Текст книги "Танцуя в огне (СИ)"
Автор книги: Инесса Клюшина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Гуля заметила за собой, что улыбается. Неважно то, что произошло сегодня! Глупости, недоразумения! Главное – она сидит сейчас рядом с Антоном, и он делится с ней сокровенным. Как когда-то давно…
– Я иногда такое танцую на корпоративах…осторожненько, и после всегда что-нибудь веселое, – сказала она.
– Да, видел. Ты о восточном танце своем? Класс. Завидовал тебе, сидя в сторонке. Это здорово, когда у тебя искренне получается давать разные эмоции. А я, кажется, со всеми своими трюками разучился…
Слова поразили Гулю. Как ей может завидовать Антон? Чему? Эмоции – они и в Африке эмоции…
– Ты? Антон, ты что?
– Ничего удивительного, – Антон подлил Гуле кипятка в кружку, – издержки производства. Я поставил на зрелище, на огонь… Знаю людей, которые работают с серьезными идеями. Но это должно быть к месту на праздниках, не напрягать зрителей! Ведь не всякий танец просмотрится на корпоративе, где люди хотят легкости и веселья. И зрелища. Но нужно расти не только вверх, но и в глубину. Я эти четыре года деградировал, сам чувствую. Слишком много шоу и огня, и мало танцев с внутренним содержанием. Так нельзя. Я даю много драйва, но это почти единственное, что могу дать зрителям. А снова вытаскивать эмоции из себя, как оказалось, сложно. Мой новый номер танго, например…
– Я так и знала, Тоша, что ты это мне скажешь! – расхохоталась Гуля, – только не говори, что место твоей партнерши до сих пор вакантное! В жизни не поверю!
Прищур голубых глаз, мимолетная улыбка, от которой у Гули екнуло сердце. Целеустремленный Антон идет к цели вопреки обстоятельствам…
– Допустим, не совсем вакантное. Твоя Ира – сильная в техническом плане девочка. Но она, как бы это сказать…принцесса. А я хочу попробовать станцевать с королевой.
Брови Гули поползли вверх. Вот почему Антон многого добился – он не умел отступать.
– Тебе сколько раз говорили, что ты упертый, как баран?
– Тысячи. Ты согласна? Мы разберем этот танец и станцуем его здесь. Не для выступления – для себя. Это будет интересно! Я включил в него новые крутки, которые ты вряд ли знаешь. И еще хочу попробовать пару фишек на взаимодействие, которые я побаиваюсь делать с Ирой. Ты выучишь постановку за пару занятий, там нечего делать! Подожжемся в сквере около твоего дома и пройдем с горящим реквизитом, как делали сто лет назад…
– Что потом?
– До этого мы пока не дошли.
Гуля колебалась, но упоминание о новых крутках и фишках заинтриговало. Она выучит их и сможет вставить в свои танцы, тем самым разнообразив их еще больше! Ей выгодно подобное обучение!
А еще Тоша очень помог сегодня. Отказать ему невежливо…
– Л-ладно. Попробуем.
Глаза Антона будто полыхнули огнем, и радостная улыбка сделала его похожим на мальчишку.
– Забили! Завтра с утра начнем, пойдет? Я подъеду сюда, и мы начнем разводить номер. Или ты работаешь?
– Нет. Хорошо, завтра так завтра…
Настоящую причину, которая заставила ее согласиться на предложение Антона, Гуля предпочла проигнорировать.
Глава 14
Звонок Гуля услышала не с первого раза. Не открывая глаз, протянула руку к сотовому.
– Алло, – произнесла сонно.
– Гуля! Гуля, где ты? – голос отца чуть дрожал от хорошо принятого вчера на грудь.
– Я в гостях ночевала.
– Когда ты придешь?
– Папа! Часа через два. Или три. Это для тебя так важно? Что-то ты меня вчера вечером не очень ждал…
– Не помню. Ничего не помню…
– Яс-но, – Гуля недовольно покрутила головой, открывая глаза, – я сказала – скоро буду. Часа через три.
Положив трубку, посмотрела на часы, и тут же подскочила с дивана. Одиннадцать! Ничего себе поспала!
Гуля встала, оделась и, убрав подушку с одеялом обратно в шкаф, открыла дверь, ожидая увидеть где-нибудь Антона: он же обещал приехать утром.
Ни в танцевальном зале, ни в раздевалке, ни в душевой Антона не отказалось. Гуля успокоилась: значит, утро у Антона начиналось поздновато, и Гуля успеет в душ.
Вчера Антон, услышав, что Гуля согласна репетировать завтра с утра, быстро попрощался и уехал. «Завтра вечером выступление, надо выспаться», – сказал, будто извиняясь. Гуля пожала плечами: что ж, понимаем. Выступление – это святое.
После отъезда Антона она закрыла дверь танцевального центра и легла спать. Подушкой и одеялом Тошки пришлось все-таки воспользоваться: без них бы Гуля не заснула.
Сейчас же, при поиске полотенец, она заметила в шкафу не только гель для душа и сами полотенца, но и мыло, шампунь, бритву, зубную пасту и щетку – все это Антон оставил здесь на случай своего внезапного ночлега. Она позаимствовала у него, кроме геля для душа и полотенца, еще шампунь, и направилась в душевую.
Пока промывала волосы шампунем с очень резким свежим запахом, пока намыливала тело руками – мочалки она не нашла – соображала, как бы потактичнее отказаться от предложения. Потому что согласиться на подозрительную авантюру в два часа ночи в немного неадекватном состоянии и согласиться на нее с утра, на трезвую и расчетливую голову, – две большие разницы.
Антон пристал к ней, как репей, с новым номером! Танго – и чтобы непременно с Гулей. С королевой, ну-ну. Как будто сто раз не танцевали вместе на площадке четыре года назад. Обтанцевался с королевой Антон, если уж точно представить ситуацию. Перетанцевал даже.
Обычно на таких выступлениях – еще неумелых и непродуманных – Гуля находилась в одной части площадки с горящими веерами или веревками, а Антон крутил кометы – огромные пои, похожие в деле на ярчайшие световые шары – в другой ее части. Потом они менялись местами. Взаимодействия у них почти никогда не было, вот это – правда. Женька не парился по поводу композиции номеров и хореографии. Вышли, поработали с огнем, ушли. Поклонились, все похлопали, фаерщики получили деньги.
Как же отказаться-то, а?
Гуля выключила воду и тут же услышала музыку. Пока она мылась, приехал Антон.
Вытершись и просушив полотенцем волосы, принялась одеваться. Хорошо хоть с одеждой в душ зашла, повесила на дверной крючок, прежде чем шагнуть в душевую кабину. Не забыла захватить с собой сумочку: там большая косметичка со всем необходимым.
Если бы Гуля не уволилась вчера, сегодня она сидела бы в это время на работе и исподтишка наводила красоту. Теперь, повернувшись к зеркалу, Гуля красилась в Антоновском душе.
Зеркало помогло ей заметить фен: он висел на гвоздике, и его отражение Гуля заметила сразу. Высушив волосы, расчесавшись и заплетя волосы в косичку, наконец осмелилась открыть задвижку душевой и выйти из нее.
В танцевальном зале играла медленная плавная музыка. Антон стоял в центре зала и делал разминку. Гуля понимающе хмыкнула: вот что значит фанатик. Скрестив руки на груди, замерла в этой позе в дверях, наблюдая, как Антон наклоняется до пола и, слегка согнув колени, очень медленно разгибается. Гуля говорила в таких случаях девочкам (движение распространенное и полезнейшее, она сама использовала его каждую занятие по восточным танцам): «Поднимаемся позвонок за позвонком». Что сейчас и делал Антон, не торопясь, поднимая корпус наверх.
Гуля, расцепив руки, шагнула в зал.
– Привет, – обратился к ней Антон, заметив ее в зеркале, – как спалось?
– Замечательно, спасибо, – Гуля готовилась слинять как можно быстрее. Находиться рядом с улыбающимся бодрым Антошкой – это для нее слишком. Она начинала волноваться.
Вчера Гуле было как-то все равно на его несравненный видок в майке в обтяжечку – слишком много всего случилось. Сегодня же, выспавшись, Гуля постановила: не случилось ничего особенного. Из дома ушла сама, по своему капризу, а ситуация с тетей Лилей и дядей Расимом неприятна, конечно, но не так уж и повлияет на ее жизнь. Все-таки дядя Расим к ней ни разу не пристал, а слова тети Лили ничего не значат, и Гуле они не указ.
Но как только разобралась со всеми внутренними переживаниями, осталась одна большая проблема: Антон, к которому она уже давно неровно дышит.
Он включит музыку, и чувственное танго наполнит класс. Что, Гуля не слышала никогда, под какую музыку танцуют танго? Слышала, и не раз.
Этому фанатику – счастье: он добился наконец от Гули чего-то там, а что самой Гуле? Волнение усиливалось.
«Линять отсюда надо, линять… Мне переживаний и без Антошки хватает. С отцом непонятки, да и вообще – со всей жизнью. Еще из-за этого придурка я не плакала, и из-за его дурацких танцев!»
– Антон, я…
– Гуль, как насчет завтрака? Я от бабушки пирожков с картошкой привез. Конечно, не очень полезный завтрак, но бабуля с утра напекла целую гору. Позвонила мне, я уже у нее позавтракал, и тебе прихватил. Кушай. После начнем в полножки танцевать. Разбираем танец сегодня недолго, мне еще готовиться к выступлению, репетицию провести…
Гуля остолбенела и сразу не смогла подобрать нужные слова.
– Пирожки? Да ладно, Антон, не стоило!
– Иди, ещь! Они в тренерской на столе. Ставь чайник. А я пока разомнусь.
Гуля ушла в тренерскую, ощущая, что идет она туда через силу.
На столе лежал какой-то куль с одеждой. Гуля долго не понимала, что это, пока не догадалась развернуть. Антошкина бабушка завернула пакет с пирожками в старую кофту, чтобы не остыли.
Так же делала и бабушка Гули много лет назад.
Гуля почувствовала, как в глазах начало щипать. О ней никто не заботился с тех пор, как умерла мама. Считалось, что Гуле шестнадцать, она уже взрослая. Даже добросердечная тетя Камилла ей говорила, и не раз: «Гуля, запомни: теперь ты отвечаешь за отца, и ты – глава семьи. Заботься о нем!» Гуля заботилась – как умела.
А для нее никто не пек пирожков…
«Антошка мог сам нахомячиться у бабушки, и мне ничего не привезти. Он попросил бабушку…она даже завернула…».
Гуля осторожно потерла глаза, помня о туши, которой накрасила ресницы. Если заплачет и тушь потечет, вот будет номер! Ушла кушать пирожки, а вернулась зареванной!
Тошка просто хороший парень. Добрый, внимательный к людям, привыкший заботиться о своем коллективе. Не фантазируй, Гуля, пожалуйста, что пирожки – это не просто так, а какой-то намек! Намек на то, что Антон относится к тебе по-особому…
Гуля заварила чай, попробовала пирожки бабушки Антона. Классные!
Пока завтракала, слушала музыку, доносящуюся из зала, и думала о том, каково ей было четыре года испытывать к Антошке черную зависть. И каково четыре года зависти ни к кому не испытывать, а просто тренироваться, стремиться к чему-то, бороться, может, в чем-то ошибаться, но исправлять свои ошибки…
«А ведь он не знает, как я к нему отношусь. Думает, у меня характер вредный, и я постоянно злюсь…»
Такие мысли расстроили Гулю.
Нужно было раньше вести себя по-другому, чтобы понравиться Антошке! Быть милой, разговорчивой, строить ему глазки, и тогда…
Гуля чуть не рассмеялась. Несомненно, так пробовали делать многие девочки, и ни у одной не вышло, раз Тошка вновь один.
Никому не известно, как влюбить в себя этого красавчика-танцора. А уж Гуле – и подавно. Для этого раньше было много времени, но она что сделала? Правильно, его «профукала».
Нечего здесь душу рвать, сделала вывод Гуля. Потренируется она часок, узнает секреты новых круток и пойдет домой с чистой совестью. Бросит завидовать Антону (тем более, после его рассказа завидовать резко расхотелось), начнет набор в свой коллектив, подумает, как можно изменить формат своих представлений, чтобы добиться новизны, а значит – и большего количества заказов. Перед ней сейчас открывались необозримые возможности, которые нужно было реализовать, пусть с трудом, с многочисленными тренировками и рекламными ухищрениями. Разговор с Антоном стал для нее словно глоток свежего воздуха. Все достижимо, было бы только желание, стремление и постоянный систематический труд – непременные условия для поставленной цели!
Как у Антона…
– Готова? Или пирожки моей бабушки настолько вкусные, что тренировку придется перенести ввиду наевшегося до отвала исполнителя? – заглянул в тренерскую Антон.
– Я…сейчас… – Сердце заколотилось у Гули в груди. Антошка вытирал напульсниками лоб (майка тоже была мокрой – кажется, разминка у него нехилая) и немного насмешливо разглядывал сидящую за столом Гулю. Именно из-за этого взгляда голубых глаз Гуля почувствовала вполне объяснимое беспокойство.
– Минуточку, чай допью. Надеюсь, мне не надо будет кувыркаться или делать сальто назад, – закончила Гуля с сарказмом, скрывая так свое волнение.
– Нет, – Антон, как обычно, хитро подмигнул Гуле, – я так над девочками не издеваюсь. На площадке…
Гуля чуть не поперхнулась чаем от такого ответа, но вида не подала, что Тошкины слова ее смутили.
– Боюсь спросить, где ты так развлекаешься, – парировала тем же саркастическим тоном. Антошка, протянув многозначительное «М-м-м», прошел во вторую часть комнаты, позабыв закрыть за собой дверь. Гуля очень захотелось туда заглянуть, но такого она себе не позволила.
– Все, пошли уже, – Антон вышел из комнаты в другой майке.
Гуля последовала за ним в танцевальный зал.
– Тренировочные пои там, – указал Антон на две пары шариков для тенниса, лежащих на полу. В их серединки были вставлены длинные цепочки, один конец которых был закреплен в шарах. Гуля не умела делать такие. Весь запас тренировочных поев в количестве четырех пар у нее остался от старого коллектива: Женька, Пашка и Юля подарили Гуле их на память, а также продали ей весь реквизит, который использовали раньше. Антону же пришлось заказывать реквизит для своего коллектива самому, он же сделал и эти пои.
– Лады, Антон, включай музон. Я га-атова, – с бравадой начала Гуля.
Антон будто не заметил ее кривляний.
– Слушай музыку. Счет по восьмеркам, это не ча-ча-ча или румба, – Антон нажал на пульт и сразу начал считать в такт музыке, – раз, два, три, четыре, паять, шесть, семь, восемь…
– Поняла, – кивнула Гуля.
Объясняет, как будто для начинашки. Она и без него про восьмерки прекрасно знала.
– Слушай теперь.
Гуля слушала, изобразив на лице задумчивую мину и изо всех сил скрывая, что находиться рядом с Антоном ей очень не по себе.
Все так, как она и думала – страстная мелодия, где-то на грани. Композиция была из разряда «сильных», ее нужно было еще «вытянуть» – то есть станцевать так, чтобы можно было отразить своим телом и лицом все то, что заложено в музыке. Если же этого не сделать, танец будет смотреться негармонично, и музыка «забьет» танцора. Тогда качественного номера не выйдет, ничего не получится.
– Ну как? – поинтересовался Антон, выключая музыку.
– М-да… Ты, я смотрю, легких путей не ищешь. Сложная музыка!
– Именно, – радостно подхватил слова Гули Антон, – сильная, сложная… Но за счет огня и композиции танца я надеюсь, что ее получится отработать и раскрыть! Здесь надо отрепетировать все – движения поев, хореографию…ноги, тело… вплоть до поворотов головы и взглядов. Хочу этот танец исполнять поближе к зрителям, так что им будет все видно – кто посмотрел, куда посмотрел…
– Я не смогу за один урок выучить твой танец, Антон. Это нереально, сам понимаешь.
– Не за один, за несколько – мы же с тобой договаривались! И мне не нужно, чтобы ты слепо выполняла мои движения. Сегодня всего лишь первая репетиция, танец может поменяться. Мне нужно другое, если честно…
– И что же? – критично произнесла Гуля. Наклонившись, взяла в руки пои, начала крутить, изо всех сил изображая равнодушие.
– Мне важно состояние. Состояние танго. Это же драма, игра! Игра в соблазнение партнерами друг друга. Выражение самых крайних чувств, быстрая смена эмоций…
– Э-э-э, нет! Я на такое не подписывалась! Тоша, это не ко мне, иди ты на фиг! – замотала головой Гуля. Внутри что-то дрожало, словно тоненькая струнка, и ужасно хотелось поиграть в игру, предложенную Антоном.
Игра в страсть, в чувства, в любовь…
А потом ей со стыдом вспоминать, как напоказ вытащила из души то, на что Антону плевать?
– Ну, ты загнул, Антон! Воображение у тебя что надо, не спорю!
– Ты трусишь, что ли, Гуля? – усмехнулся Антон, подходя к ней ближе. Гуля начала быстрее крутить пои, чтобы тот не подошел совсем близко.
– Нет. В мыслях не было.
– Тогда перестань мучить пои, остановись.
Гуля так и сделала.
– Остановилась. Что дальше?
– Я давно не видел, чтобы Гуля боялась чего-то. Надо на видео записать. Буду просматривать и удивляться.
– Пошел ты! Ничего я не боюсь, – Гуля тут же обиделась на слова Антона, хотя прекрасно понимала, к чему он все ведет.
Но она не была трусливой!
– Давай хоть попробуем, что ли? Что мы болтаем ни о чем? Может, выучить постановку у тебя не получится, а я – эмоции, эмоции… – издевался Антон.
Гуля понемногу закипала. Теперь он сомневается в ее памяти и в танцевальных способностях! Ничего не ответив Антону, прошла на центр зала.
– Начинаем с точки? – обернулась к нему, хмуро воззарившись.
– Нет, конечно. Когда мы начинали с точки? Кто тебе даст выйти на площадку и встать в нужную позу? Начинаешь выход с технической площадки. Ты поджигаешь от дежурной чашки пои, я – от ближайшей ко мне чашки. С разных сторон выходим. Сначала – я, ты ждешь. Я представляю себя зрителям и ухожу на задний план. Выходишь ты. Показываешь себя зрителям… И, самое важное! Выходишь, имея в виду, что я есть на сцене, показываешь себя не только зрителям, но как бы и мне…
Антон подхватил с пола пои и показал Гуле несколько движений.
– Раз, два – шаг, захлест, три, четыре – шаг, захлест. Пять, шесть, семь, восемь – вокруг себя прокрутиться. Раз. Два, три, четыре – повторяешь шаги с захлестами, пять – ронд ногой по полу… (Ронд – круг – прим.)
Гуля с легкостью повторяла движения за Антоном. Подумаешь, сложные комбинации!
Но это было только начало.
За час пришлось Гуле порядком попотеть, зато она освоила несколько новых круток и выучила почти половину Антошкиного танца.
Она несколько раз протанцевала его почти без подсказок Антона, с крайне серьезным выражением лица: нужно было не забыть очередность движений, правильно их выполнить, успеть сделать все под нужную музыку, а еще – крутить все время пои.
– Замечательно. А теперь – расслабься, не будь такой зажатой. Работаем с эмоциями. Я танцую с тобой свою партию. Объяснить, какие эмоции, или сама уже догадалась?
– Э-э-э, – протянула Гуля, едва заглушив нервный смешок. Добрались все-таки! А она обрадовалась, что Антон молчит про ее ничего не выражающее лицо.
– Если в двух словах – кто кого пересоблазняет. Соблазнение должно быть настолько тонкое…
– Я не понимаю, Антон, что тебе надо. Вообще не понимаю, – призналась Гуля.
Она лгала: прекрасно представляла задумку Антона. Просто реализовать ее не хватало духа.
– Помочь с эмоциональным наполнением танца? – Антон подошел к ней почти вплотную.
Гуля отступила назад.
– Не надо.
– Гуля, да что ты меня все пугаешься! Не съем я тебя, успокойся! Просто проведу такой же прием, который всегда хорошо работает на моих девочках из коллектива. Никто от него не заболел и не пострадал. Глаза закрой.
– Мечтай, ага, – проворчала Гуля, но все же послушалась. Какая-нибудь театральная практика на раскрытие «чего-нибудь» – Антон ей раньше рассказывал о таком. Например, что некоторые громко кричат перед выступлением, чтобы снять напряжение, или еще что-нибудь делают в том же духе.
– Не открывай глаза только, – предупредил Антон, и вдруг Гуля почувствовала его ладонь у себя на щеке. Сердце забилось еще быстрее, и словнос головой накрыло горячей волной: Гуле стало очень жарко, а еще – неудобно стоять рядом с Антоном.
Но, как попросил Антон, глаза открывать не стала. Это же ее чувства, это она так реагирует на него!
Это не Тошкины проблемы.
– Просто представь: Аргентина, Буэнос– Айрес… Портовый город, девятнадцатый век, время «серебряной лихорадки». Бар на окраине города, огромное количество мужчин – сильных, красивых авантюристов, приехавших за деньгами и… – нежный шепот Антона обволакивал Гулю, рассказывая той красивую сказку о далекой стране, – И ты – прекрасная молодая аргентинка, которая знает себе цену. Она купается во внимании мужчин – женщин здесь крайне мало. И выбирает одного… – палец Антона осторожно коснулся губ Гули. Антон неспешно провел им по ее губам, продолжая говорить тихо и завораживающе, – Представь, что это ты, Гуля. Создай свою историю, придумай ее, погрузись в эту, совсем иную для тебя, жизнь! И эмоции пойдут, и будут такими, какими нужно, – Антон приобнял ее, но тут же отстранился.
– Поняла?
Голос его немного изменился, но Гуля не придала этому значения. Она, открыв глаза, глядела, пораженная, на Антона.
– Ан… Антон… Это ты так со всеми своими девочками работаешь? Ну ни хр. на себе…
– Все для победы, – усмехнулся Антон, садясь на линолеум, – короче, походи с этим, Гуль. Перевари в себе, создай перед глазами картинку… А сейчас мы закончим тренировку – знаю по опыту, у тебя эмоций пока никаких не будет. Ни у кого сразу они не появляются. Сегодня вечерком как, свободна? Я выступлю, и часов в одиннадцать вечера буду уже здесь. Работа будет недалеко отсюда, поэтому рано освобожусь. За день у тебя в голове и танец уложится, и придумаешь что-нибудь…
«Я что, идиотка, с тобой ночами танцевать? Идиотка».
– В другое время никак, Гуль, – покаянно вздохнул Антон, будто прочитав ее мысли, – у меня с пяти до десяти вечера здесь тренировки, а по утрам и днем то репетиции, то дела… Я свободен только вечерами. Вечер после работы – мое личное время. Трачу его, как хочу. После домой отвезу, или оставайся ночевать здесь – как хочешь. До часу ночи потренируемся максимум. Ты не занята сегодня, не выступаешь?
– Нет.
– Согласна?
«Тебе это так важно?» – хотела спросить Гуля – и не сказала ни слова. Не важно, что танец значит для Антона.
Это важно для нее. Побыть с ним рядом еще одну ночь, ощутить, каково это, когда за окнами тьма, а в танцевальном зале играет танго.
Танцевать танго при дневном свете не так захватывающе. Танго требует темноты, хотя бы полумрака в зале. И ночи за окном.
– Да, – изобразив на лице недовольство пополам со смирением, ответила Гуля, – в одиннадцать вечера я буду здесь. Не опаздывай только, а то я могу заснуть во время репетиции.
– Не заснешь, – Антон поднялся с пола, – обещаю…
И Гуля, дрогнув, отвела взгляд. Она поверила.
