Текст книги "Танцуя в огне (СИ)"
Автор книги: Инесса Клюшина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 10
Гуля сидела в «Мае», на своей точке. Посматривала на часы. Один час до конца смены, всего один, покупателей мало. Читать уже не хотелось, сканворды, втихаря разгадываемые, надоели.
Гуля разглядывала банки с чаем и планировала свои дела.
Нужно найти среди своих учениц по востоку девочек, согласных учиться и выступать в ее коллективе. Это будет не кастинг, как у Антона, а личные предложения. Гуля наметила их сделать трем своим ученицам. Конечно, поначалу они не смогут выполнять что-то сложное, но создать массовость на площадке, красиво покрутиться и исполнить легкие движения с огнем у ее учениц получится. Пока хватит и этого, а со временем Гуля их научит.
Аиша («В следующий раз откуплюсь, и денег никаких не жалко!») обещала на днях принести проспекты хороших центров. И вроде бы она даже договорилась с одним врачом… Главное, чтобы отец согласился. В последние годы от лечения он отказывался, посылая Гулю куда подальше и говоря при этом, что он вовсе не пьяница.
Гуля потерла виски: голова сразу начинала болеть, когда она вспоминала об отце.
И еще нужно не думать об Антоне…
Поцелуй Гуля пережила, хоть и бежали мурашки по телу, когда его вспоминала. Сказала себе: «Случилась что случилось», и перестала смущаться и нервничать. Ничего же не изменить в прошлом, правильно? Тогда из-за чего переживать?
Другое дело, зачем Антон вызвался ее целовать. Пожалел бедняжку, а может, решил в который раз поддеть Гулю? Либо таким образом поддержал ее: своя же, почему бы не поцеловать, раз другие раздумывают?
Целуется он здорово, признала Гуля. Парень с таким темпераментом, как Антон, по-иному не может. Интересно, а каково это – быть его девушкой?
Гуля поморщилась: глупые мысли, которые давно уже не приходили ей в голову. И вот, опять…
В прошлом Антон с Гулей хорошо общались, даже считались друзьями, он относился с пониманием к ее просьбам, помогал советами, но – ничего личного.
И девушки. Насколько помнила Гуля, он всегда с кем-то встречался: женским вниманием харизматичный Антон никогда обделен не был. Пялилась на него и сама Гуля. Потихоньку, конечно, и в жизни бы не призналась никому, что мечтает о чем-то.
До последнего дня существования их старого коллектива сердце Гули всегда учащенно билось, когда они с Антоном отходили в сторонку, чтобы разобрать что-нибудь по общему танцу, или когда Антон ей объяснял по секрету основы режиссуры и законы построения танцевального номера. Вездесущий Женька часто прерывал их «свидания». Подходил, садился рядом, слушая, что Антон рассказывает Гуле, сам задавал вопросы. Тогда Гуле дышать становилось легче, но на Женьку она обижалась: ведь Антон мог во время одного из разговоров пригласить Гулю куда-нибудь, например… Да что угодно, они же разговаривали один на один!
Но никаких предложений от Антона никогда не поступало. Ни с Женькиным присутствием, ни без него.
С приходом Антона в их коллективе многое поменялось. Танцы стали более подуманными, изменился порядок номеров, костюмы, а со временем стали более интересными движения за счет хореографии и усложнения работы с предметами.
Но он не должен был появиться в их коллективе, не должен! Слишком далека была жизнь уличных фаерщиков от жизни талантливых танцоров, получивших высшее образование.
Гуля, откинувшись на спинку стула, вспоминала, как она впервые увидела Антона.
В тот день Пашка, Женька и Гуля безнадежно опаздывали на выступление. Но находящегося, по своему обыкновению, Женька в состоянии самадхи это мало волновало. Он всегда умел быть по-дзеновски спокойным и отстраненным, исключая некоторые моменты. Зато Гуля волновалась за все: ненавидела опаздывать. Ведь именно ей нужно подходить к ведущему, чтобы извиниться. Возможно, придется извиниться за опоздание и перед заказчиком, придумать приличную отговорку, ибо слово «пробки» давно никого не трогали…
Выступление тоже пошло наперекосяк. Реквизит они замочили в спешке, плохо, и веера с шестами никак не хотели разгораться. Чтобы как-то скрыть заминку – зрители уже давно собрались возле площадки и неопределенно гудели – улыбающаяся Гуля вышла с поями на сцену – единственным реквизитом, который сразу разгорелся. Шепнув предварительно Пашке, чтобы включили ее любимую Фармер, отработала одна самый первый номер, пока остальные повторно заливали фитили оставшихся предметом керосином.
Песни Милен Фармер никогда не подводили Гулю. Будто получая незримую поддержку от беззащитного нежного голоса, под них она с легкостью работала с веерами, шестом, крутила пои. Но не в тот раз.
Впрочем, все было почти идеально. До момента, пока Гуля не вышла «попугать зрителей». Это делать с поями следовало очень осторожно, поэтому Гуля навертела цепочки поев на кулаки, уменьшив их длину на треть. Теперь горящие шарики находились близко-близко к Гуле. Ей опаснее, зато зрителям хорошо. Восторженные крики вперемешку с немного испуганными девичьими охами только радовали.
Она «обошла» почти всех зрителей, оставалась большая и веселая компания парней, которые хлопали, чуть приплясывая: видимо, долгие возлияния даром не прошли. Гуля, боковым зрением отмечая, где стоят чашки, прошла около них, чтобы покрутить пои прямиком перед парнями, на безопасном от них расстоянии, но ближе, чем фаерщики обычно выступали.
Те продолжали хлопать и гикать, кроме одного, который стоял неподвижно, с неослабевающим вниманием наблюдая за Гулей.
Ее немножко задело, что парень не выказывает восторга – тогда она еще была совсем молоденькой и неопытной в плане выступлений и не умела правильно относиться к зрителям, да и опоздание их коллектива на работу сыграло свою роль: Гуле было за него стыдно. Она крутила пои, а руки чуть дрожали – слишком уж пристально смотрел на нее тот парень, и его неподвижность так контрастировала с его хлопающими друзьями…
Несколько простых круток, а дальше – фонтан: крутка поями справа, слева и над головой.
Один из поев полетел в ее старательно убранные и побрызганные лаком волосы…
Это была мимолетная заминка, почти не замеченная никем, но не тем парнем: он дернулся, хотя и остался стоять на месте. Гуля тихо вскрикнула – лишь мгновенный вскрик. Огонь опалил волосы.
Она продолжала крутить пои, пребывая в состоянии легкого шока. Но зрители хлопали также, никто не кричал, что у нее горят волосы, и Гуля успокоилась. Посмотрела на того парня, улыбнулась ему («Знай наших!»), и на несколько секунд их взгляды встретились. Затем Гуля зашла за мнимое ограждение чашек: музыка заканчивалась, нужно было сделать финальную точку. Кланялась она с бешено бьющимся сердцем, заходящимся от адреналина и странного ощущения, которое разошлось по всему телу, вызывая эйфорию. Пусть она и накосячила перед этим чванным мужиком, но сумела с достоинством выйти из ситуации и даже нагло улыбнуться при этом. А еще – она лишь подпалила себе волосы, ничего серьезного. Нескольких прядей лишилась, но беспокоиться не стала – отрастут.
После выступления Женьку отозвали куда-то. Гуля и Пашка собрали реквизит и грелись около дежурной чашки: время было чуть больше одиннадцати, и эта ночь не отличалась высокой температурой, да и Гуля забыла кофту – тогда кофты она еще забывала дома.
Увидев приближающегося Женька, а с ним – какого-то человека, Гуля с облечением нагнулась и затушила с помощью специальной ткани огонь в чашке. Ей было все равно, кто идет рядом с Женькой: ждать его и она, и Пашка уже устали. Хотелось домой как можно скорее, отмыться от запаха керосина и гари и спать.
– Это – Антон, он будет тренироваться с нами, – возвестил Женька. Гуля, нагнувшая над чашкой, резко подняла голову.
Она его узнала. Это был тот неподвижный парень из толпы.
– Привет, – впервые в жизни улыбнулся ей Антон.
Потом она скажет Женьке все, что думает о приеме в коллектив новых неизвестных парней. Потом даже успеет поругаться с Женьком и покапризничать насчет Антона, но Женька останется равнодушным к ее капризам. Это все будет потом, а тогда Гуля смотрела в лицо Антона и не представляла, что ответить симпатичному парню…
– Это Гуля, гордость нашего шоу, – ответил за нее Пашка, – а я Пашок. Не знаю, что ты посулил Женьку, чтобы тебя взяли, но все равно – добро пожаловать…
– Я сказал, что я хореограф и что помогу сделать ваши выступления еще более зрелищными, – продолжал улыбаться парень. Пашок хлопнул по плечу Гулю, которая, сделав вид, что занята вытаскиванием фитиля из чашки, опустила голову:
– Клево, Гуль! А ты все ноешь, что мы как-то неправильно делаем! Вот к нам пришел! Хореограф! Настоящий!
Слова резанули Гулю по сердцу. Раньше все танцевальные моменты были на ней: фаерщики не разбирались в основах хореографии, могли работать предметами под любую музыку, часто даже не слушая ритм. А теперь она почувствовала – впервые среди этих людей! – что она уже больше не особенно здесь нужна…
– Девушка, мне орешков кедровых грамм триста, пожалуйста!
Гуля встрепенулась, открывая глаза. Растяпа! Замечталась на рабочем месте!
Но после ухода покупательницы Гуля не смогла запретить себе вспоминать прошлое. Оно затягивало ее, снова и снова вставая перед глазами, и чувства, испытываемые тогда, были такими реальными, словно все происходило с ней вчера…
– Гуля, я не пойму! – удивлялся Антон, – Они что, не догоняют, что если крутят шесты под музыку, то хотя бы иногда должны попадать в такт! В идеале – всегда! Иначе получается, что музыка отдельно, а фаерщики – отдельно!
Один из вопросов, над которым постоянно билась Гуля, Антон разрешил за несколько занятий. Как он втолковал свободным неформальным фаерщикам, что нужно слушать музыку, Гуля не имела представления. Но после того, как Женька и Пашка с Юлькой начали крутить шесты, пои и прочий реквизит, попадая в ритм, она почувствовала еще большее отчуждение ее и остальных фаерщиков. Нет, ничего подобного не было в реальности. Гулю любили в коллективе, в ней нуждались, особенно – когда решались организационные вопросы. Это потом Антон взвалил большую часть их на себя, и Гуля в глубине души почувствовала себя вообще никчемной.
А уж когда Антон начал выступать наравне с Женькой…
Гуля ощущала ревность – и одновременно ее тянуло к Антону. С такими неоднозначными, почти противоположными чувствами она безрезультатно боролась на протяжении всего существования старого коллектива.
Когда он распался и Гулина дорога разошлась с дорогой Антона, сначала стало легче. Гуля была полна амбиций, создавая чисто женскую команду «Леди-фаер». Она забыла, что Антон был не менее амбициозен, и когда постепенно к его «Фристайлу» пришла известность, начала испытывать обоснованное беспокойство.
Через некоторое время уже ничего нельзя было изменить. «Фристайл» стал знаменитым, ее коллектив – обычным середнячком, лучше многих, и все же – середнячком…
– Гульмира, добрый вечер!
Голос дяди Расима неимоверно испугал Гулю.
– Ой, Расим Ислямович! Я что-то…э-э… отвлеклась.
– Закрывай точку, поехали!
– Куда? – Гуля испугалась еще больше, широко распахнув глаза.
– Домой отвезу тебя. Пойдешь спать, поняла? Сколько можно это делать на работе? И завтра не выходи, отдохни.
– Да вы что, Расим Ислямович! Я…я не сплю! Не сплю на рабочем месте никогда! И я не устала, чтобы отдыхать. Неделя же только началась!
– Сдается мне, что нет, – тяжко вздохнул дядя Расим, – закрывай точку. Жду тебя в своей машине. Кассу закрывай и выходи.
Гуля не стала спорить: выполнила все приказания дяди Расима, недоумевая про себя: и почему уже который человек так хочет ее подвезти?
В машине дядя Расим все расспрашивал про танцы, про заказы, про то, остается ли время, чтобы отдохнуть, и как она отдыхает. Гуля отвечала вежливо, но односложно: сидеть в большом ленд крузере рядом с дядей Расимом непривычно и неуютно. И хотя тот всегда был очень добр к ней, что-то настораживало Гулю и не давало наивно рассказать ему свои новости.
Он довез ее до дома, остановив машину напротив калитки.
– Как отец-то? – спросил на прощанье.
Гуля только рукой махнула.
– Совсем все плохо? Давай я приеду и проведаю его. Поговорю. Может, что изменится…
– Конечно! До свидания! – ответила Гуля, вылезая из машины. Не было печали, так еще дядя Расим отцу будет нотации читать. Всем всегда кажется, что уж они-то смогут решить чужие проблемы. Чем поможет дядя Расим, если даже собственная дочь бессильна изменить отца?
Глава 11
Гуля немного напряглась, когда увидела подходящую к ее точке тетю Лилю. Чтобы жена дяди Расима зашла в «Май» – так только по большим праздникам. Она видела эту изысканную женщину несколько в своей жизни – и то в большинстве их в детстве, когда сидела рядом с работающей мамой, а тетя Лиля приезжала с проверкой, заменяя приболевшего дядю Расима. Мама о ней была только лестного мнения. Красавица, яркая женщина, мать троих детей, заботливая жена… Ну, и так далее. Мать и о дяде Расиме ни разу плохого слова не сказала…
Гуля суетливо перебирала в памяти то, за что могла бы ее поругать тетя Лиля, к чему прицепиться. Но по деньгам и товару все сходилось, и Гуля не грубила покупателям… Значит, жена дяди Расима пришла не к ней, а лишь по своим делам.
От сердца отлегло. Гуля приветливо посмотрела на подходящую к прилавку женщину. Тетя Лиля не задирает нос: поздоровается с Гулей, а потом пойдет по делам. Не будет же она проходить мимо, даже не сказав «здравствуй»!
– Гуля, – огромные миндалевидные глаза тети Лили выглядели немного припухшими, а в остальном она была все такой же шикарной женщиной, – здравствуй! Как дела?
Гуля улыбнулась в ответ: все правильно в ее рассуждениях.
– Добрый день! Работаем потихонечку, – ответила дружелюбно, но без панибратства.
– Закрой-ка пока точку, – тетя Лиля дотронулась рукой до своих темных волос, поправляя их, – сейчас время обеда. Хотела немного перекусить здесь, ездила по делам… Составь мне компанию! Я угощаю.
– Хорошо, – Гуля не почувствовала никакого подвоха. Почти. Попросив соседку ненадолго приглядеть за точкой, пошла провожать тетю Лилю до забегаловок торгового центра.
Странно все это. Здесь, в мае, только дешевые забегаловки. В них, поди, тетя Лиля кушать не привыкла: мама говорила, у них дома и свой повар, и сама она готовит отлично, по рассказам дяди Расима.
Пока Гуля плелась за тетей Лилей до ближайшей закусочной, она все недоумевала.
– Вы…что хотите поесть?
– Все равно, – дернула изящным плечом тетя Лиля. Хотя у нее было трое детей и по годам, Гуля предполагала, ей было за сорок, она сохранила красивую стройную фигуру и легкость движений настоящей балерины, коей, впрочем, никогда не являлась. Гуля все хотела узнать секрет ее стройности – так, на будущее, но спросить стеснялась.
В элегантном платье, на высоких шпильках, эта женщина приковывала взгляд своей царственной осанкой и неуловимым ощущением властности, исходящим от нее. Проходящие мимо смотрели сначала на тетю Лилю, а потом на Гулю – скромного воробья в любимейших удобных джинсах и цветной майке-безрукавке, с непременной косичкой, совсем не накрашенную.
Гуля никогда не претендовала на то, чтобы приковывать внимание всех и вся, потому она не ощущала себя несчастной замарашкой рядом с этой успешной и красивой – а тетя Лиля была поистине красивой – женщиной. Каждому – свое, как говаривал батя. Она шла, терзаемая одной мыслью: сейчас состоится разговор, а Гуля никак не придумает, о чем он может быть.
Разговор предсказуем: зачем люди собираются покушать вместе? Чтобы поговорить. Тетя Лиля зовет ее здесь кушать в первый раз. Вот и сопоставьте факты.
Гуля даже не представляла себе, как тетя Лиля будет стоять в очереди в Маевской пиццерии, потому сразу же усадила ее за столик, договорившись, что она, Гуля, сейчас все сама принесет.
– Мне кофе. Двойной экспрессо. И возьми кусочек любой пиццы. А себе – что хочешь себе бери, главное – чтобы наесться. Возьми деньги, – тетя Лиля протянула ей приличную сумму. На нее здесь можно было накормить пятерых.
Гуля наглеть не стала: себе взяла тоже кусочек пиццы и кофе, только не такой крепкий, как заказала тетя Лиля, а с молоком. Она бы не отказалась еще добавить что-нибудь к своему заказу, но посчитала, что и так ей жирно есть за чужой счет. Если попозже проголодается, поест сухофруктов на точке.
«У Альфии же свадьба скоро! Она хочет попросить меня выступить!», – мелькнуло в голове, пока Гуля стояла в очереди. Незаметно посмотрела на тетю Лилю: та разглядывала стену забегаловки.
«У них проблемы с деньгами, что ли, и она из-за этого такая грустная? Да ладно, выступлю бесплатно!»
– Как отец? – был первый вопрос, когда Гуля вернулась с подносом, осторожно поставив перед тетей Лилей чашечку кофе и тарелку с большим куском пиццы. Она даже захватила вилку и ножик для нее: не руками же будет есть эта потрясающая женщина!
Тетя Лиля к пицце не притронулась. Отпила глоточек кофе, помолчала. Гуле же, при всем ее голоде, кусок еле полез в горло. Непривычно как-то…когда тетя Лиля рядом.
– Ничего, – аккуратно ответила Гуля. Это все дядя Расим, не иначе! Рассказал ей про папу! И Гуля приготовилась к нравоучениям, что она плохая дочь. Или что напрягает своими проблемами чужих мужей.
– И не работает, – подытожила тетя Лиля после очередного глотка кофе.
– Нет, – покачала головой Гуля, – года два назад ему дали пенсию по инвалидности. Он на нее и…э-э… раньше он работал…
– Значит, его кормишь ты, Гуля…
Гуля неопределенно пожала плечами. А что здесь такого?
– Работаешь у Расима, выступаешь… – тетя Лиля как будто говорила сама с собой.
Гуля вновь качнула головой, откусив большой кусок пиццы. Все-таки есть ей очень хотелось, впрочем, как и спать – ее любимое состояние. По ночам уже больше недели заснуть было трудно, и Гуля ворочалась на кровати, чуть не плача от мысли, что завтра рано вставать, а утром подняться будет практически невозможно.
Поцелуй Антона, как оказалось, имел отсроченное действие. Чем больше времени проходило, тем больше Гуляя жаждала его повторения. Вспоминала, смакуя этот момент, уговаривая себя, что это «просто так, потому что давно с парнями не встречалась».
Она несколько раз этой ночью вставала, открывала окно и смотрела на яркие звезды – их на окраине города на небе было видно много, и почти все– крупные и низкие. Присаживалась на деревянный подоконник, смотрела вверх и улыбалась.
Гуля не размышляла больше, что чувствовал Антон, когда целовал ее, и что думает теперь. Зачем? Ушедший в историю эпизод, глупое, хотя и удачное шоу для сбора денег. Пускай. У Гули останутся воспоминания о поцелуе, который затмил все на свете. Случится ли в ее жизни еще раз подобный – отключивший разум, обжегший сердце – или нет, но память о нем останется, и…и…
Короче, Гулю тогда, ночью, тянуло на лирику. В ярком свете дня же, сидя напротив тети Лили, она ясно понимала: все фигня, и толку нет от ее страданий. Надо стремиться, зарабатывать деньги, чтобы быть как тетя Лиля: в свои сорок – почти ни одной морщиночки! И одежда клевая! Она ни от кого не зависит!
Ой. Кроме дяди Расима.
А Гуля сделает так, что ни от какого мужика зависеть не будет. Да!
– Устаешь? От своих танцев, выступлений? Знаю, что это хорошие деньги, но я сама танцевала в детстве в татарском коллективе, и помню, сколько мы репетировали…
Гуля чуть было не выругалась вслух. И дядя Расим, и она – одно и то же! Почему все уверены, что можно беспечно лезть в Гулину жизнь? Ей и сложно, и устает – никто не спорит! Но знала бы тетя
Лиля, как счастлива Гуля, когда танцует с огнем! Они не поймут ее, они же не танцевали…Да и есть люди, которые, сколько не практикуются, все равно огня боятся. К Гуле в коллектив приходила такая девочка. Все прекрасно, пятьдесят раз уже выступала, и все равно на нее находил ступор, когда в руки попадал горящий реквизит.
Огонь надо любить – и очень уважительно с ним обращаться.
– Мне нормально, – уклончиво произнесла Гуля.
Тетя Лиля странно посмотрела на нее. Взяла чайную ложечку, зачем-то начала помешивать свой экспрессо…
– А как же мальчики, Гуля? Да, я все понимаю: выступления кружат голову, и после них так здорово, а уж с огнем! Но…о своей жизни тоже надо подумать. Тебе двадцать три уже, так? Взросленькая девушка…
Гуля чуть не поперхнулась. Сразу отхлебнула большой глоток кофе.
Спросить «А вам какое дело, тетя Лиля?» Гуля смогла бы в любом другом случае, а сейчас медлила. Она умела быть грубой, но ненароком обидеть человека, который еще ее маму знал, которому больше лет, чем тебе? Мама Гулю никогда не учила быть невоспитанной, и отец – тоже.
Кроме того, это ее начальница, а работа, хоть не слишком высокооплачиваемая, приносит Гуле стабильность и мало-мальскую уверенность, что если не будет заказов, все равно без денег не останется.
– Я думаю, скоро найду, тетя Лиля, – вежливо отозвалась Гуля.
– Хорошо… Это хорошо, Гуля, – ложечка, которую тетя Лиля держала, погрузив в кофейную жижу, дрожала. Тетя Лиля смотрела на ее дрожание. Обратила на него внимание и Гуля.
«Да елки-палки, говорите уже!»
– Тетя Лиля, вы мне что-то сказать хотите? – наконец-то решилась она, холодея от предчувствия неизвестной ей, внезапно постигшей тетю Лилю беды. Заболел или – не приведи Аллах! – умер кто-то? Бо-оже… С дядей Расимом…
Гуля покрылась испариной. Вот почему приехала она, а не дядя Расим…
– Мы можем поговорить серьезно? – огромные карие глаза с великолепными наращенными ресницами с некоторой доли холода и суровости смотрели на Гулю. Та сглотнула.
– Да, теть Лиль…
– Называешь меня тетей…ну что ж, это неудивительно… – невесело усмехнулась тетя Лиля, – знаешь, Гуля… Вот найдешь ты парня, проживешь с ним…большое количество времени… детей родишь и вырастишь… Может, ты поймешь меня тогда.
Гулю приморозило к стулу. Она хотела что-то спросить – не получилось. В груди словно камень образовался. А тетя Лиля продолжала. Неспешно так, вдумчиво, будто не кофе – водки хлебнула, и теперь делится с Гулей самым сокровенным.
– Случилось у меня несчастье со здоровьем, Гуленька. Тяжело об этом говорить, не буду. Теперь я должна себе во многом отказывать, в очень многом…
Гуля пошевелилась. Как тетю Лилю жалко, может, спросить, чем помочь…
– Я хочу попросить у тебя помощи, – тетя Лиля будто мысли Гулины прочитала, – Ты – замечательная девушка, я знала твою маму, очень хороший человек. Ты не предашь и не сделаешь моей семье плохо…
– А что надо сделать, тетя Лиля? – участливо сказала Гуля.
– Я сейчас скажу вещь, которая, может, шокирует тебя. Обещай, что выслушаешь все до конца, и только потом ответишь, хорошо? – узкая кисть тети Лили накрыла небольшую ладошку Гули: та готовилась поднести чашку к губам, да так и замерла.
– Конечно…
– Я прошу…ах, это не я, ну…Гуля, тебе нравится мой Расим?
Гулины глаза стали огромными.
– Н-нет, теть Лиль, вы что!
– Гуля, а если я попрошу тебя…попрошу стать его любовницей?
Гуля лишилась дара речи.
– Он ищет себе любовницу, Гуля, – с болью прошептала тетя Лиля, и слезы выступили на ее глазах, – любовница – это вопрос времени. Я… я не могу…ладно, понятно, о чем я. Он добрый, заботливый, но он – мужчина. Ему нужно с кем-то спать. Я слышала, он тебя на днях подвез до дома, к отцу, говорит, сходить хочет, проведать… Это все не случайно.
Гуля, застыв на стуле, не моргая глядела на тетю Лилю.
– Я подозреваю, ты давно ему нравишься. Но Расим – это Расим. Он не сделает первого шага никогда, тем более ты такая молоденькая… Его должна сделать ты.
Гуля молчала, пристально смотря на дрожащую чашку, которую тетя Лиля поднесла к губам.
– Понимаешь, я хочу найти ему приличную девушку… Которая не разрушит наш брак, не уведет из семьи. Расим – хороший, но… но ты еще научишься не доверять ни одной женщине. Гуля! Я пришла договориться с тобой, чтобы его любовницей стала ты, а не кто-то еще. Я нашла в его сотовом насколько смс…Он уже общается с двумя девушками. Их я не знаю, Гуля. Не знаю, кто они, где, чем занимаются…какие планы строят на моего мужа. Пойми меня…
– Я не…
– Он снимет тебе квартиру, осыпет подарками… Тебе не нужно будет здесь работать, Гуля! Хочешь – выступай, Расим поворчит, конечно, но с огнем – разрешит. Будешь ходить в фитнес, по спа-салонам… Сколько это продлится? Год, два…После расставания у тебя будет небольшое состояние – я об этом позабочусь. Я за два года поправлю здоровье, и мы с Расимом сможем опять быть вместе, а ты – заработаешь хорошую сумму. И не будешь одна бороться с пьянством отца, будешь жить отдельно от него, сохранишь здоровье и нервы…
Гуля чувствовала себя, будто попала в какой-то сахарный фильм, с безумными страстями и событиями.
Одно дело – помочь Аишке с ее глупым поцелуем во имя добра, и совсем другое – здесь. Гуля представила, как ее раздевает дядя Расим, как целует обнаженное тело. Сразу же сделалось дурно.
Здесь, если поможет, она поломает свою жизнь. Просто – поломает, чего бы там тетя Лиля не говорила про то, что Гуля позже, когда дяде Расиму она надоест, выйдет замуж за хорошего парня.
Вдруг ей суждено встретиться с ним завтра, а сегодня она пожалеет тетю Лилю и, наплевав на все то, чему ее учили родители, станет любовницей богатого мужика? А как же Антон? Что он скажет, если узнает? Усмехнется презрительно, пройдет, не замечая, мимо?
– Я не благотворительный фонд, тетя Лиля, – отрезала Гуля, не обращая внимание на грубость тона, – извините, я таким не занимаюсь.
Рушились связи с мамиными работодателями, которых столько лет Гуля считала благодетелями и хорошими людьми. Они и правда хорошие. Для себя. Да, они платили маме приличную зарплату, но и мама столько лет работала на них, столько было у нее сверхурочных, отказаться от которых было нельзя! Она приходила домой и сразу засыпала, оставляя Гулю с больной бабушкой…
– Я была уверена, что ты так скажешь, Гуля. Почему я говорю, что ты – хорошая девушка. Но послушай меня…
– Это вы меня послушайте, – перебила со злостью тетю Лилю Гуля. Ей уже не казалось, что эта женщина добра к ней и величественно прекрасна. Она была той, кто всего добивается за счет других. Может, какая-то девушка согласилась на это предложение сытости и благополучия, но – не Гуля. Пусть она от нехватки денег будет есть крапиву и лебеду – ей рассказывала об этом бабушка, делясь воспоминаниями о Великой Отечественной войне – но не ляжет под богатенького чужого мужа.
– Я не буду этого делать. Потому, что у меня есть мальчик, который мне нравится…
– Гуля, это несерьезно, – махнула рукой тетя Лиля, – мальчики, парни…Разве они предлагают тебе брак или серьезные отношения? Разве говорят о том, что будут тебя содержать, холить и лелеять? А здесь это будет. Плюс – хорошее отношение. Расима. И мое…
«Жена находит мужу любовницу и помогает ей. Зашибись!»
– У меня есть мальчик, который мне нравится, – с нажимом повторила Гуля. «Бесполезно этой стерве втолковывать, что я не хочу быть любовницей. Я хочу нормальных отношений, со свадьбой и детьми! А у нее на уме – только деньги и как бы кто не разрушил ее брак!»
Гуля одновременно злилась – и понимала тетю Лилю. Если бы не болезнь, разве она потерпела бы любовницу? И она думает сейчас не только о себе, но и о своей семье.
– Гуля, подожди еще немного…
– Спасибо за обед, тетя Лиля, – вставая из-за стола, произнесла Гуля, проигнорировав просьбу, – и за предложение. И за доверие. За все. Я не соглашусь на ваше предложение в любом случае. Извините!
– Гуля! Я могу тебя попросить? Не говори ничего Расиму о нашем с тобой разговоре. Ничего. Забыли?
– Забыли, – эхом ответила Гуля, выходя из пиццерии.
Она уже знала, что сегодня вечером, лишь закончится ее смена, она позвонит дяде Расиму и сообщит ему, что уходит. И что не надо ей больше никаких денег от него и добрых чаяний. С завтрашнего дня она безработная.
