Текст книги "Пыль дорог и стали звон (СИ)"

Автор книги: Илья Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Остаток вечера пролетел незаметно. Инквизитор сидел в корчме под удивлённым взглядом хозяина заведения, сетовавшего на то, что сударь инквизитор ничего не ест и не пьёт. Сидел и думал, стараясь примириться с неизбежным. Возможно, он и в самом деле не так тщательно разобрался в деле, как ему казалось, и пал жертвой собственной самоуверенности? Грегориону было непривычно заниматься самокопанием, обычно вверенную ему работу всегда удавалось сделать хорошо. Возможно, дело в том, что на этот раз ему вздумалось самому проявить инициативу там, где не следовало? Что мешало ему просто пополнить запасы, перевести дух и отправиться дальше? Но тут Грегорион Нокс сумел найти ответ. Наверное, то же, что и сподвигло его стать инквизитором. Желание сделать мир хоть немного лучше и правильнее. Но правильно ли то, к чему привело его решение? В конце-концов, самым неправильным было бы ослушаться лорда. Из двух зол приходится выбирать меньшее. Если бы только была возможность не выбирать вовсе…

– Просыпайтесь! Проснитесь! Слушай, а он нас не прибьёт? – Задремавшего инквизитора трясли за плечо. – Если кто и прибьёт, то это Скайн, уж будь уверен.

Грегорион открыл глаза, почувствовав себя немного отдохнувшим. За ним действительно прислали людей. Двое в тёмно-зелёных камзолах с серой эмблемой перекрещенных меча и молота, символа Скайнов. Значит, время пришло. Когда Грегориону случалось идти наперекор собственной воле в угоду приказанию или нести наказание за проступок, он, дабы держать в руках бунтующий разум, представлял, как на его руках и ногах смыкаются кандалы, а тело опутывают цепи. Это должно было олицетворять долг, так ему было легче смириться. А смирение, как успокаивал он себя, одна из величайших добродетелей. Но сейчас, какие бы тяжёлые оковы и толстые цепи он себе не представлял, ему не удавалось унять жгущее душу чувство несправедливости, которое давало о себе знать даже под неподъёмной тяжестью долга. Эти мысли не покидали его всю дорогу, пока его вели к месту казни.

Лица собравшейся толпы выглядели в темноте мордами кровожадных чудовищ, освещаемых светом факелов. Поднимаясь на эшафот, инквизитор сам чувствовал себя обречённым на смерть. Джорен Скайн и преподобный отец уже стояли там, но с другой стороны от виселицы. Лицо лорда приобрело хищное выражение, он довольно окинул взглядом собравшихся людей и лишь мельком взглянул на инквизитора. Скайн явно подготовился к событию, прибыв в торжественных одеждах и ножнами на поясе. Глаза преподобного смотрели куда-то под ноги, но, увидев, что лорд кивнул, старик начал речь. Слова не особенно отличались от тех, что он говорил днём, вот только голос был такой, будто он говорил это нехотя. Ближе к концу его речи привели Изру. Точно так же, с верёвками на руках и шее, с мешком на голове, а к синякам и царапинам, кажется, успели добавиться новые. Но на этот раз она подняла глаза. Грегорион подумал, что имей она возможность, она бы уже испепелила этим взглядом всех вокруг, столько было в нём ненависти и презрения. Что было в её глазах, когда она вдруг повернула голову в сторону Джорена Скайна, инквизитор не видел, но зато ему было видно торжествующее лицо лорда, который чуть вскинул голову и обнажил зубы в скалящейся улыбке. Преподобный же словно вжался в свои бело-голубые одежды. Когда же девушка обернулась к инквизитору, её взгляд выражал недоумение и… жалость. Грегорион не верил самому себе, но он явно видел жалость в её зелёных как еловая хвоя глазах. Он даже не сразу услышал, как преподобный сказал ему начинать.

Пока ведьма поднималась на деревянный чурбак, заменявший скамейку, пока он набрасывал петлю на её шею, пока преподобный говорил что-то толпе, Изра не спускала с инквизитора взгляда, в котором читалась всё то же выражение. И вот, она стояла в своих лохмотьях на шатком куске дерева и, казалось, не замечая озлобленных окриков толпы, смотрела Грегориону в глаза. А он не мог решиться выбить подставку у неё из под ног. Выполнить роль её палача. И палача собственного чувства справедливости. Того, во что он верил все эти годы.

– Инквизитор. Прошу, быстрее. Людям завтра предстоит много работы. Вы ведь знаете, деревенские заботы. – Услышал он голос Джорена Скайна и тут же ощутил, будто Изра смотрит ему прямо в душу. Туда, где покоились воспоминания о детстве, обо всём, что его когда-либо радовало или печалило. Из её глаз покатилась едва заметная блестящая слеза. Плоть Грегориона словно окаменела. Не в силах шевельнуться, он лишь молча увидел, как девушка покачнулась и опрокинула подставку собственной ногой. Верёвка заскрипела, натянувшись словно струна. Тело ведьмы дёргалось и раскачивалось.

– Несмотря на то, что инквизитор не выполнил в полной мере возложенной на него обязанности, казнь преступницы состоялась. Более того, она настолько желала искупления, что сделала всё сама. Теперь она заслуживает прощения, которое я ей и дарую! – Торжественно заявил Скайн под одобрительный гул толпы. Эти слова отзывались эхом в голове инквизитора. Спускаясь, он был переполнен злостью и желанием поскорее покинуть это место. Но тут раздался треск. В воцарившейся тишине десятки взглядов были устремлены на эшафот. Последовавшие за ним хлопок и грохот заставили лорда Скайна обернуться. Обернулся и Грегорион, успевший отойти на несколько шагов от эшафота. На том месте, где мгновение назад состоялась казнь, висел обрывок верёвки, а под ним лежала Изра. Трясущаяся, тяжело и судорожно дышавшая, но живая.

– Чёрт бы тебя побрал… – Прорычал лорд Джорен. – Каким образом?! Впрочем, плевать. Я сам завершу начатое! – Злобно добавил он, обнажая меч.

– Я не позволю! – Грегорион Нокс с неожиданной ловкостью вскочил на эшафот, заслонив собой девушку, и теперь глядел сверху вниз на медленно пятящегося Скайна. – Закон не позволяет повторно казнить пережившего казнь. К тому же, вы сами даровали ей своё прощение. – Холодным тоном добавил Грегорион. Толпа одобрительно загудела.

– Как ты смеешь, инквизитор?! – Злобно рявкнул лорд.

– Но… Он прав. – Из-за спины Скайна донёсся дрожащий голос Преподобного. Лорд обернулся и шагнул к нему, сжимая меч.

– Что ты сказал, Каспар? Я не имею права казнить эту девку?

– Только не повторно. – Священник сглотнул. – И ваше прощение…

– Ты выжил из ума, если вздумал перечить мне.

– Но таков закон. – Лоб старика был покрыт градинами пота, полные щёки дрожали. Молчание длилось недолго.

– Здесь я закон! – Прокричал не своим голосом Джорен Скайн и пнул преподобного в живот. От удара тот взвыл, согнулся пополам и, попятившись назад, рухнул с края эшафота. Одновременно со звуком упавшего тела до ушей инквизитора донёсся отвратительный хруст. Священник был неподвижен, глаза его смотрели в чёрное ночное небо. По толпе прокатился испуганный гомон, началась давка, люди стали кричать и разбегаться.

– Убийство представителя церкви. – Голосом полным холодной ярости начал Грегорион, снимая с пояса молот. – Лорд Джорен Скайн, я, инквизитор Грегорион Нокс, приговариваю вас к смерти.

– Значит, ты сдохнешь вместе с ней! – Прокричал лорд, рванувшись к инквизитору. Несмотря на кажущуюся неповоротливость Грегорион проворно увернулся от клинка и ударом правой руки сбросил противника с эшафота, после чего спрыгнул следом. Лорд тут же оказался на ногах и успел вскользь попасть мечом по спине инквизитора. Потом он увернулся от ответного удара молотом и приготовился к новой атаке. Будучи меньше и быстрее, он успевал наносить изматывающие удары по Грегориону. Кольчуга и сапоги не были непробиваемой преградой, они не могли защитить от всех атак, хоть и поглощали большую их часть. Очередной удар прошёл вскользь по груди, едва не попав в шею инквизитора. Но, улучив момент, когда Джорен Скайн замешкался, слишком сильно уйдя в сторону, инквизитор попал по его левой руке. Лорд вскрикнул, схватившись за неё. Направив озлобленный взгляд человека, которого загнали в угол, на Грегориона, Скайн с диким рёвом набросился на противника, хаотично нанося удары. Но инквизитор ожидал именно этого. Во время очередного наскока голова Джорена Скайна повстречалась с Броннхильдом. Раздался глухой звук и тело отлетело в сторону. Тяжело дыша, инквизитор быстро подошёл к лорду, пытавшемуся найти свой меч, лежащий прямо возле его ног. Кровь, сочившаяся из головы, стекала по шее прямо на торжественный камзол, глаза смотрели в никуда яростным ненавидящим взглядом, а изо рта раздавалось шипение и хрип.

– Именем Троих. – Произнёс Грегорион Нокс, замахнувшись молотом. Треск раздавленного черепа эхом разнёсся по ночной улице.

Спустя некоторое время инквизитор уже нёс на собственных плечах обессилившую девушку, чудом избежавшую смерти в тот вечер, в единственное место, куда он мог направиться теперь. Кузнец не поверил своим глазам, но, выслушав всё, обрадовался Грегориону как родному. Последнее, что инквизитор помнил в тот вечер – это как Изра промывала и перевязывала его раны.

Следующее утро инквизитор встретил там же, в доме кузнеца. Самого его не было, как и тела его сына, а девушка принимала нехитрый завтрак из хлеба и воды. Лохмотьев на ней уже не было, их заменило простое белое платье с красной вышивкой. Запах тлена в воздухе перебивался ароматом каких-то трав.

– Он отправился хоронить сына. – Сказала она, хотя сидела спиной к Грегориону и не видела, что он проснулся. – Йорен заслужил достойное погребение. В отличие от лорда Скайна.

Припомнив события прошлого вечера, инквизитор ощутил подступающую тошноту.

– Ты поступил правильно. Редкое качество для инквизитора, поступать правильно. Я позаботилась о твоих ранах, они уже должны были затянуться.

– Мне нужно отправляться. – Негромко сказал Грегорион.

– Как и нам с Эреном. К тому же, я вряд ли смогу дальше жить в своём доме после того, что ты с ним сделал.

– Откуда тебе известно?

– Я же ведьма, как тебе уже говорили все, кому не лень. – Изра обернулась через плечо. – Мои глаза – звери и птицы. Жаль, что несчастный Йорен пал жертвой амбиций Скайна. Я не смогла спасти его. Они убили его прямо на моих глазах, а после измывались надо мной. Впрочем, это дело былого дня.

Плечистый кузнец вошёл в дом с лопатой на плече.

– Я похоронил его там, где ты и сказала, под тем деревом. Здравствуй, инквизитор, вижу, тебе уже легче.

– Хорошо. Теперь остаётся лишь уповать на волю великой Матери.

– Ты не выглядишь расстроенной его смертью. – Заметил инквизитор. Он успел подняться на ноги и оглядеть помещение в поисках своего оружия. – Где мой молот?

– Под кроватью. – Коротко ответила Изра и добавила после непродолжительной паузы. – Поверь, потеря Йорена огорчает моё сердце. Но великая Мать учит, что ничто не исчезает навсегда, лишь переходит в иную форму. Я услышу его голос в журчании ручья и шелесте листвы, он будет развевать мои волосы потоками ветра и согревать тёплыми лучами летнего солнца.

Грегорион вернул молот на его законное место и направился к двери.

– Мы тоже собираемся уходить. – Сказал кузнец. – Я не пропаду, вокруг местечек полно, кузнец завсегда найдёт работу. А Изра… Да, куда ты отправишься?

– Отныне мой дом – леса. Великая Мать укажет мне путь, даст кров и пищу. Здесь меня больше ничего не держит. Эти люди отплатили злом за добро. И пока что я вообще не хочу жить среди людей. Возможно, в будущем, когда я стану страшной старой ведьмой. – Девушка встряхнула рыжими волосами и засмеялась.

Инквизитор направился к выходу, но был окликнут у самой двери.

– Постой. – Изра подошла к Грегориону, отчего тот почувствовал отчётливый травяной запах. – Это тебе. В благодарность. – Она протянула ему свитый из веточек причудливый предмет на верёвочке, напоминающий человеческую фигуру в круге.

– Оберег Великой Матери. – Девушка ответила на вопросительный взгляд инквизитора. – Я знаю, ты служишь другим богам, но куда бы ни занесла тебя судьба, там, где есть хотя бы один росток, хотя бы единственная травинка, Великая Мать не оставит тебя. Лишь сохрани его у сердца.

– Я сохраню его. – Грегорион надел оберег на шею и заправил в рубашку, после чего добавил. – Спасибо.

Грегорион Нокс покидал деревню Белый ручей, ощущая душевное спокойствие. Он сумел не только сохранить невинную жизнь, он смог сохранить себя. И теперь инквизитор мог продолжить свой путь на запад, изредка подгоняя лошадь, когда вновь увидит сгущающиеся тучи.

Глава 19

Архимаг Вингевельд уже несколько дней как прибыл на Миррдаэн (Mhyrrdaen), а точнее на один из трёх больших островов, Когг Мирр, который вкупе с двумя другими Адд Мирром и Эймхом, составляли то, что жители материковой Энгаты называли Миррдаэном. Разумеется, эти три скалистых куска суши окружало множество прочих островов, некоторые из которых представляли собой лишь скалы, торчащие из воды, а другие вполне использовались, чтобы пополнить запасы пресной воды. Жители Миррдаэна слыли превосходными мореходами, во что несложно поверить, учитывая, что единственным сообщением с большой землёй были воды неспокойного Закатного моря, особенно опасные огромным количеством подводных скал. Так что даже аккантийские торговцы, направлявшие свои гружёные пряностями и тканями суда на север, не гнушались пользоваться услугами миррдаэнских провожатых, которых они подбирали на самом южном островке – Малом Ангилате, а высаживали на самом северном – Стылом Огге. Этот клочок суши проезжал и Архимаг. Вингевельд старался держаться скрытно. То есть матросы, конечно, знали, что на корабле едет какая-то большая шишка из Академии, но о том, что это сам архимаг, они даже и не догадывались. Вообще, это их и не интересовало, ведь за ту сумму, что была ему заплачена, старый капитан недолюбливавший магов, но истово любивший серебро, был готов принять на борт хоть чёрта в ступе.

Со Стылого Огга на Когг Мирр вела лодочная переправа и Вингевельд, закутавшись в тёплый плащ стоически перенёс полуторачасовую качку на утлой лодчонке, после чего, несмотря на почтенный возраст, твёрдым шагом сошёл на берег в портовом Коггенпорте, позаботившись, чтобы никто не мог проследить его след.

Мальв, Стигг и Аргус были гробокопателями. Они утверждали, что на коггенпортском кладбище каждая вторая могила была выкопана лично ими. В это было несложно поверить, учитывая, что кладбище было очень небольшим: настоящий коренной житель Миррдаэна свято следовал древней традиции своих предков и усопшие находили свой покой, разбиваясь о скалы в погребальных лодках, которые иногда поджигали, если требовалось оказать покойному особую честь. А на кладбище хоронили лишь тех, чьи предки не принадлежали к морскому народу, а так как таких было немного, то и кладбище размером своим не впечатляло. К тому же, ввиду недостатка свободной земли на островах, живым она была нужна больше, чем мёртвым. Пасмурным вечером в покосившийся дом старого Стигга постучали. На пороге оказалась маленькая беззубая старушка с усталыми глазами, пожелавшая проведать могилу своего давно покойного мужа. Поправляя грязный подол старенького платья, она с грустью в голосе поведала историю о том, как совсем недавно нашла записку от супруга, из которой узнала, что на смертном одре он утаил в подкладке камзола, в котором и велел себя похоронить, семейные драгоценности, в том числе и своё обручальное кольцо. Кольцо это дорого старушке как память, а остальное копатели вольны забрать себе в качестве уплаты. Уже на следующее утро Стигг обошёл остальных участников своей команды, изложив им суть дела. Рыжий Аргус и молодой Мальв, всего год как взявший в руки лопату, но при этом крепкий малый, не раздумывая согласились.

– Она у ворот кладбищенских нас ждать будет, сказала. – Стигг торопливо вышагивал с лопатой за спиной.

– Как-то уж цветасто очень выходит. С чего б бабке в эдакую даль тащиться? – Поморщился утреннему солнцу Аргус. – Откуда она там, говоришь? Из Гилморена?

– Хех! Тебе уж который десяток, а стариков, видать, плохо знаешь. – Отозвался Мальв. – Матушку мою помнишь? Так её на старости лет аж в Нераль потянуло. Дедову могилу проведать. Хоть убей, говорит, а поеду. Вот и поди пойми, какая муха её укусила. Кстати, вернулась она довольная, говорит, лекари там отменные, спину ей подлатали. Да только вот померла прошлым годом. Эх, вот тоже спину сводит…

– Отлыниваешь? Смотри, нам в этом деле нахлебники не надобны. А на тебе и подавно пахать можно. Спина – она, знаешь, с непривычки болит. Покопаешь с моё, вообще забудешь, что она у тебя есть. – Усмехнулся Стигг. – А вон и ворота показались. Вон она, в чёрном балахоне, с платочком стоит.

– Слушай, а может, мы её того, а? – Встрепенулся Аргус. – Её ж не хватится никто, а мы и колечко себе хапнем? А потом закопаем. Воссоединение семьи, хехе.

– Вот ты ж жадюга, Аргус. Это ж колечко всего лишь.

– Кому «всего лишь колечко», а у кого крышу крыть нечем. Ей и так немного осталось, она вообще может обратно не доехать. И пропадёт это памятное колечко ни за грош.

– А если увидит кто? – Неуверенно проговорил Мальв.

– В Коггенпорте? Да кому тут по кладбищу шариться надобно? Сам вспомни, сколько работали – ни души. Местные здесь не бывают, а для приезжих не сезон ещё.

– Ох. Не нравится мне это всё. Хотя, мы ничем не рискуем. Давайте до места дойдём, там будет видно. – Пробурчал Стигг.

Искомая могила находилась на другом конце кладбища. Прохладный влажный воздух, обычный для этих мест, был сегодня особенно промозглый и пробирал до костей. Аргус мечтал поскорее взять в руки лопату, чтобы хоть как-то согреться. Остальные были полностью с ним согласны. Всю дорогу старушка плелась впереди, останавливаясь то у одного, то у другого камня, словно не могла вспомнить нужного места. Наконец, она замерла у аккуратного надгробия, на вид Стигг дал бы ему не больше пяти лет. Надпись на камне была полустёрта, так что разобрать её было бы непросто, да и вряд ли это надгробие отличалось оригинальностью. Скорее всего, то-то в духе «Помним и скорбим» или «На вечную память». В одном старый копатель был уверен – к этому захоронению его команда отношения не имела.

– Ну, за работу, парни. А вы пока здесь посидите, сударыня, отдохните на камушке.

– Ты, сынок, за меня не волнуйся. Постою я. С меня не убудет.

– Ну, дело ваше.

Лопата с лязгом вонзалась в землю. Влажные тяжёлые комья отлетали в сторону со временем образуя внушительную кучу. Солнце поднималось всё выше и, несмотря на прохладную погоду, вскоре копатели уже обливались потом.

– Чёрт возьми, словно навоз в свинарнике кидаем. Сыро как на дне морском, земля тяжеленная. – Ворчал Аргус, смахивая рукавом пот со лба. Работали они по двое, один всегда был наверху. Когда яма глубиной стала уже больше человеческого роста, он поднял голову к серому небу, из-за которого виднелось бледное пятно солнца. – Э, Стигг! Что там?

Сверху показалась готова старого копателя.

– Задремала она. Спит. Не добрались ещё?

– Да он, видать, в самом Пекле похоронен, хехе. – Отозвался Мальв, опёршись на лопату. – Чего с бабкой делать будем?

– Гроб откопаем, а там посмотрим. – Прошипел в яму Стигг. – А ну как бабка умом тронулась и там ничего, кроме костей, нету? Грех на душу брать ни за что? Ну уж нет.

– Я тогда её тем более тут закопаю. – Процедил сквозь зубы Аргус, сдунув каплю пота с крочковатого носа. – Тут как у чёрта морского в заднице…

– Отдыхаете, сынки? – Донёсся тихий голос сверху. Стигг чуть не подпрыгнул от неожиданности: старушка стояла прямо за его спиной.

– Да мы тут, бабушка, дух переводим. Очень уж глубоко муженёк ваш зарыт. – Ответил копатель.

– Глубоко, ох глубоко. И не говори, сынок. Воля его была такая, чтоб поглубже закопали. Он всю жизнь мертвецов боялся. Боялся, что ночами они с погостов встают и по деревням ходят.

– Ну, это уж байки. Нынче трупарей и не осталось вовсе, подымать мёртвых некому, так что лежат они себе смирно по ящикам да на дне морском.

– Ох, твоя правда, сынок. Нету нынче извергов этих… Кровососы только остались, да упыри.

– Ну, те наши острова за три мили обходят. Да и воздух морской для них, говорят, что нам едкий дым, всё нутро выжигает.

– Ох, что правда, то правда. Стало быть, совсем бояться нечего?

Из ямы донёсся голос Аргуса.

– Стиииигг! Добрались. Сбрасывай верёвку, подымать будем.

Крепкая верёвка, немногим тоньше корабельного каната была закреплена наверху и сброшена другим концом в яму.

– Готово, крепи ящик!

– Погодь, я сперва крышку открою, проверить надо ж! – Донёсся голос Аргуса. – Сбрось лом, только по голове не попади как в прошлый раз, чтоб тебя за ногу!

Снизу донёсся скрип дерева. И кряхтение копателей.

– Чего там? – Стигг заглянул в яму, опустившись на колени.

– Эээ… Не видать ничерта. Скинь лампу.

Когда и лампа была спущена по верёвке, шуршание продолжилось, перемежаясь с руганью.

– Дерьмо! Одни кости! Вонища жуткая. Спроси, точно та могила-то?

– Бабушка, говорят, нету там ничего. Ты могилы не спутала? Может, глаза подводят иль память не та?

– Ох, сынок, негоже так про старушку! – Запричитала бабка. – Вы внимательнее там поглядите. Ты б и сам туда залез, глядишь, чего б и увидел. – Стигг вновь опустился на колени.

– Говорит, то место. Погляди получше!

– Скажи этой старой карге, что она сейчас сюда сама полезет к муженьку своему, и тут и останется. – Свирепо отозвался Аргус.

– Зря он так злится. Они ж чувствуют. – Раздался голос старушки сзади. – Всё слышат и чувствуют. Сам спустись и узнаешь.

– Бабка, сдаётся мне, ты нас за болванов… – Слова Стигга прервал мощный пинок сзади, отправивший его прямо в недра свежераскопанной могилы. Приземлившись, судя по звукам, на Мальва, он издал громкий стон и выругался.

– Ох, ведьма старая! Шутки шутить со мной? Вылезу – лопатой башку отрублю и здесь же закопаю!

– Очень сомневаюсь. – Донёсся сверху голос. Это был уже не дрожащий старушечий голосок. Слова звучали низким леденящим голосом, от которого, казалось, сам воздух становился холоднее.

– Это что ещё за дьявол? – Проговорил Аргус, задрав голову. На лицо ему упала снежинка, потом другая. Изо рта стал вырываться пар. – Никак мороз в середине весны ударил?

Ругань и стоны затихли, когда вновь раздался ледяной голос сверху. Слова, произносимые им были копателям незнакомы, но тем не менее нагоняли жути. В следующее мгновение они почувствовали шевеление под ногами.

– Чтоб меня… Там что-то есть. – Прохрипел Аргус. Он развернулся и поднял дрожащими руками засыпанную землёй лампу. Когда он почти отряхнул её от налипших комьев грязи, за его спиной раздался жуткий вопль Мальва. Копатель немедля развернулся. Бледный словно снег Стигг, зажмурившись, вжался в земляную стену. А к другой стене Мальва прижимали те самые кости, которые ещё минуту назад смирно лежали в гробу.

– Уберите! Уберите его! – Вопил не своим голосом Мальв, но Аргус стоял как вкопанный, не дыша. Костяные пальцы мертвеца впились в лицо парня, сдирая кожу. Когда они добрались до глаз, он пронзительно завизжал, задёргался и замахал руками, пытаясь сбить тварь с себя. И только тогда Аргус опомнился и вцепился в костяные плечи, в попытках спасти парня. В этот момент серый череп развернулся назад и направил взгляд пустых глазниц на копателя. От ужаса Аргус взвизгнул и отпрянул, а мертвец развернулся к нему полностью и вцепился зубами в горло. Не помня себя, Аргус повалился на землю, пытаясь раздавить кости своим телом. Вскоре всё стихло. Стигг, с трудом разжал глаза. Он ощущал, что промочил штаны, но не чувствовал вокруг шевеления. Ноги словно окаменели, а тело свело судорогой от напряжения и ужаса. Лампа, заляпанная кровью, вновь оказалась внизу. Прямо у окровавленной шеи Аргуса, с остекленевшим взглядом беззвучно шевелившего губами. Вместо голоса доносилось только тихое сипение и хлюпанье, а под телом копателя виднелись сломанные кости. У другой стены сидел Мальв с приоткрытым ртом, из которого доносились беззвучные рыдания. Вместо глаз зияли тёмные провалы, из которых лицо заливала казавшаяся чёрной во мраке кровь. Череп мертвеца с окровавленными зубами лежал подле, не подавая никаких признаков жизни. Стигг неожиданно для себя самого бормотал все известные ему молитвы, вспоминая всех известных ему богов. Сколько раз он видел людей в гробах, погружал их на вечный покой в толщи земли. Сколько раз из потаённых глубин разума в его сны проникали тайные страхи о мертвецах, поднимающихся из могил. Не в силах оторвать взгляда от кошмара наяву, он ощущал, как мир вокруг него погружался во мрак. В лампе догорали последние капли масла…

Архимаг Вингевельд стоял на краю могилы. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, когда снизу донёсся душераздирающий вопль Стигга, внезапно захлебнувшийся в резком и громком хрусте.

– Как и было задумано. – Проговорил маг. Он вытянул руку вперёд, произнеся ещё несколько понятных ему одному слов, после чего скомандовал. – А теперь вылезайте!

Раздалось утробное хрипение. Из ямы, цепляясь за края, один за другим показались копатели. Вернее, то, что ещё недавно ими было. Покачиваясь и рыча, они предстали перед Вингевельдом. Безглазый Мальв с чёрным от запёкшейся крови лицом, Аргус, чья голова заваливалась то на одну то на другую сторону, болтаясь на разодранной шее, и Стигг, которому повезло меньше всех: голова была свёрнута назад, и к архимагу был обращён лишь его затылок.

– Будем считать этот эксперимент весьма и весьма удачным. – Улыбнулся архимаг. – Ты, поставь голову на место!

Покачивающееся тело Стигга вскинуло руки, но вместо того, чтобы вернуть голову в естественное положение, вывернуло её ещё дальше и, видимо, не рассчитав усилий, оторвало её совсем, после чего тут же повалилось на землю.

– Всё как в записях. При декапитации функционировать перестаёт. Впрочем, ничего страшного. Голова не была нужна тебе при жизни, не понадобится и сейчас. А теперь пора перейти к следующему шагу. Вы, двое, ждите здесь. А лучше – спрячьтесь в этой куче земли. Нам ни к чему лишние свидетели. И постарайтесь приладить ему голову на место. Эту проблему ещё предстоит исследовать и решить…