Текст книги "Караван к Наташке. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Илья Бриз

– Парни сосредоточились! – скомандовал Джастин, и "Волкодавы" опять повернули на противника, в этот раз плотно прижавшись друг к другу и объединив щиты в общую систему. Тяжелые истребители шли напролом, не обращая внимания на огонь врага – засветить соединенную мощь защиты землян относительно слабые пушки генайских истребителей не могли.

– Клюнули! – обрадовано заорал Стайн, первым заметив начавшую разгоняться шестерку корветов.

– Это еще вопрос, – философски отреагировал майор, – взгляни в направлении тридцать два, тринадцать, ноль девять.

– Армада! – воскликнул капитан, выведя на боковой монитор указанный сектор.

"Похоже, приплыли…" – тяжело вздохнул про себя Павел. Пока еще далеко, относительно медленно – непрерывная стрельба из гравитационных пушек не позволяла использовать геперпространственные двигатели – но неудержимо накатывало огромное количество – больше тысячи – вражеских кораблей. Весь тот сектор на обзорном экране окрасился в ядовито-красный цвет от многочисленных отметок вражеских целей. Стянули вообще все имеющиеся в этом районе космоса боевые корабли?

– Но мы-то все равно успеваем, – хладнокровно сообщил Зальцберг, успев просчитать время, необходимое для прорыва к фарватеру. – Еще двадцать секунд – корветы как раз выйдут на дистанцию главного калибра – и рывок в сторону на полной скорости, с немедленным последующим огибанием ударной группы. Приготовились! – секунды тянулись выматывающе медленно. – Внимание, готовность к снятию ограничителей! – приказал Джастин и начал короткий отсчет: – Три, две, одна – начали!

Замедлившееся, кажется, время вдруг неудержимо рванулось вперед. Корветы противника успели дать сосредоточенный залп, но, не ожидая стремительного рывка "Волкодавов", промазали из-за малого упреждения. Земляне, обойдя на запредельной для врага скорости тяжелые корабли, уже мчались навстречу заметно оскудевшей засадной группе: всего один корвет и около семидесяти истребителей.

– Приготовиться к пуску торпед, – приказал подполковник Зальцберг. – Все на корвет.

Павел еще раз проверил установку целей у тяжелых "Шершней" нового образца – земные конструкторы очень постарались, готовя весьма неприятный сюрприз противнику.

– Внимание… залп! – скомандовал Джастин.

Торпеды – по восемнадцать штук с каждого "Волкодава" – рванули впереди тяжелых истребителей каждая по своей замысловатой траектории, беспрерывно дергаясь в разные стороны и сбивая прицел противнику. Выйдя на дистанцию прицельного выстрела зенитных турелей врага – подавляющая часть генаев мазала, не успевая отреагировать на рывки юрких стремительных "Шершней", но все-таки, строго по закону больших чисел, все семьдесят два маленьких аппаратика были накрыты вражеским огнем – торпеды окрасились сполохами огня – у них были индивидуальные генераторы защитного поля! – и продолжили атаку на корвет. Электромеханическое наведение по последнему засеченному сенсорами положению цели – такого противник никак не ожидал. Раньше на торпеды никто и никогда защиту не ставил – толку от нее, если примитивная система наведения слепла после первого же попадания. Но никак не в этот раз! Конечно, массированный огонь такого большого количества зенитных турелей все-таки сбил почти все торпеды, но три из них успели подойти на достаточное для эффективного подрыва расстояние. Три шестидесятимегатонных ядерных боеголовки взорвались в жалкой полусотне километров от никак не успевающего удрать корвета.

"Ярче тысячи солнц" – вспомнилось Павлу название читанной в юности по настоянию отца книги.** Мониторы кратковременно погасли из-за сильной засветки сенсоров и вновь засветились на значительно меньшей яркости.

Ударная волна, основной поражающий фактор ядерного оружия, как известно, в безвоздушном пространстве не распространяется. Но сверхмощное излучение трех "Кузькиных матерей"*** сожгло защиту корвета и нескольких находящихся близко к нему истребителей в какие-то секунды. Плазменные шары – все, что осталось от сгоревших кораблей противника – слились с тремя огромными ярко светящимися сферами термоядерных взрывов.

Уцелевшие генаи в первый момент порскнули в разные стороны, подальше от чудовищно гигантского плазменного шара, но, быстро сориентировавшись, вновь перекрыли землянам траекторию к фарватеру.

– Колонной, дистанция семнадцать тысяч, – выдал команду подполковник Зальцберг, исходя из предварительно сделанных расчетов, – Затонов замыкающим, – и на максимальной скорости выдвинулся вперед.

"Волкодавы", по-прежнему дергаясь в противозенитном маневре в разные стороны, упрямо шли напролом. Уже подлетая к врагам на дистанцию главного калибра многочисленных истребителей генаев, Джастин что-то сказал. Что конкретно, Павел не разобрал. Кажется "Будем жить, робяты!" Послышалось или нет?

Машина друга расцвела от сосредоточенного огня противника яркой многоцветной засветкой защитного поля. Большинство врагов мазало – противозенитный маневр подполковник выполнял мастерски – но даже относительно редких попаданий, увы, хватило – успев сжечь две машины противника, Джастин сам превратился в плазму.

– Бл…! – грубо выругался Стайн.

– Не-е-е-ет! – длинно с надрывом закричала Сюзанна.

– Держать дистанцию! – жестко скомандовал идущий следом за Зальцберг майор Бродбент. – Иначе его смерть бессмысленна.

Британец продержался значительно дольше Зальцберга – почти пятнадцать секунд – успев тоже захватить на тот свет двух врагов – противник просто не успевал зарядить генераторы пушек – но… тоже в какое-то страшное мгновение превратился в комок раскаленной плазмы. Капитан Стайн вообще практически смог проскочить скопление вражеских истребителей, но, заметив перенос огня на следующую за ним машину Затонова, резко развернулся и рванул в сторону истребителей врага.

Как погиб португалец, Павел не видел – рвал "Волкодава" в разные стороны, каким-то шестым чувством выдерживая направление на фарватер, и напряженно следил за индикатором мощности щитов. Сначала постоянно подергивающаяся от недостаточно точных множественных попаданий желтая полоска резко прыгала вниз – "Волкодав" получал почти полный заряд вражеской пушки – медленно-медленно пытаясь вернуться назад в зеленую зону. Потом опять ныряла, окрашиваясь пурпуром – двадцать процентов – но снова непонятным способом возвращая себе желтый цвет. Затем вообще надолго поселилась в красной зоне, каким-то чудом не падая до нуля. Когда сработал автоответчик – активизация минных полей на входе в аномалию – и пошли многочисленные сигналы срабатывания пусковых устройств автономных генераторов автоматических гравитационных пушек, стреляющих во все, что не подходило под категорию "Свой", подполковник был почти равнодушен, на автомате крутя противозенитный манер. Полоска индикаторов щитов как бы нерешительно замерла в красной зоне, чуть дернулась вниз – попадание было на самом пределе эффективной дальности – и, неожиданно окрасившись желтым, уверенно поперла вверх, за секунды дотянувшись до отметки ста процентов, зазеленела.

Засветившиеся мониторы показали, как далеко позади гасли красные отметки кораблей противника, все еще безнадежно пытавшихся достать ушедший у них из-под носа единственный "Волкодав". Затонов, даже не пытаясь успокоить ревущую Сюзанну, восстановил ориентировку по данным оптических сенсоров и, немного сбавив скорость – температура ходовых генераторов разве что не зашкаливала – направил машину в фарватер.

 
* Итальянский – "Да, мой генерал".
** Документальная книга Роберта Юнга, официального историографа проекта "Манхеттен" о создании атомной бомбы в Америке.
*** АН602 (она же "Царь-бомба", она же "Кузькина мать") – термоядерная авиабомба (до 150 мегатонн в тротиловом эквиваленте) испытанная в 50-мегатонном варианте в 1961 г. на полигоне "Сухой нос" (Новая земля) – самый мощный рукотворный взрыв (порядка 58 мегатонн) за всю историю человечества. Ударная волна трижды обогнула Землю.
 
 
Глава 6
Выполнив назначенную самому себе дневную норму скорописи, Кирилл бросил фломастер и с удовольствием потянулся до хруста в суставах. Теперь он, имея вместо одного Сашки целую команду переписчиков, сам строчил еще и во второй половине дня. После возвращения из леса оставалось еще несколько часов до ужина, чем герцог и пользовался. У Кирилла почему-то было чувство, что он все время куда-то опаздывает. Вот только куда?
Убрав тетради в стол и заперев ящик, встал, налил из кувшина, заботливо прикрытого чистой тряпицей, полную полулитровую глиняную кружку прохладного морса, что варила из лесных ягод персонально для него тетка Джулиана, напился и в очередной раз принялся корректировать планы. Теперь, обладая уже более-менее приличным запасом знаний, герцог понимал, что в первую очередь промышленный прогресс на Земле – следовательно, таковой же будет и на Наташке – основывался не только и не столько на математике, как на постепенном познавании с ее помощью химии и физики. Именно эти прикладные науки позволили резко ускорить создание новых технологических процессов, которые в результате и привели к появлению машин и механизмов, необходимых для покорения планеты и выхода в космос.
Уверенный и давно привычный глухой стук в дверь прервал размышления герцога. Нагулявшийся Зверюга примчался из леса и просит пустить его в келью. Ручка замка была круглой и лапе не поддавалась. Первый раз, когда кошка сама открыла дверь, напрочь испортив ручку своими клыками, она получила по наглой морде тапком – совсем не больно, но жуть как обидно для гордого гепарда – и была тут же приучена к вежливому стуку своей самой длинной конечностью – хвостом.
Открыв дверь, Кирилл увидел не только пардуса, но и стоящую рядом с ним леди Асторию – шестую наследную принцессу Джурии.
Зверюга ужом проскользнул мимо хозяина в келью, а Кирилл так и стоял столбом перед принцессой – не часто высокородные леди приходили к нему в гости. В основном герцог пользовался услугами многочисленных служанок, выбирая тех, у кого мордашки были посмазливее и ноги подлиннее.
 

– Ну что, так и будешь держать девушку, которая пришла проведать болезного, на пороге или все-таки впустишь? – уверенно спросила принцесса.

– Прошу, ваше высочество, – опомнившийся Кирилл чуть склонил голову, как было положено по этикету, и отступил в сторону.

– Благодарю, твое высочество, – ответно кивнула леди Астория и, войдя внутрь, начала осматриваться.

Герцог, шаря глазами по стройной фигуре, увы, слишком глухо задрапированной меховым плащом, прикрыв дверь, обошел принцессу и движением руки любезно указал на кресло у тлеющего углями камина:

– Устраивайтесь, ваше высочество.

Принцесса была на пару лет старше Кирилла, и с самого знакомства, когда на первом приеме во дворце он был представлен королю и всей монаршей семье, герцог предпочитал обращаться к леди Астории на "вы".

Девушка отрицательно покачала головой, расстегнула пряжку – плащ мягкой волной рухнул к ее ногам – и села на постель поверх мехового одеяла рядом с кошкой. Зверюга, уже в первые недели своей жизни осознавший, что бросаться даже на незнакомых людей, не проявляющих явных признаков агрессии к хозяевам, нельзя ни в коем случае, немедленно пристроил свою голову у давно известной ему леди на колени и аккуратно подтолкнул ее лапой, требуя ласки. Принцесса, хорошо знавшая привычки прирученных гепардов – сама любила играть с отцовским королевским зверем – стала с удовольствием поглаживать шелковистую шкуру пардуса.

Вот теперь герцог получил лучшую возможность полюбоваться девичьей фигурой, небольшой, но высокой грудью, карими глазами, чуть вздернутым носиком и изящными движениями рук, играющих с гепардом. Потом, мысленно усмехнувшись, направился к резному буфету доставать вино и чарки. Нравы в Джурии, впрочем, как и во всей ойкумене, были свободные. Девушки до наступления детородного возраста – двадцать, двадцать два года – частенько могли сами прийти в гости к понравившимся им парням и даже остаться у них до утра, а то и на неопределенный срок. Если, конечно, юноша был согласен. Да и до свадьбы, как правило, два-три года было принято жить вместе, пока парочка окончательно не убеждалась, что они подходят друг другу. Впрочем, в высшем обществе, особенно в монарших семьях, как правило, леди выдавали замуж по расчету, стараясь скрепить дружественные отношения между государствами. Но и при этом гулять до заключения свадебного договора никому не возбранялось.

– Чем обязан? – несколько грубовато поинтересовался Кирилл, подавая вино и сгоняя кошку с постели.

Зверюга, издав недовольный рык, все-таки послушался и, грациозным движением прыгнув прямо к двери, привычно улегся поперек – теперь без явного разрешения хозяина ни войти, ни выйти из кельи не мог никто.

– Что-то ты на больного совсем не похож, – высказалась девушка, не отвечая на вопрос.

– А должен? – парировал герцог, устраиваясь рядом и обнимая ее за талию одной рукой. Леди Астория всегда ему нравилась, но терять время на обхаживания принцессы было лень. Зачем, если вокруг полно смазливеньких девчонок, которые могут доставить удовольствие ничуть не хуже высокорожденных?

– Чего тогда лекции перестал посещать? – девушка ответно прижалась к Кириллу и, легонько стукнув по его чарке своей, пригубила вино.

– Надоело. Скучно. Тошно. Ничего нового, чего я и без ученых преподавателей уже ведаю, – вполне честно признался Кирилл, впрочем, не уточняя источника своих знаний. И тоже сделал несколько глотков вкусного чуть терпкого вина.

– Тебе виднее, – согласилась принцесса и, еще немного выпив, дотянулась, поставила чарку на тумбочку и, облизывая губы, повернулась к парню с улыбкой и вполне понятным ожиданием в глазах. И все это с некоей показной ленцой, с грацией якобы уставшей домашней кошки.

Тянуть герцог не стал. Опрокинул вино в себя, отбросил пустую чарку и с удовольствием стал целовать девушку, забираясь рукой под корсаж. Грудь у нее оказалась приятно-упругой. А вот с многочисленными юбками пришлось повозиться…

Уже потом, когда они отдышались, Кирилл поднялся с постели и подкинул парочку поленьев в камин. На улице давно стемнело, и пляшущие отсветы огня причудливо плясали на очень красивом теле девушки, расслабленно вытянувшейся поверх мехового одеяла.

– Есть хочу! – чуть капризно заявила леди Астория, ничуть не стесняясь лежать перед герцогом обнаженной, с расслабленными мышцами.

Герцог полюбовался принцессой и только потом, сообразив, что время ужина уже давно миновало, откликнулся:

– Сейчас что-нибудь придумаем.

Переступил через привычного к таким развлечениям хозяина Зверюгу, приоткрыл дверь и, высунув голову в коридор, крикнул:

– Эй, есть кто-нибудь?

На втором этаже здания, где жили самые высокопоставленные и богатые ученики, у самой лестницы стоял стол, за которым, устроившись на длинной лавке, всегда дежурило несколько из многочисленных служанок.

– Чего изволите, ваше высочество? – немедленно подскочила к самой двери одна из них, держа в руке толстую ярко горящую свечу.

– Найди-ка моего слугу Александра и скажи, чтобы принес чего-нибудь горячего на двоих.

– Зачем же слугу искать? – понятливо ответила девушка, увидев в нешироко открытой двери раздетого парня. – Я и сама могу все необходимое с кухни доставить.

 
Герцог окинул взглядом фигурку девчонки и, не задумываясь, кивнул:
 

– Давай, милая. Одна нога здесь, другая там. Но пусть тогда кто-нибудь передаст Сашке, что сегодня он мне уже не нужен.

– Обязательно, ваше высочество, – присела в поклоне девушка.

Возвратившись на одеяло, Кирилл, опять любуясь стройным телом принцессы под переливами огня из камина, погладил Асторию по бархатной коже плеча и сообщил:

– Сейчас что-нибудь притащат.

– Я слышала, – кивнула она в ответ и вдруг заявила: – Я бы пожила у тебя немного, если не возражаешь.

– Неужели настолько впечатлил? – самокритично удивился герцог. Раньше он что-то не замечал за собой особенных успехов у женщин. То ли слишком молод еще, то ли вообще не дано в совершенстве постичь сию науку.

– Да нет, в этом отношении, – она с улыбкой кивнула в сторону верхней части своих стройных бедер, бесстыдно раскинутых в стороны, – ты не лучше, но и ничуть не хуже других.

И после паузы витиевато добавила: – Твое высочество меня интересует с совершенно другой стороны.

– Это с какой же? – все больше и больше удивляясь, спросил Кирилл.

– Я пока еще сама не поняла, – совсем уж загадочно сказала леди Астория и притянула его руку на свою грудь.

"Что-то пронюхала обо мне?" – задумался герцог, неосознанно лаская топорщившийся под его пальцами упругий сосок. Впрочем, возражать он не стал – принцесса оказалась девушкой умелой и опытной в доставлении удовольствия обоим. Хочет немного побыть рядом? Почему бы и нет? Там видно будет, как сложатся их отношения.

А потом раздался стук в дверь – пришла служанка, нагруженная глиняными горшочками с горячими блюдами. И была долгая ночь с двумя прелестными девушками – леди Астория совершенно не возражала, сама начав раздевать симпатичную девчонку. И были танцы на ковре стройных нагих и очень изящных фигур под причудливыми сполохами пляшущего в камине пламени…

 
****
 

– Почему? – требовательно спросила Сюзанна. – Почему они пожертвовали собой, прикрывая наш "Волкодав"?

– Возможность пробиться через заслон генаев была только у одного корабля. Джастин, исходя из всех возможных предпосылок, проанализировав в виртуале сотни, если не тысячи вариантов развития ситуации у фарватера, довольно точно подсчитал вероятный исход боя.

– Так вот чем ты занимался, пока я генную инженерию штудировала, – понятливо кивнула девушка.

Она, оплакивая погибших, проревела после боя несколько часов и успокоилась только после дозы транквилизаторов. Затонов, пользуясь правами командира, насильно ввел через штатный дозатор лекарство и уложил капитана Мартинес спать. Проснувшись, Сюзанна больше уже не плакала, но была очень задумчивой.

– Потому подполковник Зальцберг и командовал? – сообразила она.

– Ты все правильно поняла, – подтвердил Павел. Объяснять причину выбора именно их "Волкодава" он пока не стал. Успеется еще. Пусть сначала полностью успокоится.

– Почему генаи не пошли за нами вглубь аномалии? – последовал следующий вопрос.

– Не пробиться им, – ответил подполковник и начал объяснять: – Когда ученые, еще не полностью разобравшись в феномене, все-таки смогли в миллионы раз усилить эффект аномалии, растянув ее границы на три ближайшие солнечные системы, выяснилась интересная вещь. Зайти внутрь, так же как и выйти, можно только по одному единственному причудливо изогнутому маршруту – по градиенту наименьшей напряженности поля. Эту траекторию впоследствии и назвали фарватером по аналогии с таковыми на водных пространствах Земли. Во всех остальных местах, точно так же, как и на границах аномалии, свирепствует поле повышенной энтропии – зонды, рассчитанные на сотни лет непрерывной работы, рассыпаются в прах за какие-то десятки минут. Физики потом вывели какую-то теорию и математически подтвердили именно такое поведение границ аномалии, но сейчас нам это уже не суть важно. Главное – мы точно знаем, что другого пути внутрь аномалии не существует.

– Так почему же генаи не пошли за нашим "Волкодавом" по фарватеру? – все еще не понимая, спросила Сюзанна.

– Минные поля, – немедленно ответил Павел. – В состав третьей экспедиции Довлатов включил два корабля, специально построенных для этой цели – постановщики активных минных банок. Они-то и засеяли приличную область космоса перед входом в фарватер отличными новейшими минами. Причем, обладая довольно слабой электроникой, способной удовлетворительно работать даже при возмущениях метрики пространства, образующихся во время стрельбы из гравитационных пушек, объединенные в сеть, эти мины весьма эффективны. Пробиться через минные банки не могут даже наши новейшие корабли, если на автоответчиках не установлен соответствующий код "свой-чужой".

– Угу, – Сюзанна задумалась, пробираясь через сложносочиненные предложения.

Подполковник специально так запутал объяснение, чтобы девушка хоть как-то отвлеклась от грустных мыслей. Сам-то пилот уже смирился с гибелью товарищей – не первый раз выходил из боя в меньшем составе, чем начинал. "A la guerre comme а la guerre"*, вспомнилась вдруг древняя солдатская поговорка.

– Где-то я слышала, что мины можно протралить. Так это, кажется, называется?

– Наверное, в каком-нибудь старом фильме про древний морской флот, – улыбнулся Павел. – Современные космические мины, при соответственно качественной постановке их на боевой взвод, пока тралить еще не научились. Минные банки способны создать такую плотность огня, что ни один тральщик до необходимой для работы дистанции просто не дойдет.

– То есть здесь мы в полной безопасности? – то ли спросила, то ли констатировала Сюзанна, и на этом с вопросами закончила. Но потом все-таки опять повернулась к подполковнику: – А как же обратно? Генаи ведь не выпустят.

– С этим проще, – спокойно сказал Павел, сосредотачиваясь. Сейчас предстояло врать, глядя прямо в глаза. Не стоит ей пока знать, что вернуться они никогда уже не смогут, – само устье фарватера за минными банками практически не наблюдается – очень высокий уровень помех. Можно будет выйти, дождаться отсутствия возмущений метрики и рвануть на гиперпространственных движках. Нам их, конечно же, почти сразу отрубят, разрядив генераторы пушек на любом корабле генаев. Но мы уже успеем достаточно оторваться, чтобы преследовать было бессмысленно. Отойдем на достаточное расстояние и заново запустим межзвездные двигатели.

В этот раз Сюзанна объяснениями удовлетворилась. Опускание внутрь аномалии, следуя строго по фарватеру, должно было продлиться десять дней, и девушка опять принялась за учебу. А подполковник, следя за показаниями наружных сканеров, иногда выводил на монитор видеосигнал и поражался – погружение чем-то напоминало спуск в глубокий колодец. Был у Павла подобный опыт в детстве. Три солнца, находившиеся в зоне действия ускоренного времени и пылающие ярче всех других вместе взятых, постепенно тускнели, пока через неделю не превратились в обычные по яркости свечения звезды. А вот остальные далекие светила стали вообще практически невидимы – их свет ослабился в миллионы раз.

Время лечит. В справедливости этой старинной поговорки Затонов убедился уже через несколько дней, когда Сюзанна впервые улыбнулась. Теперь она с заметным нетерпением ждала окончания их путешествия. Подробная информация о проекте со всеми необходимыми деталями находилась на борту "Волкодава" в специальном файл-сервере. Но получить доступ к нему можно было только в конечной точке маршрута. Пароль для безопасного вскрытия защищенного банка памяти был только в документации законсервированной лунной базы на орбите Наташки.

 
* Французский – "На войне, как на войне".
 
 
****
Проснулся Кирилл от запаха. От одуряющего аромата свежего хлеба. Желудок немедленно заявил о собственной пустоте предательским урчанием. Давненько герцог не чувствовал такого сильного голода. Как будто неделю во рту крошки не держал. Поднял голову и посмотрел, как Сашка накрывает стол для завтрака. Девушек почему-то не было, впрочем, задумываться о причине их исчезновения из кельи Кирилл не стал. Тихо встал, приложил палец к губам – Зверюга, поднявший голову, нехотя опустил ее обратно – осторожно подкрался к другу и, дождавшись момента, когда в Сашкиных руках ничего не было, встряхнул его.
Парень, не испугавшись, медленно повернул голову, и Кирилл поразился угрюмому выражению на его лице.
 

– Что случилось?

– Ты, твое высочество, как себя чувствуешь? – не ответив на вопрос, спросил слуга.

– Нормально. Что все-таки случилось? – повторил свой вопрос герцог.

– Ешь, мойся, одевайся, и пойдем, – насуплено сказал Сашка, даже не думая отвечать.

– Куда? – Кирилл уже закидывал копченое мясо в рот и откусывал большие куски от ржаного ломтя.

– Просто вниз спустимся, там тебя ждут.

 
"Кто ждет? Зачем?" – герцог хмыкнул, продолжая в темпе утолять голод.
 

– Сам поел?

– Не хочу, – коротко отрезал Сашка и, приоткрыв дверь, кому-то скомандовал: – Воду.

А вот дальше было странно – парящую бадью с подогретой водой втащили не местные слуги, а два незнакомых стражника с вышитыми золотом Сангарскими львами на левом плече. Оба воина были при мечах и кинжалах.

 
Кирилл, перестав есть, опять настойчиво спросил, когда стражники вышли:
 

– Что произошло?! – в этот раз герцог подпустил металла в голос. Как-то не привык он, чтобы на его вопросы немедленно не отвечали.

– Не велено говорить, – глухо пробурчал слуга.

Генай побери! Да что же такое стряслось? Быстро закончив завтрак – недоеденный ароматный ломоть хлеба так и остался лежать около непустой еще тарелки с мясом – глотнул горячего кофе из глиняной кружки и, содрав нательную рубаху – футболкой она называется, выскочило из подсознания – ринулся к бадье.

Проворно умывшись, подскочил к шкафу и вытащил с полки первые попавшиеся чистые штаны.

– Нет, – коротко возразил Сашка, доставая из сундука парадную одежду.

Спорить герцог не стал – хотелось быстрее разобраться в ситуации. Натянул на себя все, что подал слуга, включая перевязь с лучшим мечом, и направился на выход из кельи.

– Зверюгу возьми, – посоветовал Сашка, сам хватая оружие, а потом вообще удивил: – Теперь без него или псов не ходишь.

Кирилл пожал плечами и хлопнул ладонью по бедру. Живая молния, вскочив, немедленно пристроилась справа.

"Когда появится огнестрел, и от клинков можно будет отказаться, придется гепарда переучивать, чтобы слева ходил" – отстраненно подумал герцог и шагнул в предупредительно распахнутую дверь.

У входа в его келью стояли, вытянувшись в струнку, три стражника. Герцог кивнул бойцам и потопал к лестнице, помаленьку охреневая все больше и больше. Двое воинов и Сашка, печатая шаг, не отставали. Спустился по лестнице, только собрался открыть наружную дверь, как она распахнулась сама. А на улице…

Они стояли ровными рядами. Впереди – дворяне и сангарские воины. На первый взгляд – пара сотен, не меньше. Позади столпились обычные крестьяне с рогатинами, женщины и даже дети. Объединяло всех невеселое, скорее даже горестное выражение на лицах и следы многочисленных ран у большинства. Но ближе всех с каким-то длинным предметом, завернутым в ткань, стоял – Кирилл глазам своим не поверил, откуда он здесь взялся?! – родной старший брат Мишка. Герцог, по-прежнему ничего не понимая, спустился со ступенек крыльца, напряженно следя, как бойцы – все как один – вытягиваются, преданно глядя на него. Михаил сделал шаг навстречу, сорвал тряпку с предмета – Святой меч! – выдернул из ножен клинок до половины и опустился перед Кириллом на колено.

– Я, старший наследный герцог Сангарии…

"А как же брат Сахио, сын мамы-Настасьи? Он же на год раньше Мишки родился" – пронеслось в голове.

– Признаю своего младшего брата герцога Кирилла Сангарского своим сюзереном. Клянусь быть верным до самой смерти и отдать ему, буде потребуется, все свое, включая кровь и жизнь!

"Почему он мне вассальную клятву приносит, а не нашему отцу?" – пытался понять ставший вдруг правителем герцог, отстраненно наблюдая, как Мишка медленно прикладывается к мечу – блестящий металл клинка в месте поцелуя мгновенно запотел, расцветая изморозью поверх еле заметных кольчатых узоров, которые, из всего известного на Наташке оружия, были только на Святом мече.

 
"Булатная сталь!" – всплыла подсказка из подсознания.
Кирилл принял меч из рук брата, тоже приложился губами к холодному железу, задвинул в ножны и положил Михаилу на плечо:
 

– Под руку свою беру тебя и семью твою на веки вечные! – произнес короткую ответную формулу вассальной присяги. Затем выдернул из перевязи свой привычный клинок вместе с ножнами и отдал брату. Освободив руки, посмотрел на хмурое лицо Мишки и вдруг понял – нет больше у них ни отца, ни матерей, ни братьев и сестер. И герцогства сейчас тоже нет. Его еще предстоит отвоевывать. В глазах предательски защипало, но пустить даже одну слезу, Кирилл не посмел. Нет у него теперь такого права – нюни распускать на глазах своих воинов. А вот обнять брата дозволяется.

 
Они стояли, стиснув друг друга, и молчали.
 
 
****
Наташка была красива… Не просто красива – прекрасна! Буквально ослепляла и одновременно умиляла своей прелестью! Ярко-голубая – синева превалировала значительно больше, чем у Земли – окутанная редкой дымкой белоснежной облачности она плыла в черноте космоса, как огромная драгоценная лазоревая жемчужина, пытаясь ослепить своей красотой.
Павел, нарушив все инструкции, сдвинул бронеплиту аварийного люка, и они любовались планетой воочию. Завороженная Сюзанна прилипла к остекленению кабины и не могла оторваться.
 

– Величественная… Почему она такая синяя? Как будто в индиго или кобальте искупали.

– Плотность атмосферы несколько выше, чем на Земле, – объяснил подполковник. – И, хотя в процентном отношении кислорода чуть меньше – всего шестнадцать процентов – общее количество оксигена в воздухе заметно больше. Отсюда и высокая насыщенность цвета.

– Угу, – недовольно протянула девушка, – вот умеете вы, мужики, все объяснить, и своим прагматизмом все волшебство сказочной картины испортить.

Затонов только пожал плечами, совсем не чувствуя за собой никакой вины. Но, примиряюще погладив Сюзанну по плечу – любимая женщина всегда права, даже если абсолютно неправа – потянул ее к ложементу – уже пора было начинать маневры для посадки на приближающийся спутник Наташки. Прилунился "Волкодав" штатно почти в самом центре видимой с планеты стороны. И, несмотря на выключенный почти полмиллиона лет назад маяк – именно столько времени прошло внутри аномалии после четвертой экспедиции – подполковник "притер" свой кораблик всего в двадцати метрах от основного входного люка законсервированной базы. Быстро откачав воздух из истребителя – шлюз на "Волкодаве" конструкторы не предусмотрели – Павел выпрыгнул из люка, нашел броневую плиту коммуникационного колодца, поднатужившись, сдвинул ее, подтянул от звездолета и подсоединил силовой кабель к специальному разъему, запуская разогрев входного отсека. Более-менее быстро можно было подготовить к эксплуатации только его – основные помещения базы, вместе со всем оборудованием находившиеся на глубине пятидесяти и более метров, были, чтобы избежать диффузионной деградации, заморожены почти до абсолютного нуля.

Еще раз проверив на маленьком контрольном экране темп расконсервации отсека, подполковник повернулся к "Волкодаву". Лежащий на посадочных лапах тяжелый истребитель дальнего сопровождения выглядел на фоне потрескавшихся пород лавового поля и виднеющихся вдали скал чужой луны под светом ярко-голубой планеты как-то слишком иррационально. Нечто неуловимое, недоступное взгляду сразу давало понять, что это боевой корабль, единственное предназначение которого – нести врагам смерть. Идеально ровные плавные линии фюзеляжа, хищно изогнутый форпик* с зажатой броневыми плитами внутри кабиной, вытянутый вперед набалдашник главного калибра, маленькие острые треугольные крылышки по бокам и наоборот непропорционально большие аэродинамические рули хвостового оперения для управления в атмосфере и толстые наплывы зенитных турелей – все это вместе производило здесь, в тысячах световых лет от родной Солнечной системы, очень странное впечатление. Казалось, тяжелая машина хотела сообщить – буквально кричала! – что она здесь чужая. Павел смотрел на истребитель, в котором он провел безвылазно больше месяца, и вдруг начал вспоминать, как эта гребаная экспедиция – три четверти состава уже потеряно! – начиналась.