Текст книги "Парус. одинокий (СИ)"

Автор книги: Илона Волынская

Соавторы: Кирилл Кащеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

За спиной глухо вскрикнула Лина. На замусоренном полу и впрямь кто-то лежал – вытянувшись, раскинув руки.

– Стажер, не вздумайте лезть! На сегодня вашей инициативы вполне достаточно! – быстро предупредил Рико и осторожным шагом двинулся к лежащему.

– Не очень-то и хотелось, – буркнул Роман, но все же пошел следом, стараясь держаться за спиной у начальства. Рико положил руку на эфес. Шелестнул вынимаемый из ножен клинок.

– Merde! – подсвечивая фонариком, пробормотал Рико, и аккуратно, кончиком клинка, приподнял край одежды лежащего. Послышался тихое шипение, словно из надувной игрушки выпускали воздух.

Охранник коротко, задушено вскрикнул и метнулся к оставленному Янкой ружью. Развернулся, нацеливаясь…

– Прекратите немедленно! – брезгливо обронил Рико, – Это всего лишь плащ!

Лежащая фигура медленно опадала, словно бы сдуваясь, и вот уже на полу валяется сброшенный кем-то длинный мужской кожаный плащ.

– Тьфу! – смачно сплюнул охранник.

– Не плюйся, та ружье положи, бо отниму, – не отрывая глаз и раструба огнемета от невесть откуда взявшегося плаща, в очередной раз посулила охраннику Янка.

Рико предельно осторожно, двумя пальцами поднял плащ за ворот. Плащ тяжело обвис, вытянулся…

И тогда закричала Лина:

– Это Владика! Его плащ! Он был на нем, когда… когда… Два дня назад! Когда он исчез!

– Вы уверены, сударыня? – переспросил Рико, почему-то старательно ощупывая спину плаща.

– 600 долларов в рождественские скидки… Конечно, я уверена! – воскликнула Лина.

– Так ты ему уже и шмотки выбирала! – заорал Славик, но вдруг смолк, услышав странный голос Рико:

– А скидки за брак там не было? – палец Рико скользнул в неровную, звездообразную дырочку в спинке плаща.

– Нет, – растерянно пробормотала Лина, – Владик всегда носил только качественные вещи…

Рико поводил пальцем в дырке туда-сюда.

– Что ж, следовательно, дыра появилась уже после. Точно напротив сердца. – двигая пальцем, пробормотал Рико.

– Сердца! – глухо повторила Лина, хватаясь за собственное сердце.

За спиной у нее послышался смех. Пристально глядя на шевелящийся в дырке розовый палец, Серега смеялся. Скрипучим, неестественным смехом, каким, наверное, смеялся Буратино – не обаятельный мальчишка из старого кино, а настоящий деревянный голем, вырезанный из чурбака одиноким полоумным шарманщиком.

Глаза Лины стали длинными и узкими, от уголков разбежались почти старушечьи, злые морщины. Она обернулась к мужу:

– Ты… – сжав кулаки, шагнула к нему, – Это все ты, твоя работа! –перекрывая скрипучий смех Сереги, ее крик спугнул заметавшееся в бетонных стенах эхо, – Ты убил Владика!

– У тебя психоз, Линка, я уже давно за тобой замечаю… – Славик отскочил, увернулся, перехватил занесенные руки жены за запястья…

Крепко стиснутые кулачки моментально разжались, с лютым шипением (охранник снова дернулся, наводя на женщину ствол) Лина попыталась расцарапать благоверному физиономию.

– Когти прими, кошка драная! – теперь уже завопил и Славик, заламывая жене руки за спину, – Ошизела вкрай! Ты подумай той хренью, что у тебя, дуры, вместо мозгов! Я же в офисе был, меня сто человек видело!

Лина притихла, словно бы задумавшись… и с маху лягнула мужа в голень.

– Уй, блин! – взвыл Славик, отпуская жену и хватаясь за ушибленную ногу.

Лина отскочила:

– А ты киллера нанял! – почти спокойно сказала она, – Вот его! – и она указала на по прежнему скрипящего – хохочущего – Серегу.

Серега перестал смеяться также неожиданно, как и начал. Он поглядел на Лину своим обычным мертвым безучастным взором и заковылял прочь, к ведущей на следующий этаж лестнице. Рико мягко придержал его, и бывший водитель как всегда покорно остановился: идти, так идти, велели стоять – будет стоять, не все ли ему равно.

– Что, боялся я к Владику уйду? – в темноте холла лицо Лины казалось бледным пятном, – И акциями моими будет он распоряжаться? Должность генерального тоже пришлось бы отдать. Вот и нанял этого, чтобы он убил твоего брата! Для тебя!

Славик поднял сморщенную от боли физиономию:

– Дура ты, Линка! – сказал он и в его голосе прорезались неожиданные, вроде бы совсем несвойственные ему достоинство и грусть. Он со странной, голодной тоской вгляделся в лицо жены – она какое-то время выдерживала его взгляд, потом отвернулась. Славик опустил глаза, помолчал, – Но я-то нормальный! – своим обычным, вечно недовольным тоном закончил он, – Других способов, что ли, нет, чтоб я своего шофера на убийство подряжал?

– Тьфу, блин, он еще и оправдывается! – молчавший охранник снова сплюнул, – Что это бабье о себе мнит! Акции у нее! Крутая, мужиков, будто банки в кладовке, переставлять будет! – он презрительно оглядел Лину с головы до ног, – Обнаглели, вы, да-моч-ки, – кривясь, процедил он, – На шею сели и ножки свесили!

– Это хто ж тут развыступався?! Тот самый, що на мэни через весь коридор ехал? – ахнула Янка.

Но охранник не смутился:

– Во-во! Ручонки на мужиков распускают! – его хмурый взгляд мазнул по Роману и вернулся к Янке. Похоже, охранник не верил, что в лоб его съездила не она. – Шипеть на мужиков повадились…

– Ш-ш-ш… – неожиданным подтверждением донеслось с полуразрушенной лестницы. Послышался шаркающий звук, словно по выбитым ступеням проволокли нечто тяжелое и длинное. И снова, – Ш-ш-ш…

Глуша нарастающее шипение, из глубин гостиницы вырвался новый долгий вибрирующий вопль, заметался в бетонных стенах коридора, вышибая осыпь мелких камешков.

– Ну кой хрен орать, колы неприятность вже и так тут! – досадливо пробормотала Янка. Желтый круг света от ее фонаря лег на укрытую тьмой лестницу.

Белые пальцы с черными изломанными ногтями ощупали край верхней ступеньки. Над бетонным порогом холла поднялся пучок длинных, густо-черных засаленных волос. Существо замерло, мерно покачиваясь на четвереньках, словно спившаяся человокообразная обезьяна. Сквозь сальные пряди на оцепеневших людей глядел безумно расширенный глаз в красной сеточке лопнувших сосудов. Трупный яд сочился сквозь поры грязного тела. Воздух загустел от тошнотворного смрада, дышать им стало физически невозможно.

– Явилась, сука! – хрипло процедил охранник. В наступившей тишине звонко клацнул ружейный затвор, – Получай! – Прежде, чем остальные успели среагировать, мужик вскинул ружье и выстрелил.

Прыжок существа был стремительным. Грязные патлы разлетелись в стороны, словно темный нимб окружив лицо с черной дырой вместо рта и святящимися глазами. Лохмотья вытянулись в полете… мгновение, и тварь растаяла, словно растворилась в собственном смраде. Плотная волна липкого жара накрыла людей, и…стихла.

– Все живы?! – первым пришел в себя Рико.

– Хиба це життя?… – откликнулась Янка.

Сам с трудом удерживаясь на ногах, Славик помог подняться Лине. Охранник, припав на одно колено, выставил перед собой вороненое дуло. Бешенно зыркал вокруг, ища своего врага. Только Серега как ни в чем не бывало переминался у стены, где его остановил Рико.

– А-а-а! – на этот раз истошный вопль издала Лина – между ней и Славиком, с хрустом вминая покрывающий пол щебень, из-под потолка рухнула тварь.

– Уйди! – отчаянно завизжала Лина. Сумочкой на длинной ручке с размаху врезала по мотыляющимся черным патлам.

– Ш-ш-ш, – тварь закрутилась, широко разбросав руки – словно волчок, все набирая и набирая обороты, превращаясь в вихрь из лохмотьев, рук, ног, засаленных патл, и с безошибочностью компаса остановилась напротив охранника, уставившись мутным испитым глазом ему в лицо.

– Кажется, дама к вам? – осведомился Рико.

– Дама! – захлебываясь гневом, гаркнул охранник, – Бичиха гребаная! – ружье взлетело к плечу…

Бичиха хрипло, утробно взревела. И в этом нечленораздельном, животном рыке Роман вдруг разобрал смутные, невероятно искаженные слова:

– Да-ма… варру-варру-варр-мля-мля… – сочилось из глубин грязного волосяного пучка.

Охранник четко влепил пулю в палящийся сквозь завесу волос глаз. С влажным чмоканьем глаз лопнул. Пуля вынесла кусок затылочной кости, обдав стену вонючей жижей. Мужик передернул затвор и всадил второй заряд бичихе в грудь.

Бичиху подбросило и впечатало в бетонную плиту. Но распластанное о бетон, обезображенное тело не упало, оставшись под потолком жутким распятьем.

– Нельзя… так… со мной… варр-варр… я да-ма…– пробулькала тварь.

Черный провал на месте выбитого глаза запульсировал, наполняясь слабо отблескивающей желтоватой слизью с красными прожилками… Сальные патлы зашевелились… и желтый глаз в красной сетке капилляров вперился в людей.

– Стажер, снова оцепенели! Гражданских в коридор! – крикнул Рико.

Славик, оскальзываясь на мусоре, шарахнулся в сторону. Роман удержал его, не дав упасть, схватил за плечо Лину… Женщина дико заорала и глядя на Романа пустыми, ничего не видящими от ужаса глазами, взмахнула сумочкой… Обтянутый ярко-красной кожей снаряд врезался Роману в лицо. Увлекая за собой Славика и Лину, Роман рухнул на замусоренный бетон.

Янка метнулась к охраннику за спину, длинное дуло ее огнемета легло ему на плечо:

– Не ворушись!

Охранник не послушался: бухнулся лицом в пол и впервые добровольно выпустил из рук свое ружье. Полыхнул плотный клуб огня, враз завернув тело бичихи в сияющий оранжевый кокон. Сходство с распятием усилилось еще больше. Пылающий крест отделился от стены и поплыл на людей. Пламя медленно стекало с бичихи. Длинные черные пряди, охваченные пляшущими языками огня, разметались на темном фоне потолка.

Привлеченный шумом, в шахту стремительно вкатился лифт, но тут же торопливо схлопнул дверцы и на полной скорости улепетнул – подальше от бушующего в холле огненного ада.

Охранник подхватил ружье, обжегся, зашипел не хуже бичихи, перекинул оружие из руки в руку, словно горячую картофелину:

– Стреляй, дамочка, стреляй, сучка чертова! – орал он Янке, отчаянно дергая заклинивший ружейный затвор.

– Кроме «дамочка» и «сучка» слов не знаешь? – процедила Янка. Новый язык пламени ударил бичихе в бок. Тварь взвилась в воздух, пропуская огонь под собой.

Взметнулись черные пряди, и бичиха обрушилась прямо на плечи охраннику, вбивая его в обгоревшый бетон. Раздался скрежет. Лежащий на полу Роман видел как бронежилет охранника начинает медленно проседать, сминаться, будто попавшая под каток консервная банка. Раздался дикий, животный крик пойманной добычи. Бичиха запрокинула голову и сквозь сплетение черных волос прорвался ее торжествующий рев.

Перед носом у Романа мелькнули ботинки Рико и рев бичихи смолк, сменяясь жалобным, обиженным визгом. Острие треугольного кинжала вонзилось в старый драп по крестообразную рукоять.

Рико ударил, выдернул кинжал, ударил снова, вгоняя клинок бичихе в бок. С глухим стуком, будто деревянная кукла, бичиха свалилась на пол.

Янка рванула лежащего охранника, потащила его к дальнему концу холла.

Бичиха забилась! Ее пробитый бок вздымался и опадал, но она ползла, царапая пол грязными ногтями, ползла вслед за уходящей добычей.

– Куда, merde… – Рико придавил ее коленом к полу, с трудом, словно в дерево, вгоняя узкое лезвие в старый драп. – Requiem aeternam dona eis*…

Бичиха изогнулась дугой, подбрасывая Рико над полом. Рико с силой навалился на рукоять кинжала… Послышалось сильное, тугое «банг!» – и Рико отшвырнуло в сторону. Неровным иззубренным краем блеснула расколовшаяся у крестовины посеребренная сталь.

Вздымая вокруг себя смерч черного горелого пепла, бичиха завертелась на месте, словно собака, гоняющаяся за своим хвостом. О бетон лязгнуло – лезвие сломанного кинжала вылетело из крутящегося черного вихря и упало у самых ног Рико.

Бичиха зашипела, будто придавленная сапогом летучая мышь. Снова прыгнула, выбросив вперед руки с длинными поломанными когтями, взмыла в воздух. Вихрь пламени из Янкиного огнемета ударил ей прямо в лицо. Какое-то время они замерли друг против друга. Поток раскаленного огня и искаженное жуткой ненавистью, изуродованное, испитое лицо мертвой женщины, пришедшей взять то, за что она уже заплатила самую дорогую цену, то, что принадлежит ей по праву.

Огонь лизал тряпье и волосы бичихи. На этот раз Янка не останавливалась. Все жгла и жгла. Пока бичиха не превратилась в один кромешный сноп огня. Сквозь дикий вопль пробились слова:

– Мо-ё-ё. Мо-ё-ё пра-а-аво!!!

Стремительно вращаясь, огненное торнадо взметнулось до потолка… людей хлестнуло раскаленным воздухом, и пламя сложилось, будто раскладной стаканчик. В центре никого не было.

Лишь злобное и какое-то многообещающее шипение донеслось издалека… и стихло.

Над холлом повисло долгое молчание. Словно очнувшись, вновь завыл в окнах ветер, гоня в лица хлопья черной золы.

– Ось цикаво… – задумчиво поинтересовалась Янка, внимательно разглядывая густые капли желто-коричневой, мерзко пахнущей дряни, стекающей с покрытого вмятинами бронежилета охранника, – Цикаво, це у нее слюни? Чи сопли?

***

– Ох, извините, ради бога, ну правда, я не хотела, – бормоча, Лина тянула Романа за рукав, пытаясь поднять его с покрытого коркой спекшегося мусора пола.

Крепко придерживая голову руками – только попробуй отпустить, отвалится и поскачет вниз по лестнице, как мячик! – Роман поднялся.

– Что у вас такое в сумочке? – сквозь подкатывающую к горлу тошноту выдавил он.

– Она там столько косметики таскает – твое счастье, парень, что не убила! – хмыкнул Славик. В голосе его звучало явное злорадство.

Словно оберегая от взгляда Романа, Лина быстренько спрятала сумочку подмышку.

– Максимальный вес дамской сумочки надо в Уголовном кодексе фиксировать, – отводя глаза, пробормотал Роман, – Как длину клинка у ножа.

Все взгляды переместились на лежащее в золе сломанное лезвие. Присев на корточки, Рико внимательно разглядывал его, но руки держал сцепленными за спиной – похоже, чтоб ненароком не коснуться.

– Столкновение не в нашу пользу. Сплошные потери. Подопечная стажера уделать изволила, – он поднял глаза и коротко усмехнулся, поглядывая на одинаково смущенных Романа и Лину, – И кинжал – без толку, – он вытащил из кармана платок, и накрыв им лезвие, будто опасное, готовое сбежать насекомое, поднял. Завернул рукав, потеребил ремни прикрепленной у локтя скользящей перевязи, с сомнением покачал головой и затолкал сверточек с лезвием за край ботинка. Притопнул ногой.

– Удрала. И упокоение ее не взяло, – задумчиво прибавил Рико. – Это ведь та самая, что ползает, не так ли? Она загнала вас на территорию?

– Она, а как же! Упорная! – косясь на остальных пробормотал охранник. Засохшая на лице желто-коричневая корка треснула в уголках губ, охранник принялся быстро-быстро царапать щеки ногтями. Мелкие чешуйки грязи посыпались на покрытый вмятинами бронежилет. Охранник вдруг бросил чиститься, суетливо зашарил по карманам штанов, вытащил обойму и нервно бормотнув, – Черт, последняя! – дрожащими пальцами принялся заправлять ее в ружье, – Жуть какая упорная, – продолжал суетливо бубнить он, прижимая ружье к груди и затравленно озираясь по сторонам.

– Заупокойная католическая… – мысли тяжело ворочались, вызывая тупую боль в несчастной, ушибленной Романовой башке. – Может, она православная бичиха?

– Ерунда! – фыркнул Рико, – В этой стране годится все, даже эскимосский бубен. Вы же на самом деле абсолютные язычники – от всех канонов христианства уцелело лишь дешевое шаманство: водой брызгать, свечи жечь и яйца красить.

– В отсталых слоях населения еще имеются отдельные пережитки… – вдруг как-то заученно, автоматически выпалила Янка… и тут же смолкла, испуганно прикрыв рукой рот.

– Чего? – Роман воззрился на нее – удивленный не столько ее словами, сколько испугом. Второй раз он видел Янкин страх – не много ли для одной ночи?

– Ничего, – отрезала Янка, – Пишлы звыдси.

– Да-да, – зачастила Лина, – Пойдемте, пока это страшилище не вернулось.

Рико быстро переглянулся с Янкой. На физиономии пепельноволосой проступила страдальческая гримаса.

– Видите ли, любезная мадам… – осторожно начал Рико, – Наша недавняя визитерша все равно вернется, где бы мы ни были.

– Всегда возвращается, – угрюмо подтвердил охранник, баюкая на руках ружье, – Приходит и приходит… Приползает, тварь… Только я ей не по зубам… Не родилась еще та дамочка, которая меня… – его лицо вдруг оживилось, – А ведь этого вашего, ну, который приезжал и пропал здесь…

– Владик? – подсказала Лина.

– Вам лучше знать, – отмахнулся охранник, – Вот его она точно сожрала! – в голосе охранника была странная лихорадочная веселость. Факт, что бичиха сожрала недавнего приезжего, его словно бы радовал. Кто-то оказался слаб и его сожрали, но с ним, охранником, этого не случилось и никогда не случится. Он силен и осторожен, у него опыт, и никакая дрянь ползучая до него не доберется, и из дома его тоже никакая нечисть не выживет, ей не удастся превратить его в такого же, как она сама – слабого, грязного, бездомного и отвратительного.

– Нет. – отрешенно, но как-то очень веско обронил Рико.

Короткое холодное слово разорвало горячечный поток мыслей. Охранник еще не понимал, что «нет», кого «нет». Но было в этом высоком, спокойном мужике со странным именем нечто такое, что делало всю его, охранника, гордость, гордость человека, сумевшего уберечься, отбиться, не стать вонючей пьянью, делало все это почти бессмысленным, не стоящим внимания. А заплаченную высокую цену – чуть ли не преступлением. Но разве это было преступлением? Разве он – преступник? Он просто боролся за себя, не хотел стать таким как они… эти… «На командира нашего похож!» – со смесью тоски и давней, застарелой неприязни подумал охранник. Тот тоже был всегда спокойный. И никогда ему ничего и никому доказывать не приходилось – ни другим, ни себе. Наверное, он даже если бы до бомжевания докатился, все равно бы его прикладом в морду не посмели… как тех…

– Посетившая нас дама…

Острый всплеск злобы на миг почти ослепил охранника. Как можно называтьэто– дамой? Признавать в груде живого тряпья что-то человеческое – просто подлость! Подлость по отношению к тем, кто сумел удержаться, не стать… Если уж ты скатилась на самое дно, так и будь тем, что ты есть – падалью вшивой! А они – дама…

– Посетившая нас дама… – снова с нажимом повторил Рико и в упор поглядел на охранника.

А тому показалось, что странный мужик знает или по крайней мере догадывается, о чем он думает. На всякий случай он отступил подальше, почти к самому краю пустой лифтовой шахты и встал рядом с мальчишкой. В мальчишке, как и в этом самом Рико, тоже было что-то эдакое, пугающее, но оно словно бы только зародилось в нем, не успев еще набрать силы и не заставляя чувствовать себя рядом с ним… никем. А сейчас в мальчишке и вовсе ничего настораживающего – стоит, за башку держится. Надо же, сумочкой уделали! Баба – сумочкой! Слабак!

– …ни в коем случае не убивала вашего Владика. – продолжал Рико.

– Почему это? – на перепачканной золой физиономии Славика появилось почти воинственное выражение. Похоже, смерть брата от зубов или когтей, – или чем она там мочит? – ползающей бичихи, его более чем утраивала.

– Потому что она бы шило в сердце совать не стала! – вскричала Лина, – Дырку в плаще забыл? – она огляделась в поисках обличающей улики. Но на полу валялась лишь кучка спекшегося тряпья, в которой никто уже не опознал бы щегольской кожаный плащ, – Сгорел! – пробормотала она и на лице ее появилось очень странное выражение.

Рико даже слегка удивился:

– Vieux diable, о дыре я даже не вспомнил! Действительно, дыра… Но главное – невозможность упокоения. Ползающая госпожа…

Роман услышал как топчущийся рядом с ним охранник пробормотал:

– Теперь она еще и госпожа! – и голос его был полон самой настоящей ярости.

«Надо же, как его зацепило!» – Роман начал с любопытством поглядывать на охранника.

– …не проливала крови. Если бы она убила, мы бы избавились от ее присутствия в самом начале обряда…

Охранник вдруг судорожно схватился за горло. До Романа донесся тихий, как вздох, придушенный стон, губы охранника шевельнулись и Роман скорее угадал, чем услышал:

– Избавиться! Невозможно…

Ясно, словно в кино, перед Романом возник образ темной сторожки, узкого топчана, на котором не спишь, а лишь сидишь всю ночь, прижимая к себе ружье, в бесконечном, мучительном ожидании, когда из темноты донесется шорох волочащегося по щебню тела. Тычутся в стекло сальные черные патлы и глядит из мрака, не отрываясь, желтый испитой глаз. Сохнет рот от мучительного желания не просто выпить – напиться до отупения, до полного беспамятства и будь что будет… Нельзя. Нельзя сдаваться, нельзя становиться таким, как она, эта сука…

– …К сожалению, в данный момент упокоить ее невозможно.

– Потому что ваш кинжал сломался? – тоном маленькой девочки, которой рассказывают страшную сказку, спросила Лина.

Рико покачал головой:

– Потому что ее право.

– Права… – хрипло процедил охранник и облизнул пересохшие губы, – И вы туда же – права у них, видите ли! У нее одно право – сдохнуть побыстрее, чтоб нормальных людей от ее вида не тошнило!

– Ну так она и сдохла, иначе бы тут не лазила, – раздраженно буркнул в ответ Роман. – Ты, мужик, еще жалобу подай, в горсовет. Или прямо запрос в парламент: против особых прав для невинно убиенных, вернувшихся в поисках своего убийцы. Выход из гостиницы поутру откладывается. – заключил Роман, – Опоздаешь ты, Янка, на свидание, будет твой Эдвард под дверью топтаться.

– Единственное, что меня в этой ситуации утешает. – согласно кивнул Рико.

Янка издала сдавленный гневный крик.

– Я цифры запоминаю плохо, а так, вообще-то, кодификатор нормально проработал, – Роман угрюмо ей улыбнулся, – Она «возвращенка», правильно? За убийцей своим вернулась? «Подлежит интернированию по месту постоянного пребывания, т.е. упокоению, в случае успешного завершения «возвращенцем» правовой миссии, т.е. уничтожения убийцы, а также в случае нарушения «возвращенцем» своего правового пространства, повлекшего за собой смерть, не имеющую отношения к правовой миссии, т.е. в случае убийства невиновного…»

– Может, и сдадите, стажер… – задумчиво сообщил Рико, – Если не сам полковник принимать будет.

– А мы причем? Чего она к нам привязалась? – взвился Славик.

– Неужели непонятно? – пожал плечами Роман, – Ее убийца здесь, и она не даст нам уйти, пока до него не доберется! – и тихо добавил, – Ну или пока кого-нибудь другого не пришибет!

Пальцы охранника на ружейном прикладе побелели. Он угрюмо уставился на Романа и похоже, уже не чувствовал себя рядом с ним в безопасности. Но молчал. Заговорил Славик:

– Опять убийца? – на лице Славика проступила настоящая обида, – Вы что, с супругой моей сговорились? В этой гостинице у всех крыша рано или поздно съезжает? Серега, значит… – он кивнул на смирно стоящего под стеночкой водителя. Единственный, кто не участвовал в недавней драке и не был по уши перемазан в золе, – …по моему приказу Владика угрохал, из-за денег и компании, – он поглядел на отвернувшуюся Лину и рот его искривился горькой гримасой, – А бичиху мы зачем убили? Она что, тайная совладелица нашей компании?

– Да причем тут вы! Мания величия у человека, думает, кроме него тут уже и убийц не найдется, – словно сварливый старикашка пробормотал Роман. Башка опять разбушевалась – анальгинчику бы… Кругленькая беленькая таблеточка, вода в стакане… Роман судорожно сглотнул. Недостижимая мечта. – Кстати, она ведь чуть не замаралась невинной кровью – когда там, на мостике между зданиями, попыталась меня на арматурные колья стянуть. С вами перепутала, верно? – Роман наклонил голову и бросил на охранника быстрый взгляд исподлобья.

Лицо того белой мертвой маской выделялось на фоне тусклой бетонной стены.

– Что возьмешь с бедной «возвращенки», умершей в состоянии алкогольного опьянения? – мрачная усмешка пробежала у Романа по губам, – Она ведь пьяная была, верно? Когда вы ее нашли? Где-то здесь, в одной из комнат. У нее были противные сальные волосы, и пахло от нее перегаром, немытым телом… – голос Романа стал вкрадчивым, завораживающим.

– Моча, лужа мочи… – глухо, словно в трансе, откликнулся охранник, – Штаны с начесом… В дерьме…

– Вам было отвратительно к ней прикасаться, – тихо продолжал Роман, – Но у вас была работа…

– Работа, – повторил охранник и удовлетворенно улыбнулся, – Я все-таки нашел работу – не спился, не скурился, я нашел! Я работал!

– Вы поволокли ее к выходу. Она цеплялась за вас, орала, молола глупости… А на железном мостике – другого-то пути к выходу не было, да? – на мостике она попыталась вас ударить… Она не умерла, пока летела вниз. Она наделась на арматуру и еще какое-то время жила – сверху было видно, как она корчится.

– Случайность… – неуверенно, будто его самого и не было на железном мостике в тот день, будто он лишь строит предположения, выдавил охранник.

– Не-ет, – протянул Роман, – Если бы случайность – она бы не вернулась. Все имеет свою цену. За случайность так дорого платить не приходится.

– Случайность, случайность, случайность! – чуть не топая ногами, как капризный ребенок, закричал охранник, – Я только оттолкнул ее! Вы же видели тот мостик, я бы и сам там не удержался, она чуть не сшибла меня, я только оттолкнул, чтоб самому не упасть!

– Вы убедили себя в этом. Возможно,потом, может даже через секунду после ее смерти, вы пожалели, что убили ее. Но втот самый моментвы хотели ее убить! – сказал Роман и сам поразился своему тону, таким непреклонным он был. Судейским. Инквизиторским.

Видно, это сравнение пришло на ум не только ему. Янка и Рико быстро переглянулись и тут же поглядели на Романа – слегка опасливо.

Но Роман этого не видел. Он пристально смотрел в лицо охраннику – будто тараном лупил в плотно запертую и для верности еще подпертую изнутри мебелью дверь. И дверь задрожала под напором, закачалась, заскрипела подпирающая ее баррикада…

– Она… сама… виновата… – давясь словами, прохрипел охранник, – Как она смела… Еще и… – он хрипло засмеялся, смехом, больше похожим на рыдание, – Кокетничала со мной – вонючая, грязная… Пусть идет… к таким как сама… А я – нет… Служить больше не могу… Деньги за контракты, много денег – вложил, разорился… Дурак, какой из меня бизнесмен, я только воевать и умею… Квартиру жена забрала, сука! – он говорил все быстрее и быстрее, задыхаясь, как в бреду.

За его спиной тихо прошелестел спускающийся лифт – подкрался, точно любопытный кот, что выползает из-под кровати по окончании семейного скандала, когда перестают летать горшки с цветами и биться вдребезги посуда. Янка невольно дернула стволом огнемета, но стрелять не стала, боясь спугнуть откровения охранника.

Слова обгоняли друг дружку, вылетая изо рта вместе с брызгами слюны. Казалось, теперь охранник стремился сказать как можно больше, избавиться от непосильного, давящего груза своей тайны:

– Другие тоже – все потеряли. Спились, скурились, вены резали, в бомжи… А я – нет! Нет! Работу нашел. Дом! Да, дом, какой ни есть, а у меня в паспорте прописка, вот! Хотите посмотреть? Хотите? А она – ко мне! Руки грязные, мне в лицо! Пошла! Вон пошла, тварь! – он вдруг резко и сильно взмахнул руками. Нет, он не отталкивал. Онперебрасывал… что-то тяжелое через невысокую – чуть выше пояса – преграду. – Убирайся! К дьяволу!

– А вот этого и не надо было говорить, – после долгой звенящей тишины произнес Рико, – Лишние слова… – он поморщился, – Хотя и без слов – достаточно.

– Бидна тетка, – Янка укоризненно взглянула на охранника, – Ну вбыв – ладно, з ким не бувае – так хоть упокоиться дай, зараза!

– Заткнись, сучка, нашла, кого жалеть! – немедленно рявкнул на нее охранник. Мгновенное облегчение от высказанного схлынуло так же стремительно, как и накатило. Он затравленно оглядел притихших людей, мучительно сожалея, что вообще открыл рот, не понимая, зачем заговорил. Все мальчишка! Это он виноват, он – обманул, заставил!

– Потише, мсье, для собственной же вашей безопасности…

Чужие слова доходили до охранника словно издалека, отдавались в голове мучительным колокольным гулом…

– Панна Янка не несчастная дурно пахнущая бомжиха: она вам в мгновение голову оторвет.

– И прописка у нее есть, а ремонт какой, – острое возбуждение подтвержденной догадки оставило Романа, и теперь он чувствовал себя вымотанным, будто опять коробки с кафелем к себе на этаж без лифта таскал. Тот, родимый, как всегда стоял – мстил, наверное. За исцарапанные стены и выдранные с мясом кнопки. Ей-богу, на караулящий неосторожных пассажиров «лифт в преисподнюю» смотреть приятнее. Хоть лампочка горит. Свет сквозь открытые двери на площадку падает, и видно, какие замученные глаза у бедняги охранника. В уголке правого – красное пятно кровоизлияния. «Давно уже не спит, – с неожиданным сочувствием подумал Роман, – И пьет сильно. А кто б на его месте не пил?»

– Она приходит к вам? Рыщет у окон вашей сторожки… – в голосе Рико слышался отзвук того же сочувствия, что испытывал Роман, – Вы сражаетесь с ней – каждую ночь. А днем изобретаете новые ловушки и заливаете свой страх водкой. Все время при деле. – и он закончил с неожиданной жесткостью, – Vieux diable, взгляните на себя – скоро станете похожи на вашу противницу, как родной брат.

– Не стану… – охранник неуверенно коснулся слипшихся от бичихиной слизи волос.

– Возможно, – неожиданно легко согласился Рико, – Но лишь потому что не успеете. Вы – здесь, и мы не можем ничего с вашей бичихой сделать, пока она не получит вас… или другого. Убийцу – или случайную жертву.

– Что значит другого? – возмутился Славик, – Мы тут при чем? Раз он ей так нужен, раз у бабы, ну… потребности… Короче, скормите его ей по-быстрому, и пошли все отсюда!

– Однако… – Рико насмешливо приподнял брови, – Живого человек нежити отдать – не жалко?

– Он убийца! – в неожиданном порыве единодушия Лина встала рядом с мужем.

– Твой мужик, начебто, тоже, – невинно напомнила Янка.

Лина вроде на мгновение замялась, но тут же вскинулась снова:

– А это наше семейное дело! – объявила она.

Роман сдавленно хихикнул – по-семейному, значит, брательника примочили. «Высокие, высокие отношения…»

– Мы посторонних в свои проблемы не вмешиваем. – тут Лина снова замешкалась, поглядывая на Рико и его напарников и поправилась, – Разве что за деньги! Вот и мы за его дела страдать не должны! – она обвиняюще махнула сумочкой на охранника.

– Тем более забесплатно, – вновь обретя общий язык с женой, поддержал ее Славик.

– С-суки! – с бессильной ненавистью пробормотал охранник, прижимая к себе ружье.

– Не аргумент! – решительно наступая на него, гаркнул Славик.

– Т-шш! Спокойнее, господин президент и генеральный директор, – рука Рико на плече заставила Славика остановиться, напор мгновенно вытек из него, будто из ванны с выдернутой пробкой.