Текст книги "Luftwaffe-льники"

Автор книги: Игорь Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Члены комсомольского актива после сорока минут изумленного бездействия начали постепенно приходить в себя и недоуменно посматривать на Конфоркина. Чувствуя неладное, вождь неуютно ерзал по стулу костлявым задом. Он временами оборачивался в зал, выискивая глазами группу поддержки неугомонного поэта.

Когда Адиль, наконец, выдохся и склонился в почтительно низком поклоне, коснувшись полусогнутыми пальцами поверхности сцены, я громко зааплодировал.

В гробовой тишине молчащего зала мои одинокие аплодисменты были как что-то нереальное и запредельное. Эдакий акустический  раздражитель, который оказался за гранью адекватного понимания данной ситуации. Нонсенс!

Зал инстинктивно вздрогнул. Мои упрямые и громогласные аплодисменты били по ушам.

Остальные ребята из группы поддержки расселись в клубе так, чтобы своим присутствием охватить всю площадь огромного зала, не оставив бесконтрольных мест. И вот, поддерживая мои старания, в различных концах слушательской аудитории начали раздаваться уверенные и настойчивые аплодисменты.

Некоторые курсанты из группы поддержки вскочили со своих мест и бурно аплодируя, засвистели в знак восхищения и одобрения. Витя Копыто истерично и восторженные закричал.

– Браво! Браво! Брависсимо! Бис! Браво!

Непосвященные в заговор курсанты, ошарашено и недоуменно переглядывались. Некоторые крутили пальцем у виска. Восторженная и бурная реакция на тарабарские стихи была им абсолютно непонятна.

Затем под влиянием заразительного примера или стадного чувства (назовите как угодно), а может чисто ради хохмы, тут и там стали подниматься группы курсантов и зажигательно аплодировать. Зал постепенно, но уверенно утонул в дружных и длительных овациях.

Толпа курсантов, постепенно разогревшись, разошлась не на шутку. Заводя саму себя, курсантская масса ревела и ликовала. В результате, зал начал организованно скандировать.

– Браво! Бис! Браво! Бис! Браво! Бис! Браво! Бис! Браво! Бис! Браво! Бис!

Адиль сиял от счастья. Он беспрестанно кланялся и посылал в зал воздушные поцелуи. Это был несомненный успех!

Курсанты 1-го батальона поголовно включились в нашу авантюру и подхватили незамысловатую игру, имитируя искренний восторг.

– Браво! Давай еще раз! С самого начала! ТындербЭй улдА замдЫ! Гениально! Браво! Абдульмек зирбАн ***нАк! Класс! Браво! Бис! Браво! Бис! Давай сначала!

Строевые офицеры, сидящие в первых рядах амфитеатра, непонимающе переглядывались. Они чувствовали себя «не в своей тарелке», чужими на этом празднике жизни.

Комсомольский актив и политработники тоже ничего не понимали, но видели поросячий восторг целой тысячи курсантов. И это было абсолютно непредсказуемо и необъяснимо. Такой бурной реакции зала на непонятную «абра-кадабру» никто из них не предполагал.

А представить себе, что тысяча курсантов, находящихся в зале, в совершенстве знает киргизский язык – это, согласитесь, полное сумасшествие. Тем не менее, зал бился в истеричном экстазе. Рев и овации не смолкали.

Делать нечего, и представители офицерского лагеря, чтобы не выглядеть законченными идиотами и «белыми воронами» на фоне толпы, беснующейся в неконтролируемом восторге, нехотя поднялись со своих мест. Стоя, они приветствовали грандиозный успех самобытного поэта, делая вид, что понимают глубокий смысл и литературную красоту киргизских стихов.

Зал не утихал еще минут десять-пятнадцать. Ребятам неожиданно понравилось участвовать в незамысловатой игре.

Исключительно по настоятельному требованию курсантской братии, Адиль на бис озвучил пару десятков четверостиший из поэмы. Каждое встречалось очень тепло и восторженно, громом аплодисментов, криками одобрения и бурей оваций. Создавалось впечатление, что все курсанты досконально понимают слова автора. Наслаждаются каждой строчкой феноменальной поэмы.

Комсомолец Конфоркин гордо распушил хвост и с важным видом что-то самозабвенно комментировал толстым и красномордым полковникам из политотдела училища.

Концертный конкурс удался на славу! Адиля единогласно делегировали в агитбригаду, чтобы он смог осчастливить нетленным произведением обожаемых и дорогих нашему сердцу соседей – стратегов из ракетного и конвоиров из «помидорного» училищ.

Мы не могли отказать себе в удовольствии и не поделиться с ними самым дорогим и любимым, что у нас было – фундаментальной поэмой на киргизском языке. Причем, в исполнении первоисточника – из уст гениального автора.

– Теперь держитесь, дорогие краснопогонные друзья! Попали, так попали! Хе-хе!

 Злорадному восторгу не было предела. Адиль получил путевку в большую жизнь.

Обалдевший от неожиданного и оглушительного успеха, опьяненный зрительской признательностью, стихоплет Адиль с новой силой и удвоенной энергией уселся за написание продолжения к поэме. Обладая колоссальной работоспособностью и неисчерпаемым потенциалом, киргиз довел  длительность ее прочтения с жалких пятидесяти минут до неполных полутора часов.

Жаль, читатель не сможет увидеть выражение лиц у курсантов и офицеров ракетного училища. А впоследствии и у ребят из училища внутренних войск, когда Адиль неожиданно обрадовал их своим приездом. Он однозначно и бесповоротно поразил всех редкостным поэтическим талантом. И надолго остался в самых потаенных глубинах их мозга с незабываемыми строками нетленного и эпохального выступления.

А картина была неописуемая. Особенно увлекательно было наблюдать, как у «помидоров» дружно вытянулись рожи, когда после полуторачасовой одухотворенной поэмы с обязательным эмоциональным притопыванием и непроизвольным слюнотечением автора и чтеца в одном лице, «наемные плакальщицы» в гнетущей тишине обалдевшего и откровенно недоумевающего зала, начинали дружно визжать от восторга, громко топая ногами. Они по-честному отрабатывали секретную договоренность, отбивая ладони в бурных овациях. И требовали повторить все заново на бис.

 «Помидорам» ничего не оставалось делать, как тоже активно и старательно хлопать в ладоши вслед за нами. Ибо, долг вежливости  –  раз. А во-вторых, лучше добровольно похлопать минут десять и забыть обо всем. А то, не дай Бог, поэт обидится и завернет бесконечную песню повторно. С самого начала. А это уже более чем серьезно! Вторично выслушать Адиля в течение еще полутора часов  это, я вам скажу, пытка еще та! Не для слабонервных! За гранью гуманизма, не иначе!

Доведенные до полуобморочного состояния ракетчики-стратеги и конвоиры из внутренних войск остервенело хлопали в ладоши, не давая Адилю выступить на бис. При малейшей попытке поэта-самородка повторно подойти к микрофону и что-нибудь сказать, залы в «помидорных» училищах мгновенно взрывались и дружно заходились в бурных овациях.

Растроганный теплым приемом, Адиль купался в лучах заслуженной славы. Это был его звездный час. Он был искренне счастлив, что уже дорогого стоит.

Рядом неотступно следовал неугомонный комсомольский вожак Конфоркин. Он неустанно акцентировал внимание окружающих на том, что это именно он  – Конфоркин, нашел литературную жемчужину в однообразной и безликой массе серой курсантской посредственности. А также лично создал все условия для раскрытия самобытного таланта замечательного киргизского поэта.

Конфоркин украдкой заглядывал в блокнотик и выразительно цитировал первоисточник.

– Нет, вы только послушайте. ЕбулдА мантЫ пиндУ. Музыка, а не слог! А сколько эмоций?! Какая красота слов и экспрессия! Не правда ли! А рифма! Какая отточенная и выверенная рифма! Ууу, это гениально!

Адиля единогласно выдвинули на конкурс талантов в военный округ. К большому сожалению, группа поддержки с ним не поехала. Не отпустило командование училища. И как следствие этого, в округе Адиля не поняли. Не оценили киргизского акына и все тут. Он вылетел в еще отборочном круге.

По его возвращению в спальном помещении казармы состоялся обстоятельный и авторитетный «разбор полетов» с глубоким анализом причин краха.

– Адиль, не грусти, я тебя умоляю. Занюханное окружное жюри – неучи и бездарности! Сборище узколобых мракобесов и ретроградов. Они просто не готовы к размаху твоего грандиозного таланта. Чего ты от них хочешь, если эти полковники из округа в слове «рапорт» делают три ошибки. Они кроме Общевоинских Уставов никаких книжек никогда не читали. А ты – самородок! Тем более что пишешь на родном языке. Кто из окружных дятлов знает киргизский? Нет, ты скажи! Тогда я скажу. Слушай сюда, Адиль. Не им тебя судить! Не доросли деревянные деятели военных искусств до такой глыбы, как ты. Поверь на слово. ЧембердЫ копнА елдЫ! Это ж силища! Сколько эмоций! Плюнь на них и работай дальше. Настоящих великих поэтов частенько лишь потомки и почитают. А современники не замечали вовсе. Все зависть! Обычная человеческая зависть и серость. Идиоты! Они еще детям и внукам будут рассказывать, как нечаянно прикоснулись к прекрасному и великому. Но по личной убогости и бронелобой сущности не оценили этого. Не бери в голову. Будь выше них. Твори! Вот прямо сейчас иди и твори!

И Адиль творил дальше. На момент выпуска из училища его поэма доходила без малого до четырех  часов непрерывной озвучки. Чувствуете размах?! Вот это шедевр! Глыба! Силища!

Очень жалею, что не имею копии нетленного творения. Нет, честно, не смейтесь!

31. Полуночные покатушки

(рассказ Лёлика)

Наряд по хозяйственным работам, овощной цех курсантской столовой. 00.30. ночи. Личный состав 45-го отделения чистит картошку. Норма – семь ванн. Самых обычных эмалированных ванн, которые есть в квартире у каждого… или почти у каждого.

Одни парни пессимистично утверждали, что этот подвиг невозможен по-определению. И установленная норма абсолютно нереальна. А придумать ее мог безумный прапорщик, люто ненавидящий всех, кто в далекой перспективе наденет офицерские погоны.

Оптимисты парировали, что если поднатужиться и быстренько отремонтировать две картофелечистящие машины, которые ржавели без движения уже не один десяток лет, поменьше говорить, побольше работать (оптимизировать, так сказать, процесс), то к утру вполне реально.

Уроженец славного города Пилопедрищенска Витя Копыто с апломбом в голосе утверждал, что может сотворить это один. Самолично. И что подобное ему совсем «не слабо». Он готов на спор под любое желание и под достойное вознаграждение.

И тут заговорил Лелик Пономарев. Заговорил тихим спокойным голосом, не прекращая чистить картошку.

– Возвращалась как-то моя сестра домой после работы поздно вечером. А темнеет в Киеве рано, быстро и качественно. Раз – и уже ночь, как свет в комнате выключить. Сестренке года 22-23. Точно не помню, но где-то в этом районе. Короче, не столь важно. Важно другое. Летний вечер. Сестренка-красотка цокает каблучками по брусчатке. Звездное небо. Мало уличных фонарей. Красивейший город Киев, где один уютный парк переходит в другой – рай для влюбленных и романтиков. На улице, фактически, ни души. И вдруг из кромешной темноты украинской ночи прямо навстречу выходит красивый парень 28-30 лет с открытой белозубой улыбкой. Сестренка оторопела. Остановилась и чуть не закричала. Кричать, надо признаться, было от чего. Парень, сложенный как греческий бог Аполлон, загорелый с идеальной фигурой – мечта любой девчонки, был абсолютно голый. Руки он держал за спиной и стоял босиком на асфальте. Благо, в Киеве летом очень тепло. Стоял, гордо развернув плечи. Совершенно не стесняясь и не пытаясь скрыть обнаженное мужское достоинство.

– Здравствуйте, удачный вечерок, не правда ли?!

Его голос, по словам сестры, звучал словно музыка.

– Мммм…– попыталась ответить Лена. А в ее голове проносились возможные варианты развития событий. От самых кошмарных и неприемлемых, до более-менее «не очень».

– Вам куда? – вежливо поинтересовался молодой человек.

– На Березняковскую, – пролепетала сестренка, что являлось чистосердечной правдой.

– Будьте любезны, садитесь мне на спину. Я подвезу.

Улыбка не сходила с приятного лица ночного незнакомца.

«Наверное, в дурдоме день массового побега, а я новости по радио не слушала, только музыку», –  подумала сестренка и попыталась вежливо отказаться.

Отказ не очень удивил голого доброжелателя. Не переставая улыбаться, он разомкнул руки за спиной, и Лена увидела холодный блеск лезвия ножа.

– Пожалуйста, садитесь. Мне нетрудно. Да, и по пути, – с подкупающей настойчивостью предложил «Аполлон».

Учитывая убедительные аргументы в пользу неожиданной поездки, Лена, задрав модную узкую юбку, идеально облегавшую крутые бедра, залезла на спину полуночному скакуну. Повесив дамскую сумочку себе на шею, Лена сцепила руки на мускулистой груди незнакомца. Тот, обхватив руками стройные ноги сестрички, поскакал по ночному Киеву.

В процессе скачки, парень периодически подпрыгивал и цокал языком в такт галопу.

Лена, умирая от страха, думала только об одном – как это действо смотрится со стороны. А действительно! По ночному городу, по нагретому за солнечный день асфальту, под романтичным звездным небом, по набережной Днепра несется удалой жеребец-красавец.  Его хорошо развитые мышцы рельефно перекатываются под загорелой кожей. И такой красавчик гарцует абсолютно голый, шлепая босыми ногами по асфальту. Сюрреалистичная картинка, не так ли? Скачет не один, а с перепуганной девчонкой на спине, у которой юбка задрана до ажурных трусиков. А дамская сумочка, переброшенная через шею, подпрыгивает и бьет по рельефной попке строго в такт галопу. Бред!

– Какой подъезд? – прохрипел взмыленный «конь», приближаясь к нужному дому и тяжело переводя дыхание.

Путь был неблизкий, а сестренка – лакомый кусочек, поймите правильно. Кровь с молоком, настоящая хохлушка. Возьмешь в руки – маешь вещь! Короче, заморился коник.

– Третий, – пролепетала испуганная наездница.

Скакун послушно прогарцевал до парадной двери, где аккуратно ссадил на ступеньки ошалевшего «жокея». Затем вежливо и церемонно поклонился. Галантно поцеловал руку и убежал в темноту ночи. Только пятки сверкнули.

«Наверное, это я сошла с ума», – подумала Лена. Не дожидаясь лифта, перескакивая через три ступеньки, она взбежала на свой этаж. Забыв про ключи от квартиры в сумочке, сестренка нажала на кнопку звонка.

 Кнопку звонка Лена держала не просто долго, а очень долго. Ну, короче, пока я не втащил ее в квартиру. Маме сразу поплохело! А вы что хотели?! Сестренка – обалденная красавица, ухажёры толпами крутились. М-да.

Некоторое время ушло на то, чтобы Лена перестала рыдать, выпила три-четыре стакана воды и два-три пузырька валерьянки. Мама, кстати, выпила все в тройной дозе. Поймите правильно, другие весовые категории.

Немного успокоившись, сестренка рассказала о происшедшем. Маме немного полегчало. Папа перестал искать в кладовке ржавое охотничье ружье. А я побежал во двор, надеясь тоже верхом покататься перед сном грядущим. Говорят, очень пользительно для моциона на ночь верховой ездой позаниматься. Надо будет попробовать при случае.

Пока я выскочил на улицу конь ретивый – полуночный Сивка-Бурка уже ускакал. Жаль, конечно. Хотел я из него мерина сделать. Просто руки чесались, мама не горюй. Как вы знаете, я – КМС по боксу и КМС по гребле на каноэ. Так что здоровьица, слава Богу и спасибо родителям, а так же тренерам, не занимать. Удар справа хорошо поставлен. Голозадого мустанга объездил бы в лучшем виде.

Хотя, нет худа без добра! Сестренка наотрез отказалась работать в вечернюю смену, пока отец не отдал мне… О боже, благослови того «коня» и все коневодство в целом …ключи от «копейки» ! И я с превеликим энтузиазмом возил Ленку темными вечерами с работы, мысленно благодаря судьбу за посланника небес, благодаря которому полгода наслаждался за рулем персонального автомобиля.

Личный авторитет и популярность, дети мои, особенно среди особей женского пола, напрямую зависят от возможности набить друзей и девчат в старое корыто, способное самостоятельно передвигаться. Причем, не только под горку, хе-хе.

Но счастье не бывает вечным. Страхи сестры улетучились прямо пропорционально моим опозданиям к проходной в ее конторе. Нет, а чего она хотела?! У кого в восемнадцать лет была личная машина? Столько надо успеть! Везде надо поприсутствовать, засветиться. Ну, опаздывал я… иногда. Бывало. Врать не стану. Но не каждый же день.

Короче, все встало на свои места. Машина в гараж, а я стал пешеходом. Все потому, что сестра быстренько вышла замуж. И забирать ее с работы стал законный муж. Такие дела…

Лелик на некоторое время замолчал, набирая в бачок картошку и отодвигая ногами огромную гору очистков, образовавшуюся за время рассказа. Ребята заслушались и перестали чистить овощи, пытаясь уловить высокую философию повествования.

Вытерев грязный нож о не менее грязную штанину ХБшного галифе и, оглядев заинтересованные лица парней, Лелик продолжил.

– Самое странное, что объяснение причин ночного заезда сестренка все-таки получила. И что характерно,  непосредственно от самой «лошади». Киев, знаете ли, светский город. И в нем есть такое достижение инженерно-транспортной мысли, как метро. Во как! Однажды Лена ездила в Гидропарк – место такое в городе с одноименным названием станции метро. И на обратном пути, читая книжицу, почувствовала чей-то пристальный взгляд. Отрывает глаза от лямурной муры и видит как на нее смотрит, при этом приветливо улыбаясь, кто бы вы думали? Правильно! Ночной жеребец!

Лелик сделал паузу, выбирая картошку побольше, чтобы чистить поменьше.

– Неужели опять голый? – в наступившей тишине овощного цеха подал голос Витя Копыто.

Выждав пока ребята вдоволь насмеются, Пономарев продолжил.

– Дурень! Кто же его голого в метро-то пустит? Откуда он денежку для проезда доставать будет? Опять же, день на дворе. А этот скакун, похоже, лишь при луне оголяется. Хорошо, хоть мехом не обрастает, оборотень парнокопытный.  Слушай сюда. На этот раз парень был одет очень даже прилично. Весь «в фирме» с ног до головы. Джинса там, батник, кроссы и прочее. Подходит он к сестренке, наклоняется. Та думает, он опять покататься предложит. Перепугалась, жуть! Уже зажмурилась и милицию звать приготовилась. А может, санитаров из «дурки»?! Точно не скажу, да и сама Ленка сейчас не вспомнит. Но, по словам ее, услышала ангельский голос, которым конь тот ретивый вещал на полуночных скачках: «Мол, здравствуйте девушка. Я вижу, вы меня узнали, и я вас узнал. Вы не подумайте чего, с головушкой у меня всё в полном порядке. Мы тогда в картишки не слабо поиграли. Вот и получил я ставку – голяком, ночью девчонку какую-нибудь до ее дома галопом доставить. А ребята за нами на машине ехали и ржали как настоящие лошади. Вы их с перепугу не заметили».

Поцеловал ей руку и на следующей станции вышел. Мораль сей басни такова – не фиг в азартные игры на «слабо» играть, себе дороже будет.

Лелик Пономарев с ехидной улыбкой посмотрел на Витю и шутливо рявкнул.

– Копыто, не стой раззявя рот! Картошку чисти шустрее, пока ставку за семь ванн не придумали – голяком по училищному плацу маршировать! Тогда, точно в «дурку» заберут. Тебе там давно самое место.

32. Страдания Плуга

(рассказ Лёлика – 2)

– Когда я боксом занимался в секции славного города Киева и делал неплохие успехи. Хотя, что я все о себе да о себе любимом. Скромность –  одно из моих многочисленных достоинств, как вы знаете, поэтому расскажу о Плуге.

Был у нас в секции парень, сильный, как слон, красивый, как крокодил, добрый, как котенок и сообразительный, как носорог. И звали его Плуг.

Нет, вы не подумайте чего. Папа и мама его очень любили. И в паспорте у него, естественно, что-то другое было написано. Но мы того не ведали, поэтому звали коротко и любя просто – Плуг. Ибо прямолинеен был, как это изобретение человечества и упорен до умопомрачения. Работоспособность, как у паровой машины. Боксерские груши под его ударами жалобно стонали, лопались по швам и стекали песком к могучим ногам.

Самое ценное, что умиляло до слез – был он абсолютно открытый, искренний  и ничего не скрывал от душевных товарищей, которые были с ним предельно вежливы, корректны и местами, даже деликатны. Попробуй, не будь?! Погибнешь на ринге в первом же дружеском бою. Лучше под электричку попасть, чем Плугу под удар справа.

Так вот, однажды перед тренировкой Плуг из сумки с формой вытаскивает старые кеды Вьетнамского ширпотреба. Старшее поколение меня понимает – с резиновым мячиком на щиколотке. Вытаскивает и отчаянно чертыхаясь, начинает обувать. А на лице, не обремененном интеллектом, буря эмоций, мама не горюй!

Один из ребят, наблюдая за страданиями доморощенного интеллектуала с внешностью громилы-австралопитека, поинтересовался чисто из вежливости.

– Плуг, а где твои новые «адидасы»?

То, что мы услышали, лишило возможности тренироваться не только в этот день, но и еще длительное время по причине всеобщего пребывания в состоянии, близком к истерике. Оно возникало сразу же при виде нашего дорогого Плуга.

Готовы? За подробности не ручаюсь но, лично зная автора, сам в достоверности событий нисколько не сомневаюсь.

В общем, едет наш Плуг с очередной тренировки. На плече тяжелая сумка с амуницией. На ногах новенькие кроссовки «Адидас». В животе пара литров минеральной воды. Любил Плуг попить водички после тренировки для восстановления водно-солевого баланса. А влазило в него, как в хорошего верблюда.

Итак, переполненный троллейбус, город действия – Киев. Троллейбус едет медленно. Водителю спешить некуда. До конца смены еще много часов. До остановки Плуга тоже далековато. До ближайшего туалета также не близко.

Минералка в желудке из живительной влаги давно переработалась в субстанцию желтого цвета, и настойчиво ищет выход из организма.

Ощущая избыточное давление в мочевом пузыре, Плуг понимает, что до своей остановки, а тем более, до родного унитаза он не доедет. Не успевает, м-да. Это не совсем приятное открытие Плуга несколько озаботило. Более того, озадачило! Киев, знаете ли, город миллионный! И на улицах днем все эти миллионы, фактически, и шарахаются. Представляете? Нет, чтобы дома сидеть у телевизоров! Они – все эти миллионы, практически, на улице. И причем, именно на той, где идет троллейбус, в котором едет страдающий от изнеможения Плуг.

Долго думать Плуг не любил, а возможно, и не умел. Поэтому моральная сторона вопроса давно была решена. Умирающий от нетерпения Плуг ждал очередной остановки. Мечтал о любом ближайшем подъезде. И пусть лучше лопнет такой атавизм эволюции, как совесть, нежели любимый мочевой пузырь, очень нужный для дальнейшего комфортного существования. Логическая цепочка, выстроившаяся в голове интеллигента в первом поколении, была незатейлива как канцелярская линейка.

Пока троллейбус маневрировал у ближайшей остановки, Плуг начал энергично протискиваться к выходу из переполненного салона.

Тем временем, на задней площадке троллейбуса разворачивались события, мимо которых Плуг, как настоящий джентльмен, пройти тоже не мог. Какой-то подвыпивший мужчинка цеплялся к симпатичной девчонке в слабой надежде познакомиться или выпросить номер телефона. В Киеве все девчонки – просто конфетки, поверьте на слово.

По всей видимости, девушка не горела желанием стать музой какого-то бухарика и отнекивалась, как могла. Ухажер был настойчив, нетрезв и навязчив. Девушка – трогательно мила и беззащитна. Плуг был решителен и галантен.

В момент, когда двери троллейбуса начали движение на открытие, Плуг коротким ударом в корпус пресек дальнейшие ухаживания «кавалера», отправив его тело в полет за пределы пространства троллейбуса. Сделав доброе дело, Плуг подхватил свою сумку и выскочил на остановку.

Изящно перепрыгнув через потенциальных пассажиров троллейбуса, поваленных в кучу-малу, вылетевшим из салона в позе «морской звезды» Ромео-неудачником, он лучезарно улыбнулся спасенной принцессе. Посчитав свою миссию исполненной, Плуг со скоростью олимпийского чемпиона по бегу влетел в ближайший подъезд.

Бросив сумку со спортивной формой под ноги, он быстро огляделся по сторонам. Убедившись, что в подъезде ни души, лихорадочно схватился за ширинку. Нетерпеливо вжикнула молния. Долгожданный миг блаженства и заслуженного облегчения был совсем рядом, но стук женских каблучков по ступенькам подъезда заставил «молнию» вернуться в исходное положение. Плуг едва не завыл от обиды и отчаяния. Его страдания давно перешагнули за грань возможного терпения.

В подъезд вошла девушка из троллейбуса. Увидев Плуга, она защебетала совершенно не делая пауз между фразами.

– Здравствуйте. Вы так быстро убежали, что я не успела сказать «спасибо». Я вам так благодарна, так благодарна. Этот жлоб преследовал меня от самого института. А вы сюда в гости? Я вас здесь раньше никогда не видела. А я тоже здесь живу. Меня Ингой зовут. Может, на кофе зайдете?

«Ну, туалет же у них в квартире должен быть», –  интуиция Плуга была на высоте, и он энергично кивнул головой. Говорить и одновременно сдерживать накатывающую волну он уже не мог. Засунув одну руку в карман джинсов, Плуг фактически пережимал мужское достоинство, не давая разбушевавшейся жидкости вырваться за пределы организма.

Что еще говорила неожиданная спутница, Плуг не слышал и не воспринимал. В ушах активно булькали продукты жизнедеятельности его могучей тушки. Два литра минералки – это перебор!

Пока девушка доставала ключи из сумочки и вставляла в замочную скважину, Плуг, судорожно пританцовывая, сдерживал непреодолимое желание вышибить дверь, чтобы оказаться наедине с желанным керамическим другом.

– Проходите, пожалуйста, в большую комнату, а я сразу на кухню. Может минеральной воды, пока кофе варится?!

Слова Инги показались Плугу чудовищным издевательством, но достойно и вежливо ответить уже не было сил. С жалкой улыбкой вымученной благодарности, он энергично помотал головой в знак категорического отрицания.

– Проходите, не стесняйтесь. Только прошу вас, разуйтесь, пожалуйста. Там ковер иранский с толстым ворсом. Он ручной работы. Настоящая персидская культура. Папа из командировки привез. Вон магнитофон, записи разные есть. Вам что нравится? Мне итальянцев дали. Вы какой кофе предпочитаете? Арабику или робусту?! Сейчас вода закипит, я скоро.

Голос Инги долетал до Плуга издалека. Он отчаянно рыскал по квартире в поисках маленькой комнаты… с нужным предметом, как унитаз.

Счастье было близко, но синяя птица удачи откровенно глумилась над страданиями Плуга. Сегодня был явно не его день! Очевидно все звезды и судьбоносные планеты встали для Плуга… как-то не так!

В коридоре, ведущем к заветному сантехническому достижению человечества, лежала огромная овчарка. Причем, лежала, агрессивно оскалив зубы. А ее немигающие глаза зловеще смотрели сквозь Плуга, оторопевшего от неожиданной встречи.

«Знатная зверюга! Наверное, медалистка?! Вон, как пристально смотрит. Не отрываясь. Похоже, тренированная. Сейчас бросится?! А у меня джинсы новые. Порвет на тряпочки. Все! Это конец», –  успел тоскливо подумать страдалец.

Просить потенциальную даму сердца в первую минуту пребывания наедине в ее же квартире о возможности получения доступа в туалет, минуя злобную собачину, было для гордого Плуга позором. Недопустимым классическим позором, смерти подобным.

Плуг в отчаянии сглотнул слюну. Осторожно, чтобы не расплескать свое содержимое и не нервировать серьезную собачку, он медленно вернулся в комнату.

Мыслительный процесс резко активизировался. Вот, что значит настоящий боец-мужчина, для которого безвыходных ситуаций не существует по-определению!

Взгляд Плуга быстро скользил по комнате. Синхронно всплывали гениальные ремарки: «Открыть окно? Не успею! Цветов на подоконнике много. Все не переставить. Мокрые штаны – назад в детство. Никогда! Лучше смерть! Горшки с цветами? Маловато земли будет, вся жидкость сразу не поместится! Впитаться не успеет. Эх, два литра минералки – все же перебор!»

Скрипя зубами из последних сил и сдерживаясь на нечеловеческих усилиях воли, Плуг расстегнул молнию… Короче, продукты своей жизнедеятельности измученный Плуг излил на густой ворс роскошного ковра. Вот!

«Должно же впитаться когда-нибудь!», – рассудил страдалец себе в оправдание,  испытывая фантастическое облегчение.

 Жизнь опять приобрела смысл и краски, а душа вернулась в бренное тело. Плуг включил магнитофон и замурлыкал популярную мелодию, подпевая солисту модной группы. Попутно он обдумывал возможную версию объяснения наличия жидкости на ковре. Что характерно, на всем ковре площадью три на четыре метра.

За спиной Плуга раздался мелодичный звон. Это Инга вкатила в комнату маленький столик на колесиках, на котором живописно разместились изящные чашечки с ароматным кофе, зефир в шоколаде, сливочная помадка и другие вкусности.

– Странно, почему весь ковер влажный?!

Инга с недоумением огляделась, осторожно переступала с ноги на ногу, утопая в роскошном ворсе красивого ковра по самые щиколотки. Она внимательно посмотрела на потолок, но не обнаружила следов протечек от соседей сверху.

Надо было срочно что-то говорить и говорить разумно-правдоподобное. Спасая неловкость положения, Плуг взял и выдал.

– Аааааааа… это собака ваша. Да! Именно собака. Пришла и пописала прямо на ковер, – произнес доморощенный «гигант мысли».

Увидев округлившиеся глаза Инги, Плуг расценил этот знак, как явный успех искрометной версии и сразу же начал развивать инициативу. В боксе ведь что главное? Нападение! А Плуг был талантливый боксер. Поэтому придав голосу нотки легкого укора, Плуг перешел в убедительное наступление. Неожиданно для самого себя новоявленный защитник животных выдал зажигательную речь.

– Выгуливать животину надо чаще. А то она бедная дотерпеть не может, чтобы часа желанного дождаться. Вы знаете, как оно терпеть-то? Это надо же так скотину мучить?! Гринписа на вас нет!

Плуг присел на корточки и погрузился пальцами правой руки во влажный ворс ковра. Поднеся пальцы к носу, он потер их между собой и с важным видом понюхал, громко втягивая воздух через ноздри искривленного боксерского носа.

Скорчив брезгливо-убедительную гримасу, Плуг авторитетно заявил с видом непререкаемого эксперта в области кинологии.

– Моча. Да-да! Обычная стандартная моча среднестатистической овчарки. Точно говорю, пришла ваша собачка и прямо на моих глазах на коврик этот …ммм…как его… иранский и пописала. Ага! Нассала говорю, собака…ваша. Кстати, где тут у вас можно руки помыть?

Инга как-то очень странно посмотрела на самоуверенного Плуга.

– Как собака?! Она же плюшевая! Ее папа из Германии привез. Он у меня в «Аэрофлоте» работает. Из Борисполя за границу летает…

Что еще говорила Инга, Плуг уже не слышал. Перепрыгивая через целые пролеты ступеней, с сумкой в руке он, сломя голову, летел по лестнице.