Текст книги "Звездное братство"

Автор книги: Игорь Воронкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Слово взял Друум:

– Только Его Святейшество Конах смог окончательно победить и укротить этих тварей. И теперь они не беспокоят нас. Кому же, как не Священному престолу, мы должны быть благодарны за наше благополучие?

– Не смею спорить с вами, господа… – тихо произнес Роланд, не отрывая взгляда от своей тарелки.

Моран и Друум переглянулись: неужели так легко удалось склонить короля Монтании на свою сторону.

– Вот видите, Ваше Величество, всегда можно достичь взаимопонимания, и не осложнять жизнь ни себе, ни другим. Я вижу, и сынок ваш тоже с нами согласен, – Моран кивнул в сторону Квентина.

– Я всегда стараюсь молчать в присутствии отца, пока не высказано королевское мнение, – со вздохом ответил Квентин и бросил хитрый взгляд в сторону Роланда: все ли так, как надо, я сказал. Король едва заметно кивнул головой.

Посланники Священного престола переглянулись, обед подходил к концу, и нужно было переходить к главному.

– Мы и не ожидали, что нам удасться так быстро обо всем договориться, – сказал Друум. – Всегда приятно иметь дело с просвещенным монархом и верным приверженцем Священного престола. Как обрадуется Его Святейшество, когда мы доставим ему этого подлого вероотступника. Люди, подобные этому еретику, не достойны Вашего сострадания. Это просто жалкие твари, при любом удобном случае готовые предать даже мать с отцом.

– Что сделал этот человек? – неожиданно резко прервал молчание Роланд.

– В чем конкретно он обвиняется?

– Вы знаете, в чем главная угроза церкви? В ереси! Ересь – это вероотступничество, предательство интересов веры. Если мы не пресечем попытки пересмотреть основополагающие догматы, то святая вера рухнет и погребет под своими обломками то равновесие, что установилось в мире. Да, время от времени появляются люди, высказывающие, как им кажется, свежие идеи и ниспровергающие старые представления. И церковь во многих случаях приветствует появление новых представлений о Сущем, но только если они не вступают в противоречие с религиозными истинами. Разрушьте фундамент, и упадет потолок. Поэтому мы боролись и будем бороться против любых форм ереси и попыток отступить от канонов веры, какими бы прогрессивные они не представлялись.

– Скажите, задумывались ли вы, – вступил в дискуссию Роланд. – Почему в Древнем мире были столь сильно развиты науки, и почему в наше время они находятся в упадке? Не кажется ли вам, что церковь, наряду с ее стабилизирующей ролью в обществе, оказывает тормозящее влияние на науку?

Лицо Морана передернулось кривой усмешкой.

– Мы, конечно, осведомлены об увлечении короля Роланда Древней историей, но тогда Вашему Величеству должно быть хорошо известно, чем закончилась история Древнего мира. Все закончилось катастрофой, потому что люди ушли от Бога. Они посвятили себя науке, и создали ужасных монстров. А вспомните, что происходило в первые века, в так называемую эпоху Великих королей. Это была не только эпоха Великих королей, но также эпоха Великих магов. Магия стала обычным повседневным делом, которым мог воспользоваться каждый, даже ребенок. Но разве безопасно вручать огонь в руки беспечного ребенка?

Потерпев катастрофу в научном познании мира, люди с головой окунулись в магию, разбудив силы, о которых они не имели ни малейшего представления. Страшно подумать, во что превратился мир! Никаких ограничений на использование магии, каждый делал, что хотел, и мог использовать силы, способные уничтожить весь мир. Вспомните, к чему это привело?

Маги и Короли возомнили себя всесильными, и вспыхнула Великая война. Великая война всех против всех! Вероломство и коварство воцарились в мире, и каждый уповал на собственную силу и магическое могущество. Благо человечества в том, что церковь резко ограничила и монополизировала право на использование магических сил. Церковь стала самым всемогущим магом, но это было сделано во благо всех, и уже на нашей памяти прекратились все эти бесконечные раздоры между делящими общий пирог властителями.

Квентин жадно впитывал все сказанное. Многое, доселе неведомое, открывалось ему, и многие догадки, что роились в его сознании, прояснялись, обретая смысл. Чувство, что истина где-то рядом, всецело захватило его, он, затаив дыхание, застыл на месте. Конечно же, он слышал обо всем этом: о гибели Древнего мира, о войне в эпоху Великих королей, но никто ничего не говорил о причинах, приведших мир к катастрофе. Все подчинялись церкви, это принималось как данность, но теперь становилось ясно, почему все делали это. Церковь приобрела арсенал таких магических средств, что с ней вряд ли бы кто решился померяться силой. И произошло это относительно недавно – после Великой войны. Что же это за средства, которые смогли заставить Великих королей и магов превратиться в стадо послушных барашков? Он понял, что главным результатом войны стало поголовное рабство. Рабство породило мир, который служители Священного престола представляли всеобщим благом, и который все верноподданные Священного престола должны защищать всеми силами. Мир для овечек, которым позволили мирно щипать травку, пока не придет пора отправиться им на заклание. Квентин жалел только об одном, что он не может сейчас остаться наедине с отцом, чтобы поделиться с ним своими мыслями.

Аманда взволнованно переводила взгляд с мужа на господ от церкви.

– Господа, будьте добры, угощайтесь. Урожай в прошлом году был хорошим, и охотничьи угодья, слава Высшим силам, не истощились. Фрукты, вино, – все самого лучшего качества, некоторые привезены с моей родины, из-за моря – здесь такие не растут.

Моран, оторвав тяжелый взгляд от Роланда, ответил ей перекошенной улыбкой. По настроению за столом чувствовалось, что время этикета прошло, и настала пора обнажать оружие.

– Значит, вы обвиняете меня в укрывательстве отступника и врага церкви. Тем самым даете понять, что и я сам, и моя семья встали на путь предательства. И получив высочайшее благословение, вы пришли за нашими головами, – перешел в наступление Роланд.

– Я уже объявлен врагом церкви? – он сделал упреждающий жест в сторону Морана, не давая себя перебить. – Есть ли у вас полномочия, полномочия третьей степени, так это у вас называется? Вы уже привезли кандалы, чтобы сковать меня по рукам и ногам, а затем предать казни под одобрительные крики невежественной толпы? Или все еще рассчитываете на мою поддержку? Кто дал вам право определять, что идет во благо мира, а что нет? – Голос отца окреп и усилился, как у человека, твердо сознающего правоту произносимых слов.

– Или вы, знатоки истории, не знаете, что первый священник был одним из тех Великих магов, из-за беспредельных амбиций которых и вспыхнула война? В своих устремлениях он ничем не отличался от других, но ему повезло чуть больше: обманом удалось приручить могущественные силы и использовать их в своих низменных интересах. Вера, религия, – все это он придумал позже. А тогда, на войне, он был просто магом с обычными для них целями достижения собственного могущества и господства. Таким и остался!

Квентин был совершенно ошарашен, никогда ему еще не доводилось ни от кого, даже от Джордана, слышать подобные речи. Он с испугом наблюдал, как преподобный Моран наливается красным соком, словно перезрелый помидор, а кавалер Друум, напротив, становится бледным как полотно, лишаясь малейших признаков жизни.

Моран собрался с мыслями:

– Так значит, да? Хорошо… Значит, не хотите по-хорошему? Что ж, у нас есть полномочия! Хотя жалко… Почему Вы? Что заставляет Вас? Не понимаю…

Его перебил Друум:

– Данной нам властью мы должны изъять у вас преступника и предать его суду Священного престола. Не заставляйте нас прибегать к крайним мерам. Одумайтесь, пока не поздно! Помогите нам, и церковь окажет вам поистине щедрое благоволение. Поверьте, этот… червяк не стоит ваших усилий. Вы и так сделали для него слишком много, вместо того, чтобы сразу прервать его мерзкий путь… Еще раз прошу Вас, вернитесь в лоно святой церкви и примите ее благословение… Пока не поздно…

Две пары злых глаз испытующе уставились на короля Роланда. Но Квентин уже уловил в глазах отца выражение хорошо знакомой ему непреклонной решимости. Он намного лучше знал короля, чем эти господа из департамента Наместника Священного престола. Он уже понял, что отец принял решение, но почему именно такое, для него навсегда останется загадкой.

Роланд сдвинул кубок и, подняв голову, прямо посмотрел в глаза Морана:

– Как суверенный монарх и властитель Монтании, используя право верховной власти на своей земле, объявляю: никто, находящийся под моим покровительством, не может быть выдан для совершения над ним суда и расправы без моего на то разрешения.

Над столом повисла гнетущая тишина.

Бывали минуты, когда Квентин не узнавал отца, настолько непохожим на себя он становился. Принц видел, как переменились лица посланников, Моран покраснел еще больше и стал похож на вареного рака, а Друум, казалось, прикусил язык, поскольку лицо у него застыло в маске немого страдания.

– Ну, что же… что же… – по слову выдавливал из себя Моран, – Очень жаль, что мы не смогли договориться по-хорошему… Надеюсь, Вы представляете себе возможные последствия? Завтра же мы будем на приеме у Наместника и доложим о вашем решении. Последствия не заставят себя ждать и…

Роланд, не дослушав конца фразы, поднялся и вышел из гостиной.

А через десять минут столб пыли, поднятый всадниками, уже медленно опускался на дорогу. Стоящий на страже гигант Бильбо с такой силой громыхнул за ними железными воротами, что звон металла еще долго раздавался во дворе эхом.

Отец заперся у себя в кабинете, и Квентин поспешил вниз, к Джордану. Джордан собирался уходить из замка: о том, что прибыли по его душу, он узнал еще накануне вечером. Он хотел покинуть замок еще до рассвета, но ночью, как только вернулся король, у них состоялся разговор, и Роланд велел ему остаться, по крайней мере, до утра. Поэтому остаток ночи Джордан посвятил экспериментам и сборам своего имущества. Квентин рассчитывал застать Джордана в растерянности, но, напротив, глаза Джордана горели воодушевлением и отчаянной решимостью.

– Собаки пришли по следу, да, Квентин? И волку пришла пора уносить ноги, не так ли? Они никого не оставят в покое: ни меня, ни вас. Но знаешь, время работает на нас, и очень многое удалось сделать за эту зиму в тишине и спокойствии вашего дома.

– Очень скоро, – он показал рукой на сундук. – Мы будем равны богам, сможем путешествовать из мира в мир, из вселенной во вселенную, овладеем такими силами, которые и не снились Конаху. Вот этого они и боятся! Боятся, что мы станем сильнее, сможем приручить такие силы, которыми не владеют они со всей их дурацкой магией. Мой волшебный сундучок почти готов, еще пару дней, чтобы довести его до ума, и мы все сможем уйти. Уйти туда, где нет безумства и жестокости этого мира. Вот они – врата в другие миры, хотя с виду это и похоже на обычный сундук. Кстати, человек в нем помешается без труда. – Джордан откинул крышку, и Квентин заметил, что внутри сундука полно различных рычажков и ручек.

– Самое главное – книга координат! – Джордан помахивал потрепанной рукописной тетрадью. – Здесь содержаться установки для запуска устройства и краткие описания миров, – все то, что мне удалось собрать во время опытов с крысами. Их множество – миров. Я могу перенестись сейчас в другую точку нашей планеты или в неземной мир. Это как узелки одной большой сети. Там где есть соответствующий узел, всегда можно вынырнуть с помощью моего волшебного сундука. Если бы у меня была еще пара дней, я бы сумел полностью разобраться с возвращением, но боюсь, псы Конаха не дадут мне такой возможности.

– Куда ты хочешь уйти?

– Есть прекрасные миры, полные вещей, давно ушедших в историю, это словно ожившая легенда. Ничего не исчезает во времени, ни Древняя эпоха, ни эра Великих королей, ничего. Теперь возможно все: любое пространство и любое время. Вот это-то и необходимо Конаху, чтобы добиться окончательного могущества.

Джордан расслабился и опустился на стул.

– Ты знаешь, что дает ему такую власть над всеми Серединным миром? Нет?

– Владение Древней силой, древней, как сама земля-матушка. Силой порождения. Ты думаешь, мир наступил сам собой, когда Великие короли перебили друг друга? Нет, их всех уничтожил Конах. Он обрел бессмертие или же такую долгую жизнь, что вот уже триста лет напрасно ждут его смерти. Он сметал города и селения, уничтожал Великих королей и магов, не желавших принять его власть, и на земле наступил мир, потому что он покорил всех. Наступил вынужденный, тяжелый, но прочный, как железные оковы, мир.

– Похоже, отец сегодня его нарушил.

– Он, что, отказался выдать меня?!

– Да. Он сослался на суверенное право королей казнить и миловать находящихся под их протекторатом.

– Безумец! Он навлек беду на всех нас. Если бы он не остановил меня ночью, я был бы уже далеко, тогда бы он мог еще как-то оправдаться, а теперь? Конах не прощает измены. Он уничтожит всех, кто у него на пути.

– Что же нам теперь делать?

– Я думаю, мы должны уйти все. Ты, король и королева, – мы все должны уйти в другой мир, нырнуть в сундучок, и нас нет, понимаешь? Наш мир жесток и безобразен. Он постепенно погибает под властью Конаха. Еще два дня, я завершу работу над книгой координат, и мы покинем этот мир.

Глава 5. Наместник Альдор

Наместник Священного престола в Монтании Альдор только что закончил вечернюю трапезу и собирался засесть за сочинение послания Верховному Жрецу, когда ему донесли, что возвратились его посланники – Моран и Друум. Альдору, седовласому крепышу лет пятидесяти с кругленьким пузцом, нравилась его спокойная жизнь в Монтании. Окруженное с трех сторон горами и с одной стороны морем, это королевство представляло собой заповедник благочестивых нравов, устоявшихся здесь в течение столетий. Короли Монтании всегда стояли в стороне от политической жизни. И в прошлом, сразу после Великой войны, безоговорочно признали власть Священного престола. Поэтому наместничество в Монтании было своеобразной синекурой, служило наградой и отдохновением от трудов праведных для ближайших соратников Конаха.

Альдор помнил еще старого короля Филиппа, отца Роланда. Роланд вырос у него на глазах, как сейчас подрастал Квентин – юный принц Монтании. Никогда ни с кем из них проблем не возникало. Тем более удивило его известие о пособничестве Роланда беглому монаху. Оказать приют человеку, осмелившемуся посягнуть на незыблемость церковных учений! Это было просто возмутительно! Церковь в последнее время ослабило борьбу с ересью, стала излишне терпимой и благодушной, вот еретики и осмелели. Альдор хорошо знал отца Кира – наставника беглого монаха Джордана. И как только тот мог допустить вероотступничество своего воспитанника?! С детских лет Джордан воспитывался при монастыре, овладевал высокими знаниями, его даже хотели ввести в первый круг посвящения. Что бы тогда было? – Альдор даже закряхтел от досады. – Надо будет провести хорошую ревизию в обители Кира.

– Ваше Преосвященство, – Наместник Альдор повернулся на голос – в дверях стояли пропыленные Друум и Моран.

– Мы привезли Вам неутешительные вести. Король Роланд отказался выдать вероотступника.

Друум вытирал со лба пот широким рукавом рубашки.

– Это бунт, Ваше Преосвященство. Никогда еще не было, чтобы король, принявший покровительство Священного престола, осмелился перечить воле Верховного Жреца.

– Он даже не захотел нас выслушать. Роланд словно обезумел, когда речь зашла о том, чтобы выдать преступника и предать его Священному суду. Мы даже снизошли до уговоров, но ничего не подействовало, – продолжил Моран.

Альдор сморщился, как будто речь зашла о зубной боли.

– Джордан все еще в замке?

– Думаем, да, Ваше Преосвященство. Если бы его там не было, то Роланд, скорее всего, сообщил бы нам об этом.

– Теперь он быстро улетит, вспугнутый вами, как вы полагаете?

– Но мы ничего не могли добиться от Роланда, надо было сразу ехать с отрядом стражи, – надулся Друум.

– Другими словами вы хотите сказать, что дипломатами вам не быть… – резюмировал Альдор. – Что же мы можем предпринять теперь?

– Я не вижу другого выхода кроме, как объявить Роланда вне церкви и закона и поступить с ним согласно великому обряду очищения, – выступив вперед, важно заявил Моран. «Высшая сила! – подумал Альдор. – Еще два дня назад жизнь здесь была так тиха и спокойна. Кто бы мог подумать, что здесь, на краю Серединного мира, в тихой прибрежной гавани, может возникнуть бунт. И что за нелепая шутка судьбы выпала на мою долю – подавлять бунт на старости лет!»

– Мне нужно испросить благословения Верховного служителя Силы, – сказал Альдор. – Какое он примет решение, так и поступим.

Друум, переминаясь с ноги на ногу, пытался что-то добавить или возразить, но Альдор, несмотря на преклонный возраст и долгие годы спокойной жизни, еще не разучился так взглянуть на собеседника, что у того сразу же пропадало желание задавать ненужные вопросы.

Когда дверь за гонцами закрылась, Альдор тяжело опустился в массивное резное кресло. Он почти наверняка знал, что произойдет дальше. И от этих мыслей ему стало еще более грустно. «Что заставило Роланда, – мысли тяжело ворочались в голове наместника, – разорвать многолетний договор, заключенный далекими предками короля Монтании? Чем обольстил его этот беглый отщепенец, что посулил такое, что заставило Роланда пойти на погибель и обречь свой народ на верную смерть? Ведь не может же он не знать про обряд очищения. После обряда никого в живых не остается, на то оно и очищение, чтобы очищать землю от таких бунтовщиков, как ты, Роланд. Хоть бы подумал о своей семье».

Но решение короля так и осталось загадкой не только для Альдора, но и для Квентина.

Алтарь магической Силы находился за небольшой дверью в стене, замаскированной под книжный шкаф. Высшая Сила магии, была открыта Конахом. Столько лет Альдор обращался к Великой силе и все никак не мог привыкнуть к этому. Каждый раз, когда наступала необходимость открыть Алтарь и стать, пусть даже на время, частью этой силы, полностью растворившись в ней, его живот скручивало, как скручивает тряпку поломойка, а ноги становились неуклюжими ватными обрубками. Вот и сейчас, он мысленно пытался сосредоточиться и преодолеть тот незримый барьер, который всегда вставал между ним и Алтарем Высшей Силы. В глубине души, еще с молодости, он до дрожи боялся дикой, ничем несдерживаемой, силы Конаха. Это был неистовый сгусток энергии, который всякий раз вытряхивал твою душу, как пыльный шерстяной ковер.

Альдор сделал глубокий вздох, уже отдававшийся старческим сипением, и поднялся с кресла. Дверь Алтаря отворилась с легким деревянным скрипом. Комнатка, где находился Алтарь, была небольшой. Вдоль стен у входа стояли шкафы с Древними книгами, свитки с заклинаниями и другими магическими предметами.

Сам Алтарь был сделан из черного дерева и еще какого-то гладкого материала, подобного застывшей смоле, пришедшего из Древнего мира. Увенчанный остроконечной макушкой с острым шпилем, он открывался как двустворчатый шкаф. Внутри находились небольшая скамеечка и полочка под большим золотым зеркалом, прикрепленным к задней стенке. На полочке стояли две свечи из черного воска, отлитые в виде двух магических сущностей, имен которых не полагалось поминать всуе. Альдор вынул из правого шкафа свиток Пергюса, магический жезл связи с Конахом и волшебную смолу живого дерева Див, используемую для магических обрядов.

«Что ж, пора», – смиренно сказал себе Альдор. Он зашел в Алтарь и, сбросив с себя оцепенение, щелкнул пальцами, зажигая свечи. Простой ярмарочный фокус, который все никак не получался у принца Квентина. От зажженных свеч он воскурил смолу живого дерева Див, закрыл плотно двери Алтаря и, часто вдыхая горький магический аромат, принялся читать заклинания, всматриваясь в непростую глубину золотого зеркала.

Дым вился вокруг Альдора удушливым змеем, такой живой и исполненный плоти, как само мыслящее дерево Див. Огоньки свечей, подчиняясь всеобщей хаотичной пляске, отражались в зеркале уносящимся вдаль золотым хороводом. Альдор читал древний свиток Пергюса, стараясь почувствовать в себе присутствие Силы. Наконец наступил момент, которого он всегда ожидал с трепетом. Момент Открытия Врат. Зеркало заколебалось и в призрачном свете свечей стало напоминать водную поверхность, тронутую легкой зыбью. Альдор ощутил присутствие силы. Она пришла и властно, не спрашивая у него на то позволения, втягивала раба своего в золотой круг растаявшего зеркала.

«Давай бери меня!» – с отчаянной, до зубовного скрежета, решительностью промелькнула мысль в туманящемся сознании Альдора. И в следующее мгновение Альдора не стало. Он больше не чувствовал себя, своего тела. Что-то непреодолимое втягивало его через зеркало, в туманный и темный мир ночных иллюзий. Здесь, в мире зазеркалья, бесновались, сталкивались, боролись и сливались непрерывными вспышками сполохи Великой Силы. Как всегда неожиданно он почувствовал холодок чьего-то организованного и разумного присутствия.

– Приветствую тебя, мой господин! – произнесла уцелевшая частичка сознания Альдора. Тут же ощущение силы стало почти осязаемым. Сомнений не было – это был Конах.

– Ты пришел за советом, Альдор? – рокочущий властный шепот пробирал до костей. – В последнее время я почувствовал твое отдаление, неужели мирская суета заставила тебя забыть о Сущем?

– Прости, Великий, недостойного раба твоего – в спокойствии и праздности я утратил чувство реальности. Хвала Великой Силе, провидение расставило все на свои места. У нас случился бунт. Еретик, покусившийся на истинность великого учения, сбежал от правосудия и был пригрет королем Роландом. Роланд отказался выдать грешника. И я, недостойный и исполненный слабости, взываю к Тебе о благословении на применение святого обряда очищения.

Альдор ощутил какое-то подспудное движение, как будто огромные жернова сотрясли почву у него под ногами.

– Знаешь ли ты постулаты Великой церкви? Знаешь ли ты догмы о неизбежности кары за грех? Неотвратимость наказания за непослушание, – слова перекатывались как валуны при камнепаде. – Сомнение – тяжкий грех. Слабость

– грех. Праздность – грех. Забывчивость – грех. Прощение – грех.

Альдор сжался в комок, как мышонок, пойманный кошкой, и вместе с тем почувствовал, что ощущение давящей неопределенности оставляет его. Так, наверное, чувствует себя приговоренный к смерти, когда узнает, что его прощение о помиловании отклонено.

– Искупи грехи свои, и пребудет с тобой мое благословение! – это были последние слова повелителя, и Альдор, словно выплюнутый кусок надоевшей жвачки, вылетел из мира грез и ощутил себя в своем физическом теле.

Мелкая противная дрожь сотрясала его, когда он осознал себя, сидящим на полу заполненного пряным дымом от сгорающей плоти живого дерева Див Алтаря.