Текст книги "Пепел: Мир праху моему (СИ)"

Автор книги: Игорь Фоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Твою мать! Он же целый месяц не мог из могилы выбраться! Блин, я даже представить не могу, через что он прошел... И тем не менее, я не могу одобрить его поступки, они слишком уж... бесчеловечны. Такое чувство, что того, кого я знал большую часть жизни, буквально подменили бездушным психопатом! Ладно, оставим пока его в сторонке, тут бы в себе разобраться для начала.

Не считая того, что меня начал напрягать голос, появляющийся в моей голове, меня еще пугает тот факт, что во мне поселился страх. Страх собственной силы! Это... Не знаю, это, как если бы Эмбер боялась огня, а Кенни падал бы в обморок при виде крови! Так еще и этот голос! Как он сказал? Это не мой страх? То есть, он чужд мне, кем-то привнесён... Алекс! Это же он, падла, последний ко мне в голову лазил! Еще и видения эти наслал! Ну держись, козёл, будет тебе перемирие!

Таксист забрал причитающиеся ему деньги, мы спокойно успели на поезд, вошли в двухместное купе и, закрыв дверь, расположились на полках. Не успел я коснуться головой подушки, как Катя, полностью раздевшись, юркнула под моё покрывало и, прижавшись к моей груди, умиротворённо засопела. Под мерный стук колёс и покачивание вагона уснул и я. Мы ехали домой.

***

– Разрешите войти?

– А, Петрович, проходи, присаживайся.

Капитан Васильев открыл дверь кабинета и твёрдой, уверенной походкой вошел внутрь и сел в кресло возле стола. Получать нагоняй от начальства ему за двадцать пять лет карьеры в органах было не впервой. К тому же, он был уверен в своей правоте: мало того, что подозрения оказались верными, так еще и задержание этой парочки помогло ему неплохо так продвинуться в собственном неофициальном расследовании. По крайней мере, теперь ему многое стало понятно.

Майор Соловьёв несколько секунд молча рассматривал капитана, после чего вздохнул и слегка хлопнул ладонью по столу:

– Гена, скажи мне, сколько ты уже без отдыха пашешь? Три года? Четыре?

– Четыре с половиной. – Мрачно ответил тот.

– Плохо это. – Майор встал и прошелся по кабинету. – Работа на износ – она, знаешь ли, никого до добра не доводит. Мы и так на пенсию рано идём...

– Я пока на пенсию не собираюсь. – В голосе Геннадия Петровича прорезалось раздражение.

– Я тебя и не вынуждаю. Просто настоятельно рекомендую тебе сходить в отпуск.

– Отпуск?

– Он самый. Петрович, ну очевидно же, что ты устал. Вот уже и хватаешь кого ни попадя. Ладно в этот раз я тебя прикрыл, но что если в следующий раз не смогу? Если пойдет по отделу слушок, что Акелла промахнулся? Сам знаешь, Глушко церемониться не станет, выпнет тебя отдыхать по выслуге лет, и дело с концом.

– Отпуск... – Капитан словно смаковал это слово, вспоминая его значение.

– Отпуск, Гена, отпуск. – Майор вернулся за стол, налил себе стакан воды из графина и сделал пару глотков. – Свози жену на море, в конце концов. Или в Карпаты, там сейчас обалденно.

– Или в Киев... – Погруженный в свои мысли, проговорил Геннадий.

– Вот! – Майор всплеснул руками. – Заодно с Нечипурой повидаешься, привет ему передашь! Ну что? По рукам? Ты не переживай, с Глушко я договорюсь!

– По рукам. – Капитан встал и протянул майору руку.

– Вот молодец! – Соловьёв ответил на рукопожатие. – Значит, сегодня передаёшь дела коллегам, а с завтрашнего дня чтобы я тебя две недели здесь не видел! Приказ ясен? Выполняй!

–

17. Leiche mit Uns

[(Нем.) 'С нами Лич']

– Эрик! Как хорошо, что ты пришел, я уже собиралась тебе звонить!

Роза первая встретила меня на пороге гостиной, но я прошел мимо неё, прямо к её белобрысому братцу.

– Здорово, Алекс! – С наигранно широкой улыбкой бодро выпалил я, тут же угощая его хлёстким апперкотом в челюсть.

– Эй! – Послышался голос Кенни. – Какого хрена, мужики?!

Не слушая его, я пнул Алекса под рёбра, телекинезом откинул к стене и, напрягшись, поднял его за горло на уровень своих глаз.

– Эш, перестань! – Сзади меня надрывалась обескураженная происходящим Катя.

Зрачки блондина начали наливаться свечением, от кончиков пальцев начал валить фиолетовый дымок...

– А ну тихо! – Я со всей дури зазвездил ему коленом по шарам, и сияние тут же угасло. – Если ты, говно, считаешь, что можешь безнаказанно копаться в моей голове, то ты глубоко заблуждаешься!

– Эрик, отпусти его! Сейчас же! – Роза перешла на командный тон, но меня это не остановило.

– Ты, мудила, можешь мне хоть все способности поотключать! Я тебя и без них так уработаю, что жить перехочется! – Я от души вогнал кулак в живот блондина, после чего боднул того лбом в нос.

– Эрик! Спокойно!

Кенни и Ник подхватили меня сзади под руки и попытались оттащить в сторону. Я сбросил их руки с себя телекинезом и снова рванул в сторону кашляющего на полу блондина.

– Эрик, остановись! – Плотный поток воздуха, созданный Самумом, буквально оттолкнул меня назад.

Телекинезом я подхватил кресло и метнул его в Алекса, но его тоже сдуло в сторону ветром. Вокруг меня внезапно образовался метровый шар воды, а я почувствовал себя рыбкой в аквариуме. Рыбкой, которая задыхается в воде. Хер вам, я еще побарахтаюсь! Собравшись с духом, я начал разогреваться. Вода забурлила, а я сразу прекратил напитку тела силой, потому что банально начал вариться! На меня, оказывается, не действует только мой горячий огонь. А вот кипяток никто не отменял! Остудив воду своим холодом, я примирительно поднял руки. В глазах уже начало темнеть, тело отчаянно пыталось вдохнуть, я почти ему поддался... Но пузырь наконец-то лопнул, выбрасывая кашляющего и мокрого меня на пол гостиной.

Ава попыталась кинуться к пострадавшему блондину, но её остановили Ира с Катей. Зато Роза взбешенной фурией метнулась ко мне.

– Это что такое?! Ты в своём уме?! Ты что здесь устроил?!

– Ой. – Я состроил удивленное лицо, снова удерживаемый под руки. – Простите, я не знал, что в вашем клубе вмешательства в чью-то психику в порядке вещей!

– Что?! – Не поняла она.

– Из-за твоего братца я уже дважды чуть не сдох! – Выкрикнул я ей в лицо. – Он мне какой-то блок ментальный поставил, или ещё какую-то херню!

– О... О чём ты?

– О том! Ты же эмоции считывать умеешь? – Я дождался её кивка. – Вот и считай сейчас мои, когда я силу свою использую!

– Роза? – Напряженно проговорил Кенни.

– Хорошо. – Согласилась она после небольшой паузы и положила ладонь мне на лоб. – Давай.

Я кое-как высвободил одну руку, вдохнул, выдохнул, попытался успокоиться и зажечь на ладони синий огонёк. Маленькая искра, мороз по коже и дичайшая паническая атака. Ничего нового. Роза отшатнулась от меня, помотала головой и пробормотала:

– Ого... И так постоянно?

–Теперь да. – Я освободился от хватки державших меня парней и отошел в противоположный Алексу угол комнаты.

– Алекс? – Роза повернулась к брату. – Это правда? Зачем ты это делал?

– Он опасен! – Пробулькал блондин, зажимая кровоточащий нос. – Для всех нас!

– Пиздит. – Фыркнул я, закуривая у окна. – Он просто испугался и запаниковал.

– Да, запаниковал! – Он обратил на меня свой взор. – Ты как обезьяна с гранатой! Не знаешь, что представляет твоя сила и машешь ей во все стороны!

– А ты, значит, нет? – Я выбросил окурок в камин и начал приближаться к нему. – Ты, значит, не стал наводить в моей башке свои порядки?! – Кенни встал между мной и блондином, препятствуя потенциальной стычке. – И я тут еще плохой, не знаю, что у меня за сила, а ты такой хороший, решил меня жизни поучить?! Так расскажи мне, еблан! Я уже, бля, почти месяц об этом прошу! Расскажи мне, кто я!

Меня удерживать подбежала еще и Эмбер, схватила меня за руку и стала поглаживать, что-то шепча мне на ухо. В тот момент я не обращал на неё внимания. Алекса в этот момент держали Самум с Ником.

– Ты – чудовище! Проводник Смерти в этот мир! И ты, и этот твой Лич!

– Тихо оба! – Глаза Розы засветились, а голос громом прозвучал в голове, развеивая красную пелену перед глазами.

– Я чудовище... – Я усмехнулся, отошел обратно к окну и притянул к себе бутылку бренди, стоявшую на буфете. – А сам лучше, что ли? Решил поиграть в доктора Менгеле и ставить эксперименты на живом мозге!

Алекса и Розу отчетливо передёрнуло при упоминании нацистского садиста. И, судя по вытянутым в недоумении лицам, это заметил не я один.

– Не говори о том, чего не знаешь! – Прошипел он. Как ни странно, Роза смотрела на меня таким же осуждающим взглядом.

– А что именно я не знаю? Что он был нацистом, пытавшем людей в Освенциме? Что сумел сбежать в латинскую Америку? Или что вам не по тридцать лет, как вы говорите?

– Что ты несешь?! – Наигранно недоуменно спросила хозяйка дома.

– Ну это же на поверхности! – Я оглянулся в поисках поддержки, но увидел лишь непонимание на лицах. – Ну ребята, ну вы чего? Библиотека с раритетами, газеты из начала прошлого века, старинная мебель, манеры! Даже немецкий прорывается в речи!

– Ну, и что? – Катя нахмурилась, осмысливая мои слова.

– Да блин! – Меня накрыло праведное возмущение, ведь для меня всё было очевидно. – Глобал, ну ты-то должен был заметить, что у них из электроприборов только свет и радио на кухне!

– Хм... Это правда. – Нахмурился цыган.

– Да и вообще! – Я снова начал распаляться. – Вы серьезно думаете, что психиатр и иллюзионист в тридцать лет накопили на такой дом?! Вот помимо всего прочего! Кто эти люди, народ? Вы хоть раз задавали вопрос, кто те люди, вокруг которых вы образовали свой кружок юных магов? Самум, ну хотя бы ты? – Воздушник, нахмурившись, покачал головой. – Вам, блин, ссут в глаза и уши, а вы только рады! Что они вам сделали хорошего, а? Ладно, Эмбер Алекс помог! Ну так он к ней подкатить хотел, это логично! А вам всем что они сделали? И при этом строят из себя великих мудрецов и наставников! – Я уставился на хозяев дома. – Кто вы такие? На самом деле, а? Моё прошлое вы оба увидели в деталях, скорее всего не только моё. А вы-то сами кто?

– Эрик, ты действительно хочешь это узнать?

– Да мне уже похер! Я вас двоих видеть больше не хочу, не то что слушать. – Я поставил бутылку на стол и направился к выходу. – Лича я сам найду и как-нибудь с ним разберусь, можете не париться. Ауфвидерзейн!

Уже идя по лесу в сторону дороги, я хлопнул себя по лбу, достал телефон и набрал номер.

– Да? – Послышалось на том конце.

– Когда сможешь заняться татуировкой? И что по цене?

– Э-э... Заскакивай завтра с утра. Адрес салона и сумму сброшу смс-кой.

– Годится.

После написал Кате сообщение: "Прости за цирк, просто взбесило. Пойму, если не простишь. В любом случае, ключи у тебя есть. Целую". Выключил телефон и пошел в сторону своей квартиры. Идти далеко и долго, но прогулка была мне необходима. Катя догнала меня метров через семьсот, молча взяла за руку и обиженно засопела. По её щеке катилась одинокая слезинка.

***

Человек сидел, скрестив ноги на бетонном полу перед коридором, ведущем в бомбоубежище. Он не мог ступить ни шагу вперед – всё пространство длинного коридора заволокла тьма. Клубящаяся, почти осязаемая и... будто живая. От неё веяло жутким холодом, будто из промышленного холодильника. Но этот холод был не единственной причиной, по которой он не мог пройти дальше. Перчатка на руке Человека истлела и осыпалась прахом при первой же попытке потрогать черное марево.

Человек не мог понять, в какой именно момент всё пошло наперекосяк? С появлением Нечеловека? Или позже, с прибытием Странного? И если бы Человек поступил в самом начале по-другому, чем бы всё обернулось? Самое страшное то, что, пытаясь избежать жертв, он, скорее всего, привёл к еще большим. Человек нашел в себе смелость признать: чтобы спасти многих, придется пожертвовать одним. Или двумя. Лучше одним, но, если Странный не выживет, ему сильно хуже не станет. Главное – чтобы не выжил Нечеловек.

С кряхтением, он встал с холодного пола, поднял в сторону клубящейся тьмы средний палец и произнёс:

– Fahr zur Arsche! [(Нем.) 'Иди в жопу!']

Тьма, казалось, попыталась дотянуться до пальца своим холодным щупальцем, но Человек быстро засунул руки в карманы и торопливо ушел прочь. Помимо медитаций перед лицом неизвестного, у него были более важные дела.

***

В девять утра я стоял перед опущенной ролетой тату-салона, курил и вертел в руках телефон. После прошлых событий у него успел потрескаться экран, и я вовсю раздумывал над приобретением нового аппарата. Но не сегодня, и явно не в ближайший месяц – время поджимают, да и кубышка с финансовым запасом серьёзно опустела.

Катя вынырнула из-за угла здания, держа в руках пакет с различной снедью. Как я не порывался пойти с ней и помочь, она наотрез отказывалась, оставив меня у входа ждать Кенни. Дойдя до меня, она запустила в пакет руку и вынула две свежие тёплые шаурмы. Протянув одну мне, она захрустела своей.

– Спасибо, солнце. – Я потянулся, чтобы поцеловать её в щеку, но она отклонилась.

– Даже не думай, я всё еще злюсь на тебя.

– Из-за чего?

– А, то есть, по-твоему не из-за чего?!

Я вздохнул, приводя мысли в порядок-:

– Если быть откровенным, я давал тебе достаточно поводов. Я хочу узнать, за что именно ты на меня злишься прямо сейчас?

– Ну, давай подумаем... – Она картинно подняла голову вверх и постучала пальцем по подбородку. – Как насчет того, что ты повёл себя как мудак с дорогими мне людьми?

– Безусловно, это так. Но не я первый начал.

– Эш, мне плевать, кто начал. – Она спрятала недоеденную еду в пакет и облокотилась спиной на заборчик. – Мы не в детском саду, мы взрослые люди, и каждый должен нести ответственность за свои поступки!

– Кать, я не отрицаю свою вину в произошедшем. – Огромными усилиями я удерживал ровный тон голоса. – И не пытаюсь себя обелить. Я говорю, как есть...

– Нет, Эрик, ты просто слетел с катушек и повёл себя как настоящий придурок! Не знаю, что ты там себе понапридумывал, но Алекс и Роза сделали очень много хорошего за свою жизнь! И не только мне! Того же Глобала еще мальчишкой приметил Алекс, он увидел искру таланта и помог его обуздать и направить! Аву подобрали полностью разбитой, помогли ей социализироваться, научили жить в мире вне монастыря! И так со всеми нами, и не только! И ты еще после этого спрашиваешь, что хорошего они сделали?

– Этого я не знал.

– Эрик, милый, вселенная не вращается вокруг тебя! – Девушка дрожащими пальцами достала из пачки сигарету и подкурила. – Не только у тебя есть неприятные моменты из прошлого, о которых ты не хочешь распространяться! Ладно я – у меня на лице всё было написано, но другие уж точно не станут изливать тебе душу без крайней необходимости!

– Ты сама знаешь, что конфликт разгорелся не из-за этого. У нас были определенные договорённости, и он их не выполнил.

– О чём ты?

– Я не нравлюсь Алексу, он не нравится мне. Мы договорились, что он даёт мне информацию по Личу, я с ним разбираюсь и исчезаю из поля зрения. Это если вкратце.

– Я... Ты мне не говорил... – Она нахмурилась и посмотрела на меня.

– Говорил. Тогда, ночью у меня. – Пожал я плечами и отправил в рот последний кусок своего завтрака. – Это было частью нашего с ним уговора – я не впутываю в свои разборки ни тебя, ни кого-либо из ваших. В итоге, он не только не сдержал своего слова, но еще и палки в колёса начал ставить!

– Какие палки? Тот самый "блок"?

– Именно. – Я выудил из пакета бутылку газировки, свинтил крышку и сделал несколько глотков. – Из-за этого я уже дважды мог погибнуть. Без преувеличений.

– Слабо верится, если честно...

– Ну хорошо. Представь, что у тебя внезапно возник страх огня. Причем не просто боязнь, а реальная фобия! Ты даже сигарету подкурить не можешь, не говоря уже о выступлениях или посиделках у камина! – По округлившимся глазам девушки я понял, что попал в точку. – Вот то же самое было у меня с моими силами.

– Ни хрена себе... Не думала, что всё так серьёзно. – Она покрутила на ладони шарик огня. – Но с чего ты взял, что это Алекс?

– Сложил два и два. Когда тебя ранили, он припёрся и начал быковать. Мы поцапались, и он наслал на меня какие-то галлюцинации, и после этого я и получил фобию.

– Подожди! – Катя помотала головой. – Но ведь на кладбище ты...

– Тогда я сильно разозлился и забил на страх. Повезло.

– И в монастыре...

– Да. С чумницей мы бы справились гораздо быстрее и проще.

Мы помолчали минуты две, думая каждый о своём. В итоге Эмбер нарушила тишину:

– Но всё равно это не отменяет того факта...

– Да, я принесу свои извинения перед всеми. Только сначала покончу с этим бледным козлом! И так слишком много времени потерял.

– Спасибо. – Катя подошла ко мне, крепко обняла и уткнулась мне в грудь. – Алекс не плохой человек. Просто... он пережил слишком много.

Это утверждение я оставил без ответа. Во дворик, в котором мы ожидали, въехал чёрный минивэн и остановился рядом с нами. Из пассажирской двери выпрыгнул Кенни и сразу подбежал ко мне.

– Братан, только без обид, у меня не было возможности предупредить заранее!

– Ты о чём?

– Только не пыли! Он сказал, что хочет просто поговорить, и что это важно.

Из водительской двери вышел блондин, закрыл машину, кинул ключи малефику и встал чуть в стороне, искоса поглядывая в мою сторону. Я чертыхнулся про себя, выбросил истлевший окурок и кивнул парню:

– Открывай, внутри поговорим.

Пока Эмбер делала кофе, Кенни готовил краски и машинку, протирая всё спиртом и настраивая привод. Я же сидел на медицинском кресле, замотанном в полиэтилен, положив левую руку на мягкий широкий подлокотник. Контур рисунка уже был перенесен на тщательно выбритую кожу.

– Так о чём ты хотел поговорить?

Алекс тяжко вздохнул, оторвал взгляд от окна, взял табуретку и сел возле меня.

– Для начала, я признаю, что мои действия в отношении тебя, вероятно, были поспешными и неоправданными.

– Так, народ. – Кенни уселся слева и начал мазать мою руку вазелином. – Меня не отвлекать, рукой не дёргать, работать буду быстро, а потому больно. Готов?

– Угу. – Кивнул я малефику и повернулся к блондину. – И что дальше?

– Дальше, с твоего позволения, я хочу исправить то, что сделал. Для этого мне придётся снова воспользоваться своими способностями.

– И как я могу быть уверен, что ты не наставишь новых приколов?

– Тебе придется поверить мне на слово. – Алекс развёл руками. – Пришёл бы я сам, если бы хотел причинить вред?

– Да кто тебя знает... – Огрызнулся, было, я, но поймал взгляд Кати и выдохнул на полуслове. – Ладно, жги.

– Хорошо. Кенни, не помешаю? – Малефик, занятый наведением контура, отрицательно мотнул головой. – Тогда поехали.

С пальцев Алекса потекли струйки фиолетового дыма, заползли мне в ноздри и выбили меня в уже знакомую темную пустоту. Оглядевшись по сторонам, я увидел Алекса, медленно идущего ко мне. Я уже напрягся, но он обезоруживающе поднял обе руки:

– Погоди. Это единственный способ для нас поговорить наедине, без... лишних ушей.

– О чём?

– О Личе. Но прежде я хочу тебе кое-что показать. Просто чтобы ты понял.

– Понял что?! – Успел спросить я перед тем, как темнота вокруг сменилась светом.

Я стоял на широкой мощеной улочке какого-то городка в немецком стиле. Нет! Через секунду ко мне пришло понимание, что это Австрия, тридцатые годы двадцатого века. Но какого хрена?! Что я здесь делаю, и зачем мне это показывать?

– Смотри. – Шепнул мне на ухо голос Алекса.

Я обернулся и увидел их обоих. Роза шла под руку с братом, он был одет в повседневный серый костюм, она в длинное коричневое платье с кремовой шляпкой. На сгибе её локтя висела небольшая корзинка со свежим хлебом и связкой колбасок. Они сели на лавочку, Алекс достал из корзины и развернул свежую газету.

– Март тридцать восьмого года, считанные недели до Аншлюса. – Пояснил мне голос блондина.

Алекс прочитал какую-то новостную заметку, показал её сестре, они о чем-то шепотом поговорили, после чего спешно встали и двинулись вверх по улице. Картинка подернулась рябью и исчезла, оставив меня в темноте.

– Мы с Розой оставили Австрию прямо перед приходом немецкой армии. Несмотря на мнения большинства людей, в том числе амнистированных нацистов, мы понимали, какую беду несут за собой гитлеровские поползновения. Мы сбежали во Францию, в надежде обрести там покой. Из всего имущества забрали лишь книги. Однако, нацисты не собирались ограничиваться Австрией. Оставив Розу одну, я ушел в армию.

Перед глазами возникла картина какого-то военного штаба. Алекс сидел за столом в наушниках перед радиостанцией и что-то спешно записывал карандашом на лист. Сзади, помимо снующих туда-сюда военных, перед картой стояли высокие генеральские чины и что-то бурно обсуждали.

– Как носителя языка меня взяли сначала переводчиком, после перевели в радисты, на перехват сообщений немецкого командования. Однако, после начала вторжения, меня перевели на фронт, командовать ротой. Благо, у меня за спиной было несколько лет военной академии и лейтенантские погоны.

– И тебя не заподозрили в работе на нацистов?

– Конечно заподозрили. Но потом до них дошло, что мы с сестрой из австрийских евреев, и на нацистов я явно работать не могу.

Картинка вновь сменилась – передо мной расположилось поле боя, окоп, взрывы... Бравый лейтенант читает радиограмму из штаба, сверяется со временем и, поднимая пистолет, ведет отделение в бой. Свистят пули, вскрикивают и падают раненные солдаты, летят во все стороны осколки и комья земли! Лейтенант получает ранение в плечо и падает в неглубокую воронку от снаряда. Это спасает его от нового близкого взрыва, разом выкосившего половину его личного состава. Изображение мутнеет и темнеет, вокруг стоит невообразимый звон, глушащий все остальные звуки.

– Так я получил ранение, контузию и попал в плен. Когда чуть оклемался, использовал свои способности и сбежал. От страха я даже не подумал о своих братьях по несчастью, бросил их на произвол судьбы.

– Такое случается. – Произнёс я мрачно, даже с небольшой долей сочувствия. – Иногда не остается времени на принятие решений...

– Я мог дать это время! Я и так отвлёк нацистов, мог придумать что-то получше! Если бы я продумал всё заранее...

– Ты всё равно не можешь ничего исправить.

– Я знаю. – Голос Алекса стал более спокойным. – Не буду грузить тебя долгими картинками. Я кое-как добрался до Реймса, нашёл Розу... И нас сдали соседи. В итоге нас схватили и отправили в Дахау. Знаешь, что это?

– Лагерь смерти.

– Именно. Нам удалось оттуда сбежать. Роза прочитала память одного из охранников и узнала план лагеря. Мы отвлекли охрану, отвели глаза дозорным и смогли вывести около двухсот приговорённых. Месяц мы прятались по лесам, партизанили, добывали себе еду... Несколько человек ушли в одну деревню за продуктами, но их схватили. На допросе они сломались и выдали наше местоположение. Снова плен, снова лагерь, снова пытки... Чудом избежали расстрела. Спустя два месяца нам вновь удалось сбежать. Полгода мы добирались до Бельгии, чуть не попались, перебрались во Францию, договорились с лодочником о переправе в Англию, но не сложилось – за нами пришел Он.

– Кто?

– Некромант, садист, один из известнейших нацистов. Ты его знаешь, как Йозефа Менгеле.

Появилась картинка – среднего роста мужчина, с усами, в обычной фетровой шляпе и в длинном черном плаще стоит на вечернем причале. По бокам от него четверо солдат СС держат на прицеле испуганных Алекса и Розу. Тело лодочника, покрытое десятком пулевых отверстий, уже остывает в уносящейся вслед за течением лодке. Глаза мужчины сверкают синим огнём, на лицо наползает довольная ухмылка, и он отдаёт команду схватить брата и сестру.

– Нас перевезли в Аушвиц... Освенцим. Поселили в отдельный барак, отведенный под его пациентов и закрыли там на два месяца. Видимо, у него на тот момент хватало подопытных.

– Ты будешь мне показывать, какие эксперименты он над вами проводил?

– А ты этого хочешь?

– Нет.

– Мудрое решение. Не каждая психика это выдержит. – В голосе Алекса сквозила горечь. – Обойдусь одним изображением.

Передо мной возникла операционная. Вся отделанная белым кафелем, с тремя металлическими столами. На одном уже лежало тело, накрытое окровавленной простыней. На двух других лежали привязанные кожаными манжетами Роза и Алекс – исхудавшие, напуганные... жалкие.

– Смотри. Вон там, на столе.

Изображение немного увеличилось, и я рассмотрел на столе с хирургическими инструментами небольшую книгу. Оббитую толстой кожей, с медными уголками, без надписей... Один в один – Сашкино "сокровище"!

– Ты ведь её уже видел, не правда ли?

– Это она?

– Да. Это та книга, за которой ты приехал. И это та книга, которой сейчас владеет и активно пользуется Лич.

– Откуда мне знать, что ты не лжёшь?

– Я демонстрирую тебе то, что не показывал больше никому. У меня нет других доказательств, и тебе остаётся верить мне на слово.

Я немного помолчал, Алекс тоже не стремился нарушать тишину. Я сидел в чёрной пустоте и напряженно думал. Мыслей было много, они все казались важными... но вот пазл не складывался.

– Зачем ты мне это показал?

– Чтобы ты понял то, что я расскажу тебе дальше. Я считаю, что нынешний Менгеле умер не окончательно. И... не в первый раз.

– То есть...

– Да. Я уверен, что он уже перерождался. Подобно тебе, например. Он однажды упомянул, что это его личный дневник, в котором он долгие годы вёл свои исследования.

– Перерождался... То есть, занимал чужие тела?

– Скорее всего. Дело в том, что я уверен – наш Лич и есть переродившийся Менгеле.

– Бред. – Я помотал головой. – Я знаю его! Он мой... был моим другом, до смерти.

– Возможно, даже после смерти он оставался какое-то время твоим другом. Но сейчас он совершенно другой. Новая сущность... поглотила его.

– Ты-то откуда знаешь?

– А это уже вторая часть моего разговора. И я хочу, чтобы это осталось между нами.

– Что ты натворил уже?!

– Ты можешь относиться ко мне как угодно, но пообещай, что этого никто больше не узнает.

– Ладно. – Процедил я, спустя несколько мгновений. – Обещаю. Говори уже!

– Я знаю, где находится Лич. Более того, я сам дал ему приют.

– Что?! Какого...

– Я хотел ему помочь... Когда он пришел, в нём... будто бы боролись две сути. Он был страшен... но и напуган одновременно. Я думал, что смогу ему помочь... Только потом я понял, кто он, кто захватил его тело.

– И ты всё это время молчал! Дебил! – Я поднялся и начал напряженно мерять ногами пустоту. Бессмысленно, но от привычек никуда не деться. – И что же тобой двигало? Какие мысли? Ой, чумная крыса! Возьму-ка я её к себе, а то она худенькая, голодная!

– Я не говорил тебе, так как подозревал тебя. Ты говорил об этой книге, ты искал её, ты жаждал её заполучить. Только потом я понял, что она у него в руках. Только когда Роза просмотрела твою память, я понял, что здесь что-то нечисто. То заклинание... Оно совсем не несло пользы для... для Него.

– Что оно значит?

– Verbindlich Seele – значит "Привязанная душа". Оно привязывает твою душу к твоему телу. Потому и не упокоились ни ты, ни твой друг. Сама книга, как мне кажется, исполняет роль Филактерия для Лича, хранит часть его души, не давая умереть окончательно, позволяет перерождаться. Не спрашивай, чего мне стоило получить эти сведения.

– Окей, допустим всё так. – Прорычал я, борясь с желанием прибить этого урода. – Понятно, что если Менгеле выбрал тело Сашки, то он стал некромантом. А я-то почему?

– Не знаю. – Мне показалось, что Алекс, невидимый сейчас, пожал плечами. – Возможно у тебя был талант, может из-за близкого знакомства со смертью, может верна версия сестры, и ты просто впитываешь то, с чем сталкиваешься. Ты вообще какой-то... странный.

– Хрен с ним. Где Лич сейчас, и чего он хочет?

– Как я считаю – стать живым. Думаю, мало приятного ходить в мертвом теле. Он сейчас крайне зависим от чужой жизненной силы, буквально стал энергетическим вампиром. Но я даже представить себе не могу, что надо для возвращения жизни... Смерть никогда и ничего не отпускает просто так. – Среди пустоты появилось два мягких стула, в одном из которых сидел Алекс, довольно уставший. – Для сбора энергии он завёл себе... армию. Всяких тварей, вроде чумницы и тенеткача. А сидит он в цирке. Под ним есть старое бомбоубежище, я его реставрировал несколько лет, на всякий случай. Схему прохода я оставлю у тебя в голове, уж извини за вмешательство.

Я потер лицо руками, походил из стороны в сторону, после чего с диким криком разбил вдребезги второй стул, вымещая на нём всю ярость. После, схватив ножку от стула я несколько раз оприходовал Алекса по голове. Блондин никак на это не отреагировал, позволяя мне выместить злость. Спалив останки мебели дотла, я, наконец, успокоился и взял себя в руки.

– Долбоёб. – Только и смог проговорить я. – Вместо того, чтобы сразу покончить с проблемой, ты дал ей разрастись. Молодец!

– Я не хотел рисковать. Ни собой, ни им, ни кем-либо другим. С меня уже хватит жертв. – Сокрушенно проговорил блондин. – Не говори никому. Пожалуйста.

– Да пошел ты в жопу! – Вновь сорвался я, но быстро привел себя в руки. – Лучше ответь мне, долгожитель, с хера ли вы такие молодые оба?

– Тут три причины. Маги сами по себе живут дольше обычных людей. Лет на двадцать в среднем. – Прикинул он в уме. – Потом, Менгеле не просто нас пытал – он ставил эксперименты, в том числе по консервированию тканей. Возможно это повлияло.

– А третья причина?

– Ава. До встречи с ней мы выглядели несколько... старше.

– Хер с ним. – Плюнул я в черноту. – Давай уже, возвращай мне силы и выводи в реальность! Курить хочу – аж уши в трубочку сворачиваются!

– Уже готово. – Алекс щелкнул пальцами.

Тьма расступилась, я вновь оказался сидящим в кресле, мою левую руку жгло от вбиваемой под кожу краски, а нос улавливал запах свежего кофе. Взглянув на телефон, я подумал, что он сбоит – ну не могло пройти почти пять часов! Однако, учитывая, что Кенни уже заливал цветом нанесённые контуры, наполовину закончив рисунок, мне пришлось согласится с умной техникой. Катя мирно дремала на кушетке, видимо, не дождавшись нашего с Алексом "возвращения". Блондин встал с табуретки, устало потер лицо и отправился к кухонному уголку за кофе и закусками.

– И мне захвати. – Буркнул я, почувствовав, как требовательно заурчал желудок.

Сосредоточившись на правой, свободной ладони, я зажег на ней лепесток синего пламени. Тот радостно вспыхнул, затрепетал, будто в предвкушении, обдал мою руку привычным холодком, а я не почувствовал никакого сопротивления. Наоборот, я будто надел старую уютную пижаму, прямо как в детстве. Никакого страха, ни тревоги, ни даже намека на нервозность – лишь покой и чувство защищенности.

– Потуши. – Вполголоса потребовал Кенни. – Фонишь.

– Сорян. – Я спешно потушил огонёк на ладони, загоняя свою тьму обратно в недра души.

Наскоро перекусив, Алекс уехал восвояси. Мы провели в салоне еще около пяти часов, пока малефик не закончил свою работу. Что характерно, я раньше наблюдал за работой тату-мастеров, и видел, как они стирают выступающую кровь с чернилами стерильными салфетками. Кенни, в свою очередь, аккуратно собирал мою черную от краски кровь в медную миску. После завершения работы, он отложил машинку в сторону и взял посуду в руки. Погрузил в неё кончики пальцев, сосредоточился, зажмурив глаза и начал что-то нашептывать. Жидкость в миске закружилась, забурлила и начала светится алым светом. Не прекращая едва слышной скороговорки, малефик обильно смазал рисунок на моей коже моей же заговорённой кровью, начертил пальцем несколько символов.