Текст книги "Большая стрелка"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Кто еще появлялся? – спросила Вика Нину.

– Лешка. Говорит, что не может тебя найти. Дома трубку не берешь. Не звонишь. Он, видите ли, волнуется…

– Ладно, пока, – Вика выключила телефон и положила трубку на стол.

– Кто такой Леша? – спросил Гурьянов.

– Знакомый, – Вика вдруг покраснела.

Тут ее телефон зазвонил. Она приложила трубку к уху:

– Леша?.. Как куда пропала? Ничего не пропала.. Нет, пока не могу… Где нахожусь? Да тут, у… – она едва не вскрикнула, когда Гурьянов сжал ее руку. – В гостях у знакомых… Какая тебе разница где… Ладно, появлюсь. Целую…

– Тот самый Леша? – спросил Гурьянов.

– Да.

– Он всегда такой настойчивый?

– Как бешеный сегодня.

– Как бешеный. Ого-го… Влад, пошли, поговорим еще немножко с глазу на глаз.

– Поговорим…

– Жадность фраера сгубила. Надо выручать ублюдка, – сказал Художник дяде Леше сразу после задержания главаря, первый раз в открытую покрыв Хошу матюгами. На военном совете, проходившем на загородной базе, присутствовал еще и Шайтан.

– Надо, – кивнул дядя Леша. – Я справки наводил через старых знакомцев. Хоша пока молчит. Но если сломается – представляешь, что будет?

– Всем нам вилы, – Художник ткнул двумя пальцами себе в шею.

– Вилы.

– Может, грохнуть этого грузина? – задумчиво произнес Художник.

– Ты готов воевать с РУБОПом? – спросил дядя Леша. – Это дело их чести. Там ребята зацикленные. Если личное вклинится, будут давить, пока не додавят.

– Верно, – кивнул Художник. – Дядя Леша, ты же мент. Думай.

В такую ситуацию команда не попадала ни разу. Некоторые шестерки, которых понанимали из шпаны, попадали за хулиганство да уличные разбои за решетку. Команда отстегивала с общака, как положено, на адвоката, на передачки – и хватит. Напрягаться и вытаскивать залетчиков любой ценой никто не собирался, притом за дела, которые им никто не позволял делать. После того как одного из них выпустили. Художник вместе с парнями оттащил его в лесочек и устроил экзекуцию со словами:

– Ты работал на команду, а не на себя. И на блядские дела свои должен был разрешения спросить.

Принародно сорвали с провинившегося дуба златую цепь, кольцо, отняли ключи от машины и даже содрали малиновый пиджак – всю бандитскую экипировку.

– Тебе повезло, – сказал тогда Художник. – Легко отделался, козел.

Но сейчас дело другое – влетел главарь. И команда могла развалиться. Уже соседи по вещевому рынку у Северного порта начали косо посматривать и. намекать – мол, неплохо бы освободить место…

– Ну, – Художник пристально посмотрел на дядю Лешу.

– Надо искать подходы к следователю, – произнес тот.

– Как? Областное управление дело ведет, – досадливо произнес Художник.

– Областное? Ну и что, – небрежно махнул рукой дядя Леша. – Везде люди-человеки. Всем есть-пить надо… И адвокат хороший нужен как воздух.

– Какой хороший?

– Параграф.

Взяли адвоката того, кто получше, – бывшего судью по кличке Параграф. Бывшие судьи и прокуроры в адвокатах ценятся не из-за каких-то тайных юридических познаний, не ведомых никому другому, а из-за обширных связей. Иногда они просто знают, кому и сколько надо сунуть, чтобы прикрыть дело. И чаще просто вешают лапшу на уши, грузя клиента, что ему положено десять лет, и нужно дать взятку, чтобы столько не дали. Когда дают положенные пять, как обычно за такие преступления, адвокат приписывает это достижение на свой счет.

Но Параграф действительно знал, кому и как сунуть деньги.

– Исполнителей нам не вытащить. А вашего атамана разбойников, – усмехнулся он, посматривая хитро на Художника, – может, и удастся, – он замялся, опустил скромно глаза, ожидая продолжения.

– Сколько? – произнес Художник слово, которое было ключевым, и на лице адвоката опять появилась хитрая мина.

– Ну уж не тысячу баксов. Гораздо дороже, – и Параграф назвал сумму, от которой у Художника заломило зубы. Придется опустошать общак команды.

– Передачки слать будет дороже. Ибо по новым веяниям ему лет десять светит, – сказал адвокат.

– Ладно, – вздохнул Художник. – Давайте торговаться.

– Киса Воробьянинов говаривал – торг здесь неуместен, – усмехнулся адвокат.

– Еще как уместен.

Цену удалось сбить, но не слишком сильно. Договор об оказании юридических услуг был заключен. Задаток выплачен. Параграф встретился с томящимся в сизо Хошей. Переговорил с ним. Заключили договора и на защиту Трупа и его быков – защитников взяли из юридической конторы, которая работала на Параграфа, все это входило в оплату.

– Ну что, – изучив ситуацию, заключил веско Параграф. – Надо валить все на исполнителей.

– Свалим, – кивнул Художник.

Проблем не было. Виноват Труп и его братаны – заложили главаря. За это им можно устроить на зоне хорошую жизнь.

– И надо мириться с потерпевшим, – добавил Параграф.

– Как?

– Организовать встречу и переговорить, не давя. Отступить. Свет на нем клином же не сошелся. Но встречаться надо с учетом, что РУБОП его может пасти.

– Попробуем, – кивнул Художник. С Гурамом он встретился в ресторане «Зеленая опушка» на самой окраине города.

– Ну чего, Художник? – Бизнесмен был напуган. Художник насмешливо изучал его, и Гурам нервничал все больше и больше. Руки его тряслись, но в глазах застыло отчаяние зайца, которого загнали в угол и который готов бить волка лапами по морде.

– Гурам, давай без понтов дешевых, без наездов, без глупых упреков побазарим, как добрые приятели, – предложил Художник.

– Я уже базарил. В лесу… Меня за что так били? Меня развели, как лоха обычного. Я что, лох обычный? – Грузин уже кричал.

– Тише, люди смотрят… Нет, – сказал Художник, едва не добавив – не обычный. – Ты не лох.

– Так за что? Я по-честному… Мне от Боксера крышу предлагали. Боксер таких вещей не делает.

– Вот что, Гурам. Ребята погорячились. И ты погорячился.

– Погорячились, – грузин потрогал еще не зажившие. губы. Говорил он с трудом. – Погорячились, да?

– Именно. Теперь надо думать, как выбираться из той канализации, куда мы дружно залезли.

– Как?

– Хоша – в тюрьме. Пацаны – там же. Это не по-человечески. У них матери. У Батона жена ребенка ждет.

– Батон? Это который паяльной лампой меня хотел жечь?

– Работа такая, – хмыкнул Художник. – Это прошлое. Надо о будущем думать. А будущее таково. Я за Хошу подписываться не буду. Вендетту тебе устраивать не стану. Ты мне не враг. Я тебе ничего плохого не сделал. Но Хоша… Ты не понял главного?

– Что?

– Что он дурак. Отморозок. И память у него злая. И долгая. Дадут ему года три. Отсидит год. Выйдет и устроит тебе выжженную землю. Я ему мешать не буду.

– Я не боюсь вас.

– Боишься. Еще как боишься. И по делу боишься… Тебя-то ладно. О ребенке своем подумай. Гурама передернуло.

– Надо разводить ситуацию, – напирал Художник. – Мое слово – никто наезжать на тебя больше не будет. Крышу я тебе оставляю на старых условиях – если захочешь. Но наши условия выгодные… Кстати, я был против, чтобы с тобой так поступать. Поверь. Это все знают. Художник слову хозяин.

Гурам не ответил.

– В общем, так, стягиваем Хошу с нар. И забываем дружно об этом недоразумении.

Гурам продолжал колотить ногтем по бокалу, и руки его тряслись все больше.

– Ну, решай, – Художник постучал по двухсотбаксовым часам на руке. – Время идет. Да – так да. Нет – так нет. Мне, честно говоря, все равно.

– Ладно. Как только его вытащить? Я же не могу заявление забрать.

– Уж конечно… Но нет неразрешимых проблем. Тут тебе со знатоком крючкотворских премудростей надо говорить. – Художник встал и подошел к Параграфу, скучающему за столиком у окна. – Ваш выход, маэстро.

Адвокат пересел к ним за столик и потер руки:

– Итак, сынок, нет ничего легче, чем обмануть правосудие. Потому что правосудие – это игра. Нужно только знать, как играть в эти игры. Скажешь, я не прав?

– Что я должен делать? – процедил Гурам.

– Менять показания. Притапливаем тех молодых людей, которые жгли тебя паяльной лампой. И пишем невинный лик Хоши.

Через три недели Хоша вышел из следственного изолятора номер один и был встречен Параграфом и Художником.

Угощали главаря хорошо – дома, а не в кабаке, решив, что утомился от назойливого общества – тридцатиместной камеры. Наконец в комнате остались Хоша с Художником.

– Мочить, – истерично визжал Хоша, капризно молотя ладонью по полному деликатесов столу, когда гурьяновские обмывали его свободу.

– Кого? – спросил Художник.

– Гурама!

– Еще кого?

– И опера того, который меня колоть пытался.

– И следака?

– Следак – вообще сука позорная.

– Хоша, тебя еще на зоне учили, что оперов просто так не мочат.

– Мочат! Еще как мочат! Враги, – Хоша ударил кулаком по столу так, что тарелка упала на его брюки. Таким он еще никогда не был. Вскочил, отшвырнул тарелку, перевернул стул. – Падлы! Гниды! Всех под нож!!! Кто против? Ты? Ты?!

Художник пожал плечами:

– Я не возражаю…

Хоша чуть успокоился. Жадно выхлебал стакан минеральной воды.

Художник терпеливо подождал, пока у Хоши дыхание восстановится, и спокойно, размеренно произнес:

– Теперь слушай. Ты можешь мочить кого угодно. Но только без меня. Я ухожу.

– От нас не уходят.

– У нас длинные руки? Не грузи меня-то, – насмешливо произнес Художник. – Не надо… Ухожу и пацанов заберу. И долю с общака. Там не так много осталось – все на твою отмазку ушло. А ты руководи своими дуболомами… Только учти, тебя на вещевом рынке у порта видеть не хотят.

– Захотят.

– Вряд ли… Хоша, ты ведешь себя неумно. Мы только что чуть крупно не вляпались. Уродов наших на зону отправили. Надо затихнуть.

Хоша безумными глазами посмотрел на него.

– Хоша, ты же братан мой, кровный, – Художник присел рядом с ним, положил руку на плечо. – Куда нам друг без друга? А козлов мы всех рано или поздно замочим. Со всеми посчитаемся – и с ментами, и с Гурамом. Только надо выгадать время.

– Надо.

– Мы в гору идем. Да, медленно. Но верно. Споткнешься-и рядом вот она, пропасть. Не успел оглянуться – и ты уже жмурик. И тебя попы в церкви отпевают. Но мы-то умеем ходить по горам. Ты умеешь. Я знаю.

В общем, заболтал Художник его окончательно. Но с этого времени все чаще при обсуждении самых разных вопросов главарь обрывал его резко, с раздражением. И все чаще смотрел с ненавистью. Особенно когда Художник оказывался прав.

Из той истории вышли с наименьшими потерями. Батон, Труп и еще трое парней получили не слишком обременительные сроки и отправились топтать шестую зону. А руднянская команда продолжала существовать. Правда, конфликт с законом сильно подкосил общак. Хоша требовал, чтобы за все расплачивался Гурам, но Художник настоял, чтобы коммерсанта оставили в покое.

Истощившаяся казна нуждалась в пополнении. Тут и подвернулся один толстощекий, возбужденный новорусак – какой-то финансовый воротила местного масштаба. Он затравленно озирался, когда вечером в тихом дворике встречался с Художником.

– Его надо… – бизнесмен помялся, – умертвить, так скажем. В назидание другим, – он протянул фото и данные на человека, его адреса, место работы и прочее, по фильмам и детективам зная, что именно так договариваются с киллерами. И действительно так делалось. Но этих данных маловато.

– Это кто такой? – спросил Художник.

– Бывший компаньон. Вы бы знали, на какие бабки меня эта сука кинула.

– Вернуть бабки?

– Да хрен с ними, с бабками. Ничего не хочу. Хочу, чтобы его упокоили красиво, в назидание другим.

– Почему?

– Потому что он козел, – финансовый воротила выражений не выбирал. – И чтобы все знали – козлу так и положено кончить…

– Все упирается в оплату.

– А за ценой я не постою.

И действительно не постоял.

Упокоить в назидание – это значит с большим шумом. Чтобы по всему Ахтумску волна прокатилась. Тогда впервые показал себя Шайтан во всей красе. Пригодилась игрушка с военного склада.

Жертва вышла утром и уселась за руль своего джипа «Паджеро». Тут машину подбросило. Ухнуло так, что в доме стекла повылетали.

Когда место происшествия показывали по областному телевидению, Шайтан смотрел на догорающую машину с детской счастливой улыбкой.

– Нет! – воскликнула Вика. – Я никого не хочу впутывать в эту историю.

– Вы это называете историей? – приподнял бровь Влад. – Вы, считайте, на том свете побывали. И вам неудобно кого-то напрягать?

– Я не хочу!

– Вика, вы не имеете права капризничать, – напирал Влад мягко, но мощно.

– Леша ни при чем!

– Вот и выясним.

– Нет!

– Вика, мы ему ничего не сделаем. Мы просто проверим одну задумку. Это очень нужно, – вступил в разговор Гурьянов. – Пожалуйста.

Вику они все-таки додавили, и она согласилась на их план.

Они уселись в черную «Волгу» Гурьянова. В глухом дворике перекинули номерные знаки – у полковника имелось несколько номеров прикрытия.

Знакомый Вики жил у метро «Кантемировская» в многоэтажном, длинном, как крепостная стена, отделанном голубой плиткой доме.

– Вон его машина, – сказала Вика, показывая на не первой молодости «Тойоту».

– А чего он сегодня не работает? – спросил Влад.

– Приболел… Ну и как мне вас представить? – обернулась она к Гурьянову.

– Как кавалера.

– Вы смеетесь?

– Если он вам так дорог, можете сказать, что я ваш троюродный дядя.

– Опять смеетесь.

Они втроем поднялись на третий этаж. Остановились перед обитой дерматином дверью.

– Звоните, – велел Гурьянов Вике. Вика вжала кнопку звонка. Они простояли минуты две, прежде чем из-за двери мужской голос спросил:

– Кто?

– Я! – крикнула Вика. – Открывай.

Дверь открылась. На пороге появился Леша – эдакий плэйбой метр девяносто ростом, с широкими плечами, накачанными бицепсами и открытым красивым лицом. Он был в тапочках на босу ногу, спортивных шароварах и красной спортивной майке. Он напряженно посмотрел на Вику. И отшатнулся, заметив Гурьянова.

– Привет, – дружелюбно произнес тот, нутром чуя, что его подозрения оправдывались. И стало на миг противно. Тошнотно, как бывает всегда, когда сталкиваешься с человеческой низостью.

– Это кто? – спросил Леша.

– Компаньон из фирмы «Панда». Я его попросила меня проводить… Ты нас пригласишь?

– Конечно, – хозяин квартиры отступил, вызывающе и зло посмотрев на Гурьянова. Тот ответил ему обезоруживающей, широкой, обаятельной улыбкой. Влад тем временем сидел на подоконнике между этажами и слушал в наушники, что ловит микрофон, который был у полковника.

– Спасибо, – кивнул Гурьянов.

В квартире была стерильная чистота. Все разложено по своим полкам. Богатый ремонт, новая мебель, стол с мощным компьютером. Полка с книгами – какими-то философскими трудами, ни разу не читанными, и длинной чередой детективов. Живет в этой квартире аккуратист-зануда, болезненно обожающий себя и свой мирок с евроремонтом, сразу определил Гурьянов. Квартиры никогда не таят характер своих хозяев.

– Ты не представляешь, на меня напали какие-то сумасшедшие! – Вика плюхнулась в кресло – она чувствовала в этой квартире себя как дома, и Гурьянов ощутил что-то вроде укола ревности и тут же обругал себя за идиотские мысли. – Они пытались меня похитить.

– Ты на работе не появляешься! Я волнуюсь! крикнул Леша.

– Что ты орешь на меня?!

– Я ору?!.

– Да!

– Да, я ору, – кивнул Леша. – У меня неприятности.

– Какие?

– Ты не поймешь. И не устраивай сцены при посторонних, – прошептал он ей на ухо. – Пойдем, переговорим. Они вышли в соседнюю комнату.

– Чего он с тобой приперся? – услышал Гурьянов голос хозяина квартиры.

– А думаешь, мне приятно шататься одной по улице, когда на тебя нападают? Я боюсь!

– Боишься, да, – рассеянно произнес Леша.

– Ты чего меня искал?

– Из «Омикса» звонили. Они хотели тебя видеть. Заказ наклевывается. А ты срываешь. А там и мои комиссионные.

– Из-за этого вся сцена?

– Ну… Я волновался… – он поцеловал ее.

– Давай бумаги по «Омиксу».

– Сейчас, – Гурьянов видел в стекле двери отражение – хозяин квартиры полез в сервант, вытащил папку. – На.

– Ладно, Леша, нам пора, – сказала Вика, проходя в комнату, где ждал Гурьянов.

– Куда это? – нахмурился Леша.

– Еще дела.

– Подожди. Я думал, ты останешься.

– Нет, – резко произнесла она. – Пошли, – она демонстративно взяла под локоть Гурьянова и заработала злой взгляд Леши.

Они спустились вниз по узкой лестнице, прихватив по дороге Влада.

– Как он вам глянулся? – спросил Гурьянов девушку.

– Не знаю… Он будто пьяный… Но вы же должны были убедиться, что он ни при чем. Он искал меня из-за сделки. Давно обсуждали это с ним, – говорила Вика, будто пытаясь убедить себя. – Поэтому и нервничает.

– Посмотрим, – Гурьянов распахнул дверцу машины. Сел и взял у Влада приемник. Вдавил в клавишу. Послышалось шуршание и какие-то звуки.

– Работает, – заверил Влад. – Когда вы там были, он ловил все ясно.

– Вот блядь, – неожиданно донесся из приемника чистый голос. – Тварь подзаборная, – в голосе, который явно принадлежал Леше, слышалось отчаяние.

– Это что? – расширила глаза Вика.

– Это ваш благоверный так о вас отзывается, оставшись наедине с собой, – объяснил Влад.

– Под монастырь подвела, проститутка, – не унимаясь, гундосил Алексей.

– Как это вы сделали? – ничего не понимая, спросила Вика.

– Оставил микрофон рядом с его телефоном, – сказал полковник. – Посмотрим, что он будет делать…

– Это непорядочно! – крикнула Вика.

– Да? – деланно удивился Гурьянов. Минуты три Леша честно терзался сомнениями. А потом послышалось щелканье.

– Набирает телефон, – подирижировал пальцами Влад. – И вот – момент истины…

– Але, Виктор?.. – донеслось из динамика. – Она была у меня. Как я ее мог задержать? Пришла с каким-то уродом… Откуда знаю, с каким уродом… Сказала, еще зайдет… Ты обещал, что с ней ничего не случится… Я все помню, но ты обещал…

– Заботится о вас, – хмыкнул Влад.

Вика сидела белая как снег.

Хрясь – это Леша бросил телефонную трубку.

– Вот твари, – всхлипнул снова приемник.

– Пошли, – сказал Гурьянов, распахивая дверь.

– Куда? – недоуменно произнесла Вика.

– Вы же там забыли косметичку.

– Я?

– Да. Посмотрите…

Косметичку Гурьянов незаметно для нее вынул из ее сумки и оставил в прихожей.

Она открыла сумочку и удивленно произнесла:

– Правда.

– Пошли, – Гурьянов взял ее за руку и повлек к подъезду. Влад устремился за ними.

Они снова поднялись на третий этаж. И перед дверью Гурьянов велел:

– Звоните.

Вика послушно позвонила.

– Кто? – В голосе Леши звучали истерические нотки.

– Это я. Забыла косметичку.

Дверь открылась. Гурьянов вошел в прихожую, отодвигая хозяина, кивнул Владу:

– Подождите с девушкой внизу…

Леша было рванул животом вперед на нарушителя его спокойствия, желая, похоже, вытолкать из дверей, но Гурьянов, несмотря на то, что хозяин квартиры весил не меньше, легко отбросил его к стене.

Вика пыталась протестовать, но Влад настойчиво повлек ее вниз.

– Что вам надо? – визгливо воскликнул Леша, сжимая руки в кулаки.

– Ничего, – Гурьянов резко ударил его пальцем под дых, отключил дыхание и поволок в комнату на подкашивающихся ногах. Уложил на пол. Склонился над ним и осведомился через пару минут:

– Ну, продышался?

– Ты… Ты что…

– Кричать не надо. Будет хуже… Ты мне сейчас все расскажешь. И не будешь врать. По какому телефону они просили тебя позвонить?

– Кто?

– У меня нет времени, Леха. Время – деньги. Если я сейчас не услышу правдивого ответа, я тебе сломаю палец. Потом руку, – он сжал его шею так, что хозяин квартиры начал закатывать глаза. – Ты мне все равно все скажешь, только тогда тебя придется кончать.

– Вон, – Леха глазами показал на тумбочку, где лежала записная книжка. – На букву В посмотри.

– Лежи тихо, – погрозил пальцем Гурьянов.

Он подошел к тумбочке, взял записную книжку, открыл на букве В.

– Какой номер?

– Последний… Они сказали мне не записывать.

– Но ты очень боялся забыть. Когда они пришли?

– Вчера вечером. Двое в кожанках.

– Вику искали?

– Да… Да, они ее искали.

– А ты?

– А что я? Я же не знал, куда она подевалась.

– Обещали пришить, – Гурьянов нагнулся и провел пальцем по шее хозяина квартиры, прямо по длинной царапине. – Их работа?

– Это он ногтем прочертил. Ноготь такой длинный, желтый… Очень больно… И я… Ну боюсь я их. Ну и что?

– И ты обещал им прозвонить, если твоя возлюбленная появится.

– Обещал, – Леша присел на ковре и держался рукой за горло. И по щекам текли слезы.

– Опиши их.

– Один на какого-то сурка похож, здоровый такой. Его. Витей зовут. Другой выше меня будет. А рожа… Гнусная такая пачка!

– Зачем им Вика?

– Они сказали – просто поговорить. Она обещала им что-то и исчезла. Теперь ищут.

– И ты ее отдал бандитам.

– Они… Они из милиции.

– Да? И как ты это понял?

– Удостоверение.

– На Олимпийском можно купить любое удостоверение. Например, удостоверение свиньи. Прикупи, пригодится.

– Оскорбляете?

– Тебя? Ты этого не заслуживаешь. Ты просто кусок дерьма, и больше никто, поэтому оскорблять толка нет. Будешь делать, что тебе говорят…

Леша всхлипнул:

– Я не хотел. Вика… Она…

– Но своя шкура ближе к телу. Так?

– Нет, не так.

– Ладно, коммерсант. Не гунди. Ты ведь быстро понял, что это не ментовка, а обычная банда. И ты отдал им девушку, поскольку они пообещали тебе вскрыть брюхо. Твое брюхо-с одной стороны. А с другой – Вика, пусть она и неплоха в постели, но сколько их еще таких будет. А если не сдашь ее – то уж тогда не будет ни одной. Правда ведь?

– Нет!

– Ладно. Мораль читать тебе без толку, – Гурьянов взял рацию с блоком засекреченной связи. – Влад, мы тут договорились с Лешей. И вариант нарисовался… Поднимайся.

Влад поднялся в квартиру. Гурьянов объяснил ему все. Влад кивнул:

– Может сработать.

– На, – Гурьянов взял трубку радиотелефона и протянул хозяину квартиры.

– Что?

– Побеспокоишь своих новых корешей, – пояснил Влад.

– Зачем?

– Скажешь текст по бумажке. И если запнешься, то считай, что тебе не повезло.

– Нет!

– Тогда я тебя убью, – Гурьянов ударил его по лицу – не слишком сильно, но так, что из глаз брызнули звезды.

– Ладно. Хорошо.

Гурьянов проинструктировал Лешу. Нажал на кнопку громкоговорящей связи. Настучал номер.

– Витя, это опять я… Она снова объявилась, – произнес заученно Леша. – Она сказала, что приедет сегодня еще… У нее какие-то дела, но она будет. Я тогда прозвоню…

Когда Леша дал отбой, Гурьянов потрепал его по щеке:

– Вот и молодец.

– А что будет?

– А ничего.

Гурьянов вытащил из подмышечной кобуры пистолет. Передернул затвор. Поставил на предохранитель. И спросил:

– Пиво есть?

– В холодильнике, – угодливо закивал Леша. – Ящик «Хейникен».

– Мой друг – любитель… Сходи, – кивнул он Владу. – Скрасим ожидание.