Текст книги "Luftwaffe-льники"

Автор книги: Игорь Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Прибежали в казарму. Разделись. Пять минут «на умыться». Построились. Вечерняя поверка пролетела молниеносно. Курсанты, едва услышав родную фамилию, не успевали выкрикнуть: «Я!» Прозвучала поспешная команда «отбой», все рухнули в койки. Командир роты капитан Хорошевский ушел домой вовремя, абсолютно счастливый в надежде выспаться от души. Зря это он так!

Выспаться-то он выспался, но наутро его ждал неожиданный сюрприз. Плоды коллективной живописи, не особо бросающиеся в темноте уральской ночи, с первыми лучами утреннего солнца предстали в истинной красе.

Картина за курсантской столовой была ещё та! На ослепительно белом снегу, на идеально ровненьких сугробах были ТАКИЕ разнообразные и живописные узоры ярко-желтого цвета с однозначно-явным происхождением оных, что женская фракция гражданского персонала немедленно пришла в неописуемый ужас. А когда «пришла в себя», то сразу же пришла в кабинет к генералу с праведным возмущением о вопиющем факте непотребного свинства.

Короткое расследование, проведенное начальником училища методом «мозгового штурма на основе логического анализа»,  моментально сузило круг подозреваемых до казармы 4-й, 5-й и 16-й рот 1-го учебного батальона. А как иначе, когда туалетный стояк трехэтажного здания «тю-тю».

Генерал незамедлительно вызвал нашего комбата и, ни в чем себе не отказывая, знатно отодрал Пиночета. Тот вылетел из кабинета начальника училища, как пробка из бутылки шампанского. Не заходя к себе в канцелярию, комбат посетил все три «подозрительные» роты и знатно отодрал всех без исключения офицеров, попавшихся на глаза. Отодрал всех без разбора! Так, на всякий случай. Для профилактики. Нашел бы непосредственного виновного, вообще бы загрыз!

Затем кто-то из зверски отодранных робко посетовал, что мол, порют не тех, кого надо бы… И сослался на «конкретную» надпись с указанием непосредственного автора: «4-я рота».

Получив эпохальную информацию, Пиночет мгновенно сорвался на место происшествия, где обстоятельно осмотрел общирную площадь расписаной территории и каждый «шедевр» в отдельности. А когда, наконец, нашел главную улику, то неоднократно ее перечитал, каждый раз старательно шевеля губами и чуть ли не водя указательным пальцем непосредственно по самой надписи.

– 4-я рота, так, так, так! Ну держитесь, суки!

Возможно, Пиночет даже законспектировал эту надпись. На всякий случай.Чтобы не забыть. Кто знает, все может быть. Мало ли.

Задрав хобот к небу, словно слон, полковник Серов протрубил победно-боевой клич! Виновный найден! Ай, да я! Шерлок Холмс, однозначно! Вычислил все-таки, блин! Ай, молодца! Дедукция, не иначе. А ну, подать сюда какого-нибудь офицеришку из 4-й роты! А почему какого-нибудь?! Подать сюда непосредственно командира роты.

– Капитана Хорошевского ко мне! НЕ-МЕД-ЛЕН-НО!

Володя Нахрен в это время, сладенько позевывая после «полноценной ночи», еще только шел на службу. Шел-шел и пришел. Прямо под апогей разборок.

Как его порол Пиночет?! Мама дорогая! Это надо было слышать!

Общевоинские Уставы строго-настрого запрещают насиловать командира на глазах у подчиненных! Стоит отдать должное, Пиночет неукоснительно выполнил это требование и уединился с «дорогим Володенькой» в кабинете – в номерах, так сказать. Но, громогласные крики комбата и жалобные всхлипывания Нахрена многоголосым эхом разносились далеко за пределами училища ВВС. То, что Пиночет практикует «садо-мазо» мы, в принципе смутно догадывались но, что так активно?! Это было неожиданным откровением.

Капитан Хорошевский после продолжительной «игры в одни ворота», пару недель имел бледный вид и неровную походку.

Самое смешное, что живописные «картины», коллективно исполненные с применением нетрадиционных материалов органического происхождения, исчезли с белоснежных сугробов уже на следующее утро.

Не иначе, капитан Нахрен, вооружившись лопатой, всю ночь лично перелопачивал кубометры снега, скрывая позорные следы «вечернего туалета» 144-х бойцов, вверенной 4-й роты.

Почему лично? А никого из ребят нашей роты для этой процедуры не привлекали. По крайней мере, не помню.

Эх, какие картины пропали. Высокохудожественные и широкомасштабные! Одни росписи «художников» чего стоили. Витиеватые, с затейливыми крендебубелями… загляденье!

И с краешка роскошной «выставки», скромненькая афиша: «4-я рота!»

38. Ремонт туалета

После вышеописанных событий туалет продолжал оставаться в неисправном состоянии. При пересменке наряды по роте передавали его как некое виртуальное имущество, как бермудскую территорию. Туалет вроде бы есть, но за дверь, замотанную толстенной проволокой, никто давно не заходил. Да и командир роты не горел особым желанием вспоминать потрясающие результаты своих экспериментов со взрывчатыми веществами.

Наша 4-я рота, да и не только наша, а также соседи сверху и снизу, были вынуждены пользоваться вторым туалетом. Великое счастье, что капитан Нахрен сэкономил на учениях по тактике всего лишь один взрывпакет, а не два. Страшно представить, какая волна разрушений могла прокатиться по нашему училищу. Не дай Бог!

Из-за того, что исправно функционирующий туалет в роте остался лишь один, время выхода на построение увеличилось ровно вдвое. Отговорка у курсантов для отцов-командиров, раздраженных постоянными опозданиями личного состава, была бронебойная.

– Где тебя носит, козья морда? Почему еще не в строю? Сгною в нарядах!

– Справлял естественные надобности. Пока в очереди достоишься, второй раз уже хочеться, беда просто.

Дисциплина катастрофически падала. Вместе с ней падала и боеготовность, причем, по вполне объективным причинам.

«Не ракетная же шахта с ядерной боеголовкой, наконец», – примется спорить неискушенный читатель. А нет, дорогие! Туалет – это, без преувеличения, очень важный стратегический объект! И от его исправности и пропускной способности зависит боеготовность армии. Количество «очек» в туалетах строго регламентировано, исходя из штатной численности военнослужащих в подразделении. Целые военно-медицинские институты подсчитывали и различные ситуации моделировали. Не одна кандидатская и докторская диссертация на тему: «Пропускная способность туалета типа «сортир» в период ведения боевых действий в условиях повышенной температуры и влажности, при 40% дизентерии у личного состава….» была с триумфом защищена. Сколько достойных умов из военных академий «генералов» под это дело получили?! Поверьте на слово –  много! А вы говорите, туалеты!

Если бы шпионские спутники, бороздящие просторы космоса, определили и достоверно распознали выход из строя сразу трех туалетов в казарме 5-й, 4-й и 16-й рот краснознаменного военного авиационного училища, к бабке не ходи, началась бы очередная мировая война. Такой момент пропадает! Эх!

Ну ладно, спутники. Не умеют пока инженеры НАСА  исправность канализации определять! Шахты ядерных ракет – пожалуйста, а вот сантехнику –  нет. Недоработали конструкторы. Не все параметры в ЭВМ шпионских спутников заложили. Реально облажались ребята из ЦРУ и РУМО. Пора бы кому-то из них и об отставке подумать. Такой момент для нападения профукали. Целых три роты Красной армии были, фактически, небоеспособны! НАТОвским супостатам самое время – только воюй! Вот, дурачье! Пора, пора! Пора с американских разведчиков погоны срывать и по мордам! По мордам! И в отставку… А то и пулю в лоб.

Резидентура вражеская тоже, однако, не доработала. За что их в Лэнгли держат? За что зарплату исправно платят?! Непонятно.

Командиру 4-й роты Володе Хорошевскому впору орденишко НАТОвский отчеканить и торжественно выдать с формулировкой: «За подрыв оборонного потенциала страны Советов». Сам того не ведая, Нахрен сработал похлеще засланного диверсанта. Ба-бах! И более четырехсот бойцов в 1-м батальоне военного училища потеряны для обороны.

Кстати, а куда «особый отдел» смотрел? Может капитан Хорошевский это вредительство специально затеял?! Надо бы разобраться и внести ясность в существо вопроса. Хотя на дворе не 37-й год, но… подозрительно!

Такие вот дела. Чего греха таить, что было, то было. Тем не менее, хрупкое равновесие на грани глобальной катастрофы удержалось. Третья мировая война не разразилась, и мир был спасен.

А спасали его так. Исходя из впечатляющих масштабов разрушений, вызванных действиями капитана Нахрена, весь сантехнический стояк, объединяющий туалеты на трех этажах здания был «вчистую» уничтожен. Чтобы реанимировать систему, было необходимо объединить совместные усилия трех рот, пострадавших от взрыва. И в едином порыве осуществить все виды ремонтных работ от проброски и герметизации новых труб до установки очек и цементирования отвалившийся керамической плитки.

К Володе Нахрену регулярно приходили многочисленные ходоки из 16-й и 5-й роты. Он принимал дорогих гостей, как радушный хозяин. Поил чаем. Вежливо выслушивал. Входил в положение. Широко улыбался. Много обещал …и ничего не делал. Спросите: «Почему?» Отвечаю. Такова сущность нашего ротного, которого мы и перекрестили в Нахрена. Капитан Хорошевский жил по принципу: «День прошел и, слава Богу». А завтра будет новый день.

Время шло. Соседи с положением дел мириться не хотели. Первым сдался майор Череп. Благо, его 5-я рота находилась на первом этаже здания и, следовательно, была в выигрышном положении.

Вскоре 5-я рота за счет внутренних ресурсов собственными силами (а в армии все делается только собственными силами, а так же исключительно за счет внутренних ресурсов) отремонтировала разрушенный туалет. Торжественно ввела его в строй, возможно, с процедурой перерезания красной ленточки. И начала активно эксплуатировать в штатном режиме.

Соседи сверху из 16-й роты еще пару месяцев поуговаривали Володю Нахрена, а затем напряглись и тоже сделали ремонт. Осталось, за малым –  восстановить недостающее звено, чтобы сдать исправный объект в эксплуатацию. Этим звеном был второй этаж, то есть мы – 4-я рота.

От соседей сверху в последний раз пришли ходоки. Используя последнее достижения дипломатии, а именно – грязный шантаж (пообещали использовать свой туалет по прямому назначению независимо от степени готовности нашего отрезка канализационной системы), все-таки убедили Володю Хорошевского приступить к ремонту.

Капитан был мрачнее тучи. Его можно понять, ибо стать фильтром и отстойником для фекальных масс соседей сверху – перспектива малоприятная.

Долго думать командир 4-й роты не любил. Да и не умел. Поэтому ремонтная бригада была определена почти мгновенно. В группу «достойных и доверенных» попал именно тот наряд, что стоял в день вселенских потрясений.

Уворачиваясь от неожиданной чести, мы приводили слабые доводы и жалко лепетали.

– А мы вроде тут и не причем. Со строительными и сантехническими премудростями не знакомы.

Однако капитан Хорошевский мгновенно пресек все «зачатки демократии» весомым аргументом, который одновременно являлся и стимулом дальнейшей трудовой деятельности. Ласково улыбаясь, офицер нанес удар ниже пояса.

– Через неделю зимний отпуск. Не успеете отремонтировать туалет, не поедете.

 В спальном помещении казармы был лихорадочно собран мини-совет. Цель: поехать в отпуск! Задача: ремонт туалета. Способ выполнения: разыскать необходимые материалы и инструменты. Исполнение: круглосуточный режим работы.

Отдельно следует отметить, что, отдав нам ценное указание, командир роты посчитал свою задачу полностью выполненной. А все остальные мелочи вроде поиска цемента, труб, известки, белил, новых очек, кистей, мастерков, лопат и т.д. и т.п. –  личный состав должен справляться самостоятельно.

И мы справлялись. Где нашли расходные материалы – отдельная история. Причем из разряда дел, которые попадают под юрисдикцию уголовного права. Были хищение, кража, обман доверия, мошенничество, заведомое введение в заблуждение, грабеж и много еще чего. Жалкие остатки совести дают возможность спокойно спать по ночам. Ибо за давностью событий и небольшого количества «найденных» материалов, при отсутствия злого умысла и личной выгоды, фигурантам дела: «О ремонте туалета» полагается амнистия.

Единственное, за что меня мучает совесть – песок для раствора был изъят из детской песочницы. В результате целое поколение детишек, выросших в военном городке, лишилось возможности делать куличики.

Потолки и стены туалета, после тщательной очистки от засохшего дерьма, белили известкой, украденной в столовой, где шел плановый косметический ремонт и не воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств –  грех.

Вместо кистей использовали личные сапожные щетки. Лестницы и леса для доступа на пятиметровую высоту собирали, как карточный домик из курсантских тумбочек и кроватей. Техника безопасности отсутствовала изначально, как тормоз прогрессивной технологии скоростного ремонта.

Цемент месили прямо на шикарном полированном мраморном полу. Читая эти строки, кое-кто из бывших пленных немцев, возможно, схватился за сердце и заглотит пачку валидола. А кому тогда было легко?! Вместо герметика и уплотняющих прокладок, на стыки труб пошли наши полотенца и портянки, перетянутые проволокой. Местами использовалась дефицитная изолента для электропроводки, умыкнутая на кафедре «Электротехники». Но такая роскошь, как изолента, быстро кончилась. Поэтому в дело шло все!

Где именно нашли недостающие очки, уж извините, не скажу. На этот вид воинских проступков срок давности не распространяется.

Работы велись круглосуточно! В столовую не ходили. Питались прямо в туалете среди цемента, краски и труб. При этом умудрялись сдавать зимнюю сессию на отличные оценки. Ответы на экзаменах проходили без подготовки, прямо у стола, где тянут билеты с вопросами. Времени на ремонт катастрофически не хватало. Мы зашивались!

Последний замес цемента происходил, когда первая партия отпускников-счастливцев в парадной форме пересекала КПП, покидая альма-матер.

Узнав об этом факте, мы ускорились. Что ни говори, а стимул – великий двигатель прогресса. Еще последнее очко не успело занять законное место на пьедестале в крайней кабинке, а нетерпеливый Витя Копыто (поезд на Пилопедрищенск уходил через один час сорок семь минут), уже стучался в кабинет командира роты с бодрым докладом о готовности к сдаче стратегического объекта.

По мере приближения «приемной комиссии» было отчетливо слышно, как используя шепелявое красноречие, Витя виртуозно грузит уши капитана Нахрена. А на полу туалета лежит около четверти куба цементного раствора. Куда его?

Не долго думая, спустили цемент в многострадальное технологическое отверстие восстановленной канализационной системы. Полы быстро протерлись. Инструмент аккуратно поставили в угол.

Какие все-таки замечательные полы! Идеально заблестели от мимолетного прикосновения безнадежно грязной ветоши. Хвала немецким гастарбайтерам!

Капитан Хорошевский задумчиво походил по туалету. Слил воду в каждом бачке. Убедился, что она мощным водоворотом исчезает в недрах новеньких очек восстановленной канализационной системы. Прислушался, не раздались ли возмущенные крики соседей снизу? Еще раз окинул пространство туалета командирским оком. Хлопнул ладонями и довольно крякнул.

– Ну вот, тут делов! А вы полгода тянули. Можете ведь, когда вас заинтересуешь!

Довольный капитан с видом великого Макаренко ушел в канцелярию за отпускными билетами.

Особого приглашения не требовалось и через десять минут туалет и все с ним связанно, а также само училище, уже были историей.

Четырнадцать дней законного отпуска пролетели, как один. Пришло время возвращаться в альма-матер.

Первого человека, кого мы увидели в родной казарме после зимнего отпуска, был разъяренный Володя Нахрен.

Оказывается, тот цемент, что мы слили в сантехническую систему, в воде не растворяется. Вообще! Он ею даже не смывается. А занимает в системе труб крайнее нижнее положение, где благополучно застывает. Обалдеть! Вот чудеса, однако. Причем, чем больше воды, тем цемент качественнее и крепче становится.

Канализационная система многострадального туалета опять пребывала в привычном состоянии – была абсолютно неисправна.

Состав ремонтной бригады остался неизменным, как масса электрона или скорость света в вакууме. Засучив рукава, мы сели на очередном внеочередном военном совете.

По ряду объективных причин, гнать аврал и пороть горячку не было необходимости. До следующего отпуска еще шесть календарных месяцев. А за полгода не то что туалет, а всю казарму до фундамента разобрать и заново отстроить можно.

А самое главное – в государстве начиналась очередная борьба за качество. По ТВ и в СМИ было громогласно объявлено о нетерпимости к показухе и очковтирательству. В стране начинались перестройка, ускорение, гласность и курс на дружбу с Западом. На мировой арене наметилось политическое потепление и глобальной войны с массовым применением ядерного оружия из-за подрыва боеготовности Красной армии по причине неисправного туалета в отдельностоящей казарме опасаться не стоило.

39. Широко раззявя рот

В 4-й роте учился типичный представитель солнечной Молдавии. В те времена эта чудесная республика еще входила с состав единого и неделимого СССР. Звали его Олесь Потыну. Родом из села с поэтическим названием: «Большие Пидоры» (ударение на втором слоге).

Сей факт не давал покоя многим казарменным острословам. Особенно таким как Витя Копыто. Опуская факт, что сам Копыто приехал из не менее замечательного города – Пилопедрищенск, Витя регулярно доставал Олеся расспросами о его родном селе. При этом живо интересовался наличием села с названием: «Малые Пидоры». И откуда, собственно, появилось такое интересное наименование населенного пункта? И почему ударение в слове «Пидоры» надо ставить на второй слог, а не на первый?

Стоит отметить, что Олесь Потыну был парень неплохой, старательный, добрый, открытый и надежный, но честно сказать, тормознутый. А если быть совсем объективным, то Потыну был очень сильно тормознутым. Не буду спорить, не его в том вина, темперамент у всех разный. Но размеренная жизнь в Молдавских предгорьях наложила отпечаток на поведение и поступки уравновешенного Олеся. Соображал курсант Потыну катастрофически медленно и тяжело. Было отчетливо слышно, как натужно скрипят его мозги, перемалывая громоздкими жерновами полученную информацию, которая, словно мука тихо шурша пересыпается по извилинам, неторопливо заполняя закрома девственно-чистого мозга.

Говорил по-русски Олесь вполне сносно, но так же обстоятельно и неспеша, смачно причмокивая губами и с утомительно длинными-длинными паузами. Этими паузами он доводил до белого каления более темпераментных сослуживцев. В частности, того же явно выраженного холерика Виктора Копыто.

Потыну был человек незлобивый, неконфликтный и необидчивый. Очевидно, он просто не осознавал, что временами его беззлобно подкалывают и подтрунивают. А когда через пару дней, а может и много позже, до него доходило, то отвечать шуткой на шутку было уже несвоевременно. Поезд ушел, ту-ту!

Ребята неоднократно отмечали, что Олесь просит рассказать анекдоты про молдаван, которые старательно записывает в блокнотик. Можно было предположить, что в отпуске он пересказывает эти анекдоты односельчанам и слывет на малой родине в Больших Пидорах балагуром и весельчаком. Пускай, не жалко. Анекдотов у нас в достатке. Для хорошего человека еще придумаем.

Однажды незабвенный командир роты Вова Хорошевский, будучи ответственным дежурным по 1-му батальону и выполняя ценное указание Пиночета, всю ночь прошарахался в поисках самоходчиков. Результат был нулевой но, капитан ни на минуту не присел. Дурная голова ногам покоя не дает! Его проблемы.

По утвержденному распорядку дня, после обеда дежурному офицеру полагалось четыре часа законного отдыха. Безмерно уставший, с гудящими и отекшими ногами, Нахрен приполз в родное подразделение и сразу дал команду дневальным курсантам занести в канцелярию свободную койку.

С трудом стянув сапоги с опухших ног, капитан приготовился почивать. Оставалась небольшая заминка с табельным пистолетом Макарова, которым на время несения дежурства вооружается каждый офицер Красной Армии. Дабы не класть оружие под подушку, Нахрен логично определил, что самое безопасное место для пистолета – это оружейная комната роты. Где под сигнализацией и неусыпным оком дневального на «тумбочке», хранится 144 автомата Калашникова, пара пулеметов того же прославленного конструктора и куча патронов.

Капитан Хорошевский дал команду открыть «оружейку» и вскрыть крайнюю пирамиду, где на самую верхнюю полку положил табельный ПМ. Положил прямо в кобуре на портупее.

На его глазах дневальный курсант закрыл «оружейку». Опечатал замок. И подключил сигнализацию, продублировав сей факт у дежурного по училищу полковника Пупкина. Успокоенный и умиротворенный Володя Нахрен отправился спать.

Но как часто случается в жизни, все пошло не так. Стечения обстоятельств и фатальные случайности предвидеть и учесть не всегда представляется возможным. Ни для кого не секрет: «то, что является результатом длительного мыслительного процесса и выполняется на строго законных основаниях, а так же по давно отлаженным, доведенным до автоматизма и отработанным до изнеможения процедурам, обычно хорошо начинается, но весьма плохо заканчивается и зачастую приводит к абсолютно непредсказуемым последствиям». Это своего рода разновидность «законов подлости» или законов Мэрфи, кому как угодно.

Пока Нахрен досматривал первый сон и собирался вздремнуть на вторую серию, в расположение роты ввалилось отделение курсантов, назначенное во внутренний караул по училищу. внутренний караул – это охрана боевого знамени, автопарка, оружейных складов, аэродрома, местной гауптвахты, периметра и прочее.

Для обеспечения процедуры получения личным составом караула оружия и боеприпасов, дневальный позвонил дежурному по училищу полковнику Пупкину и попросил снять «оружейку» с сигнализации. Полковник Пупкин, скрупулезно сверившись с графиком нарядов, нажал кнопку на пульте и отключил 4-ю роту от сигнализации. А так же разрешил дневальному выдать оружие и боеприпасы исключительно личному составу караула. Все законно и буднично. Алгоритм отработан до автоматизма.

Но в жизни всегда есть место случайности. Курсант Олесь Потыну, вынимая автомат из пирамиды, увидел кожаный ремень, свисающий с верхней полки оружейного шкафчика. Это его озадачило. Олесь потянул ремень на себя. В результате ему на голову свалилась тяжелая кобура с пистолетом.

Кроме автомата и пулемета системы Калашникова, когда-то в детстве Олесь видел охотничьи ружья. Но это было в родном селе Большие Пидоры (как все уже помнят, ударение на втором слоге). Пистолет Макарова на занятиях по огневой подготовке пока не изучался. Проведение занятия по указанной теме было предусмотрено в следующем месяце. Подождать бы всего ничего. Но ведь интересно! Ой, как интересно! Любопытство – не порок, а двигатель прогресса!

Соблазн – великий искуситель. В руку Олеся приятной тяжестью удобно лег вороненый пистолет. И так захотелось с кем-нибудь поделиться неожиданной находкой, что минуя дневального на «тумбочке», который докладывал по телефону полковнику Пупкину о планомерной выдаче оружия и боеприпасов, Олесь беспрепятственно вышел из «оружейки».

Первого кого он увидел, был Виктор Копыто, идущий по коридору за своим многострадальным автоматом. До Виктора было метров десять-двенадцать, где-то так. Большой и восторженный ребенок Потыну, переполняемый положительными эмоциями, непроизвольно протянул руку с пистолетом навстречу главному поставщику новых анекдотов про молдаван.

– Га! Вы-тек! Ды-высь, шо я маю!

Витя Копыто тоже искренне удивился, увидев пистолет. Сделав еще шаг навстречу Олесю, он протянул длинные нескладные руки и произнес:

– Да…

Очевидно Витя хотел сказать: «Дай!», а может: «Дай, мне!» Неважно. На букве «А», когда рот Виктора максимально открылся, неожиданно прогремел выстрел.

После выстрела в легком облачке пороха раздался мелодичный звон стреляной гильзы, подпрыгивающей на полу, а затем шум падающего тела. Громыхая мослами бездыханное тело курсанта Копыто распласталось в неестественной позе.

Олесь озадаченно крутил в руках дымящийся пистолет. Он то заглядывал в ствол, то наводил его на очевидцев происходящего, как бы приглашая ребят поучаствовать в процессе исследования внутреннего содержимого ствола пистолета. Растерянным видом Олесь Потыну как бы призывал очевидцев в свидетели, что он здесь не причем, а дурная железяка выстрелила сама, без его непосредственного участия.

Из канцелярии прибежал взъерошенный и заспанный Нахрен. Прибежал прямо в носках и в галифе.

Увидев на полу труп курсанта Копыто, капитан выпучил безумные глаза и бросился к Потыну отбирать пистолет. Перепуганный Олесь тупо потянул ПМ на себя, не желая расставаться с такой занятной штукенцией. Но после трех-четырех минут молчаливого пыхтения и сопения, сопровождавших импровизированное «перетягивание каната», Потыну разжал пальцы и пистолет перешел в руки законного хозяина.

Капитан Хорошевский в носках и с пистолетом в руке нервно метался по коридору. Было заметно, что от отчаяния офицер не знает, что делать. Тем временем у курсанта Потыну подкосились ноги, и он медленно осел на пол. В мозгу Олеся начялся не только процесс неторопливого осознания случившегося, но и оценка его непосредственной роли в этой ситуации.

– Ой, ма-мо…

Курсанты в казарме находились в состоянии глубокого столбняка. Вид неподвижно лежащего на полу товарища, погибшего на наших глазах, парализовал всех. Так близко никто из нас смерть еще не видел. В роте повисла гнетущая тишина.

Но Бог Витю любил! Неожиданно тело Копыто зашевелилось. Витя открыл глаза и сел. Он поднес руку к левой щеке. Прикоснувшись, немного скривился и сразу отдернул. Мы увидели немного крови на его пальцах.

Оживший Витя энергично поклацал зубами. Поплямкал языком. Повертел головой, с удивлением оглядывая замерших сослуживцев, которые смотрели на него, как на привидение. Копыто еще раз осторожно покрутил головой. Послушал, как легонько щелкнули шейные позвонки, и бодренько вскочил на ноги. Изумленные очевидцы чудесного воскрешения бросились к нему.

Факт остается фактом, но произошло очередное чудо. Где-то наверху в небесной канцелярии посчитали, что такой замечательный пацан как Витя, рановато собрался переезжать в мир иной. Не по графику! Без предварительной заявки и согласования. Не готовы в загробном мире к такому счастью. Не выдержит их райская гармония и благочестивая умиротворенность внепланового прибытия столь редкостного и безбашенного раздолбая. Вероятно, на небесах почитали за благо повременить с грядущим событием наступления всеобщего хаоса и единогласно решили оставить Виктора Копыто в пределах Земли на радость и развлечение нам, любезным. Наслаждайтесь-ка ребятки сами, а нам такой подарочек без надобности.

То, что Витя отклячил нижнюю челюсть и широко раззявил рот, спасло ему жизнь. Удивительно, но пуля вошла исключительно точно в раскрытый рот. Более того, во рту курсанта Копыто пуля продвигалась исключительно аккуратно, почти ювелирно, не задев ни губы, ни зубы, ни язык.

Так как Витя находился к Олесю немного под углом, то и вышла летящая пуля исключительно через середину левой щеки, оставив небольшую сквозную ранку с чуть-чуть рваными краешками, которая почти не кровоточила. Непостижимо! Чудо! Фантастика!

В расположение роты скоропостижно прибыли мрачный Пиночет, дежурный по училищу полковник Пупкин и добродушный на вид, вечно улыбающийся майор-«особняк». Всех очевидцев данного происшествия загнали в ленинскую комнату, где мы дружно настрочили рапорта о степени своего участия или неучастия в «кровавых событиях».

Пиночет в коридоре жестоко «порол» Нахрена. Он нисколько не ограничивался в использовании крепких выражений из богатого арсенала могучего русского языка. В основном из обширного раздела нелитературной и непечатной составляющей. Через неплотно закрытую дверь было видно, как Вова Нахрен разводил руки в разные стороны и жалко оправдываясь, сильно хлопал ладонями по ляжкам. Создавалось впечатление, что капитан собирается взлететь.

Вскоре прибежали начальник медслужбы училища и фельдшер с чемоданом лекарств. Они долго и растерянно осматривали Витю Копыто, не веря глазам и рассказам очевидцев, при каких обстоятельствах состоялось ранение.

В это время неунывающий мудак Витя (иначе не скажешь) развлекался тем, что набирал полные легкие воздуха. Затем, плотно сомкнув губы и раздувая щеки, выпускал этот самый воздух через аккуратную дырочку в левой щеке. Болевых ощущений или какого-либо дискомфорта курсант Копыто не испытывал, а пошалить хотелось. Даже сейчас. Настроение было замечательным. Претензий к Олесю не имелось. А брать в голову негатив Витя не считал нужным. Единственное, что его беспокоило, не будет ли через «нештатное» отверстие вываливаться пища и выливаться компот? Идиот!!!

Обескураженные медики забрали Виктора в медсанчасть, где наложили один-единственный стежок хирургического шва на щеку. Смазали ранку зеленкой. Воткнули под лопатку укол от столбняка. И оставили на амбулаторное лечение. Или понаблюдать за психикой, как знать?!

Отцы-командиры внимательно изучив письменные и устные показания очевидцев смертоубийства с последующим воскрешением, назначили замену в состав караула для раненого Копыто и «виртуозного снайпера» Потыну, благоразумно рассудив, что давать Олесю автомат на ближайшие сутки – безумие!

Сутки караула прошли в общей нервозности и в пугающем неведении. Все парни переживали за Олеся Потыну. Мы уже знали, что Виктор жив, здоров и через пять-шесть дней, когда шов окончательно затянется, его вернут из медсанчасти в лучшем виде. А вот судьба молдаванского «боевика-террориста» была весьма туманна. То, что его не посадили на училищную гауптвахту и не передали для ареста в «заботливые руки» военной комендатуры для задушевных бесед с прокурором, наводило на различные мысли. Чаще, невеселые.

Когда мы вернулись из караула и сдали оружие и боеприпасы, нас опять загнали в ленинскую комнату. Пиночет, «особняк» и политический заместителель генерала занудно и витиевато агитировали «за советскую власть». Мозги посушили знатно и качественно. По логике умозаключений и грозных речей отцов-командиров получалось, что виновны мы все поголовно. Без исключения! И сажать в тюрьму нас надо немедленно. Причем, всех сразу и персонально каждого. Но учитывая гуманность и человеколюбие родного государства, командование училища приняло очень и очень непростое решение взять грех на свою кристально чистую совесть и не отправлять нас – законченных мерзавцев, в кандалах по этапу на Колыму для усиления бригады лесорубов. Отцы-командиры посчитали возможным дать шанс искупить вину образцовым служением на благо Родине. Короче, все остается как есть. Мы держим язык за зубами. Олесь образцово-показательно задрочен. Копыто жив, здоров, и без малейших претензий. Обо всем забыть! Согласны?