Текст книги "Luftwaffe-льники"

Автор книги: Игорь Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

       В 44-м классном отделении на двухярусной койке обитали весьма колоритные парни – одессит Андрюха Чуханин под 190 см. ростом с огромной черепушкой «а-ля-мечта любого археолога-антрополога» и внушительно-выдающейся «английской челюстью». А так же белорус Вася Рожнев – худенький, миниатюрный пацанчик с детским личиком и компактной тыковкой размером «с кулачок». Опять же, детский.

       Соответственно, у презентабельного Чуханина маска для противогаза была солидного и взрослого 4-го размера, а у «дюймовочки» Васи Рожнева – детского и учебного нулевого.

После того как маски высохли и ребята, присоединив их к гофрированным шлангам, уложили в личные брезентовые сумки, «на сцену» вышел наш (тогда еще только начинающий и неопытный) незабвенный пройдоха и шутник Жека Ящиков из 45-го классного отделения. Не мудрствуя лукаво, незаметно для хозяев противогазов, он виртуозно подменил маски у Чуханина и Рожнева.

       Вечером ничего не подозревающие парни из 44-го отделения сдали противогазы на хранение в оружейную комнату, положив резино-технические изделия в пирамиду , пока еще свободную от стрелкового оружия.

6. Секретная стратегия

       По какому-то непонятному мне принципу и абсолютно нелогичному ритуалу, установленному в Красной армии, личное оружие, как правило, почти всегда выдается гораздо позже, чем «любимый и архинужный» противогаз. И это, наверное, правильно?! Ну, посудите сами…  Если вдруг неожиданно-коварно враг нападет без объявления войны, то мы все дружненько персональные противогазы наденем и будем тупо пугать агрессора-супостата своим «угрожающим» внешним видом!

– УУУ-уууу!!!

      Страшно? А чего?! Огромная толпа лысых и очкастых, с серыми презервативами на головах, это я вам авторитетно скажу – зрелище совсем не для слабонервных! У любого нарушителя границы моментально обильный энурез и неудержимая слабость желудка образуется с перепугу …а может от гомерического хохота. Кто знает?

      Или, обнаружив перед собой огромное стадо «слоников», вражина проклятый от искреннего недоумения начнет карту смотреть, личное местоположение по навигационному спутнику определяя. Или на глобус планеты станет ошарашено пялиться, глазенки изумленно выпучив. А может, побежит штурмана «а-ля-Сусанин» самолично расстреливать. Ибо справедливо посчитает, что банально промахнулся на десяток тысяч километров и вместо страны Советов завел войско несметное в дикую Африку.

 Ааааа, в Африке горы вот таАААа-кой вышины!!!!

 Аааааа, в Африке реки вот тааААаа-коой ширины!!!

 Крокодилы, бегемоты!

 Обезьяны, кашалоты!

 И зеленый попугай! … ну и так далее…

 Аааа-Ааа-АА!!! И зеленый попугай!!! (еще пару раз для порядка)

        Надеюсь, все помнят песенку из кинофильма «Про Красную шапочку»?

Еще в Африке водится злой противный Бармалей! Будет их – врагов, в смысле, пугать! Бить! И обижать!

        Может и еще на что-нибудь более радикальное сподобится. Как знать?! Как знать?!

Короче, не ходите дети в Африку гулять!

        Наверное, что-то подобное с самого раннего детства прочно сидит в мозгах у многих отцов-командиров, ничем не наученных  22 июня 1941 года. Потому, как по моему личному убеждению так и по мнению авторитетных преподавателей из военной академии, где мне довелось в последующем учиться, самое наипервейшее, что надобно вручать солдату или офицеру, вновь прибывшему в расположение части – личное оружие! Посредством которого, он – вояка то есть, и будет вести приятно-познавательную, а местами – весьма убедительно-задушевную беседу с «незваными гостями» о скоротечности их вражеской жизни, в частности, и о ее бестолковой бесперспективности в целом. Если я неправ, убедите меня.

       Возможно все «химики» Красной армии сейчас начнут бросать в мою сторону тяжелые камни с обильными брызгами ядовитой слюны, доказывая свою архиважную нужность и повсеместную незаменимость, но… личное оружие, по моему скромному разумению, все же более весомый аргумент в реальном боестолкновении, нежели резиновый презерватив, героически натянутый на голову потенциального бойца.

Ну а тем временем ночь закончилась и на уральском горизонте показалось солнце.

7. Коротка кольчужка

      Утром настал день истины – нас повели в газовую камеру на обязательное и традиционное окуривание.

      Это было первое «боевое» окуривание и все ребята немного нервничали. Среди курсантов поползли ужасающие слухи о неимоверно жестоком нормативе: «Трубка порвана» – когда надо затаив дыхание и зажмурив глаза, быстро отвернуть фильтрующую коробку от «порванного» шланга. Затем открутить «порванный» шланг от маски, отбросить его в сторону и старательно навернуть фильтрующую коробку непосредственно на маску. Потом сделать резкий выдох, чтобы выдавить из маски отравляющий газ, коварно пробравшийся туда во время вышеописанной разгерметизации при выполнении данного упражнения и открыть глаза». Вот в принципе, фактически и все…

      Все просто в теории. Описать словами алгоритм обязательных действий получилось гораздо дольше, чем реально по времени выполняется упражнение. Ибо в условиях применения противником всякой отравляющей дряни все действия необходимо выполнять гораздо быстрее.

Вот именно для всеобщего и качественного привития полезных навыков выживания и 100%-го отучения защитников Родины от всевозможных фобий, страхов, мандражирования, всех курсантов первого курса еще на КМБ организованно прогоняли через традиционную «травлю» в газовой камере. Которая, кстати, находилась на учебном аэродроме.

     Что ж, нет худа без добра. Хоть на самолеты издалека посмотрим.

Перед процессом поголовного смертоубийства личного состава 4-й роты посредством неизбежного удушения учебными отравляюще-раздражающими газовыми смесями типа «хлорпикрин и еще что-то» в замкнутом пространстве, с нами провели подробнейший инструктаж.

      Во время познавательной беседы солидный подполковник с кафедры хим.защиты убедительно объяснил, что наши противогазы, несмотря на их откровенно убогий внешний вид и весьма древнюю конструкцию, вполне способны спасти наши никчемные и бестолковые жизни от всех известных на сегодняшний день средств отравы насекомых и прочих колхозных вредителей. Включая дуст, хлорку, дихлофос, устаревшие «зарин», «зоман», «фосген» и прочую вонючую дрянь. Но совершенно бесполезны при обычном «угарном газе» окиси углерода и еще чего-то там вновь изобретенного.

      Короче, как мы поняли из данного инструктажа – нам впарили давно устаревшую модель противогазов, которую в самое ближайшее время, возможно, спишут за абсолютной ненадобностью и выбросят на ближайшую  свалку. Или безвозмездно передадут для дальнейшего использования в армии дружественных африкано-азиатских стран за их искреннее обещание пойти по социалистическому пути развития.

      Ну а пока мудрое руководство партии и правительства думает, какую именно армию из какой братской страны осчастливить таким роскошным подарком, потаскайте-ка ребятки то, что есть. И скажите спасибо за проявленную о вас заботу.

Мда, жизнеутверждающее начало, ничего не скажешь.

     Оказывается, в нашей армии есть и другие – более современные модификации фильтрующих коробок и самих противогазов, которые в наше училище никогда не поставлялись. Но в плане на дерзновенную перспективу, это обязательно когда-нибудь случится. Даже и не переживайте, дорогие детишечки!

      А мы особо и не переживали. Очень познавательная и жизнеутверждающая лекция, куда деваться. Всем курсантам сразу реально полегчало. И в наши трепетные души прочно вселился безнадежный оптимизм и безысходная надежда на относительно благополучный исход авантюрного предприятия по предстоящему «боевому» окуриванию.

       Прямо перед строем 4-й роты располагался неприметный вход в бетонный бункер – «газовая камера», «братская могила», «душегубка», «могильник», «морг» и т.д. Названий много, выбирайте на любой вкус, кому какое нравится. Входная дверь в «душегубку» была чрезвычайно мала, с низкой притолокой в виде металлического швеллера. Поэтому заходить в камеру надо согнувшись «в три погибели», почти опускаясь на корточки или подключая передний привод – на карачках то есть. Какой долбанный архитектор изобрел такую пакостную дверь? Его бы сейчас сюда.

       А на улице шикарный август! Солнышко ласково светит. Травка зеленеет. Птички поют. Бабочки летают. Кузнечики стрекочут. Высоко в голубом небе реактивный самолет чертит ослепительно белый и пушистый инверсионный след. Красота! Эх, а тут…

Перед сеансом «всеобщей травли тараканов» (на мой непредвзятый взгляд, это название наиболее точно описывает данное мероприятие; в роли тараканов естественно мы – курсанты первого курса, прошу любить и жаловать) провели многократную тренировку на свежем воздухе.

      На все, про все, норматив в четыре секунды. За это время необходимо снять пилотку, расстегнуть брезентовую сумку и напялить на черепушку резиновую маску противогаза. При этом следовало обеспечить ее надевание так быстро и качественно, чтобы персональные уши не завернулись в трубочку.

       Иногда отцы-командиры настоятельно требовали надевать пилотки на личную тыковку, облаченную в противогаз, но не в этот раз. И на том спасибо.

       Итак, прозвучала первая команда.

– Газы!

       Все быстренько натянули противогазы на лысые головы и замерли.

Зачет любого норматива в армейском подразделении идет по последнему бойцу. Личные заслуги каждого складываются в результат роты в целом – основа единения воинского коллектива, где «один за всех и все за одного».

Вроде, уложились. Подполковник несказанно удивлен и весьма доволен. Стоит, улыбается и, не веря глазам, тупо пялится на циферблат секундомера.

       И вдруг в тишине застывшего по стойке «смирно» строя 4-й роты раздается удивленный возглас курсанта 44-го отделения Андрюхи Чуханина.

– Ничче-го не понимаю! (интонация в голосе точно такая же, как у персонажа из мультфильма «Следствие ведут колобки»)

Незамедлительно раздается реплика, достойная вышеупомянутого мультфильма, но уже из уст Васи Рожнева.

– Анннал-логично!

      Все курсанты, поддавшись праздному любопытству, активно крутят головами, чтобы выяснить причину, когда «задроченные, затюканные и забитые минуса»   («минус» – курсант 1-го курса обучения, на его левом рукаве под шевроном всего одна нашивка) посмели что-то вякать в полный голос.

      Постепенно в строю начинается смех. Сначала приглушенный резиновыми масками. Затем некоторые, не выдержав острой нехватки кислорода в процессе лошадиного и гомерического ржания, стали срывать противогазы и хохотать во все горло.

Химический подполковник тоже прыснул в кулак, приблизившись к Чуханину и Рожневу.   Пользуясь всеобщей неразберихой, все курсанты самопроизвольно сняли противогазы, чтобы воочию увидеть следующую картину.

       Громада одессит – Андрюха Чуханин стоял в надетом на голову противогазе с маской нереально маленького размера! Как он вообще смог натянуть на огромную тыкву микроскопическую маску, честно говоря, непонятно. Тем не менее, парень уложился в жестокий норматив в четыре секунды.

        Маска нулевого размера была натянута так качественно и сидела столь плотно, что ее толстенная резина растянулась до идеальной прозрачности латексного презерватива. И не порвалась лишь из-за колоссального запаса прочности, заложенного в кондовую конструкцию. Стеклянные очки противогаза, судорожно натянутого на «лошадиную» голову курсанта Чуханина, находились где-то в районе «английского» подбородка. Причем, около самой нижней его части. И ослепшему одесситу приходилось максимально запрокидывать голову назад, а глазенки, в свою очередь, опускать вниз, чтобы получилась относительно приемлемая для зрения проекция фокусной линии, проходящая через стекла очков. Иначе Андрюха вообще не мог разглядеть, что творится за пределами резиновой маски.

        В момент «аварийного» запрокидывания головы назад, гофрированный шланг противогаза вытянул из брезентовой сумки тяжелую фильтрующую коробку. Она болталась ниже пояса одессита и, опасно раскачиваясь словно маятник, угрожала причинить серьезные телесные повреждения мужскому достоинству одессита.

        Короче, это сложно описать. Такое надо видеть собственными глазами.  Чуханин реально напоминал слепого слона, который отчаянно задирает хобот кверху и громко трубит.

– Ничего не понимаю!

        Рядом с Андрюхой стоял абсолютно спокойный Вася Рожнев, у которого на маленькую «детскую» головушку была нахлобучена огромная резиновая хренотень. Причем, подбородочная часть маски висела где-то в районе поясного ремня Василия. И при малейшей попытке пошевелить головой эта конструкция комично трепыхалась резиновыми волнами.

Если бы Вася оказался трехголовым змеем Горынычем из русской сказки, то в эту маску легко поместились бы все три его головы.

        Нервозная обстановка на химическом занятии мгновенно разрядилась, все курсанты от души повеселились. Спасибо тебе Евгеша Ящиков! Что бы мы без тебя делали. Насмеявшись вдоволь, преподаватель-химик без труда разобрался в причине данного казуса и приказал ребятам поменяться масками. Все встало на свои места, занятия продолжились. И мы перешли к отработке действий при повреждении гофрированного шланга противогаза.

Ага, начинается, а что же дальше?

       Химический подполковник раз пятьдесят включал секундомер и давал сакраментальную команду.

– Газы!

        Натренировавшись до посинения, мы научились без сучка и задоринки выполнять норматив: «Трубка порвана», спокойно и без суеты перекрывая положенное время.

Ха! Всего то делов?! А пугали, пугали… Ну-ну!

– Газы!

       В 51-й раз рота мгновенно напялила противогазы. Офицер-химик приоткрыл дверь «могильника».

– В колонну по одному! По отделениям! В камеру, шагом марш!

8. Душегубка

       Построились. Согнулись пополам. Залезли. М-де… Мрачно. Тоскливо. Страшновато. Волнительно. Камера вообще-то приличная, человек сто преспокойно могут разгульную дискотеку устроить. В центре бетонного помещения стоит ведро с «гадостью», источающей хлорпикрин. Всем теоретически «пофигу», мы в противогазах. Чего бояться?!

        Неожиданно несколько пацанов ломанулись к выходу. Они почему-то недостаточно хорошо согнулись и, поочередно врубившись головой в верхнее бетонное перекрытие входной двери (прямо, как слепые), упали на задницы. Срывая противогазы, обливаясь обильными слезами и захлебываясь соплями, они поспешно выползли наружу.

Оставшиеся в камере курсанты злорадно захихикали. «Первая волна эмиграции» –  почему-то подумалось мне в этот момент.

        Подполковник через мембрану командирского противогаза глухо объявил.

– Клапана залипли. Бывает. В настоящем бою они уже бездыханные трупы. Смотрите и запоминайте. Смеяться рано, потери еще будут. Обещаю.

        Ага, вот оно как бывает. Считай, первые потери уже есть. Хм, у этих «трупов» дома остались папа, мама. А возможно, что и девчонка, жена, дети… Однако невесело. Вот она, реальность…

– Трубка порвана!

       Понеслось. Так. Ага! Быстро зажмурил глаза, затаил дыхание и шустренько откручиваю гофру. Открутить-то легко!

        Действительно, с «порванным» шлангом все парни расстались достаточно быстро, прилично опережая норматив. Это было отчетливо слышно по падающим на бетонный пол шлангам.

        Так, ну почему именно сейчас резьба на фильтрующей коробке никак не хочет попадать в резьбу на маске? Блин, такое впечатление, что я кручу этот гребанный фильтр уже целую вечность! Когда же резьба зацепится и пойдет куда надо? Ведь на свежем воздухе при многократном повторении у меня не было ни одной осечки?! Вот она, так называемая эмоциональная составляющая – нервы. Вроде, руки не трясутся и мне совсем не страшно… Ну, почти не страшно. Бля… ну почему эта долбанная резьба не попадает? Кроме шуток, уже нет сил сдерживать в легких перегоревший воздух, который настойчиво рвется наружу… Твою мать, ну и где эта дверь? Пора пробираться к выходу… Не забыть бы еще пригнуться… Есть! Наконец попал коробкой в резьбу на маске, пошла родимая! Давай, давай, накручивайся…

Я лихорадочно завинчиваю резьбу, стыкуя фильтрующую коробку с резиновой маской в единое целое. Есть! Ура! Уф, даешь вдох фильтрованного воздуха! Нет, стоп! То есть, наоборот  резкий выдох и открыть глаза. Мама дорогая… Что же это делается?!

        А делалось действительно нечто. Почти половина ребят так и не смогли попасть резьбой фильтра в резьбу маски и, не выдержав нервного напряжения, хватанули отравленный воздух. В результате – горючие слезы, обильные сопли и паническое бегство за глотком свежего воздуха через крошечную дверцу.

        У спасительного выхода образовалась непроизвольная свалка, в которую хаотично ломилась обезумевшая толпа ослепших от слез курсантов.

       Абсолютно спокойный офицер стоял на выходе из «душегубки», стараясь своевременно пригибать панически эвакуирующихся отроков, чтобы они не набили синяки и шишки. Тех ребят, которые уже были полностью деморализованы и дезориентированы и безнадежно ползали на четвереньках по полу «морга», тщетно ища правильное направление для спасения, преподаватель химии легким пинком начищенного до зеркального блеска сапога, нежно и вежливо направлял в нужную сторону –  к выходу на свежий воздух.

       Но это еще не все. Когда вторая волна «эмигрантов» схлынула, началась третья серия. Те парни, которые вроде бы все сделали правильно и вовремя прикрутили фильтры к маскам, но забыли на радостях сделать резкий выдох, через пару минут уверенно потянулись к выходу на улицу. Ибо той толики раздражающего газа, что проникла в их маски в момент отстыковки гофры и разгерметизации противогаза было достаточно, чтобы вызвать нестерпимую резь в глазах, а также обильное слизе– и слезотечение… но с незначительной временной задержкой.

         В результате в газовой камере нас осталось не так уж и много. Подполковник посмотрел на «выживших» и укоризненно покачал головой. Затем, не торопясь, обошел всех, подергал за противогазы, проверяя герметичность. Спросил фамилии. Сделал отметку в контрольных списках и дал команду на выход.

         На свежем воздухе светило солнце. Пели птички. Зеленела травка. Стрекотали кузнечики. Пахло полевыми цветами и летали бабочки. Боже, как хорошо! Как хорошо и замечательно просто дышать, просто жить! Как красиво вокруг …

И на всем этом великолепии зеленого поля с множеством ярких полевых цветов и пьянящих ароматов хаотично ползало стадо лысых и ушастых пацанов, которые безудержно ревели и обильно сопливились по полной программе.

         В результате, те курсанты, кто не прошел процесс окуривания с первой попытки, были вежливо и настойчиво приглашены химическим подполковником на второй акт «марлезонского балета». Без права на отказ, естественно.

9. Зёма

После КМБ и торжественного принятия воинской Присяги, заступаем в первый наряд по курсантской столовой.

        С непривычки и из-за отсутствия элементарного житейского опыта, быстро забегались, замотались, выдохлись и еле таскаем ноги. Присели на подоконник. Буквально, на пару минут, чтобы отдышаться. Сидим, бессильно свесив натруженные руки. Даже разговаривать не хочется.

        Проходящий мимо третьекурсник из 8-й роты с нескрываемым любопытством  посматривает на  загнанных «минусов».

На открытом дружелюбном лице гуляет легкая добродушная усмешка. Очевидно, глядя на нас, вспомнил себя на 1 курсе.

        Неожиданно он останавливается и ласково спрашивает.

– Ребята, случайно из Перми кто-нибудь есть?

        Устало подняв глаза и медленно облизав пересохшие губы, я еле слышно промямлил:

– Есть, случайно –  я.

        Парень опускается передо мной на корточки, не переставая участливо улыбаться. В полной мере оценив мое текущее состояние, протягивает руку. Знакомимся. Его зовут Андрей и он на два года старше меня. Оказывается, что мы с ним из одного района. И даже с одной улицы. Но учились в соседних школах.

        Что ни говори, приятно встретить человека, с которым можно хотя бы мимолетно поболтать о том, что вызывает исключительно положительные эмоции.

         Усталость понемногу отступила на задний план. В сознании всплыли приятные картины и позитивные образы из совсем еще недавнего беззаботного периода гражданской жизни.

Память человека достаточно интересная штукенция. В тот момент мне отчетливо вспомнились милые для сердца образы родной улицы, дома, родителей.  Времени прошло совсем ничего, а кажется, что пролетела целая вечность.

         Увы, время, отведенное на незапланированный распорядком дня короткий передых, закончилось и мы расходимся по своим участкам работы. На прощание Андрей назвал меня незнакомым словом  –  «зёма»  и крепко пожал руку.

– Пока.

         Под вечер, вымотавшись окончательно, я с остекленевшим взглядом сижу на табуретке. Сижу, смотрю «в никуда», долго и мучительно собираясь с силами, чтобы заставить себя встать и пойти умыться. А еще надо переодеться  в относительно чистую форму и пора бы двигать в расположение роты, чтобы успеть поприсутствовать хотя бы формально, на обязательной вечерней поверке.

         Вставать с табуретки так не хочется. Ой, как не хочется. Услышал бы сейчас команду «отбой», так и рухнул на бетонный пол столовой. И проспал бы без сновидений, как будто в обмороке, часов двадцать. Не меньше.

Глаза предательски слипаются. Секундная стрелка часов неумолимо мотает круги. Вставать с табуретки все же надо. Надо, но не хочется.

– Саня, привет! Хорошо, что ты еще не ушел. Я тебе сюрприз приготовил. По всей столовой рыскаю, найти пытаюсь. А ты, оказывается, тут отвисаешь. В нирвану провалился? Не засыпай! Нельзя сейчас спать. А то сознание рубанется и в это время пол вдруг неожиданно подпрыгнет кверху и больно треснет по лицу. Уже проходили. Сам на 1 курсе «асфальтную болезнь» поймал. Так же замумукался с непривычки, прислонился к стенке и заснул стоя. Потом как шмякнулся об пол. Чуть нос не сломал. А нам носы ломать нельзя. Для летной работы сломанный нос – запретный шлагбаум. Запомни. Если в драку ввяжешься, нос береги. Слышишь? Ты давай, глазенки-то открывай. Сюрприз!

Услышав голос нового Зёмы, я нехотя разлепил свинцовые веки. С большим трудом привел чугунную голову «в горизонт» и обомлел от неожиданной картины.

Андрей принес огромный противень еще горячей жареной картошки с аппетитной золотистой корочкой, полбуханки свежайшего хлеба, большой кусок сливочного масла, полный чайник душистого компота и банку тушенки, покрытую толстенным слоем концентрированного машинного масла. Вот это, точно сюрприз, всем сюрпризам сюрприз!

        Зёма протянул чистую ложку и сел рядом на табуретку, открывая перочинным ножиком банку тушенки.

– Чего задумался? Не тормози! Налетай, пока картошечка не остыла.

Пока я жадно уминал за обе щеки давно забытую пищу, которая после отвратной каши всевозможных разновидностей казалась манной небесной, довольный произведенным эффектом, зёма Андрей намазывал прямо на поверхность полбуханки хлеба 200-граммовый кусочек масла, сооружая бесподобный по размеру бутерброд. При этом он добродушно улыбался, продолжая размеренно рассказывать, что и как заведено в нашем училище. Андрей кратко и доходчиво объяснял нехитрые правила курсантской жизни, потутно давая короткие, но очень четкие описания личных качеств тех или иных офицеров, с которыми нам придется сталкиваться в периметре альма-матер.

        Видя с какой скоростью я жадно поглощаю обильную пищу, Андрей не удержался и громко рассмеялся.

– Ээээ, зёма, ты давай осторожней. Я понимаю, что большому куску и рот радуется. Но ты уж повнимательней, а то ложку ненароком проглотишь. Держи пальцами крепче и периодически проверяй ее наличие у себя в руке. Вопросов нет, у курсанта желудок с оцинкованными стенками. Этот факт неоспоримый, ложка все равно переварится! Но вот недостача военного имущества при приемо-сдаче наряда по столовой однозначно не приветствуется. Ты это… жевать не забывай. Хотя бы через раз, что ли. И куски поменьше от бутерброда откусывай, а то челюсть вывихнешь. Мне аж смотреть страшно, как ты рот неестественно широко открываешь. Спокойно можешь в цирке выступать. А что?! Прикинь, хороший аттракцион, смертельный номер! На арене дрессированные курсанты! Звучит? Выходит офицер в парадной форме. Кнутом громко щелкает, а ты прыгаешь на тумбу. Пасть безразмерную распахиваешь, как тигра какая-нибудь прожорливая, прости господи. А он туда свою голову закладывать будет. Причем, не снимая фуражки. А действительно, зачем снимать? Все равно поместится. Эффектный номер! Опасный, согласись! Ладно-ладно, не отвлекайся. Ешь, тщательно пережевывая пищу. На тушенку налегать не забывай. Кстати, какой у тебя рост? Я тебе второй комплект формы ХБ принесу. Хочешь, могу «стекляшку» с лавсаном принести. Она меньше мнется и не так сильно выцветает. Уже подшитую и подогнанную по фигуре. А то вам только одну ХБшку выдали. Постирать надумаешь, а она высохнуть до утра не успеет. Короче, второй комплект всегда надо иметь, чтобы в мокром не ходить. Неприятно это и натереть в подмышках и в промежности можно. А енто …уже не просто больно, а очень больно. Поверь на слово, проверять на себе не стоит. Потом еще «подменку»  дам, чтобы в нарядах хорошую одежду не пачкать. Вторые портянки принесу. Ноги береги! Грибок подцепишь, потом долго не отвяжешься, *здец полный, можно гнить заживо. Если что, только шумни, у меня «Микосептина» больше половины тюбика в тумбочке валяется. Хорошо помогает.

        Когда я подъел все принесенные зёмой продукты питания и выпил целый чайник наваристого компота, Андрей вытащил из внутреннего кармана два хлястика от шинели и молча протянул их мне. Я удивленно захлопал глазами.

– Зачем это?

     Зёма добродушно ухмыльнулся и дружески похлопал меня по плечу.

– Бери-бери, скоро узнаешь. Береги их, никому не давай. Очень нужная вещь. Дефицитная.

Хлопнув по рукам, мы простились, и с давно забытым чувством абсолютной сытости, я скоренько двинулся в сторону казармы родной 4-й роты.

Неумолимо приближалось время вечерней поверки, опаздывать нельзя. Иначе можно запросто получить еще пару нарядов вне очереди. А этого не очень хотелось.

Это уже потом наступит такое время, когда суточные наряды по роте будут восприниматься, как законный повод отдохнуть от учебы или от внезапных учений по тактике. А на 1 курсе текущие наряды совсем не радовали и были откровенно в тягость.

       Придя в роту в полусонном состоянии почти на автопилоте, я тупо простоял вечернюю поверку. Вяло выкрикнул «Я!» и символически умывшись, завалился спать.

Непосредственно перед самым моментом отхода ко сну вытащил из внутреннего кармана гимнастерки два хлястика от шинели. Еще раз недоуменно покрутив в руках и повинуясь мудрому предупреждению опытного зёмы, запрятал «дефицит» в глубине полевой сумки, которые использовались курсантами в качестве «школьных портфелей».

И провалился в глубокий сон, напрочь забыв о хлястиках.

10. Офицерские горки

          Сменив гражданское обличие на строгую форму курсанта ВВС, все ребята, независимо друг от друга и от уже имеющегося уровня физической подготовки, неожиданно поняли и с несказанным удивлением осознали, что неплохо бы эту самую физическую подготовку радикально усугубить и улучшить.

          К такому, несколько неожиданному и весьма неприятному открытию привел массовый поголовный падеж скота… тьфу, блин, прошу прощения, новоиспеченных защитников Родины, который произошел во время первого же марш-броска в противогазах, с оружием и с полной выкладкой.

Через пару дней после принятия Присяги и получения оружия, чудесным летним утром 4-я рота обреченно вышла на «старт». У каждого курсанта за плечами висел объемный вещмешок. На боку болталась брезентовая сумка с противогазом. На поясном ремне – штык-нож, фляга с водой и подсумок с запасными магазинами. На правом плече –  автомат Калашникова.

В глазах у каждого сквозила «высокая тоска, необъяснимая словами». А в душе прочно поселилось противное чувство страха вперемешку с ощущением безысходности.

Командир 4-й роты капитан Хорошевский еще умудрялтся шутить. Садист-извращенец, не иначе.

– Скажите спасибо, дорогие мои детишечки, что бежите марш-бросок без «броников» и без касок. Вам несказанно повезло. Бежите, фактически, налегке.

Ну, спасибо, етить твою… Куда еще «броники»? И так все лямки от тяжеленной амуниции в плечи больно вдавились.

– А куда бежим, товарищ капитан?

– Не куда, а сколько. Бежим традиционную десятку. То есть десять километров по «офицерским горкам». Рота, перемотать портянки!

– А почему горки «офицерские»?

– Сейчас узнаете. Готовы? Рота, вперед! Не растягиваться, плотнее строй! Зачетное время роты по последнему. Командирам взводов, подгонять отстающих! Ориентир  отдельно стоящее дерево! Бе-гом  мАрш!

Хороший денек, ничего не скажешь. Подняли ни свет ни заря. Навьючили, как полковую лошадь. Штык-нож и фляга с водой по мужскому достоинству постоянно долбят. Противогазная сумка по левой ляжке больно стучит. Автомат на спине прыгает. А тут еще какими-то «брониками» пугают. Бля, похоже, что к общему счастью еще и портянка в сапоге сбилась. Что за невезуха.

Пробежали километров пять. Чуть не померли с непривычки, честно говоря. Содержимое желудка навязчиво рвется наружу. Печень распухла и сочится желчью. Селезенка противно ёкает. Ноги горят. Соленый пот безжалостно разъедает глаза.

Многие парни, особенно рыхлые с лишним весом, совсем скисли. А ротные офицеры-взводники бегут себе легко и непринужденно, сайгаки, как будто у каждого моторчик с биостимулятором.

– Рота, стой!

Неужели все?! Аллилуйя! Выжил. Ура! Сейчас бы повалиться в душистую траву и раскинув руки на манер «морской звезды», лежать бы бесконечно долго, блаженно глядя в голубое небо… Нет, еще для полного счастья  сапоги бы скинуть с долбанными портянками… и пусть разопревшие ноги немного передохнут и подышат…

– Рота, перемотать портянки!

Уф, есть в жизни счастье. Какое блаженство – перемотать мокрую от пота портянку на сухую сторону. Ноги, конечно, уже сильно потерлись. И в сапоге им весьма неуютно. И даже больно. Но все же лучше, чем сбившаяся портянка «острым напильником» сдирает кожу на ступне, при каждом шаге причиняя невыносимую боль… Живем, парни…

– Рота, газы!

Что? Какие газы?! И так сердце вот-вот из груди выскочит. Натруженные легкие не справляются с вентиляцией измотанного организма… Какие газы? Капитан, совсем ку-ку? Мы же сейчас передохнем тут… все… сразу…