355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ион Крянгэ » Молдавские сказки » Текст книги (страница 16)
Молдавские сказки
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 04:59

Текст книги "Молдавские сказки"


Автор книги: Ион Крянгэ


Соавторы: Михай Эминеску,Трифан Балтэ,Митрофан Опря,Данила Перепеляк

Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)


СКАЗКА О ШТЕФЭНЕЛЕ

Жили-были мужик да баба, бедные-пребедные. Вот сидят они однажды зимним днем у жаркой печи и вдруг слышат с улицы страшный стон; даже сердца у них зашлись от жалости.

– Что бы это могло быть, муженек? – говорит баба. – Сходил бы ты, поглядел, может в беду кто попал.

Вышел мужик на двор, глядь – прямо перед ним, на высокой акации, сидит свернувшаяся в клубок большущая птица-орел и замерзает на холоде. Вскарабкался мужик на дерево, снял орла и отнес его в избу. Сидит себе птица тихонько, у огня отогревается да вдруг как заговорит человеческим голосом:

– Баде Некулай, – так нашего мужика-то звали, – встретил ты счастье свое, сняв меня с дерева.

Испугался Некулай, услыхав такое чудо. Сидит, молчит, – что тут скажешь? Слыханное ли дело, чтоб птица человечьим голосом говорила?.

Но орел уже совсем пришел в себя, расправил крылья и молвит:

– Хочу я тебя наградить, баде Некулай, за добро добром отплатить.

И стал орел рассказывать, кто он, да откуда и по какому делу по свету бродит.

– Я, говорит, не птица, а царевич. Были у отца моего три дочери, прекрасные, как звезды в небе ясном. И вот однажды посватали моих сестер три дракона, выдававшие себя за царевичей. Отец мой хотел им отдать дочерей, да я воспротивился. И тогда мать этих драконов обратила меня в орла. А драконы забрали своих жен и – поминай как звали. Много воды утекло с тех пор в Дунае, а о сестрах моих – ни слуху ни духу. Сам же я только тогда стану человеком, когда какому-нибудь земному существу удастся завладеть волшебной шкатулкой одной из моих сестер.

Сказав это, стал орел просить Некулая, чтобы тот сел к нему на крылья а полетел с ним к его сестрам. Сестры обрадуются, увидев земляка, и непременно захотят его наградить подарками. И если Некулай не согласится брать ничего, кроме волшебной шкатулки, может, он ее и получит.

Попрощался Некулай с женой, сел верхом на орла и полетели они над черною тучей, под солнцем жгучим. Облетели тридевять земель, тридевять морей, а края земли все еще не видать. Только под вечер увидел Некулай черный лес, а посреди леса – медный дворец с крышей серебряной.

Говорит ему орел:

– Вот в этом дворце живет моя младшая сестра. Ты только не забудь, что не должен от нее брать никаких подарков, кроме шкатулки волшебной.

Приземлился орел у самого дворца. Некулай сошел на землю и в ворота постучал. Младшая царевна открыла ворота и как увидела перед собой земляка – от радости обомлела. Обнимала она его и целовала, долгого века желала, да еще и приговаривала:

– Эге-гей, мать родная, сколько лет, сколько зим не видывала я живого человека. Проходи скорее в дом, будь гостем за столом, да расскажи мне, земляк, что там на свете и как. А то сердце мне дотла тоска лютая сожгла.

Посидел Некулай сколько посидел с ней за столом, отведал угощений всяких, рассказал десять коробов вестей со всего света, а под конец встал и говорит:

– Ну, так будь здорова, а мне домой пора. Некогда мне время терять, подковы с дохлых коней собирать.

А царевна залилась слезами кровавыми и отвечает ему:

– Попросила бы я тебя, добрый человек, еще со мной побыть, обо всем поговорить, да не смею. Мужу моему, дракону, возвращаться пора пришла, боюсь, как бы не причинил он тебе какого зла. Так что, – говорит, – выбери в моих хоромах любую драгоценную вещь, я с дорогой душой подарю ее тебе.

Огляделся Некулай вокруг, а там всюду – на столах, на полочках, на печах – одни только золотые вещи да каменья драгоценные.

Наконец, заметил он на печном карнизе волшебную шкатулку.

– Я человек бедный, и ни золота, ни самоцветов мне не надобно, – говорит Некулай. – А дай-ка ты мне вот эту шкатулку, я ее жене отнесу, пусть мониста в ней держит.

Испугалась царевна не на шутку и молвит в ответ:

– Выбери, добрый человек, все, что хочешь и сколько хочешь, только не эту шкатулку. Потому что она досталась мне на память от покойной матушки, да будет ей земля пухом.

Некулай стоит на своем, хоть режь, – подай ему шкатулку и только. Но напрасны были все его просьбы: царевна не соглашается ни в какую.

Тогда он распрощался с ней и ушел несолоно хлебавши. Орел поджидал его у ворот.

– Эх, – говорит орел, – худо, что не дала она тебе шкатулки. Но полетим дальше, авось у средней сестры выпросишь.

Взобрался Некулай орлу на спину, и полетели они над морями-океанами, пока снова долетели до черного леса. А посреди леса высился серебряный дворец с золоченой крышей.

Сошел Некулай на землю, постучал в ворота. Открыла ему средняя царевна:

– Эге-гей, мать родная, не видала я живого человека бог знает сколько времени. – Царевна его в хоромы пригласила, за стол усадила, стала расспрашивать о том, о сем – обо всем, а он на все дает ей ответы, рассказывает, что творится на свете. Говорили они, говорили, а царевне все кажется мало, так страшно она по людям тосковала.

Наконец Некулай поднялся и стал собираться в путь-дорогу.

– Ну так прощай, красавица, а мне пора домой отправиться. Дальняя отсюда дороженька, ох и устанут мои ноженьки.

А царевна и не знает, каким его дорогим подарком наградить; льет она слезы кровавые и говорит ему:

– Выбери себе в моем доме все, что твоей душе захочется, выбрать-то есть из чего.

И верно, выбрать было из чего: на сундуках да на лавках столько понаставлено всяких золотых вещей да камней-самоцветов – глаза разбегаются.

Но Некулай подошел к печному карнизу и говорит:

– Я человек бедный, золотых вещей мне не надо. А дай мне, коли не жалко, вот эту шкатулку, отнесу домой, жену обрадую.

Только царевна ни в какую не соглашается шкатулку ему отдать. Видит Некулай – ничего у него не выходит, попрощался с царевной и ушел ни с чем. Только за ворота вышел, а орел его встречает словами:

– Эх, милый мой, худо очень, что не дала она тебе шкатулки. Одна надежда нам осталась – на старшую сестру. А ежели и та не даст, то я уже не знаю, как нам быть.

– Ну так полетим к ней, – говорит Некулай. – И чему бывать, не миновать. Не стану же я из-за каких-то жадных баб волосы на себе рвать.

Летели они снова, летели над морями-океанами, и вот показался вдали черный лес, а посреди леса – дворец весь из чистого золота с башнями из самоцветов.

Постучал Некулай в ворота, открыла ему старшая царевна. Как увидела она земляка – от радости тут же свалилась без памяти. А как очнулась, стала его обнимать и целовать, века долгого желать да приговаривать:

– Эге-гей, добрый человек, живо, знать, еще мое счастье, раз ты добрался до меня. Я ведь здесь не то что человека, а птичьего пера еще не видела.

Позвала она его в дом, чтоб был гостем за столом, во все глаза на него глядела, наглядеться не могла. Наконец Некулай поднялся из-за стола и стал готовиться в путь-дорогу.

– Ну, будь здорова, добрая душа, а мне домой пора поспешать. Дальняя отсюда дороженька, ох и устанут мои ноженьки.

Старшая царевна и так и этак старается ему угодить, только бы посидел хоть еще чуточку. А как увидела, что больше ей его не удержать, стала слезы лить, причитать:

– Ох, горе мне, далеко же я от света заброшена, и кто знает, когда еще доведется увидеть здесь живого человека. Так уж, видно, на роду мне написано – всю жизнь тосковать, до самой смерти.

Затем велела она Некулаю, чтоб выбрал себе в подарок какую-нибудь из ее вещей.

Подошел Некулай к печному карнизу и говорит:

– Не нужны мне, царевна, ни золото, ни самоцветы. А дай-ка ты эту шкатулочку в дар мне, отнесу я ее жене, и будет она тебе всю жизнь благодарна.

Не захотела царевна ни в какую отдавать ему шкатулку.

– Она мне, – говорит, – досталась от матери, да будет ей земля пухом.

Но затем, как увидела, что Некулай ей в ноги повалился, пожалела его и молвит:

– Ну, ладно, возьми себе шкатулку, я-то все равно стара, не много осталось моего веку. Только знай, шкатулка эта не простая, а волшебная. Стоит тебе сказать: «Шкатулочка, отворись!» – и она тут же откроется и даст тебе все, что душа твоя пожелает.

Едва Некулай взял в руки шкатулку, как раздался страшный грохот и рухнул золотой дворец, и предстал пред ним прекрасный могучий царевич, говоря:

– Спасибо тебе, баде Некулай, за то, что помог мне рассеять чары злые, причинившие нам столько горя. Узнай же, что и мои сестры были опутаны колдовством лютой ведьмы – матери драконов, а теперь и они свободны.

Вывел царевич из конюшни белого арабского скакуна, посадил на него сестру, сам вскочил в седло и умчался. Видать, от радости великой забыл он сказать Некулаю, какой дорогой домой добираться.

Куда ни глянет Некулай, окрест – все лес да лес густой, и кто его знает, в какую сторону податься. Наконец, заметил он тропинку и пошел по ней. Шел, шел, а как дошел до какого-то ручейка, почуял, что голод сосет под ложечкой. Достал он свою шкатулку и только успел промолвить: «Шкатулочка, отворись!», как она тут же отворилась и полезли из нее крытые столы со всякими яствами, так что у бедного даже слюнки потекли, а рядом где-то раздались звуки прекрасной, баюкающей музыки. Наелся Некулай до отвалу, напился водицы ключевой, а как стал шкатулку закрывать – не тут-то было. Мучался, мучался, никак не догадается, какими словами закрыть ее.

Сидит он, призадумался, пригорюнился; вдруг перед ним, словно из-под земли, баба-яга вырастает и говорит:

– Я скажу тебе, как закрыть шкатулку, но ты мне за то отдашь то, что у тебя есть дома, а ты о нем не знаешь.

А баба-яга была матерью драконов и леса. И замыслила она отомстить Некулаю за то, что тот помог царевичу от чар ее избавиться.

Посмотрел Некулай на ведьму, подумал: что бы такое у него могло быть дома, о чем бы он не ведал? «Какое у меня дома богатство? – спросил он себя. – Человек я бедный и, кроме жены, вроде ничего у меня и нету».

– Ладно, мегера, согласен, – говорит Некулай. – Научи меня, как закрыть шкатулку.

А баба-яга в ответ:

– Скажи: «Шкатулочка, затворись!»

Сказал Некулай: «Шкатулочка, затворись!» – и тут же все столы исчезли, а шкатулка закрылась. Взял Некулай свою шкатулку и пошел своей дорогой, а ведьма кричит ему вослед:

– Как пройдет семь лет, приду я к тебе за расчетом.

Пришел Некулай домой, а дома у него пир горой. Родила ему жена сына златокудрого. Некулай-то, уходя из дому, не знал, что жена тяжела была. От горя своего горького стал он биться, что рыба на песке. Только теперь понял, какую цену взяла с него ведьма. Хочешь-не хочешь, хлебай, Григорий, горе!

А парень рос не по дням, а по часам, и был он красив и умен на диво. И чем старше становился Штефэнел-Фэт-Фрумос, тем больше мрачнел его отец. Как пошел ему седьмой год, Некулай стал за ним ходить по пятам, глаз с него не спускал, все боясь, как бы не похитила его баба-яга. Осунулся Некулай, пожелтел, как воск, не пил, не ел ничего…

В день, когда мальчику исполнилось семь лет, вышел он поиграть на крылечке. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел черный смерч, подхватил его и мигом унес.

Очнулся Штефэнел-Фэт-Фрумос в черном лесу, в избушке бабы-яги. Ведьма подозвала его к себе и говорит:

– Должна я тебя, парень, в дракона обратить, и будешь ты мне всю свою жизнь службу служить. Вот задам я тебе три задания. Выполнишь их – твое счастье, бери свою торбу и убирайся домой. А не сможешь выполнить – пеняй на себя. Искупаю в этом котле со смолой и обращу в дракона.

И мегера показала ему котел со смолой.

– Теперь, – говорит баба-яга, – ступай в лес и чтоб к утру приволок мне десять тысяч возов дров, я смолу вскипятить хочу.

Взял Штефэнел топорик и побрел в лес. Идет и горькую думу думает: «Не умер Данило, так болячка задавила. Вот и кончился, Штефэнел, счет твоим дням».

Как ему за одну ночь такую тьму-тьмущую дров нарубить?

Вдруг пересекла ему дорогу девушка, красивая, как цветок, и говорит:

– Не горюй, Штефэнел-Фэт-Фрумос, я помогу тебе. Баба-яга – моя мачеха, ей бы и меня хотелось заживо в землю вогнать: задумала она выдать меня за дракона. Ты ложись и спи спокойным сном, до утра весь лес будет порублен.

Не поверил ей Штефэнел, да терять-то ему было нечего: хоть так, хоть этак, сам-то все равно не сможет выполнить задание ведьмы. Улегся он и уснул. А девушка достала флуер, заиграла на нем, и сразу собралось вокруг нее множество драконов. – Что прикажешь, хозяйка? – спросили они. Девушка-то была феей. И говорит она драконам: – Чтобы вы до утра весь лес порубили, пусть баба-яга насытится, подавиться бы ей этими дровами!

Наутро баба-яга проснулась, глянула на двор, а там дров – что листьев в лесу и травы на лугу. Проснулся и Штефэнел и удивился еще больше. «А гляди-ка, – подумал он про себя, – чудеса-то какие! Видать, эта девушка и в самом деле мне друг». И пошел он благодарить ее. Тут увидела его ведьма и говорит:

– Как ты дело это сделал – ума не приложу, но посмотрим, выполнишь ли второе мое задание. Вот здесь десять тысяч мешков муки. Замеси-ка ты до утра тесто и хлеб испеки. А коль не выполнишь, придется тебе свести знакомство со смолой горячей.

Вечером ведьма улеглась на печь и захрапела беззаботно, а Штефэнел кручинится, места себе не находит.

И опять пришла к нему фея и говорит:

– Не горюй, Штефэнел-Фэт-Фрумос, выручу я тебя и с хлебом, как выручила с дровами.

Заиграла она на флуере, слетелись драконы и до утра испекли весь хлеб на диво.

Увидела мегера и это чудо, чуть не лопнула со злости. Позвала она к себе Штефэнела и говорит:

– Не знаю я, парень, помог ли тебе кто или нет. Только дам я тебе еще одно задание и коль выполнишь – твое счастье! Посажу я тебя в бочонок, закупорю хорошенько дно, и если удастся тебе до утра из него выбраться – ступай, куда глаза глядят.

Притащила ведьма большущий бочонок, посадила в него Штефэнела, закупорила, сверху еще и просмолила и бросила в море.

«Вот тут-то мне и крышка, – подумал Штефэнел, сидя в бочонке. – Придется мне узнать, где раки зимуют».

Но фея, увидев, что Штефэнела нет нигде, созвала всех драконов и приказала:

– Хоть землю всю переверните, а без Штефэнела не возвращайтесь.

Обшарили драконы всю землю, вернулись и говорят, что нигде его не нашли.

– Ищите его под землей! – велела фея.

Искали его драконы под землей, искали – ни слуху ни духу.

– Ищите его по всем морям, по всем океанам! – приказала тогда Фея.

Полетели драконы искать и в полночь вытащили бочонок на берег. Фея дно выбила и выпустила Штефэнела на волю.

– Как мне отблагодарить тебя, прекрасная фея, за добро, которое ты мне сделала?

А фея ему в ответ:

– Не благодари, Штефэнел-Фэт-Фрумос, нет у нас на это времени. Давай-ка лучше поскорее удирать отсюда, а то мегера гонится за нами по пятам, и горе нам, коль поймает.

Побежали они, что есть духу, но вскоре стало их настигать пламя жгучее. Когда пламя было совсем уж близко, фея остановилась и говорит:

– Погоди, Штефэнел, пропустим проклятую ведьму вперед.

Фея коснулась флуером земли, и Штефэнел обратился в ветряную мельницу, а она сама – в старого, столетнего деда. Долетела баба-яга до мельницы и спрашивает мельника:

– Послушай-ка старый хрыч, не проходили ли здесь чертовка девка да проклятый парень?

А дед, то есть фея, отвечает:

– Э-ге, вроде как проходили, только давненько то было, лет двадцать назад.

Помчалась мегера дальше. А фея взяла Штефэнела за руку и повела его другой дорогой. Бежали они бежали, да вдруг фея снова остановилась и говорит:

– Штефэнел-Фэт-Фрумос, опять нас ведьма настигает: чую, как жжет мне спину ее дыхание.

Оглянулся Штефэнел, видит – появилось вдали страшное облако, и мечет оно молнии и громами громыхает, аж земля дрожит.

Фея коснулась флуером земли, и Штефэнел превратился в пшеничное поле, а она сама в старую старушку.

Остановилась баба-яга у нивы и спрашивает, скрипя зубами:

– Послушай-ка, глупая старуха, не проходили ли здесь ведьма-девка да парень-разбойник?

А старушка, половшая ниву, то есть фея, отвечает:

– Э-ге, вроде как проходили, только давненько то было, лет триста назад…

Пустилась ведьма лютая дальше в погоню. Фея взяла Штефэнела за руку, и пошли они своей дорогой.

Прошло еще немного времени, и фея опять заговорила:

– Постой, Штефэнел-Фэт-Фрумос, жжет меня дыхание ведьмы. Вот она уже совсем близко.

Оглянулся Штефэнел и увидел, что баба-яга вихрем мчится к ним. Ведьма их уже заметила, прятаться поздно. Тогда фея бросила флуер на землю и превратила его в большой пруд. Чуть было ведьма не сцапала парня и девушку, но они обернулись двумя лебедями и нырнули в воду. Баба-яга, недолго думая, обернулась гуской и поплыла за ними

Но лебеди живо выплыли на берег, обернулись снова людьми, поймали гуску и свернули ей шею. Затем фея облегченно вздохнула и сказала:

– Ну, вот мы и избавились от нашего врага. Теперь ты, Штефэнел– Фэт-Фрумос, свободен и можешь вернуться к своим родителям.

Слушал Штефэнел ее речи и не знал, что и ответить, больно уж ему полюбилась девушка.

– Скажи, – спросил он ее, – как тебя зовут и где тебя найти? Я люблю тебя больше света белого, больше самой жизни и хочу на тебе жениться.

Отвечала ему фея:

– Штефэнел-Фэт-Фрумос, меня зовут Мэриоара-Цветик. Давай обменяемся перстнями и не беспокойся, настанет время – мы непременно встретимся.

Обменялись они кольцами и расстались.

Штефэнел вернулся домой к своему батюшке, к своей матушке, которые чуть не обезумели от радости, увидев его. Пожил Штефэнел у своих родителей в холе и в радости год, два а то и больше. И вот в один прекрасный день решил он, что пришло ему время жениться. Нашел себе девушку славную и стал к свадьбе готовиться. Как раз в эти дни остановилась в их доме какая-то незнакомка. Зашла она на кухню и стала просить, чтобы ей разрешили помочь калачи печь да галушки варить. Мать Штефэнела и не подозревала, кто эта девушка, приняла ее с дорогой душой. Вылепила девушка из теста двух голубков и посадила их в печь. Только голубки подружились, а тут и Штефэнел вернулся с поля усталый да голодный. Накрыла матушка на стол и подала свежеиспеченных голубков.

Штефэнел надломил одного из них и нашел в нем свой перстень. Вспомнил он тогда Мэриоару-Цветика и вскрикнул:

– Мама, не видела ли ты здесь такой-то и такой-то девушки?

– На кухне у нас эта девушка, – ответила ему мать. – Помогает мне галушки стряпать.

Бросился Штефэнел на кухню и, как увидел Мэриоару, залился слезами.

– Ты, говорит, положила кольцо в тесто?

– Я, – отвечает ему Мэриоара. – Коль ты забыл меня, то я тебя не забыла.

Повалился Штефэнел на колени и стал просить:

– Прости мне, Мэриоара, мою подлость. Теперь я тебя люблю еще пуще прежнего, так будь же моей женою.

Но фея глянула ему в глаза и сказала:

– Если бы ты меня и вправду любил, ты бы не смог меня забыть. А если забыл теперь, значит и впредь забывать будешь. Я спасла тебе жизнь, но ничего не прошу у тебя взамен. Будь здоров и счастлив.

И сказав это, фея исчезла.

 
А я веретено оседлал
И сказку вам рассказал.
 

ФИЛИМОН И АРАП

Жил-был царевич. Вот исполнилось ему восемнадцать лет, и выехал он в поле поглядеть, каково оно, так же ли красиво, как город, или еще краше.

Только он в поле очутился, попалась ему навстречу прекрасная девица – это была Краса Веков Аромат Цветов. Увидев царевича, девушка повернула обратно, но он, пораженный ее красотой, пришпорил коня и помчался вдогонку. Настигнув красавицу, положил он свою левую руку ей на плечо. Девушка смутилась и, недолго думая, обратилась в бегство, так как знала, что этот царь станет ее свекром. Сам же царевич этого не ведал. Обернулась Краса Веков быстроногой ланью и скрылась в чаще лесной. На этот раз царевич уже не смог ее настичь. Вернулся он домой хмурый и злой оттого, что не узнал, кто эта дивная красавица, и слег в постель от тяжкого недуга. Никто не знал, что с ним случилось. Многих лекарей к ложу его позвали, да только самый старый из них догадался, в чем недуг искать. И сказал он старому царю:

– Пресветлый царь, болезнь твоего сына не смертельна. Там, где он был, повстречалась ему девица, вот откуда недуг. Но он умрет, если ты его поскорее не оженишь.

– Боже мой! – воскликнул царь. – Я ли не хочу его оженить?

И разослал он немедленно гонцов во все царства-государства, повелев им всюду искать царевичу невесту подстать. Узнали гонцы, что у одного царя есть дочь на выданье. Женился на ней царевич, а потом и года не прошло, родила она ребенка и нарекли его Филимоном Фэт-Фрумосом. В тот день, когда родился младенец, в царском саду лань объявилась. Поселилась она там и день-деньской следила за Филимоном: как он купается в стеклянном корыте и как у него с каждым часом силы прибавляются. Когда Филимон вырос, попросил он своих родителей выдать ему платья на дорогу и денег немного, потому что решил он выехать в поле и поглядеть, что там и как. Слышал он, что в юности его отец встретил в поле девицу прекрасную. Услыхала лань этот разговор, и на второй день, когда Филимон поехал в поле, она в обход побежала. На выходе из города пути их скрестились. Филимон был вооружен ружьем, мечом и копьем. Завидев лань, бросился он ее преследовать. Но не хотел царевич ни рубить ее, ни стрелять, ни пронзить копьем, а только поймать живьем, привезти домой и родителям показать. Преследуя ее, Филимон дошел до большой реки: лань ее мигом перескочила, а Филимон остался на этом берегу. Тут лань ударилась оземь и обернулась красной девицей, до того красивой и статной, что Филимон глаз от нее оторвать не мог. И сказала ему девица:

– Филимон Фэт-Фрумос, поднимись под облака, пронесись над водой и подойди ко мне. Тебя обниму я, в уста расцелую, долгие лета даруя.

Пришпорил Филимон коня и пронесся над рекой. Девушка обняла его, расцеловала, сняла кольцо с пальца и подарила ему вместе с платочком. Отдал ей и Филимон кольцо свое и платочек, а потом спросил:

– Почему ты раньше была ланью, а теперь обернулась красной девицей?

– Твой отец тому виной. Он положил свою руку мне на плечо. А мне было стыдно сказать ему, что в будущем он будет моим свекром. Я ведь заранее знала, что он вскоре женится и ты родишься у него, а ты мой суженый. Ну а теперь пойдем, у меня тоже есть родители, надо пойти поглядеть, живы ли они еще.

Под вечер пришли они домой к девице и узнали, что мать умерла от тоски по ней, а отец в живых остался. До чего же удивился отец, увидев ее:

– Ты ли это, Краса Веков?

– Я, отец.

– А где ты пропадала столько времени, доченька?

– Я была очень далеко.

– А кто это с тобой?

– Филимон Фэт-Фрумос, Красный Царь. Встретились мы с ним и поговорили по душам. Он сказал, что хочет жениться на мне. А я ему ответила, что хочу прежде испросить вашего согласия.

– Ну, раз так, зови его в дом и сажай за стол.

Усадили они Филимона Фэт-Фрумоса за стол, три дня и три ночи кормили и поили, а он ел, пил, да более всего на девушку глядел.

– Вот что, Филимон, – сказал ему будущий тесть. – Иди домой и скажи твоему отцу, что он мне отныне свояк, и я отдаю свою дочь за тебя. Пусть присылает поскорее свое войско – артиллерию и кавалерию, а я их приму с хлебом-солью, с большой любовью.

Филимон так и поступил, и вскоре возвратился со всем войском. Но было уже слишком поздно… В его отсутствии к Красе Веков пришел свататься другой жених из другого царства, однорукий и одноногий Хромой Владыка. Девушка ему очень понравилась, глядел он на нее, поглядывал и все смеялся от радости. А когда смеялся, изо рта его золото лилось.

А отец девицы ходил в это время по комнате и говорил:

– Краса Веков Аромат Цветов, Филимон Фэт-Фумос красив и храбр. Но вы будете «жить не тужить», по царским балам ходить и промотаете все состояние. Таковы уж цари да бояре, когда напиваются пьяными. А этому уроду, когда нужно будет, стоит только засмеяться, и изо рта у него польется золото. И будешь ты с ним жить безбедно.

– Отец, лучше бы мать меня удавила при родах, чем выйти мне замуж за такого урода. Но коли ты того хочешь, я твою волю выполню…

И вот прибыл Филимон Фэт-Фрумос с войском девицу сватать. Вышел царь ему навстречу, коврами путь устелил. Вошел Филимон с войском в дом и ищет глазами невесту. А царь ему говорит:

– Я, как тебе говорил, так и сделал, Филимон Фэт-Фрумос… Но Краса Веков нашла себе другого суженого и ушла с ним.

Выслушал Филимон Фэт-Фрумос слова того, кто должен был стать его тестем, оседлал коня и крикнул воинам:

– Возвращайтесь, ребята, домой к отцу. Возвращайтесь без меня, а я поеду, куда глаза глядят – судьбу свою искать… – И уехал. Ездил он так три дня и три ночи, пока достиг высокой горы. А как взобрался на вершину, видит – человек спит. Подумал Филимон: «Смотри, как он крепко спит. Была бы охота, мигом изрубил бы его в капусту, не успел бы он даже пикнуть, да жалко ни за что ни про что жизнь его загубить. Лучше и я прилягу рядом да сосну, а когда он проснется, померимся с ним силами в честном бою».

Первым проснулся Арап Могучий. Захотел он было тут же убить Филимона, но, подумав, перерешил: «Зачем его убивать, коли он меня не убил? Разбужу его и спрошу, чего ему надо!» Крикнул тогда Арап, что есть мочи:

– Гей, Филимон Фэт-Фрумос! Вставай!

– Эге, долгонько я спал!..

– Спал бы ты сейчас вечным сном, но не захотел я этого сделать. Что ж, на саблях сразимся или в борьбе силами померимся?

– Лучше поборемся, честнее будет, – ответил Филимон Фэт-Фрумос.

Схватились они и начали бороться. Три дня и три ночи боролись, искры из скал высекали, а одолеть друг друга не смогли. В конце концов решили они отдохнуть. Спрашивает Арап Могучий Филимона Фэт-Фрумоса:

– Есть у тебя брат?

– Нет.

– Ну, так давай побратаемся.

Поцеловав клинки, обменялись они ими и поклялись быть братьями на всю жизнь.

– Ты про Хромого Владыку слыхал? – спросил Филимон Арапа.

– Слыхал. Он женится на Красе Веков. Неплохо было бы и нам пойти попировать на свадьбе.

По дороге к царству Хромого Владыки попалась им навстречу старуха.

– Здравствуй, бабушка. Принеси-ка нам платок и два калача, орехи и фисташки. Мы тебе хорошо заплатим.

– Оставьте меня в покое, странники, некогда мне с вами возиться.

После долгих просьб согласилась все-таки старуха и принесла им, что просили. Растянул тогда Филимон Фэт-Фрумос платок, положил в него калачи и накрыл платочком Красы Веков, который та ему подарила у реки. На платочке он разложил изюм, инжир и орехи. Потом расколол один орех, ядро поделил с Арапом Могучим, а в скорлупу спрятал кольцо Красы Веков. И, отдав все старухе, велел отнести невесте, авось узнает она кольцо свое и платок.

Так оно и случилось. Расколола Краса Веков орех зубами, а из него кольцо выпало. Тогда велела она позвать старуху.

– Скажи, старушка, кто тебя послал ко мне с гостинцами?

– Какие-то люди…

– Говори правду, не бойся. Я знаю, тебя послал Филимон Фэт-Фрумос. Передай ему, чтоб поберегся, однорукий и одноногий Хромой Владыка большой подлец. Пусть остерегается его. А коли он словам моим не поверит, то скажи ему, чтоб он хотя бы не спал, а взлетел за облака, я тем временем прикреплю солнце ко лбу, луну к груди, утреннюю зарю – к плечу, платье звездами обошью и ослеплю Хромого Владыку. Коли и это не поможет, пусть Арап Могучий окутает черным туманом вселенную.

Не послушался Арап Могучий старухи, велел Филимону ждать его, а сам направился к Хромому Владыке. Пришпорил он коня доброго, полетел стрелою над облаками, над войсками, и в страшной сече половину воинов Хромого Владыки порубил. А устав от битвы, вернулся и сказал Филимону:

– Порубил я половину войска и с Хромым Владыкой знакомство свел. Ступай, братец, и ты.

Послушался Филимон Фэт-Фрумос, налетел на войско и перебил его до единого человека. Хромого Владыку сжег и пепел по ветру развеял. Взял он Красу Веков и пустился в обратный путь, туда, где ждал его Арап. Вдруг запала ему в голову дума горькая: «Нет у меня счастья. От одного я спас Красу Веков, а другому ее отдаю!» Добрался он до горы, а Арап Могучий сидит мрачнее черной тучи.

– Добрый вечер, братец, добрый вечер! Что же ты, брат, не отвечаешь?

– Как же тебе ответить? Мы с тобой поклялись быть братьями, а ты в дороге худо обо мне думал.

Устыдился тут Филимон Фэт-Фрумос и попросил прощения. Теперь, когда трудности остались позади, пустились они втроем в дорогу к дому Красного Царя. Очень обрадовался отец Филимона, завидев его, закатил пир на весь мир, а затем послал их отдохнуть. Пока они отдыхали, царь воздвиг дом с толстыми трехметровыми стенами и развел там огонь. Вишь, задумал он сжечь живьем Арапа Могучего и сына своего, чтобы затем жениться на Красе Веков. Но замыслы его не осуществились. Арап Могучий был волшебником. Проснулся он и мигом холод напустил, все кругом заморозил.

Видя такое дело, царь пустился на другую хитрость: послал он к ним старуху с отравой. Вышел Арап Могучий старухе навстречу и как щелкнул ее по лбу – в землю вогнал. Но царь и на этот раз не успокоился. Взял он хлеб, котомку с маслинами и флягу с водой и, придя к сыну, говорит:

– Так ты женился? А моего согласия испросил? Ну-ка пойдем со мной, я тебя научу, как государством править!

– Слушай, брат Арап, – сказал Филимон своему побратиму на прощание. – Береги Красу Веков.

Повел отец Филимона по пустынным местам и девять дней есть не давал.

– Отец, дай мне чего-нибудь поесть.

Дал ему отец кусок хлеба с солеными маслинами.

– Отец, дай мне немножко водицы, не то умру от жажды!

– Дай я тебе выколю глаз, и получишь водичку.

Стал Филимон Фэт-Фрумос на колени, а отец ему глаз выколол. Затем говорит ему:

– Вставай и пойдем дальше.

– Иду, но дай мне сперва еще глоток воды.

– Дам, но прежде и второй глаз выколю.

– Ну, что ж, коли, вижу, ты хочешь меня калекой оставить, а не учить, как государством править.

Жадно глотал Филимон воду из фляги и поехал дальше наудачу, так как не видел, куда его конь несет. Ехал он, ехал и доехал до леса дремучего. Ветки ему лицо царапают, платье на нем рвут. Измучился он скоро и закричал:

– Погоди, мой конь, дальше мне не под силу ехать. – Разнуздал он скакуна, меч к седлу привесил и так его напутствовал: – Иди мой конь, на все четыре стороны. Кто укроет тебя от холода и спасет от голода, тому и служи.

Конь вскоре пристал к монастырскому табуну. А Филимон Фэт-Фрумос остался жить в лесу, покинутый всеми, даже и отцом родным, который поспешно возвратился домой, чтобы расправиться с Арапом Могучим.

Питался Филимон гнилушками, пил воду из ручья и птичьему языку учился.

И вот однажды услыхал он, о чем говорят две птицы, кружившиеся над ним: «Какой он красавец! Если бы еще и глаза имел, то был бы самым красивым молодцем на свете. Вот если бы он лег навзничь и лежал бы так, мы живо полетели бы за живой водой, окропили бы его глазницы и тогда прозрел бы он снова».

Филимон понял разговор птиц и 12 дней и 12 ночей лежал недвижим. Наконец птицы прилетели с живой водой, окропили его, и он стал видеть. Поблагодарил он пташек и в путь пустился. Шел он так, шел, пока добрался до табуна лошадей, которых сторожил старик. Попросил Филимон у старика помощи, а тот ему и говорит:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю