Текст книги "Азуми (СИ)"
Автор книги: Инна Кентий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Инна Кентий
Азуми
Пролог
Вот Игрок делает свой ход, и твоя размеренная жизнь летит в пропасть. Тебя продают, как вещь, как игрушку, которой будет играть купивший тебя господин. Следующий ход другого игрока, и ты оказываешься втянута в Большую игру. Сможешь ли ты пройти те испытания, которые предопределены этой игрой? Или сдашься и повернешь назад?…
Всегда ли сильный, твердый характер – это благо? А может мягкая и послушная ты будешь более счастлива? Мой ли характер во всей этой истории сыграл решающую роль? Да и только ли мой? А если характеры перемешались, образуя гремучую смесь, то какой будет итог? ... для тебя, для мира и для самих Игроков...
ВНИМАНИЕ!!!
Не рекомендуется к прочтению тем, кто очень чувствительно относится к мужскому эгоизму.
В тексте встречаются сцены жестокости.
Мир Земля, Таиланд.
Леля с ужасом смотрела на надвигающуюся на нее огромную волну, бурлящую, мутную, ощерившуюся щепками, ломаными панелями, бревнами, и понимала, что ни спрятаться, ни убежать от нее невозможно.
Волна сносила домики и деревья, словно они были игрушечными, словно все препятствия на пути были лишь муляжами, легкими и хлипкими. Она рвалась вперед с неудержимой силой, перемалывая все, что попадалось на ее пути, сталкивая, перетирая и закручивая, захватывая в свой смертельный танец, исполняемый с каким-то сумасшедшим, мистическим азартом, все больше и больше предметов, людей, строений, стремительно продвигаясь вширь и вглубь.
«Вот это я отдохнула» – было последней мыслью девушки, а потом вместе с волной боль обрушилась на нее неподъемной тяжестью, погребя сознание в непроглядную темноту за мгновения.
*****
Мир Вилаира, Империя Кай Ли Чжоу, побережье провинции Суэнь.
– Сильная волна, господин, сильная и высокая. Все корабли перемолола в щепки, до середины острова дошла, все дома снесла... – непрестанно кланяясь Главному распорядителю в Изящном квартале господину Мэзео Иендо лебезил его помощник Джун Ямадо.
– Нашел хоть что-то стоящее? – не желая обсуждать обрушившееся на провинцию несчастье, и стремясь побыстрее покинуть с трофеями разрушенное побережье, требовательно спросил господин Мэзео.
Это было редкой удачей, подаренной внезапно обрушившимся на провинцию цунами. В хаосе, творящемся после стихийного бедствия, его помощник смог подобрать растерявшихся, оставшихся без защиты родственников и средств к существованию несколько очаровательных девушек. Наместнику провинции сейчас не до того, чтобы заниматься устройством сироток. Заплатив ему символическую сумму, Мэзео получит много денег на Больших торгах, надо лишь придать девушкам товарный вид. Мэзео Иендо не зря крутится в этом деле уже не одно десятилетие. Пара дней в его школе и эти чаровницы станут как шелковые, останется лишь найти самого щедрого покупателя на их девичьи прелести.
– А как же! Четыре красавицы. Никто их не узнал, никто не ищет, можно хоть сегодня забрать в закрытую Синдэн. Наместник рад избавится от голодных ртов и даже в списки пропавших их вносить не будет. – отчитался Джун.
И немного помявшись добавил:
– Еще одна пока без сознания. Очень необычная красота, такую продать и правящим не стыдно. Только стоит ли тащить, если не жилец.
– Веди, посмотрим.
*****
Первое, что ощутила она – был холод. Холод и боль. Болело все, даже луковицы волос на голове ныли и пульсировали болью.
Что со мной? Где я? Кто я? – она не помнила ничего, кроме огромной волны, закрутившей ее в темную воронку, полную собранного по пути мусора.
Приподняв с огромным трудом ставшую невероятно тяжелой голову, поняла, что лежит в каком-то сарае на грязной дерюге на полу. Оглядевшись, заметила еще четырех девушек, жмущихся друг к другу, и трех мощных мужчин у дверей. Охраняют или стерегут, не ясно. На этот осмотр ушли последние силы и девушка, прикрыв глаза, затихла на своей жесткой лежанке. Хотелось пить, но сил попросить воды не было.
Краем сознания отметила новый звук, как будто открылась дверь, и вновь провалилась в забытье.
В следующий раз в себя пришла в повозке. Слышался скрип колес, пахло сеном. Ее покачивало в такт движению, было тепло от шкур, в которые ее укутали, и уютно от размеренного стука копыт о мостовую.
Едва она открыла глаза, ей в рот толкнулась кружка с ароматным теплым питьем. Крепкая рука приподняла голову, и живительная влага потекла в измученное сухостью горло.
Была какая-то неправильность во всем происходящем, но какая, уловить не получалось. Мысли путались, вяло всплывая странными видениями. Ей то виделся суровый мужчина, в гневе замахивающийся на нее, то странный зал, по которому в разные стороны шли люди с сумками и чемоданами на колесиках, то мерещился корабль, на который ее затаскивали насильно, то лодка и она на ней в солнечный день … и ничего, что помогло бы ей вспомнить кто она, как ее зовут.
К концу этого неспешного путешествия, девушка чувствовала себя уже вполне сносно. Прошли боли. Во время стоянок она с удовольствием бродила в окрестности, чувствуя как к телу возвращаются чувствительность и силы. Только суровое сопровождение, больше похожее на стражников, чем на охрану, и странное обращение с ними, вызывало смутную тревогу, но тут уж ничего сделать было не возможно.
Единственное, что обнаружили при ней – это метрика, принадлежащая Азуми Саито, родившейся в первый месяц Больших торгов. Так она и стала Азуми Саито, девушкой с не ясным прошлым и туманным будущим. Казалось, то, что она ничего не помнила из своего прошлого, никого не трогало, и вернись вдруг к ней воспоминания – это мало что изменит в ее судьбе.
Куда ее и еще четырех девушек везут никто из сопровождения не говорил. Они вообще не разговаривали с девушками и им не позволяли разговаривать между собой.
Поднявшись с первыми лучами солнца они без остановок ехали по широкой, уложенной камнями дороге до самого позднего вечера, лишь в полдень останавливаясь на короткий привал. На ночь, сойдя под тень деревьев тянущегося вдоль всего их пути леса, девушек укладывали спать, всех вместе на одной телеге, предварительно связав им руки и ноги и выставив охрану.
Но все когда-нибудь заканчивается. Однажды, ближе к вечеру, закончилось и это путешествие, у стен мрачного серого высокого каменного забора, за которым располагалось такое же мрачное двухэтажное здание с маленькими зарешеченными окнами, больше похожее на тюрьму, и огромными тренировочными площадками, пугающими установленным на них инвентарем.
Империя Кай Ли Чжоу, провинция Шиндо
Их привели в маленькую комнатку, единственным предметом в которой была скамья, и тут же одну из девушек увели куда-то.
Спустя минут двадцать так же забрали вторую, затем третью… за Азуми пришли последней. Мрачная обстановка, молчаливое сопровождение и неизвестность, в которую ее вели, скрутили нервы тугим комком в области солнечного сплетения, сердце заполошно металось в груди, предчувствуя недоброе.
Ее втолкнули в просторный, роскошно обставленный кабинет. Пробежав от толчка в спину по инерции до середины комнаты, девушка выпрямилась, подняла взгляд от пола и встретилась с холодным, полным брезгливого презрения, оценивающим, цепким взглядом мужчины, в кабинете которого оказалась. Стало так страшно, что на спине выступил холодный пот, а коленки ослабли и грозили в любой момент подогнуться.
Весь его вид кричал о том, что ей не понравится то, что будет дальше происходить. Он смотрел на нее равнодушно, безжалостно, как на букашку, которую он раздавит, если она посмеет перечить ему.
Глава 1.
Азуми.
Взяв с полки фарфоровую куклу, мужчина не спеша подошел ко мне вплотную.
– Я подобрал тебя, среди хлама, оставшегося после цунами, как сломанную вещь, больную, никому ненужную, нищую, бездомную…
Вылечил, накормил, дал крышу над головой, теперь ты моя собственность. – его монотонный, тихий, с металлическими нотками, голос ввинчивался в сознание, расползаясь по телу липкими щупальцами ужаса.
Напротив моих глаз оказалась та самая кукла с полки.
– Ты, как эта кукла, будешь гнуться туда куда я пожелаю, я буду делать с тобой все, что сочту нужным. Мои приказы не обсуждаются и должны выполняться точно и незамедлительно. Рот будешь открывать, только если я разрешу. За любое неповиновение тебя ждет наказание. Плакать запрещаю. Ты можешь быть послушной и тогда больно не будет или будет больно лишь по необходимости, но можешь сопротивляться, и тогда первый раз будет больно показательно, второй раз будет очень больно и долго, а потом ты будешь молить меня о пощаде, но в любом варианте, в итоге, ты сделаешь так, как я тебе приказал или умрешь. – все время, что говорил, мужчина крутил, раздевал, бил, резал куклу, отрывал ей руки и ноги… Я, как зачарованная, не в силах отвести взгляд от его рук, смотрела на то, как под жёсткими пальцами красивая игрушка превращается в кусок рваных тряпок, ощущая себя маленьким беспомощным мотыльком, пойманным сумасшедшим энтомологом.
– Я понятно объясняю? – приподнял он меня за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.
– Да – сглотнув комок страха, вставший поперек горла, прошептала в ответ.
– Да, господин Мэзео-сама. – поправил он меня.
– Да, господин Мэзео-сама – как в тумане, повторила за ним.
– Ты пройдешь подготовку в моей Закрытой Синдэн, школе кейнаши, и, если будешь прилежной ученицей, принесешь на Больших торгах мне хороший доход, а себе получишь богатого покровителя, и на этом наше общение закончится. Если же будешь лениться останешься у меня в Изящном квартале навсегда и будешь обслуживать того, кто заплатит за твою ночь. – поделился планами на меня он.
– Раздевайся – отходя к столу и облокачиваясь на него спиной, приказал мужчина.
Одежды на мне всего и было, что белье да рваное простенькое платье. Помня, как он говорил, что все равно заставит сделать по-своему, начала раздеваться. Кажется, с каждой расстегнутой пуговицей, мои глаза становились больше и больше. Опасаясь, что внутренняя истерика вырвется наружу слезами, я даже моргать боялась, все шире и шире открывая глаза. Руки ходили ходуном, а чтобы удержать трясущийся подбородок, пришлось до крови закусить нижнюю губу.
– Все снимай – увидев мою задержку, когда остались лишь лифчик и трусики, поторопил Мэзео.
Обходя меня по кругу, комментируя увиденное, ощупывая и оценивая, как оценивал бы отрез ткани или любой другой товар, он начал раздавать указания, и только тогда я заметила расположившихся у стены на диване трех мужчин и двух женщин, одна из которых, не иначе, когда-то была борцом – крупная, мускулистая. Из захвата такой не вывернешься, почему-то подумала я. От присутствия зрителей стало совсем тошно.
– Слишком пухлая для танцев, ужины исключить. Занятия на площадке два раза в день по три часа, в шесть утра и в три дня.
Уроки танцев с семи и до одиннадцати вечера. Уроки поведения с десяти и до обеда. Общие науки и уроки бесед сразу после обеда и до трех.
– После одиннадцати вечера итоги, за все сделанные ошибки получишь наказание. – это произнесли уже обращаясь ко мне, слегка приподняв за подбородок, чтобы я подняла глаза на господина Мэзео-сама и поняла всю серьезность его предупреждения.
– Сейчас идешь за Чиэсо-сан – кивок в сторону женщины-борца – она подготовит тебя, подберет одежду и объяснит основные правила, и не дай тебе Создатель, перечить наставникам или халтурить при выполнении заданий.
– Через сорок минут жду в ритуальной – это адресовали Чиэсо.
В дверях, когда меня Чиесо-сан вела на выход, столкнулась с одной из своих попутчиц, которую всю избитую волокли в кабинет два здоровых, зверского вида мужчины.
– Поймана при попытке бегства – услышала, перед тем, как за мной закрылась дверь.
Ухватив за руку, голую, женщина-борец потащила меня по коридору в самый его конец, где открыла дверь в маленькую комнатку с огромной ванной комнатой за прозрачной стеной.
Единственным предметом обстановки в комнате была широкая скамья из досок, на которую была кинута простыня. Она, видимо, должна служить мне кроватью.
Втолкнув внутрь ванной, Чиэсо принялась привязывать мои руки и ноги к мощным металлическим прутьям, идущим по краям подвижного возвышения, растягивая меня в позе звезды. Весь ее вид говорил о том, что любое сопротивление будет безжалостно подавлено, однако, запуганная господином Мэзео-сама, и видом избитой девушки, я была не в состоянии сопротивляться. В итоге, меня отмыли и продепилировали снаружи, прочистили до скрипящих кишок изнутри, остригли волосы на голове до коротенькой стрижки и мокрую вытолкнули в комнатку.
Было неприятно чувствовать чужие грубые руки у себя на теле, противно и больно, когда они касались самых сокровенных мест.
Меня крутили, поворачивая прутья, как крутят ткань одежды, отстирывая пятна грязи, грубо, не заботясь о моем удобстве. С момента попадания в кабинет к господину Мэзео-сама, я пребывала в тихой истерике.
Лишившись роскошных, густых, закручивающихся красивыми крупными кольцами и спускающихся до талии волос, обнаженная и доступная, я ощутила себя совсем паршиво, а легкость, на голове лишний раз напоминала, что теперь я не принадлежу сама себе, я – никто. Вещь. Кукла.
Вытащив меня в комнату после купания, мой личный экзекутор, быстро объяснила, что вот эти две малюсенькие тряпочки – для уроков танцами, вот эти растягивающиеся полоски – для занятий спортом, а это платье с юбкой до колен и шнуровкой, едва прикрывающей грудь, на все остальные случаи.
Каждый вечер я должна в корзине перед дверью оставлять грязную одежду и каждое утро забирать оттуда чистую.
Закончив с объяснениями и глянув на время, Чиэсо-сан сказала, что нам пора, и, не предложив ничего одеть после санобработки, вновь ухватила меня за руку, почти бегом, голую, не до конца высохшую, таща по лестнице вниз до подвального этажа.
Я думала, что после вводной лекции господина Мэзео-сама и экстремально жесткого купания все потрясения на сегодня для меня закончены. О, как же я ошибалась!
Втащив в огромную пыточную, иначе эту кошмарную комнату с множеством пугающих приспособлений по стенам, полу и потолку я назвать не могу, Чиэсо-сан в один миг растянула меня на какой-то раме и попрощавшись до завтрашнего вечера ушла, оставив наедине с ужасом и холодом веющими от каждого камня этого жуткого места. После купания, болели безжалостно прополосканные внутренности, горела огнем натертая до красноты грубой мочалкой кожа, я замерзла, живот подводило то ли от страха, то ли от голода, во рту было сухо…
Сколько так простояла не скажу, время словно остановилось, все тело затекло, натянутое на раме с такой силой, что напряжение звенело в каждой клеточке. Даже слегка пошевелиться из-за этого натяжения было невыполнимой задачей. Голова кружилась, и временами я начала выпадать из реальности. Наконец, дверь открылась, впуская господина Мэзео.
– Умница, послушная девочка – погладил он меня по щеке. – Сейчас мы поставим привязку к этому дому, чтобы ты никуда не пыталась убежать, как та дурында, и установим воспитательный минимум для облегчения работы наставников, потом украсим тебя, станешь по всем правилам Больших торгов красавицей, настоящей кейнаши, и пойдешь спать.
– Не люблю громких звуков – прокомментировал свои действия мужчина, регулируя плотно по моей шее тоненький ремешок, и начался ад. Он водил ритуальным каменным ножом по спине и вдоль позвоночника, выжигая магией какие-то руны. Меня выкручивало и выгибало от запредельной боли, однако, натянутая между рамой я могла лишь сильнее напрягать и без того натянутые мышцы и безмолвно кричать.
Горло пекло от крика, как будто в него насыпали раскаленные угли, но в комнате стояла тишина, прерываемая лишь монотонно читаемыми Мэзео заклинаниями, – ремешок запирал любой звук и получалось, что я беззвучно открываю рот. Когда Мэзео дошел до пирсинга – обещанного мне украшения, неотъемлемого для всех кейнаши, я уже мало, что воспринимала, плавая в полузабытье в мире персонального ада из боли, ужаса и шока.
Как меня отвязывали, кто донес и уложил на постель в каморке с дощатой кроватью, не помню. В себя пришла утром на той самой жесткой скамье, заменяющей кровать, от воющей в комнате сирены, предупреждающей, что пора вставать.
Мне хватило нескольких минут, чтобы сообразить, что вчера этот садист был мной доволен. Чем закончится для меня его недовольство даже представить было страшно, поэтому моментально скатившись с кровати, быстро умылась, одела полоски, представленные как спортивный купальник, и в спешном порядке выбежала к центральной лестнице. Состояние было странное, вроде и не болит ничего, а в то же время каждое движение сопровождается ощущением волнами прокатывающихся по телу мурашек. Неприятно.
– Рад, видеть такое стремление к тренировкам – улыбнулся мне мужчина, рукой указывая куда следует идти.
Воспитательным минимумом для облегчения работы наставников оказался разряд то ли магического, то ли какого другого происхождения, прошибающий меня от копчика до затылка. Как только тренер замечал, что я начинаю замедляться, или желая усилить мое рвение при выполнении упражнений, он делал короткий пасс рукой и подгоняемая волной боли, с каждым разом становящейся все сильнее, я ускорялась или принималась выполнять заданное наставником упражнение с утроенным усердием. Через три часа, когда закончилось первое занятие, и меня перестал подстегивать «воспитательный» стимул, я могла передвигаться только по стеночке или ползком, сил самостоятельно не то, что ходить, но даже стоять не было, от слова совсем. В итоге на завтрак я опоздала и единственное, что мне досталось – это кружка остывшего чая.
Как дожила до конца дня не помню. А вечером Чиэсо-сан вновь оставила меня растянутой на раме в «пыточной».
От безнадежности, голода и ужаса перед приходом господина Мэзео у меня из глаз сами собой полились слезы. Я беззвучно плакала, проваливаясь временами в полусон от усталости, и не сразу заметила приход Мэзео-сама.
– Я, кажется, предупреждал, что запрещаю плакать. Слабая, очень слабая кейнаши – дав мне пощечину, высказал он свое недовольство. – Даю тебе три дня на то, чтобы исправиться.
– А это для осознания серьезности моих предупреждений и большего старания с твоей стороны, – закончил он, затягивая беззвучный ремешок, и сделав пасс, надавил на какую-то руну на шее. Боль прокатилась волной, охватывая всю меня до самых кончиков пальцев, выкручивая все тело, нарастая с каждой секундой, накрывая лавиной отчаяния с головой и погребая остатки сознания под толщей страха ожидания еще большей боли.
Неожиданно в голове начали всплывать картины прошлого. Вот, после смерти родителей, меня забирает к себе дальний родственник, а через три месяца уже продает как рабыню каким-то торговцам на корабль, я пытаюсь сбежать, меня ловят, избивают и замотав в циновку доставляют обратно на корабль, капитан которого должен передать груз в моем лице покупателю. Корабль попадает в эпицентр цунами, я пытаюсь выплыть…
Следующее утро не отличалось от предыдущего. Я опять не помнила, как оказалась на своей постели. Та же волна мурашек при движении, выдающая, что тело помнит все издевательства над ним, и ни какого даже маленького отголоска боли. Видимо, магически подлечили. Но сегодняшний день я встретила в лучшем чем вчера настроении, теперь у меня было прошлое, пусть столь же безрадостное, как и настоящее, но оно было. Теперь я имела представление о том, какие правила и порядки действуют в этом мире. И это исключило глупость, которой мог стать мой побег.
Мысль не подчиниться или схалтурить после двух встреч в ритуальной с господином Мэзео-сама не проскальзывала даже по краю сознания. Все задания наставников я выполняла со всевозможным усердием.
Под уроками поведения скрывалась наука этикета для кейнаши, а так же школа массажа, обольщения и ублажения мужчин.
Тренировки проходили с использованием магических манекенов, которые позволяли в мельчайших подробностях имитировать любые интимные игры, оставляя нетронутым все на физическом уровне. До торгов допускались лишь кейнаши, сохранившие девственность и господин Мэзео-сама в первую очередь проверил нетронутость доставшихся ему девушек.
Уроки бесед учили умению скрасить досуг мужчины приятной беседой.
Ожидание подведения итогов через обещанные господином Мэзео-сама три дня, только еще больше добавляло моего усердия. Страх перед будущим наказанием от господина Мэзео-сама, подогреваемый каждодневными «воспитательными минимумами» от наставников за малейшее несоответствие их иделам при выполнении задания, стирал любые ощущения и эмоции. Не было голода, возмущения такому обращению с собой, жалости к себе ... Только боль и страх еще большей боли – вот то единственное, что осталось. Я, словно та кукла, молча делала все, что приказывают, без слез и каких-либо возмущений, как и желал господин Мэзео-сама. Из связных мыслей билась лишь одна – не отключиться, раньше, чем доживу до сна, иначе накажут.
В конце третьего дня, отведенного мне для исправления своих недочетов, пришедшая Чиэсо-сан, передала, что мной довольны и сегодня подведение итогов в ритуальной комнате отменяется.
Кто бы знал, с каким облегчением я выдохнула!
С каждым днем с нагрузками становилось справляться все легче и легче, хотя сами нагрузки постоянно возрастали. Постепенно стали возвращаться сигналы от органов чувств, свойственные всем людям. Я стала вновь понимать, когда голодна, когда хочу пить, когда начинаю уставать...
Ни разу, за все время обучения, я не пересеклась ни с одной из подготавливаемых Мэзео-сама к Большим торгам кейнаши.
Изредка видела издали то одну девушку, то другую, из тех, с кем меня доставили сюда. Выглядели они плохо, хотя я, наверно, такая же. Зеркал в этом доме предусмотрено не было, так что, своего внешнего вида я абсолютно не представляла. Каждый вечер Чиэсо-сан отмывала меня, как прежде, для своего удобства растягивая на прутьях в ванной комнате, на случай, если господин Мэзео-сама посчитает нужным «побеседовать» со мной в ритуальной. А затем я замертво падала на скамью, засыпая еще не успев положить голову на простынь, уставшая до предела.
Прошел месяц, пошел второй, моего пребывания в Закрытой Синдэн. За все это время я еще четырежды попадала под наказание от Мэзео-сама. Ужасная вечерняя процедура санобработки сменилась уроками гигиены, проводимыми Чиэсо-сан. Кейнаши должна всегда оставаться для своего господина нежным благоухающим цветком, чтобы он ни делал с ней. Под ее присмотром я теперь самостоятельно проводила все положенные гигиенические процедуры. Было противно, но хотя бы не больно.
Сегодня впервые с момента поступления в Закрытую Синдэн нас вновь собрали вместе в той маленькой комнате, только теперь мы остались вдвоем. Господин Мэзео должен был принять решение о нашей дальнейшей судьбе, исходя из результатов устроенного испытания: отправить с первой партией подготовленных к Большим торгам кейнаши – это были торги, открытые для всех имеющих деньги господ; или придержать до закрытой сессии, в которой участвовали лишь самые знатные и богатые кугэ.
Вчера весь день, без перерыва, мы демонстрировали свои умения. Танцевали, развлекали беседой, показывали искусство владения телом в танце с элементами упражнений на гибкость и ловкость, одновременно отвечали на сыпящиеся от принимающих экзамен наставников каверзные вопросы, доказывая умение достойно себя подать даже в нестандартной, специфической ситуации, прислуживали им за столом…
Под конец, уже поздно вечером, нам устроили отдельный часовой экзамен на магическом манекене. Во время этого экзамена мы должны были продемонстрировать все полученные нами на уроках поведения навыки ублажения мужчины. Его не прошли две девушки, и их сразу отправили в Изящный квартал. Девушку, пытавшуюся убежать еще в первый день, я не встречала больше ни разу, что с ней сделал Мэзео-сама не представляю.
В столице со следующей недели начинались трехмесячные Большие торги кейнаши – время шумных праздников и больших денег. Самые известные дома развлечений Империи Кай Ли Чжоу выставляли на продажу девушек, которых они несколько месяцев убучали развлекать мужчин и приучали беспрекословно подчиняться купившему их господину. Торги проходили в форме аукциона. На большой сцене девушки демонстрировали свои умения в танце, а охочие до девичьих прелестей господа ставили цену, за которую желали их приобрести.
Богатые и знатные кугэ, дослужившиеся до верхов самураи, разбогатевшие торговцы выбирали себе и своим друзьям в подарок обученных доставлять мужчине удовольствие всеми возможными способами наложниц, иначе именуемых кейнаши. Считалось не зазорным даже взять в жены купленную на подобных торгах девушку, хотя это случалось крайне редко. Настолько редко, что никто и не вспомнит, когда такое было в последний раз. Как правило, знатные дома практиковали договорные браки, а кейнаши скрашивали досуг равнодушному или охладевшему к своей жене господину, грея по ночам его постель, развлекая беседой и танцами по вечерам, и стараясь не привлекать к себе внимание днем.
Девушки, которых не купили до конца торгов, оставались в увеселительных домах, куда захаживали те, кому приобретение кейнаши было не по карману, они должны были отработать затраченные на их обучение средства, и участь их была совсем уж не завидна. Но еще страшнее было попасть по договору кейнаши к господину, который практикует в отношениях жестокость или делит кейнаши с приятелями, устраивая пьяные оргии.
Как и в прошлый раз я вошла в кабинет последней. Поклонившись, как научили на уроках поведения, замерла в ожидании своего приговора.
В этот раз господин Мэзео-сама решил раздеть меня собственноручно. Когда последний кусок ткани был снят, каждый сантиметр придирчиво осмотрен, и довольно больно и жестко ощупан, он приступил к оглашению приговора.
– То, что ты без возражений принимаешь любые действия с собой – это хорошо, молодец. В целом, ты справилась с испытанием не плохо. В танце следует уделить больше внимания плечам и рукам, они все еще не достаточно проработаны, за столом ты позволила себе глянуть в лицо господину Абе, что неприемлемо. Хорошая кейнаши никогда не поднимает взгляд выше плеч господина, когда он принимает пищу. С общей беседой справилась на отлично, значит сделаем занятия интенсивней, чтобы представить тебя как эксклюзив. Ты должна научиться за оставшееся время поддерживать разговор на большее число тем и порадовать своего будущего господина более глубоким познанием в различных областях, делая легкую беседу, увлекательнее и интереснее. Заявим на торгах, что с тобой будет не стыдно выйти в свет, если на то будет желание купившего тебя господина. На таких кейнаши ставят стартовую цену сразу значительно выше, чем на обычных. Учись усердней. Смотри, не подведи меня, я не люблю, когда меня огорчают. Остальные занятия без изменений. Внешним видом я доволен, разрешаю добавить овощи на ужин.
– Три часа магического стимулирования работы рук, чтобы помнила, как ими надо двигать, и ночь в закрытой ванне, думаю, она поможет тебе собраться и вспомнить все нормы поведения правильно воспитанной кейнаши. – озвучил свой приговор мужчина и, жестко ухватив меня за волосы, развернул в свою сторону мое лицо, заставляя посмотреть ему в глаза. – Ты же не думала, что отделаешься лишь устным замечанием?
– Спасибо, господин Мэзео-сама – поблагодарила я его, как того требовали правила, а у самой от предстоящего наказания уже все внутренности свернулись комом.
– Через час жду в ритуальной. Иди готовься. – отпустили меня.
