Текст книги "Караван к Наташке. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

Леди Тополева обдумывала его теорию не очень долго, склонная полностью согласиться с племянником. Она уже собралась сообщить об этом, когда юный герцог заговорил вновь:

– Понимаешь Оливочка, – он вдруг вспомнил, как ласково называла сестру мама, – вот где‑то здесь, – рука парня легла на грудь, как при поминании Создателей, – есть отчетливое чувство, что я сам, точнее – мы с Мишкой, должны сами отвоевать Сангарию и покарать подлеца Лоусвилла. Ну, хотя бы захватить, а потом пусть дед делает с ним все, что пожелает.

 
Герцогиня не нашла, что возразить. Но все равно вскинулась:
 

– А где Мишенька? Почему он не встретил меня?

– В Сталегорске – готовит торжественное открытие храма Создателей и еще чего‑то там. Народу, в конце концов, нужен праздник. Люди здорово устали – не физически, нет. Морально. И, – он хмыкнул, – мы же не знали, что ты приедешь. Если бы хоть чуточку нам намекнули – Мишка бы навстречу тебе как на крыльях впереди лошади полетел.

В свой шатер и в объятья девчонок, включая вездесущую баронессу Бахметьеву, герцог попал уже после захода солнца, предварительно вручив Оливочке отобранный у одного из своих офицеров давно проштудированный тем курс математики. Тетка открыла первую страницу, прочитала, перелистнула и, чмокнув его в щеку, отпустила рассеянным жестом ладони, не отрывая весьма заинтересованного взгляда от книги.

– Твое высочество, ты ужинал? – вопросила младший лейтенант Солдатенкова и засуетилась в ответ на отрицательное покачивание монаршей головы.

Кирилл смотрел на раскладной столик, где как по мановению волшебной палочки появлялись различные деликатесы, смотрел на лицо заботливой Греты и вдруг вскинулся – волшебная палочка!

Где‑то далеко набирались свежие полки кирасиров и усиленно тренировались, чтобы вновь ударить по сангарцам. Вражеские офицеры разрабатывали новые и возможно успешные способы борьбы с «варварским оружием». Злыдень, наверняка, строил очередные планы по уничтожению ненавистного мальчишки и его армии. Но сейчас, в эту минуту, герцог понял, что не просто должен, а обязан немедленно рассказать своим девчонкам сказку о Золушке.

 
Начал он вполне традиционно:
 

– В некотором, царстве, в далеком государстве…

Заснули они уже под утро, крепко обнявшись, так и не удосужившись разоблачиться. Головы Греты и заплаканной Светки покоились на груди у принцессы, а Кирилл свернулся калачиком в ногах Гражины…

***

– Итак, еще раз, – начал раскладывать подполковник у себя в голове по полочкам, – мы с тобой переписываемся в специально подготовленные мощные сервера объемом никак не меньше десяти эксабайт note 9Note9
  9


[Закрыть] . Наш мозг, как известно, содержит порядка ста миллиардов нейронов, но необходимо точно зафиксировать не только состояние каждого биологического триггера, но и точное расположение всех ячеек в коре, и все многочисленные взаимосвязи между ними. Следующий этап – поиск подходящего модификанта на Наташке со сходной аурой.

 
Сюзанна кивнула:
 

– Все правильно.

– Теперь встает вытекающий из второго граничного условия вопрос – избыточная информационная емкость головы этого модификанта. То есть, насколько я понимаю, полушария большого или конечного мозга должны быть полностью сформированы, – Затонов вопросительно посмотрел на жену.

 
Подсказка последовала немедленно:
 

– Возраст шести–восьми лет. Но так как процесс передачи содержимого специализированного сервера растянется минимум на десятилетие, то начинать перекачку имеет смысл уже в четыре–пять.

– Пока собственная накопленная информация, то бишь, память модификанта, еще не заполнила все доступные свободные нейроны, – благодарно кивнул Павел. – А как насчет дальности связи? Даже при вдвое большей типовой ширине канала ментосвязи, чем у генаев…

– Порядка тысячи двухсот килогерц, – опять подсказала Сюзанна.

– При одном и двух десятых мегагерца, – согласился подполковник, – типовой полукиловатный приемо–передатчик дотягивается максимум на сотню тысяч километров. И увеличивать мощность практически бессмысленно – зависимость дальности от накачки выходного каскада почти не зависит. То есть отсюда с Олимпа до Наташки никак не достать.

– Кто мешает поставить ретранслятор, качественно защищенный от радиации, прямо на планете? – парировала жена.

– Логично, – улыбнулся Затонов, – здесь, родная, ты меня уела. Как я сам не догадался? При нахождении приемо–передатчика ментосвязи на Наташке, за глаза и за уши хватит слабенького одноватного каскада, чтобы полностью охватить всю планету, – он вновь задумался и через пару минут спросил: – Способ инициации ментоканала у модификанта? Или просто приказать ему подойти к передатчику и вложить голову в контур?

– Не думаю, что стоит действовать так грубо и прямолинейно, – высказалась Сюзанна. – Мне кажется, что вполне хватит естественного резонанса. По прикидкам Барденштейна, тех десяти лет, что уйдут на передачу информации, совершенно достаточно, чтобы в какой‑то момент образовалась устойчивая обратная связь.

Он побарабанил пальцами по столу, ища еще какие‑то аргументы, приняв на себя роль «адвоката дьявола», но на первый взгляд ничего, порочащего идею жены, не обнаружил.

– Подходящие файл–серверы для наших мозгов я на квантово–элементарном мультипликаторе соберу со всеми тестированиями за неделю, – как само собой разумеющееся, сообщил Павел. – Минимум столько же уйдет на изготовление и проверку всего остального необходимого оборудования.

– Ты так торопишься со мной расстаться? – с хитринкой в голосе спросила жена.

– Не понял? – удивился подполковник.

– Я, как воплощение богини, мать–Создательница, поведу свой народ, когда придет время, на юг Америки. А папаша–Создатель, – она ткнула пальцем в грудь подполковника, – займется тем же самым в Европе, заодно перетрахивая всех приглянувшихся модификанточек. Вот тут‑то, мужинек, и я тебе рога по наставляю. Развесистые такие… Будешь знать, как при живой жене с первой попавшейся изменять, – Сюзанна указала на как всегда красующуюся на мониторе Наташку и расхохоталась.

– Сюзи, – обиделся он, – а «Волкодав» на что? Максимум полчаса и я у твоих ног. Нужны мне всякие, хоть у них и ноги из ушей растут. Я же только тебя люблю!

Она немедленно сменила гнев на милость и через секунды оказалась у него на коленях. После долгого–долгого поцелуя резюмировала:

 
Дурачок ты у меня, Пашка.
 

– Мммм?

– Во–первых, это будут уже не наши тела, а… Это будем мы и… не мы. Наши воспоминания, наше мировоззрение, очень медленно закладываемые глубоко в их подсознание. Смешиваясь с собственными знаниями модификантов, с их личной памятью…

– Но там же еще детишки будут. Десять–пятнадцать лет – ну сколько у них в головах накопится? – попробовал парировать подполковник.

– Не скажи, – грустно вздохнула Сюзанна, – лишь бы конфликтовать их и наши воспоминания не начали. Вроде бы не должны – все‑таки генные инженеры во главе с Ицхаком Барденштейном довольно устойчивый разум сконструировали. Но кто его знает – ведь такого эксперимента не производил никто и никогда.

– Сама же говорила – для мозга землянина это просто невозможно, – ответил Павел.

– Говорила, – согласно кивнула она, ничуть не скрывая сомнений, – и еще раз повторю – это точно будем не мы. Смесь наших нынешних мировоззрений двадцать пятого столетия и их детских средневековых.

– Но помнить и любить друг друга мы будем или нет? – задал Затонов один из самых насущных для него вопросов.

– Обязательно, Пашенька! – без малейшей паузы ответила жена и опять приникла к его губам.

Вот в момент этого поцелуя и ворвались в родительские апартаменты дети с криком «Мам–пап, а правда, что…» и в растерянности замолчали.

Сюзанна оторвалась от мужа не сразу, но когда у нее это получилось, на ее лице сияла радушная улыбка.

– Что, мои хорошие? – и протянула к ним руки.

 
Патриция и Мишка бросились к «мам–папе» с радостным довольным визгом.
***
На въезде в город колонну с пополнением из Срединной империи встречали все офицеры штаба. Мишка, узнав в командире гвардейцев тетушку, соскочил со своего коня и бросился спешившейся герцогине на грудь. Кирилл даже позавидовал брату – все‑таки Наследному герцогу этикет, в отличие от Правящего, позволял намного больше и, в том числе, открыто проявлять свои эмоции.
Когда подъезжали к главной площади Сталегорска, баронесса Улицкая, при явном попустительстве леди Астории перепрыгнув на холку Занозы, прикрыла герцогу своими прохладными ладошками глаза.
 

– Не вздумай подглядывать! – предупредила принцесса. – У нас для тебя маленький сюрпризик.

«Маленький?!» – удивился Кирилл после того, как Светка убрала ладошки. Напротив величественного храма Создателей с тянущимся в небо тонким шпилем купола стоял настоящий, пусть и небольшой каменный дворец. Два золотых Сангарских льва держали на передних лапах крышу парадного крыльца. И когда успели построить? Да еще и в тайне от него? Воспользовались занятостью и полным отсутствием интереса к зданиям на центральной площади?

«Стервецы!» – почему‑то с радостью и довольством подумал о своих людях Кирилл, спешиваясь. Похлопал по морде звонко заржавшую Занозу и, накинув уздечку на луку седла, отпустил кобылу. Сама найдет конюшню, где ее расседлают и обиходят.

– Слава Правящему герцогу! – раздались скандирования собравшегося народа, когда высшая знать Сангарии поднялась на деревянную трибуну в центре площади.

– Непорядок, – хмыкнул прославляемый и, переглянувшись с Сашкой, возглавлявшим окружившую трибуну цепь стражников, еле заметным движением головы указал на стоящую рядом тетку.

Лейтенант Серебряный как всегда соображал быстро – уже через несколько минут послышались выкрики, немедленно поддержанные толпой, в честь ее императорского высочества. Леди Оливия расцвела и тут же при всем честном народе – да плевала она на этикет! Да и монаршая честь от этого вряд ли пострадает – поочередно расцеловала племянников. Затем не отказала себе в удовольствии приложиться к губам черноволосой красавицы. Соответственно население города, собравшееся на площади, проскандировало славицу и Наследному герцогу, и джурской принцессе.

Поднявшийся на трибуну сэр Стоджер быстро навел порядок, позволив главному капеллану Сангарской армии торжественно освятить сначала новый храм, под напевной молитвой Создателям вздевая очи к синему небу, а потом и городской дворец монарха.

Выступления по традиции начались с командиров пониже рангом. Первой говорила баронесса Находкина, пообещавшая, что невзирая ни на какие потери – все знали, что леди Дорофея утратила в бою любимого мужа и дочь, в которой души не чаяла – она без сомнения отдаст за Сангарию жизнь, если потребуется. Старший лейтенант Астахов высказался примерно в том же духе, но сделал это более тонко. Потом сопровождаемые аплодисментами выступали полковник, принцесса, Мишка и герцогиня, утверждавшие, что с таким народом и оружием они обязательно победят злыдня.

Вытолкнули вперед Кирилла, обязанного произнести речь, завершающую официальную торжественную часть праздника, а он и не знал, что говорить – все самое главное уже было сказано до герцога. Потом все‑таки сообразил прославить самоотверженность народа и армии от рядового воина и до всех командиров. А в заключение…

– Нет, – Кирилл отрицательно помотал головой, – наше основное превосходство над противником никак не заметно более качественное оружие, а во много раз лучшая обученность воинов и, в первую очередь, убежденность, что нам есть за что воевать – за Сангарию, за лучшую жизнь и, когда‑нибудь, по воле наших Создателей, за полет к звездам.

Чуть задумался и выдал неожиданно всплывшие из подсознания, а никак не из файл–сервера слова, как нельзя более подходящие для этой минуты:

– Наше дело правое, враг будет разбит! Победа будет за нами! note 10Note10
  10


[Закрыть]

Глазам своим не поверил, когда люди расходящейся волной, какая бывает от брошенного в зеркало воды камешка, начали молча припадать на одно колено в знак веры и уважения. Только воины, находившиеся на службе, не опустились, но низко склонили головы перед своим герцогом. Ему вдруг стало очень стыдно, ведь так еще мало сделал для народа. И, когда люди через минуту начали подниматься на ноги, сам глубоко склонился перед ними.

Слава Создателям – после появления первых столов с закуской и бочонков вина с большими бутылками новомодной водки весь излишний пафос как‑то растворился в легкой атмосфере веселого праздника. А Кирюху с шутками повели показывать «маленький сюрпризик».

Нормально осмотреть новое жилище не дали. Сначала барон Стоджер в большой трапезной с уже накрытыми столами – осталось только горячие блюда выставить – зачитал приказ по армии о присвоении Верховному главнокомандующему высшего звания по сочиненному самим герцогом табелю о рангах – генерал–полковника. Вручая патент с подписями всех офицеров штаба и только что приехавшей герцогини – тетка‑то когда успела нарисовать свою закорючку с завитушками?! – полковник весело хмыкнул:

– Невместно командующему в малых чинах быть.

Потом посыпались приказы с патентами, подсовываемыми тут же на подпись Кириллу.

Ее императорское высочество заслуженно получила такое же звание, как и сэр Стоджер – опыта у тетки в руководстве войсками было как бы ни больше чем у барона. Мишка и принцесса из капитанов прыгнули в подполковники, а многочисленные новые патенты для других дворян решили с подписанием отложить до завтра. Пока им для радости и объявления приказа о повышении хватит.

Потом посыпались подарки – первые образцы повседневной и камуфлированной формы, изготовленные по герцогским эскизам. Большая прекрасная часть офицерского корпуса во главе с герцогиней немедленно кинулась в опочивальню и мыльную герцога примерять обновки. Только графиня Чистопрудникова осталась в своем длинном вечернем платье с разрезом на боку почти до трусиков, позволявшем демонстрировать идеально стройные ноги. С уже немного подросшими и выровненными под каре волосами она и без формы выглядела красивым и уверенным в себе командиром. Тянула никак не на присвоенное сегодня звание майора, а минимум на полковника. Она‑то и заставила мнущихся офицеров – тоже ведь хочется примерить новую форму, но как‑то неудобно показывать чисто женское нетерпение – переодеться. Камуфляж решили оставить на потом – блеклые зеленые звездочки на маленьких пятнистых погонах в этот праздничный день как‑то не смотрелись. Другое дело ярко сверкающие под золото латунные знаки отличия при разноцветных просветах в соответствии с родами войск. И только действительно шитые настоящим золотом зигзаги на погонах Кирилла с тремя громадными звездами вдоль, превосходили блеском знаки отличия остальных офицеров.

Не успели вернуться переодевшиеся тоже никак не в камуфляж дамы, и герцог собрался, наконец, сесть и начать набивать давно урчащий от пустоты желудок, как майор де Ласкини подвел к нему явно стесняющегося такого общества своего лучшего специалиста младшего лейтенанта Степана Горского.

– Не побрезгуй, твое высочество, – склонился до земли мастер, – всем заводом старались, – потом как‑то робко придвинулся и вылил из кожаной сумки под ноги Кириллу какую‑то странную черную поблескивающую жидкость, сгрудившуюся небольшим холмиком.

Герцог присел, потянул за верх и, мягко говоря, очень удивился. В руках у него была исключительно тонкая кольчуга из маленьких пятимиллиметровых колечек. Ну, навить двухмиллиметровую проволоку на оправке и разрубить вдоль не так уж и сложно. Но сварить каждое колечко, чтобы получилась стальная гибкая рубашка по фигуре?!

– Не сомневайся, твое высочество, даже наш болт из арбалета в упор не берет, – обнадежил Степан.

– Специальную бронебойную сталь с большим количеством легирующих добавок удалось сварить, – пояснил главный инженер.

Брезговать Кирилл, конечно, не собирался, содрал с себя мундир с золотыми погонами и примерил тяжеленькую рубашку. Кольчуга сидела как влитая. Не стеснительная герцогиня подошла ближе, покрутила парня перед собой, приподняла, положив на край стола, низ длинной рубашки и, выдернув из ножен на ремне свой старый привычный к руке кинжал, ударила сверху. Под звон бронзовых чарок на сотрясенном столе небольшая вмятинка под кольцами кольчуги появилась. Даже еле заметный светлый след царапины можно было разглядеть, но не более того. Леди Тополева критически посмотрела на затупленный одним ударом конец своего клинка, раздраженно швырнула кинжал на стол, опять вызвав звон чарок, и, повернувшись к смущенному, но гордому сработанной кольчугой Степану… расцеловала его в обе щеки:

– Спасибо, мастер! Спасибо за такую заботу о моем племяше.

 
Еще и поклонилась.
Герцоги весело переглянулись друг с другом – возможно, потому так любили Оливочку, что она никогда не проявляла высокомерности и великосветской спеси. К каждому, не зависимо от рода и звания относилась так, как он того заслуживал, частенько даже плюя на этикет. А Степан в своем деле был минимум генералом.
Красный как рак огромный кузнец не знал, куда себя девать, окруженный таким вниманием. Неожиданно громила шагнул к столу и взял кинжал герцогини:
 

– Вы разрешите, ваше императорское высочество?

– Да забирай это барахло, – отмахнулась тетка.

– Но баланс, ваше императорское высочество, вас устраивает? – настаивал Степан, на глазах вновь становясь чуть сероватым, как все взрослые люди на Наташке, с нормально насыщенной металлами кожей.

– Только и есть у этой железяки, что нормальная балансировка клинка, – вздохнула герцогиня.

– Завтра он тебе, тетушка, стальной кинжал откует с точно таким же балансом, – хмыкнул Кирилл, кладя заметно потяжелевшую в кольчуге руку ей на предплечье.

– А вот танцевать с тобой, пока ты в этой рубашонке, я не буду, – леди Оливия критически посмотрела на герцога, вывернулась из‑под его тяжелой руки, и, схватив за рукав Степана, усадила его на ближайший стул: – Здесь будешь праздновать. Заслужил.

Ее слова сработали в трапезной, как команда – все зашумели и начали рассаживаться.

Кирилл, сбросивший кольчугу и надевший свой генеральский мундир с золотыми погонами, устроился меду принцессой и баронессой Улицкой. Контраст между двумя просветами и двумя же большими звездами на погонах одной и маленькой звездочкой при одном просвете на Светкиных плечах был разительный, но герцог предпочитал смотреть несколько ниже. Благо повседневная форма в отличие от камуфляжа у женщин комплектовалась довольно короткими юбочками, а не балахонистыми пятнистыми штанами. Вот решить, у кого ножки красивее, он так и не смог. А проверить тактильные ощущения под надзором сидящей напротив тетки было невозможно.

Сидели долго, не столько празднуя, сколько поминая павших бойцов. Ели, пили и опять вспоминали.

У Кирилла вдруг из подсознания выползла какая‑то рубленная, но явно подходящая моменту мелодия. Он быстро нашел текст в файл–сервере и, переписав на салфетку, протянул сидящему недалеко майору Астахову. Ну, все‑таки, не с его голосом песни исполнять. А у графа с этим все в порядке. Как он мотив подобрал, герцог не понял. Но после первых же слов в трапезной был слышен только сэр Даррен.

 
От границы мы Землю вертели назад
Было дело, сначала,
Но обратно её закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
Наконец‑то нам дали приказ наступать,
Отбирать наши пяди и крохи,
Но мы помним, как солнце отправилось вспять
И едва не зашло на востоке.
 
 
Герцогиня резко вскинулась, когда до нее дошло, что Земля это не то, что у нее под ногами, а название планеты Создателей. Но потом леди Оливия сидела тихо, внимательно слушая.
 
 
Мы не меряем Землю шагами,
Понапрасну цветы теребя,
Мы толкаем её сапогами –
От себя! От себя! От себя!
И от ветра с востока пригнулись стога,
Жмется к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
 
 
Песня звучала, и никто еще не знал, что Лоусвилл уже стягивает войска от южной границы ближе к Черному лесу, где от гранаты можно спрятаться за стволом дерева, а арбалеты, впрочем, как и луки, не очень‑то эффективны. И результат боя зависит только от умения воинов и их численности. Вот по второму параметру Сангарская армия существенно уступала противнику.
 
 
Животом – по грязи… Дышим смрадом болот,
Но глаза закрываем на запах.
Нынче по небу солнце нормально идет,
Потому что мы рвемся на запад!
Руки, ноги – на месте ли, нет ли?
Как на свадьбе росу пригубя,
Землю тянем зубами за стебли –
От себя! На себя! Под себя!
 

***

Оказывается для того, чтобы стать очень счастливым, надо уже обладать определенной толикой счастья. До подполковника вдруг дошло, чего же ему все‑таки не хватает на подлунной базе Олимпа.

Вечером Затонов, укладывая детей спать, в очередной раз столкнулся с проблемой сказки на ночь. Долго не мог вспомнить ни одной новой, которую малыши бы уже не слышали. Жене хорошо – она за счет колыбельных этот вопрос решила. Но, увы, не с его голосом детям песни петь. Старые сказки ни Патрицию, ни Мишку категорически не устраивали, при их отличной памяти второй раз слушать было совсем не интересно. Но все‑таки еще одну подполковник вспомнил – про звездочета. Только обрадовал детей названием, как сразу услышал вопрос:

– Па–ап, – протянула дочка, стараясь говорить медленно, чтобы Павел успевал разобрать ее скороговорку, – чет – это тот, кто считает?

 
Не успел он кивнуть, как Мишка протараторил:
 

– Чо это за звездо?

– Надо говорить не чо, а что, – сначала поправил подполковник и только потом ответил:

– Звезда, я вам уже рассказывал – это огромный природный термоядерный реактор, называемый солнцем, с очень большого расстояния видимый на ночном небе как маленькая искорка. Ну, примерно так же, как отрывающиеся частички огня от костра.

– Это когда ты с мамой нам показывал, что такое открытый огонь? – переспросил сын.

– И что нельзя в нем руками топливные брикеты поправлять? – добавила Патриция.

– Правильно, – подтвердил Затонов.

– А чего их считать? – удивился Мишка. – На мониторе, – он тут же ткнул пальцем в экран – у детей Наташка тоже была любимой заставкой. Привыкли, пока спали в апартаментах родителей, – как ни крути вектор зрения камеры, есть только Инти и Альфа с Бетой.

 
Во! И как объяснить малышам сущность аномалии?!
 

– На самом деле звезд во вселенной бесчисленное количество. Но природные условия вокруг Наташки таковы, что отсюда видны всего только три, включая Инти.

Подполковник вывел на экран в спальне детей изображение с камеры, на всякий случай следящей за боевой станцией у выхода из аномалии. Настроил усиление видеосигнала в девятьсот двадцать тысяч раз – именно таким было текущее ускорение времени в аномалии – ограничив, соответственно, амплитуду до нормального уровня. Картинка в мгновение ока преобразилась – как будто смотришь в обзорный монитор «Волкодава». Звезд на экране вдруг стало удивительно много.

Малыши возбужденно зашумели, тыкая ручонками в направлении то одной части демонстрируемого небосвода, то другой. Павел, обнимая прижавшихся к нему детей, отвечал на вопросы, сыпавшиеся как из рога изобилия, называл самые крупные звезды, рассказывал, как люди впервые составляли карты ночного неба, используя их для навигации по бескрайнему океану. Как потом, впервые выйдя на орбиту материнской планеты в далеком двадцатом веке, довольно быстро достигли близкого спутника, а потом почти три сотни лет варились в собственном соку, не летая даже на луну – автоматический системы, управляемые дистанционно, не в счет. Точно так же, как и пилотируемые полеты на орбиту Земли – постепенно расходуя природные ресурсы планеты. Только открытие безреактивной тяги и геперпространственных двигателей позволило человечеству, уже начавшему загнивать на своей планете–колыбели, по–настоящему вырваться из пут земного тяготения и проложить дорогу к звездам.

– Триста лет? – удивилась дочка.

– Долго так, – поддакнул сестре Михаил.

– Ну–у-у… – протянул Затонов, не зная как объяснить детям самое главное. – Жизнь, это все‑таки не сказка. Все люди ошибаются. Бывает, что ошибаются все вместе, и тогда эти ошибки становятся критическими для человечества. Вот и в те времена оно очень ошиблось, направив свои усилия не в ту сторону.

– Как Пат, когда полезла на дно озера без дрона–охранника? – привел пример сын.

 
Подполковник кивнул, улыбаясь:
 

– Как вы оба, когда пытались раскочегарить домницу, поливая ее синтезированной в кухонном комбайне самовоспламеняющейся жидкостью.

Если бы дети, хоть немного, смутились? Так нет же! Только весело захихикали, вспоминая, как красиво горело. Прямого запрета разжигать огонь тогда ведь еще не было.

– Папка, а что люди нашли на звездах?

«Не в бровь, а в глаз!» – подумал Павел, глядя на спросившего сына. Ответил, впрочем, без размышлений.

– Человечество вырвалось из той пропасти, куда уже начало скатываться. Любое общество должно развиваться. Без развития – стагнация и смерть. Это основной закон природы. А нормально развиваться, оставаясь на планете–колыбели, при определенном уровне прогресса уже невозможно.

– Па–ап, но ты ведь сам как‑то говорил, что раскручивается земная цивилизация куда‑то не туда? – протянула Патриция.

Затонов улыбнулся дочери и прижал к себе. Совсем ведь еще маленькая, но память и логика, основное, что требуется для разума – обзавидуешься!

– Мы, увы, как я уже говорил, совершили много ошибок, а исправлять их придется вам.

Брат изумленно переглянулся с тоже заметно удивленной сестрой и переспросил:

– Мне и Пат?!

 
Подполковник тепло улыбнулся:
 

– Не вам лично, а вашему народу. Вы лучше нас. Умнее, сильнее, выносливее, способны видеть во много раз дальше, чем обычные люди. Видеть не только глазами, но и вот этим, – он легонько постучал сына по головке. – Вы меня понимаете?

Ответить дети не успели – в комнату вошла Сюзанна. Она, после первого срыва, сама себе запретила и мужа предупредила – «Никакой ругани при малышах!» Поэтому сейчас мама мягко выговорила:

– Пашенька, по–моему, на сказки ваши разговоры совсем не похожи. Иди‑ка ты мыться, я уж здесь как‑нибудь сама.

 
И, уложив детей в постели, тихо–тихо стала напевать:
 
 
Лунные поляны… Ночь, как день, светла…
Спи, моя Светлана, спи, как я спала…
В уголок подушки носиком уткнись…
Звезды, как веснушки, мирно светят вниз.
Лунный сад листвою тихо шелестит…
Скоро день настанет, что‑то он сулит?
Догорает свечка, догорит дотла…
Спи, мое сердечко, ночь, как день, светла…
 
 
Через каких‑то десять минут брат с сестрой уже крепко спали.
А Затонов, стоя под струями воды в душе, заново переживал весь разговор с детьми, споря сам с собою. Нет, все правильно – они должны понимать для чего это все затеяно… Вновь вспомнив вид на звезды вскинулся – вдруг захотелось увидеть их воочию. И он, наконец‑то понял, чего ему не хватает – чувства космоса. Он ведь так давно, с самого прибытия на Олимп, не летал. Пилот подполковник или где? И ведь никто не мешает – расконсервируй «Волкодав» и крутись на нем вокруг луны и Наташки. Завтра, завтра обязательно полечу…