Текст книги "Богу"

Автор книги: Илья Британ

«Красивым нежным покрывалом…»

 
Красивым нежным покрывалом
Он пал на землю чист и бел,
Застыл узором небывалым
И ниву бедную согрел.
 
 
Улыбка зимнего привета
Ласкает тихо грустный глаз,
А ветер, стукнув в кастаньеты,
Повёл снежинки в белый пляс.
 
 
Вдруг солнце… Тает дивный полог.
Прощай! Земля чернеет вновь…
О, первый снег, ты так не долог,
Как в сердце первая любовь!..
 

«Потрескиванье дров, похожее на сплетни…»

 
Потрескиванье дров, похожее на сплетни;
Лукавый огонёк, как бабочки крыло;
Холодная зима. Но в сердце – вечер летний.
За окнами мороз. А на душе – тепло.
 
 
Я в комнате один. На полках дремлют книги;
Безмолвен на столе задумчивый портрет.
Прошла моя тоска, и сброшены вериги
Обманчивых страстей, вериги долгих лет…
 
 
О мудрая печаль! о, грусть ее улыбки!..
Я полон тишины без мысли и без слов…
Мелькают огоньки, как золотые рыбки,
И Вечность слышу я сквозь алый шепот дров…
 

«Там за окном моим темно, ни искры света…»

 
Там за окном моим темно, ни искры света.
Дождём таинственным кто плачет там в тиши?
Кто жаждет ласки там, цветов былого лета
И ждёт мучительно родимого привета,
Тоскуя в поисках назначенной души?..
 
 
И осень чёрная там саван разметала
Над царством Времени, богини всех богов;
Земля, как нищенка, от дней своих устала;
Над кем-то Смерть вдали сквозь сон захохотала;
Там ужас каменный и мрак без берегов!
 
 
Здесь всё так ласково. Мой угол так уютен.
Мечта любимая, ты не увяла? – Нет!
Здесь отзвук улицы загадочен и смутен,
Покрытый голосом незримых флейт и лютен;
Здесь храм любви своей воздвиг герой – поэт!
 
 
Здесь грёза лунная, чертог из хризолита
Вершина гордая загадочной горы;
Здесь я владыкою, во мне едином слита
Улыбка солнышка и мертвенность гранита,
Здесь я, единственный, творю свои миры!..
 

«Опять – один, опять – дорога…»

 
Опять – один, опять – дорога,
Опять – удушливая мгла!
Мою любовь, – исканье Бога,
Меня понять ты не могла.
 
 
Прощай! За прошлый рай обмана
И за томительный угар,
За строчку блёклого романа
Несу тебе достойный дар.
 
 
Мой дар – для тусклых и несмелых,
Для тех, кто жалует шутов:
Венок из листьев помертвелых,
Букет растоптанных цветов.
 

«Давно изгнало нас из храма…»

 
Давно изгнало нас из храма
Сомненье острое, как сталь,
Но чуда требует упрямо
Душа, познавшая печаль.
 
 
Тоскливо… То, что есть и было,
Опять вернется, точно вдруг…
О, как томительно уныло
Замкнулся этот серый круг!
 
 
Пускай сомненье жалит остро,
И сердце вялое молчит, —
Услышав имя «Калиостро»,
Теряет разум меч и щит.
 
 
Игра ль? Обман? Опять ли верим? —
Не знаю… тише: дума – враг!
И в самоцветный яркий терем
Уводит нас великий маг…
 
 
Вослед Иосифу Бальзамо
Идём мы смело… Круг исчез.
И, как по прежнему, упрямо
От неба требуем чудес…
 

«Внимая жизни долго, чутко…»

 
Внимая жизни долго, чутко,
Судьбой таинственной влеком,
Постиг я рано ложь рассудка,
С его лукавым языком.
 
 
На думы сердца отвечали
Мне небо, поле и волна:
Есть радость мудрая в печали,
Вез скорби радость не полна.
 
 
Далёкий тихого уюта
И к самому себе лишь строг,
Молюсь, не жалуясь, кому-то
И жажду ласки превозмог.
 
 
Обманом сердца не врачуя,
К земному чувствую вражду:
Чего так пламенно хочу я?
Кого томительно так жду?
 
 
Спешу вперед, бреду ль обратно,
Рыдаю ль в церкви возле свеч, —
Я верю в то, о чём так внятно
Твердит душе немая речь.
 
 
Мне места нет в краю родимом,
И равно чужды все места;
Иду я грешным пилигримом,
Иду один и без креста.
 
 
Я мукам рад, – их много-много,
Но жаждет их больная грудь.
Трудна безвестная дорога,
Но верен мой суровый путь.
 
 
Подачек жизни не приемлю
И знаю, где конец труду:
И небо сброшу я на землю,
Иль сам на небо я взойду!
 

«Мы в холодный блеск луны…»

 
Мы в холодный блеск луны
Пьяно, страстно влюблены,
В непонятный разговор
Затуманившихся гор,
В полувзгляды и в намёк,
В чуть мелькнувший огонёк:
Всё поняв, весь мир любя,
Потеряли лишь себя.
 

«Перепояшь веревкой чресла…»

 
Перепояшь веревкой чресла
И скорбь земную заглуша,
Иди в пустыню, чтоб воскресла
Твоя распятая душа.
 
 
Того, что смертно, ей не надо, —
Свершилось: мир давно сгорел,
И поборовшей трепет ада
Назначен пламенный удел.
 
 
Лишившись призрачного крова,
Она навеки спасена
И благодатью Бога – Слова
К Нему, к Нему вознесена!
 

«Я знаю мир! – для мёртвых нем он…»

 
Я знаю мир! – для мёртвых нем он
И чар заветных не хранит:
Так обманул их хитрый Демон,
Задёрнув сумраком гранит.
 
 
Я знаю мир! – рабам он страшен,
Как призрак гробовой доски:
То Дьявол им сверкнул меж башен
Кровавым маревом тоски.
 
 
Я знаю мир! – как в балагане.
Живёт в нем пёстрый лицедей:
Так пошутил, смешав все грани,
Хулитель Бога и людей.
 
 
Я знаю мир! он не загадка
Для тех, кто кроток и убог,
Кто без страданий, кто так сладко
Земную радость превозмог…
 

«Сгорела страсть. Под серой грудой пепла…»

 
Сгорела страсть. Под серой грудой пепла
Погас навек ее безумный жар;
И, закалясь, моя любовь окрепла
Светла, чиста, свободная от чар.
 
 
Годами ждал мучительно кого-то
И сладкой лжи дарил себя на миг.
Сгорела страсть. И ласково с киота
Мне говорит о правде скорбный Лик.
 
 
И на земле теперь я, как прохожий,
Который путь свой держит в мир иной…
И только ты мне стала вдруг дороже,
С твоей любовью страстной и земной!
 

«Суров и печален таинственный путь…»

 
Суров и печален таинственный путь,
Покорно несу я увядший венок,
И мёртвое сердце томит мою грудь,
И гонит куда-то неведомый рок.
 
 
Всё в жизни разбила моя же рука,
И душу объяла тяжелая ночь.
Ты где-то и рядом, и так далека:
И видишь, и любишь, – не в силах помочь!
 
 
Но верю: когда добреду до конца
И буду искать я пути к небесам,
Ты вымолишь другу прощенье Творца
Во имя чего, – я не ведаю сам…
 

«Уж позади моя дорога…»

 
Уж позади моя дорога.
Кончая бурной жизни бег,
Я потерял в потёмках Бога,
И стал чужим мне человек.
 
 
Покинув храмы правды старой,
Вдыхал обманы лживых книг
И разлюбив земные чары,
Небесных истин не постиг.
 
 
Беги невидимого яда
Красивой лжи, красивых слов:
Любить земное людям надо,
Свой мимолётный бедный кров!
 
 
Скажи: я дольний мир приемлю,
Не страшен путь мой в серой мгле,
Поднять до звёзд сумею землю
И небеса пригнуть к земле…
 
 
Скажи и сделай! И в узоре
С мечтою жизнь сольется вновь,
И ты в своем смиренном горе
Постигнешь вечную любовь.
 
 
Весь мир ты сделаешь чертогом
И правду в нём зажжешь навек, —
И человек там станет Богом,
Раз Бог сошёл, как Человек!..
 

«Когда в мучительном бреду…»

 
Когда в мучительном бреду
Без грёз, без сил я изнемог,
В моем безжизненном саду
Расцвёл таинственный цветок.
 
 
Когда погасло всё вокруг,
И сумрак душу победил,
В далёком небе кто-то вдруг
Затеплил новый мир светил.
 
 
Когда пред пологом завес
Смирил я сердце и уста,
Душой бестрепетной воскрес
Я, веря в Господа-Христа!..
 

«Ладья моя, снимись с причала!..»

 
Ладья моя, снимись с причала!
Я в воду выбросил всю кладь
И начинаю жизнь сначала.
Как Бог велит её начать.
 
 
Я сжёг любимые портреты,
Я выжег память о былом. —
О, берег жизни новой, где ты?
Простор, безмолвие кругом…
 
 
Лист первый жизни начинаю
С улыбкой именем твоим…
Куда плыву, зачем, – не знаю
И чьей молитвою храним?
 
 
Быть-может, бури, холод, скалы:
Кто пожалеет? Кто поймёт? —
Ладья моя, снимись с причала, —
Мне всё равно… Вперед, вперед
 

«Тоски моей отравленное жало…»

 
Тоски моей отравленное жало,
Мне от тебя пощады нынче нет…
Сегодня мне уж тридцать восемь стало,
А вам – всего, всего шестнадцать лет!
 
 
Я не могу, – нет сил, – не кинуть взгляда
В былые дни, где прошлое мертво,
Как не могу, хоть этого не надо,
Вам не сказать всего, всего… всего.
 
 
Сегодня днём (расстались на заре мы)
Я на могиле долго просидел,
Нс не принёс ни пышной хризантемы,
Ни тихих верб, ни ласковых омел.
 
 
Скупые слёзы Маме были даром,
Моя тоска была моим венком;
Но даже там. подвластный новым чарам.
Я к вам, да, к вам мечтою был влеком.
 
 
Я перечёл предсмертные страницы,
Слова любви страдалицы родной.
Там в синеве звенели где-то птицы,
А там, вдали, зеленою каймой
 
 
Дремала роща и к себе манила.
Как будто вы там ждали у реки… —
И улыбнулась ласково могила,
И улыбнулись тихо мотыльки.
 
 
Да, год назад на этом самом месте.
Я был таким же, будучи другим:
От вас тогда имел скупые вести,
И Божий мир мне не был дорогим.
 
 
Сегодня… Но слова мои едва ли
Приятны вам, а я готов опять
Вам говорить про то, как опоздали
Вы с нашей встречей… Нет, вам не понять
 
 
Моей любви, моей тоски без края!
Как рассказать? Мой голое слишком слаб…
Ах, отчего вы, право, не такая,
Как все кругом! Я не любил тогда б,
 
 
И годы все безумных ожиданий.
Минули б зря, как призрачный роман,
Как грустный сон надгробных изваяний
Иль над рекою розовый туман!..
 
 
Нет, я не прав! – пускай вы опоздали,
Я вас верну мне давшей вас волне,
Хочу тоски, хочу такой печали:
Она теперь всего дороже мне…
 
 
Что безнадежность! – разве нет в ней смысла, —
Её мне Бог послал, как светлый луч…
Шестнадцать… тридцать восемь… – эти числа
В душе моей, увы, чернее туч!..
 
 
И видеть вас, жить рядом я не в силах:
Я уезжаю… навсегда. Нет, ложь!
Я возвращусь, – дал клятву на могилах, —
К тебе тогда, когда ты позовёшь…
 
 
Но берегись: не опоздай вторично,
Не опоздай по собственной вине!
(Пишу на «ты»: хоть это неприлично,
Любовь моя, но вы простите мне!).
 
 
Но если врозь идут дороги наши,
И навсегда порвется эта нить,
Я вам скажу о той ужасной чаше,
Которой яд придется вам испить.
 
 
Открою я, поверьте, волю Божью:
Вам суждено тогда любить не раз,
Но всякий раз всё будет только ложью, —
Я это знал, пока не встретил вас…
 
 
В душе умрут таинственные звуки,
Как саван, всё покроет мертвый лёд.
И будут вас любить до жуткой муки,
Но никогда никто вас не поймет.
 
 
Судьбы закон начертан в человеке,
В судьбе своей не властен человек:
Лишь я один пойму тебя навеки,
Лишь я один люблю тебя навек!..
 
 
Тебя искал я, жизнь свою ломая;
Любя других любил в них образ твой…
О, мой Господь, теперь я понимаю,
Зачем я жил, страдал и что порой
 
 
Тебя видал я в вещих снах! – Невольно
Я стал болтлив, оставя чинный слог…
Простите мне и грусть и то, что больно
Уйти от вас, перешагнув порог.
 
 
Итак, уйти? На время? Навсегда ли?
Остаться здесь? – Зависит всё от вас.
В моей любви горит звезда печали.
Кладу перо… Так любят в первый раз!
 

«Ах, опять они шуршат…»

 
«Ах, опять они шуршат
И так близко-близко! —
Приходи ловить мышат,
Серенькая киска…
 
 
Мама, как боюсь я их:
Лезут из-под шкапа. —
Отчего твой тот жених
Мне совсем не папа?
 
 
Морду остренькую спрячь,
Не гляди так зорко…
Мама милая, не плачь:
Кинь портрет в ведерко!
 
 
А его, как подрасту,
В сердце укушу я!..» —
«Нет, помолимся Христу
Тихо, не горюя.
 
 
Нет, голубка, нет, – он прав,
Я лишь виновата:
У меня был глупый нрав
В юности когда-то.
 
 
Ты укусишь? всё равно
Будет всё иначе:
Знаю я, что суждено, —
Оттого и плачу…
 
 
Он простил мне, он – не враг,
Он меня жалеет,
А тебя полюбит так,
Как лишь он умеет!
 
 
Он тебя с собой возьмёт
(Ты полюбишь тоже!)
Или – в сердце будет лёд.
Как у мамы!.. Боже!..»—
 
 
«Не гляди так на меня!
Папа… милый… где ты!
Мама, мама!.. Дай огня!
Я боюсь портрета!» —
 
 
«Не тужи! Засни скорей:
Смолкли злые мыши!» —
Время шепчет у дверей:
«Тише… Тише… Тише!»
 

«Тебя ожидал я в часовне…»

 
Тебя ожидал я в часовне
Бежали часы, ты не шла.
В душе становилось греховней,
И реяла жуткая мгла.
 
 
Не в силах тебе рассказать я,
Как жизнь без тебя мне пуста!
Тебя оскорбляют объятья,
И ранят до сердца уста…
 
 
А жизнь всё короче, короче!
Темно: верно, будет гроза.
Ты прячешь от всех твои очи,
Не смотришь мне прямо в глаза…
 
 
Минувшая жизнь неужели
Повторится! – Снова страдать?
Молебен давно уж отпели,
Тебя – не видать, не видать!
 
 
В часовне стою у колонны,
В душе только холод и страх:
Ты смотришь тоскливо с иконы,
Младенец мой в этих руках!
 
 
Чуть веет дымок от кадила;
Свечей угасающих звук…
О, Матерь Господня, дай силы
Тому, кто полюбит до мук!..
 

«Испугав мой хор видений…»

 
Испугав мой хор видений,
Рассмеявшись звонко,
Ты кидаешься сиренью,
Гадкая девчонка!
 
 
Вот стихи упали на пол;
Не могу писать я. —
Отчего я вдруг заплакал,
Взяв тебя в объятья?
 
 
Отчего так в жизни редко
Счастие без тучек,
Ты не знаешь, моя детка,
Мой алмазный лучик?
 
 
«Я мешаю? – Рви мне уши!»
(А сама их прячет!) —
Кто вселился в наши души
И тихонько плачет?
 
 
То – она, любовь: боится
Времени и рока
И как раненая птица,
Плачет одиноко.
 
 
Но не сетуй, будь смелее
И люби, и веруй:
Я силён, и я сумею
Сладить с жизнью серой!
 
 
Я сумею… одним словом,
Кинь еще сирени! —
Счастье наше – под покровом
Божеских велений…
 

«Обещала: «ровно в восемь»…»

 
Обещала: «ровно в восемь».
Скоро десять: нет и нет…
В сердце – гадко, в сердце – осень:
Буду злиться… на портрет.
Ты с него глядишь так мило,
Что сердиться мочи нет…
Ровно в восемь? – полночь била!
Слёзы каплют на портрет…
 

«Как пустыня обезводнена…»

 
Как пустыня обезводнена
Моя жизнь во тьме бездонной:
В твоём сердце – моя родина,
В нём светло, как пред иконой.
 
 
Путь далекий, словно выточен
Весь из камня-самоцвета;
Сон любви моей несбыточен,
Без конца и без ответа.
 
 
Но в тебе вся жизнь разгадана
Мудро так и так смиренно:
Твои грёзы – струйки ладана,
И любовь твоя – нетленна.
 
 
Ты жила земною пленницей,
Мой покой – навек утрачен:
Всё минует, переменится, —
Светлый путь нам предназначен.
 
 
Да исчезнет всё безвестное! —
Божья Мать не будет строгой:
Вступим в Царствие Небесное
Мы одной, одной дорогой…
 
 
Как пустыня обезводнена
Моя жизнь во тьме бездонной:
В твоем сердце – моя родина,
В нём светло, как пред иконой…
 

«Мой сон отравлен. Где-то ты…»

 
Мой сон отравлен. Где-то ты
И тоже ты не спишь.
А на столе молчат цветы;
Молчит ночная тишь —
 
 
Твой сон отравлен. Как стрела,
Тоска пронзила грудь.
Меня теперь не поняла,
Поймешь… когда-нибудь…
 

«Не ожил ты, букет сирени…»

 
Не ожил ты, букет сирени,
Стоишь, как серый мавзолей,
И не наступит день весенний
Для этих мертвенных ветвей.
 
 
Да, без любви тебя собрали
О, милый, милый мой букет:
Где нет любви, там – мрак печали,
Где есть любовь, там – скорби нет…
 
 
Не ожил ты, мечтатель чудный,
И взор твой пламенный поник, —
Настал твой вечер, вечер трудный,
А счастье было лишь на миг.
 
 
Да, без любви тебя встречали, —
Молчаньем был ее ответ:
Где нет любви, там – мрак печали,
Где есть любовь, там – скорби нет…
 

«Свою целую руку…»

 
Свою целую руку, —
Она держала твою.
Сейчас терплю я муку, —
Недавно был я в Раю.
 
 
Со мной когда стояла,
На небо видел я мост;
Ты мне сказала мало,
Твой голос был из-за звёзд.
 
 
Узор луны на камне:
Застыла светлая нить. —
О, как ты дорога мне…
О, как тебя не любить…
 
 
Ушла. Уста сомкнуты,
В душе – предсмертная дрожь.
Начну считать минуты,
Пока опять не придешь…
 
 
Свою целую руку, —
Она держала твою,
Сейчас терплю я муку
За то, что был я в Раю…
 

«Я молился долго, горько…»

 
Я молился долго, горько
У семи дорог.
Гасла тихо в небе зорька.
В сердце умер Бог.
 
 
Свет луны над старой башней.
Горный воздух бел.
Всё прошло, как сон вчерашний.
Кто-то грустно пел.
 
 
Так добра и так жестока…
Кто б подумать мог!
Я молился одиноко
У семи дорог.
 

«Утомился мой рассудок!..»

 
Утомился мой рассудок!
Мы пойдём, мой друг, с тобой
Этим морем незабудок,
Этой далью голубой.
 
 
Как забыть печаль былую!
Кто поможет: люди? Бог?
Мне не стыдно, – я целую
Легкий след от милых ног.
 
 
На реке светло, чуть зыбко;
Всюду солнце: ведь, весна!
Отчего твоя улыбка
Так пуглива и грустна?
 
 
«Безнадежно… неизвестно», —
Всё твержу я, как больной…
Как мне жутко, как мне тесно:
Рядом ты и – не со мной!
 
 
Пахнет цветом диких вишен;
Что-то тихо шепчет рожь… —
Мир души твоей мне слышен!..
Ты, как Бог, во мне живешь!..
 
 
Небо – море ярких пятен.
Молча мы идём межой. —
Да, тебе я непонятен
И почти, почти – чужой!
 
 
Ветра трепетные волны…
Тише! спи, рассудок мой…
Как люблю я… Впрочем, – полно:
Вам – пора, пора – домой!..
 

«Тихо дремлет развесистый клён…»

 
Тихо дремлет развесистый клён
Над печальным покоем могил.
Я всегда был в кого-то влюблён.
Но ни разу еще не любил.
 
 
Мягко стелется солнечный свет,
Слышен шепот весеннего дня. —
Мама, помнишь последний обет
Быть всегда и везде близ меня?
 
 
О, как плачу у мраморных плит,
Хоть былое давно превозмог.
И печаль моя спит и не спит,
Словно утром в кустах ветерок.
 
 
Ты со мною! Трепещет душа
И покорна, покорна судьбе.
Я молюсь… О, как ты хороша! —
Разве Мама моя не в тебе?
 
 
Разве послана мне ты Христом
Не за скорбь – за её и мою? —
Мама Бога молила о том,
Чтоб любили мы здесь, как в Раю…
 
 
От земли до нетленных небес,
Видишь, высится светлый чертог…
Мрак из сердца навеки исчез:
О, родная моя, это – Бог!
 

«На спине – от стен пятно…»

 
На спине – от стен пятно,
До колен юбчонка;
То – иконою глядит,
То – портрет галчонка.
 
 
А в глазах – то Божья скорбь,
То вдруг – бесенята;
В голове, на голове —
Спутано и смято.
 
 
То – в печали светлый смех,
То – в улыбке мука;
То лепечет, как дитя,
То молчит, ни звука.
 
 
То безмолвен я и зол,
И взираю строго.
То я счастлив и молюсь,
И люблю, как Бога.
 

«Нас в горний мир увёл Бетховен…»

 
Нас в горний мир увёл Бетховен;
Из звёзд и звуков был наш путь.
Твой милый взор был чист и ровен,
И сладко-сладко ныла грудь.
 
 
Казалось мне, что в небе липы
Аллеей светлой пролегли:
Но чу… несутся стоны, хрипы
С далекой маленькой земли…
 
 
И в небе там в тоске душевной
Нам стало жалко тех внизу:
Увидел я, моя царевна,
Твою дрожащую слезу.
 
 
Повсюду Смерть, и нет в ней смысла,
Страдает бедная страна;
Весов колеблет коромысла
Завистник Божий – Сатана…
 
 
Тот мир мы видели когда-то,
И чудный образ в нас запал…
Но вот окончилась соната:
Опять земля и скучный зал.
 
 
Потом, целуя твои руки
И полудетские уста,
Я вновь услышал те же звуки:
В тебе их пела Красота.
 

«Я забежала совсем на минутку…»

 
«Я забежала совсем на минутку:
Наши все дома и чуют, где я.
Как ты печален! Сердит? Не на шутку?
Разве не мой ты, а я – не твоя?
 
 
Право, мой милый, я вовсе не злая
И не ребёнок (уж много мне лет!) —
Как не поймёшь ты: тайком, ведь, ушла я, —
Ну, коли спросят! – я что им в ответ?
 
 
Ты меня любишь и ждал? – Я хотела
Раньше придти, но следят все кругом.
Мне не до книжек теперь, не до дела, —
Всё опостылело, даже наш дом.
 
 
Что написал ты? Стихи? Про меня ли?
Хоть улыбнись… поцелуй… – Фу, какой!
А еще умный! – Сыграть на рояли? —
Кто подарил тебе этот левкой?
 
 
Ты недоволен, что вместе мы мало!
Разве мне легче? Но как же нам быть?
Хочешь, чтоб дома я всё рассказала?
Боже мой, как это трудно – любить!
 
 
А!.. рассмеялся! – Теперь побегу я!» —
Смотрит спокойно, печаль затая;
Смотрит и шепчет, как будто колдуя:
«Разве не мой ты, а я – не твоя?» —
 
 
Скрылась. Один я. Да полно, была ли
Здесь моя ласточка! – Нет, всё ушло:
Сон мне пригрезился в муках печали!..
Кто мне сказал, что любить – тяжело?
 
 
Пахнет цветами в саду над откосом.
Сон, ты умчался в какие края?
Кто озарил мою душу вопросом:
«Разве не мой ты, а я – не твоя?»…
 

«Богородица, Дева Святая…»

 
Богородица, Дева Святая,
Мою грешную жизнь обнови:
Да забудется скорбь прожитая
В моей первой – последней любви.
 
 
Утомившись от мук бездорожья,
О, как долго по миру плутал! —
Превратилось давно, Матерь Божья,
Это сердце в холодный металл…
 
 
И не поздно ли Ты ниспослала
Мне подругу на новом пути?
Вдруг осталось мне жить слишком мало,
И до цели вдвоём не дойти?
 
 
Сбереги же, Святая Царица,
Друг для друга две верных души:
Пусть любовь их навек сохранится
В Божьей правде и в светлой тиши!
 
 
Горе будет ли, радость какая, —
Пусть два сердца сольются в одно…
Защити ее жизнь, о, Благая,
Если мне вдруг уйти суждено…
 
 
Пусть уход мой не будет замечен.
Ведь она еще так молода…
Я умру… путь земной мой не вечен,
Но любовь – никогда. Никогда!..
 

«Лучше верить, чем узнать…»

 
Лучше верить, чем узнать;
Горе внемлет жизни чутко;
Душу надо в миг отдать;
Сердце знает ложь рассудка;
 
 
Кто разлюбит, тот – в крови;
Мудрость поздно – горше скуки;
Дней минувших не зови;
Память – витязь однорукий;
 
 
Светлый взор – нежней цветка;
Грёза жалит остро-остро;
Скорбь от милых рук легка;
Мысль и Смерть – родные сестры;
 
 
Есть в молчаньи ложь без слов;
Мир любить нельзя немного;
Радость – крепче всех основ;
Счастье – путь людей до Бога.
 

«Загляни к ней, солнышко, в кроватку…»

 
Загляни к ней, солнышко, в кроватку
И, целуя смуглое плечо,
Приласкай тихонечко, украдкой,
Нежно-нежно так… не горячо.
 
 
Не спугни лазоревого сна ты,
Про любовь мою ей расскажи,
Принеси из сада ароматы
И шепни чуть слышно: «не тужи»…
 
 
Пусть она забудет всё, что было
В жизни злого, серого на миг,
Пробуди в ней дремлющие силы,
Знойных чар неведомый родник…
 
 
Загляни к ней в детскую кроватку
Кинь на грудь ей солнечную нить
Я пройду под окнами украдкой,
Чтоб её в тиши перекрестить…
 

«Звенит певучий улей…»

 
Звенит певучий улей,
Сверкает ручеёк:
Покоен я, люблю ли, —
Мне, право, невдомёк…
 
 
Господь – подать рукою…
А лес шумит-шумит…
«Всё льётся?» – Бог с тобою,
Лгунишка Гераклит!..
 
 
О, марево рассудка!..
Какая благодать!..
Сумей, моя малютка,
Всё это разгадать!
 

«У принцессы Изоры…»

 
У принцессы Изоры,
Хоть шестнадцать ей лет,
Грустью ранены взоры.
О, бедняжка – Изетт…
 
 
На балу и на мессе,
Средь полей, меж лесов —
Всюду слышен принцессе
Чей-то ласковый зов.
 
 
Астролог Иеронимо
Дал ей звездный ответ:
«Путь твой – выше, но мимо,
Мимо жизни, Изетт!»
 
 
Где у жизни граница?
Разве плачет звезда?
Разве может не сниться
Красоте Красота?
 
 
Что ж милее вам, Иза, —
Чётки, мяч иль свирель?
Королевой – каприза
Вас прозвал менестрель.
 
 
Отчего всё так серо,
И не сносен вдруг мир:
Комплимент кавалера
И веселый турнир?
 
 
Полюбил вас недавно
Провансальский поэт?
Но любовь своенравна,
О, бедняжка – Изетт.
 
 
Выдал тайну Леоно
Иезуит – духовник:
Умер сын Аполлона
За божественный миг…
 
 
Как мучительно тесен
Этот призрачный свет,
Ты узнала из песен,
О, бедняжка – Изетт?
 
 
О, тоска ожиданий:
Вот сейчас… вот теперь…
О, отрава желаний
Для грядущих потерь!
 
 
Счастье встретит Изора?
Скорбь уйдёт без следа? —
Может быть, очень скоро,
Но верней – никогда!