Текст книги "Детки и Драконы (СИ)"

Автор книги: Инна Георгиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

   А уж когда вода с малость озверевшим ящером опустилась на траву, за дело взялся Правитель. Он что-то пробормотал себе под нос, взмахнул руками и по окружности капли, едва касаясь воды, лег однородный светло-фиолетовый слой. Будто краской на шар прозрачный плеснули – она и растеклась. Элир щелкнул зубами, пытаясь прорвать щель, получил разрядом по носу и обиженно нахохлился.

   И буквально тут же, не дожидаясь, пока эта странная, совершенно аномальная влюбленная пара договорится, что делать дальше, Змий метнулся к терему. Там были его жена и дочь, и даже если пришлось бы разложить этот дом по кирпичику, он бы их отыскал.

   Наверное, заметив эту угрожающую решимость в глазах друга и представив, что с ним сделает теща за порушинный дворец, следом за Змием шмыгнул и Финист. Рагнарёк проводил их задумчивым взглядом. Кажется, он понимал, почему Элир похитил Киду. Что по этому поводу думает "счастливый" папа с черными глазами, Правитель тоже догадывался. И что скажет Совет, когда Элир представит ему невесту.

   "До чего сложные наступают времена... – подумал дракон. Потом перевел взгляд на светящуюся от счастья Луаллин и помимо воли улыбнулся. – Правильно говорят мудрые: чтобы увидеть радугу, нужно переждать дождь. И что-то мне подсказывает, что эта радуга будет достойна всех приложенных усилий".

   26

   В этот же день, ближе к востоку и на Север, во дворце Великого Князя не менее Великий Волхв как раз принимал у себя почетных гостей. И делал он это достаточно долго, чтобы успеть намаяться на сорок лет вперед и заречья когда-либо в будущем советовать правителю объединить русские земли на одной административной карте. Ведь жили же эти люди как-то без централизованного управления! Какой черт дернул его подписать тот "выгодный" державе Указ, согласно которому десятина от дохода каждого домохозяйства отправлялась в княжескую казну, а взамен правитель предоставлял своим подданым защиту и покровительство. Именно этим Указом сейчас махала перед его носом лесная ведьма, у которой доходов отродясь не было (и на какие шишы только терем отгрохала?!), зато неприятностей насобиралось, ровно от целого полка нищих эмигрантов с правом на заселение.

   -Бабуля, – в сто третий раз начал Волхв. – Я же отправил богатыря вам в помощь. Чего вы еще от меня требуете?

   – Ты огрызаться-то не смей! – пуще прежнего взвилась старуха. – И нос не вороти! Я свои права знаю! На бумажке этой твоя подпись стоит? Так от обязанностей своих не отказывайся! А то решил, видишь ли, что раз плюгавца какого-то мне в разпоряжение отдал, то и дело с концом?!

   – Во-первых, – насупился придворный чародей, – не плюгавца вовсе, а Добрыню Никитича. Лучшего богатыря в княжеском войске отправил. Телепортом! А во-вторых, не в распоряжение, а для выполнения единого задания – Змия Горыныча головы лишить и дом ваш из его когтей высвободить.

   – Дерзишь?! – скрипнула зубами бабка. Волхв покосился на летящие у нее изо рта искры, послушал звук трущегося метала и внутренне содрогнулся. – Я ли не знаю, что этот самый богатырь там сейчас вытворяет, на моей земле?!

   Мужчина поднял на старуху скорбный взгляд и кротко вздохнул. Десять лет назад он бы и слушать эту ведьму не стал – хоть и сильна немощь, а всё ж не сильней его. Но после проклятого "создания единого государства", будь оно неладно докучи с желанными "миром" и "процветанием", подобные казусы стали частым явлением. Обычно Волхв попросту удирал из дворца на время визита "прошенцев". Нет, помощь он им, конечно, оказывал – сей пункт в документе был прописан четко... но о том, что чародей будет лично выслушивать жалобы, в Указе и слова не было. Да только если бабку эту не выслушать, она до самого Князя со своим нытьем дойдет...

   – Бабуля, – устало прикрыл глаза Волхв. – Добрыня – очень ответственный богатырь.

   Черт бы побрал этих доморощеных магов! И почему он где-нибудь в Поднебесье не родился? Там, по слухам, всё местное население от одного упоминания об императрице дрожать начинает, молятся на нее, в каждом доме – портрет цветной в уголочке висит... Наверняка к ней за помощью по каждой мелочи не бегут. И уж точно не требуют эту самую просьбу с пеной у рта и ором на весь дворец.

   – Да дрыхнет он под стенами моего терема! – белугой возопила старуха. – Дрыхнет, аки медведь зимой, того и гляди лапу в рот засунет!

   – Не сметь наговаривать на доброго человека! – не выдержал Волхв, и тут же смутился под строгим взглядом черных глаз.

   – Не веришь старому человеку? – подозрительно ласково уточнила ведьма.

   – Я, бабуля, – попытался выкрутиться Волхв, – на слово никому не верю. Пока своими глазами не увижу...

   – Так смотри же, чтоб тебе повылазило! – рявкнула старуха, подскакивая к мирно стоящему в уголке кабинета большому овальному зеркалу. Волхв досчитал до десяти (хотя вернее было бы считать до рассвета, тогда, может, и успокоился бы), и ступил следом. Жестом фокусника неугомонная бабуля достала из-за пазухи яблоко, дыхнула на него, вытерла о подол, пробормотала несколько слов и опустила фрукт на серебрянный ободок. Ровно привязанное, яблочко двинулось по вертикально установленному эллипсу.

   Первое время ничего не происходило. Волхв скептически нахмурился, сам себя в зеркале рассматривая, и вдруг изображение пошло рябью, а затем и вовсе пропало. Перед чародеем будто окно открылось, а за ним...

   – Ёшкин кот – зелёные ели... – обалдело пробормотала старуха. Нет, что-то такое она и ожидала увидеть. Но не в таких же масштабах! – Я еще вернусь! -крикнула она на прощание, бросаясь к двери.

   И Волхв в этом нисколечки не сомневался...

   – Ну, Добрыня... – сглотнув, пробормотал он. – Ну, удружил... – потом подумал немного и добавил с ехидной улыбкой. – Вот теперь сам с каргой старой и разбирайся. А я, пожалуй, в отпуск уйду. Прямо сейчас. Куда-нибудь подальше. На Восток. Туда, где власть еще уважают и где о "свободе слова" никто ничего не слышал...

   27

   Если бы на Вейле или Киде обнаружилась хоть одна неучтенная царапина, Змий бы живьем с дракона чешую содрал. Но ящер при переноске был очень осторожен, словно догадывался о неотвратимом возмездии – на колдуньях даже платья не помялись.

   – Святые угодники! – отшатнулся Финист, увидев разноцветную "ауру" вокруг Киды.

   – Зеленая – это Вейла, – объяснил Змий.

   – А вот это грязно-бордовое сияние, как я понимаю, джинн?

   – Собственной персоной, – процедил чародей, взял на руки дочь и вынес к Луаллин. "Сокол" предупредительно подхватил Вейлу. Разложив на траве плащи, мужчины уложили на них каждый свою "даму" и отступили в сторонку.

   – Я знала, что свадьба с тобой не закончиться для Вейлы ничем хорошим, – рыкнула императрица, опускаясь перед сестрой на колени.

   – Наша свадьба закончилась рождением Киды! – огрызнулся колдун.

   – И даже здесь ты напортачил, передав дочери способность к универсальной магии! – тут же сориентировалась Луаллин, поворачиваясь к племяннице. – Бедная девочка...

   – Ну, извини, – развел руками колдун, – не научилась Вейла почкованием размножаться. Какие-то мои гены просто обязаны были попасть Киде.

   Луаллин закрыла лицо руками и вздохнула, сцепив зубы, дабы не высказать этому черноглазами все, что она думает о его генах. Императрица всегда была против этого брака. Подумать только! Ее сестра, единственная в мире чародейка земли выходит замуж за обыкновенного универсала! Луаллин изо всех сил пыталась втолковать это отцу, но Седой Мудрец только улыбался и отмахивался:

   "Он будет любить Вейлу, – говорил он. – Змий сделает ее счастливой".

   Увы, несмотря на свой далеко не юный возраст, Седой Мудрец был неисправимым романтиком. В отличие от своей гораздо более прагматичной дочери. Она-то знала, что когда-нибудь ей предстоит возглавить Империю. Что однажды наступит день и отец спустится в свое подземелье, оставив ей золоченый трон, полупустую казну, львиная доля злата из которой уходила на его дурацкие исследования, и восемь кое-как объединенных под одним флагом народов...

   Собственно, так и вышло. Только отец "ушел" слишком рано, а обе сестры, те, на кого Луаллин рассчитывала для укрепления шатких союзов, волей судьбы оказались вычеркнуты из ее планов. Одна отправилась куда-то на Запад, спряталась в дубраву и словно исчезла с лица земли. Как императрица не искала, сколько сил не тратила, но так и не смогла пробиться сквозь защиту, дарованную лесом своей владычице. А вторая... что случилось с Галинор императрице было тяжело вспоминать даже сейчас. Триста лет прошло, а Луаллин каждую ночь винила себя в роковой ошибке. За то, что была слишком слабой и не смогла защитить свою семью, свой дом, свою имперарию.

   Когда триста лет назад к ней с претензиями о браке явился Змий, она едва не палками выгнала его за порог. Но он оказался настойчивым и далеко не слабым магом. Черноокий возвращался снова и снова, а она... с каждым днем теряла надежду. И однажды просто не выдержала:

   "Если сможешь отыскать Вейлу, считай, что я вас благословляю!"

   Это был крик отчаяния, признание в том, что ей больше нечего терять. Могла ли императрица знать, что этому проклятому колдунишке удастся то, чего не смогла добиться она, та что в железном кулаке держала всю империю Поднебесья?!..

   Луаллин подняла на зятя глаза, прошлась по усталому, осунувшемуся лицу человека, который только что обскакал пол мира в поисках тех, кого любил, и опустила голову. Она не умела признавать поражение, но понимала, что жизнь порой не оставляет выбора. Каким бы недостойным не считала она Змия, какие бы матримониальные планы не вынашивала когда-то по отношению к своей дорогой сестре – всё это должно остаться в прошлом. Ради Вейлы, и ради Киды, которую она любила так сильно, что не смогла бы насильно выдать замуж даже во благо целого мира...

   – Я просто хочу сказать, – медленно и гораздо спокойнее продолжила она. – Что если бы Кида не была универсалом, джинн не смог бы использовать ее силу.

   "Это что – демонстрация того, как объединяет общая беда? – удивился Финист. – "Укрощение строптивой", акт первый?"

   – Надо разбудить Вашу супругу, – подошел Рагнарёк. Его не удивила эта внезапная вспышка гнева – он видел, как привыкла действовать Луаллин. И еще он знал, на что способны люди в момент горя. Да и не только люди...

   – Если мы это сделаем, джинн поглотит Киду, – покачал головой Змий.

   – А если... – "Сокол" задумчиво потер подборок. – Если сначала уничтожить джинна, а потом будить Вейлу?

   – Да ты просто гений! – тут же переключилась на новую жертву императрица. Долго быть хладнокровной у нее никогда не получалось. – И как прикажешь это сделать?

   – На самом деле, в словах Финиста что-то есть... – Правитель драконов положил ладонь на плечо Луаллин, и она тут же успокоилась. Змий пораженно вскинул брови – похоже, этот дракон владел какой-то воистину потрясающей магией, раз ему удалось совладать с их семейной ведьмой. – Мы можем попытаться выманить джинна из девочки и заточить его в каком-нибудь предмете.

   – Ключевое слово "попытаться", – буркнул Финист.

   – Продолжайте, пожалуйста? – тут же вскинулся Змий, зыркнув на приятеля, чтобы тот больше ящера не перебивал.

   – Пока ваша супруга удерживает "купол" вокруг Киды, нам не удастся это сделать.

   – Патовая ситуация какая-то, – вздохнула Луаллин. – Мы не можем снять защиту, потому что джинн "выпьет" девочку. А если мы не предпримем никаких действий, Кида так и будет заперта с демоном в одной "клетке".

   – Нет, не будет, – убежденно и отчего-то даже радостно мотнул головой "Ясный Сокол". – Даже владычица лесов не всесильна. Она слабеет с каждой минутой. И однажды "купол" падет сам собой.

   Три пары глаз долго и с выражением буравили Финиста взглядами, но так и не придумали, что ему возразить. Русский чародей, хоть и сделал это крайне бестактно, просто высказал вслух то, чего боялись остальные. Попинать его за это могла разве что Луаллин, но в присутствии миролюбивого Рагнарёка даже она только расстроенно нахмурилась.

   Все так погрузились в собственные невеселые размышления, что и думать забыли о драконе. А он, доселе просто сидевший и копивший злость на неспредливость окружающего мира, вдруг вскинул голову и ударил лбом о полупрозрачный верх своей "конуры". Потом еще раз. Затем расправил крылья и, не обращая внимания на крошечные разряды, бьющие его со всех сторон, попытался взлететь. Ударился о "стенку", упал, перевернулся, остервенело мазнул когтями по упрямому фиолетовому мареву и, наконец, громко, словно выплескивая весь накопившийся гнев, заревел.

   Вздрогнули все. Казалось, даже Вейла подпрыгнула на своем плаще. Да что там Вейла – проснулся усыпленный драконом бородач! Он сел под деревом, куда его аккуратно переместил Рагнарек, и потрясенно вытаращился на обезумевшего дракона.

   – Чего это с ним? – охрипшим тоном поинтересовался Змий. Финист толкнул друга в бок и кивнул на Киду:

   – А с ней?

   Зеленой "сети", удерживающей демона, больше не было. Кида лежала на плаще, широко распахнув глаза. И в этих глазах бордовым пламенем перетекала смерть.

   27

   Первой, как ни странно, "очнулась" Луаллин. Вскинув свой любимый императорский жезл, с легкой руки хозяйки трасформировавшийся когда в посох, а когда и в дубинку, она попыталась набросить на племянницу новый слой купола – теперь небесно-голубого цвета. Кида как-то странно улыбнулась, махнула рукой и, сначала тётю, а за ней и "сеть" в виде компактного облачка, отбросило к терему.

   – Какой-то зверский характер у твоей дочери... – пробормотал Финист побледневшему Змию, когда девушка воспарила над землей и грубым мужским басом захохотала. Бедный папа почувствовал, как от этого смеха у него холодеют руки.

   У стены, ловко нырнув в собственноручно созданный водяной столб и только благодаря этому не протаранив головой кирпичную кладку, встала на ноги и тряхнула мокрой гривой Луаллин. На сегодня ее лимит вежливости был исчерпан. Теперь императрице было плевать, что подумает распрекрасный повелитель драконов – свести со света джинна стало целью ее жизни.

   Первое, что сделала разъяренная женщина – это накрыла участок земли, на котором они все разместились, пологом. Словно огромная прозрачная чаша возникла от леса и до терема. Она не пропускала магию и теперь тварь точно не смогла бы отсюда удрать. Луаллин криво усмехнулась, глядя в застывшее маской лицо Киды, потом подняла над головой посох и приготовилась атаковать.

   Джинн тоже сообразил, что эта взбешенная чародейка с глазами цвета грозового неба не намеряна с ним шутить, и раскинул руки. Вокруг Киды образовалась плотная фиолетово-бордовая туча, клубящаяся и стремительно увеличивающаяся в объемах. Кое-где в этом текучем хаосе мелькали пока крошечные, но уже вполне различимые молнии...

   – Я знаю, почему демон не покидает Киду! – заорал Змий, кувырком уходя от первого разряда.

   – Да мне плевать "почему"! – рявкнула в ответ императрица, ловко уворачиваясь от роя крошечных, но ядовитых иголок. – Скажи, как сделать, чтобы он ее все-таки покинул?!

   Луаллин прекрасно понимала, что если демон в скором времени не отпустит ребенка, битва будет проиграна. Сражение вообще получалось каким-то однобоким: по одну сторону разбрасывалась атаками сама Кида, а по другую – лавировали члены ее семьи, боящиеся причинить девочке вред. Выудив из закромов памяти наиболее безопасные в такой ситуации чары, тётка хлопнула в ладоши, и племянницу накрыло волной, прижало к земле, заставляя извернуться и прервать недошёптанное заклинание.

   А потом императрицу едва ли с места не сдуло диким злобным рёвом. Между ней и Кидой опустился дракон.

   – Вырвался-таки! – почти с восхищением подергал бороду Добрыня. Ящер припал на передние лапы, словно огромный котяра, остервенело зарычал в сторону совсем осатаневшей Луаллин и яростно ударил по земле хвостом. Вот за него-то Добрыня, недолго думая, и ухватился. Змий краем глаза заметил, как морда "тёзки" принимает удивленное выражение, а потом на ней появляется подобие ехидной улыбки, когда он разворачивает пасть к бесстрашному вояке.

   – Финист, помоги ему! – заходя на новый акробатический трюк, крикнул черноглазый.

   "Ясный Сокол", все это время старательно шнырявший меж летающими в воздухе атаками, обернулся, оценил силу Добрыни, тащившего по земле дракона, и неуверенно переспросил:

   – Кому именно помочь?

   Друг ответить не успел, хотя по лицу было видно, что ему этого очень хотелось. Финист бросился вперед, на ходу создавая огнеупорный щит и с разбегу едва не сбил Добрыню с ног. Буквально в ту же секунду обнявшуюся парочку припечатало к земле струей пламени.

   – Ах ты, Змиюка поганая, – поднялся на ноги богатырь, небрежно отбрасывая в сторону чародея. – А ну ходь ко мне. Сейчас я тебе шею узликом завяжу!

   – Не надо узликом! – махнул рукой Финист. Булава в руках Добрыни потяжелела раз в двести и с тяжелым гулом впечаталась в траву. Витязь перевел на чародея мрачный взгляд и демонстративно засучил рукава.

   – Я потом все исправлю! – клятвенно заверил маг, быстро набирая скорость. Дракон рыкнул для остраски, проводил желтыми глазами странную парочку бегающих друг за другом людей, спружинил на всех четырех лапах и поднялся в воздух.

   – А ну сидеть, крылатый паразит! – взвыла Луаллин, метко стреляя в дракона струей. Его она поранить не боялась, потому атака вышла на редкость удачной. И холодной. Дракон подавился ревом и пошел на экстренную посадку.

   И вот тогда, перекрывая все остальные звуки, ослепляя и отдаваясь болью в каждой напряженной вене, грянул взрыв. Ударной волной Змия и Финиста вынесло за пределы купола. Они пролетели с десяток метров, упали на землю, несколько раз кувыркнулись через головы и больше не поднялись. Саму императрицу метнуло к дракону, который от неожиданности схватил ее в охапку, накрыл сверху крыльями и тем самым спас от возможных увечий. Кида взвизгнула что-то нечеловеческим голосом, ровно тряпичная кукла оторвалась от земли, ударилась затылком о прозрачную стену и сползла на пошедшую волнами землю.

   А в центре всего этого ужаса, широко расставив ноги и воздев руки к небу, стоял Правитель драконов, беспощадный и безжалостный в этот момент.

   – Рагнарёк, – шепотом, чувствуя как силы покидают ее, а глаза закрываются под тяжестью чужеродной магии, позвала Луаллин. Ей стало вдруг абсолютно все равно, что произойдет дальше. Хотелось только спать, забыться, провалиться куда-то в сладкую негу и отгородить себя от этого кошмара. – Рагнарёк... – повторила она, как будто это еще могло что-то изменить.

   Правитель драконов, сейчас как никогда напомивший дикого огнедышащего зверя, оправдал свое имя.

   28

   Я открыла глаза и обозрела над головой чистое небо. Странно. Засыпала, вроде, в подвале... Невдалеке шумел лес. Тысячи едва различимых голосов сливались в один и проникновенно жаловались на жизнь. На то, что гады-колдуны совсем страх потеряли и в присутствии госпожи (меня, тобишь) упражняются в смертельной магии прямо под носом у лешего... На драконов, перелетевших океан, дабы попортить местную растительность... И еще на джиннов, взрыхливших молниями веками нетронутую землю так, что на ней теперь пшеницу сеять можно.

   При упоминании о демоне я резко села. В глазах тут же потемнело, заныла шея и вообще – организм подло напомнил о возрасте. До чего невовремя... Когда в голове, наконец, воцарил хоть какой-то порядок, нетвердым шагом и явно не желая оказывать мне любезность своим присутствием, явилась память. Я медленно поднялась на ноги и невидящими глазами уставилась перед собой.

   – Кида... так, всё! Нужно успокоиться... – пробормотала, только чтобы слезы перестали душить. Что я, царевич какой? На камушек сесть, буйную голову повесить и рыдать, пока добрый Волк не явится, чтобы предложить помощь? Дудки! Я – царица лесная, земли владычица, мне каждый зверь...

   – Мама дорогая! – зрение, наконец, вернулось. И суровая реальность быстро показала, где она меня видела, такую могущественную и бесстрашную.

   Кида лежала ближе всех – лицом в траве, раскинув в стороны руки. Я метнулась к ней, упала на колени и с замирающим сердцем перевернула.

   – Живая... – вот теперь слезы потекли ручьями. – Девочка моя!

   Прижала к себе ребенка, уткнулась носом в волосы и даже не сразу почувствовала, как она слабо хлопает меня по спине, пытаясь намекнуть о необходимости вдоха. Материнские чувства сделали меня сильней дракона.

   – Ну, мам! – просипела, наконец, Кида. Я тут же ослабила хватку:

   – Как ты себя чувствуешь?

   – Будто я только что второе солнце зажгла, – пробурчала девочка. – Сил вообще нет.

   – Это ничего, милая, – я вытащила платочек и под недовольные взгляды ребенка стерла пятнышко у нее на щеке. – Всё вернется. Я вон почти триста лет жила с пустыми резервами, а сейчас – видишь, как с магией управляюсь?

   Девочка послушно огляделась по сторонам, нахмурилась и недоверчиво вскинула брови:

   – Ты хочешь сказать, это всё – твоих рук дело?

   Нервно хихикнув, я покачала головой. Пример и правда получился не слишком удачным.

   – Главное – знай, – все-таки решила я гнуть свою линию до конца. – Что бы ни случилось, ты всегда будешь одной из Стихий.

   – Да с этим как раз проблем нет, – убрала с лица черную прядь Кида. – Я чары творить не могу, а вот лес слышу отлично. Пока лежала, он мне все уши прожужжал. Ты знала, что у них волчицу недавно пчелы покусали и она от злости всю малину вытоптала? Так пчелам ничего, они ею все равно не питаются. А вот медведи против волков ополчились, злобу затаили.

   – Ну, это еще не так плохо, что ты медведей слышишь, – засмеялась она. – Когда начнешь говорить с малиной, считай, что магия Земли в тебе полную силу обрела.

   – Мам, я же так спать не смогу! – ужаснулось мое дитятко. – Если мне каждый куст о своих проблемах рассказывать будет!

   Я покачала головой:

   – К тому времени ты научишься отключаться и перестанешь обращать внимание.

   Мы с дочкой несколько мгновений смотрели друг на друга, улыбались и просто радовались, что остались живы. Потом Кида обняла меня за шею и прошептала на ухо:

   – Люблю тебя, мама.

   Я хотела что-то ответить, даже рот открыла, но в этот момент взгляд остановился на сидящем в тенечке мужчине. Он прислонялся спиной к дереву и наблюдал за нами с легкой улыбкой на чернобровом лице. А на коленях у этого индивидуума лежала голова Луаллин. Нет, остальная часть сестры тоже была там, просто сам факт "головы на коленях" так меня удивил, что остальные мысли попросту вылетели из головы:

   – Вы меня, конечно, извините, – острожно начала я. – Но на вашем месте я бы от этой женщины отсела подальше. Потому что если Луаллин проснется и обнаружит себя вот так лежащей... она может неправильно отреагировать.

   Губы мужчины растянулись еще сильнее, но больше никакой реакции не последовало. Я нахмурилась. Ну, как ему объяснить, что императрица Поднебесья очень нетерпима к людям? Да и к нелюдям тоже?

   Где-то на перефирии зрения мелькнуло неясное копошение. Обернувшись, я увидела как подымается на четвереньки знакомая худощавая фигура.

   – Змий!

   – Папа! – в унисон крикнули мы с Кидой, бросаясь ему на шею.

   Любимый только и успел, что руки распахнуть. Своё "бабье царство" он на плечах стоически выдержал, хотя поза была явно неудобная. А вот помело, с размаху опустившееся суженому на голову, свалило его наповал. Змий свел черные глазки на переносице и без звука рухнул носом в траву.

   – Папа? – осторожно позвала Кида. А я подняла голову и скрестилась взглядами со злобно шмыгающей носом ведьмой. Острое лицо, торчащие во все стороны пакли, треугольное платьице веселенькой расцветки и совсем нерадостный оскал.

   – Вы чавось тут устроили?! – прорычала бабка так, что едва начавший шевелиться русый колдун по левую сторону от Змия, предпочел вернуться в горизонтальное положение. Я напрягла память. Что-то до ужаса знакомое было в этих редких, вставных зубах, этом блеске выцветших зеленых глаз, в этом умении держать помело...

   – Ягунья?! – прищурившись, подалась вперед я. Бабуля отпрянула, словно ее ударили, и недоверчиво вскинула бровь:

   – Вейла?!

   Русый колдун, в образе трупа замерший в сторонке, стремительно побледнел.

   29

   – Ты чего выглядишь, как старая перечница? – я подпрыгнула на ноги и по русскому обычаю чмокнула старуху в обе щеки. На третьем поцелуе мои губы коснулись молодой гладкой кожи и я отступила, дабы полюбоваться на враз помолодевшую подругу. Статная, красивая, с косой до пола, и таким недовольным лицом, будто я ей дорогу с пустыми ведрами и сидящей на плече черной кошкой перешла. – Рада тебя видеть!

   – Не могу сказать того же, – ядовито скривилась старая подруга.

   – И это называется – гостеприимная хозяйка! – всплеснула я руками. Ягунья обвела взглядом порушенную лужайку перед теремом и ответила, мне подражая:

   – И это называется – воспитанные гости. Чего ты вообще здесь потеряла? Уж двадцать лет, как русский лес о тебе молчит.

   – Ну, да... – я перевернула Змия и уложила его голову себе на колени. – Вот как раз столько я успела пожить спокойной мирной жизнью. Видать, слишком расслабилась...

   – Бывает... а это кто? – мотнула головой Ягунья.

   – Муж мой, – я улыбнулась, с нежностью глядя на темные круги под глазами любимого. – А рядом – дочь стоит.

   – Я так сразу и поняла, – пристально вгляделась в Киду русская ведьма. – Она на тебя похожа. И магия в ней твоя чувствуется. А вот по линии отца почти ничего не ощущаю. Будто из нее всю силу выпили...

   Змий поморщился, медленно поднял руку, потер макушку и только после этого открыл глаза.

   – Ты как? – я аккуратно убрала с лица черную прядь. За прожитые вместе годы это стало нашей семейной традицией – поправлять друг другу прически. Кида вот только постоянно уворачивается...

   – Вейла? – сфокусировался супруг. Я улыбнулась.

   – Очухался? – склонилась над Змием Ягунья. Кончик косы упал мужу на лицо и он брезгливо, двумя пальцами, подвинул его в сторону.

   – Это – моя подруга, – представила я хозяйку терема в ответ на вопросительный взгляд любимого.

   – А еще – моя первая жена, – скорбно добавил, подымаясь, русый колдун. – И третья тоже... Меня, кстати, Финистом зовут. Финист "Ясный Сокол". Приятно познакомится, Вейлиада. Хотя обстановочка удручает...

   – Облезный ты воробей, а не Сокол! – тут же напустилась на Финиста Ягунья. – Жену не признал! Я с тобой сорок три года прожила, а он меня с тещей перепутать умудрился. Гад!

   – Ну, а зачем ты тогда обличие чужое на себя натянула? – невинно поитересовалась я. – Если хотела, чтобы он тебя распознал?

   – А то ты так не делала! – подбоченилась Ягунья. – Неужто забыла уже, как к молодчику в виде бабки подкрадывалась? Тут же и оглядеться можно, и план разработать и воплотить его неспешно, пока дубина эта стоеросовая, – зыркнула на супруга ведьма, – догадываться будет.

   – Но у меня еще одна причина была – я от всего мира в лесу схоронилась. Не хотела лицо показывать.

   – Да я вообще не понимаю, как ты тогда от избушки своей отойти осмелилась! – фыркнула Ягунья. Впрочем, ударяться в ностальгию ей не особо хотелось. Покачивая бедрами и чарующе изгибаясь, она подплыла к Финисту. Тот смущенно ковырял землю носком сапога. Не дождавшись от супруга объяснительной речи, но явно намереваясь выбить своё позже, ведьма бросила вгляд по сторонам и задала свой сакраментальный вопрос:

   – Так что все-таки здесь случилось?

   – Понятия не имею, – честно ответила я. – Меня вообще спящую сюда притащили.

   – Значит, то ты была? – догадалась Ягунья. – В когтях ящера?!

   – Ой! – подпрыгнула Кида. – Элир!

   Дракон лежал у самого леса, затормозив бронированным телом о стволы сейчас поваленной первой полосы деревьев. Дочка всхлипнула, глядя, какую борозду в утоптанной почве пропахал ящер, и бросилась было оказывать ему первую мединскую помощь, но была перехвачена твердой папиной рукой:

   – Элир сейчас не в себе.

   – Но это все равно Элир! – упрямо нахмурилась Кида.

   – Поверь, – встрял Финист. – Сейчас это – самый настоящий дракон.

   – Он никогда не причинит мне вреда! – возмутилась девочка.

   – Возможно, – не стал спорить Змий. – Но он может снова попытаться тебя выкрасть. А мне совсем не улыбается по третьему заходу обыскивать мир.

   – По четвертому, – поправила я. – Первый раз ты меня искал.

   – Кстати, о тебе, – тут же переключился черноглазый. – С какой стати Элир тебя вместе с Кидой выкрал?

   – Может, на будущую тещу хотел впечатление произвести? – усмехнулась я. – Но, если говорить серьезно, полагаю, дело в этом.

   Я оттянула рукав на правом запястье и продемонстрировала заинтересованной публике маленький золотой шарик. Хорошо, что тогда, в замке, мне хватило ума намотать цепочку на руку.

   – Что это такое? – осторожно коснулся подвески Змий.

   – Сущность дракона, – внезапно раздался глубокий бархатный голос. – То, что даст Элиру возможность снова стать собой.

   На радостях я как-то совсем забыла о Луаллин и усмехающемся незнакомце. А еще о русском богатыре, по-солдатски вытянувшем руки вдоль тела и лежащем рядом с драконом. Его роскошная, по местным меркам борода чуть заметно дымилась.

   – Что ты сделал? – без обиняков спросил Змий, пока я размышляла над тем, кем, собственно, может быть этот странный человек. Мужчина внимательно посмотрел на меня, будто пытался запомнить, и склонил голову в полупоклоне:

   – Правитель драконов, Рагнарёк, – ответил он на невысказанный вопрос. Сестра, досела молчаливой и малость потрепанной статуей стоявшая радом с ним, чуть заметно пошатнулась и крепче вцепилась Правителю в кафтан. Тот заботливо поддержал ее за талию, и мои брови сами собой взметнулись вверх: до чего обходительный дракон. Даже Луаллин его не пугает.... – А сделал я вот что...

   С этими словами он вытянул перед собой раскрытую ладонь, демонстрируя огромный ярко-красный алмаз.

   – Джинн не мог выпить Киду, – с улыбкой глядя на наши вытянутые лица, продолжал он, – потому что она не только могущественный универсал, но и Стихийная чародейка. Ваша дочь сама защитила себя. Как и в случае с Кьярднор-Урдва, он мог управлять девочкой, но не был в состоянии обрести свободу за ее счет. Луаллин, – с нежностью кивнул он на мою сестру. Я вытаращила глаза и осторожнл поскребла макушку. Как-то многовато всего мне довелось проспать... – Луаллин поставила границу над поляной, и джинн не мог ее переступить. Это натолкнуло меня на мысль: что, если забрать у Киды силы? Полностью. Отнять возможность у демона творить универсальные чары?