Текст книги "Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых"

Автор книги: Илья Смирнов

Соавторы: Анатолий Смирнов,Г. Бельская,Владимир Тюрин,Андрей Левандовский,Юрий Жук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

«Распорядок дня у арестованных был таков: вставали в 9 часов утра и в 10 часов пили чай, после окончания, которого производилась проверка, состоявшая в том, что комендант обходил комнаты, проверяя наличность заключенных.

На прогулку им полагалось 2 часа, причем они могли пользоваться ими по своему усмотрению, – иногда они гуляли по часу утром и до обеда. Завтрак был в 1 час дня и в 4–5 часов обед, в 7 часов чай, в 9 часов ужин. В 11 часов ложились спать. Между едой бывш. царь иногда читал Алексея Толстого, играл с дочерьми в карты или же беспрерывно ходил по столовой, напевая вполголоса военные марши и солдатские песни».

Однако то, что пишет А.Д. Авдеев, не всегда соответствовало действительности.

К примеру, в инструкции «Прогулки» ничего не было сказано о времени таковых, посему их длительность, порой, зависела, исключительно… от настроения А.Д. Авдеева и порой вместо двух часов доходила до 5 минут.

Ничуть не лучше, поначалу, обстояло дело и с питанием Августейших Узников и Их слуг.

Но этот вопрос – вопрос непростой, который требует особого рассмотрения, так как в большинстве источников, в которых он поднимался, имелась непременная ссылка на показания Т.И. Чемадурова, пояснившего на следствии:

«День проходил обычно так: утром вся семья пила чай – к чаю подавался черный хлеб, оставшийся от вчерашнего дня; часа в 2 – обеду который присылали уже готовым из местного Совета Р.Д.; обед состоял из мясного супа и жаркого, на второе чаще всего подавались котлеты.

Так как ни столового белья, ни столового сервиза с собой мы не взяли, а здесь нам ничего не выдали, то обедали на не покрытом скатертью столе; тарелки и вообще сервировка стола была крайне бедная; за стол садились все вместе, согласно приказанию Государя; случалось, что на семь человек обедающих подавалось только пять ложек.

К ужину подавались те же блюда, что и к обеду».

Такое безобразие с питанием для узников продолжалось вплоть до 11 мая 1918 года. То есть, до того дня, когда Товарищ Председателя Президиума Исполкома Екатеринбургского Городского Совета Р.Ф. Загвозкин, отвечавший за питание и бытовые условия арестованных, не написал на имя Уральского Областного Комиссара Продовольствия П.Л. Войкова отношение за № 2157, в котором попросил выдать продовольственные карточки на семь человек «жильцов дома Ипатьева».

Однако узники, устав от задержек с обедами и ужинами (начиная с 3 мая 1918 года), в дополнение к приносимой им «казённой» пище, решили закупать дополнительные продукты в магазинах города и на рынке. А с «заселением» в ДОН царского повара И.М. Харитонова стали делать это регулярно, постепенно перейдя на самостоятельное приготовление пищи.

Из воспоминаний П. Жильяра: «Про Чемодурова я могу сказать следующее. (…) Со мной он был откровенен. Он называл мне Авдеева, как главное лицо в доме Ипатьева. Он говорил, что Авдеев относился к семье отвратительно. Я точно и хорошо помню следующие случаи, о которых он рассказывал. Чемодуров говорил, что вместе с царской семьей за одним столом обедали и прислуга и большевистские комиссары, которые находились в доме. Однажды Авдеев, присутствуя за таким обедом, сидел в фуражке, без кителя, куря папиросу. Когда ели битки, он взял свою тарелку и, протянув руку между Их Величествами, стал брать в свою тарелку битки. Положив их на тарелку, он согнул локоть и ударил локтем Государя в лицо. Я передаю Вам точно слова Чемодурова».

А если так вёл себя комендант, то, что тогда можно было спрашивать с остальных, подчинённых ему людей?

Поэтому, чтобы там не говорили о дисциплине и бдительности красногвардейцев, охранявших Царскую Семью в доме Ипатьева, картину совершенно противоположную воссоздают оставленные ими на стенах дома и других местах надписи скабрёзного содержания, скрупулёзно зафиксированные впоследствии следователем Н.А. Соколовым в протоколе дополнительного осмотра дома Ипатьева.

Глядя на коменданта, соответствующим образом вела себя и команда.

Ещё одним испытанием для Царской Семьи стал продолжавшийся несколько дней досмотр и разбор принадлежавших Ей личных вещей, находившихся в многочисленных сундуках, сложенных в бывшем каретном сарае дома Ипатьева. Первое время все ключи от таковых, снабжённые бирками с номерами (точно такие же бирки с номерами были и на самих сундуках) находились у непосредственных владельцев, а затем по распоряжению С.Е. Чуцкаева были изъяты комендантом А.Д. Авдеевым. Однако этот, почти свободный доступ к вещам Царской Семьи был хорошим соблазном для лиц охраны, которые, беря пример с А.Д. Авдеева и его личного шофёра С.И. Люханова, стали постепенно подворовывать: сначала понемногу, а затем все больше и больше.

А уж сколько вещей было украдено из дома Ипатьева лишь некоторыми лицами караула, видно из описей, в многочисленных пунктах которых, числились сотни изъятых предметов. Описей, представленных к следствию Генерал-Лейтенантом М.К. Дитерихсом, и занесённых в протокол, составленный следователем Н.А. Соколовым.

Не меньшей неприятностью для заключённых в доме лиц было событие, которое произошло 15 (2) мая 1918 года – вдруг окна в комнатах были закрашены известкой и погрузились в туман. А в своём радении, выполнявший эту работу маляр, сам того не подозревая, лишил бывшую Императрицу даже такой маленькой радости, как ежедневное наблюдение за уличной температурой, которую она всякий раз отмечала в Своём дневнике.

Подлинным и единственным настоящим утешением Царской Семьи были церковные службы, которые совершались в доме Ипатьева, приходившими священниками. Ибо почти сразу же «по заселении» в ДОН, доктор Е.С. Боткин обратился с просьбой к коменданту А.Д. Авдееву, чтобы тот пригласил священника. Об этой просьбе А.Д. Авдеев доложил в Уралсовет, откуда вскоре было получено разрешение, однако лишь с тем условием, что все проводимые в ДОН церковные службы должны будут совершаться в присутствии коменданта или иных ответственных лиц. До приезда Августейших Детей было отслужено всего две службы.

Августейшие Узники старались как могли разнообразить свою жизнь. Почти каждый вечер Государь и Государыня играли в весьма популярную во Франции и Германии карточную игру на двоих, под названием «Безик». Или же, что также случалось нередко, Государь и Его Дочь Мария играли в трик-трак – сегодня более известную под названием нарды.

Немалое утешение Государыня и Великая Княжна Мария Николаевна находили в том, что писали письма Своим, оставшимся в Тобольске родственникам и знакомым.

Начиная со 2 мая (19 апреля) по 17 (4) мая 1918 года Государыня упоминает в Своём дневнике, что написала в Тобольск Детям 22 письма.

Ещё одним развлечением Царской Семьи в заточении было чтение духовных и имевшихся в доме книг. И, конечно, рукоделие, которым Государыня занималась, почти ежедневно.

Факт этот отмечает в своих воспоминаниях даже А.Д. Авдеев: «В отличии от своего мужа Александра Федоровна не сидела без дела. Она или вязала или вышивала что-либо, часто сидела за чтением книг, но эти книги были все вроде жития святых».

Приезд Августейших Детей

После отъезда из Тобольска части Царской Семьи в апреле 1918 года, П.Д. Хохряков и прибывший вскоре к нему на помощь с отрядом латышей Николай Родионов (временно назначенный Начальником Уральских отрядов находящихся в Тобольске), становятся безраздельными хозяевами города и властителями судеб остававшихся в нём Августейших Детей и верных слуг.

20 (7) мая 1918 года Августейшие Дети и часть слуг, пожелавших сопровождать их в дороге, были посажены на пароход «Русь», который 22 (9) мая доставил их всех в Тюмень, под надёжной охраной отряда латышских стрелков.

Прибыв в Тюмень утром, все упомянутые лица были пересажены на поезд, который, тотчас же отбыл в сторону Екатеринбурга.

Около 2-х часов ночи на 23 (10) мая 1918 года поезд с Августейшими Детьми и их слугами прибыл в Екатеринбург и остановился невдалеке от здания вокзала. Однако всем находившимся в нём лицам было запрещено покидать вагоны.

Около 9 часов утра к поезду подъехали несколько извозчиков и встали вдоль вагонов. Вместе с ними появились и представители местной власти – П.Д. Хохряков, Н. Родионов и уже упоминаемый С.В. Мрачковский, ему было поручено «рассортировать» приехавших, отправив, кого – в тюрьму, а кого – восвояси.

В один из поданных экипажей села Великая Княжна Ольга Николаевна и Н. Родионов, в другой – С.В. Мрачковский с Наследником Цесаревичем, а в третий – Великие Княжны Татьяна и Анастасия. Все они были доставлены в дом Ипатьева.

Приблизительно через полчаса извозчики вернулись, и комиссар Н. Родионов вызвал из одного вагона Графа И.Л. Татищева, Графиню А.В. Гендрикову, Е.А. Шнейдер, а из другого – А.А. Волкова, И.М. Харитонова, А.Е. Труппа и мальчика Леонида Седнева. Графа И.Л. Татищева и А.А. Волкова доставили в тюрьму № 2, куда ранее были доставлены Графиня А.В. Гендрикова и Е.А. Шнейдер, а остальные – в дом Ипатьева.

Жильцы дома Ипатьева (с 23 мая по 17 июля 1918 года)

День 23 (10) мая 1918 года был, пожалуй, самым счастливым днём в жизни Августейших Узников после Их отъезда из Тобольска. Так как ещё с утра, комендант А.Д. Авдеев несколько раз объявлял, что Их Дети находятся всего в нескольких часах езды от города, хотя на самом деле, доставивший их поезд прибыл в район станции «Екатеринбург – I», ещё в 2 часа ночи по местному времени.

Но вот, наконец-то, все ожидания и тревоги оказались позади и около 11 часов утра порог дома Ипатьева переступили: Наследник Цесаревич Алексей Николаевич и его Августейшие Сестры – Великие Княжны Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна.

Вместе с ними в ДОН также были доставлены Старший повар И.М. Харитонов и Поварской ученик Леонид Седнев. Все присутствующие имели при себе лишь ручную кладь, которая была подвергнута самому тщательному осмотру со стороны коменданта и его помощников. А весь остальной багаж (в том числе и походные кровати Великих Княжон) было обещано доставить позже.

Наряду с перечисленными лицами, дом Ипатьева наполнился радостным визгом и лаем, прибывших вместе с ними собак: русского спаниеля Наследника Цесаревича по кличке Джой, французского бульдога Великой Княжны Татьяны Николаевны по кличке Ортино, и рукавного пекинеса Великой Княжны Анастасии Николаевны по кличке Джимми.

Взаимным расспросам и восклицаниям не было конца. Почти сразу же выяснилось, что многое из того, что Дети писали из Тобольска, не дошло до адресатов. Но постепенно все утихомирились и прибывшие стали устраиваться на новом месте.

Следует отметить, что ещё накануне воссоединения Царской Семьи (21 мая 1918 года) комендант А.Д. Авдеев предложил Государю осмотреть две комнаты верхнего этажа, о чём Он даже сделал запись в Своём дневнике.

Посему в день приезда, то есть в ночь с 23 на 24 мая 1918 года 13 узников дома Ипатьева расположились следующим образом:

Комната X – Великие Княжны: Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна, Мария Николаевна и Анастасия Николаевна;

Комната XIII – Государь Император Николай II Александрович, Государыня Императрица Александра Фёдоровна, Наследник Цесаревич Алексей Николаевич;

Комната VII (зал) – Е.С. Боткин и Т.И. Чемадуров;

Комната VIII (гостиная) – И.Д. Седнев, Л. Седнев, И.М. Харитонов;

Комната IX (столовая) – А.С. Демидова.

Но не следует думать, что ночной отдых вновь прибывших был приятным. Более всего повезло больному Наследнику Цесаревичу Алексею Николаевичу, который был уложен на кровать Великой Княжны Марии Николаевны. Сами же Великие Княжны (которым так и не подвезли кровати) провели ночь на полу, используя в качестве ложа диванные подушки и плащи.

Поварской ученик Леонид Седнев и вовсе устроился на двух составленных стульях, а И.М. Харитонов – на короткой соломенной софе, которую Государыня привезла с Собой из Царского Села.

Утро следующего дня, скорее всего, началось с того, что доктор Е.С. Боткин осмотрел больного Наследника Цесаревича, так как тот ещё раз травмировал свою ногу, поскользнувшись накануне вечером. Проведя, фактически, бессонную ночь и осознав необходимость в постоянном уходе за Своим больным ребёнком, Государь и Государыня, попросили доктора Е.С. Боткина обратиться с ходатайством на имя А.Г. Белобородова допустить в ДОН учителей Алексея Николаевича – С. Гиббса и П. Жильяра, присутствие которых смогло бы значительно облегчить уход за больным мальчиком. Изложив в письменном виде свои соображения по этому поводу, Е.С. Боткин отнёс это ходатайство коменданту А.Д. Авдееву, который прежде чем передать таковое по инстанции, написал на нём собственную «резолюцию» следующего содержания:

«Просмотрев настоящую просьбу доктора Боткина, считаю, что из этих слуг один является лишним, т. е. дети все царские и могут следить за больным, а поэтому предлагаю Председателю Облсовета немедля поставить на вид этим зарвавшимся господам ихнее положение. Комендант Авдеев».

Разумеется, эта просьба осталась без внимания…

А вот идея разрешить посещение дома Ипатьева доктору В.Н. Деревенко (находившемуся в Тобольске в качестве врача Отряда «Особого назначения…»), видимо, пришлась А.Г. Белобородову по вкусу. Но не из человеколюбия, разумеется, а из возможности попытаться, что называется, нащупать через него «нити контрреволюционных и монархических заговоров», которые, по мнению уральских чекистов, буквально, тянулись со всех концов России к дому Ипатьева.

Уже на следующий день после своего приезда в Екатеринбург, доктор В.Н. Деревенко получил разрешение властей, и уже к вечеру посетил ДОН в сопровождении будущего Коменданта ДОН Я.М. Юровского, которого Романовы поначалу приняли за доктора.

Забегая вперёд, скажу: именно В.Н. Деревенко принадлежала идея передавать через монахинь Ново-Тихвинского женского монастыря яйца и молоко для Августейших Узников и… команды охраны. А так как жадность А.Д. Авдеева и его окружения была хорошо известна доктору, то на этом, собственно, и строился его расчёт…

Сестры с должным пониманием отнеслись к просьбе доктора В.Н. Деревенко и, начиная с 18 июня 1918 года послушницы этой обители А.В. Трикина и М.Л. Крохалова стали носить молоко, яйца и сливки, которые передавались в ДОН через наружную охрану.

Ещё накануне их приезда, Государь пообещал сильно расхворавшемуся к тому времени Т.И. Чемадурову, что отпустит его к жене в Тобольск, а вместо него возьмёт А.Е. Труппа.

С препровождением в ДОН последнего, старый царский слуга был приглашён в комендантскую комнату, где ему приказали раздеться, чуть ли не догола, после чего самым тщательным образом осмотрели его одежду и личные вещи, из-за опасения «налаживания связи с контрреволюционным подпольем».

Однако после того, как эта весьма неприятная процедура была завершена, Т.И. Чемадуров, вместо обещанной свободы, был посажен в экипаж, но доставлен не на вокзал, а в Тюрьму № 2, содержась в которой он чудом избежал смерти.

25 мая 1918 года в дом Ипатьева прибыл Председатель Президиума Исполкома Уральского Областного Совета А.Г. Белобородов с «двумя комиссарами», личности которых до сих пор не удалось установить. Однако можно допустить, что одним из этих людей вполне мог быть С.Е. Чуцкаев, который впоследствии контролировал разбор багажа Царской Семьи.

По мере своего поступления, багаж Царской Семьи складывался в бывший каретный сарай, где оный подлежал досмотру комендантом или его помощниками, после чего по сиюминутному настроению таковых выдавался арестованным.

Однако людская алчность и жадность, как известно, безгранична… Обнаглевшее авдеевское окружение, уже перестало стесняться воровать тайно, и предприняло попытку делать это открыто. Назревший инцидент произошёл днём 27 мая, когда проверявший комнаты А.М. Мошкин решил снять и присвоить себе золотую цепочку с крестиками и образками, висевшую над кроватью Наследника Цесаревича. Этому в резкой форме стали препятствовать бывшие матросы И.Д. Седнев и К.Г. Нагорный. Завязалась потасовка. О произошедшем инциденте было доложено А.Д. Авдееву, который, во избежание лишних разговоров, решил доложить о случившемся по инстанции. В результате этого, около 18 час. 30 мин. этого дня И.Д. Седнев и К.Г. Нагорный были под охраной доставлены для допроса в Исполком Уральского Облсовета, а оттуда препровождены в тюрьму и впоследствии расстреляны.

С появлением в доме И.М. Харитонова и произведённым ремонтом ранее дымившей плиты, узники перестали быть полностью зависимы от доставки блюд из «советской столовой». Теперь Старший повар готовил для них лично не только первые и вторые блюда, но даже выпекал хлеб.

О том, что подавали в то время к столу Августейшим Узникам, сведения почти не сохранились. Их пища не отличалась деликатесами и разнообразием. По получаемым из магазинов и лавок счетам, очевидно, что основным продуктом было мясо.

20 (7) июня случился очередной перебой в доставке мяса. Но не растерявшийся И.М. Харитонов приготовил для всех в этот день вкусный макаронный пирог. Не меньшую радость доставлял узникам и компот, приготовленный им из сухофруктов.

И, надо сказать, кулинарный талант и личный пример «повара-универсала» И.М. Харитонова так увлёк Великих Княжон, что те с самого первого дня взялись помогать ему не только в выпечке хлеба, но и во всей прочей стряпне.

Если учесть, что львиную долю всего приносимого из монастыря забирал А.Д. Авдеев «с товарищами», равно как и из всех других продуктов, доставляемых в ДОН из магазинов и лавок, то просто нельзя не отметить особого таланта И.М. Харитонова, способного выходить из любого сложного положения. После приезда Августейших Детей режим содержания арестованных в принципе не изменился и по-прежнему зависел от прихоти А.Д. Авдеева.

К наиболее значимым событиям этого времени можно отнести строительство большого наружного забора, опоясывавшего ДОН со стороны не только Вознесенского проспекта, но и Вознесенского переулка, которое началось 31 (18) мая 1918 года. Но и этого членам Президиума Исполкома Уралсовета казалось недостаточно.

Главным духовным утешением Царской Семьи и Её слуг по-прежнему оставались церковные службы, но их было очень мало – за это время в ДОН всего две службы.

Первая из них – обедница была отслужена протоиереем о. Иоанном (И.В. Сторожевым) и дьяконом В.А. Буймировым, 2 июня (20 мая) 1918 года, а 23 (10) июня о. Анатолием (А.Г. Мел единым) и дьяконом В.А. Буймировым было отслужено сразу две службы – обедня и вечеря.

Говоря же о досуге членов Царской Семьи, то здесь все оставалась по-прежнему.

Государь много читал. Государыня занималась рукоделием и обучала плетению кружев дочерей. Каждый день – неизменное Духовное чтение в кругу семьи.

В свою очередь, А.С. Демидова обучала Великих Княжон штопке и мелкому ремонту белья, о чем Государыня не раз отмечала в Своём дневнике.

Иногда все они пели под аккомпанемент Великой Княжны Ольги Николаевны, которая прекрасно играла на рояле. Но это продолжалось недолго, так как уже довольно скоро по распоряжению коменданта А.Д. Авдеева рояль был убран из залы и перевезён в соседнюю с комендантской комнату.

По вечерам Государь и Государыня играли в неизменный безик.

А у детей – Наследника Цесаревича и Леонида Седнева были свои развлечения. Когда Алексей Николаевич уже мог вставать с постели, его возили по комнатам верхнего этажа в принадлежащем Государыне кресле на колёсиках. А когда он почувствовал себя лучше, его стали выносить для прогулок в сад, и там они стреляли из детского лука или бузиной из трубочки.

Подготовка к убийству Царской Семьи

На V Чрезвычайном съезде Советов, который должен был проводиться в июле 1918 года планировалось обсудить вопрос суда над бывшим Самодержцем, который бы определил Его дальнейшую судьбу.

В свою очередь, на заседании Наркомата Юстиции Р.С.Ф.С.Р., состоявшемся 4 июня 1918 года, было вынесено решение о делегировании в распоряжение Совнаркома (по его просьбе) «в качестве свидетеля т. Багрова», с целью подготовки данного процесса. Главным обвинителем на этом подготавливаемом политическом судилище себя видел Л.Д. Троцкий, который не раз спорил с В.И. Лениным, доказывая «вождю мирового пролетариата» на необходимость этого «показательного суда».

На самом же деле, о готовящейся расправе над Царской Семьёй знал очень узкий круг лиц. Ибо В.И. Ленин прекрасно понимал, что при организации какого-либо суда над Романовыми, буквально, «притянув за уши», можно будет добиться смертных приговоров в отношении Государя и Государыни. Приговорить же к смерти Августейших Детей было невозможно, так как состряпать против них доказательства их вмешательств в политическую жизнь страны, было невозможно. А В.И. Ленин издавна мечтал уничтожить, извести под корень «всю большую ектенью», то есть, попросту говоря, весь Русский Императорский Дом Романовых.

И надо сказать, что вера в необходимости и правильности уничтожения всех членов Царской Семьи, как потенциального «знамени контрреволюции», настолько укрепилась в общественном сознании, что даже годы спустя бывший цареубийца Г.П. Никулин рассказывал:

«Иногда, я выступал с такими воспоминаниями. (Воспоминаниями об убийстве Царской Семьи. – Ю.Ж.) Это обычно бывало в санаториях. Отдыхаешь…

– «Ну, слушай, – подходят ко мне, – давай, расскажи!»

Ну, я соглашался, при условии, если вы соберите надёжный круг товарищей – членов партии… я расскажу.

Они [часто] задавали такой вопрос:

– «А почему всех? Зачем?»

Ну, я объяснял, зачем. Чтобы не было, во-первых, никаких претендентов ни на что.

Д.П. МОРОЗОВ:

– Ну, да. [Ведь] любой из членов фамилии мог бы стать претендентом.

Г.П. НИКУЛИН:

– Ну, да. Если бы даже был [бы] обнаружен труп (кого-нибудь из членов Царской Семьи. – Ю.Ж.), то, очевидно, из него были [бы] созданы какие-то мощи. Понимаете, вокруг которых группировалась [бы] какая-то контрреволюция. А если бы в живых оставить, то это был бы готовый царь, потому что ведь, по существу, за рубежом, – на почве того, кому быть царем: Николаю Николаевичу или, как его еще [кому]… Произошла же грызня? А то был готовый, так сказать, царь и наследник».

Таким образом, о пока ещё возможном плане уничтожения всей Царской Семьи знал лишь очень узкий круг лиц, во главе которого стояли В.И. Ленин и Я.М. Свердлов.

Доказательством того – телеграмма Управляющего делами СНК Р.С.Ф.С.Р. В.Д. Бонч-Бруевича на имя Председателя Екатеринбургского Совдепа (на самом деле – Председателю Президиума Исполкома Уральского Облсовета) от 20 июня 1918 года, в которой он просил сообщить имеющиеся у них сведения по поводу распространяемых в Москве слухов об убийстве бывшего Государя. Из-за неполадок со связью, телеграмма эта была принята в Екатеринбурге только через три дня.

Имеются также все основания для того, чтобы полагать, что уже в этот же день, Председатель СНК Р.С.Ф.С.Р. В.И. Ленин вёл переговоры по прямому проводу с Екатеринбургом. В пользу этого говорят свидетельские показания бывших работников Штаба Северо-Урало-Сибирского фронта. Вызвав к аппарату Командующего фронтом Р.И. Берзина, он приказал ему взять под свою личную охрану всю Царскую Семью, с целью недопущения над Ней какого-либо насилия.

И это справедливо, так как возможное «непослушание уральцев» сразу выбило бы из рук В.И. Ленина один из его главных козырей… Ибо в соответствии с его политическими прогнозами, Царская Семья должна была стать одной из главных ставок в затеянной им дьявольской игре с немцами, конечной целью которой было снижение размера контрибуции, оговорённой Брест-Литовскими соглашениями.

Точная дата разговора В.И. Ленина с Р.И. Берзиным неизвестна, но, есть все основания полагать, что таковой состоялся никак не ранее 20 июня 1918 года, то есть уже после опубликования статьи в газете «Наше Слово».

Выполняя распоряжение В.И. Ленина, Р.И. Берзин вместе с тремя членами Военной Инспекции Северо-Урало-Сибирского фронта, а также с Ф.И. Голощёкиным и представителем УОЧК (вероятнее всего, с Ф.И. Лукояновым) днём 22 июня 1918 года посетил ДОН.

Так что же на самом деле замышлял В.И. Ленин?

В 1964 году Первый Секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущёв после целого ряда событий отдал распоряжение Заведующему Отделом пропаганды и агитации ЦК СССР Л.Ф. Ильичёву выяснить роль «вождя мировой революции» в деле убийства Романовых. И после, более чем года проверок, его заместитель А.Н. Яковлев, фактически проводивший это расследование, пришёл к выводу, что обнаружить какие-либо документы, подтверждающие эту роль, вряд ли удастся.

И, надо полагать, что этот вопрос так бы и остался повисшим в воздухе, если бы не одно обстоятельство.

По сообщениям западных источников, в 60-е годы прошлого столетия один невозвращенец сумел вывезти из СССР весьма интересные документы, которые впоследствии были опубликованы в Париже.

Общеизвестно, что 19 мая 1918 года, то есть всего за несколько дней до того, как Президиум Исполкома Уральского Облсовета взял на себя контроль над всей Царской Семьёй, состоялось заседание ЦК РКП (б), на котором выступил Я.М. Свердлов с вопросом о дальнейшей судьбе бывшего Государя.

В документах также указывалось, что 23 мая состоялось закрытое заседание ВЦИК, в ходе которого ещё раз обсуждалась судьба Романовых. А далее, вопреки существующему мнению, говорилось, что далеко не все присутствующие на нем члены ВЦИК были единодушны в своём желании истребить Царскую Семью. Ибо на самом деле в их рядах произошёл глубокий раскол.

Принимая же во внимание то давление, которое оказывали на страну германцы, вопрос об участи Царской Семьи вызвал самые жаркие споры. И, в первую очередь, конфликт возник по вопросу: стоит или не стоит везти Николая Романова обратно в Москву для показательного суда, на котором так настаивал Л.Д. Троцкий? Или пока что «придержать царя на Урале»?

По этому поводу В.И. Ленин говорил очень мало и, очевидно, с трудом сдерживался, чтобы публично не рассказать о своей политике двурушничества и вымогательства, в которой Романовы продолжали использоваться в качестве заложников. Видимо, его стратегия заключалась в том, чтобы уговорить германцев не оккупировать центральную часть страны и получить отсрочки по выплате контрибуции в размере 300 миллионов золотых рублей, предусмотренных заключённым в марте Брест-Литовским мирным договором.

Но в то же время он стремился показать союзникам, что сотрудничает с ними, обещая передать Романовых в их руки. И под предлогом выкупа прогерманскими акционерами банков (которые он уже успел национализировать) получил от них 500 000 фунтов в дополнение к тем, что были переданы ему ещё в феврале.

Много споров разгорелось и по поводу иностранных долгов, принятых на себя Царским правительством. Ибо Л.Д. Троцкий твёрдо отстаивал позицию, что эти долги не должны быть признаны, посему в ходе означенных дебатов последний отчаянно боролся за показательный суд, на котором Николай должен быть осуждён, а затем казнён.

Дискуссия стала накаляться, но вмешательство Карла Радека – австрийского гражданина, вернувшегося прошлым летом в Россию вместе с В.И. Лениным и бывшего теперь одним из старейших членов Форин Офис (МИД Великобритании), сорвало все планы В.И. Ленина.

«Мои шведские информаторы, – говорил К.Б. Радек, – совсем недавно узнали, что глубокий интерес в палаче Николае был проявлен по ту сторону Атлантики. Если лондонское Сити заинтересовано в основном в сотнях золотых, спрятанных в подвалах Казани, то Уолл-стрит демонстрирует просто филантропический интерес к окончательно обесцененной личности главы Романовых. Эту операцию финансирует Национальный банк Сити; брокером является Томат Масарик, профессор, который готовится представить себя в качестве освободителя в Храдшине (замке) в Праге. Он является тем человеком, который из-за границы осуществлял руководство чешскими легионами в Сибири, и тем, кто обещал свое содействие в деле освобождения бывшего царя. Все поставки (снабжение), сделанные в кредит белогвардейцам (компаниями) «Ремингтон Арме» и «Металлик Картридж Юнион», зависят от скорости, с которой чехи достигнут Екатеринбурга и узников Ипатьевского дома. Три миллиона золотых долларов, а также пулеметы и винтовки в обмен на марионеточного Николашку – такую цену Масарик назначил за дело, предложенное ему американскими банкирами».

С высоты сегодняшнего дня, мы, конечно же, понимаем, насколько «хорошо» оказался осведомлённым К.Б. Радек в 1918 году. И насколько чехословаки «стремились» освободить бывшего Государя. Но тогда… Обстановка заседания накалялась все более. А К.Б. Радек, меж тем, успешно продолжал крушить все замыслы Ленина по передаче Царской Семьи германцам, посему к глубокой ночи В.И. Ленин был вынужден уступить. Но В.И. Ленин, которого мы знаем как опытного государственного деятеля и кон-спиратора, скорее всего, не принял это решение в качестве окончательного.

До ночи 17 июля в Екатеринбурге у него было ещё два месяца, чтобы, работая вместе с избранными соратниками, предложить Царскую Семью более выгодным покупателям.

Ибо В.И. Ленин продолжал рассматривать Царскую Семью, как предмет для сделки. И именно поэтому ещё накануне убийства, немецкая сторона получала заверения от советского полпреда в Берлине, Адольфа Иоффе, что намерением большевиков является обеспечение безопасности Царской Семьи и Её перевозка в Москву.

Другие заверения по этому же вопросу, поступали из Москвы от Комиссара Иностранных Дел Г.В. Чичерина, вследствие чего план по перевозке Царской Семьи в Москву по указке немцев мог выглядеть в их глазах как дело решённое. И, причём, решённое настолько, насколько что-либо можно было решить в царившей тогда в России обстановке хаоса, двойственности и страха.

Однако время шло, а Государь и Его Семья так и не прибыли в Москву.

Казалось, что В.И. Ленин продолжает торговаться и оттачивать свои планы, одним из пунктов которого являлось командирование Л.Д. Троцкого в Царицын, в связи с чем есть все основания полагать, что назначение это был задумано В.И. Лениным лишь для того, чтобы устранить одно из главных препятствий для осуществления своего плана. А для «присмотра» за строптивым Лейбой, в качестве своего соглядатая, в Царицын, был послан И.В. Сталин. И чтобы не быть голословным, следует упомянуть также и о том, что позднее, жалуясь на И.В. Сталина, Л.Д. Троцкий сообщал В.И. Ленину, что последний препятствовал его намерению осуществлять наступление на Урал. (Ведь невозможно, чтобы Л.Д. Троцкий вынашивал собственные планы по перемещению Царской Семьи без согласия В.И. Ленина?)

Но теперь, когда Л.Д. Троцкий уехал, В.И. Ленин вместе с Я.М. Свердловым и лидером уральских большевиков Ф.И. Голощёкиным мог работать над задачей освобождения Романовых в типично конспиративной манере. (Ведь Я.М. Свердлов, Ф.И. Голощёкин и И.В. Сталин, который более других принимал участие в переговорах с Т. Масариком по эвакуации чехословаков, были тогда ещё старыми товарищами, прошедшими через совместную ссылку в Нарыме и Туруханском крае. И к тому же, двое из них – Я.М. Свердлов и Ф.И. Голощёкин уже принимали непосредственное участие в более ранней попытке В.В. Яковлева по перевозу Царской Семьи в Москву.) А в июле, пока И.В. Сталин отвлекал Л.Д. Троцкого, они включились в новый виток событий, центром которого стал теперь Екатеринбург.