Текст книги "Храм Телариона. Катария (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Каждый лишний год правления Гимелина приближает страну к гибели, – сказал "паук".

– Очень сожалею, – пробормотал Влад, – но я-то чем могу помочь?

Аист выпрямился, задрав голову.

– Мы, придворные бывшего короля Клеодора, – заговорил он в наступившей тишине, – явились к тебе, чтобы сказать: ты, исполнитель пророчества Великой Иннурис, повелитель амулета, являешься нашей последней и единственной надеждой. Только ты можешь вернуть Клеодора к власти и спасти страну. Ты повелеваешь амулетом громадной силы и скоро в твоих руках окажутся фивейские свитки. Если правильно их читать, то можно вычитать всё, включая способ низвержения Гимелина и возвращения к власти Клеодора, который восстановит порядок и пресечёт безнравственное увлечение играми!

Мимо Влада по воздуху медленно проплыл предмет, похожий на глиняную грушу, небрежно вылепленную, с вмятинами и буграми. Размером она была сантиметров пятнадцати – двадцати. В полёте она хаотично переворачивалась и издавала чавкающие звуки. Влад тотчас понял, что это катарец. "Груша" замерла в воздухе и издала мычащий звук, а потом внятно произнесла:

– Пуф. Жарко.

Аист и плоский катарец, стоявшие ближе всех к "груше", поклонились ей почтительно.

– Его величество король Клеодор, собственной персоной, – сказал аист.

– Жарко, жарко, пуф, пуф, – повторил Клеодор.

Самоделов рассматривал "грушу" с удивлением.

– Это король?

– То, что от него осталось, – траурным голосом ответил аист. – Ты видишь его тень, его полуживые, потерявшие разум останки. Вот чем он стал, лишившись по воле узурпатора Гимелина власти, силы и разума, и ни один колдун в Катарии не в состоянии вернуть его к жизни. Он обречён вовеки пребывать в облике того, что ты понимаешь как "груша", и повторять только два слова: "жарко" и "пуф".

– Жарко, пуф, пуф, – сказала "груша" и полетела дальше.

Катарец с круглой как мяч головой, лицо на которой казалось нарисованным трёхлетним ребёнком, схватил её и засунул себе за пазуху. "Груша" заворочалась там, норовя вылететь, но катарец придержал её.

– Позволь представить тебе Крисалунга, королевского хранителя, – аист показал на него крылом. – Некогда ближайший советник Клеодора, ныне пребывающий в забвении и уничижении. А вот это, – аист показал на "паука", – наипочтеннейший Плепол, некогда первый министр и наперсник Клеодора.

"Паук" взлетел до самой люстры, болтая своими руками и ногами как самый настоящий паук.

– Что касается меня, то я – Кальтарат, – аист склонил голову. – Бывший хранитель фивейских свитков и камердинер Клеодора. По счастливой случайности остался при дворе узурпатора. Гимелин, ценя мои способности, не стал ввергать меня в уничижение, а назначил своим сто восемнадцатым советником.

– Клеодора ещё можно вернуть к жизни и власти, – шепеляво заговорил своим "нарисованным" ртом Крисалунг. – У нас есть три дня на осуществление нашего плана, спасибо этому дураку Помджаину.

– Да-да! – подхватил Кальтарат. – Оказавшись в Бетмуре, Помджаин не удержался от того, чтобы не поиграть в пришибалы, и угодил в бочку!

– Это я вовлёк его в игру, я, – сказал бородач и захихикал. – Я прекрасно его знаю, этого Помджаина. Он очень азартный.

– Азарта в нём много, а играть толком не умеет, – заметил Крисалунг, удерживая за пазухой "грушу". – Всего пятнадцать минут пробыл в игре и не увернулся от бочки!

– За три дня, что Помджаин пробудет в ней, – продолжал Кальтарат, – мы расколдуем Клеодора и свергнем Гимелина. Трёх дней как раз хватит, если будем строго следовать разработанному нами плану. Основную роль в нём будешь играть ты, исполнитель.

– А что за план? – без особого энтузиазма поинтересовался Самоделов, чувствуя, что его втягивают в авантюру.

– Тебе нечего волноваться, – поспешил успокоить его Кальтарат. – Всё тщательно продумано и пройдёт как по маслу. Узурпатор уже знает о твоём прибытии в Катарию, но ждёт тебя во дворец только через три дня, спасибо бочке, в которую попал Помджаин. Мы перенесём тебя в Мериддо немедленно. Прямо сейчас. Ты окажешься там инкогнито, – Кальтарат приблизил к Владу свою клювастую голову. – Никто, включая Гимелина, не будет знать, что ты уже в столице. Мы найдём способ незаметно провести тебя во дворец. Фивейские свитки спрятаны, но мы найдём их. Во дворце у нас есть сторонники, они укажут место, где их хранит узурпатор. Итак, как только свитки окажутся в наших руках, вернее – в твоих, ты немедленно приступишь к их чтению.

– А я смогу их прочесть?

– Проблемы возникнуть могут, – уклончиво ответил катарец, – но ты их благополучно преодолеешь, как преодолели их пятнадцать твоих предшественников. Все они начинали свой обход Оракулов отсюда, из Катарии, все получали от Гимелина фивейские свитки, все прочитывали их и обретали ключи для Силлирия.

– Но тебе, – прибавил паукообразный Плепол, – помимо сведений о ключах, надо будет ещё узнать способ возвращения к жизни Клеодора и отстранения от власти Гимелина!

Влад взял со стола бутылку с этикеткой "Лимонад" и наполнил стакан.

– Ну да, я уже понял, что моя задачка будет посложнее, чем у предшественников, – сказал он. – Им надо было только узнать про ключи, а мне ещё и Гимелина отстранять...

– Мы сами его отстраним! – воскликнул плоский катарец. – Ты только способ вычитай, как это сделать!

– Свитки можешь прочесть только ты один, поэтому вся надежда на тебя, – сказал Кальтарат. – Гордись, тебе предстоит миссия не только по спасению миров, но и по спасению Катарии! Ты будешь прославлен в веках, если вернёшь к власти законного короля!

– Да, да, прославлен в веках, – послышались голоса.

– Помоги Клеодору вернуть престол, и он наградит тебя за твою услугу, – бубнил Плепол, зависнув над самой головой юноши. – Он не только поможет тебе обрести ключи, но и переместит тебя в Силлирию.

Влад обратил внимание, что у паукообразного катарца появилась третья рука, и исходила она из той же точки, что и две другие руки, обе ноги и голова. Колдун стал ещё больше похож на паука.

– Он предоставит тебе надёжных проводников по внутренним мирам, – вторил "пауку" Кальтарат. – Это будут надёжные, сильные колдуны, которые сметут все препятствия с твоего пути и превратят твой поход в лёгкую прогулку.

Самоделов медленно цедил прохладный напиток со вкусом лайванона. Питьё помогало заглушить мысли, главной из которых была мысль об опасности предстоящего предприятия.

Но одного он скрыть не мог: вода, которую он пил, ему безумно нравилась. Она напомнила ему о пирожных Беревира, и он мельком пожалел, что все они уже съедены.

Собеседники Влада тотчас поняли, что он неравнодушен к вкусной еде, и наперебой принялись демонстрировать своё кулинарное искусство.

– Воображаю, какой дрянью накормил тебя этот неумёха Беревир! – закричал плоский катарец. – У нас в Аметистовой провинции его еду не то что есть – даже нюхать не станут!

Он сделал над блюдцем несколько пассов руками, закрутился воздух, и на блюдце появилось что-то овальное и рыжевато-коричневое, с виду похожее на пирожок.

Начал колдовать еду и бородач. Это получалось у него даже ещё быстрее, чем у плоского. Под его руками на втором блюдце начали появляться бледно-розовые шарики.

– Изысканнейший вкус, – говорил он, умильно растягивая губы. – Такого ты не изведаешь нигде, кроме как у нас, в Зертеайе. Все коренные жители нашей провинции сплошь искуснейшие кулинары...

– У нас Исфафарии кулинары лучше, – возразил один из молчавших до сих пор колдунов.

Он протолкался к самому столу, и Влад смог получше рассмотреть его. Колдун во всём был похож на человека, кроме своей кошачьей головы, вернее – половины головы, которая была идеально ровно разрезана от макушки до шеи. На плоскости разреза красовалось, как изображение на экране, человеческое лицо. Влад смотрел на этого представителя здешнего населения изумлённо. Под шевелящимися пальцами полуголового быстро появился брикет сливочного цвета, покрытый светло-шоколадными, белыми и розовыми разводами.

– Горжусь честью приготовить лучший в Катарии деликатес для нашего будущего спасителя, – объявил он писклявым голосом, закончив свою работу.

Спустя буквально две минуты все тарелки перед Владом были наполнены пирожными и кексами самого разнообразного вида и цвета. У Самоделова рот сам собой растянулся до ушей в предвкушении чего-то необычайно вкусного.

– Вы знаете, я только что поел, – пробормотал он, вспомнив о правилах приличия. – Вкусовые рецепторы у меня притупились, я вряд ли смогу оценить это по достоинству...

– Ешь! – крикнуло сразу несколько голосов, а плоский прибавил: – Мы знаем, что ты поел, но то, что ты видишь перед собой, это не еда в вашем, земном понимании. Наши яства не рассчитаны на попадание в желудок. Они предназначены только для того, чтобы воздействовать на вкусовые рецепторы и дарить изысканнейшие вкусовые ощущения.

– Ну тогда большое спасибо, – Влад взял с блюдца брикет. – Ммм... – замычал он, зажмурившись от удовольствия. – Это действительно вкусно.

Брикет исчез во рту Влада за считанные секунды. Он испарился, едва войдя в горло, оставив действительно непередаваемое ощущение.

– Ты моё бери, не пожалеешь, – шептал ему в ухо бородач.

Влад взял розовый шарик. Пара жевательных движений – и шарика нет, словно его и не было во рту. Как и в предыдущем случае, остался вкус – настолько восхитительный, что его невозможно описать. Пожалуй, на Земле таких вкусов не бывает.

– Ты пробуй, пробуй, – к тарелкам со всех сторон потянулись руки, крутился воздух и появлялись новые угощения, которые так и звали взять себя в рот.

– Я подсяду на ваши пирожные как на наркотик, – признался Самоделов, а сам вдруг совершенно отчётливо подумал: "Ишь ты, пирожными подкупают. Значит, дело и правда нечисто".

Присутствующие разразились негодующими воплями.

– Мы делаем это от всей души! – заверещал Кальтарат. – Для нас создать пирожное – всё равно, что для тебя выпить стакан воды! Какой это подкуп? Мы поняли, что ты это любишь, и дарим это тебе! Дарим! Пользуйся! Наслаждайся! Восхищайся!

– Так ты спасёшь Катарию, или нет? – приблизившись к самому уху Самоделова, спросил бородач.

– Вы знаете... – пробормотал Влад, откидываясь на стуле и отводя глаза от угощения. – Ваше предложение так неожиданно, что я даже не знаю, как к нему отнестись...

– Тебе это ничего не будет стоить, – сказал Кальтарат. – Ты – исполнитель пророчества, повелитель амулета. С тобой ничего не случится. Это мы рискуем превратиться вот в это...

Он обернулся к Крисалунгу, и тот выпустил из-за пазухи "глиняную грушу", как бы показывая, во что они могут превратиться. "Груша" несколько раз нелепо перевернулась в воздухе и произнесла:

– Пуф. Жарко. Пуф, пуф.

Крисалунг снова засунул её за пазуху.

– Дело уже сделано, тебе не надо ни о чём беспокоиться, – говорил "аист". – Ты только переместишься сейчас в Мериддо, войдёшь с нами во дворец и прочтёшь фивейские свитки. Вот и всё.

– О чём читать – мы тебе скажем, – прибавил плоский.

Влад потёр пальцами виски, стараясь удалить из головы любые мысли.

– А что это за туман такой? – спросил он, решив потянуть время.

Действительно, тумана в комнате стало как будто больше. Расстилаясь по полу, он доходил до лодыжек юноши, а между тем ещё совсем недавно, во время разговора с Беревиром, ничего подобного здесь не было.

– Это не туман, а особый занавес, которым мы скрыли себя и тебя, – объяснил Кальтарат. – Он закрывает нас от всех, в том числе и от Беревира. Этому глупому трактирщику совсем необязательно знать, о чём мы тут говорим.

– То есть, наши разговоры и мысли скрыты от него благодаря туманному занавесу? – уточнил Влад.

– Ну да.

– Но Беревир – это дом, в котором мы находимся! Он не может не слышать нас!

– Не слышит, поверь мне, – сказал Кальтарат.

– Так ты спасёшь Катарию? – закричал в нетерпении бородач. – Говори, не томи!

– Понимаете... – Самоделов наморщил лоб. – Меня смущает одно обстоятельство...

– Уже знаем – какое! – чуть ли не хором завопило собрание.

Как видно, его мысли, даже едва оформившиеся, снова выдали его. Влад хотел сказать, что, когда он выйдет из туманного занавеса, его мысли снова станут "слышны" окружающим, и все, знакомые и незнакомые, даже прохожие на улице, немедленно узнают о заговоре.

– Ты полностью прав, – сказал Кальтарат. – Как только исчезнет туман, о заговоре, благодаря открытости твоих мыслей, сразу станет известно всем. И очень скоро известие о нём дойдёт до Гимелина, а это конец! Конец всем нам и Катарии!

– Вот поэтому, – прибавил Плепол, – прежде чем приступить к спасению государства, ты должен закрыть свои мысли. Сделать так, чтобы их никто не слышал.

– Я уже думал о такой возможности, но не знаю, как... – начал Влад, но собрание дружно загалдело:

– Тебе ли, повелителю амулета, беспокоиться о таких ничтожных вещах! Только пожелай, и всё исполнится!

– Ну да, – сказал Кальтарат. – Пожелай! Попроси у амулета, чтоб твои мысли никто не слышал!

Влад вспомнил о зелёном пятне на щеке, и сердце его учащённо забилось. Собрание разом умолкло.

– Это очень неудобно, когда твои мысли все слышат, согласись, – вкрадчиво произнёс Кальтарат. – А от исполнения одного желания пятно не очень-то разрастётся. Ну, всего на чуть-чуть...

Влад встал и взялся рукой за зеркальце.

– Хочу, чтоб мои мысли никто не слышал, – проговорил он торжественно.

Катарцы молчали. Влад обвёл их глазами и отчётливо подумал: "Интересно, а теперь вы слышите мои мысли, или нет?"

– Слышим, – ответил за всех Кальтарат. – Ты недостаточно сильно желаешь. Боишься расползания пятна. Отбрось сомнения и пожелай так, будто от этого зависит твоя жизнь!

– Амулет, прошу тебя, закрой мои мысли, – сказал Самоделов с мольбой в голосе, и прибавил мысленно: "От этих колдунов!".

Молчание длилось почти полминуты.

– Нет, он не хочет по-настоящему желать, – сказал плоский.

– Наше дело висит на волоске, – прибавил бородач.

– Ещё раз пожелай! – воскликнул Крисалунг.

– Хочу, чтоб моих мыслей никто не слышал, – повторил Влад.

– Нет, нет, нет, – затараторил Кальтарат. – Ты недостаточно сильно хочешь, поэтому амулет не выполняет твою просьбу.

Плоский катарец приблизился к Владу. Его подвижное тело ходило мелкими волнами и вибрировало так, что слышался гуд. Внезапно гуд смолк и тело успокоилось.

– Я забрался в глубь его мыслей и кое-что там обнаружил, – проговорил катарец, поднимая плоский палец. – Это "кое-что" поможет усилить его желание закрыть мысли!

Влад забеспокоился. В его воображении почему-то возникла Ирина. Он постарался отогнать от себя её образ. Колдунам незачем знать об этой стороне его личной жизни.

Но те уже знали.

– Наш спаситель мечтает об одной симпатичной девушке, – сказал плоский катарец.

– Ерунда, – возразил Влад. – Она далеко. Её, считай, уже нет. К тому же мы в размолвке.

– В размолвке, но ты мечтаешь о ней! – сказал Кальтарат, взмахнув крыльями.

– Покажем ему, как он мечтает о ней! – закричал Плепол.

Вперёд выступил катарец с половиной кошачьей головы и вытянул перед собой руки. Между ними закрутился воздух, и в этом вихре начали проступать очертания человеческого тела. Не прошло и минуты, как Влад узнал Ирину!

Она стояла, одетая по-летнему, в маечке и узких джинсах, совершенно как живая. Катарцы на её фоне казались какими-то нереальными мультяшными персонажами из детского ужастика.

Ирина смотрела на него, и он ждал, что она заговорит с ним.

– Мечты, мечты, где ваша сладость, – процитировал плоский строчку старинного поэта, которую Влад слышал ещё школьником. Правда, он помнил только одну эту строчку; ни самого стихотворения, ни что за поэт её написал – он не знал.

– Ты мечтаешь о ней, – сказал Кальтарат.

– Хотите посмотреть, что он делает с ней в своих сладких мечтах? – спросил плоский.

– Он раздевает её! – воскликнул Плепол.

– Ты раздеваешь её? – вкрадчиво осведомился у Влада Кальтарат.

– Нет! – крикнул Самоделов. – Что за бред!

– В мечтах?

– Нет! И вообще, я не желаю, чтобы в нашем разговоре затрагивались личные темы! Я же не спрашиваю, кого раздеваете вы.

– Очень интересно! – провопило сразу несколько голосов.

Собрание оживилось. К Ирине придвинулись. Даже "груша" показалась из-за пазухи и сказала: "пуф", но тотчас была водворена на место.

– В мечтах он остаётся с ней наедине, и она раздевается! – громко, как конферансье в цирке, объявил плоский катарец. – Предупреждаю, всё это взято из его головы.

Влад сцепил зубы и сжал руками виски, стараясь ни о чём не думать. Но Ирина начала стягивать с себя майку, обнажаясь перед скопищем колдунов. Те откровенно разглядывали её, многие хихикали, кто-то тянул к ней пальцы, стараясь ткнуть её в разные места.

Юноша вынужден был признаться себе, что, мечтая об Ирине, он мысленно заставлял её раздеваться. Такое было много раз. Но только в мечтах, а не в реальности!

– Я не желаю думать об этом! – закричал он, перекрывая общий гвалт. – Не лезьте в мою жизнь!

Обнажившаяся по пояс Ирина глядела на него с робкой улыбкой. Когда же она принялась стягивать с себя джинсы, он схватил стул и замахнулся им на плоского катарца.

– Всё! Хватит! Пора прекращать балаган!

– Да, пора прекращать! – завопил Кальтарат, взмахивая крыльями и взлетая к самому потолку, причём висевшая там люстра чудесным образом прошла сквозь него.

– Нет, давай дальше! – кричали вокруг. – Пусть разденется вся, мы хотим на неё посмотреть!

Неожиданно сверху, из тумана, окутывавшего потолок, высунулась большая рыбья голова, гладкая и глянцевая, словно пластмассовая. Сохраняя неподвижность, она покрутила зрачками и гаркнула:

– Новости из дворца, господа!

Все сразу затихли.

– Король Гимелин свергнут с престола и лишён человеческой сущности, – провозгласила "рыба". – У нас новый король!

– Кто? Кто? – завопили все хором.

– Пока никто не знает.

Влад не успел раскрыть рот, чтобы задать вопрос, как всё собрание, сметая стулья, стаканы и тарелки, разом взвилось к потолку, загорланило там, заколыхалось массой переплетённых тел, и дружно рвануло к окну. Ирина исчезла. Голова Кальтарата, задержавшегося в комнате, неожиданно оказалась возле самого уха юноши.

– К сожалению, вынужден немедленно удалиться для выяснения обстановки во дворце, – проворковал Кальтарат скороговоркой. – Мы ещё увидимся!

Комната опустела. Туман стремительно рассеивался. У окна кувыркалась в воздухе "глиняная груша", видимо забытая, бормоча: "пуф", "жарко", "пуф". Влад направился было к ней, как вдруг появилась рука, схватила её и исчезла со своей добычей.

Глава восьмая

Астольф и странствующие колдуньи

Туман рассеялся. Заговорщиков простыл и след. Об их сборище, закончившемся так неожиданно, напоминали только опрокинутые стулья и разбросанные блюдца и вазочки.

Влад подошёл к окну. В небе разливалась лиловатая вечерняя синева, обещая тёплую ночь. Количество игроков в пришибалы значительно уменьшилось. Остались гоняться друг за другом, наверное, только самые азартные. Меньше стало и прохожих. В окнах бетмурских домов зажигались огни.

– Не спишь? – прозвучал откуда-то с потолка знакомый глуховатый голос Беревира.

– Что-то не хочется, – ответил Влад.

В его глазах ещё стояла огромная рыбья голова, высунувшаяся из тумана, в ушах звучали вопли и шум колдунов. Он подумал, что Беревир, способный, как и все здесь, читать его мысли, конечно, уже всё узнал.

– Я пока ещё не дал окончательного согласия, – не дожидаясь его вопросов, торопливо сказал юноша. – Не знаю, что и делать. Мне всё это не нравится. Тут какая-то рыба сказала, что Гимелина свергли и сейчас новый король. Вы ничего об этом не слышали?

– Ничего, – ответил Беревир. – А что тут происходило?

Влад постарался отчётливо вообразить себе картину сборища, и особенно – финальный акт, когда появилась "рыба" со своим сенсационным сообщением.

– Представляете? – спросил он.

Беревир несколько секунд молчал.

– Однако странно, – проговорил катарец. – Я не слышу твоих мыслей. С тобой что-то случилось?

– Нет... Впрочем... – Влад замялся. – Я тут очень захотел, чтобы моих мыслей никто не слышал...

– И амулет исполнил твоё желание, – закончил за него Беревир. – Ты поступил правильно. Это облегчит тебе жизнь, по крайней мере – здесь, в Катарии. Хотя мне теперь будет труднее угадывать твои потребности.

Самоделов вынул из-под рубашки зеркальце и вгляделся в своё отражение. Пятно на щеке стало как будто больше. Но ненамного. Совсем ненамного. Если каждое выполненное желание будет увеличивать его окаменение такими темпами, то, пожалуй, он протянет до самого последнего Оракула.

– Значит, вы ещё не знаете, что в Катарии новый король? – спросил он, засовывая зеркальце обратно под рубашку.

– Нет, – ответил трактирщик. – Но, думаю, скоро об этом заговорит весь город. Важные новости здесь узнают быстро.

– Я сейчас беседовал с тем господином, похожим на аиста, вы видели его, – сказал Влад. – В комнате ещё были его друзья, и они окружили себя туманом, который не пропускал их разговоров и мыслей...

– Такой туман наколдовать легче лёгкого, – заметил трактирщик.

– Дело в том, – Самоделов понизил голос, – что мне предложили участвовать в заговоре против короля Гимелина.

– Они решили свергнуть его с твоей помощью, – догадался Беревир. – Вернее, с помощью фивейских свитков, которые только ты один можешь прочесть.

– Я не дал окончательного согласия. Не сказал ни "да", ни "нет". А теперь, получается, и свергать его не надо. Кто-то другой его сверг.

– Не нравится мне всё это, – по голосу катарца можно было понять, что он озабочен. – Гимелин, по крайней мере, не вмешивался в дела подданных, предоставил всем свободу. Фивейские свитки он выдал бы тебе без возражений и оказал бы любую помощь... А от нового короля что ожидать? Неизвестно...

Влад принялся наводить в комнате порядок: поднимать стулья и подбирать с пола тарелки, которые – удивительное дело, – при падении не получили ни единой трещины.

– Не надо, я сам тут уберусь, – сказал Беревир. – Выйди из комнаты минут на пять, а потом вернись, и всё будет в прежнем виде.

Влад прошёл в большую комнату. Тусклый оконный свет выхватывал из мрака спящих колдунов, которых стало заметно больше. Стараясь впотьмах никого не задеть, Самоделов добрался до наклонного коридора и спустился на первый этаж. Здесь ещё играли, хотя игроков и зрителей поубавилось. Света от нескольких светильников явно не хватало. Дальние стены и углы тонули в темноте.

Слева стоял стол, покинутый игроками. Вместо светильника над ним висел вниз головой давешний плутишка. Ног у него уже не было: по-видимому, за это время они успели раствориться в воздухе.

– На него наложено заклятье, – услышал Влад голос Беревира, исходивший, кажется, из пола, рядом с тем местом, где стоял юноша. – Теперь он будет висеть и светиться, пока не исчезнет весь.

– Как – исчезнет? – удивился Влад. – Он ведь колдун!

– Колдун, лишённый силы, – с сокрушённым вздохом ответил трактирщик. – Он только что её всю проиграл. Пытался отыграться, используя не совсем честный приём, и на этом погорел, ты сам видел. И теперь горит в буквальном смысле.

Сквозь свет, который испускала голова повешенного, Влад различил его лицо. Несчастный был жив и смотрел на юношу. Влад начал искать верёвку, которая должна была соединять неудачливого картёжника с потолком. Но никакой верёвки не было. Картёжник висел сам по себе.

– Он постепенно исчезнет весь и больше не появится? – спросил Самоделов. – То есть – умрёт?

– Можно сказать и так... Жаль, конечно, – трактирщик вздохнул, – ведь именно его я наметил в твои провожатые.

– Его?

– Ну да. Он показался мне порядочным и рассудительным малым. Да и теперь кажется таким, несмотря на его плутовство.

Катарец не сводил с Влада глаз. Он, похоже, слышал его разговор с Беревиром и с волнением ждал решения своей участи.

– И ничего нельзя сделать? – спросил юноша.

– Заклятье слишком сильное. Я не могу его снять.

Влад подумал об амулете. Его сила наверняка сможет вернуть беднягу к жизни.

– Так и быть, – он достал из-под рубашки зеркальце. – Попрошу у амулета. Но не поручусь, что исполнится. В Храме Телариона сколько ни просил его, всё бестолку... – Он обхватил зеркальце обеими руками и произнёс торжественно: – Хочу, чтобы с этого человека было снято заклятье и он вернулся к жизни!

Он говорил это, а перед его мысленным взором стояло его отражение с зелёным пятном на щеке.

– Верни его к жизни, амулет! Я так хочу!

Катарец продолжал висеть.

Влад выждал минуту, а потом огляделся по сторонам, как бы призывая Беревира в свидетели.

– Вот видите! С этим амулетом сплошные проблемы!

– Ты недостаточно сильно желаешь, – отозвался Беревир. – Впрочем, это не ты, а твой рассудок сопротивляется исполнению желания, потому что каждое исполненное желание приближает тебя к превращению в камень.

К столу подошли две посетительницы гостиницы. Обе выглядели бы вполне по-человечески, если бы не их глянцевые, какие-то застывшие, кукольные, лица и острые носы. Одеты они были в длинные платья колоколом – зауженные сверху и расширяющиеся к щиколоткам; у той, что была повыше ростом, волосы были чёрные, уложенные в замысловатую причёску с обилием вставленных мелких цветов; у той, что пониже, волосы были каштановые, перехваченные алыми и зелёными лентами.

– Взгляни, Иранта, ни разу не видела, чтоб в Катарии подобным образом наказывали карточных мошенников, – сказала высокая дама, показывая на висевшего.

– Когда мы посещали Катарию в последний раз – кажется, лет триста назад, – ничего подобного тут не было, – согласилась другая дама, которую назвали Ирантой.

– Да и народ был лучше, и города выглядели пристойнее, – продолжала высокая. – А сейчас сплошь игроки, шутники и обманщики.

– Но это жестоко, – сказала каштановолосая Иранта. – Погляди на его светящуюся голову, Наэль. Он не протянет и часа.

– А помнишь наше самое первое посещение Катарии? – спросила Наэль. – Это было почти три тысячи лет назад, когда здесь обитали не только белые, но и чёрные маги, и страной управлял Совет Избранных.

– Ах, не напоминай мне о чёрных магах! Это ужасно!

– Я к тому говорю, что в те времена подобное наказание считалось ещё слишком мягким.

– Сударыни, чёрных магов у нас давным-давно нет, – вмешался в разговор Беревир.

– Вы уверены? – спросила черноволосая Наэль.

– Они все в преисподней, – ответил трактирщик.

– А мне думается, кто-то из них находится в Бетмуре, – возразила Наэль. – По крайней мере, такое, – она показала на повешенного, – мог сотворить только чёрный маг.

– Он хотел слишком много выиграть, а потому слишком много проиграл, – заметил Беревир почтительно. – Такое в нынешние времена случается нередко.

– Ах, как изменились нравы в доброй старой Катарии! – вздохнула Наэль.

Обе дамы держались чрезвычайно прямо, сохраняя в неподвижности головы, словно опасались, что от лишних движений их сложные причёски развалятся. Глядя на висевшего бедолагу, они поднимали на него только глаза.

– Вы совершенно правы, сударыня, – сказал Беревир. – В прежние времена азартные игры запрещались и в стране царили спокойствие и благодетельный труд на благо ближнего.

Каштановолосая Иранта сделала несколько шагов вдоль стола.

– Так что же, Наэль, неужели нельзя его спасти? – спросила она.

– Я думаю, что можно, – Наэль, осторожно повернув свою цветочную голову, посмотрела на Влада. – Ведь здесь находится повелитель амулета Великой Иннурис.

Глаза её были безжизненны и ничего не выражали, но Влад всё же смутился под её взглядом.

– Ну да, конечно, – пробормотал он, – я хотел его спасти, но амулет не подействовал. Он то действует, то не действует. Уж не знаю, как я буду с ним дальше.

– Впрочем, тут можно обойтись без амулета, – сказала Наэль. – Заклятья магов, даже очень крепкие, иногда снимаются простыми смертными. Здесь, в Катарии, в настоящее время только один такой. Хоть он и обладает амулетом невероятной мощи, но он всё-таки простой смертный.

– Вы думаете, я могу снять заклинание без помощи амулета? – Влад посмотрел на висевшего. От бедняги оставались только голова и торс. – Это каким же образом?

– Он подвешен к потолку на невидимой верёвке, – сказала Наэль.

– Нет тут никакой верёвки, – прозвучал с потолка голос Беревира. – Если бы она была, я бы её давно распознал и перерезал, чтобы прекратить это безобразие в моём заведении. Но её нет! И я не могу предотвратить гибель этого несчастного!

– Катарец может её и не найти, – возразила колдунья, – а вот смертный, который взаимодействует с окружающим миром по-иному, не так, как колдуны, возможно, найдёт... Поставь на стол табуретку и залезь на неё.

Понимая, что эти слова относятся к нему, Влад быстро водрузил табурет на стол и взгромоздился на него.

– Если нащупаешь верёвку, то ещё не всё потеряно, – сказала Наэль.

От соседнего карточного стола подошли игроки и стали с интересом наблюдать за происходящим, переглядываясь и ухмыляясь.

– Вряд ли он найдёт её, – слышал Влад их голоса. – Если колдун не может, то простой смертный и подавно...

– А вдруг найдёт?

– Посмотрим, посмотрим...

Самоделов провёл рукой над обрубком, в который превратилось тело несчастного игрока, и сразу наткнулся на что-то тонкое и упругое.

– Вот она, верёвка! – воскликнул он. – Я её чувствую!

– Прямо удивительно, – прогудел Беревир.

– Смертный нашёл то, что не могли найти колдуны, – объявила Наэль. – Всё-таки не зря Великая Иннурис велела направить к Оракулам именно смертного из внешних миров, а не колдуна из внутренних!

– Мудрости Великой Иннурис можно только удивляться, – поспешил согласиться с ней трактирщик.

Посетители заведения придвинулись ближе.

– Если нашли верёвку, то, считай, главное дело сделано, – заметил игрок с пышной шевелюрой из перьев, которые росли у него на голове вместо волос. – Осталось её перерезать, и заклятие тут же снимется.

– Разумеется снимется, – подтвердила Наэль. – Но вопрос в том, удастся ли её перерезать. Вряд ли кому-то из нас это под силу. Зато простой смертный, который скептически относится ко всякого рода заклятиям и вообще к колдовству, может попробовать... Подайте ему нож, – распорядилась волшебница. – Когда будешь резать, – прибавила она, обращаясь к молодому человеку, – вообрази, что это обычная верёвка. Не думай ни о каком колдовстве, и у тебя получится.

Сразу трое посетителей протянули Владу ножи, изготовленные ими тут же из воздуха. Один из ножей, рукояткой вперёд, подплыл прямо к Владу. Юноша взял его одной рукой, второй рукой схватился за верёвку.

Когда он начал резать её, она как будто сделалась видимой; по крайней мере, Влад начал различать тонкую вертикальную линию, которая начиналась где-то под потолком и кончалась в районе невидимых ног несчастного катарца. Он резал минут пять, досадуя про себя на тупость ножа и прочность верёвки. Наконец верёвка лопнула и висевший свалился на стол. Голова его погасла, словно её выключили. Влад даже не успел заметить, как у человеческого обрубка появились ноги и руки.