Текст книги "Парус. одинокий (СИ)"

Автор книги: Илона Волынская

Соавторы: Кирилл Кащеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Мы все вечером в ресторан собирались, – видя обращенные на нее взгляды, заторопилась она, – Владик и говорит: давай, я тебя домой завезу, переоденешься, только сперва к «Парусу» подъедем. Сережа, – она снова кивнула на своего безучастного соседа, – Он тогда вдруг просто как с ума сошел: занервничал, возражать начал, мол, темнеет уже, а там плиты выпадают, арматура торчит, а у меня, – она похлопала себя ладонью по груди, – …каблуки… Мы с Владиком даже удивились – обычно Сережа молчаливый такой, слова лишнего не вытянешь. – она хихикнула, – Но не такой молчаливый как сейчас, – она смеялась все громче, сильнее, – Сейчас он вообще… – истеричный хохот сотряс все ее тело.

Святослав быстро приподнялся из-за стола. И Лина тут же отпрянула, заслоняясь ладонью:

– Не надо… – сквозь истерические спазмы выдавила она, – Сама… справлюсь… Воды…

Рико плеснул воды в стакан, и под недобрым взглядом Святослава подал его Лине. Расплескивая воду, Лина поднесла стакан к губам, отхлебнула.

– Владик… Владик, конечно, сказал, что это не Сережиного ума дело… Он вообще не любил, когда служащие позволяли себе… Велел мне спускаться к машине… Ну вот, мы и поехали…

Лина невольно зажмурилась. Вспоминать ей не хотелось, но и не вспоминать она не могла. Словно наяву промелькнули перед ней похожие на грустных динозавров портовые краны за окнами…

***

Машина подъехала к сторожке и остановилась у шлагбаума.

– Где этот хренов охранник? Его должны были предупредить! – раздраженно проворчал Владик.

Сторожка была похожа на аквариум. Притулившись к бетонной стене гостиницы, она почти целиком состояла из окон. Похоже, для нее просто-напросто использовали старые рамы гостиничного холла. Изнутри окна-стены были закрыты грязными желтыми шторами. Свет не горел.

– Дрыхнет, гад, – Владик нажал ручку дверцы, собираясь выйти из машины. Посмотрел на зажатую между пальцев сигарету, на пепельницу, видно, колебался: докурить или загасить. Курить ему явно не хотелось, но сигареты оставалось еще больше половины, а деньги, между прочим, плачены! Еще мгновение подумав, Владик зажал тлеющую сигарету зубами. Выбрался наружу и решительно протопал по жалобно поскрипывающим деревянным ступенькам крыльца.

– Эй, есть тут кто? – он звонко постучал костяшками пальцев в окно. Стекло задребезжало.

Владик немного подождал и потянул за ручку. Дверь приоткрылась, Владик просунул голову внутрь:

– Говорю, есть тут… – его голос стал глуше, – Ой, бля-я! Ну ты даешь, мужик! Эй, давай просыпайся, хорош дрыхнуть! И вылезай, у меня противогаза нет, чтоб тут у тебя задерживаться!

Владик снова появился из двери, остановился на крыльце, размахивая перед носом ладонью, будто мух отгонял:

– У этого охранника в будке один раз дыхнул и можно уже не пить, а сразу закусывать! – доверительно сообщил он выглядывающему в приспущенное окошко машины водителю.

В темном домике завозились, слышно было как что-то с металлическим звоном упало. В проеме появился средних лет мужик – высокий и очень худой, в накинутой на плечи камуфляжной куртке. В одной руке он держал полупустую бутылку водки, в другой сжимал ремень ружья. С трудом, несколько раз спотыкаясь, охранник переступил через невысокий порог сторожки. Ружье он волочил за собой по полу. Вот оно зацепилось за порожек… С пьяной настойчивостью охранник дернул за ремень… Глухо блямкнув о доски, ружье вывалилось на крыльцо.

Пошатываясь, охранник остановился перед Владиком. Запрокинул голову и присосался к бутылке. Пил долго и жадно, словно воду, Лина заворожено смотрела как равномерно двигается его острый кадык.

Наконец сторож отлип от бутылочного горлышка, вытер мокрые губы рукавом и с явным трудом свел разбегающиеся глаза на Владике.

– Закрытый объект, пошли на хер отсюда, а то как пальну, – заплетающимся языком выдал охранник и сделал попытку подтянуть к себе ружье.

Попытка оказалось напрасной. Грюкнув об пол, оружие так и осталось лежать на крыльце. Ружейный ремень сторож продолжал сжимать в кулаке – кажется, именно ощущение, что он за что-то держится помогало ему сохранять вертикальное положение.

– Ага, пальнешь и всех нас перестреляешь, – брезгливо пробормотал Владик.

– А что – могу! – с пьяным героизмом выпятил грудь сторож.

– Слышь, ты, снайпер, поднимай шлагбаум. – косясь на бутылку, хмыкнул Владик, – У нас разрешение от мэрии на осмотр.

– Мэрии-херии, – хихикнул охранник и привалился спиной к дверному косяку. Хлебнул из бутылки еще, медленно сполз вниз и плюхнулся задом на крыльцо, – Предупреждал же – по темноте приезжать нельзя! – и он многозначительно помахал бутылкой.

Лине из окна было прекрасно видно, как затылок Владика наливается гневом.

– Всякая пьянь тут будет решать, чего можно, а чего нельзя! – заорал Владик, – А ну поднял быстро шлагбаум! – и Владик с размаху пнул сидящего охранника.

В ответ охранник снова хихикнул.

– Нет, это безнадега, мужик в зюзю. – разочарованно пробормотал Владик и повернувшись к сторожу спиной, сбежал с крыльца. Подошел к шлагбауму, потянул. Шлагбаум не шелохнулся. Владик раздраженно огляделся по сторонам:

– Ладно, Серега, пошли внутрь, а Линка тут останется, машину покараулит.

– А сторож этот ко мне цепляться не будет? – на всякий случай спросила Лина, хотя и сама никуда идти не собиралась – не хватало еще на каблуках по битому кирпичу прыгать.

– На фиг ты ему сдалась, – усмехнулся Владик. Пошутил, значит.

Сережа поглядел на него с искренним возмущением: таких шуток в отношении Лины он не понимал, за что сама Лина всегда относилась к парню с симпатией. Любой женщине приятно, когда для кого-то она – «леди Совершенство», пусть даже этот «кто-то» всего лишь водила.

Дверца машины захлопнулась. Сквозь лобовое стекло Лина видела как мужчины – Серега на шаг позади Владика – протиснулись мимо шлагбаума. Пробираясь между наваленными повсюду бетонными блоками, пересекли двор. У высокого пустого проема входной двери они постояли, задрав головы и рассматривая белеющую на фоне темного неба громаду недостроенной гостиницы. Потом шагнули внутрь и стали осторожно подниматься по осыпающейся винтовой лестнице.

Лина перебралась на переднее сидение и включила радио. Тихонько подмурлыкивая мелодию, принялась копаться в косметичке, прикидывая, какие тени больше подходят к ее новой вечерней блузке.

Охранник, прижав к себе бутылку, медитировал на крыльце.

Смеркалось. С легким раздражением Лина подумала, что пора бы уже отсюда и убираться.

По всему периметру гостиничного забора разом вспыхнули прожектора.

Ослепленная внезапно хлынувшим светом, Лина прищурилась.

Боковым зрением она заметила, что охранник на крыльце приподнялся и теперь глядит в сторону гостиницы.

Если сторож здесь – кто ж тогда прожектора включил? По-прежнему сжимая косметичку в руках, Лина растерянно поглядела на белеющую в темноте бетонную громаду.

Над гостиницей взвился крик. Пронзительный, дрожащий и… невозможный. Для него не было слов в человеческом языке, потому что ни одно горло на Земле не в состоянии издать этот жуткий, выдавливающий жизнь звук. Лина зажала уши ладонями, но крик ломился в ее мозг, словно нож в консервную банку, ввинчивался под череп… Смолк.

Медленно, очень медленно Лина опустила руки. Почувствовала, как что-то щекочет ей шею и с изумлением уставилась на следы крови на ладони. Мельком поймала свое отражение в зеркальце упавшей на колени косметички. Из уха по щеке стекала алая струйка крови.

Что-то тяжелое обрушилось на капот, раздался тупой удар, скрежет трескающегося стекла. Машина качнулась. И тогда Лина заорала уже сама.

Сквозь покрывшую ветровое стекло ломкую сеть трещин широко распахнутыми глазами на нее глядел Серега.

Мгновение Лина смотрела на прижатое к стеклу плоское, как блин, белое лицо. А потом Серега сполз под колеса, оставляя на стекле розоватые потеки крови.

Лина не выдержала.

Рывком она распахнула дверцу и выскочила. Уткнувшись лицом в старый раскрошившийся асфальт, Серега слабо ворочался. Лина схватила его за плечи, попыталась приподнять.

Режущий слух шаркающий звук донесся со стороны гостиницы. Лина поглядела…

Выламываясь нечеловечески угловатыми движениями, припадая к битому кирпичу дорожки, через стройплощадку ползло нечто. Невыносимый смрад волнами растекался вокруг. Такой бывает в подъездах, когда там переночует бомж.

– Помогите же мне, – крикнула охраннику Лина.

Но охранник даже не взглянул на нее. Не отрывая глаз, он уставился на ползущее нечто.

Из глаз у Лины хлынули бессильные слезы. Тормоша, подталкивая, волоча на себе, она, не понимая как, впихнула Серегу на переднее сидение. Сама нырнула в машину. Неуклюже завозилась, захлопывая дверь…

По обшивке заскребло, словно в лакированную поверхность кузова воткнули гвоздь и безжалостно прочертили царапину по всей длине машины. Лина потянулась к кнопке блокировки. И тут же почувствовала, как что-то мягко нажало на дверную ручку. Дверца едва-едва, всего на волосок приоткрылась. Омерзительная вонь, густая, словно масло, потекла в машину… Оцепенев, Лина остановившимися глазами следила как дверь тихо, словно под ветерком колеблется, приоткрывается чуть-чуть… шире… шире…

– Ах ты ж тварь! – проорал мужской голос.

В воздухе блеснуло стекло. Раздался звон разбивающейся бутылки, острый запах спирта на мгновение перебил вонь. И тут же хлесткий ружейный заряд взметнулся прямо у колеса. С земли донесся хриплый утробный вой. В окне мелькнула взвившаяся в прыжке высокая мужская фигура, в свете вдруг заметавшихся прожекторов блеснул металл – охранник прыгнул прямо с крыльца, покатился по земле, паля из своего ружья.

Лина очнулась и истошно заверещала. Так и не переставая орать, захлопнула дверцу, повернула ключ в замке зажигания, врубила заднюю передачу и вдавив педаль газа, рванула с места. Серегу швырнуло на ветровое стекло, вновь разбивая лицо в кровь.

Охранник вскочил и широко размахнувшись, что-то швырнул. Перед входом в призрачно-белую башню отеля взметнулся оранжевый огонь – гулкий грохот ударил по ушам.

Темный силуэт охранника отдалялся от Лины все дальше и дальше. Широко расставив ноги, он стоял спиной к уносящейся прочь машине, и все палил и палил в сторону гостиницы. В свете обезумевших прожекторов видно было как мечутся и падают под его выстрелами невероятно искореженные фигуры то ли псов, то ли каких-то гиен. Мимо них, горя и разбрасывая вокруг себя сполохи синего спиртового пламени, неторопливо уползало нечто. Обратно, к возвышавшейся над всем громаде отеля «Парус»…

***

– Какие гиены в Днепропетровске? – брюзгливо процедил недовольный голос Славика, – Еще скажи, макаки по верхним этажам скакали!

Лина судорожно всхлипнула и открыла глаза, щурясь от яркого света галогенных ламп, отблескивающих в светлых европанелях офисных стен. Женщина потянулась к стакану с водой. Зубы ее выбили на стекле частую дробь. Покосившись на нее с сочувствием, Рико вытащил из внутреннего кармана пальто плоскую серебряную фляжку и щедро плеснул Лине в стакан. Вода приобрела блеклый цвет спитого чая, а по офису распространился маслянистый запах виски.

– Але, на фиг мне бабу спаиваете? – немедленно возмутился Славик.

Но Лина с жадностью припала к стакану. Сжимавший горло спазм будто ослаб, она втянула в себя воздух и выдавила:

– Я хотела… Я правда хотела пойти за Вадиком! Но… – она прикрыла глаза ладонью, – Не смогла! Струсила…

– Вы вели себя очень смело, – негромко сказал Рико, забирая у нее пустой стакан, – Вы спасли водителя.

– Думаете, спасла? – с явным сомнением переспросила Лина, – Вот! – одним движением она сорвала очки с сидящего рядом с ней неподвижного мужчины.

Его молодое лицо покрывали длинные едва зажившие порезы, видно, оставшиеся от осколков стекла. Но не это заставило Романа содрогнуться. Лицо водителя Сереги было совершенно безучастным, лишенным малейшего проблеска мысли или эмоции. Такими бывают снятые с трупов гипсовые маски. Но стоило свету ламп коснуться его глаз, как губы у него дрогнули и монотонное:

– Свет, свет – смерть, смерть… – произнесенное шипящим, неживым голосом, заполонило комнату.

– Заткни его! – заорал Святослав.

Дрожащими руками, не попадая дужками за уши, Лина надела на парня очки. Губы шофера еще раз шевельнулись, и он замолчал.

– И вот так с самой пятницы. С той самой минуты, как он свалился на капот.

– Упасть с такой высоты и не разбиться… – впервые подал голос Роман и тут же смущенно замолк, потому что Лина вдруг уставилась на него очень странным взглядом:

– С такой? С какой? – переспросила она – С какой такой высоты он упал? – в ее голосе снова прорезались истерические нотки, – С облаков? Над нами было только небо! Там вообще нет ничего высокого! Кроме… Кроме самой гостиницы. Но оттуда он упасть не мог, понимаете? Машина далеко стояла! Далеко!

– М-да, – протянул Рико, – А вы говорите, фундамент, – кивнул он Роману.

– И я говорю, фундамент! – энергично стукнул ладонью по столу Святослав, – Фундамент, лифты, качество кладки… С тех пор как Владька пропал, а у этого вот крыша отъехала, – он кивнул на Сережу, – ни одного геодезиста в гостиницу отправить не могу! Боятся, сволочи! А бизнес, он, к вашему сведению, не хер, стоять не должен! Хоть с Владиком, хоть без Владика, дело надо делать! Мне тут шепнули, со сделки по гостинице все соскочили. Я один остался, могу свою цену давать, а я знать не знаю – они соскочили, потому что труханули дружно, – он усмехнулся, – Или и правда в том отеле ловить нечего. И с Владькой непонятно, искать его, или нам с Линкой пора в наследство вступать.

– Замолчи, как ты можешь! – вскричала Лина.

– Каком кверху! – огрызнулся Славик, нетерпеливо отбрасывая со лба непослушный чуб, – Менты говорят, трех дней не прошло, может, вернется еще. Не могу ж я им рассказывать, что там по стройке чего-то ползает и нечеловеческие крики раздаются. Короче, посоветовали мне к вам обратиться. – впервые в его голосе появился легкий намек на просительные нотки, – Не знаю, чего вы там делаете – святой водой поливаете, или осиновый кол нечисти в зад суете, только мне надо, чтоб вы по-быстрому этот вопрос решили и я, наконец, мог с гостиницей разобраться!

– Мы должны сосредоточиться именно на проверке оккультической ситуации в отеле, а не на поисках вашего брата?

– Найдете Владьку – хорошо, – решительно объявил Святослав, – Но главное, разберитесь, в чем там вообще дело, чтоб я строительных экспертов на территорию запустил, а то сижу тут в офисе как лох! – и он поднялся, давая понять, что все сказано и разговор завершен.

Рико тоже встал, подошел к безучастному шоферу и присел рядом с ним на корточки, заглядывая в пустое лицо.

– Вашего водителя мы возьмем с собой, – тихо сказал он, – Послужит нам проводником. Между ним и тем, что засело в отеле, наверняка теперь есть связь, он приведет нас прямо к источнику.

– Забирайте, – пожал плечами заказчик.

– И про гроши не забудьте! – встряла Янка, – Половина повинна поступить на наш счет просто зараз! Будем ехать на герц…

– На что?

– Та на дело ж, в гостиницу вашу! Перед выездом перевиримо.

Святослав хотел было заспорить, потом взглянул на Рико, подумал, и со вздохом кивнул.

Рико покосился на часы.

– Мы возьмем оборудование и отправляемся на объект. Часам к семи подвозите вашего водителя к воротам «Паруса», – велел он.

– Эй, – окликнул их вслед заказчик, – Вы глядите только, не трепитесь, что я вас нанял. Вам, конечно, таким клиентом похвастаться лестно, а про меня потом говорить будут, что Святослав до белой горячки допился, за двадцать кусков по «Парусу» чертей гоняет.

Не отвечая, Рико одарил его долгим и таким неприятным взглядом, что едва вернувший себе самоуверенность заказчик задергался и принялся суетливо перекладывать на столе папки.

Их троица вышла в коридор. Рико нажал кнопку лифта.

– Подождите! – дверь президентского кабинета резко распахнулась, и Лина почти бегом кинулась им вслед, – Я хотела вам сказать… Предупредить… – она замолкла, нервно мусоля губы.

Рико подбадривающе кивнул.

– Мне кажется… Там, в гостинице… – она коротко всхлипнула и слезы снова брызнули у нее из-под очков. Она резким движением сдернула очки с носа и... тут же испуганно смолкла, увидев устремленный на ее лицо взгляд Рико.

– Там, в гостинице, с вами случилось еще что-то? – спросил Рико, разглядывая огромный, налитый густой чернотой, перемешанной с багровыми прожилками, синяк, расплывшийся у Лины вокруг глаза.

Она быстро водрузила очки обратно.

– Ах, это… Нет… Это я… Просто упала.

Рико саркастически приподнял брови.

– Понимаете, я боюсь, что… Последнее время они не очень ладили – Владик и мой муж… – Лина кивнула туда, где за дверью кабинета скрывался Святослав, и вдруг смолкла.

Дверная ручка чуть подрагивала, а сама створка тихонько колебалась, будто ее старательно придерживали изнутри, оставляя лишь узенькую щель, сквозь которую можно слышать, о чем говорят в приемной.

– Так что ваш муж?

– Муж? Ах, муж! Превосходный бизнесмен, замечательный! – возвысив голос почти до крика, объявила Лина, – Бизнес для него все! Но знаете, на самом деле он очень добрый. И брата своего любит! Поверьте! Ну поверьте же! – вскрикнула она, косясь на дверь кабинета с выражением такой паники на лице, что Роман почувствовал себя предельно неловко и от смущения и жалости к этой женщине пристально уставился в пол.

– Мы верим, верим, – сам слыша безнадежную фальшь своих слов, поспешил успокоить ее Роман.

– И правильно делаете! – с напором сказала она, – Вот и найдите Владика! Живого или… – ее голос упал, – Или мертвого. Вам ясно? Ясно? – и круто развернувшись, поспешила мимо любопытствующей секретарши обратно к кабинету.

Почти у самого ее носа колеблющаяся дверь торопливо захлопнулась.

***

– Ох Славик зараз до свого стола и чешет! – вздохнула Янка, входя в лифт, – Пока жинка его биля замочной скважины не попалила!

– Интересный у них линолеум, под бамбук, может, зря я такие деньги на ламинат выкинул? – все также разглядывая пол, пробормотал Роман.

Он прошел следом за Янкой и задумчиво уставился в висящее на стене лифта зеркало.

– Имейте же хоть каплю брезгливости, стажер! – раздраженно буркнул Рико, – Никогда не смотритесь в общественные зеркала, мало ли кто в них отражался до вас!

Роман встряхнулся:

– А вы заметили – жена Славика, брата Владика, переживает за Владика гораздо больше, чем сам Славик.

Рико поморщился:

– А еще у жены Славика, брата Владика, синяк на правой скуле. А сам Славик, vir rarae dexteritatis,* левша.

– Вроде бы она его боится… – снова призадумался Роман, – А с другой стороны, на переговорах вон как быстро муженька обломала.

– Воны вси трое – пропавший Владик, брат Славик, та Славикова жинка Лина – равноправные компаньоны. З правом пидпысу та взаемным наследованием, – пояснила Янка, – А що вы на мэнэ так смотрите? Чи я б поихала до заказчика, не дизнавшись про нього все, що только можлыво? – Янка вышла из лифта и двинулась к выходу.

Их троица погрузилась в ягуар. Рико повернул ключ в замке зажигания.

– Получается, пока Лина поддерживала мужа, он мог хозяйничать в компании. – продолжал Роман, – Но судя по тому как она переживает за Владика, Славику вот-вот грозила потеря решающего голоса. Он занервничал, начал супругу поколачивать…

– Який ты меркантильный, Ромасыку, видразу на гроши думаешь. А може он просто ревнует – тому и бьет, – лицо у Янки вдруг стало мечтательным.

– Это ты из личного опыта, mon cherie? – голос Рико был едок, как кислота, – Может, твой ненаглядный Эдвард тоже изволит тебя поколачивать?

– А хоч бы и бил! – вызывающе бросила ему Янка, – Абы любил!

– Vieux diable, в твоем случае это должно выглядеть восхитительно, – саркастически вскинул брови Рико, – Янка блаженно жмурится, а Эдвард охаживает ее… Чем охаживает, Яночка?

– Хватит, Рико! Не смий на мого Эдварда языком плескаты! – выражение Янкиного лица стало, мягко говоря, недобрым.

Рико замолк. Проехав улицами тихого центра, они остановились у отгороженного решеткой мощеного дворика реставрированного старинного особняка. Здание строилось еще в ту пору, когда о минимализме и понятия не имели, и было изобильно украшено выступами, фигурными балкончиками, лепными виноградными гроздьями и ангелочками мелкой россыпью. Тщательно восстановленные и оштукатуренные финтифлюшки фасада придавали дому яркое, пряничное великолепие.

Янка молча выпрыгнула из машины.

– А можно… Можно, я с тобой? – Роману не слишком-то хотелось привлекать к себе внимание разобиженной и насупленной Янки. Но бывают у людей потребности, которые приходится удовлетворять даже с риском для жизни.

Янка бросила на Романа мрачный взгляд… И вдруг лукаво улыбнулась:

– Що, жертва ремонту, до чистого туалету захотелося?

Роман гордо промолчал. В глубине души он рассчитывал еще и на душ.

– Ладно, пишлы вже, страдалец!

Роман вихрем вылетел из машины. Потребность становилась безотлагательной.

Вслед за Янкой он вошел в единственный подъезд дома. И остановился, потрясенный настолько, что даже о физиологии почти позабыл.

Вот это ремонт! А он еще считал, что у них в подъезде стало хорошо, после того как сам Роман закрасил густо-синей краской матерные слова на стенах, а жильцы скинулись на металлическую дверь с кодовым замком. Подумаешь! Как насчет холла с мраморной лестницей и пышной лепниной под потолком – если и не старинной, но наверняка восстановленной один в один? А благообразный швейцар в форме, приветственно гаркнувший:

– Доброго-вам-вечера-госпожа-Свитезь!

Янка осчастливила стража небрежным кивком и двинулась через роскошный холл – невероятно уместная среди всего этого великолепия. Швейцар ревниво уставился на идущего следом Романа. На физиономии его явно было написано: «Ну и чего ты делаешь, чмо, рядом с такой женщиной?»

– О, дорогая Яночка! – створки тяжелого лифта в стиле ретро – дерево, красный плюш и витые шнуры – раздвинулись, пропуская в холл немолодого, но очень холеного мужика. Физиономия его показалась Роману смутно знакомой. Вроде бы мелькал по телевизору, банкир какой-то. – Каждый раз не устаю удивляться вашей поистине неземной красоте. – посверкивая лысиной, мужик с почтительным трепетом припал к Янкиной руке.

Швейцар торжествующе поглядел на Романа: дескать, тебе здесь ловить нечего, вон какие крендели вокруг нее круги нарезают.

Роман еще разок оглядел обстановку, потом саму Янку и затосковал – конечно, такая женщина, да в таком ремонте…

Небрежно поманив Романа за собой, Янка внесла себя в лифт. Швейцар и банкир не отрывали от нее глаз, пока пепельноволосая не закрыла за собой лифтовые дверцы натурального дерева. Лифт дрогнул и с соответствующей стилю неторопливостью, побрякивая, пополз вверх.

Янка нажала кнопку трезвонящего мобильника…

– Да? – и тут же выражение лица ее изменилось. Королевская горделивость исчезла, сменяясь щенячьим восторгом:

– Edward! – завопила Янка, – It’s you! It’s you!*

Щенок радостно скакал и кажется, даже норовил пустить лужу.

– You are coming! Coming! To me! – продолжала вопить Янка, – Yes, of course, why do you ask, my love, my sweet heart? Of course, I am waiting for you! Tomorrow morning? O, yes, o, My Lord! – Роману показалось, что последнее ее обращение адресовано вовсе не Господу нашему Вседержителю, – I’ll meet you… No? **

Хозяин не разрешил щенку выбежать навстречу и теперь тот жалобно поскуливал, умоляя:

– But I cannot without you anymore! Yes. Yes, as you wish. – она вздохнула, потом улыбнулась. – Sure, I’ll be here. I’ll be ready for you… O, Edward, you make me so happy!***

Бежать навстречу не разрешили, зато позволили, виляя хвостиком, ждать под дверью.

Роман почувствовал, что начинает понимать Рико. Он еще ни разу не видел неведомого Эдварда, но тот Роману уже активно не нравился!

Янка бережно, словно бы голос Эдварда еще мог прятаться внутри, сложила мобилку, мечтательно улыбнулась, и тут же раскрыла ее снова:

– Це Янка Свитезь з группы Рико. Мне потрибна полная уборка в квартире. Щоб сияло! Да, просто зараз! Ночь? Ну и що? А колы мы працюемо, мы пытаемо, день чи ночь? – створки лифта распахнулись.

Роман споткнулся на пороге, поняв, что лифт открывается прямо в квартиру. По-прежнему под впечатлением от дома, холла и лифта, Роман и в квартире у Янки ожидал увидеть нечто версалисто-помпадуристое, в подушечках и рюшечках. Не угадал. Огромное, казавшееся просто беспредельным помещение, было оформлено в стиле hi-tech.

Янка, не оглядываясь, двинулась вглубь комнаты… прямо по поверхности мягко колеблющейся воды.

Конечно, от Янки чего угодно можно ожидать, но Роман всегда считал, что хождение по воде «аки посуху» присуще существам несколько другого рода. Что ж, Янка и не ходила по воде. Просто у самых ног простирался утопленный в пол бассейн, сейчас закрытый абсолютно прозрачной пластиковой панелью. Просто? Ничего себе просто!

Покосившись на хозяйку, озабоченно заталкивающую снаряжение в большой потертый рюкзак, Роман присел на корточки и всмотрелся сквозь пластик. Да, он не ошибся. Янкина квартирка была двухярусной. Весь нижний этаж представлял собой огромный бассейн. На дне медленно колыхался садик подводных растений, среди которых, точно как в настоящем садике, стоял яркий пластиковый столик и пара кресел.

Блин, сколько ж одной стеклокерамики на стенки пошло!

Потрясенный Роман отпрянул и бочком-бочком, стараясь все-таки не становится на пластиковую крышу бассейна, тоже прошел в комнату. Янкина квартира представляла собой студию – пространство, пространство и никаких перегородок. Вместо стандартного для hi-tech серого фона на стенах чередовались прохладная голубизна и пастель, расчерченная серебристо-стальными квадратами рам.

В первой на срезе гранита красовалась невероятно яркий рисунок: первобытные охотники вокруг загнанной дичи. Но если приглядеться внимательнее, схематически вычерченные фигурки оказывались непривычно высокими и тонкими. Кружочки, обозначающие головы охотников, украшали тщательно вырисованные остроконечные уши. Да и дичь походила не на медведя или бизона, а скорее на крылатого ящера. Трехголового.

Чуть дальше, в точно такой же тонкой стальной раме, держался цельный фрагмент древнегреческой мозаики с обнаженной нимфой. В отличии от классических изображениях нимф, возлежащих на мягкой траве или в крайнем случае обнимающихся с распаленными страстью сатирами, на этой мозаике нимфа была при деле. Встрепанная, перемазанная зеленым древесным соком, потная – струйки пота на обнаженном теле выложены прозрачными кусочками смальта – она выколупывала из-под корней своего дерева толстого червя.

На средневековой японской гравюре два крылатых тэнгу играли в мяч головой Рокуро-Куби – «Сорвиголовы». Обезглавленное тело тем временем мирно само с собой перебрасывалось в кости. Человеческие.

– Що, нравится? – с явной гордостью спросила Янка, видя, что Роман чуть ли не носом водит по стене со стальными рамами.

– Офигительно! – с искренним восторгом откликнулся Роман, – Ровненькая, ни одной шероховатости! – и он провел по стене пальцем, – Янка, а телефона этих штукатуров у тебя не осталось?

– Рехнулся хлопец на своему ремонте, – поглядев на Романа долгим безнадежным взглядом, заключила Янка и принялась запихивать в рюкзак что-то тяжелое и остро пахнущее смазкой.

Роман пожал плечами – а что он, собственно, такого сказал? – и склонился над полочкой с дисками, в уверенности, что найдет там богатую коллекцию ужастиков. И в полном изумлении обнаружил чинно стоящую рядком подборку из старых советских фильмов и американских комедий 50-х. «Влюблен по собственному желанию» соседствовал с «Как украсть миллион», «Карнавальная ночь» подпирала «Сестру его дворецкого». «Унесенных ветром» здесь не было, и вообще, как понял Роман, не было ни одного фильма, где дело не кончалось бы свадьбой или хотя бы счастливым финальным поцелуем.

Рядом с дисками лежала стопка зачитанных до дыр любовных романов.

Роман глянул на следующую полку… И снова обалдел. Там стояли все «Сумерки» – книги, и фильмы. Но к темным волосам Беллы Свон на обложке шариковой ручкой была аккуратно пририсована пара рожек, а на носу намалевана бородавка. Причем ни лежащие рядом диски с «Дневниками вампиров», ни «Дракула», ни «Блэйд» не были так изуродованы.

– Слушай, если ты так не любишь «Сумерки», зачем смотришь? – удивился Роман.

Янка выхватила коробку с дисками у Романа. Выдвинула ящик шкафчика и вытащила оттуда точно такой же, только чистый вкладыш с изображением Беллы, ее вампира и ее же оборотня. Молча поменяла и вернула коробку на полку. Потом одарила долгим взглядом обезображенное шариковой ручкой лицо вампирской подружки и с силой смяла старую обложку в кулаке.

– Ты начебто хотив до туалету, Ромасыку, – холодно сказала она.

Из туалета Роман выбрался в состоянии глубокой задумчивости. Убираясь с траектории мечущейся Янки, Роман тихонько приткнулся у барной стойки и принялся осмысливать – зачем в санузле нужен диванчик? Особенно неприятного гостя уложить ночевать? А если он там в отместку запрется? Роман запустил руку в модерновую стеклянную вазочку, до краев наполненную толстенькими жаренными семечками. Сплюнул шелуху в тяжелую хромированную пепельницу…

– Ой!

Побледневшая Янка растерянно глядела, как он щелкает семечки.

– Что, нельзя, да? – вскакивая, пробормотал смущенный Роман. Он разжал кулак, ссыпая обратно в вазочку шуршащую черную струйку. – Извини, я не хотел! – да, конфуз, не успел войти, и тут же накинулся на хозяйские семечки. Как с голодного краю.

Янка, похоже, еще более смущенная, схватила вазочку с семечками, засуетилась, вроде как спрятать ее хотела. Потом взяла себя в руки, резко плюхнула вазочку перед Романом, так что часть черненьких зерен просыпалось на барную стойку. Роману показалось, что на глазах у Янки блеснули слезы.

– Що ты, звычайно ж можно, угощайся, пожалуйста! – заливаясь почти морковной краской, пробормотала она, – Я просто не думала, що ты любишь семечки.

– Я могу и обойтись, – Роман на всякий случай отступил подальше от злополучной вазочки.

– Нет, ты ешь, ешь, не стесняйся! Ось, не хочешь здесь, с собой возьми, – и она почти силой всыпала горсть семечек в карман его куртки. – Ну, я все взяла, пишлы! – и все еще полыхая ушами, подхватила рюкзак, и явственно изо всех сил стараясь не смотреть на Романа, рванула к выходу, продолжая при этом раздавать приказания в телефон:

– Привезите пакеты прямо сюды и покладить в холодильник! Я не пытаю вас, скилькы це стоит! Доставьте кровь, а до ранку в мэнэ вже буде чим з вамы розрахуватыся!

Окончательно обалдевший Роман поспешил за ней.

– Надо поторапливаться! – вроде отошедший после недавней ссоры Рико ждал их с уже включенным мотором.