Текст книги "Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание"

ВВЕДЕНИЕ

1. Жизнь преподобного Симеона

Основным источником биографических сведений о преподобном Симеоне Новом Богослове является житие, написанное его учеником Никитой Стифатом спустя тридцать лет после кончины Симеона [1]1
  Hausherr. Mystique, 1–128 (=Vie). Изложение жизни Симеона см. в: Василий (Кривошеий), архиепископ. Симеон, 15–58; Krivocheinee. SC 96, 15–54; Turneг. Fatherhood, 16–36; Moda. Christ, 105–120; McGuckin. Symeon (последний главным образом занят опровержением Никиты Стифата). Здесь и далее, ссылаясь на литературу, мы приводим лишь имя автора, сокращенное до одного–двух слов название сочинения, номер тома (если есть) и номер страницы. Ссылаясь на источники, мы приводим имя автора, сокращенное название сочинения, номер тома (книги, части), главы (раздела) и стиха (строки), а также, в квадратных скобках, номер страницы того издания, которым мы пользовались. Полностью имена авторов, названия их произведений и выходные данные использованных изданий приведены нами в Библиографии.


[Закрыть]. Никита придерживается основных правил классического византийского жизнеописания святого и развивает стандартные темы: его герой родился в благородном семействе; с раннего детства он добродетелен и серьезен, избегает детских забав; он посещает школу, но отвергает «языческую мудрость»; при поступлении в монастырь он отказывается от родового наследства; он борется с бесовскими искушениями и всегда побеждает; он совершает чудеса и исцеления. Все эти темы мы находим уже в «Житии преподобного Антония» (IV век), которое стало прототипом многих последующих житий святых [2]2
  Его критический текст был издан в SC 400. Можно также сравнить»Житие Симеона», написанное Никитой, с»Житием преп. Феодора Студита», автором которого считается монах Михаил, см. PG 99, 113–232 (один вариант) и PG 99, 233–328 (второй вариант).


[Закрыть].

Другой, еще более важный источник биографических сведений о Симеоне – его собственные писания: в отличие от творений большинства Отцов Церкви как более раннего, так и последующего периодов, все его творения носят явно выраженный автобиографический характер. Портрет Симеона, начертанный Никитой, отличается от образа, который вырисовывается при чтении сочинений самого Симеона. Произведение Никиты – скорее икона жизни Симеона, чем его биография: оно стилизовано и полно условностей [3]3
  Ср. Krivocheine. SC 96, 16.


[Закрыть]. Читая самого Симеона, не перестаешь удивляться полному отсутствию позы или стилизации, столь характерных для многих византийских писателей его времени, а также откровенности Симеона, необычной для византийской традиции: он излагает свой внутренний мистический путь ясно и исчерпывающе. Однако Симеон немного сообщает о внешних событиях своей жизни: в этом отношении приходится полагаться главным образом на сведения, сообщаемые Никитой [4]4
  Тот факт, что Никита писал, стремясь реабилитировать Симеона, не является достаточным основанием для того, чтобы ставить под вопрос (как то делают некоторые современные ученые) достоверность»Жития»в целом. Говоря о Симеоне, Никита порой допускает явные противоречия, однако его произведение – единственное свидетельство человека, лично знавшего Симеона. Ясно, что в тех местах, где Никита расходится с Симеоном, предпочтение следует отдать Симеону. Но там, где современные ученые выдвигают противоречащие Ни ките гипотезы, мы скорее склонны отдавать предпочтение Никите.


[Закрыть].

Согласно хронологии И. Озэрра, Симеон родился в 949 году по Р. Х. [5]5
  Hausherr. Mystique, LXXXIXff.


[Закрыть] Согласно другой хронологии, предложенной греческим патрологом П. Христу, дата рождения Симеона – 956 год [6]6
  Многие ученые пытались разрешить нелегкую проблему хронологии Симеона, но пришли к разным результатам. К. Холль утверждал, что Симеон родился между 963 и 969 гг., а скончался в 1041 или 1042 г.: см. Holl. Enthusiasmus, 23–26. Позднее И. Озэрр предложил иную хронологию, внеся исправления во многие вычисления Холля: см. Hausherr. Mystique, LXXX‑XCI. Ныне общепринятой является хронология Озэрра, хотя ученые неоднократно ставили под вопрос и ее: см. Stathopoulos. Gottesliebe, 9ff.; Каждан. Замечания, 4–10; Χρήστου. Νικήτας, 9–11; Idem. Εισαγωγή, 12–24. Важнейшие аргументы против хронологии Озэрра следующие. 1) Она противоречит датировке»Жития Симеона», написанного Никитой: Никита указывает, что Симеон был священником в течение сорока восьми лет, а по Озэрру выходит, что он священствовал только сорок два года, с 980 по 1022. 2) Никита указывает, что когда Симеон Новый Богослов установил почитание Симеона Студита после смерти последнего, он получил на это одобрение от патриарха Сергия, после чего невозбранно праздновал память своего духовного отца в течение шестнадцати лет, пока не возник конфликт со Стефаном Никомидийским (Житие 72, 22–73, 15). Сергий занимал Константинопольский престол в 1001–1019 гг. Даже если он одобрил почитание Симеона Студита в 1001 году, конфликт и удаление Симеона Нового Богослова должны были случиться не ранее 1016 г., тогда как Озэрр датирует конфликт 1003–1005 гг., а удаление 1009 г. 3) Вычисления Озэрра основаны на предположении, что Николай II Хрисоверг, рукоположивший Симеона, занял Константинопольскую кафедру в 979 г., тогда как авторитетные византийские источники датируют это событие 984 г.: см. Gregoire – Orgels. Chronologie; ср. Ostrogorsky. History, 585. Если последняя дата верна и Симеон скончался в 1022 г., то продолжительность его служения в священном сане не составляла ни сорока восьми, ни сорока двух лет. Хронология, выдвинутая П. Христу, более соответствует датам»Жития Симеона», написанного Никитой, поэтому не следует ее игнорировать. См., однако, возражения В. Грюмеля: Grumel. Chrysoberges, 253ff. Излагая жизнь Симеона, мы будем ссылаться на датировку по Озэрру и сразу же в скобках – на хронологию Христу.


[Закрыть]. Место рождения Симеона – селение Галати в Пафлагонии. Родители Симеона, Василий и Феофана, были богатыми и влиятельными провинциальными аристократами. С одиннадцатилетнего возраста Симеон жил со своим дядей в Константинополе, где тот занимал видный пост при императорском дворе. Симеон обучался в «грамматической» (средней) школе, изучал тахиграфию (скоропись) и выработал, по свидетельству Никиты, прекрасный почерк, но отказался продолжить «внешнее образование» в риторике и философии [7]7
  Житие 2, 23–26. Отметим разницу между Симеоном и Феодором Студитом, который, согласно его житию,«прошел всю философию, этику и догматику, диалектику и логику»: см. Житие преп. Феодора Студита [117 С – 120 В]. Византийская система образования унаследовала основные принципы древней греко–римской традиции, а разделение византийского плана обучения на два этапа соответствовало подобному делению в поздней античности, где весь курс наук состоял из trivium (грамматики, риторики и диалектики) и quadrivium (арифметики, геометрии, музыки, математики). Некоторые византийские источники упоминают три стадии: так называемое προπαιδεία (начальное образование), παιδεία или εγκύκλιος παιδεία («общее образование») и τελεώτερα μαθήματα (высшее,«совершенное»образование). Основными образцами для овладения грамотой и литературными навыками все еще служили произведения Гомера, Софокла, Еврипида и прочих древнегреческих писателей, так что византийские школьники по сути изучали язык, на котором не говорили уже многие поколения их предков: смотри Letnerle. Humanisme, 99–103, 302–303; Buckler. Education, 200–220; Mango. Byzantium, 125ff. Wilson. Scholars, 18ff. Культура Византии, 366–400. Отметим также, что даже среднее образование в целом было доступно в Византии далеко не каждому: как отмечает Лемерль, девять десятых населения были безграмотны: Lemerle. Eleves, 3 (ср., однако, более положительную оценку уровня грамотности в Византии у: Browning. Literacy, VII, 46–52). Большинство тех, кому образование было доступно, принадлежало либо к аристократии, либо к духовенству.


[Закрыть].

По словам Никиты, юный Симеон отказался от чести быть представленным братьям–императорам Василию и Константину Порфирородным и предпочел остаться в тени [8]8
  Житие 3, 1–9.


[Закрыть]. Тем не менее он был возведен в ранг спафарокубикулария и сделан членом синклита (государственного совета), почему и провел несколько лет при императорском дворе [9]9
  Житие 3, 9–11. В ранг спафарокубикулария обычно возводили евнухов: см. Bury. System, 122; Yannopoulos. Societe, 36; Oikonomides. Listes, 301–302. Некоторые ученые высказывают предположение, что Симеон мог быть оскоплен в детстве: смотри Turner. Fatherhood, 19; Morris. Saint, 44. Такое предположение, однако, не имеет под собой достаточных оснований, поскольку ни в»Житии», ни в творениях самого Симеона нет ясного указания на то, что он был скопцом. Никита упоминает, что евнухом был ученик Симеона Арсений (Житие 45, 4–5); если бы Симеон также был евнухом, Никита указал бы на этот факт: по византийским представлениям в этом не было ничего негативного (сравнение Симеон с евнухом в Житии 147, 6 относится к посмертному»ангельскому»состоянию Симеона). О том, что Симеон не был скопцом, свидетельствует, в частности, его аллюзия на ночное осквернение в Euch, l, 141–146.


[Закрыть]. В одном из Гимнов Симеон так говорит о своей юности:

Родители не питали ко мне естественную любовь. Братья и друзья мои все насмехались надо мною… Сродники, посторонние и мирские начальники Тем более отвращались от меня и не выносили видеть меня, Чем более [хотели] погубить меня со своими беззакониями. Часто я безгрешно желал славы, Но не нашел еще ее в настоящей жизни… Сколько раз желал я, чтобы люди любили меня, [И чтобы] я имел с ними близость и откровенность, Но из благомыслящих никто не выносил меня. Другие же, напротив, желали видеть и знать меня, Но я убегал от них как делателей зла… Добрые избегали меня из‑за [моего] внешнего вида, Злых же я избегал по собственному произволению[10]10
  Hymn 20, 98–119. Что касается внешности юного Симеона, то она, вероятно, была вполне приятной. Никита говорит, что»Симеон отличался от других хорошей внешностью и приятным видом»(Житие 3, 1–2). В Cat. 22, которое считается автобиографическим, Симеон говорит о юноше Георгии, прототипом которого является сам Симеон, что он был»красив видом и имел что‑то показное в своем облике, манерах и походке, так что некоторые даже имели о нем из‑за этого дурные мнения»(Cat. 22, 24–27). Приведенные слова Симеона из 20–го Гимна можно понимать в том смысле, что»добрые»люди избегали его из‑за его»показной»внешности (обладая аристократическими манерами и богатыми родственниками, близкими к императору, он выглядел молодым выскочкой), а»злые»обращали на него внимание лишь из‑за его близости к высшим кругам общества.


[Закрыть].

Очевидно, что при всем своем внешнем благополучии, Симеон очень рано испытал большие внутренние страдания из‑за одиночества, отсутствия друзей и своей неспособности удовлетвориться земными благами. Ранняя неудовлетворенность жизнью в миру побудила Симеона к чтению духовной литературы и к поискам святого человека, который стал бы его учителем. Это устремление Симеона не встретило одобрения окружающих, которые наперебой утверждали, что «ныне нет такого святого на земле» [11]11
  Euch, l, 78–80.


[Закрыть]. Однако Симеон продолжал поиск духовного отца, и в конце концов его усилия увенчались успехом. Заметим попутно, что полемика с теми, кто утверждал, что в его время невозможно достичь святости (таковых Симеон именовал «новыми еретиками») [12]12
  Ср. Hymn 21, 302–304; Cat. 29, 137–150.


[Закрыть], стала одной из главных тем его позднейших сочинений.

Встреча с монахом Константинопольского Студийского монастыря, Симеоном Благоговейным [13]13
  Мы будем подробнее говорить о личности Симеона Благоговейного в Главе III.


[Закрыть], который стал духовным отцом юного Симеона, оказалась решающей. Симеон Благоговейный был пожилым иноком; он не имел священного сана, но обладал глубоким духовным опытом: в его лице Симеон–младший обрел того, кого долго искал. Юный Симеон так любил своего учителя, что почитал его за святого и считал себя недостойным прикоснуться к его одежде или поцеловать место, где тот стоял во время молитвы [14]14
  Житие 12,20–26.


[Закрыть].

Однажды старец дал ему на прочтение книгу преподобного Марка Подвижника (около V в.), в которой его особенно поразили три мысли – о необходимости следовать голосу совести [15]15
  О законе духовном, 69 [913 С].


[Закрыть], исполнять заповеди Божий ради стяжания «даров Святого Духа» [16]16
  О думающих оправдаться делами, 57 [940 А].


[Закрыть] и искать внутреннего духовного гнозиса, который приобретается через молитву [17]17
  О законе духовном, 11 [908 А].


[Закрыть]. Юный Симеон принял слова святого Марка как руководство к немедленному действию. Он начал во всем слушаться голоса совести, исполнять заповеди Христовы и усердно молиться. Каждый вечер он, следуя внутреннему голосу, увеличивая свое правило: его молитвы стали продолжительными, внимательными и усердными, часто они сопровождались слезами. Именно в это время, стоя на ночной молитве, Симеон получил свое первое мистическое откровение, которое он описывает в 22–м Огласительном Слове, говоря о некоем Георгии, но имея в виду самого себя [18]18
  Этот же эпизод рассказан Симеоном в Euch, l, 87–110 (на этот раз от первого лица) и Никитой в Житии 5, 1–31: оба текста подтверждают, что рассказ Симеона в 22–м Слове является автобиографическим.


[Закрыть]: Однажды, когда он стоял и произносил «Боже, милостив буди ми, грешному» скорее умом, чем устами, внезапно явилось сверху обильно Божественное осияние и наполнило все место. Когда это произошло, юноша перестал сознавать себя и забыл, был ли он в доме и находился ли под крышей. Ибо отовсюду видел он только свет… Всецело пребывая в нематериальном свете и, как казалось, сам сделавшись светом и забыв обо всем мире, он преисполнился слез, несказанной радости и ликования. Потом на небо взошел ум его и другой свет увидел – ярче того, который был поблизости. Неожиданно явился ему, стоя близ того света, вышеупомянутый святой и равноангельный старец… [19]19
  Cat. 22, 88–100. Имеется в виду Симеон Студит


[Закрыть] Когда видение кончилось, юноша пришел в себя, и вскоре возгласил петух: ночь прошла незамеченной [20]20
  Cat. 22.101–113


[Закрыть].

Несмотря на такое явное видение свыше, Симеон' еще довольно долго оставался в миру: период между первым посещением света и вступлением в монастырь он считал годами своего духовного падения [21]21
  Euch. 2, 41–46


[Закрыть]. В одном из Гимнов Симеон говорит об этих годах в выражениях, весьма необычных для автобиографической литературы: Я был убийцей[22]22
  Ср. примечание Дионисия Загорейского: «Разумеется, [убийцей] души своей… ибо Отец понимает это мысленно, по причине крайнего смирения»: ΔΖ, II, 14.


[Закрыть] – слушайте все!.. Я был, увы мне, и прелюбодеем в сердце, И содомитом на деле и в произволении. Я был блудником, магом и деторастлителем, Употребителем клятв и стяжателем, Вором, лжецом, бесстыдником, похитителем – горе мне! – Оскорбителем, братоненавистником, преисполненным зависти, Сребролюбцем, наглецом и совершителем Всякого другого вида зла. Да, поверьте, я говорю об этом правду Без притворства и без лукавства![23]23
  Hymn 24, 71–83


[Закрыть]

Подобных признаний мы не встретим даже в таких произведениях, как «Исповедь» Блаженного Августина. Понимать ли слова Симеона в буквальном или переносном смысле? Очевидно, что буквальное понимание в данном случае невозможно, хотя сам он и настаивает на его необходимости: «Если кто заподозрит, что я, может быть, написал ложь, подай ему прощение как Милосердный, ибо, не сознавая Твоего долготерпения, Спаситель… и услышав о непристойности дел моих, он справедливо вынес такое суждение, говоря: «Если справедливость безнаказанным оставила его, значит, нет суда!»«[ [24]24
  Hymn 24, 103–110.


[Закрыть] Позднейшие комментаторы Симеона склонялись к тому, чтобы воспринимать его слова из 24–го Гимна в переносном смысле: «Виждь глубину смирения этого святого… – пишет комментатор XIII века [25]25
  Схолия сохранилась в рукописи Marcianus 494, которая датируется XIII веком. Рукопись содержит несколько схолий подобного рода. Й. Кодер считает, что они принадлежат не переписчику, а самому»главному редактору» произведений Симеона – Никите Стифату: см. Köder. SC 156, 68


[Закрыть]. – Ибо говорит он это, желая… в смирении сохранить в себе благодать Святого Духа» [26]26
  SC 174, 232 (схолия).


[Закрыть]. Как бы там ни было, ясно, что Симеон в молодости вел мирской образ жизни, хотя и не порывал общения с духовным отцом. Ему он и обязан своим окончательным исходом из мира.

Симеону было около двадцати семи лет, когда он поступил послушником в Студийский монастырь [27]27
  Krivocheine. SC 96, 23.


[Закрыть]. Позднее он опишет свой исход в ярких красках, рассказывая о том, как старец, подобно Моисею, вывел его из египетского плена: И сказал он: «Подойди, чадо, я отведу тебя к Богу». Я же от великого неверия ответил ему: «Какой знак покажешь ты мне, чтобы убедить меня?«… «Огонь, – сказал он, – разожги великий, дабы я вошел в него, И если не останусь неопаленным, не следуй за мною!» Слово это поразило меня, я сделал приказанное, И разожжено было пламя, а он встал внутрь [него]. Целый и невредимый, он и меня приглашал [туда]. «Боюсь, владыко, – сказал я. – Я – грешник». Он вышел [из огня], подошел ко мне и облобызал меня. «Чего ты боишься, – сказал он мне, —отчего ужасаешься и трепещешь? Велико и страшно это чудо,[но] ты большее этого увидишь». «Я в исступлении, – сказал я. – Господин, приблизиться не дерзаю к тебе… Ибо я вижу, что ты человек, превосходящий человека, И не дерзаю смотреть на тебя, которого огонь почтил». Привлекши меня ближе, он обнял меня И снова облобызал меня лобзанием святым… [28]28
  Hymn 18, 137–158.


[Закрыть] Что это: аллегория или рассказ о действительном событии? Подобные рассказы встречаются в житиях некоторых святых [29]29
  Ср. рассказ о том, как некто пришел к авве Арсению и, заглянув в окно, увидел, что он стоит на молитве, весь объятый пламенем: Изречения пустынных отцов. Арсений, 27 [96 ВС]. Подобным же образом авва Иосиф»встал и простер руки к небу: персты его сделались подобными десяти возжженным светильникам, и он сказал: «Если хочешь, будь весь, как огонь»": Изречения пустынных отцов. Иосиф, 7 [220 D]. Ср. Памво, 1 [368 С] и 12 [373 А]; Сисой, 14 [396 ВС]; Силуан, 12 [412 С]; Феодор, 15 [193 AB]. Другой, гораздо более поздний пример  – беседа преподобного Серафима Саровского (ум. 1833) с Н. А. Мотовиловым, когда лицо русского святого»просияло, как солнце»(см. цитату в Заключении к настоящей работе).


[Закрыть]. Во всяком случае, Симеон младший немедленно последовал за наставником: «Скорее! Бежим! – [сказал Моисей] – Так повелевает Бог!..» «Пойдем, господин, – сказал я, – я не разлучусь с тобою…»  [30]30
  Hymn 18, 221–223.


[Закрыть].

Вступив в братию Студийской обители, Симеон ревностно предался аскетическим подвигам. Однако ему не суждено было долго пробыть в Студийском монастыре: игумена и братию смущала его, на их взгляд, чрезмерная привязанность к старцу Симеону Благоговейному. Отношение Симеона–младшего к Симеону–старшему было основано на полном послушании: он прислуживал своему учителю и не смел ни шагу сделать без его указания [31]31
  Ср. Житие 12, 1–26. Наличие слуг было обычным явлением в византийских монастырях того периода; они служили монахам, подавали пищу и исполняли другие необходимые работы: см. Krausmuller. Stoudios, 74. Ср. упоминание слуги в Cat. 4, 290–299.


[Закрыть]. Игумен неоднократно высказывал пожелание, чтобы юный послушник отказался от руководства своего старца, но Симеон не соглашался на это, результатом чего стало его изгнание из монастыря [32]32
  О причине изгнания Симеона из Студийского монастыря ничего точно неизвестно. Никита утверждает, что единственной причиной была зависть монахов (Житие 16, 3–5,  17–20; 21, 1; 22, 1), но возможно, что‑то в духовном устроении Симеона Студита вызывало недовольство игумена. Кроме того, согласно студийской традиции, сам игумен обычно (хотя и не непременно) был духовным руководителем монахов. К этому вопросу мы вернемся в Главе III, где будем говорить о личности Симеона Студита и о роли игумена в студийской традиции. Здесь же нам хотелось бы лишь отметить, что ситуация, сложившаяся вокруг двух Симеонов, типична для всей истории духовного руководства на православном Востоке. Деятельность старцев часто вызывала враждебное отношение со стороны игуменов и представителей иерархии. Это было связано с тем, что старцы обычно жили в монашеских общинах, но у них были собственные духовные чада, между которыми связь была более тесной, чем между другими монахами. Таким образом, старцы порой создавали»общину в общине», что вызывало зависть со стороны прочих монахов и недовольство со стороны монастырского начальства. Об этом см., в частности, Концевая. Оптина пустынь, 9–10.


[Закрыть]. Покинув Студийскую обитель, Симеон поступил в монастырь святого мученика Мамаса в Константинополе [33]33
  Об этом монастыре см. Janin. Geographie, 325–331.


[Закрыть], где был пострижен в монашество. Вот как Никита описывает жизнь Симеона в обители святого Мамаса: Он посвящает себя совершеннейшим деланиям добродетели и, все прочее оставив, предается только молитве, безмолвию и изучению Божественных Писаний и совершенным образом соединяется с Богом в созерцании света… Пищей же его ежедневной был животворящий Хлеб, которым он совершенно очищался, честная Кровь Христова, овощи и семена. Сохраняя ими жизнь тела своего, ничего другого во все дни недели, кроме воскресенья, он не принимал. В праздничные дни он участвовал в общей трапезе братии, опустив лицо и [пребывая] в непрестанном сокрушении, после чего, поблагодарив, восставал со всеми, убегал в келлию, запирал дверь свою и вставал на молитву. Затем, немного почитав, он принимал немного отдыха, преклонившись к земле, ибо не имел ни постели, ни одеяла, ни чего‑либо иного потребного для тела… После чтения он занимался рукоделием, переписывая текст Божественных Писаний: он был великолепным писцом, и всякий, кто видел его письмена, исполнялся радости. Когда ударяли в било [34]34
  В православных монастырях на Востоке монахов созывал на богослужение в храм не колокол, а деревянное било (во многих греческих монастырях такой обычай сохранился до сего дня).


[Закрыть], он незамедлительно вставал на Божественное псалмопение, и когда совершалось Божественное Приношение (αναφορά)… он предстоял на молитве и со слезами беседовал с Богом, пока священник не возносил хлеб. После сего, исполнившись Божественного огня, он принимал Пречистые Тайны и тотчас молча удалялся в келлию свою [35]35
  Житие 24, 9 – 27, 9.


[Закрыть].

Обратим особое внимание на то, что Симеон практиковал ежедневное причащение, сопровождаемое слезами. В этом он следовал древней монашеской традиции [36]36
  Далее в одном из разделов Главы II мы особо рассмотрим вопрос о том, как часто причащались монахи и миряне времен Симеона.


[Закрыть], а также совету своего духовного отца Симеона Благоговейного, который говорил: «Брат, никогда не причащайся без слез» [37]37
  Слово аскетическое, 24. Ср. Симеон. Cat. 4, 11–12.


[Закрыть]. Позднее, будучи игуменом, Симеон–младший старался возродить традицию ежедневного причащения; он также настоятельно указывал на необходимость причащаться со слезами. Обычай ежедневно причащаться со слезами Симеон сохранил до конца дней.

В первые годы после пострижения Симеон неоднократно видел Божественный свет: он упоминает одно такое видение в том же слове, в котором речь идет о юноше Георгии, но замечает, что второе видение было слабее первого: это был всего лишь «малый луч того сладчайшего и Божественного света» [38]38
  Cat. 22, 314–318.


[Закрыть]. Другое видение описано в 16–м Огласительном Слове: оно снова было ярким и привело подвижника в состояние глубокого экстаза [39]39
  Cat. 16, 78–107


[Закрыть].

После двух лет жизни в монастыре святого Мамаса Симеону было поручено наставлять братию в храме. В 980 (988) году, когда скончался игумен монастыря, монахи избрали на его место Симеона. В возрасте около тридцати одного года он был рукоположен в священный сан и возведен в достоинство игумена патриархом Константинопольским Николаем II Хрисовергом [40]40
  Житие 30. Дж. МакГаккин, основываясь на хронологии Озэрра, утверждает, что Симеона, вероятнее всего, рукополагал патриарх Антоний Студит, а не Николай Хрисоверг, и что, учитывая быстрое возвышение Симеона на игуменство всего после трех лет жизни в монастыре святого Мамаса, его предыдущий перевод сюда из Студийского монастыря следует рассматривать скорее как»повышение», чем как»изгнание»: см. McGuckin. Symeon. Мы, однако, не видим достаточных: оснований для подобных предположений.


[Закрыть]. Во время рукоположения Симеон снова имел видение света: его биограф пишет, что когда епископ читал над ним молитву посвящения, он увидел Духа Святого, Который, сойдя как простой и беспредельный свет, безвидно покрыл всесвященную его голову; совершая Литургию, он видел [этот свет] сходящим на предложенную им жертву Богу в течение всех сорока восьми лет своего священства, как он рассказывал кому‑то сам словно бы о ком‑то другом, скрывая себя, и как написано в его изречениях[41]41
  Житие 30, 20–27


[Закрыть]. Когда Симеон стал игуменом, монастырь святого Мамаса был в упадке, и Симеон взялся за дело его восстановления. Он успешно справился с задуманными реставрационными работами и занялся экономическими потребностями монастыря. Никита сообщает нам, что Симеон восстановил монастырский храм, покрыл пол мрамором и приобрел новую церковную утварь, а именно облачения, иконы и каменные светильники. Он также организовал библиотеку и ризницу [42]42
  Житие 34, 12–21


[Закрыть]. Возможно, прежние связи Симеона в аристократических кругах помогли ему найти финансовую поддержку своей деятельности по восстановлению монастыря [43]43
  Дж. МакГаккин обращает наше внимание на тот факт, что Симеон пользовался покровительством византийской аристократии на протяжении всей своей жизни: см. McGuckin. Symeon.


[Закрыть]. Однако главной задачей Симеона было поднятие духовного уровня братии, которая на протяжении многих лет оставалась без духовного руководства. Он обращался к монахам с горячими увещаниями, призывая их бороться со страстями и исполнять заповеди Христовы. Из его сочинений этого периода, например, 1–го Огласительного Слова, произнесенного вскоре после того, как он стал игуменом, ясно, что он рассматривал монастырь как единую семью, духовным отцом которой он был поставлен по воле Божией.

Поразительно, – пишет архиепископ Василий (Кривошеий), – как с первого же обращения к своим монахам Симеон стремится установить с ними личную духовную связь. Нелегко было воплотить на практике высокие идеалы нового игумена в монастыре, где духовная жизнь была на довольно низком уровне. Зная это, Симеон вновь и вновь старается заручиться поддержкой братии в общем деле возрождения монастыря. Он не перестает призывать их начать новую жизнь [44]44
  SC 96, 35–36.


[Закрыть].

Пламенная проповедь Симеона не осталась без ответа: вскоре монастырь пополнился новыми монахами, среди которых было немало преданных учеников Симеона. Молодой игумен приобрел известность среди жителей Константинополя: многие из тех, кто состоял на государственной службе, а также зажиточные патриции стали его последователями. Главная тема большинства его проповедей – призыв к мистическому единению со Христом, которое, как он считал, доступно всякому, кто возжелает его [45]45
  Ср. Hymn 27,131–132.


[Закрыть]. Призывы и увещания Симеона были основаны на его собственном опыте. Главной и общей темой всех его проповедей был Божественный свет, который сам он созерцал все чаще и чаще. Однако долгое время он не осознавал, что под видом света ему являлся Христос, – пока Сам Христос не обратился к нему со словом. Во 2–м Благодарении Симеон подробно рассказывает о том, как однажды услышал голос Христа, сказавшего ему: Я Бог, ради тебя ставший человеком, и так как ты от всей души взыскал Меня, отныне ты будешь братом Моим и сонаследником Моим и другом Моим[46]46
  Euch. 2, 230–233.


[Закрыть].

Из других сочинений Симеона явствует, что после этой особой личной встречи со Христом мистическое чувство постоянного присутствия Христа не покидало его.

Симеон не считал свои мистические видения чем‑то необычайным; он был уверен, что каждый, кто взыщет Dora всем сердцем, удостоится увидеть Божественный свет. Поэтому в проповедях, обращенных ко всей общине, он открыто говорил о собственном опыте, считая, что это побудит братию следовать его примеру и в конечном итоге приведет их к такого же рода опыту, который, по его мнению, составляет самую сердцевину подлинно христианской жизни.

Однако далеко не все слушатели Симеона были способны принять его учение и последовать ему: многим его духовный идеал казался слишком высоким. Некоторым монахам, привлеченным его ревностью, позднее недостало усердия, и они покинули монастырь. С другой стороны, среди тех, кто оставался в монастыре, постепенно нарастало сопротивление; между игуменом и братией усиливались трения. Симеону ставили в вину то, что он слишком часто говорит о собственном опыте:»то могло показаться нарушением монашеской этики, согласно которой монах не должен говорить о себе. Требовательная настойчивость, с которой Симеон призывал стремиться к достижению духовных даров, раздражала тех, кто был лишен их. Наконец, некоторые мнения Симеона не могли остаться незамеченными – о бесполезности Крещения для тех, кто остается нечувствительным к полученной им благодати Святого Духа, о недейственности причащения для тех, кто не видит Христа душевными очами, о невозможности спасения для тех, кто сознает за собой хотя бы малейшую страсть и т. д. Подобные мысли, высказанные в остро полемическом тоне, могли послужить поводом для обвинения Симеона в неправославии.

Атмосфера в монастыре постепенно накалялась. В патриаршество Сисинния I (995–998) некоторые монахи открыто выступили против игумена: когда он проповедовал во время утрени, они с громкими криками бросились к нему, готовые изгнать его из монастыря, но Симеон, по утверждению Никиты, стоял на месте, не поднимая рук и глядя на своих ненавистников с улыбкой и «светлым лицом». Вне себя от злобы, они выскочили из храма, сорвали запоры монастырских ворот и побежали через весь город к патриарху [47]47
  Житие 38, 7–39, 14.


[Закрыть]. Тот вызвал Симеона и, допросив, убедился в его невиновности. Он хотел изгнать непокорных, но Симеон умолил его вернуть их в обитель [48]48
  Житие 39, 14–40, 10.


[Закрыть]. После этого он оставался игуменом до тех пор, пока в 1005 (1013) не передал полномочия своему ученику Арсению [49]49
  Hausherr. Mystique, XC. По словам Никиты, отставка Симеона была добровольной: жизнь Симеона текла»вполне благополучно», но заботы о монастыре нарушали его безмолвие, поэтому он»решил организовать управление монастырем согласно с древним обычаем и освободиться от забот… Затем, по решению патриарха Сергия, он охотно оставил пост игумена…»(Житие 59, 1–12). Следовательно, помимо»желания»Симеона, было и решение патриарха. Из слов Никиты можно заключить, что конфликт между Симеоном и Стефаном Никомидийским (см. далее) возник после отставки Симеона. Однако он указывает, например, что Симеон вернулся к»своему стаду»после размолвки со Стефаном (Житие 77, 2) и что он присоединился к»подчиненным ему монахам»(Житие 82, 11). Есть веские доводы в пользу предположения, что в действительности конфликт возник в тот период, когда Симеон еще был игуменом, и именно конфликт с синкеллом был причиной отставки Симеона. Ср. Каждан. Замечания, 9.


[Закрыть].

Симеон, вероятно, предполагал, что, уйдя в затвор, проведет остаток дней в безмолвии, но его ждали новые испытания. Бывший митрополит Никомидийский Стефан [50]50
  Стефан был назначен митрополитом Никомидийским в 976 г., но оставил свою епархию и жил в Константинополе; он был близок и патриарху и императору: Житие 74, 5–12; ср. Hausherr. Mystique, LI‑LVI. Ему принадлежат несколько богословских и агиографических сочинений, среди которых, по всей вероятности, и агиографический сборник»Менологион Василия II»: см. Beck. Literatur, 531–532. В некоторых местах»Жития», написанного Никитой, он назван»Симеон Алексинский»(Житие 74, 6; 93, 25; 99, 4), но происхождение этого наименования неясно: см. Lequien. Oriens, I, 594.


[Закрыть] открыто возвысил против него голос и обвинил в том, что он чрезмерно почитает своего духовного отца, к тому времени давно уже почившего. Ежегодно в день памяти своего старца Симеон устраивал в обители торжественное богослужение, за которым присутствовало множество почитателей старца. Была также написана икона Симеона Благоговейного и составлена служба ему [51]51
  Житие 72, 22–26. Никита упоминает»гимны»,«похвалу»и»житие», написанные Симеоном в честь духовного отца.
  В действительности, раннехристианская Церковь не знала практики формальной канонизации в современном значении: Церкви было чуждо представление (впервые выраженное иконоборцами VIII века), будто»требуется особенная человеческая инициатива для того, чтобы провозгласить что‑либо относящимся к области священного»: Brock. Iconoclasm, 57.


[Закрыть]. Стефан упрекал Симеона за то, что последний прославлял своего духовного отца прежде, чем тот был официально канонизирован [52]52
  Почитание святого обычно начиналось там, где он жил (в монастыре, городе, селе) и либо ограничивалось этой областью (так называемые»местночтимые»святые), либо распространялось вширь, порой по всему христианскому миру. Однако время жизни Симеона Нового Богослова совпало с кодификацией святых: Симеон Метафраст собрал древние жития святых и сделал новую их редакцию. Как указывает П. Лемерль, почти все святые из собрания Метафраста принадлежали к древности и лишь очень немногие – к иконоборческой или после–иконоборческой эпохе; это была своего рода»антикваризация», или»архивизация»святых: Lemerle. Humanisme, 293.«Составление корпуса Метафраста и Константинопольского Синаксария, – пишет другой ученый, – и сопротивление, каким была встречена попытка Симеона Нового Богослова утвердить почитание своего духовного отца Симеона Студита показывают, что с конца X столетия официальная Церковь стремилась считать сонм святых своего рода замкнутым сообществом, в котором все места более или менее заняты»: Magdalino. Holy Man, 61. Симеон Новый Богослов с его идеей о том, что достижение святости возможно во все времена, с его постоянной борьбой с»новыми еретиками», которые отвергали такую возможность, с его самовольно установленным культом Симеона Студита оказался в оппозиции этим тенденциям, характерным для официальной Церкви. Подробнее этот вопрос будет обсуждаться в Главе IV настоящей работы.


[Закрыть]. Никита описывает этот конфликт как столкновение законнического формализма с подлинной духовностью: для Симеона– святость его духовного отца была вне сомнений, и он не нуждался в официальном ее подтверждении. Однажды Стефан встретил Симеона в здании патриархии и спросил его: «Как ты отделяешь Сына от Отца, мыслью или делом?» [53]53
  Житие 75, 16–17.


[Закрыть] Вопрос Стефана отражал один из самых значительных догматических споров того времени [54]54
  Подробнее об этом см. в Главе V.,


[Закрыть], хотя задан был, вероятнее всего, с тем чтобы показать недостаточную начитанность и необразованность Симеона. Из вопроса Стефана можно заключить, что Симеон был вовлечен в какого‑то рода триадологический спор; в таком случае, возможно, что его разногласие со Стефаном отражало различие их позиций в»том споре⁵⁵. У нас нет достаточных данных, подтверждающих это предположение, да и богословская подоплека спора до сих пор неясна. В последующих главах работы нам еще придется обращаться к этому конфликту, немаловажному для истории восточной духовности, И пытаться прояснить его природу. Симеон не ответил сразу, но пообещал дать ответ в письменной форме, после чего вернулся в келлию и написал послание в стихах, известное как Гимн 21. Изложив сначала свое учение о Святой Троице, он затем резко выступает против тех, кто дерзает богословство-!1ТЬ, не обладая мистическими дарами: эта тема очень Характерна для Симеона, и здесь она развита с особой полемической заостренностью. По мнению Симеона, Святой Дух посылается: Не неверующим, не славолюбивым, Не риторам, не философам, Не изучившим эллинские писания, Не ведущим актерский образ жизни (σκηηκον βίον), Не говорящим изящно и красноречиво, Не удостоившимся высоких титулов… Но нищим духом и жизнью, Чистым сердцем и телом, Стяжавшим простое слово и еще более простую Жизнь и более простой образ мыслей[55]55
  Ср Darrouzes. SC 122, 9–10.
  «Hymn 21, 54–68.


[Закрыть].

Косвенно обличив таким образом Стефана, Симеон затем переходит в открытую атаку: Прекрати, человек, содрогнись, смертный по природе… Как только дерзаешь ты, будучи сам весь плотью И еще не сделавшись, подобно Павлу, духом, Философствовать и говорить о Духе?.. Да, оставь любопытство, Отвергни богохульство своих слов… И, как змея, всячески приобрети мудрость, Яд же злобы изблюй!..[56]56
  Hymn 21, 118; 174–176; 317–318; 400–401


[Закрыть].

Можно представить, в какое негодование привело это послание честолюбивого митрополита. Он подал жалобу на Симеона патриарху и епископам: под его давлением в начале 1009 (1020) года был созван Синод, который и принял решение об изгнании Симеона из обители святого Мамаса [57]57
  Житие 94, 1–22. В других местах (см. Житие 104, 18–19; ср. ' 108, 8–9) Никита указывает, что патриарх согласился с почитанием Студита и даже принимал участие в торжествах, устроенных Симеоном. Тот факт, что он впоследствии переменил мнение, может быть объяснен лишь влиянием Стефана


[Закрыть]. Одновременно Стефан организовал налет на обитель, в ходе которого иконы Симеона Благоговейного были по его приказанию варварски уничтожены [58]58
  Житие 93, 1–12.


[Закрыть].

Изгнанный из Константинополя, Симеон поселился при храме святой Марины близ Хрисополя, где основал небольшой монастырь [59]59
  Житие 100,  1–26. Никита сообщает, что жители соседних селений отнеслись к Симеону враждебно: некоторые даже бросали в него камни; см. Житие 112, 7–8.


[Закрыть]. Вскоре его друзья в столице добились от патриарха Сергия II и от Синода полного его оправдания, и ему было предложено вернуться в прежнюю обитель или даже занять епископскую кафедру [60]60
  Житие 102, 14 – 103, 18.


[Закрыть]. Однако Симеон отверг эти предложения и провел оставшиеся годы жизни в монастыре святой Марины в окружении своих учеников.

Несмотря на бурные события и связанные с ними душевные потрясения, внутренняя мистическая жизнь Симеона, как кажется, никогда не ослабевала. По слонам Никиты, он получил многие духовные дары, в том числе прозорливость, пророчество и чудотворение. Биограф сообщает, что однажды Симеон исцелил от тяжелого недуга некую игумению, явившись ей в видении имеете со своим старцем Симеоном Благоговейным. В другой раз он исцелил юношу, который не мог принимать пищу: он благословил кусок хлеба и дал его юноше, после чего тот сразу выздоровел. Он также вернул здоровье парализованному мальчику, пролежавшему в болезни четыре года, помазав его маслом от лампады при иконе святой Марины. Симеон также исцелил одного из своих друзей, у которого случился инсульт, и лицо было так перекошено, что он не мог открыть рот. Рассказывая об этих случаях, биограф Симеона всякий рез подчеркивает, что Симеон проявлял к больным великое сострадание и при виде человека, пораженного болезнью, проливал слезы [61]61
  Житие 113– 122.


[Закрыть].