Текст книги "Азуми (СИ)"
Автор книги: Инна Кентий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава 6.
Таши. Кто бы сказал Азуми, что после торгов ее жизнь так сильно изменится.
Через две недели гардеробная в ее комнате была заполнена до отказа. Платья повседневные, деловые, вечерние, бальные… костюм для верховой езды, для дальних прогулок, на каждый день… Обувь. Роскошные пальто и шубы. Огромную часть занимали платья для танцев.
Таши специально договорился с хозяйкой о времени, когда они будут единственными заказчиками в помещении, и взял ее в швейное ателье, чтобы она показала и рассказала какие наряды нужны ей. Она рассказывала словами, показывала в танце когда и как должна взлететь юбка, разойтись складка, зазвенеть монисто, пришитые на одежду…
Закончились последние торги и вместе с ними завершилась осень. В город окончательно пришла зима, с холодными пронизывающими ветрами, мокрым снегом и морозами. Теперь прогулки стали короче и реже, чаще они ходили на званые вечера или кугэ Оокубо приглашал на вечер «танцевального спектакля» гостей к себе.
Она не сразу привыкла к новым условиям. После вбитой до рефлексов привычки всегда обращаться к своему господину с максимальным почтением, не делать ни одного движения без его разрешения и соблюдать все церемониальные правила поведения, ей приходилось постоянно себя одергивать и контролировать каждое свое слово и жест.
А ведь на публике правила оставались прежними. И эта разница между требованиями к ее поведению наедине и публично очень долго рвала ее сознание. Плюс, господин Кейташи, действительно, брал ее с собой на все мероприятия, словно она была не его наложницей, а его законной супругой.
Сначала ей было очень страшно и непривычно в большой массе гостей. Очень часто с милой улыбкой кто-то из приглашенных говорил завуалированные красивыми словами такие гадости, что у нее краснели щеки и уши. Многие мужчины, когда никто не мог поймать их за этим занятием, нагло с сальной похотью разглядывали ее, и от этих взглядов хотелось отмыться, ощущая физически их липкий влажный след на теле, хотелось спрятаться в своей спальне и никуда не идти.
Но она не имела права на капризы. Как бы хорошо ни относился к ней господин Кейташи, она по-прежнему оставалась его кейнаши, и ей надлежало с покорностью исполнять все его пожелания. Кроме того, видя с каким удовольствием представляет ее гостям кугэ Оокубо, какой гордостью светится его взгляд, она говорила сама себе, что должна быть выше всей этой грязи.
Кейнаши никогда не стать избранной супругой господину, ее предназначение украшать собой его дни и ночи, исполнять все его желания. Ей следует смирится со своим положением и постараться быть самой утонченной, элегантной, роскошной, чтобы господин мог гордиться ей, и каждый увидевший ее завидовал бы господину, что у него такая красивая кейнаши. Чтобы господин оставался ей доволен, и тогда он не захочет избавляться от нее, не вернет в Изящный квартал и не подарит другому господину, пожелавшему ее. А все эти грубые слова и похотливые взгляды оскорбляют не ее, а тех, кто говорит и смотрит, открывая их внутреннюю грязную сущность.
И постепенно она привыкла относится к своему подчиненному положению, как к чему-то непреложному, не обращать внимания на колкости и сальности, перестала шугаться людей. Ну и что, что кейнаши не принято брать в высшее общество, и каждый господин или госпожа считает себя обязанным указать ей на ее место? Ну и что, что кроме нее больше нет ни одно кейнаши на этом балу, и на нее постоянно все обращают внимание? ... Так пожелал ее господин, а ей следует с покорностью ему подчиняться, чтобы он был ей доволен.
Вечера, устраиваемые кугэ Оокубо, всегда считались самыми изысканными, получить приглашение на вечер, значило войти в элиту высшего света, и попасть на них стремились все знатные фамилии. Теперь же, когда неотъемлемой частью вечера стали обязательные выступления Азуми, за возможность насладиться ее танцем знатные кугэ и самураи буквально дрались.
Зато ночи принадлежали лишь им двоим, они были наполнены любовью, нежностью и страстью. С той самой первой ночи, она так ни разу и не спала в своей кровати, перебираясь к себе в спальню лишь утром, чтобы переодеться и привести себя в надлежащий вид.
Дома ей позволялось все, Азуми хочет получить навыки владения холодным оружием – пожалуйста, хочет читать книги по истории, экономике, разбираться в политике – библиотека в ее распоряжении, уроки бальных танцев, этикета – лучшие учителя в ее распоряжении…
Таши баловал свою маленькую пантерку Ми. Ему было хорошо с ней ночами и приятно, и интересно днем. Она порой давала очень дельные советы и никогда не капризничала. Ему льстила мелькавшая в глазах остальных кугэ и самураев зависть, когда он приходил с ней на званые вечера. Незаметная и всегда рядом, когда нужна. Удобная, не создающая проблем, всегда ласковая и послушная. Он привык к ней. Привык, как привыкаешь к любимой кисэру или удобной, без лишних украшений, рукоятке боевой катаны. Его все устраивало.
Он и раньше никогда не задумывался, есть ли в жизни женщин, с которыми он проводил время, какие-нибудь неприятности или огорчения, воспринимая их лишь объектами, для удовлетворения собственных желаний, а уж об эмоциях купленной им игрушки, пусть и живой, но игрушки, кем на самом деле фактически и являлись кейнаши, и подавно не думал.
Она ему никогда ни на что не жаловалась, всегда с улыбкой встречала его, когда он возвращался домой, и готова была развлекать его хоть танцем, хоть беседой сколько и когда ему этого захочется. И Кейташи считал, что избавил Ми ото всех проблем и забот.
– Через неделю мы приглашены на Императорский Зимний Бал. Тебе следует съездить с мадам Ватанабэ и заказать у нее новое бальное платье, – привычно, целуя Ми утром перед уходом на службу, сообщил Кейташи.
– Хорошо, сразу после тренировки съезжу, – привычно подчинилась она.
Она бы выполнила любое его пожелание! Он был самым лучшим господином. Ни разу не то что, не наказав, а даже не накричав на нее за все это время. Она лишь заикнулась, что ей интересно было бы посмотреть, как учат владеть холодным оружием, и он уже договорился о занятиях с тренером, библиотека – пожалуйста, танцы, этикет – никаких проблем…
А как он нежно с ней обращался! И пусть он не видит в ней ту единственную, с которой он свяжет свою судьбу, она все равно будет любить его всегда. За то, что не стесняется ее показывать высшему свету, не держит взаперти, как это обычно бывает с кейнаши, за то, что ни разу не обидел. А то, что относится к ней, как к чему-то привычному, так она и есть та, кто должен стать для господина незаметной, незаменимой, необходимой.
Конечно, не все было безоблачно. В высшем свете, куда Кейташи ввел ее, она была раздражителем, для всех. За ее спиной шептались, при первом же удобном случае на преминув мелко навредить и в лицо напомнить, кто она и где ее место. Слуги, хоть и не пакостили, но тоже считали ниже своего достоинства общаться с ней.
Своим отношением к ней все постоянно напоминали, что она бесправная игрушка своего хозяина и ей не следует забывать о своем положении. Только экономка Минори Мистуко не считала зазорным разговаривать с ней. Она помогала решать мелкие проблемы, умела одним словом поддержать ее, если видела, что гости кугэ Оокубо оскорбили Ми. Это помогало Азуми не падать духом и не унывать.
Азуми
А еще господин Тэмотсу не дает прохода, стоит ей лишь на минуту пересечься с ним, выйдя за ворота дома на прогулку или за покупками, столкнуться на приеме, когда Таши нет рядом, и он тотчас же начинает нашептывать ей всякие мерзости.
Нет, он не трогает ее, кейнаши может трогать лишь господин, а остальные обязаны спрашивать дозволения у ее господина, но так противно слушать его похотливые фантазии о ней и с ней, когда господин Кейташи наиграется и продаст ее ему, словно он уже делает с ней то, что нашептывает его противный обволакивающий голос.
От этого сердце заходится в тревоге, и руки и ноги становятся ватными. Но я не верю! Таши не такой, он не продаст меня! Может просто отправит в дальнее поместье, когда надоем ему, но не продаст! И он не позволит никому кроме него дотрагиваться до своей кейнаши! Она принадлежит только ему, и он об этом говорит ей каждую ночь!
Мадам Ватанабэ, пожалуй, единственная, кроме Минори, кто относился ко мне хорошо. Она говорила, что я самая удобная ее клиентка, мало того, что у меня идеальная фигура, на которую, что ни сшей, все будет сидеть великолепно, так еще терпеливая, и не капризная.
Императорский Зимний Бал был необычным балом. Это была еще одна древняя традиция. На него дамам надлежало являться в самых откровенных нарядах, это был, своего рода, конкурс, эротический показ мод, на котором приглашенные со своими спутницами мужчины соревновались в том, у кого самая соблазнительная, самая красивая и элегантная женщина. Победитель мог высказать одно желание и тот, к кому оно было обращено был обязан его исполнить. Условием было лишь, что желание должно оставаться только личным, никаких действий, затрагивающих общественную, политическую и экономическую стороны жизни.
Остановившись на необычном, провокационном фасоне, с оголенной до самых ямочек спиной, только-только входящем в моду в этом сезоне, сделала зарисовку фасона, чтобы показать Таши. Выбрала роскошное бледно-лимонного цвета пике под основу в комбинации с тафтой более темного оттенка и подобрав для отделки ажур и органзу в цвет моих глаз, договорилась о первой примерке.
– Говорят кугэ Накаяма прохода не дает кугэ Оокубо, все просит продать ему его кейнаши, – улыбаясь, поведала мне самую главную сплетню мадам Ватанабэ.
Я, печально вздохнув про себя, промолчала.
Не дождавшись никакого отклика от меня на эту новость, мастер продолжила.
– Бал всегда проходит очень шумно. У господина Кейташи будет много работы, ведь почему-то считается, что это самое удобное время, потребовать от Императора политических перемен и все рвутся высказать свои пожелания вслух. Плюс будут послы… – дала понять она мне, что следует быть особенно осторожной.
– Из-за присутствия иностранных послов кугэ Оокубо будет не до Вас, и этим могут воспользоваться особо негативно относящиеся к нему или к Вам аристократы. Любой скандал на Балу пятном ляжет на Императора, вызовет его недовольство к замешанным в этом скандале лицам, а там и до опалы не далеко. – продолжила она пояснять свою мысль.
– Вряд ли попав в опалу из-за Вас, кугэ Оокубо останется столь же добр к своей маленькой кейнаши. – подвела итог она, и я была с ней во всем абсолютно согласна.
Посекретничав и посплетничав вдоволь, зная, что я никому не расскажу о том, что она мне тут говорила, напоив чаем, мадам Ватанабэ тепло попрощалась со мной до примерки, пожелав удачи.
Увы! Едва выйдя из ателье, поняла, что удача отвернулась от меня. На противоположной стороне улицы, явно поджидая меня, стоял господин Тэмотсу.
– Какая приятная встреча, Азуми-тян – поравнявшись со мной, начал свои издевки он, специально обратившись ко мне, как к низшей.
– Приятного дня, господин Тэмотсу, – стараясь держаться с достоинством, ответила ему.
– Готовишься к Императорскому Зимнему Балу?
– Да, господин Тэмотсу, – я не знатная кизоку, поэтому не имею права на ответную шпильку и обязана с почтением отвечать знатным господам, если им вздумается пообщаться со мной.
– Я уже весь в нетерпении, так хочется увидеть выбранный тобой наряд – предвкушающе проговорил господин Тэмотсу и наклонившись до неприличия близко, с порочной улыбкой произнес, – Обязательно рассмотрю тебя поближе. До встречи на Зимнем Балу, маленькая кошечка Ми. Уверен, твой господин не откажет мне в просьбе, высказать свое восхищение твоей красоте наедине.
– Как пожелает господин Кейташи – уже привычно, как отвечала всегда на его намеки, сказала в ответ.
Вечером показала зарисовку платья Таши. Он одобрил мой выбор и загорелся отправиться со мной на примерку.
– Я хочу подготовиться к этой провокации – улыбаясь сообщил причину своего желания.
– Провокации? – попыталась понять, что он имеет ввиду.
– Я уверен, что победа достанется тебе. И я даже знаю к кому будет обращено мое желание, но мне интересно будет поиграть еще и на нервах некоторых других особо тобой интересующихся кугэ. – еще больше запутав и напугав меня, ответил Таши.
Оставшиеся до Императорского Бала дни пробежали в подготовительной суете. Следовало продумать все до мельчайших нюансов, Бал обещал быть не простым.
Глава 7.
Азуми
На сколько этот Бал будет не простым для меня, поняла едва мы на него прибыли. Таши сразу же начали рвать на части. По работе, кокетничающие дамы, просто приятели, перемолвится парой слов, Император…
Кугэ Накаяма тут же оказался рядом.
– Я прослежу за твоей кейнаши – получив одобрительный кивок от Таши, подхватил меня под руку и потащил в центр зала танцевать.
– Ну вот, я же тебе говорил, что на Балу рассмотрю тебя поближе, – прижимая меня в танце до неприличия близко к себе, и проводя рукой по обнаженной спине, прошептал на ухо кугэ Накаяма.
Когда танец подошел к концу, мои уши уже пылали, столько непристойностей успел нашептать в них господин Тэмотсу. Но мне не было покоя и у фуршетных столов, где оставил меня кугэ Накаяма, отвлеченный его сотрудником по служебным делам.
– Так вот какая она, игрушка Кугэ Оокубо. Хороша! – не успев порадоваться, что я осталась одна, уловила непристойное обсуждение своих прелестей у себя за спиной.
Сделала вид, что ничего не услышала. Как же обидно чувствовать себя вторым сортом без права даже высказать колкость в ответ на сыпящиеся на тебя оскорбления!
– О, вот и очаровательная кейнаши господина Кейташи – подлетел какой-то франт.
– Вы ведь не откажете мне? – потащил он меня к танцующим парам, не дожидаясь моего согласия. Собственно, он и не интересовался им, ухватив меня за руку и ведя на площадку, отведенную для танцев.
Была бы я кизоку – знатной дамой при муже, родственнике или покровителе, никто не посмел бы так себя со мной вести. Но я была по статусу ниже прислуги и, когда господина не было рядом, никто не считал нужным, что-либо спрашивать у меня, любому их приказу, не порочащему моего господина, я была обязана безропотно подчиняться.
Я видела, как с азартной улыбкой, ни на минуту, не выпуская меня из вида, наблюдает за мной господин Тэмотсу, как Таши все больше закручивает водоворот дел, и он уже почти не оглядывается, чтобы проверить как я обхожусь без него. От предчувствия чего-то недоброго сердце начало подкатывать к горлу, а танцующий со мной франт добавлял паники еще больше.
– Вы не боитесь, что Вас утащит какой-нибудь особо очарованный Вашей экзотической красотой самурай?
– Я не слишком интересный приз, в зале есть более знатные и красивые дамы, господин… – ответила, лишь бы, ответить, обращаясь по всем правилам, которым обязана следовать кейнаши, чтобы не оскорбить знатного господина.
Я ожидала, что он назовет мне свое имя, однако франт как-то загадочно рассмеялся и, резко развернув меня, буквально втолкнул в руки, подошедшего со спины мужчины, который тут же сомкнул их у меня на талии не позволяя отстранится.
– Вы недооцениваете себя, – сказал он на последок и удалился.
Теперь этот незнакомый мне господин продолжил вести меня в танце, начатом франтом.
– Вы действительно невероятно привлекательны, и я говорю не только о внешней красоте. – пристально изучая меня взглядом, проговорил он. – Вы так трогательно пытаетесь сохранить хотя бы видимость своей независимости и с таким сознанием собственного достоинства держитесь, что Вас хочется тут же в центре зала поставить на колени и отыметь, чтобы указать Вам ваше место.
Я дернулась, пытаясь увеличить между нами расстояние.
– Не рыпайся, куколка – вжимая меня одной рукой в себя, а другой продолжая удерживать мою руку по правилам танца, с угрозой предупредил он. – Такая вся хрупкая, нежная… Ты хорошо научилась доставлять мужчине удовольствие? Может покажешь мне свое искусство?
О, создатель, когда же это закончится?! Почему все мужчины считают своим долгом посвятить меня в свои извращенные фантазии и предложить мне их исполнить?! Чем я так провинилась пред тобой?!
Я молча искала глазами Таши и никак не могла его найти. Как мне отделаться от этого странного, пугающего меня своими словами, господина? Скоро закончится танец. Вдруг он сейчас потащит меня в какую-нибудь уединенную нишу. Как быть? Что делать? Нельзя поднимать шум, нельзя привлекать к себе внимание...
– Вы позволите? – едва смолкла музыка, к нам подошел господин Тэмотс, перехватил меня из рук этого мужчины, и увел вновь танцевать.
– Ну как, тебе понравился господин посол Тэй-Кам? – поинтересовался он.
– Властный мужчина – постаралась не солгать и, в то же время, ответить так, чтобы мое истинное отношение к господину послу было не заметно.
– З-ссабываеш-шься – прошипел господин Тэмотсу, намекая на то, что я забыла при ответе добавить почтительное обращение к нему.
– Ты любишь властных мужчин, скажи мне, кошечка Ми? – сдавливая до боли руку, спросил он.
– Простите, господин Тэмотсу, я затрудняюсь с ответом.
– Ты не против если мы ненадолго оставим этот зал? – резко прервав танец, повел меня куда-то с танцевальной площадки он.
– Только с разрешения господина Кейташи, господин Тэмотсу – цепляясь, как за соломинку, за правила, не позволяющие ничего делать без разрешения своего господина, пробормотала я, стараясь идти медленнее и оглядываясь в поисках господина Кейташи.
– А мы его спросим, обязательно спросим, – ухмыльнулся он в предвкушении, и потащил меня к балконам.
Оказалось, там Таши опять что-то обсуждает с сегуном Ичиро Такахаси.
– Твоя кейнаши натанцевалась. Ты позволишь мне похитить ее на некоторое время, посекретничать вдали от любопытных глаз? – с самым простодушным видом поинтересовался этот обманщик.
–Да, да. Идите. Только не задерживайтесь надолго. – увлеченный беседой, отпустил меня Таши даже не взглянув на меня.
Нельзя! Кейнаши ничего нельзя! Нельзя первой заговорить с господином, нельзя дотронуться до него без разрешения, нельзя не подчинится, … Я до последнего надеялась, что Таши увидит, что я не хочу никуда идти с господином Тэмотсу, и откажет ему, но он так и не посмотрел на меня.
А вот Император посмотрел. Внимательно посмотрел. И, уверена, заметил и мой потухший взгляд после того, как Таши дал позволение на прогулку, и страх в моих глазах, но ничего не сказал, только усмехнулся одним уголком губ.
– Ну вот, а ты сомневалась. Я же говорил, что он наиграется и передаст тебя мне, – уводя меня из зала, говорил кугэ Накаяма.
Мысли в панике метались, пытаясь найти хоть какой-нибудь повод, остаться в зале на людях, и не находили его. Нельзя привлекать к себе внимание и провоцировать скандал при иностранных послах. Я молча следовала за господином Тэмотсу, утягиваемая им за руку за собой.
Он втащил меня в первую попавшуюся на пути свободную глубокую нишу, специально подготовленную для уединения пожелавших развлечься со своими дамами мужчин, не дожидаясь окончания Зимнего Бала. Сдвинул закрывающие проем шторы, скрывая нас от посторонних глаз, и развернулся ко мне.
– Ты же понимаешь, что поднимать шум нельзя – предупредил он, надвигаясь на меня.
Я попятилась, пытаясь выиграть хоть немного времени, не понятно, на что еще надеясь. Выскользнуть из ниши у меня не получится, господин Тэмотсу крупный мужчина и обойти его мне не удастся. Никто не станет заглядывать в закрытую нишу и, уж тем более, никто не заступится за кейнаши. Но я упорно уворачивалась от рук господина Тэмотсу, пока ему не надоела эта игра, и он с угрожающим рыком одним рывком не настиг меня, вдавив всем весом своего тела в стену ниши.
Ухватил мои руки за запястья и подняв их над головой, подтянул меня так, что я повисла, едва касаясь пола ногами, удерживаемая в таком положении одной его рукой. Сколько бы я ни тренировалась, против такого мощного, крупного, сильного, противника у меня не было ни одного шанса.
Беспомощно дергаясь, придавленная его бедром к стене, пытаясь вывернуть из захвата свои руки, толкая коленями его по ногам, чувствовала, что мои удары для него, как укус комара, и только еще сильнее раззадоривают моего безжалостного мучителя. Я могла бы еще ранить его катаной или метательным ножом, но здесь и сейчас я безоружная. И я честно тренировалась по два часа в день, чтобы не потерять физическую форму, необходимую кейнаши, но он не в танцах со мной соревнуется. Господин Тэмотсу опытный воин, он сильнее меня, выше меня и намного тяжелее, у меня даже слегка сдвинуть его не получается.
– Твое сопротивление заводит меня еще сильнее – прихватывая мочку уха, шепчет он, подтверждая мои опасения.
Придавливая еще сильнее меня бедром, Господин Тэмотсу сжимает свободной рукой скулы и впивается в меня жадным поцелуем, до боли сминая мои губы. Стискиваю зубы, пытаясь не впустить его язык в рот, и получаю в ответ тихий рык, он еще сильнее сжимает руку на скуле, заставляя челюсти разжаться. Одержав первую победу, с ухмылкой заглядывает в мои глаза и не разрывая взгляда начинает спускаться рукой от скулы по шее. Развязывает петлю, удерживающую лиф платья, и медленно стягивает его вниз.
– Вкусная, сладкая, желанная… – говорит, смакуя каждое слово и пожирая меня глазами.
Подтянув меня за руки еще выше по стене, он склоняется к груди, спускает лиф платья до талии и вбирает горошинку соска в рот, он не спеша перекатывает, покусывая его и языком играя с вдетым в сосок украшением, положенным всем кейнаши, потом проделывает то же самое с другим соском. Влажные от его языка, они сжимаются, когда он дует на них, и он тихо смеется.
Ему весело, он потешается над моими тщетными рыпаньями и оглаживает меня рукой, играя пальцами то с одной, то с другой вершинкой. Водит ладонью по животу, продвигаясь все ниже и ниже.
Платье, от движения его руки, спускаясь обнажает украшенный пирсингом пупок, и он азартно принимается играть с ним. Я извиваюсь, теряя последние остатки надежды на спасение. Меня начинает бить крупная дрожь и одинокая слеза скатывается по щеке, как признание моего бессилия.
Но я, все еще, отчаянно продолжаю бороться, и все это происходит в полной тишине, прерываемой только моим рваным дыханием и его хриплым шепотом и смехом. Пытаюсь вывернуть руку из его захвата, и он сжимает пальцы на запястьях еще сильнее, почти сплющивая их.
Одно движение и платье окажется у моих ног. Его рука ныряет в трусики и, как я ни стискиваю бедра, он настойчиво пробирается все глубже и глубже. Еще немного и его палец нырнет в меня. У меня почти уже не осталось сил сопротивляться. Легкое усилие и его колено протискивается между моих ног, раздвигая их, а я обвисаю безвольным трофеем в его руках.
– Девочка готова принять меня? – усмехается он, понимая, что у меня больше не осталось сил бороться с ним.
Господин Тэмотсу хватается за ремень своих брюк, резкими рывками расстегивая их… и вдруг я оказываюсь свободна. Ноги не держат меня, и я медленно сползаю по стене. Дрожащими руками подтягиваю платье, пытаясь вернуть его на место.
– Я не понял, что ты хочешь такого секретного сообщить в пупок моей кейнаши? – спокойным голосом спрашивает кугэ Оокубо у откинутого от меня его заклинанием кугэ Накаяма.
– Жаль, теперь этого она уже не узнает – пытаясь сохранить лицо, подмигнув мне, смеется кугэ Накаяма. А в глазах его плещется неудовлетворенная ярость. Он поправляет на себе одежду и, насвистывая веселый мотив, выходит.
– Поторопись, сейчас будут объявлять королеву Зимнего Бала – помогая мне с платьем, как ни в чем не бывало, говорит господин Кейташи.
Я не могу похвастаться таким же хладнокровием. Меня заметно трясет и собрать рассыпавшуюся прическу никак не получается. На запястьях наливаются бордово-фиолетовым цветом синяки, губы искусаны… жалкое зрелище.
Я в шоке от всего произошедшего, от спокойного тона кугэ Оокубо, от того, что он собирается возвращаться со мной в зал… Мне стыдно взглянуть ему в лицо, хотя моей вины в произошедшем нет. И от того, что он воспринимает случившееся, на удивление, равнодушно, в глубине души начинает разгораться огонек обиды и гнева. Но я все еще помню свое место и поэтому молча выполняю все его указания.
Он накидывает мне на плечи свой камзол, скрывая под ним все укусы и синяки, и, приобняв за плечи, ведет обратно в зал. Ничего особенного – просто господин развлекся со своей кейнаши и теперь возвращается на церемонию награждения.
– Ты только руки спрячь глубже и просто стой. Я буду рядом. – на грани слышимости шепчет мне в ухо он.
Я словно в тумане, ничего не соображая, следовала, куда показывал господин Кейташи, пытаясь сохранить внешне видимость невозмутимости.
– Я так и знал, что ты станешь королевой – услышала его азартный комментарий и, все так же легонько подталкиваемая и направляемая им, отправилась к распорядителю Бала получать награду.
Пока мы шли, со всех сторон слышались пошлые шуточки по поводу моего вида, но мне уже было все равно. В груди разливалась звенящая пустота.
– Постарайся улыбнуться, изобрази радость – поправляя мне на голове корону, прошептал господин Кейнаши. Потом он требовал от кого-то передать ему какой-то дневник и договаривался о свидетелях и месте передачи требуемого. Я из последних сил пыталась сохранить на лице выражение, что невероятно всем довольна и мой вид – следствие ошалелого восторга от свалившегося на меня признания королевой Зимнего Бала.
Наконец, торжество было окончено. На какое-то время я выпала из действительности и как оказались в мобиле не заметила.
– Не переживай ты так. Было даже забавно, видеть лицо Тэма, когда он понял, что ему обломали праздник – щелкнул он меня по носу.
Забавно?! Забавно???!!! Я молча смотрела на господина Кейташи, а образовавшаяся внутри у меня пустота начала наполняться выкручивающей все внутренности болью.
– Только давай ты не будешь устраивать мне истерик! – кривится он, ловя мой взгляд.
Конечно не буду. Какое я имею право огорчать своего господина?! Ни-ка-ко-го! Я всего лишь игрушка, и это только мои проблемы, что я вдруг решила, что моя судьба с какой-то стати может волновать господина Кейташи.
– Вот и умница! Ничего страшного не произошло, – целует он меня в уголок рта.
Наконец, мы дома.
Я долго отмываюсь под душем, потом отмокаю в ванне. Снова тру себя до красноты под душем, но ничего не меняется. Я все равно чувствую на себе следы рук господина Тэмотсу, словно он пометил меня. На душе больно, муторно и пусто.
Завернувшись в махровый халат, ложусь в свою постель, свернувшись калачиком, и закрываю глаза, пытаясь ни о чем не думать, изо всех сил стараясь уснуть, и чувствую, как проминается матрас под тяжестью чужого тела.
Рука медленно ползет по моему бедру, животу подбираясь к поясу. Развязывает его и откинув полу халата начинает подбираться к груди. У меня нет никаких сил и желания, тело все еще помнит грубые, жесткие руки и губы господина Тэмотсу. Сейчас мне необходимы лишь тишина и покой. Однако, отказывать господину Кейташи нельзя, он может разозлиться и навсегда отдать меня господину Тэмотсу.
Я потерплю, пусть он делает, что хочет, только пусть не отдает меня господину Тэмотсу! Но тело против, оно еще не отошло от пережитого ужаса, и мелкая противная дрожь разбегается по нему.
– В чем дело? – резко переворачивая меня на спину и сердито хмурясь нависает господин Кейташи надо мной.
Не в силах ничего сказать я мотаю головой и, чтобы не сердить его дальше, начинаю сама развязывать на нем халат, целуя его грудь. Он прикрывает глаза, откидывается на подушку, и я начинаю ласкать его руками и губами.
Сама я не чувствую ничего и, боясь, что он это заметит, с еще большим усердием продолжаю свои ласки.
Невозможно! Я не выдержу всего этого! …
Наконец, удовлетворенный он засыпает у меня на постели. А я до утра так и не могу сомкнуть глаз. Мне плохо, все тело ломит, в горле так и стоит ком обиды и страха, я вымоталась и морально, и физически, глаза слипаются, но стоит мне их только на мгновение прикрыть, как перед глазами всплывает лицо господина Тэмотсу, с кривящимся в презрительной ухмылке ртом, а в ушах раздается его противный тихий смех.
Утро встречаю под ледяными струями воды, чтобы хоть как-то взбодрится. Господин Кейташи не должен ничего заметить. Даже в мыслях не могу называть его как прежде, Таши.
Выспавшийся и довольный он выходит к завтраку. Все, как обычно, легкая беседа, я обслуживаю его за столом...
– Ты бледная сегодня. Может отменить занятия?
– Нет, благодарю за заботу, Таши – хрипло, с трудом выталкиваю я слова. Имя дается мне особенно трудно.
Нельзя раскисать, нельзя давать кугэ Оокубо повод быть мной недовольным.
– Приходи в себя, котенок. – гладит он меня по щеке и целует перед выходом.
Наконец-то тишина.
Как прежде уже не будет, ясно понимаю я. Значит пришло время попытаться сделать так, чтобы я могла отвечать за свою жизнь сама. Надо уходить, пока меня действительно не отдали господину Тэмотсу. Только куда бежать? Побег надо хорошо продумать, иначе сделаю себе еще хуже. А жизнь в Закрытой Синдэн доказала, что хуже быть всегда есть куда.
Занятия, конечно, прошли отвратительно, но зато мне удалось узнать, что артефакторы делают амулет, скрывающий след человека от поиска, и где такой амулет можно приобрести.
К вечеру план побега стал немного вырисовываться в голове и от этого на душе полегчало, кроме того, поиск путей побега отвлекал от бесполезных копаний в прошлом. Бессонная ночь дала о себе знать и вечером я была просто не в силах ни о чем вспоминать и думать, поэтому все делала на автомате, но, похоже, Господин Кейташи остался доволен, а некоторую заторможенность списал на остатки шока.
Прошло пять дней со времени Зимнего Бала. Я почти перестала вздрагивать по ночам, просыпаясь от звучащего в ушах смеха господина Тэмотсу. Все вроде бы осталось как прежде, только больше я не таяла в руках господина Кейташи, не было той доверительной легкости, той веры в него, и он это чувствовал. Все чаще я замечала недовольную складку между его бровей по утрам.
Следовало уходить побыстрее, пока очередная встреча с господином Тэмотсу не обрушилась на меня. Подготовка к побегу была завершена. Настал момент истины.
