Текст книги "Танцуя в огне (СИ)"
Автор книги: Инесса Клюшина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Спрашиваешь! Гуля, даешь раскрутку!
– А может, Антона похитим? – сделав огромные глаза, заговорщицким шепотом произнесла Юля, – Посадим…эм-м… в подвал. Будем кормить и выпускать на выступления…
– Как дрессированного медведя? – девочки смеялись во весь голос, представляя в красках, как они это сделают.
– А кормить – водой и хлебом?
– Только на выступления выпускать? И ни за чем больше? Я бы еще его кое-зачем выпустила!
– Это зачем?
– Совсем от рук отбились. Вот что значит женщины, – ворчал Марат беззлобно, наливая себе еще чая, – только соберутся вместе – начинают чушь городить…
– Ты, Марат, нас не слушай, – веселилась Юля, – мы еще не то придумаем…
Гуля сидела, блаженно прикрывая глаза. Ощущение сытости было очень приятно, но еще приятнее было другое. Ребята – ее коллектив, ее команда. Люди, на которых можно положиться. Деньги деньгами, но хороших людей не купить, только случайно познакомиться или найти…
И Гуля забывала в эти мгновения, смеясь над шутками девочек и Марата, что дома ее вновь ждет пьяный отец, а завтра – ненавистная работа продавщицы. Они обсуждали свои планы за десятки километров от города, и сегодня не торопились домой…
Глава 7
– …И все эти выступления… Гуля! Раньше ты была еще юной, но сейчас… Может, пора прекратить?
Дядя Расим осуждающе смотрел на Гулю. Она слушала его уже минут пятнадцать.
Началось все с того, что Гуля пьет кофе на рабочем месте (ну попалась она, попалась, да! Никто не спорит. В одиннадцать утра дядю Расима никак не ждала), потом от кофе он плавно перешел к тому, что в кассе небольшая недосдача (и в этом Гуля виновата – наверно, кому-то из покупателей сдачу дала больше, чем нужно), связал две эти вещи и вынес вердикт: танцы вредят ее основной работе. Гуля не могла согласиться с ним, но спорить не пыталась. Он же начальник, у него еще ее мама работала. Дядя Расим никогда не обижал их семью деньгами, дарил мелкой Гуле подарки на Новый год, принял ее без образования на работу и все твердил: получи хоть какие-нибудь корочки, я помогу. Гуля упрямилась: еще чего не хватало! Так и осталась она без образования с одиннадцатью классами школы – и только. В школе Гуля была почти отличницей, они с родителями планировали, что Гуля поступит в институт, отец с матерью даже откладывать деньги стали на ее образование. Потом эти деньги ушли на похороны, а еще – на памятник для матери. А об институте Гуля и думать забыла.
Именно в тот день, когда они похоронили маму, вечером Гуля ушла в сквер из дома. Сидела там, плача навзрыд. Ей не разрешали родители гулять так поздно, тем более – здесь, но теперь Гуле было все равно: отец валялся дома в алкогольной отключке, родственники и знакомые матери разошлись – разъехались («Гульмира, ты теперь взрослая и главная хозяйка в доме. Береги отца, смотри за ним»).
В общем, Гуля осталась одна.
Она одиноко рыдала, сидя на скамейке. Но, если честно, не совсем одиноко. Вдалеке крутил шары на веревочке какой-то мужик, и крутил уже давно и долго. Гуля краем глаза понаблюдала за ним, как пришла, но тот все крутил и крутил, она устала на него смотреть, разревелась: шарики отвлекли ненадолго. Гуля разглядела за деревьями палатку: хиппи, кочующие по стране, часто разбивали в сквере лагерь. Район располагался почти за городом: и к магазину близко, и от шумного города на приличном расстоянии. Гуля всю жизнь жила здесь, много лет замечая странноватеньких людей. Они то йогой по утрам занимались, то медитировали, то в барабанчики били, каждое лето поражая обитателей района новыми выкрутасами. Теперь – шарики на цепочках. Гуле было параллельно: боль внутри выворачивала душу наизнанку. Она сгибалась в три погибели на скамейке, прижимая ладони к груди: там жила эта боль, которая никак не могла выйти – будто в груди застыло что-то острое до жути.
Позже она устала плакать, сидела, изредка всхлипывая и вытирая мокрым насквозь платком лицо. Платок ей дал кто-то на похоронах, Гуля его зажала в кулаке и так проносила весь день. Она отвлеклась и не заметила, как к ней подошел тот парень.
Когда увидела его стоящим напротив, она вздрогнула, но не очень испугалась. Мешковатая яркая одежда, длинные вьющиеся волосы, собранные в хвост, открытый взгляд и добрые карие глаза не предвещали плохого.
Он стоял, склонив голову немного на бок, и сочувственно смотрел на Гулю. В правой его руке, покачиваясь на цепочках, висели два мячика. Больше в руках у незнакомого парня ничего не было.
– Привет. Меня зовут Женек. Хочешь покрутить? – незнакомец поднял руку и показал Гуле свои шарики на цепочках.
Гуля всхлипнула и мотнула головой, немного ежась.
– Мы поставили палатку вон там, – парень махнул рукой, – приехали в ваш город, хотим пожить немного. Я фаерщик. Знаешь, кто это такие?
Гуля отрицательно мотнула головой.
– Танцую с огнем. Шарики – конечно, не совсем эти, другие, – поджигаются, и я их кручу. Есть горящие шесты… Много чего. Сегодня будем поджигаться, как совсем темнеет. Оставайся, посмотришь! А пока темнеет, могу научить самой легкой крутке. Вставай, покажу…
– Гуля, ты меня даже не слушаешь! – жесткий тон дяди Расима резанул по нервам. Гуля заморгала глазами: она и правда задумалась, вернувшись на много лет назад, в тот самый день, когда впервые взяла пои в руки.
– Извините, Расим Ислямович. Я… я немножко не выспалась.
– Гуля, ты постоянно не высыпаешься! Сколько тебе говорить можно? Это вредно для тебя – выступать ночами, ездить не знаю куда… Гуля, я уже молчу о том, что ты татарка! Татарским женщинам…
– Я не совсем татарка, – перебила дядю Расима Гуля. Такие вещи типа «татарской крови» она пресекала тут же. Не терпела выпендрежа по поводу национальности: Руслан и его мамаша уже однажды хорошо проехались по «крови» Гули. Второй раз выслушивать подобное, пусть и от давно знакомого человека, уважаемого, «друга семьи», Гуля не хотела.
– Я не совсем татарка, Расим Ислямович, но от этого я как человек не становлюсь лучше или хуже…
– Гуля, я, наверное, не так выразился, – прищурил свои темные глаза дядя Расим, и сеточка морщин резко обозначилась вокруг его глаз. Он выглядел моложаво, был подтянутым, следил за собой. Но взгляды у него были, как считала Гуля, поистине стариковскими. Вот и сейчас он затянул шарманку о женском достоинстве:
– Гуля, дело даже не в том, что ты татарка или нет. Я считаю, что ни одна женщина не должна танцевать за деньги! Тем более, с огнем! Это опасно!
– Огонь не опасен, если умеешь…
– Я тебе про твои танцы говорю! А если к тебе кто-нибудь из гостей пристанет? Ты танцуешь полуголая, Гульмира! Я понимаю, перед мужем…
Та чуть глаза не закатила: вовремя спохватилась и сдержала недостойный порыв. Опять двадцать пять. Перед парнем, перед мужем… Где он, парень или муж? А если ей нравится то, что она делает, если это делает ее счастливой? Обязана ли она слушать дядю Расима, пусть он желает ей самого лучшего?
– Посмотри на мою дочку, Альфию, – продолжал дядя Расим поучительным тоном, – она, конечно, немного тебя помладше, но тем не менее. Закончила школу хорошо, учится на юриста. Познакомилась с порядочным парнем, Ильдаром, сейчас встречаются, он ей сделал предложение, месяца через четыре свадьба. Моя дочь занимается танцами с детства, но чтобы она где-то выступала, кроме конкурсов, на которые ездит их коллектив? Нет!
«Вашей дочери не нужны деньги, дядя Расим. У нее есть вы и ваша жена, тетя Лиля. Вы всех обеспечиваете, у вас столько торговых точек по городу! А мне, чтобы на что-то заработать, надо пахать как папе Карло! Папули богатого не держим! Сравнили тоже!»
Стало нестерпимо горько. Захотелось пожалеть себя. Но к такому Гуля не привыкла. Закусила губу и зло посмотрела в пол. «Я могу сама зарабатывать! И заработаю, понял? Ты мне не указ здесь! Захочу – уйду от тебя. Уж такие деньги, какие платишь ты, я заработаю на трех выступлениях!»
Но дядя Расим, видно, сам почувствовал, что перегнул палку.
– Я понимаю, Гуля, что у тебя ситуация иная, чем у моей Альфии. Мама умерла, папа пьет… ты его кодировала?
– Давно уже, – процедила Гуля, продолжая смотреть в пол.
Нашел маленькую девочку! Гуля взрослая и сама себя обеспечивает! При чем тут родители?
– И как?
– Никак. Не помогло.
– У меня есть знакомый, который…
– Мне ничего не нужно, Расим Ислямович. Спасибо вам большое, что терпите меня и мои недосдачи. Я все верну в кассу, и штраф выплачу…
– Гуля, мне не нужны твои деньги. Не очень уж большая там недосдача!
– Тем более, – жестко ответила Гуля, не мигая смотря в глаза дяди Расима. Жалости к себе она ни от кого не потерпит, даже от маминого начальника, который Гуле конфетки маленькой дарил, – я все верну. Я накосячила – я отвечу. И буду отвечать, если это случится впредь. Извините, что так вышло. Если это вас не будет устраивать, вы всегда можете меня уволить…
– Гуля, Гуля, перестань! – закачал головой дядя Расим, – перестань! Что говоришь? Куда ты пойдешь? В никуда?
– Это уже не ваши проблемы будут…
– Гуля, ты мне как дочь родная! Разве я вот так тебя брошу?
Гуля затеребила косичку. Когда так ей говорили, она была бессильна злиться и доказывать свою точку зрения. Но все равно оставалась при своем, пусть и рот закрывала.
– Спасибо, Расим Ислямович. Но я все равно все деньги верну…
– Хорошо. Раз тебя это успокоит – возвращай. А кофе пей сколько угодно. Я тебя не виню ни в чем, понимаю твою ситуацию… Но помни, Гуля, здесь ты – продавщица. Не забывай продавать и правильно себя вести…
– Я помню, Расим Ислямович, – Гулю смутил сочувствующий взгляд дяди Расима. Слишком уж он ей многое прощает и позволяет.
– Умничка, – дядя Расим подмигнул Гуле, – выпишу-ка я тебе в этом месяце премию…
– Не нужно, спасибо, – Гуля изо всех сил старалась быть вежливой. Кидает ей подачки, будто эта премия изменит ее материальное состояние. А вот выступления – реально изменят.
– Нужно-нужно! Не спорь, Гульмира!
– Ладно, – нехотя согласилась Гуля. Но непонятный противный осадок от разговора сохранился до вечера.
«Зря я отказалась от человека дяди Расима, про которого он говорил. С батяней нужно решать вопрос», – думала Гуля, подходя к калитке. Песни отца неслись по всей улице.
«Чуть помедленнее, кони, чу-уть помедленне-е», – хрипел Высоцкий из открытого окна его комнаты. Гуля бросила взгляд на часы (подарок дяди Расима, кстати, она их всегда надевала на работу). Восемь вечера. В одиннадцать выступление. У нее есть час – полтора, чтобы поесть и собраться. Кафе в городе, ехать к нему от Гули минут тридцать.
Та-ак. Час нужно оставить на подготовку к выступлению – замачивание реквизита, переодевание, решение насущных вопросов о площадке, ее подготовка и еще с десяток мелочей. Полчаса ехать до кафе, минут десять на погрузку: Марат засовывал реквизит в машину долго и обстоятельно, проверяя раз по пять, все ли он положил. Итак, выезд в девять двадцать – Марат уже в курсе. Знают и Ира с Юлей: их подхватят Гуля с Маратом по дороге.
Гуля добежала до дома, толкнула дверь. Как часто бывает, не заперто. Ладно хоть, что калитка закрыта, и забор высокий…
– Па-ап! – заорала Гуля, но перекричать Высоцкого у нее не вышло.
Отец заснул, не выключив старенького магнитофона. Гуля нажала кнопочку «Оф», и дом, а вместе с ним улица, погрузились в блаженную тишину.
– Фу-ух! – потрясла рукой около носа. Едва глянув на отца, поспешила выйти из комнаты. Запах алкогольного перегара она не дух не переносила.
Похрапывая, папашка спал на кровати, в майке и трениках, но тапки снял. Накрывать одеялом его не нужно: не осень и не зима. Когда Гуля будет уезжать, она еще раз зайдет в его комнату. Прикроет окно, а отца накроет простынкой. Она вернется где-то в двенадцать ночи, и уже будет прохладно. Пусть проспиртованного папашу не берет ни одна бактерия, но ей было бы неуютно, если бы она уехала на выступление, не проверив, как отец.
«Я совсем о нем забываю со своими танцами. Надо завтра зайти к тете Камилле и спросить про бабку, которая пьяных заговаривает. И дядю Расима спросить про того мужика, о котором он говорит. Блин, зачем я психанула и не спросила… И с дядей Расимом чуть не поругалась» – корила себя Гуля, закрывая дверь комнаты отца и собираясь пойти на кухню.
Ее опередил Пушок. Он первый забежал туда, подняв хвост и громко мяукая.
– Пушик-Пушик, хвостик распушил! – позвала Гуля кота. Громкое жалобное «мау» заставило Гулю улыбнуться.
– Кушай, Пушок, – щедро вывалила она коту всю банку «Вискаса» в миску. Кот, заурчав, набросился на корм.
– Не хочется мне ничего есть, Пуша, – пожаловалась коту Гуля, – и ничего не хочется. О-ой… Надо выступить и спать-спать! Завтра воскресенье, я не работаю. Будем валяться с тобой до двенадцати, да?
Пушок вовсю лопал и не обращал на Гулю никакого внимания. Гуля включила электрический чайник, вытащила из холодильника сыр и колбасу. Хотя бы бутерброд съесть перед выступлением, не танцевать же голодной!
Пока резала сыр, колбасу и хлеб, пока варила в старенькой турке, помнящей маму, кофе, в голову лезли невеселые мысли. На работе проблемы с дядей Расимом и его нравоучениями, дома зажигает батя, заказы есть, но маловато. Про личную жизнь лучше не вспоминать.
А Тоша купается в заказах, и если забыть, что с девушкой не очень, остальное у него прекрасно.
«Будем работать вместе, Гуля?»
Слова Антона, сказанные им около пяти лет назад, когда старый коллектив распался, Гуля услышала сейчас будто наяву. Она тогда задрала нос и сказала…Что она сказала? Типа «Извини, Тоша, давай по отдельности». Смысл был именно таким. У Гули на то было много причин, и одна из которых – боязнь втрескаться в Антона по уши.
Конечно, Гуле хотелось, чтобы Антон ее начал уговаривать. Но тот лишь пожал плечами и сказал: «Ну как хочешь». С тех пор они оба набрали на обучение людей, создали свои коллективы и стали конкурентами. А потом Антон стал вне конкуренции.
Что бы было, если бы она согласилась, Гуля представляла себе иногда, когда становилось плохо на душе, она ворочалась в постели и долго не могла заснуть. В ее мечтах Тоша приглашал Гулю на свидания, целовал…
Гуля немножко позволяла себе помечтать. Капельку – и не долго.
Реальность, если бы она тогда сказала «да», Гулю бы не устроила. Скорее всего, вышло бы так, как случалось у Антона уже несколько раз (Гуля бережно собирала эти сплетни): очередная девочка уходила из его коллектива с разбитым сердцем, вся в слезах. Гуля понимала, почему такое происходило: Антон на тренировках был чудо как хорош, и его харизма заставляла девчонок постоянно отвлекаться и смотреть на него. А уж как он танцевал, и как перекатывались сильные мышцы под смуглой кожей, если они занимались летом, и скидывал мокрую от пота майку! Она сама через такое прошла. Ладно, рядом был Женька, промывал ей мозги. Настоящий друг.
А еще Антон был со всеми доброжелателен и улыбчив. Каждая девочка, поди, мнила себе, что он относится к ней как-то иначе, чем к остальным. Но это была лишь вежливость, хорошее расположение – не больше. И с Гулей много лет назад он был таким же: дружелюбным, веселым, готовым исполнить просьбу, помочь советом. Но за этой вежливостью ничего не стояло. Ни к кому, кроме его девушек, конечно.
Гуля налила в чашку кофе, задумчиво посмотрела на бутерброд, который сделала. Надо, Гуля! Ешь, пусть не хочется!
Пушок сидел, облизываясь, рядом с пустой чашкой. Гуля улыбнулась: хоть кому-то нужна. Отец встанет часов в семь утра, будет ходить, ахая, по квартире. Разбудит ее обязательно! Не поспать до обеда, а если вопли протрезвевшего и злого отца прервут сон, Гуля будет ходить весь день, как зомби, по дому. И неизвестно, получится ли днем урвать часок сна или нет. Опять будет целый день хотеться спать – дико, до тошноты, и отдохнуть в воскресенье не получится…
«Я сильная, я выдержу».
– Марат, где же она? До выступления осталось двадцать минут!
Встревоженная Юля стояла рядом и хмурилась.
– Не в курсе я, Гуль. Не волнуйся только! Что, первый раз кто-то из коллектива задерживается? Приедет, куда денется. Она же знает, что сегодня выступление?
– Знает, конечно!!! Мы утром созванивались, тем более… – Гуля в волнении постукивала каблучком об асфальт.
– Значит, приедет. В костюм влезть ей пять минут. Гуля, спокойнее!
– Не могу, Марат, спокойнее! Она трубку не берет, а у нас выступление без задержки! Если она не приедет в ближайшее время, будем выступать без нее!
– Ну и выступите! Вдвоем с Юлей. Пиротехнику ты покрутишь сама, Гуль! Пусть Юлька помотыляется по площадке, потянет время, пока ты конструкцию снимаешь, а ты…
– Да понятно все, Марат! Но заказчики рассчитывают на трех девочек! Заказ был на трех…
– Ты взяла всю сумму уже?
– Нет. Только предоплату, – Гуля судорожно выдохнула, оглядываясь по сторонам. Иры она так и не увидела.
– Подойди к заказчику и…
– Марат, я в курсе, что мне делать! Меня интересует, куда делась Ира! Может, с ней что-то случилось! Почему ее нет? Ирка не из опаздунов!
– А сегодня какой день недели? – внезапно спросила молчавшая до этого Юля.
– Суббота, – быстро произнес Марат.
Гуля пристально посмотрела на Юлю.
– Гуля, я, конечно, могу ошибаться…
– Ну? Юль, не тяни!
– Помнишь Демина? И кастинг Антона? Тебя не было тогда, а я была. Ира расспросила Антона, что и как. Где устраивает кастинг Антон, во сколько… В субботу через неделю. То есть сегодня. Там часов в семь вечера было это дело.
У Гули зазвенело в ушах.
– Что? – переспросила она тихо.
Невозможно. Немыслимо. Ира ее подружка…
– Не волнуйся, Гуля! Может, я не права, конечно…
– То есть Ира собиралась к Тоше на кастинг? – У Гули не укладывалась в голове.
Юля опустила голову.
– Типа того… Но она хотела выступить!
Гуля прямо в костюме села на зеленый газон, рядом с которым они стояли.
– Сейчас, – пробормотала она, роясь в сумочке. Вытащив сотовый, стуча по экрану негнущимися пальцами, нашла номер Антона. Он так и не поменял его за пять лет.
Антон взял трубку очень быстро.
– Да, Гуль, привет.
– Не отвлекаю? Можешь говорить? – Гуля по негласному правилу задавала этот вопрос любому человеку, которому звонила. Даже самом ненавистному.
– Не отвлекаешь, – легкий смешок в трубке.
– Как твой кастинг? Завершился удачно?
– Ну…
– Моя Ира у тебя сейчас?
Секундная пауза сказала Гуле больше, чем следующие за ней слова Антона:
– Да, здесь.
– А почему она у тебя еще?
– Тебе это важно, Гуленька? Мы разбираем новый номер. Кстати, Ира сказала, что у нее получится совмещать, и я ее взял в свой коллектив. На новый номер танго.
Звон в ушах Гули усилился. Она бы в этот момент упала на газон, если бы уже не сидела на нем.
– Передай ей, что она ни хр. на ничего не успеет. Мы выступаем через пятнадцать минут. Без нее. И в моем коллективе она больше не числится. Сегодня она меня подвела. А раз она танцует теперь с тобой, у нас ей нет места. Так и передай, – медленно и четко произнесла Гуля, бросив на последней фразе трубку.
Тяжело дыша, ничего не видя перед собой, Гуля просидела на газоне еще минуту. Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стояла Ира, замер, задумчиво поджав губы, Марат.
Гуля медленно выдохнула, неуклюже поднялась с газона – мешали высокие каблуки.
– Я пошла к заказчику, скажу, что будут две девочки, и платить надо меньше. Придумаю что-нибудь… Юль, думай, как будем танцевать вдвоем. В линию одну, перестроения… короче, все на месте – или вокруг себя по небольшому кругу. Сечешь?
Юля быстро кивнула.
– Одна станцуешь на середине. Я выйду – отойдешь на задний план. Сообразишь. Мы же репетировали с тобой на двоих…
– Гуль, я все сделаю, – почти прошептала Юля, – иди к заказчику, скажи, что третья девочка заболела.
– За двоих меньше денег, думаю, заказчик даже обрадуется. У него больше на руках останется. Одно дело – рассчитывать на одну сумму, и выиграть от того, что по цене сэкономили, – тут же вмешался Марат.
Гуля прикрыла глаза. В висках стучало, и было очень неприятно: сейчас придется делать извиняющееся лицо, находить нужные слова, чтобы заказчики прониклись и согласились на двоих. Она знала, что слова эти найдет и гостям, в принципе, почти без разницы, сколько человек выступает.
Но как это предательство было для Гули неожиданно…
– Катю я вызвонить не успею, и она совсем зеленая, только номера испортит, – ее голос прозвучал приглушенно и безжизненно, – В любом случае, у нас нет выбора. Марат, Юля! Готовьтесь к выступлению. А я на минутку к гостям и заказчику…
Глава 8
– Марат, завези меня на минутку на Ленина.
– Гуля, куда собралась на ночь глядя? – Марат положил руки на руль, не заводя мотор. Они только что попрощались с Юлей, которая жила в центре города. До улицы Ленина отсюда было минут пять езды по дороге без пробок.
– Мне надо. Ненадолго. Подождешь меня в машине, хорошо? Я недолго, правда!
– Не повезу никуда, пока не узнаю, куда ты собралась.
– Надо.
– Ленина, Ленина… Что там на Ленина? Адрес какой?
– Ленина двадцать четыре.
– Представляю примерно, где это. М-м-м…
– Не мучайся, Марат. Это адрес студии Антона.
– Гуля, зачем тебе это нужно? Перестань!
– За тем. Поехали, – Гуля, поерзав на сидении, устроилась поудобнее. Она ужасно устала за этот день, тело кричало, что нужно прилечь и хотя бы полежать. Сегодня выступать пришлось с максимальной технической и эмоциональной отдачей. Две девочки на сцене – это не три девочки. Чем больше человек, тем зрелищнее шоу. Если людей мало, приходится вытягивать номера на хорошей техничности и бешеном артистизме. Что Гуля сегодня и сделала.
Заказчики даже хотели отдать ту плату, на которую договаривались раньше. Гуля отвергла это предложение, на четверть уменьшив цену выступления. В конечном итоге обе стороны остались довольны: и заказчики, сэкономившие деньги на артистах, и сами артисты, попавшие в неловкую ситуацию.
Но Гуля не смогла бы заснуть, не высказав все, что думала, Антону.
Они закончили собирать реквизит без двадцати двенадцать, высадили Юлю у ее подъезда около двенадцати ночи.
Возможно, Антон уже уехал из своего танцевального центра, но Гуля сомневалась, что он мирно спит на кровати в своей новой квартире. Если Антон начал придумывать и разводить номер, это может затянуться до утра. Студия у Антона была своя, танцевать в ней можно было в любое время суток: располагалась она на первом этаже одноэтажного дома, во второй его половине находился магазин, и музыка никому не мешала.
Гуля даже была пару раз в студии Антона. Конечно, не когда он вел свои занятия по модерну и основам фаера, а когда проводили тренировки другие преподаватели. Посмотрела, так сказать, как устроился. Тогда они еще не были настолько недружны между собой, Антон недавно основал «Фристайл», а Гуля – «Леди фаер», и ей нужно было по делу обязательно посетить его студию… Кроме того, Гуля часто проезжала мимо вывески, указывающей на танцевальный центр Антона. Он находился во дворах, недалеко от дороги, в удобном месте. У Антона всегда было много народа. На любых направлениях. Тренировки велись до десяти часов вечера, потом Антон закрывал студию и тут же ночевал: другого дома у него не было, а с родителями он жить не хотел. Его добренькая бабушка, продав свою (по слухам) шикарную квартиру и купив себе небольшую однокомнатную, остальные деньги подарила подающему большие надежды внуку. Антон подарок не профукал: приобрел такую студию, где можно было не только заниматься, но и спокойно жить.
Гуля, хотя там давно не была, могла легко описать ее. Как заходишь, сразу же – раздевалка. Здесь же – двери в туалет и в душ. Дальше – вход в огромный зал с зеркалами, из него выход в тренерскую, разделенную на две части: в одной части переодевались преподаватели, в другой жил Антон. В тренерской Гуля не была, только слышала о ней, но в зал заходила: классный зал, с хорошими зеркалами и станками. Все как надо у Антона.
Ира, наверно, до сих пор с ним. Прошло около часа, как Гуля созванивалась с Антоном. Они оба репетируют… наверное.
Гуле ужасно хотелось посмотреть в Иркины глаза, но еще больше – сказать пару ласковых Антону.
Не, это все понятно. Конкуренция, переманивание сильных артистов из чужого коллектива в свой… Но нужно же немножко совесть иметь, что ли? Все-таки года два работали вместе и были друзьями.
А Ирка? Гуля понимала, в чем дело, слишком хорошо. Ира в ее коллективе работала на всех заказах, которые были у Гули. Антон бы не дал ей столько: коллектив Антона давно сложившийся и многолюдный, Ира – новенькая в нем, и как новенькой ей не дадут выступать много. У Гули было единственное логичное объяснение. Ире нравится Антон. Потому пошла на кастинг и – о, удача! – прошла его лучше остальных.
Гуле было ужасно противно. Ира, получается, предала ее. Ради Антона кинула свою подругу…
Для хорошего разноса нужна была злость. У Гули ее почти не осталось: тяжелый день с нотациями дяди Расима, экстремальное выступление выкачали всю энергию. Но чтобы она оставила это просто так, ничего не сказав ни Антону, ни наглой предательнице? Никогда!
Если промолчать, где гарантии, что он завтра также не сманит к себе Юльку или еще какую гадость Гуле не подстроит? Конечно, другое дело, согласится ли Юля или откажется, но Гуля теперь не доверяла никому.
Марат попререкался с Гулей еще немного, но до места довез.
Машину остановил напротив магазина. Чтобы попасть в танцевальную студию, нужно было обойти супермаркет.
– Может, мне с тобой пойти? Да не ходи к нему вообще! Зачем он тебе сдался? У него свой бизнес, у нас – свой…
– Марат, я недолго. Скажу пару ласковых и вернусь. Подожди меня здесь, пожалуйста! – Гуля, проигнорировав мирные призывы своего техника, хлопнула дверью. Сразу пожалела, что не посмотрела на себя в зеркало: на лице может быть копоть, макияж смылся и прочее, но потом даже посмеялась про себя. «Ты что, собралась Антошку очаровывать? Дурочка!»
Решительным шагом обогнула магазин, попав в небольшие заросли: за магазином прижилась буйная растительность из хаотично растущих деревьев и кустарников. Все клиенты Антона проходили через эти джунгли по давно протоптанной тропинке, проходящей мимо окон танцевального центра.
Прошла мимо них и Гуля: света от неоновых вывесок магазина сюда не попадало, и идти было неуютно, если бы не освещенные окна студии. Из немного приоткрытых окон слышалась музыка. Гуля, не удержавшись, приподнялась на цыпочки и заглянула в одно окошко. Жалюзи не были опущены, класс просматривался отлично.
В нем танцевал Антон. В джинсах, синей майке, обтягивающих сильное поджарое тело, и босиком. Один, без Иры, а может, она ушла куда-то. «Скажи, что я ее люблю-ю… Без нее вся жизнь равна нулю-ю…». Песне группы «Сплин» Гуля не удивилась. Тошка всегда любил рок, на тренировках включал его постоянно. Сейчас он просто танцевал импровизацию под музыку, без поев и прочего реквизита огненного шоу. Гуля знала, как называется такое направление в хореографии. Джаз-модерн. Сама Гуля танцевать его не умела, но любила смотреть, как танцует Антон много лет назад.
Она не могла оторвать взгляд от четких, иногда резких, иногда немного «размазанных» движений Антона. Идеально натянутые носки в высоких бросках ногами, и тут же, в каких-то комбинациях, расслабленные стопы. Натянутое, как струна, тело, исполняющее мягкие плавные движения и вновь возвращающееся к вытянутости и жесткости.
Гуля в который раз позавидовала его умению владеть своим телом. Но зависть стала не самым худшим чувством, испытываемым Гулей в эти мгновения. От долгого лицезрения раскованного и чувственного танца, рождающегося именно в эти мгновения, в горле пересохло и появилось противное ощущение тепла с напряжением пополам.
«Скажи, что я ее люблю-ю…» И боль. Ужасно больно. Зачем он танцует под такие песни? Гуля отчаянно завидовала, но уже не красивой импровизации Антона. Девушке, о которой он думает в эти мгновения, танцуя.
Музыка закончилась. Антон, вскинув руки вверх, вдруг остановился. Несколько быстрых поворотов, высокий прыжок – и он уже открывает окно, около которого затаилась Гуля.
– Дверь откроешь? – почти не покраснев под многозначительным взглядом Антона, как ни в чем не бывало произнесла Гуля, не дожидаясь слов Антона.
– Там открыто, Гуль. Заходи.
Она не стала задерживаться у окна. С высоко поднятой головой прошествовала до входной двери. Дернула ручку, открыла дверь. Миновав раздевалку, разделенную шкафчиками на две половины, зашла в зал, где только что танцевал Антон.
Тот стоял в центре класса, немного склонив голову набок, и спокойно смотрел на Гулю.
– Привет. Не ждал тебя так поздно.
– Представь себе, я тоже тебя здесь не ожидала увидеть. Одного. Или ты не один?
– Один, – ухмыльнулся Антон уголкам губ, – я совершенно один, Гуля. Или ты не со мной хотела поговорить?
– Правильно сказать – не только с тобой, – Гуля незаметно выдохнула: давно она не находилась с Антоном один на один ночью, в его танцевальном зале. Правильнее сказать, никогда такого не было. Да, они тренировались вечерами. Но рядом всегда были другие фаерщики: Женька, Паша… Встречи тет – а – тет с Антоном Гуля могла пересчитать по пальцам. И всегда они были или мимоходом, или по чисто тренировочным моментам.
– Пойдем в тренерскую, сядем! – Антон указал на неприметную дверь в конце зала.
Гуля чуть губу не закусила, и в несколько прохладном воздухе хорошо проветренного танцевального зала ей внезапно стало слишком тепло. Какая ей тренерская? Специально не подходила к Антону близко, едва не теряя сознание от чего-то непонятного и чуждого ей. Оно могло называться как угодно: харизма, энергетика, но Гуля чувствовала это каждой клеточкой своего тела, находясь в танцевальном классе Антона. Зал был пропитан творчеством, а еще – энергией Антона, которая подавляла Гулю, заставляла смотреть на него с замиранием сердца, не отрываясь, и утопать в его ярких внимательных глазах. Темнота за окном усиливала это ощущение. Они с Антоном словно оказались на маленьком островке света, остальной мир от них отрезала тьма.
– Нет. Здесь поговорим, – пробормотала Гуля, изо всех сил борясь с наваждением.
– Как скажешь, Гуль, – Антон вытер напульсниками капельки пота, выступившие на лбу, – я слушаю.
Гуля посмотрела в пол, пытаясь подобрать нужные слова для обвинения.
– Антон, что за фигня? – вскинулась она через несколько секунд, честно признавшись себе, что лучшая защита от чего бы то ни было – нападение, – В чем дело? Зачем ты принял в свой коллектив мою Иру? Она же танцует у меня!
– Я не принимал ее в свой коллектив, Гуля. Я взял ее в новую программу на танец танго, а это не одно и то же. Раз. А два – так ко мне, кроме твоей девочки и всех остальных, пришли еще две фаерщицы из других коллективов. Просто твоя Ира оказалась объективно лучше них, потому я взял на номер ее. Но посмотрим, как она будет его исполнять…
