Текст книги "Королевская охота"
Автор книги: Инна Брюсова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Глава 11
СВЯЩЕННЫЕ ЧУДОВИЩА
Екатерина и Галка встретились в одиннадцать у кинотеатра «Планета», откуда решили начать свой поход по театрам («Гастроль», – выразилась Галка) в поисках Принцессы Дианы. Кинотеатр был выбран для старта ввиду его близости сразу к трем театрам – ТЮЗу, Театру-студии молодого актера и Русской драме.
– Мы ее выловим! – оптимистично заявила Галка. – У нас всего пять театров. Правда, она может быть из самодеятельности…
– Ну какая сейчас самодеятельность!
– Не скажи! Знаешь, сколько открылось всяких частных студий! Чувствуешь в себе актерский зуд – иди, оторвись за деньги в частной лавочке. А кроме того, она, может, стриптизит где-нибудь в баре… тоже актриса, оригинального жанра. Тогда мы ее точно не разыщем. Хотя всегда можно что-нибудь придумать. Не рохай, Катюха, пробьемся!
И они радостно отправились в путь, испытывая комфорт в обществе друг друга, снова чувствуя себя детьми, играющими в свои игры, пока взрослые на работе.
– А помнишь, – произнесла Галка магические слови, с которых обычно начиналось их путешествие в прошлое, – а помнишь Стаса из десятой?
– Беленький такой, задохлик, в очках?
– «Задохлик»! Миллионер! Банкир! Жена с ребенком в Ницце живут. Я хочу к нему Павлушу пристроить.
– Он же учится еще, и ты говорила, подрабатывает где-то.
– Это несерьезно. А вот у Стаса – это то, что надо! Пока, может, пару дней в неделю, а потом, когда закончит, и насовсем!
– А ты с ним говорила уже?
– Со Стасом? Нет еще. Успею, мне он не откажет. Лишь бы продержался, не заказали бы… Сейчас знаешь, как трудно с работой? Берут только своих. Связи, как никогда, нужны. А то – за границу бы уехать… Но не с нашим счастьем… – Она вздохнула.
– Смотри! – Екатерина, пытаясь отвлечь Галку от мрачных мыслей, толкнула ее локтем. – Кафе-бистро «Антоний и Клеопатра». Ну и название. Не захочешь, а зайдешь. Разве такое можно пропустить? Я приглашаю. Сегодня я тебя кормлю! И не говори, что ты уже завтракала!
– Не буду! Приглашение принято! Хотя, конечно, завтракала. Знаешь, когда я в последний раз была в кафе? Лет десять, так точно!
Они вошли в крошечное кафе, где пахло ванилью и кофе, нарядное, как конфетная коробка, – на окнах поперечно-полосатые оранжево-коричневые шторы, на стенах – египетская чеканка, изображающая старинные парусные галеры, женщину в тиаре и одежде, знакомой по учебнику древней истории, видимо, Клеопатру, и сфинксов, а также картинки, рисованные на папирусе и представляющие жанровые сцены из жизни Древнего Египта.
А также медные сосуды, блюда, подносы и еще много других не менее интересных предметов.
– Красота какая! – Галка, открыв рот, озиралась вокруг.
Из пяти столиков два были свободны. Они выбрали столик у окна – белая скатерть и веточка азалии в черной керамической вазе с длинным горлышком. К ним подпорхнула хорошенькая барышня в коротенькой юбочке и белой блузке, в расстегнутом вороте которой блестел маленький золотой крестик.
– У нас есть кофе, пирожные, бутерброды, салаты, сухое вино! – бойко прощебетала она и положила перед ними глянцевитую карточку меню: – Выбирайте!
Галка в первую очередь посмотрела на цены и ахнула:
– Катюха, ты посмотри, какие у них цены!
– Не важно! – успокоила ее Екатерина. – Мы на пороге великих открытий. И сейчас не только кофе закажем, но и… что тут еще?.. – Она заглянула в меню: – Бутерброды с копченой семгой, фирменный салат «Клеопатра» и по бокалу… красного или белого?
– Катюха, это же стоит с ума сойти сколько! А давай только кофе и пирожные, а?
– Значит, от «Клеопатры» ты отказываешься? И от красной икры тоже? Как хочешь!
– Нет, нет, не отказываюсь! Ну… ладно, уговорила! – махнула рукой Галка, и они расхохотались.
Все в этот день радовало их. Все было прекрасно и удивительно!
– Хорошо-то как! – вскричала Галка, когда официантка прикатила столик с их заказом. – Сейчас шиканем!
Щеки ее горели с мороза, глаза сияли от предвкушения вкусной еды, волосы растрепались. «Красавица! – Екатерина залюбовалась подругой. – Стойкий оловянный солдатик! Как же мало нужно, чтоб сделать ее счастливой!»
– Вкуснотища, с ума сойти! – простонала Галка, откусывая изрядный кусок от бутерброда с красной икрой. – Только маленький очень!
– Хочешь еще?
– А тебе это как, в смысле денег?
– Выдержу!
– Тогда хочу!
Они просидели в кафе больше часа. Екатерина заряжалась Галкиной энергией, и ей уже казалось, что актрису найти не проблема, а когда они ее найдут, все встанет на свои места, как кусочки рассыпанной мозаики. Что за картину явит собой сложенная мозаика, Екатерина пока не представляла и не задумывалась над этим. Там посмотрим. А сейчас ищем актрису. Мысль о том, что они могут не найти Диану, мучившая ее еще сегодня утром, растаяла, как кусок льда под лучами Галкиной самоуверенности.
– А теперь – за работу! – скомандовала Галка после второй чашки кофе.
Они вышли в солнечный морозный день. Хохоча и перебивая друг друга, вспоминали детство и болтали о разной ерунде.
– А помнишь, вот здесь, на этом самом месте, пьяный мужик упал, тоже зима была, и не мог встать! Помнишь? Стоял на четвереньках, и только руки от земли оторвет, как тут же падает обратно! Помнишь? И так – раз десять! – Галка тыкала пальцем в место на тротуаре, где много лет назад барахтался на льду несчастный пьяница, пытаясь подняться… Они так хохотали, что пришлось отойти в сторону, чтобы не мешать прохожим.
– А помнишь, как мамаша Владика, Клара Евсеевна, сказала, что туалет – это лицо хозяйки дома, а Колька Безуглый сострил, что унитаз – это тоже лицо хозяйки дома, даже в большей степени, чем туалет!
Так, непринужденно предаваясь воспоминаниям детства, они добрались до ближайшего объекта своих поисков – Театра юного зрителя, размещавшегося в старинном двухэтажном особняке с позеленевшими от времени кариатидами, удерживающими на своих плечах облупленный балкон и слепо взиравшими на мир. Написанное от руки объявление сообщало, что театр закрыт на ремонт до марта следующего года, а спектакли даются в Доме химика, по улице Нахимовцев, 15. Не ближний свет! Девушки переглянулись. «Что там дальше по списку? – спросила Галка. – Театр-студия? Давай туда, а к юному зрителю еще вернемся!»
Театр-студия молодого актера был открыт и наполнен детьми младшего школьного возраста, собравшимися на новогоднее шоу. «Катюха, ты хоть помнишь, что скоро Новый год? Время бежит, оглянуться не успеваешь!» – вздохнула Галка.
Билетерша, интеллигентного вида пожилая дама, попросила их отойти в сторону, «пока не пройдут детишки». Минут двадцать они с интересом наблюдали за подрастающим поколением, которое визжало, дралось и швырялось портфелями. Наконец поток молодняка иссяк, и они снова подошли к билетерше. Екатерина стала объяснять, что они ищут актрису, молодую женщину лет тридцати, темноволосую и кареглазую, но имени ее не знают, а поэтому, если можно, они хотели бы посмотреть фотографии актеров, тех, что обычно висят в фойе. Объяснение, вполне пристойное во время обсуждения с Галкой и предварительной репетиции, сейчас выглядело довольно неубедительно.
«У нас действительно есть фотографии, но экспозиция не обновлялась лет десять, а то и больше. Так что если вашей актрисе около тридцати, то вряд ли она там, – не удивилась пожилая дама («О, великий мир театра!»), – но вы, конечно, можете взглянуть. На спектакль без билетов оставаться нельзя», – прибавила она на всякий случай, окидывая их внимательным взглядом. Заверив ее, что им только на пару минут, приятельницы проскользнули внутрь.
Миновав громадную елку, мерцающую лапшевидным дождиком («Смотри, как они рано! До Нового года еще почти три недели!» – замечает Галка), они пошли по длинному коридору, рассматривая большие фотографии актеров на стенах. Выразительные лица, сверкающие взоры, тяжелый грим, пестрые театральные наряды.
– Может, их давно уже здесь нет! – говорит Галка и вдруг останавливается: – Вот она!
– Откуда ты знаешь? – изумляется Екатерина.
– Чувствую! Посмотри на нее! Интриганка, стерва, видишь, как прищурилась! И улыбка хищная! Такой подлянку кинуть – одно удовольствие. Или даже убить!
Некоторое время они рассматривают сильно накрашенное лицо «интриганки».
– Мачеха из «Золушки»! Ей по роли полагается быть стервой. А в жизни, может, милейшая женщина и мать семейства. И вовсе это не она. Здесь ей лет тридцать, а сейчас – все пятьдесят, наверное. Да и не похожа совсем! Пошли отсюда! Нет ее здесь!
Поблагодарив любезную билетершу, Екатерина и Галка выходят из театра. Они чувствуют себя обескураженными, так как в глубине души надеялись на немедленную удачу, заветное «вдруг».
– Знаешь, – говорит Екатерина, – я думаю, нужно отдать Принцессу Диану следователю. Я не представляю себе, как ее искать. Даже если мы обойдем все театры, это не значит, что мы ее найдем! Даже если мы придем в ее театр, это не значит, что мы ее встретим! Мы не можем полагаться на удачу… А у следователя возможностей больше! Он может прийти и в отдел кадров, и в горотдел культуры, и личные дела может затребовать…
– Так что, Русскую драму отставляем?
– Не знаю даже!
– Но это же совсем рядом, – не смиряется Галка, – пошли! Хоть воздухом свежим подышим, а то я совсем на улице не бываю! А кроме того, начатое нужно доводить до конца! Хотя бы еще один! Ну?
– Ладно, пошли!
Театр Русской драмы – массивное здание из розового гранита в индустриально-сельскохозяйственном стиле, украшенное пышными гирляндами из роз и винограда, снопами и отбойными молотками – приветствует их громадными щитами с фотографиями из нового спектакля.
– «Священные чудовища», – читает Галка, – Ж. Кокто. Ты видела? Это о чем?
– Не видела, – отвечает Екатерина, – читала рецензию на спектакль, о нем много пишут, и хвалят, и ругают. Ругают больше.
Они рассматривают фотографии.
– Смотри, – говорит Галка, – здесь Новикова! Совсем не меняется!
Екатерина смотрит на знаменитую Новикову – по-девичьи хрупкая фигурка, ямочки на щеках, нежный рот… Сколько же ей сейчас? Первый раз Екатерина увидела ее в английской пьесе в роли молоденькой девчушки. На первом курсе. Лет двенадцать назад. Уже тогда ей было за сорок… Быстрая, стремительная! Екатерина запомнила ее очаровательный жест – выпячивая нижнюю губку, издавая коротенькое «пф-ф», актриса сдувала челку, падающую на глаза, от чего та взлетала фонтанчиком. Они ходили на спектакль всей группой – четырнадцать девочек и один мальчик, Зорик, Зореслав Вахранеев, очень мало отличающийся от девочки, разве что физиологически, с удовольствием и знанием дела обсуждавший фасоны платьев, косметику и диеты. «Зорик сказал!» – было приговором в последней инстанции. «Зорик сказал, что итальянская мода давно вышла на передовые позиции, а французская уступает ей во всем!», «Зорик сказал, что брюки, даже белые, все равно стройнят!», «Зорик принес новую диету, говорит, из американского журнала!» Зорик – то, Зорик – се! Зорик с достоинством руководил своим маленьким девичьим коллективом все пять лет их учебы в институте. Потом, к разочарованию своих подопечных, женился на самой незаметной и самой неинтересной девочке с параллельного курса, и они, создав семью молодых специалистов, укатили куда-то в глубинку преподавать язык в маленьком заштатном городишке.
И вот – снова Новикова! На двенадцать лет старше. Так, сколько же ей сейчас? Любимый женский вопрос. Какая разница?
– Катюша, давай пойдем! – У Галки загорелись глаза. – Говорят, она уезжала за границу. Значит, неправда! А может, уезжала и вернулась? Пошли, пока она снова не уехала!
– А билеты? – вернула ее на землю Екатерина.
– Идем, спросим!
Случай был на их стороне. Билеты ждали их в кассе.
– Повезло! – сказала кассирша. – Их вернули буквально минут пятнадцать назад, прекрасные места!
– Неудивительно! – пробормотала Галка, услышав цену. – Я бы их тоже вернула за такие деньги.
– А что мы будем делать целых четыре часа до начала? – спросила Екатерина.
– Мне Ритку встречать надо! – спохватилась Галка. – Пошли вместе? И пообедаем у меня, а?
– Нет, я, пожалуй, на работу! Там уже решили, что я их бросила!
И они разбежались до вечера.
* * *
Театр начинается не с вешалки, как принято считать, а со своего особенного запаха – запаха старых декораций, ткани, лаков, масляных красок, дерева, мебели, мастики для пола. И только после этого наступает черед вешалки, Зрителей было много. Людей в основном среднего возраста, просто одетых. Но то там, то здесь мелькала обнаженная спина и сверкали украшения. Плавное, неторопливое течение толпы, приглушенный говор, при встрече знакомых – легкий деликатный возглас. В руках программки и маленькие изящные бинокли. «Как же я соскучилась по всему этому!» – подумала Екатерина.
Их места были в третьем ряду, прямо посередине. Они уселись на мягкие, обтянутые бордовым сукном кресла и, радостно возбужденные, стали впитывать в себя окружающее – тяжелый, с золотой бахромой, занавес, неяркое сияние хрустальной люстры, золото лепных украшений на балконах – лавровые венки и колосья, – нестройные звуки настраиваемых инструментов, доносившиеся из оркестровой ямы, шелест программок, негромкие голоса, шорох платьев.
Мягко и неторопливо уплыл вверх занавес. Померк свет люстры. На сцене – гримерная Великой Актрисы. Мужеподобная камеристка Великой Актрисы, толстая и неповоротливая, убирает в шкаф одежду. Стремительно входит Великая Актриса. На ней длинное развевающееся платье. Зал приветствует ее аплодисментами. Несколько человек в первом ряду поднимаются. За ними начинают вставать остальные. Великая Актриса прижимает руки к груди и кланяется. Потом, улыбаясь, стоит и ждет, когда наступит тишина. И когда наступает тишина, спектакль продолжается. Великая Актриса делает несколько шагов вперед, останавливается в центре сцены, забрасывает свои прекрасные руки за голову и мелодично восклицает:
– Как я устала! Боже мой, как я устала! Домой! Домой! Я была отвратительна сегодня! Просто отвратительна! Молчи! Я знаю! – жестом она останавливает толстуху, пытающуюся что-то сказать.
– Но, мадам, – говорит камеристка настойчивым басом, не обращая ни малейшего внимания ни на жест, ни на жалобы хозяйки, – вас там девушка дожидается!
– Какая девушка? Ты же знаешь, я никого не хочу видеть после спектакля! – Великая Актриса, сверкнув кольцами, прикрывает узкой ладонью глаза. – Пусть приходит завтра! Завтра!
– Я ей говорила, мадам! Но она не уходит! – Камеристка сопит. – Она плачет!
– Плачет? Девушка плачет? Почему же она плачет?
– Я не знаю, мадам! – с надрывом отвечает толстуха. – Она не говорит, а только плачет!
– Ну так позови ее! Пусть войдет! – Великая Актриса грациозно опускается на банкетку, поправляет складки своего красивого платья и замирает, закрыв глаза. Она устала. Но ей не чужды человечность и доброта, а поэтому пусть войдет плачущая девушка! И плачущая девушка входит! Она красивым пируэтом перелетает через все пространство сцены и опускается у ног Великой Актрисы, простирая к ней руки.
– О, мадам! – восклицает девушка рыдающим голосом. – О, мадам! Я преклоняюсь перед вашим великодушием! Вы – чудо! Вы – совершенство! Спасибо, спасибо, что вы есть!
У нее миловидное маленькое личико, тонкая фигурка и змеиная грация. Сильный, чуть хрипловатый голос, которым она мастерски владеет – то вскрикивает, то шепчет…
Екатерина потом не могла вспомнить, ощутила ли она что-то вроде предчувствия за секунду до появления плачущей девушки или нет! Кажется, да! Но… может, и нет! Она тихонько касается Галкиного локтя и шепчет:
– Галка, это она! Принцесса Диана!
– Ты уверена? – Галка подается вперед, стремясь получше рассмотреть актрису.
– Уверена! Почти! Да! Это она!
Дальнейшее происходило словно в тумане. Они не спускали глаз с Принцессы Дианы. Когда та покидала сцену, они начинали волноваться – им казалось, что она исчезла навсегда и больше никогда не вернется.
– Ну, – поминутно спрашивала Галка, – она?
– Да, она!
– Ты уверена?
– Да!
Они были так возбуждены, решая, «она» или «не она», что выход главного героя, породистого седого красавца, вызвавший оживление поклонниц в зале, был оставлен ими без внимания. Им хотелось немедленно бежать за кулисы, найти там Диану, схватить за руку, чтобы не сбежала, и задать ей все свои вопросы…
Глава 12
«ЗРЯ НЕ БРОСАЙ СУДЬБЕ ПЕРЧАТКУ…» [21]21
Из стихотворения Э. Неудачника.
[Закрыть]
Екатерина проснулась с неясным чувством радости. Не открывая глаз, положила руку на Купера, прикорнувшего рядом. Лежала, улыбаясь, теребя Куперов загривок. Вспомнила вчерашний день. Молодцы они с Галкой! Все-таки нашли Принцессу Диану! Жаль, что не удалось с ней встретиться сразу после спектакля, но ничего страшного, они постараются сделать это сегодня. Зинаида Метлицкая! Красивое имя! Ей подходит. Можно себе представить, какое выражение лица у нее будет при виде их с Галкой! Вот пусть и объяснит им, что все это значит! Зачем ей понадобился детектив, почему назвалась чужим именем и почему исчезла! И наконец все станет ясно. Может быть…
Окно слабо светилось в темноте комнаты. Лампочка в доисторическом уличном фонаре перегорела, и на улице было темнее, чем обычно. Фонарь не скрипел, раскачиваясь на ветру, значит, в природе было тихо. Вставать не хотелось. Но и спать больше тоже не хотелось. Екатерина однажды дала себе слово, что когда-нибудь весь день проведет в постели. Будет спать, читать, слушать музыку или просто думать. После смерти дяди, Андрея Николаевича, она только однажды устроила себе отпуск на неделю. На хозяйстве в «Охоте» оставался все тот же надежный пенсионер Гавриленко. А сейчас одно то, что не надо было спешить утром на работу, рождало ощущение праздника, так как ранние вставания зимними утрами, почти ночью, были просто мучительны. «Куриная натура!» – говорила Татьяна Николаевна. Курица спит, когда темно. Зато летом – пожалуйста, в пять, в шесть утра, с первыми лучами солнца! Общение с Галкой тоже было праздником, и «Священные чудовища» – целую вечность не была в театре! Часов в одиннадцать они с Галкой пойдут в театр, возьмут адрес Зинаиды. А может, не в театр, а в адресное бюро… Посмотрим. Мысли ее плавно перетекли к недалекому Новому году, любимому с детства празднику, потом к Татьяне Николаевне – как она там? Видимо, неплохо, раз не спешит домой! А что, если действительно махнуть в Крым к тете Геле? А что? В мае там будет совсем тепло и можно будет купаться в море. Детективная история к тому времени уже закончится…
За окном постепенно светлело. Наверное, уже около девяти. Гавриленко открывает «Охоту»… нет, впрочем, уже открыл, он приходит на полчаса раньше. И вот-вот позвонит с докладом. Порядок этот установил сам Гавриленко и следовал ему неукоснительно. Девять ноль-ноль. Екатерина протянула руку к телефону, но звонка все не было. Странно… Девять пятнадцать. Звонка все еще нет. Позвонить самой? Может, Гавриленко заболел? Ну вот, а так хорошо все начиналось… Она положила ладонь на трубку, и в это время телефон, словно от прикосновения ее руки, ожил.
– Екатерина Васильевна, это Гавриленко, – услышала она голос своего заместителя, – доброе утро!
– Здравствуйте, Николай Николаевич! А я уже волнуюсь, думала, что-нибудь случилось. Я по вашим звонкам часы проверяю!
– На вверенном мне участке работы полный порядок! – бодро отрапортовал Гавриленко. – У нас тут маленькое ЧП!
– Какое ЧП? – встревожилась Екатерина.
– Тут вам пакет женщина принесла! И хотела лично в руки передать Екатерине Васильевне, то есть вам!
– Какая женщина? Как ее зовут?
– Не знаю, как зовут. Она не сказала. Обыкновенная женщина, из простых, немолодая уже. Вас хотела видеть, иначе не отдавала! Но потом все-таки отдала. Я сказал, что вы будете только через час. И что если она хочет, то может подождать. Ну, она посидела минут десять, потом говорит, что ей идти надо, и ушла. Просила пакет не забыть отдать Екатерине Васильевне, то есть вам!
– Николай Николаевич, а Женя сегодня работает?
– Евгений звонил, сказал, что прибудет в девять тридцать.
– Николай Николаевич, пусть он мне пакет этот привезет! Я буду дома. А пакет большой?
– Будет сделано! Не очень большой. Вроде книжки.
– Николай Николаевич, а вы не могли бы его открыть и посмотреть, что там?
– Можно!
Екатерина услышала шуршание бумаги и, после паузы, голос Гавриленко:
– Письмо вам, и еще что-то, завернутое в бумагу!
– А от кого письмо? Посмотрите на подпись!
– Так… «Уважаемая Екатерина Васильевна!» И подпись… на другой стороне. Сейчас… не могу разобрать… вроде «О» заглавная… нет, «Р», потом «И», не пойму дальше что, маленькое такое имя… и через черточку «Зинаида».
– Может, Диана?! – осеняет Екатерину.
– Похоже, – соглашается старик, – может, и Диана!
– Спасибо вам, Николай Николаевич! Так я жду Женю, не забудьте, ладно?
– Не беспокойтесь, сделаем! Екатерина Васильевна, я хотел сказать, что, если надо, оставайтесь дома и занимайтесь своими делами, я побуду здесь сколько придется!
– Спасибо большое.
«Королевские охотники», их жены и подружки переживали за личную неустроенность Екатерины и неоднократно пытались знакомить ее с молодыми людьми. И теперь, когда она, призвав пенсионера Гавриленко, исчезла неизвестно куда, пошли слухи, что у нее кто-то появился. Отсюда и готовность Гавриленко поработать столько времени, сколько потребуется Екатерине на устройство личных дел. Если бы они только знали, чем занимается их начальница!
Сон прошел окончательно, равно как и желание проваляться в постели весь день. Уже десятый час, можно звонить Галке, обсудить неожиданную новость.
– Але! – высокомерный Галкин голос с интонацией «кого еще там несет?».
– Галина, это я! Доброе утро!
– Катюша! Ты чего так рано? Что-нибудь случилось?
– Случилось! Угадай!
– Не знаю! Хорошее или плохое?
– Я тоже не знаю! Наверное, хорошее. Нам пакет от известного тебе лица.
– От кого это? Не представляю… Ну, говори!
– От Дианы!
– От Дианы? – Екатерина словно видит, как Галкины глаза лезут на лоб. – А откуда она… А что в пакете?
– Пока не знаю. Гавриленко зачитал мне только подпись в конце письма.
– И что теперь? Ты пойдешь за ним? Когда?
– Женя привезет его сюда.
– Катюха, я сию минуту собираюсь и еду к тебе! Только Ритку выпихну в школу и покормлю Шкодика. Ты уже завтракала?
– Нет, я еще почти лежу.
– Ну и лежи себе! Не ешь ничего. Я привезу с собой! Ну, привет! – Галка брякнула трубку. По тону можно было догадаться, как она возбуждена. Ей, оказывается, тоже нравятся детективные игры. Вносят азарт и разнообразие в рутину жизни. Не удивительно! Екатерина хоть работает, а Галка, после закрытия радиозавода, сидит дома. Работает на дому – вяжет, шьет, вышивает коврики. Научилась шить шубки и шапки из кролика и нутрии. Детей поднимает. И Венику подкидывает время от времени. «Даже лучше, что он приходящий, – как-то сказала Галка, – а то его не прокормишь!» Теперь Павлуша почти стал на ноги, помогает.
Пакет и Галка прибыли одновременно. Услышав звонок, Екатерина поспешила в прихожую.
– Привет, Катюха! – закричала Галка, потрясая большим желтым конвертом.
– Доброе утро, – поклонился Женя, появляясь вслед за Галкой, – распишитесь в получении.
– Давай я, – вылезла Галка.
– Не надо, – рассмеялась Екатерина, – он шутит. Женечка, ты уже завтракал? Может, кофе?
– Не откажусь!
Он уселся на диван и огляделся в поисках следов мужского присутствия, но был разочарован, не увидев ничего подозрительного. Екатерина и Галка отправились готовить кофе.
– Ты, ради Бога, не задерживай его, – прошипела Галка, сгорая от нетерпения, – попьет кофе и все, пусть уходит!
А гость, похоже, и не собирался уходить. Он стал развивать идею о расширении бизнеса, включив в реестр предлагаемых услуг также и установку японской охранной электроники:
– У меня есть знакомые ребята на СП по сборке всей этой фигни. Если купить оптом штук сто или двести, то можно наварить хорошие бабки!
Обычно немногословный, Женечка разговорился не на шутку. Похоже, эта мысль давно не давала ему покоя. И теперь, в неофициальной обстановке, он излагал ее с удовольствием и в деталях. Галка измаялась. Екатерина с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, делая вид, что не замечает ее выразительных взглядов. Наконец Женечка, решив, что сказал достаточно, чтобы заинтересовать Екатерину, поднялся, поблагодарил за кофе и распрощался.
– Убивать таких гостей мало! – проворчала Галка ему вслед. – Давай!
Они уселись на диван, положив между собой вышитую диванную подушку. Екатерина открыла конверт и вытряхнула его содержимое на подушку. Из конверта выпали два сложенных вчетверо листка бумаги и несколько фотографий. Галка немедленно их схватила. Фотографии изображали все то же знакомое семейство.
– Я сейчас закричу! – пообещала Галка. – Я больше не могу их видеть! А это что?
– Это письмо, – сказала Екатерина.
– Читай! – скомандовала Галка.
– «Уважаемая Екатерина Васильевна! – начала Екатерина. – Я очень, очень виновата перед вами! Мне нужно было немедленно по приезде связаться с вами… но если бы только вы знали, какой шок я испытала, узнав о смерти Лялечки! Я забыла обо всем на свете! Я гостила у друзей в Италии и вернулась около недели назад. Звонила ей несколько раз, утром и вечером, но к телефону никто не подходил. Мужу ее позвонить не могла, так как даже не знаю толком, где он работает и как его искать. Позавчера пошла к ней домой, и соседи рассказали мне о том, что случилось. Какая нелепая, трагическая смерть! Бедная Лялечка!
Осенью, перед моим отъездом, она пришла ко мне с этим самым конвертом и попросила сохранить его. Сказала, что там доказательства убийства Алины. Лялечка была уверена, что ее сестру Алину убили. Ерунда, как я считала (хотя, между нами, я думаю, нашлось бы немало желающих, Господи, прости мне! Слышали бы вы, как она командовала Лялечкой!). Это стало idee fixe [22]22
Навязчивая идея (фр.).
[Закрыть]Лялечки, и она так часто об этом говорила, что я стала опасаться за ее психику. И вот именно тогда она и сказала мне, что знает, как найти убийцу! И еще что-то там… И показала вырезку из газеты с рекламой вашей «Королевской охоты». Знаете, я не особенно вслушивалась в ее слова. Я очень любила Лялечку за добрую и чистую душу, но она, как бы это сказать, была какая-то невзрослая, как ребенок. И фантазии ее были ребячьи. Так, во всяком случае, я тогда думала. И вот этого я себе никогда в жизни не прощу! Ведь я могла расспросить се подробнее и, возможно, отговорить от задуманного. Но я готовилась к отъезду, знаете, как это бывает – то пуговица оторвалась на любимом костюме, то купальник куда-то завалился, то, оказывается, поползла последняя приличная пара колготок. И все это в самую последнюю минуту! Ну, я и пришивала, меряла, крутилась перед зеркалом, а Лялечка рассказывала. Я ругаю себя последними словами за то, что не выслушала, не расспросила, не удержала, не запретила, наконец! Я безумно, безумно виновата! Я ничего бы не пожалела, чтобы вернуть тот осенний день, когда мы виделись с Лялечкой, как оказалось, в последний раз!
Знаете, я часто вспоминаю, как мы познакомились с Лялечкой, прямо на улице. Почти четыре года назад – ужас, как быстро летит время! У меня лопнул пакет с фруктами, и яблоки, кажется, еще несколько лимонов, раскатились по тротуару! Молодая женщина бросилась мне на помощь – мы вдвоем минут десять ползали под ногами у прохожих, подбирая все это добро – знаете, это нас очень сблизило! Это и была Лялечка! Так мы познакомились, а потом и подружились. Она представила меня двум самым близким ей людям – сестре Алине, которой я не понравилась (хотела бы я видеть ту, которая бы ей понравилась!), и мужу, который, по-моему, не обратил на меня ни малейшего внимания. Но собственно, это не имело никакого значения, так как нам никто не был нужен! Нам было хорошо вдвоем! С Лялечкой было легко дружить – она не завидовала, не интриговала и самым искренним образом привязалась ко мне. И доброта, доброта какая-то несовременная была в ней… Она помогала мужу Алины… что-то там с ним произошло, он болел, кажется, потерял работу.
Знаете, Екатерина Васильевна, пишу «была», «было», и все во мне протестует, я не верю, не верю, что Лялечки больше нет!
А сейчас самое трудное признание! Я не особенно вникала в то, что говорила Лялечка, но название детективного бюро, куда она хотела обратиться за помощью, меня заинтриговало! «Королевская охота!» Шикарное название! Такое… театральное! (Екатерина слегка покраснела и покосилась на Галку, но та не обратила на эпитет ни малейшего внимания.) Знаете, я – актриса, игра для меня – жизнь, а не работа. С моим живым актерским воображением, сегодня я – женщина-вамп, Клеопатра или Медея, завтра – скромная Золушка, послезавтра – принцесса, пастушка, да кто угодно! Причем не только в театре, но и в жизни тоже.
Ваша «Королевская охота» не шла у меня из головы. Она буквально заворожила меня, как блестящая побрякушка сороку-воровку. Мне виделась роскошная сцена – прекрасная, рыдающая, преследуемая дама и детектив, сильный, грубоватый парень, который клянется ее защищать! Обязательно некрасивый!
Меня несколько обескуражило то, что по телефону мне ответила женщина, то есть вы, Екатерина Васильевна. Но я мгновенно сообразила, что так, возможно, даже интереснее! Я никогда в жизни не видела женщины-детектива!
Остальное вы знаете! Извините меня, ради Бога, за мистификацию! Я просто не смогла удержаться! Вы мне очень понравились, честное слово! На другой день я перезвонила Лялечке и все ей рассказала. И она собиралась позвонить вам сама. Но… не успела, видимо. Иначе бы меня уже искали. Я все время думала, что же теперь делать? Конечно, я бы непременно позвонила вам. Но… Вообразите, что я испытала, когда увидела вас вчера в театре! И стыд и облегчение. Я даже слегка помахала вам, но вы, кажется, не заметили. Я так и знала, что вы меня разыщете! В вас чувствуется профессиональная хватка, как я себе это представляю! И когда-нибудь я непременно сыграю женщину-детектива!
Я безумно хочу с вами встретиться, но, к сожалению, вынуждена уехать до Нового года – моя мама очень больна, и врачи опасаются, что этот Новый год может стать последним в ее жизни.
Я рассказала вам все, что знаю. В конверте – фотографии незнакомых мне людей. Какое отношение они имеют к убийству Алины, я не имею понятия, равно как и то, что Лялечка собиралась делать с ними. К сожалению.
До свидания, Екатерина Васильевна. От всего сердца желаю вам удачи. Я абсолютно уверена, что вам удастся докопаться до истины.
Искренне ваша, Диана-Зинаида».
– И все? – не выдержала Галка.
– И все.
Некоторое время девушки молчали, приходя в себя от разочарования.
– Ты веришь, что ей действительно надо было уехать? – вернул ее в реальность голос Галки. Екатерина вздрогнула.
