Текст книги "Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание"
Автор книги: Иларион Алфеев
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
2. Преподобный Симеон и агиографическая литература
А. Древние святые как пример для подражанияКак мы уже упоминали, именно Феодор Студит часто говорил о том, что монахам необходимо хорошо знать жития святых [684]684
См. Главу II.
[Закрыть]. По словам Феодора, каждый получает великую пользу, читая агиографическую литературу:
Думается мне, даже камни чувствуют эту пользу, не говоря уже о разумном человеке. Ибо благодаря [чтению] просвещается ум человека, отвергая мрак мудрости плотской (2 Кор. 1:12), а душа его умиляется и воспаряет к Божественной любви [685]685
Малое Оглашение, 41.
[Закрыть] .
Эти слова отражают общепринятое в Византии отношение к агиографической литературе, чтение которой считалось важнейшим средством для спасения души.
Из сочинений Симеона видно, что он был хорошо знаком с многими агиографическими источниками [686]686
Turner. Fatherhood, 51.
[Закрыть]. Вслед за Феодором Студитом, он говорит, что монахи должны читать жития древних подвижников и стараться подражать им [687]687
Cat. 6, 19–20.
[Закрыть]. Он неоднократно пересказывает известные жития святых, давая собственную интерпретацию агиографическим сюжетам.
Например, известное»Житие Антония Великого», приписываемое Афанасию Александрийскому, находит отражение в 6–м Огласительном Слове, где Симеон поднимает очень важный вопрос – о том, насколько его личный опыт Божественного созерцания отвечает опыту древних святых. Симеону представляется, что и у Антония было мистическое видение Бога, в доказательство чего Симеон пересказывает житие Антония:«Итак, что сделал великий Антоний, сидя во гробе?.. Не был ли он весь мертвым для мира и, лежа в гробнице, не искал ли Бога, способного оживить [его] и воскресить?» [688]688
Cat. 6, 40–46.
[Закрыть] Перечисляются подвижнические труды Антония, как они описаны в его житии: он питался только хлебом и водой и боролся с бесами [689]689
Ср. Житие преп. Антония Великого, 7–8 [150–158].
[Закрыть]. Но цель этих трудов заключался в том, чтобы удостоиться увидеть Христа:
…Если бы он не претерпел до конца (Мф. 10:22)… он не удостоился бы достолюбезного видения Владыки своего и не услышал бы сладкий голос Его… Ибо умерши, как сказано, произволением за Христа, он лежал, как мертвый, пока не пришел Тот, Кто возрождает к жизни мертвых и не воскресил его из ада, то есть из мрака душевного, и не вывел его в чудный свет лица Своего (1 Пет. 2:9). Он же, увидев [Его], освободившись от тех страданий и преисполнившись радости, сказал:«Господи, где же Ты был до сих пор?» [690]690
Ср. Житие преп. Антония Великого, 10 [162–164].
[Закрыть] И если слова»Где Ты был?«принадлежат тому, кто, конечно же, не знал, где был [Христос], то словами»до сих пор»он показал, что [пришел в] созерцание, чувство и сознание пришествия [691]691
Или»присутствия».
[Закрыть] Владыки [692]692
Cat. 6, 50–65.
[Закрыть] .
Симеон явно считает описываемое событие – личную встречу Антония со Христом – кульминацией всей жизни великого подвижника. По словам автора»Жития Антония Великого», видение Христа началось с того, что Антоний»увидел, что крыша словно бы раскрылась, и луч света сошел на него»; потом он услышал голос Господа, Который сказал ему:«Я всегда был здесь» [693]693
Житие преп. Антония Великого, 10 [162–164]. Ср. такое же описание появления света в»Изречениях пустынных отцов», Макарий, 33 [276 D]: «крыша [дома] раскрылась, и появился свет, подобный дневному».
[Закрыть]. Не удивительно, что этот рассказ глубоко трогал Симеона: он тоже имел подобный опыт – тоже созерцал свет, который сходил в его келлию [694]694
Hymn 40, 8–9. Симеон отмечает, как бы сравнивая свой опыт с видением Антония, что свет являлся ему»не разверзая небес… или крыши дома».
[Закрыть], и слышал голос Христа, сказавшего:«Я здесь» [695]695
Euch, l, 159–161.
[Закрыть]. Пересказывая житие Антония, Симеон в действительности говорит о своем собственном опыте.
Говоря о другом древнем подвижнике, Арсении Великом, Симеон вспоминает, что тот, оставив дворцы и царей, пришел в монастырь,«как нищий», смирил себя перед игуменом, выполнял тяжелый физический труд, постоянно проливал слезы, ночи проводил в молитве и»до конца жизни терпел бедность и нищету» [696]696
Cat. 6, 71–89. Здесь Симеон пересказывает»Житие преп. Арсения Великого», написанное Феодором Студитом [PG 99, 849–882].
[Закрыть]. Для чего он так поступал? – спрашивает Симеон.
Для того, чтобы самому испытать и увидеть то, что удостоился испытать и увидеть великий Антоний. Но почему же не написано и о нем, что он видел Господа? Неужели он положил столько трудов, а видеть Его не удостоился? Отнюдь! Ибо и он таким же образом удостоился видеть Бога, даже если описавший это не так явно показал сие [697]697
Cat. 6, 89–95. Ср. утверждение сирийского писателя VIII века Иосифа Хаззайа, что Арсений видел Божественный свет:«Блаженный авва Арсений [не вел беседы со своими посетителями]… потому что дух его ликовал… тем Божественным светом, который в нем был… Это созерцание света останавливало его язык и удерживало от разговоров»; Иосиф Хаззайа. Послание о трех степенях жизни монашеской, 111 [384–387].
[Закрыть] .
Мы видим, как Симеон дает свое толкование агиографическому сюжету: каждый святой, по его мнению, видел Бога, даже если об этом не говорится в его житии. Далее Симеон предлагает читателю самому убедиться в том, что у Арсения был мистический опыт:«Если желаешь точно узнать об этом, прочитай главы, написанные им, то есть святым Арсением, и узнаешь из них, что и он был истинным боговидцем» [698]698
Cat. 6, 95–98. Как утверждает архиепископ Василий (Кривошеий), Симеон здесь ссылается на»Изречения пустынных отцов». Арсений, 10 [89 С]:«Если взыщем Бога, то Он явится нам; если будем удерживать Его в себе, Он пребудет с нами»; см. SC 104, 20–21 (note 4).
[Закрыть]. Иначе говоря, нельзя ограничиваться только чтением жития святого: надо стараться находить другие источники, прежде всего подлинные сочинения этого святого, чтобы составить себе ясное представление о его внутренней жизни.
По словам Симеона, истинное содержание агиографической литературы открывается не каждому читающему, а только тем, кто старается в своей собственной жизни подражать святым:
Ибо те, кто писал жития святых, показывали только их телесные деяния, как то нестяжание, пост, бдение, воздержание, терпение… Духовное же их делание лишь в малой степени, как в зеркале, через [телесные деяния] показывали, чтобы те, кто подобные труды и веру от дел являет, стали сознательными причастниками и дел [святых] и дарований их, прочие же чтобы даже не удостоились слышать о таковых [699]699
Cat. 6, 22–32.
[Закрыть] .
Таким образом, в агиографической литературе, как и в Священном Писании, есть своя θεωρία (внутренний, сокровенный смысл). Этот внутренний смысл открывается тем»гностикам», которые подражают святым, но он скрыт от»прочих», которые святым не подражают. Симеон явно относит себя к»гностикам»и потому считает, что имеет право на свое толкование житий святых, раскрывающее заключенный в них мистический смысл.
Развивая тему подражания святым, Симеон по сути повторяет Феодора Студита, который говорит, что»нам надлежит не только восхищаться святыми, но и подражать им… то есть общежительный монах [должен подражать святому] общежительному монаху, безмолвник – [святому] безмолвнику, отшельник – отшельнику, игумен – игумену» [700]700
Малое Оглашение, 38
[Закрыть]. В 5–м Огласительном Слове Симеон, описывая Страшный Суд, говорит, что люди будут осуждены, если они не подражали святым и не читали их жития:
Женам же скажет [Христос]:«Не слышали вы, как в церкви читали и произносили «Житие святой Пелагии, в прошлом блудницы», «Житие преподобной Марии Египетской, в прошлом развратной», «Феодоры, прелюбодейцы, а затем чудотворицы», «Евфросинии девы, назвавшейся Смарагдом», и «Ксении, поистине странной и дивной»… Почему же и вы… не подражали им?» [701]701
Cat. 5, 559–572. Все перечисленные Симеоном святые жены жили в V веке.
[Закрыть]
А мужей, которые были царями и правителями, Христос спросит, почему они не подражали святым Ветхого Завета, таким, как Давид, который после обличения Нафана»не переставал плакать и проливать слезы день и ночь», а также Моисею, Иисусу Навину и многим другим добродетельным»царям, властителям и богатым» [702]702
Cat. 5, 573–675.
[Закрыть]. Патриархам Христос противопоставит Иоанна Златоуста, Иоанна Милостивого, Григория Богослова, Игнатия, Мефодия и Тарасия; митрополитам – Василия Великого, Григория Нисского, Григория Чудотворца, Амвросия и Николая [703]703
Cat. 5, 637–644. Имена патриархов перечисляются не в хронологическом порядке: после Иоанна Златоуста (354–407) следуют Иоанн Милостивый (патриарх Александрийский, ум. 609), Григорий Богослов (330–390), Игнатий (патриарх Константинопольский, 847–858 и 867–877), Тарасий' (патриарх Константинопольский, 784–806), Мефодий (патриарх Константинопольский, 843–847). Имена митрополитов тоже называются не в хронологической последовательности: Василий Великий (ум. 379), Григорий Нисский (ум. 394), Григорий Чудотворец (ум. 270), Амвросий Медиоланский (ум. 397), Николай Мир Ликийских (IV в.). Архиепископ Василий (Кривошеий) подчеркивает, что упоминание Симеоном в»том списке патриарха Игнатия и отсутствие имени патриарха Фотия не случайно:«Симеон, как и большинство монахов его времени, особенно студитов, симпатизировал ему больше, чем Фотию, который им не упомянут»; SC 96, 433 (прим. 1). Упоминание Амвросия Медиоланского свидетельствует о том, что этот западный святой был известен и почитаем на Востоке во времена Симеона
[Закрыть]. Богатых будут судить те святые, которые в жизни были богаты, бедных – те, что были бедны, женатых – женатые, а безбрачных – те, что не состояли в браке. Короче,«каждый человек грешный в страшный день Суда напротив себя в жизни вечной и в неизреченном том свете увидит подобного себе и будет осужден им» [704]704
Cat. 5,666–672
[Закрыть].
Еще одна тема Феодора Студита – о том, что надо подражать»не только древним святым, но и тем, которые [состоят] в нашем братстве», [705]705
Малое Оглашение, 38
[Закрыть] то есть современникам – получила дальнейшее развитие в творениях Симеона. Перед глазами Симеона всегда стоял образ»живого и сияющего святого» – Симеона Студита, который был его современником, однако по святости не уступал древним подвижникам. Именно вопрос о почитании Симеона Студита стал камнем преткновения во взаимоотношениях между Симеоном и церковными властями его времени и сделался причиной конфликта, который закончился изгнанием Симеона из византийской столицы.
Впрочем, Симеон Новый Богослов не только Студита считал живым святым. Он посвятил 21–е Огласительное Слово некоему Антонию, молодому иноку, который умер, проведя в монашестве недолгие годы: Слово написано в виде надгробной похвалы и напоминает выдающиеся образцы агиографической литературы, такие, как»Житие Досифея», автором которого является Дорофей Газский [706]706
Ср. Василий (Кривошеий), архиепископ. Заметка, 94–98
[Закрыть]. В этом Огласительном Слове Симеон сравнивает последние слова Антония со словами древних святых:
«Что ты плачешь, брат? – говорил он. – Я ведь не был отступником от веры в Бога, но ее, как и Его, надеюсь, сохранил. И с тех пор, как пришел я I в эту святую обитель… плотского греха я не совершил. Я ел и пил и в беспечности провел дни мои. Но вверяю себя человеколюбию всеведущего Бога и тому, как поступит он с моим смирением». Итак, чем последние слова и изречения великих отцов P больше [слов] брата нашего? Ибо чистоту свою и девство он с дерзновением засвидетельствовал нам, но сохранил и смирение в душе своей непоколебимым.. [707]707
Cat. 21,22–35.
[Закрыть]
Смерть Антония Симеон описывает в следующих выражениях:
И вытянув ноги (τους πόδας εξάρας) и сложив руки крестообразно, в безмятежном душевном состоянии и настроении, он так почил сладчайшим сном в глубоком мире и уснул сном, подобающим праведнику, не показав пристрастия ни к чему из настоящего [мира]. Ибо ни о родственниках он не вспомнил, ни друга какого‑либо не назвал в этой жизни, ни распорядился о какой‑либо тленной вещи, но… обнаженный таким образом от всякого вожделения видимых [вещей] и привязанности [к ним], перешел в умственные царства [708]708
Cat. 21,82–88.
[Закрыть] .
Некоторые выражения этого повествования буквально соответствуют описанию смерти Антония Великого, который, согласно его»Житию», тоже уснул в мире и радости,«вытянув ноги»(εξάρας τους πόδας) [709]709
Житие преп. Антония, 92, 1 (370–372]. Ср. Быт, 49: 33
[Закрыть]. Но одна деталь описания прямо противоположна: Антоний Великий дает точные распоряжения о том, как следует поделить его одежду между епископами и учениками после его смерти, тогда как герой слова Симеона»не распорядился о какой‑либо тленной вещи». Симеон, очевидно, более восхищен мирной и святой смертью своего друга, чем кончиной древнего подвижника: по крайней мере, так было, когда он писал посмертный панегирик своему современнику. Слово, посвященное памяти Антония, Симеон заканчивает призывом к другим монахам»подражать его вере, его подвигу, его исповеданию и покаянию» [710]710
Cat. 21, 99–100.
[Закрыть].
Итак, Симеон ставит на один уровень древних, прославленных святых, с одной стороны, и святых своего времени, с другой. Можно даже сказать, что жития древних святых интересуют его лишь в той мере, в какой их опыт похож на его собственный, а также на опыт его эпохи, его окружения. Говоря о жизни Симеона Нового Богослова [711]711
См. Введение.
[Закрыть], мы указывали на то, что он был решительно против тенденции»архивизации»(«антикваризации») святых, характерной для официальных церковных кругов Византии X‑XI вв. (т. е. после завершения корпуса Метафраста). Мнение о том, что святость была возможна в древности, но стала невозможной в его времена, Симеон считал ересью и богохульством. Он многократно высказывался против всякого вида ностальгии по славному прошлому Церкви, призывая своих слушателей обратиться к настоящему:
Многие каждый день говорят, а мы слышим их говорящими:«Если бы мы жили во дни апостолов и удостоились, как они, видеть Христа, то и мы стали бы святыми, как они»… Так говорят те, что грубее других. А что же более благочестивые?«Если бы, – говорят, – мы жили во времена святых отцов, то подвизались бы и мы. Ибо видя доброе их жительство и подвиги их, мы бы соревновались с ними. Ныне же, вращаясь среди ленивых и нерадивых, мы вместе с ними отводимся [от истинного пути] и погибаем» [712]712
Cat. 29, 6–10; 61–67. Подобная ностальгия по»дням, когда жили святые отцы» – не новое явление среди монашества времен Симеона: это лейтмотив»Изречений пустынных отцов»; ср. Исхирион [241 D-244 А]; Иоанн Колов, 14 [208 CD]; Пимен, 166 [361 С]; Илия, 2 [184 AB] и 8 [185 AB].
[Закрыть] .
На самом деле, возражает Симеон, мы находимся в положении во много раз лучшем, чем все древние святые. Для тех, кто видел Христа во время Его земной жизни, Он был обычным человеком, Который ел с мытарями и грешниками, и весьма удивительно, если бы кто‑либо признал Его Богом; сейчас же Он явлен как Бог и прославлен на весь мир, и цари и народы поклоняются Ему [713]713
Cat. 29, 20–47.
[Закрыть]. Во времена святых отцов, продолжает Симеон, было намного труднее, чем сейчас, потому что было много ересей, много лжехристов, лжеапостолов и лжеучителей: достаточно вспомнить, сколько претерпели святые Антоний, Савва, Евфимий, Стефан Новый и особенно Василий Великий, а также Григорий Богослов и Иоанн Златоуст [714]714
Cat. 29, 68–98. Примечательно в этом списке имя Стефана Нового: он пострадал в 764 году при Константине V Копрониме за иконопочитание и по времени относительно близок к Симеону, который родился два века спустя.«Житие св. Стефана» (текст см. в PG 100, 1067–1186), по мнению И. Шевченко, является»жемчужной агиографии времен иконоборчества». Это житие, написанное в 806 году, вскоре приобрело большую популярность в Византии: см. Sevcenko. Hagiography, 115
[Закрыть].
Однако, продолжает Симеон,«хотя прошлое было ужасным, но и ныне в жизни имеется много еретиков, много волков, аспидов и змей, вращающихся среди нас» [715]715
Cat. 29,99–101.
[Закрыть]. Кто же они? Упомянув Ария, Македония, Савеллия, Аполлинария, Нестория и других еретиков древности, Симеон говорит, что не о них идет речь:
Но я о тех говорю и тех называю еретиками, которые говорят, что нет никого в наши времена и среди нас, кто способен был бы сохранить евангельские заповеди и стать подобным святым отцам… [чтобы] просветиться, принять Святого Духа и через Него узреть Сына с Отцом. Итак, говорящие, что это невозможно, не одной какой‑либо частной ересью обладают, но всеми, если можно так сказать, поскольку эта [ересь] намного превосходит и покрывает все прочие своим нечестием и богохульством. Говорящий это ниспровергает все Божественные Писания… Говорящие так заключают небо, которое открыл нам Христос… Он взывает: Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11:28). А эти противобожники (άντίθεοι) или, лучше сказать, антихристы (αντίχριστοι) говорят:«Это невозможно, невозможно!» [716]716
Cat. 29, 137–167. Симеон постоянно возвращается к этой теме: он говорит об этом в Cat. 6, Cat. 34, Eth. 4, Eth. 9, Ер. 4, Hymn 22 и других сочинениях.
[Закрыть]
В схолии к этому тексту анонимный комментатор XIV века говорит:«Он [Симеон] подразумевает епископов, которые говорили ему это: патриарха Сергия, Стефана Алексинского [т. е. Никомидийского] и других, мыслящих подобно им» [717]717
См. цитату в SC 113, 178–179 (глосса).
[Закрыть]. Именно этих людей Симеон называет антихристами и против них направляет острие своей полемики. Унаследовав от Симеона и Феодора Студитов – а через них от монашеской традиции – понимание святости как призвания всякого христианина, Симеон обнаруживал, что в официальных кругах его Церкви такое понимание почти исчезло, и решительно высказывался против подобной тенденции.
В этой связи небезынтересно отметить, что Никита Стифат в своем жизнеописании Симеона постоянно проводит параллель между борьбой Симеона за почитание своего духовного отца и борьбой, развернувшейся в иконоборческий период в защиту святых икон. В эпоху иконоборчества существовало расхождение между»официальной»Церковью и теми, кого народ считал истинными»носителями Предания». Светские власти начали иконоборческое гонение, но многие представители епископата и священства их поддержали; защитниками же иконопочитания были в основном монахи и миряне. Защитники икон, такие как Иоанн Дамаскин и Феодор Студит, понимали изображения Христа как живое свидетельство Воплощения Бога, воспринявшего человеческую плоть и преобразившего ее; а поэтому иконоборчество воспринималось ими как отрицание Воплощения Божия,«неуважение к тайне Богочеловечества» [718]718
Флоровский. Византийские Отцы, 250. Ср. слова патриарха Тарасия и Феодора Студита, сказавших императору Льву Армянину:«Отрицание Божиих икон ведет., к отрицанию Самого Сына Божия, Который… стал человеком, подобно, нам, и явил нам Свой Божественный образ»; Житие преп. Феодора Студита, [173 В].
[Закрыть]. Соответственно, отрицание икон Пресвятой Богородицы и святых воспринималось ими как отрицание возможности для человека в земной жизни достичь преображения и обожения [719]719
Флоровский. Византийские Отцы, 252; ср. также Ware. Church, 32–34.
[Закрыть]. За иконопочитателями стояло все живое христианское Предание, развивавшееся на протяжении нескольких веков и хранимое церковным народом; иконоборчество же противоречило этому Преданию.
Не был ли конфликт между Симеоном и его оппонентами в действительности продолжением этого затянувшегося спора? Не был ли Симеон одним из носителей Предания, пытавшимся доказать своими творениями и жизнью, что изначальный христианский идеал святости жив и в его время? Акцент спора переместился с почитания икон на почитание святых [720]720
Кстати, почитание святых тоже было предметом спора во времена иконоборчества, хотя вопрос этот в ту эпоху оставался вторичным: см. Martin. Controversy, 52 и 190. Иоанн Дамаскин возражал тем, кто отрицал почитание святых:«Ты предпринял войну не против икон, но против святых… А что и святые суть боги, говорит [Писание] (Пс. 81:1)… Святые и при жизни были исполнены Святого Духа, также и по смерти их благодать Святого Духа неистощимо пребывает и в душах, и в телах, лежащих во гробах, и в их чертах, и в святых их изображениях, не по причине их сущности, но по благодати и [Божественному] действию»; Иоанн Дамаскин. Слова против отвергающих святые иконы, 1, 19 [94–95] (текст и глосса). Не удивительно, что Симеон в защиту своей практики ссылался на это сочинение Иоанна Дамаскина (см. ниже)
[Закрыть], но природа конфликта была та же, что и в эпоху иконоборчества: епископы, относившие себя к защитникам Предания [721]721
Вспомним, что Стефан Никомидийский, вероятно, сам был агиографом (см. Вступление), а поэтому продолжил работу по»архивизации святых», начатую Симеоном Метафрастом
[Закрыть], на деле защищали его формализацию и искажение, а монах, воспитанный на Предании, защищал его истинный и первоначальный смысл.
Следует всегда избегать схематических обобщений и поспешных выводов: возможно, было бы ошибкой ставить Стефана Никомидийского в один ряд с иконоборцами и уподоблять Симеона Нового Богослова великим исповедникам иконопочитания. Впрочем, в таком сравнении есть доля истины, особенно если вспомнить, как Никита Стифат описывает кампанию против культа Симеона Студита, организованную Стефаном Никомидийским:
Ободренные поддержкой синкелла и патриарха, враги выкрали образ святого Симеона Студита и принесли его в патриарший дворец. Симеон был вызван к патриарху, которому сказал:«Я не делал ничего чуждого Преданию Отцов и апостолов (παραδόσει των πατερών καν αποστόλων), потому что именно они советовали нам писать образы святых отцов наших и поклоняться им и лобызать их». Процитировав Иоанна Дамаскина [722]722
Первая ссылка – на Точное изложение православной веры, 4, 15, 51 [204–205]; вторая – на Слова против отвергающих святые иконы, 2, 11 [101–102]
[Закрыть] , Симеон воззвал к своему духовному отцу:«О святой Симеон, ты сделался словно икона Господа нашего Иисуса Христа благодаря твоей причастности Святому Духу! Дай мне силы пострадать за тебя и образ твой, а вернее – за Самого Христа!..«И что же? Они послали людей, чтобы уничтожить иконы святого старца, как во времена Копронима уничтожали иконы [723]723
Житие 87, 18–93, 11 (в сокращении).
[Закрыть] .
Мы видим, что для Никиты, как и для Симеона, кампания против почитания Симеона Студита была в некотором роде»новым иконоборчеством». Несомненно, Симеон считал себя защитником»Предания Отцов и апостолов», а свою борьбу со Стефаном и Синодом воспринимал как страдание за Христа. Отрицание святости его духовного отца он приравнивал к отказу от идеи святости вообще, а потому и от идеи обожения человека. По мнению Симеона, Студит»имел всего Христа и сам весь был Христом» [724]724
Hymn 15, 209
[Закрыть]; потому любое неуважение к Студиту было в его глазах оскорблением Христа.
Только в контексте этого драматического конфликта становятся понятны некоторые крайности в учении Симеона, чрезвычайно удивлявшие его современников. Резкое противопоставление»рукоположения от людей»«рукоположению от Духа» [725]725
Ср. Ер. 1, 16(127].
[Закрыть], т. е. церковной иерархии – иерархии святых, характерное для учения Симеона, также в значительной степени является порождением этого печального, хотя, может быть, и провиденциального конфликта. Без сомнения, Симеон не выступал против иерархического принципа в Церкви вообще. Однако его историческая роль защитника Предания ставила его в оппозицию высшему священноначалию его времени и заставляла уделять больше внимания тем, в ком он видел последователей древних святых, чем носителям высоких иерархических степеней.
Симеон постоянно говорил о живой преемственности духовного опыта, о той цепи праведности и святости, которая тянется от ранних дней Церкви до настоящего времени. Следующий отрывок из Глав, где говорится о»золотой цепи»святых, может служить суммарным изложением его отношения к феномену христианской святости вообще:
Святая Троица, через всех простирающаяся от первых до последних, как от чьей‑либо головы до ног, собирает всех и сочетает… Ибо святые, приходящие из рода в род… сочетаются с предшествующими по времени святыми, озаряются подобно тем… и становятся некоей золотой цепью, в которой каждый из них – отдельное звено, соединяющееся с предыдущими через веру, дела и любовь, так что они составляют в едином Боге единую цепь, которая не может быть легко разорвана [726]726
Сар. 3, 2–4
[Закрыть] .
ГЛАВА ПЯТАЯ. ТРИАДОЛОГИЧЕСКАЯ ПОЛЕМИКА В ТВОРЕНИЯХ ПРЕПОДОБНОГО СИМЕОНА
Многие страницы творений Симеона касаются триадологических вопросов: три Богословских Слова и Гимн 21 целиком посвящены полемике на триадологические темы. Что стояло за этой полемикой? В настоящей главе мы сделаем попытку несколько прояснить этот вопрос, который еще не исследован в достаточной мере.
1.«Отец Мой более Меня»
Для понимания богословских полемических текстов особенно важно знать, с кем полемизирует автор, потому что в таких текстах именно убеждения оппонента обуславливают развитие темы. Кто был оппонентом Симеона в его Богословских Словах, остается неясным. Ж. Даррузес полагает, что им мог быть Стефан Никомидийский, поскольку полемика о Троице в Гимне 21 направлена именно против него [727]727
Darrouzks. SC 122, 9–10. 235
[Закрыть]. И в Словах, и в Гимне – одна и та же интонация, много сходных тем. Однако главный предмет дискуссии в обоих сочинениях различен: в Словах – это изречение Иисуса Христа»Отец Мой более Меня»(Ин. 14:28), а в Гимне – «мысленное и действительное»различие между Отцом и Сыном. В Словах Симеон обвиняет неизвестного оппонента в субординационизме и скрытом арианстве [728]728
Ср.:«…Ты говоришь о временах, когда Бог был, а Сына не было»; Theol. l, 57–58 (явная аллюзия на арианскую фразеологию IV в.).
[Закрыть], а в Гимне критикует Стефана главным образом за его попытку рационально объяснить различие между Отцом и Сыном: текст Гимна не содержит указаний на то, что Стефан был склонен к субординационизму.
И все же: кто, если не Стефан? К сожалению, нам немногое известно о богословских спорах в Константинополе во времена Симеона; а то, что мы знаем, по своей тематике мало соприкасается с произведениями Симеона. Например, между 1009 и 1019 годами в Константинополе шла напряженная полемика против латинян: в нее был вовлечен патриарх Сергий II и его Синод [729]729
В. Грюмель приводит важные документы времен патриарха Сергия: письма к папе римскому по вопросу о Филиокве, акт отлучения папы и Окружные послания восточным патриархам по поводу этого отлучения: Grumel. Regestes I, 1, 240–242 (№ 818–812). Стоит заметить, что ни в одном сочинении Симеона Нового Богослова нет ни следа полемики с латинянами: его явно больше интересовала борьба со своими непосредственными противниками внутри Восточной Церкви, чем споры с западными оппонентами. В этом отношении Никита Стифат отличается от Симеона: он был лично вовлечен в полемику с латинянами около 1054 года: ср. Demetrakopu‑los. Bibliotheca, ε'-η', 18–36.
[Закрыть]; однако то, что пишет Симеон в своих триадо–логических трактатах, не имеет никакого отношения к анти–латинской проблематике. В тот же период византийские богословы полемизировали с армянами [730]730
Об этой полемике см. Darrouzes. Documents, 89–102; Gar‑soian. Nil.
[Закрыть]. Есть несколько общих тем в сочинениях Симеона и в византийских трактатах против армян [731]731
Ср., например, рассуждения на Ин. 14:28 в Богословских Словах Симеона и в»Слове I против армян»Евфимия Паф–лагонского [PG 132, 1161D – 1164D] (об авторстве Евфимия см. Grumel. Invectives).
[Закрыть]; однако прямых упоминаний этой полемики у Симеона нет.
Благодаря исследованиям В. Грюмеля и особенно»Синодику Православия», который вместе с солидным комментарием опубликован Ж. Гуйяром, мы гораздо лучше осведомлены о византийских еретиках более позднего периода, чем время жизни Симеона [732]732
См. Grumel. Regestes, l, 263 (№ 850); Gouillard. Synodikon 1186–2151.
[Закрыть]. Мы знаем, например, что в 1160–е годы в Константинополе спорили по поводу Ин. 14:28 («Отец Мой более Меня»). Этот спор, связанный с именами Димитрия Лампиноса, Константина из Корфу и монаха Ириника, закончился двукратным обвинением указанных лиц в ереси – в 166 и 1170 годах [733]733
О Димитрии см. DHGE 14 (I960), 210–211. О Константине и Иринике, а также о Соборах 1166–1171 гг., см. Gouillard. Synodikon [216–222]. О развитии ереси после 1180 см. Ibid. 1223–224]. 1 Ср Darrouzes. SC 122, 98–99 (прим.1).
[Закрыть]. Хотя осуждение произошло почти полтора столетия после смерти Симеона, ересь, должно быть, развивалась в течение некоторого времени, так что споры вокруг слов Христа могли начаться намного раньше. Оппоненты Симеона, возможно, были непосредственными предшественниками еретиков XII века. В этой связи представляется уместным вкратце рассмотреть здесь споры XII века, не углубляясь, впрочем, в исторические подробности их развития.
Но прежде всего вспомним, как Ин. 14:28 толковался более ранним Преданием. Этот стих, в частности, весьма подробно обсуждался во времена арианских споров IV века [734]734
Об истолковании этого стиха в доникейский период см. Simonetti. Giovanni, 151–152; Σάκκος. Πατήρ, Ι, 73–76.
[Закрыть]. Александр Александрийский, отвергая арианское толкование, утверждал, что Отец больше Сына, поскольку»только Ему Одному свойственно быть нерожденным», тогда как Сын рожден [735]735
Послание 1, 12 [568 В].
[Закрыть]. Василий Великий говорит об Отце как о»причине»(αιτία) и»начале»(αρχή) Сына [736]736
Против Евномия, 1, 25 [262]. Ср. Simonetti. Giovanni, 156–157.
[Закрыть]. Афанасий подчеркивает, что у Отца нет начала, в то время как Сын рожден от Отца [737]737
О Соборах, 27 [741 С].
[Закрыть].
Наряду с этим толкованием мы находим у Афанасия еще одно, касающееся Боговоплощения:«Как вочеловечившийся, Он говорит, что Отец больше, но будучи Словом Отчим, Он равен Отцу» [738]738
Слово о Воплощении Бога Слова – Против ариан, 3 [989 ВС].
[Закрыть]. Григорий Богослов, не отвергая первое толкование, более склонен ко второму, считая, что слова Христа в Ин. 14:28 надо понимать как относящиеся к человеческой природе Спасителя [739]739
Впрочем, и толкование Василия Григорий считает равно приемлемым: см. Григорий Богослов. Слово 30, 7, 5–6 [240], где он говорит:«Отец больше Сына по виновности, и равен по естеству».
[Закрыть]. Он выдвигает основной принцип православного понимания всех подобных»уничижительных»выражений:«Более возвышенные [выражения] относи к Божеству и природе, которая выше страданий и тела, а речения более унизительные – к Сложному, Истощившему Себя ради тебя и Воплотившемуся…»[740]740
Слово 29, 3, 18, 21–25 [216]. Это толкование восходит к Иринею Лионскому: см. Против ересей, 2, 28, 8. Как указывает С. Саккос, это самое древнее толкование: см. Σάκκος. Πατήρ, Ι, 98.
[Закрыть]
Другой богослов того же времени, Амфилохий Иконийский, явно отдает предпочтение второму толкованию. Он посвящает целую Беседу спорным словам [741]741
На греческом сохранились лишь четыре фрагмента этой Беседы: см. Сочинения, 227–230. Однако сирийская версия содержит почти полный текст: см.«Отец Мой более Меня»iMuseon 43, 317–364].
[Закрыть], относя их к»домостроительству плоти»Христа [742]742
«Отец Мой более Меня», 244.
[Закрыть]. Говоря как бы от лица Христа, он высказывает мнение, что Христос, являясь одновременно Богом и человеком, мог говорить о Себе двояко:
Иногда Я говорю о Себе, что Я равен Отцу, иногда, что»Отец Мой более Меня». Я не противоречу Себе, но показываю, что Я – и Бог и человек… Но если хотите знать, каким образом Отец Мой более Меня, то Я говорил это о плоти, а не о Божественном Лице [743]743
Там же, 348.
[Закрыть] . Я равен Ему постольку, поскольку рожден от Него; но Он более Меня постольку, поскольку Я рожден от Девы [744]744
Фрагменты, II, 2 (228]. Ср. Григорий Нисский. О Божест-•с Сына и Духа [565 А], которое также посвящено главным образом обсуждению Ин. 14:28:«Когда Слово смотрит на Свою человеческую природу, Оно признает, что невидимое более видимого во плоти; но когда Оно возводится мыслью к божественному, Оно более не вдается в сравнение и сопоставление «большего» и «меньшего»; напротив, Оно провозглашает единство: Я и Отец одно (Ин. 10:30)».
[Закрыть] .
Иными словами, Отец больше Иисуса Христа как человека, но равен Иисусу как Богу [745]745
«Отец Мой более Меня», 354.
[Закрыть]. Амфилохий не склонен считать, что»нерожденность»Отца – достаточное основание для того, чтобы считать, что Отец больше Сына [746]746
Там же. 346.
[Закрыть].
Таким образом, в раннем святоотеческом Предании мы видим две основные интерпретации Ин. 14:28. В позднейших богословских дебатах, например, с монофизитами и монофелитами, эти слова не были центральным пунктом обсуждения. Если к ним все же обращались, то чаще вспоминали вторую интерпретацию. В частности, Анастасий Синайский высказывает мнение, что Ин. 14:28 и другие подобные выражения говорят скорее вообще о человеческой природе Христа, чем конкретно о Его теле или плоти [747]747
Путеводитель, XXI, 1, 13–20 (284). Ср. также X, 1,2, 144–150(155].
[Закрыть] Он дважды цитирует Амфилохия, чья беседа на Ин. 14:28 по–видимому воспринималась в то время как regula fidei (правило веры) [748]748
Ср. Анастасий Синаит. Путеводитель, X, 1, 2, 128–131 [154]; Слова, IV, 2, 131–137 (94]. Ср. толкование с упоминанием человеческой природы Христа у Кирилла Александрийского: Беседы на Евангелие от Иоанна, 7 (245–246]; Сокровищница, 9 (117 ВС]. Ср. подобное же толкование у Максима Исповедника: К Марину, 1 (217 CD].
[Закрыть].
Не вполне понятно, почему в середине XII века Ин. 14:28 опять оказался в эпицентре богословского спора, в который были вовлечены император, восточные патриархи, епископы, клирики, монахи и миряне [749]749
Petit. Documents, 476. Протоиерей Иоанн Мейендорф высказывает предположение, что спорный вопрос мог возникнуть вследствие встречи с западной мыслью: Meyendorff: Christ, 200. Относительно связи между Собором 1166 г. и Западом см.: Classen. Konzil.
[Закрыть]. В этой полемике, о которой сохранилось достаточно письменных свидетельств [750]750
См. эдикт императора Мануила в PG 133, 773–781; Деяния соборов 1166–1170 у Petit. Documents, 479–492. Ср. Σάκ–κος. Πατήρ, II, 120–186; Gouillard. Synodikon, 472–571 [75–81].
[Закрыть], обсуждалось несколько интерпретаций Ин. 14:28 [751]751
См. Мануил. Эдикт, 2 (776 BD]. См. также акты Синода 1166 г. у Саккоса: Σάκκος. Πατήρ, II, 120–122, 137–153, 156ff
[Закрыть], а именно:
1) Отец больше Сына, потому что Он – «причина»(αιτία) Единородного Сына;
2) Христос говорит»Отец Мой более Меня», подразумевая Свое человеческое рождение или, в частности, воспринятую Им на Себя человеческую плоть [752]752
Интерпретация имеющая в виду плоть Христову, встречается у Амфилохия Иконийского (см. выше). Ср. также Григорий Нисский. Слово против Ария и Савеллия [82] и др.
[Закрыть] ;
3) Христос говорит это в отношении Своего истощания (κένωσις) [753]753
Ср. Фотий. Послание 176 [18–25]; Иларий Пиктавий–ский. О Троице, 9, 51 [429]. См. также: Σάκκος. Πατήρ, II, 116–126.
[Закрыть]
4) Христос говорит это, воздавая честь Своему Отцу [754]754
Ср. Епифаний Кипрский. Якорь, 17 [26]. Ср. Кирилл Александрийский. Сокровищница, 11 [152 А].
[Закрыть] .
5) Христос говорит эти слова не от Своего лица, но от лица всего человечества [755]755
Такое истолкование идет от Григория Богослова, по мнению которого Христос, говоря о Себе «уничижительно», представляет человеческий род, т. е. говорит как бы не от Своего лица, но от лица воспринятого Им на Себя человечества: см. Григорий. Слово 30, 4, 26 [234].
[Закрыть] ;
6) слова Христа следует понимать в соответствии с различием, которое существует κατ' έπίνοιαν («мысленно») между Отцом и Сыном.
Только первые две интерпретации были одобрены Соборами как православные [756]756
См. Gouillard. Synodikon, 482–487 [75] и 519–521 [79].
[Закрыть]; четвертую не одобрили, но и не осудили; третья, пятая и шестая были осуждены.
Подробное рассмотрение причин, по которым эти три интерпретации, восходящие к святоотеческим толкованиям, были осуждены на Соборах 1166–1170 гг., не имеет прямого отношения к главной теме нашей работы [757]757
Подробное обсуждение см. в: Σάκκος. Πατήρ, Ι, 116–133
[Закрыть]. Нас в данном случае интересует, прежде всего, шестое толкование, где упоминается разделение κατ»έπίνοιαν, так как именно термин έπίνοια употреблен Стефаном Никомидийским в вопросе, заданном Симеону.
Выражение κατ' έπίνοιαν встречается, среди прочих авторов, у Иоанна Дамаскина, который говорит, что некоторые выражения Евангелия о Христе следует понимать»в соответствии с мысленным разделением (δια την κατ' έπίνοιαν διαίρεσιν), то есть если мысленно (τη έπινοία) разделить то, что неделимо в действительности (τη αλήθεια)…» [758]758
Точное изложение православной веры, 4, 18, 106–107 [216].
[Закрыть] Впрочем, Ин. 14:28 не включен Иоанном Дамаскиным в число таких выражений. Иоанн Дамаскин был далеко не первым, кто употребил термин κατ' έπίνοιαν: этот термин восходит к Отцам IV‑VI веков, которые пользовались им для описания различных аспектов искупительного дела Христа Спасителя [759]759
См. Lampe. PGL, 528. Афанасий противопоставляет Ария, который»ограничивает термин Слово мысленным значением», Дионисию, который называет Христа истинным Богом»по природе»: Изречения Дионисия, 24 [516 В]. Григорий Богослов пользуется этим выражением, когда говорит, что имена, которые мы даем Богу, различны в соответствии с содержанием (έπίνοια) спора: Слово 26, 13, 18–19 [204]. Ле-
[Закрыть].
Разница между учениями Иоанна Дамаскина и еретиков XII века заключается в том, что первый предлагает разделение κατ' έπίνοιαν в сослагательном наклонении – как возможный богословский метод, в то время как по мысли еретиков различие между Божеством и человечеством во Христе или даже различие между Отцом и Сыном существует κατ' έπίνοιαν, т. е. это различие воображаемое, а не действительное. И Эдикт императора Мануила и Синодикон выступают против тех, кто говорит, что различие между человеческой плотью Христа и Его Божественной природой можно видеть»только мысленно»(κατά ψιλήν έπίνοιαν) [760]760
См.«В чем Отец больше Христа?», 7 [781 A]; Gouillard. Synodikon 523–526 [79].
[Закрыть]. Определение Собора 1170 года также упоминает мнение, что Отец больше Сына»в соответствии с мысленным разделением (δια την κατ' έπίνοιαν διαίρεσιν)» [761]761
Petit. Documents, 481.
[Закрыть]. Синодикон отдельной строкой анафематствует тех, кто считает, что человеческая плоть Христова обладала физическими свойствами лишь мысленно (κατά ψιλήν έπίνοιαν), а не на деле [762]762
Gouillard. Synodikon 529–530 [79].
[Закрыть]: такое понимание близко к докетизму. Следовательно, хотя термин κατ' έπίνοιαν встречается у православных Отцов, спор в 1166–1170 вращался вокруг его ошибочного понимания и еретического применения [763]763
В цитированном выше отрывке Иоанна Дамаскина (Точное изложение православной веры, 4, 18) разделение»в мысли»(κατ' έπίνοιαν) предложено в сослагательном наклонении («если в мысли разделить…»), в то время как еретики XII столетия превращали это положение в богословскую доктрину.
[Закрыть].
онтий Византийский утверждает, что»человечество Христа… отделено от Его Божества в мысли, а не на деле (έπινοία και ουκ ενεργεία)»: Главы против Севира [1973 С]. Во всех этих случаях термин κατ' έπίνοιαν («мысленно») служит антонимом ката φύσιν («по природе») или κατ' ένεργειαν («на деле»,«в действительности»). Если мы теперь обратимся к Симеону, который по времени стоит между, с одной стороны, триадологическими и христологическими спорами IV‑VI веков, а с другой, разногласиями 1160–х годов, хотя намного ближе к последним, мы увидим, что многовековая борьба вокруг Ин. 14:28 нашла отражение в его Богословских Словах. В них Симеон сначала критикует тех, кто»повторяет сказанное в древности против еретиков и переданное письменно боговдохновенными Отцами» [764]764
Theol, l, 6–7
[Закрыть]. Затем Симеон излагает учение своего противника:
«По тому одному, говорит, Отец больше Сына, что Он является причиной (αίτιος) существования Сына»… Вот каково новое суесловие и безумное богословие тех, кто не знает причину, по которой так говорилось богословами против еретиков. Ибо не имея достаточной силы, чтобы осмыслить написанное, они суемудрствуют… [765]765
Theol. 1, 13–20
[Закрыть]
Итак, оппонент Симеона не говорит ничего нового, а лишь повторяет интерпретацию Ин. 14:28, предложенную Василием Великим и некоторыми другими Отцами IV века; и Симеон это признает. Однако он убеждает читателя в том, что, хотя в прошлом были причины говорить о Боге таким именно образом, это было вызвано необходимостью бороться с арианами и должно пониматься в контексте анти–арианской полемики:
Если неделима была, есть и будет всегда Пресвятая Троица, приведшая все из небытия, то кто же научил, кто измыслил меры и степени, первое и второе, большее и меньшее в Ней? Кто выдвинул [такое учение] о невидимых, непознаваемых, всячески неисследованных и непостижимых? Ибо во всегда соединенных и всегда самотождественных невозможно одному быть прежде другого. Если же хочется тебе говорить, что Отец прежде Сына как от Него родившегося… то скажу тебе и я, что Сын прежде Отца, потому что если бы Он не был рожден, то и Отец не назывался бы Отцом. Если же ты всячески ставишь Отца впереди Сына и называешь Его первым как причину рождения Сына, то я отрицаю и то, что Он – причина Сына. Ибо ты подаешь мысль, что Сына не было прежде, чем Он родился… Но, как сказано, всегда соединенные и всегда самотождественные не могут быть причиной одно другого [766]766
Theol. l. 27–48.
[Закрыть] .
