Текст книги "Богу"

Автор книги: Илья Британ

«О, невеста моя неневестная…»

 
О, невеста моя неневестная,
Что ж ты медлишь? – скорей уходи…
Видишь, слово своё сдержал честно я,
Хоть костёр ядовитый в груди!
 
 
Ничего у меня не оставила?
Ничего я не взял у тебя? —
Помни, помни великое правило:
Убивать надо тоже любя!
 
 
Потешай своё сердце упрямое,
Позабудь золотые слова.
Ничего не скажу я, дитя мое:
Может быть, ты, родная, права.
 
 
Пусть тебя повстречал слишком поздно я,
И не будешь ты больше со мной, —
Всё ж любовь моя вечная, звёздная
Не сравнится с любовью земной.
 
 
Истерзала меня мука крестная;
Поскорее б окончился путь! —
О, невеста моя невестная,
Уходи. Улетай. Позабудь…
 

«Сгорая в муках, ярко светится…»

 
Сгорая в муках, ярко светится
Моя душа в своём гробу.
Никто, никто теперь не встретится:
Роптать не надо на судьбу.
 
 
Расстаться как с любовью нашею,
Как приказать ей: «Умирай»?
Больное сердце стало чашею,
Слезами полной через край.
 
 
И как вместить любовь в убогую
Земную правду, в злую явь?..
Я никого теперь не трогаю,
И ты меня, молю, оставь!..
 

«Совсем нет сил, – они сгорели …»

 
Совсем нет сил, – они сгорели
В моем безвыходном кругу,
И в первый раз, и не без цели
Тебе мучительно солгу.
 
 
Я не хочу, чтоб ты узнала,
Что я скрываю свыше сил:
Напротив, я скажу, что мало
Тебя и прежде я любил;
 
 
Что для меня ты… призрак, что ли,
Что до тебя мне дела нет:
Не покажу я светлой боли
И заглушу безумный бред.
 
 
Хочу, чтоб ты скорей забыла,
Чтоб в сердце снова жил покой.
Солгу! А там, Господь, дай силы
Убить себя своей рукой!..
 

«Здесь разорвал надушенный платок…»

 
Здесь разорвал надушенный платок:
Я ждал вас долго, – всё не шли вы.
Там целовал я брошенный цветок,
Такой простой, такой красивый…
 
 
Здесь вы сказали молча, взглядом:
 «Да», Я отвечал, что вас не стою.
Там был конец: ушли вы навсегда…
– Смешной поэт, Господь с тобою!
 

«Пылали в небе зори…»

 
Пылали в небе зори;
В полях седая мгла.
Моей улыбке вторя,
Со мной ты тихо шла.
 
 
Звенела, помню, пчёлка
В тенётах темных кос.
Печаль во мне умолкла;
В тебе не стало слёз.
 
 
Казалось, путь до Бога
Отсюда недалёк:
Ещё, ещё немного, —
Доброшу василёк!
 
 
Но вдруг в бреду как будто
Кольцо и крест сняла:
«Возьмите!» О, минута…
И ты навек ушла.
 
 
Сказала, с сердцем споря:
«Я не любила вас».
Погасли в небе зори,
И в жизни свет погас…
 

«Тихо в море плывут корабли…»

 
Тихо в море плывут корабли
Далеко в голубые закаты.
От меня, от людей, от земли
Грустной тенью ушла в небеса ты.
 
 
Что-то шепчет уныло вода
Про любовь и про светлые зори.
Я не встречу тебя никогда, —
Не вернёт тебя вечное море…
 
 
Облаков золотые края
Изукрашены легкой резьбою,
И рыдает в них песня твоя,
И зовёт, и зовёт за собою…
 
 
Где-то там далеко корабли;
Где-то там голубые закаты.
От меня, от людей, от земли
Грустной тенью ушла в небеса ты.
 

«Довольно! – Путь окончен наш…»

 
Довольно! – Путь окончен наш:
Друг друга нам, как видно, мало.
Оставь холодный мой шалаш, —
Ты навсегда, ты всё порвала.
 
 
Сожги – всё, ничего не прячь. —
И пыль былого – ядовита,
А память – это злой палач!
А совесть – от нее беги ты.
 
 
И не скажу, что впереди,
Но не желай назад дороги,
Не оглянувшись уходы,
Чтоб не споткнуться на пороге.
 
 
Я презираю? – о, ничуть!
Грущу? – поэт грустит до мая…
Ты всё поймешь когда-нибудь,
Хоть лучше жить, не понимая.
 
 
Не замедляй своих шагов, —
Поверь, тебя не позову я…
В итоге: горсточка стихов
И след шального поцелуя…
 
 
Всё это так, но… только вслух,
А что во мне, от всех скрываю:
Уйдет, – и в жизни свет потух,
Ушла, – и вот я умираю…
 

«Пали слова, точно молотом…»

 
Пали слова, точно молотом;
Были мечты слишком ранними,
В сердце, навеки расколотом,
Светит былое страданьями.
 
 
Кажется мне, будто в тине я:
Прожито что-то огромное,
Сразу увяло от инея
Счастие, право, никчёмное…
 
 
Искрится солнечным золотом
Небо; в нём облако быстрое
Плачет о сердце расколотом.
Что я над безднами выстрою?
 
 
Там, где за вечными гранями —
Тайна, великая Троица,
Может быть, даже страданьями
Раненный дух успокоится!..
 

«За деревянною аркою…»

 
За деревянною аркою
Страны чужие легли;
Тихо, с молитвою жаркою
Кланяюсь я до земли.
 
 
Как ты страдала, упрямая,
Путь мой далекий крестя…
О, дорогая страна моя!
О, дорогое дитя!
 
 
Точно в магическом зеркале,
Вижу: мы будем вдвоём;
Сами себя исковеркали,
Сами себя и спасём.
 
 
Знаю, что скорбен не в меру я:
Солнце ещё впереди.
Сердце! Бестрепетно веруя,
Праздника светлого жди!
 

«Опять изгнанье! Дом мой отчий…»

 
Опять изгнанье! Дом мой отчий,
Звезда любви моей больной
В часы безмерной жуткой ночи
В тяжёлых снах владеют мной.
 
 
Тоска! Приколота фиалка
К иконе Иверских ворот;
А дней былых до боли жалко,
Изжитых мной наоборот.
 
 
Хранят меня и путь суровый
Два талисмана милых мест:
Портрет без надписи (ни слова!)
И с голубой эмалью крест.
 
 
Хоть сил во мне подчас немного.
Темно изгнаннику в пути,
Но раз во мне живут два Бога,
Я не страшусь вперёд идти.
 
 
Мне без Христа – мученье всюду,
Но без тебя – не Бог Господь:
Где Оба вы – там был и буду
И всё сумею побороть!
 

«Изгнанье встретило дождём…»

 
Изгнанье встретило дождём,
А тучи крикнули мне громом
Привет на языке своём,
Пока совсем мне незнакомом.
 
 
Холодной думою томим.
Внимал я грому. Неужели
Любви своей не сохраним,
Глумясь над ней почти без цели?
 
 
Какая боль! С чужих полей
Дохнуло чуждым ароматом. —
Я жду тебя, спеши скорей
Навстречу тучам и раскатам!
 
 
Люби меня в чужом краю:
Пройдёт земное горе мимо,
И душу обновит твою
Господь улыбкой херувима…
 

«Тоскуют пред портретом…»

 
Тоскуют пред портретом
Печальные цветы…
Как жутко быть поэтом
В обманах суеты!
 
 
Прекрасна орхидея
Суровая, как рок;
Но мне всего милее
Родимый василёк!
 
 
Расстались; навсегда ли,
Никак я не пойму.
Мой смех ведёт к печали.
Молиться? – но кому?
 
 
В твоём молчаньи строгом
Таится приговор:
Забытый даже Богом,
Уйду я в свой затвор…
 
 
Мне снишься ты в неволе
И русская земля.
Конец мой далеко ли?
Не Смерть ли у руля?
 
 
Открыли пред портретом
Цветы мне в поздний час…
– Останься недопетым,
Безумный мой рассказ!
 

«В своём изгнанья, как в могиле…»

 
В своём изгнанья, как в могиле,
Всё жду – чего, не знаю сам.
Всю ночь гудят автомобили
В дрожащей радуге реклам.
 
 
Я – сиротливый сын печали,
Слезами вспоенной земли…
Господь, в Своей небесной дали
Мольбе отравленной внемли!
 
 
Веселой радости не надо
За боль тернового венца:
Взыскую Пламенного Града,
Хочу последнего конца!
 
 
Сгори, земля! исчезни, Время!
Погибни, Смерти торжество,
И Ты в нетленной диадеме
Сойди для Царства Своего!
 
 
Гудят распутные машины,
Сверкает ложь в огне реклам;
Я чётко слышу рёв звериный
И жду – чего, не знаю сам!
 

«Спи, мечтатель мой больной!..»

 
Спи, мечтатель мой больной!
Всё проходит стороной;
Время мчится под откос.
Я отвечу на вопрос!
 
 
В бездну оба кинь весла!
Буря парус унесла;
Ни луны, ни бледных звёзд, —
Лишь кометы жёлтый хвост.
 
 
Спи, мечтатель мой больной!
Всё бессильно перед мной;
Думы – злые палата;
Сердце глупое, – молчи.
 
 
Ветер кружит лепестки;
Не сильней любовь тоски;
У могильного креста —
Даль небесная пуста!
 
 
Спи, мечтатель мой больной!
Нет дороги в мир иной;
Без надежд и светлых грёз
Я отвечу на вопрос!
 
 
Ночь кошмарна, ночь черна,
Но не бойся: я – верна.
Всех любить – напрасный труд:
Люди – гномы, люди лгут!
 
 
Спи, мечтатель мой больной!
Кратко любят под луной:
Кто любила, та ушла, —
Я одна не знаю зла.
 
 
Дьявол тянет канитель;
Я качаю колыбель.
Дам тебе теперь ответ:
Мир – обман, а Бога – нет!
 
 
Спи, мечтатель мой больной!
Путь окончился земной, —
Душу мне отдай свою:
Смерть я!.. Баюшки-баю…
 

«Бал в китайском балагане…»

 
Бал в китайском балагане.
Гости. Музыка. Вино.
Всё, как в сказочном тумане.
Всё – безумно. Всё – пьяно.
 
 
Под сверлящий треск там-тама
Пляшет грузный мандарин.
И фонарь слепит упрямо,
И рыдает тамбурин.
 
 
Скачут серые драконы,
Изгибая серый стан.
Крики. Хохот. Песни. Стоны.
Мрачен только богдыхан.
 
 
Лик его сокрыт под маской.
Это – Дьявол: он царит.
Фиолетовою краской
Троп фарфоровый залит.
 
 
Курит опиум. А люди,
Преклоняясь перед ним,
Разрывая воплем груди,
Слёзы спрятали за грим.
 
 
В тине жуткого колодца
Потонуло всё вокруг.
Бог не слышит, – не проснется…
Бал безумья! Танец мук!..
 
 
Всё – без цели. Всё – без Бога.
Совесть – к черту! Мир – обман!
Всем, всему одна дорога: —
К Смерти через балаган…
 
 
Цыц! – не плакать! – больше пей ты!
Мы погибли? – очень рад!..
Руку дай: под хохот флейты
Прямо в бездну, – прямо в ад!..
 

«Я хочу на пречистой Голгофе…»

 
Я хочу на пречистой Голгофе,
Где за призраки умер сам Бог,
Пить с ликёром турецкое кофе
И жевать апельсинный пирог.
 
 
Я хочу у Большой Пирамиды,
Где бессмертье нашёл фараон,
Покупать у разносчика «виды»
И мечтать про уютный вагон.
 
 
Я хочу на печальном погосте,
Где в Небесное Царство врата,
Поиграть с проходимцами в кости
И сигары курить у креста.
 
 
Я хочу… скажешь ты: поцелуя? —
Нет, уж лучше – отравленный нож!
Ничего, ничего не хочу я,
И меня, я прошу, не тревожь!..
 

«Я давно в могиле чёрной…»

 
Я давно в могиле чёрной
За кладбищенской оградой
И не помню жизни вздорной,
И желаний мне не надо.
 
 
Я привыкнул в две недели,
И погасла мысль о гнёте.
Черви тело жадно съели, —
Наконец, не стало плоти!
 
 
Чьи-то стоны у креста там,
И любовь рыдает где-то.
Тот, кто прежде был проклятым,
Стал теперь простым скелетом…
 
 
День обманчивый весенний.
Гнилью пахнет на погосте.
Помню: ложь про Воскресенье,
А еще: «Премудрость, прости»…
 
 
Lise, конечно, умерла ты?
Тоже где-то за оградой?
И молчит Господь распятый,
И желаний мне не надо…
 
 
О, как всё проходит скоро!
Смерть – прелестная девица:
Вам понравилась, синьора? —
Ах, опять я начал злиться…
 
 
Вы сияли, как икона,
О, царевна-недотрога—
Не хочу земного стопа:
К черту вас, меня и Бога!
 

«Сердит я даже на Мадонну!..»

 
Сердит я даже на Мадонну!
Ликуют дьяволы опять…
И вот, взглянувши на икону,
 
 
Метнулся в страхе к Иисусу:
Глядел, глядел на Лик больной…
Не стану я молиться трусу!
Ушёл и стал к нему спиной…
 
 
Господь, Вы – лишняя забота!
Я с Вами больше незнаком…
Вечерню бросив для фокстрота,
Монах, – айда в публичный дом
 

«Ночная тьма сурова…»

 
Ночная тьма сурова.
Хохочет ураган.
И Смерть – за рулевого,
И Дьявол – капитан!
 
 
Я бросил в дар нечистым
Святой мой крест за борт:
Его поймал со свистом
Какой-то – жуткий чорт.
 
 
Потом швырнул циклону
Любимое кольцо
И сняв с груди икону,
Я плюнул ой в лицо.
 
 
Луна – светляк двурогий.
Всё спит на корабле.
Сгорела мысль о Боге,
О людях, о земле…
 
 
Россия… что за слово?
Любовь… что за обман? —
И Смерть – за рулевого,
И Дьявол – капитан!..
 

«Гроб унесли из натопленной горницы…»

 
Гроб унесли из натопленной горницы;
Наскоро бедное тело отпели:
Черви теперь им, я думаю, кормятся…
Боже… воскреснет оно?.. неужели!.
 
 
Где же душа твоя? – светлой дорогою
Входит с улыбкой в заоблачный терем
Или в лесу там, за чёрной берлогою
Бродит и стонет испуганным зверем?
 
 
Полно томиться! С безумною злобою
И проклинаю солгавшего Бога;
Сердце убить свое полью попробую, —
Ты мне оставила яду немного.
 
 
Я растоптал твой портрет, память милую,
Душу, испачкав циничной тирадой.
А перед смертью я дочь изнасилую
Там у креста, за могильной оградой…
 

«Что значит Господу измена…»

 
Что значит Господу измена
На этой маленькой земле! —
Гляди, над всем смеётся пена,
И пляшут звёзды в хрустале…
 
 
Души спасенье? ах, как мало! —
Я весь истерзан, весь устал…
Гляди, как золото бокала
Сверкает в радуге зеркал…
 
 
Иконы… свечи… в небе кто-то
Воздаст за боль былых обид? —
В объятьях милого фокстрота
Забудем скуку панихид…
 
 
Не быть всему! Не верю чуду!
Какой там Рай! Какой там ад!..
Предайся ласковому блуду,
И храмом станет маскарад!
 
 
Ведь ты меня разлюбишь скоро…
Забвенья дай! Любовь есть бред!..
Сегодня – сладкий яд ликёра,
А завтра – чёрный пистолет!..
 
 
Что Страшный Суд! – Не место гневу, —
Уймитесь, Бог и Сатана…
Обнявши там Святую Деву,
Я крикну ангелам: «Вина!..» —
 
 
Нет! нет!! – бледны мои ланиты.
Бежим отсюда, прямо – в скит!
Меня скорей, молю, прости ты:
Тогда и Бог меня простит!
 

«Я так люблю Тебя, о, Боже…»

 
Я так люблю Тебя, о, Боже,
Что мука, посланная мне,
Пресветлой радости дороже
И счастья в райской тишине!
 
 
Я так люблю, что мне не надо
Свободы, творчества, небес!
Мне оскорбительна награда,
Которой нас смущает бес…
 
 
Я так люблю, что всё земное
И даже песни и мечты
Теперь не властны надо мною:
Люблю Тебя, люблю что – Ты!
 
 
Коль не Тебя, тогда кого же?
Куда из плена я уйду? —
А за любовь хочу, о, Боже,
Всю Вечность мучиться в аду.
 

«Когда душа моя болит…»

 
Когда душа моя болит,
А серый мир лукав;
Когда от горя, от обид
Я падаю, устав;
 
 
Когда ты так мне далека
И в то же время – тут;
Когда незримая рука
Вершит последний суд, —
 
 
Тогда нисходит с небеси
Таинственный Жених,
И плачет, плачет по Руси
Мой алый звонкий стих…
 

«Автомобили и музеи…»

 
Автомобили и музеи,
Кафе, театры и фокстрот,
Духи, меха и орхидеи,
Вино, разгул: Венерин грот!
 
 
Но где вы, милые деревни,
Мой переулочек кривой
И ты, подобная царевне,
Чьи очи блещут синевой!
 
 
Где сосны стройные, как свечи,
Где вся в цветах моя земля,
Где ты, мое Замоскворечье
И звон малиновый Кремля!
 
 
О, где вы, медленные дровни,
Где василек меж длинных кос,
Избушки, ветхие часовни
И русский плачущий Христос!
 

«В Сан-Суси меж горбатых тропинок…»

 
В Сан-Суси меж горбатых тропинок
Там, где мраморы белых богов,
Я брожу, как обманутый инок
И томлюсь от несказанных слов.
 
 
В Сан-Суси, в зеленеющем парке
Дышит миртами солнечный день:
Но позвал меня образ твой яркий
В глушь далеких родных деревень.
 
 
В Сан-Суси, где пропели беззвучно
Лебединую песню века,
В след за мною бредет неотлучно
Моя русская злая тоска.
 
 
Красота сразу стала постылой,
И тюрьмою глядит Саи-Суси.
Я томлюсь и тоскую по милой,
По далёкой, далёкой Руси! —
 

«Брожу один я целыми часами…»

 
Брожу один я целыми часами
И вспоминаю все свои грехи
Иль, вдаль глядя печальными глазами,
Опять шлифую старые стихи.
 
 
Мой край родной и ты, моя малютка,
Вы далеки и тут со мной, во мне:
Вот отчего мучительно и жутко
Я сам с собой борюсь наедине.
 
 
Я не хочу от прошлого уступок,
Тоскует дух, и дико стонет плоть.
Себя убить? – кинжал мой слишком хрупок,
Чтоб память сердца мог он расколоть!
 
 
Изгнанье – смерть. Но где моя могила?
Я возвращусь? о, Боже мой, навряд!.. —
Очнулся… Женщина прохожая спросила,
Хочу ль купить я сыр и виноград.
 

«Мне подарили цветы вы…»

 
Мне подарили цветы вы.
Что за безумный порыв!
Сделались вдруг молчаливы,
Очи и сердце закрыв.
 
 
Бросил бы вам наудачу
Маленький глупый вопрос,
Ах, но боюсь, что заплачу
Горько и больно, без слёз!
 
 
Впрочем, не буду стыдливым, —
Тон мой нелепый знаком:
Не показались цветы вам
Белым надгробным венком?
 
 
Сердце молчит не без цели, —
В нём погребальный хорал?..
Боже, как вы побледнели…
Видите: я угадал!
 

«Но если старое вам кажется ничтожным…»

 
Но если старое вам кажется ничтожным,
Пусть будет новое и светлым, и большим.
Так сказка детская с ее эффектом ложным
Уходит в прошлое; но мы тогда грешим!..
 

«Скучный, ненужный и бледный портрет…»

 
Скучный, ненужный и бледный портрет:
Смяты и порваны вещие нити,
Жило, но умерло; было, и – нет…
– О, не глядите!
 

«Спи, мой лучик, спи, голубка…»

 
Спи, мой лучик, спи, голубка,
Баю – баюшки – баю…
Счастье наше, верь, не хрупко:
Жить не век в чужом краю.
 
 
Мы – в нзгнаньи. Я виною,
Я сгубил твой нежный сон…
Ты томишься здесь со мною,
А в Москве – пасхальный звон!
 
 
Как давно родная крошка
Не видала русских нив…
Подожди чуть-чуть, немножко…
Ах, я сам не терпелив!
 
 
Все слова, я знаю, немы,
Но забудь свой детский страх!
Слушай: хоть и на земле мы,
Но земля – на небесах.
 
 
Не случайно был я встречен
На твоём больном пути.
Миг – любовь, но миг тот – вечен,
А поэтому – прости…
 
 
Люди, что вы так грустите?
Время – морок, Смерти – нет;
Всюду жизни светлой нити,
Божьей лаской мир согрет.
 
 
Не напрасны, не без цели
Думы, слёзы, кровь и труд:
Всходы старые сгорели, —
Всходы новые взойдут…
 
 
Не забылась? – Спи, мой лучик;
Сам истерзан я тюрьмой.
Не ломай озябших ручек, —
Скоро в путь – туда, домой…
 
 
Мы вернемся к милой маме,
Будем снова на Руси…
Сжалься, Господи, над нами:
Нас и родину спаси!
 

«Вы были только маленьким сюжетом…»

 
Вы были только маленьким сюжетом
Для летних песен, поводом для грёз.
Страдал и пел, – что значит: был поэтом.
Потом – конец, и вихрь меня унёс!
 
 
Я пошутил: игра была опасна
И для меня, поверьте, и для вас.
Вам всё равно? Не больно? – И прекрасно;
Но, Боже мой, как мне смешно сейчас!
 
 
Нет, нет: не верь! – Любил, люблю, скрывая,
Чтоб не смутить души твоей опять. —
За то, что смел изгнать себя из Рая,
Умру без слов, чтоб более не лгать!
 

«Как хорошо родная песня льётся!..»

К – ы м.

 
К – ы м.
Как хорошо родная песня льётся! —
Я вижу в полусне родимые поля,
Звенит ведро в час утра близ колодца,
И дышит вся в цветах чуть влажная земля…
 
 
Церковный звон и тихие могилы,
Размашистых цепов на ниве бодрый стук
И нежный взгляд такой глубокий, милый —
Напомнил разом всё мне русской песни звук.
 
 
России нет! мелькнувши тучкой синей,
Исчез мой чудный край, – он больше мне не зрим.
И плачу я под песню на чужбине,
Как узник-сирота, как вечный пилигрим.
 

«Я – маленькая Таня…»

 
Я – маленькая Таня,
Семнадцатый мне год;
Нашли меня крестьяне
Весною у ворот.
 
 
Кто папа мне, кто мама,
То знает Бог один:
Быть может, это – дама
И знатный господин.
 
 
Живу у старика я
На пчельнике в саду,
Как девочка простая,
Привычная к труду.
 
 
Где светится зигзагом
Родимая река,
Брожу я по оврагам,
Глядя на облака.
 
 
Милей всего мне нива
Да наш угрюмый пруд.
Болтают, я – красива:
Чай, шутят али врут…
 
 
За нашею деревней
Большой-большой пустырь,
За ним, на горке – древний
Забытый монастырь.
 
 
Святая там Царица
В ограде над ключам.
До слёз люблю молиться,
Не ведая о чём.
 
 
На Лик Ее знакомый
Гляжу, и грустно мне. —
А милый далеко мой,
В неведомой стране.
 
 
Ночь каждую мне снится
Таким, какой ушёл.
Небесная Царица,
Спаси его от зол!
 
 
Его сама прогнала, —
Как плакали мы с ним:
Казалось мне, что мало
Он мною был любим.
 
 
Теперь всё поняла я,
Хотела бы вернуть,
Да как – сама не знаю,
И ноет-ноет грудь!
 
 
Прости меня, о, Боже,
Совсем я молода;
Вернется он, быть может, —
Я буду ждать года…
 
 
Коль нет, пойду в черницы
Аль брошусь я в реку:
Мне страшный грех простится
За лютую тоску!..
 
 
Ему, знать, не чета я,
И нам дороги нет:
Я – девочка простая,
А милый мой – поэт…
 

«Я сгораю на чужбине…»

 
Я сгораю на чужбине;
Гаснет жизни скучный сон.
Ты прислала крестик синий, —
Будет мне для похорон.
 
 
Крестик, пишешь, береги ты:
Я прижал его к губам
И, как знак любви разбитой,
В небе Богу передам.
 

«Глянул в круглое окно я…»

 
Глянул в круглое окно я
Сквозь просвет гардины;
За ночь стало все другое:
Зимняя картина.
 
 
Поле дремлет в белых красках,
Каркают вороны,
Дети мчатся на салазках
С горок под уклоны:
 
 
Пышут жаром губы, щёки,
Словно в поле маки;
Там забрались в снег глубокий
Резвые собаки.
 
 
Всё сверкает белизною
Так, что глазу больно,
А над белой пеленою
Блещет колокольня.
 
 
Луч играет на гардине.
Холодно? – Не знаю. —
Так приснилась на чужбине
Родина святая.
 

«Весь мир – фантом и морок…»

 
Весь мир – фантом и морок,
И холод жутких встреч.
Жди Вечности, будь зорок,
Не дай себя увлечь.
 
 
Душа горит от злобы,
Мечту свою я сжёг
И, кажется, кого бы
Ещё любить я мог…
 
 
На небе, в сердце – тучи;
Погасла солнца медь. —
Кому любовь наскучит.
Обязан умереть…
 
 
Всё было, всё знакомо,
И прошлого не жаль,
И в мареве фантома —
Надзвёздная печаль…
 

«Где-то там ведёрко звякало…»

 
Где-то там ведёрко звякало
У далекого колодца, —
И душа моя заплакала
Обо всём, что не вернется…
 
 
Где-то там туман над дюнами
За мечтающим каналом, —
Сердце стонет злыми струнами
И грустит о небывалом…
 
 
Где-то там вдали за шхерами
Воет жуткая сирена, —
Я измучен днями серыми
И тоской земного плена…
 
 
Где-то там обедни ранние,
Свет, иконы, дым кадила. —
Мне темно в моём изгнании,
И меня ты позабыла…
 

«Спи, родная, в далёкой могиле!..»

 
Спи, родная, в далёкой могиле!
Моя жуткая скорбь глубока.
Нас на время с тобой разлучили, —
Мы не вместе… Какая тоска!..
 
 
Спи без грёз, ничего не жалея,
Позабыв этой жизни кошмар…
Я – совсем, я совсем не умею
Забывать и не делаюсь стар!
 
 
Спи, мой друг, ты свой век отстрадала
И святою в могилу легла. —
Видно, мне моих мук ещё мало,
И гнетёт меня серая мгла.
 
 
Спи! твой сон – для меня, как святыня…
Я любил тебя так, как умел. —
Вспомни ты о безрадостном сыне:
О, тяжёл его чёрный удел!
 
 
Спи, до скорого в небе свиданья, —
Наша встреча, я знаю, близка:
Неужели опять для скитанья?
Мама, где ты! – Какая тоска…
 

«Уста кощунственно твердят скабрезный анекдот…»

 
Уста кощунственно твердят скабрезный анекдот,
И грех неистовый в очах моих дымится,
Страстей обманчивых меня кружит водоворот,
Мне в мире дороги: вино, разгул, блудница…
 
 
Но сердце бедное болит, обманутое злом,
Средь смеха делаюсь я робким и усталым,
И часто кажется, что вдруг рыдающий псалом
Сорвется с уст моих, но вместе с мадригалом…
 

«Скрыв печаль свою звёздную, мимо…»

 
Скрыв печаль свою звёздную, мимо
Незаметно я дальше уйду. —
Будь Господнею силой хранима
И живи в заповедном саду.
 
 
Мне за грех суждена власяница,
За любовь – злая мука вериг;
Но тебе пусть, о, милая, снится
То, чего мир земной не достиг.
 
 
От людей, моё солнышко, скрою
Молодую ошибку твою.
Да сияет всегда над тобою
Божья ласка в небесном Раю.
 
 
Пусть безумие жуткое веет,
И грешна моя знойная плоть,
Но сильнее меня не сумеет
Полюбить тебя даже Господь!..
 

«Там в углу бормочет прялка…»

 
Там в углу бормочет прялка,
И жужжит веретено.
Мне чего-то жалко-жалко;
Буду жить: не всё ль равно…
 
 
Как бесцветна эта пряжа,
Эта нитка так сера;
Горе – то же, сказка – та же:
Нет, – кончать давно пора…
 
 
Тки, докучливая парка.
Нить простую без узла!
В дымной копоти огарка
Реет призрачная мгла…
 
 
Дай мне песен, дай мне зелья!
Нет цветов в моём саду,
И давно утратил цель я,
И дороги не найду…
 
 
Время длится так лениво.
Что теперь: июль… февраль?
Сердце – выжженная нива,
Размагниченная сталь…
 
 
Снится белая русалка,
Снится сон о короле…
А в углу бормочет прялка
В душной серой полумгле…