Текст книги "Рыцарь-башня (СИ)"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– ... И всё же мне гораздо приятнее быть великаном. Жалкие людишки бегут от меня в ужасе, а я с хохотом давлю их. Если бы ты знал, какое наслаждение я испытываю в эти минуты! Жаль, что заклятье, наложенное на меня, не настолько крепкое, чтобы я всегда оставался таким. В ночь полнолуния я вынужден возвращаться в свой истинный облик – облик тролля, а великанье тело становится башней...

– Но это только в полнолуние и всего на несколько часов! – воскликнул оборотень. – Стоит ли сокрушаться! В остальное время ты – могучий воин, великан, Рыцарь-Башня! С тобой мы покорим весь мир! Кто в силах противостоять тебе? Найдётся ли хоть один воин, способный бросить тебе вызов? Да что воин – ты один способен обратить в бегство целую рать!

– Это правда, – ответил польщённый тролль. – В облике Рыцаря-Башни я страшен. Едва завижу неприятельское войско, как всё во мне бурлит, меня переполняет боевой дух, мне хочется вырвать с корнями могучий дуб и бить, бить, бить... Но ещё больше мне нравится пожирать человечье мясо...

И он расхохотался таким ужасным смехом, что норманнов пробрала оторопь.

– А я люблю пить человечью кровь, – заверещал оборотень. – Люблю напиться крови, а потом отдыхать, зависнув вниз головой...

– Гха-гха-гха-гха! – гоготал тролль. – Я вспоминаю нашу победу над Островным королевством! Мне на съеденье досталось десять тысяч пленных! Я тогда славно набил брюхо!

– А я напился крови до того, что не мог взлететь! – вторил оборотень.

– Скорей бы прошла эта проклятая ночь и я снова стал великаном, – говорил тролль. – Скорей бы башня сделалась моим телом... В облике великана я чувствую себя гораздо увереннее, чем в облике тролля...

– Но, сдаётся мне, на сегодняшнюю ночь у тебя есть развлечение – прекрасные девушки, которых ты вчера проглотил живьём!

Услышав эти слова, Ингвард затаил дыхание.

– Это так, – согласился тролль. – С ними ночь пролетит быстрее... А славных девушек ты мне приготовил, Упырь! Моя тролличья плоть требует ублажения живым женским телом. Когда я сжимаю красавицу в объятиях, вспарываю ногтями её нежное тело, слышу её предсмертные крики, чувствую её содрогания, мой уд наливается соком и доводит меня до высшей степени удовольствия... Сегодня я уже насладился мучениями нескольких девушек, но самых красивых я оставил напоследок. До рассвета ещё есть время, и сейчас я займусь ими.

– Не буду отвлекать тебя от этого приятного занятия, досточтимый тролль, – с поклоном ответил Упырь. – Наутро, когда ты станешь великаном, мы выступим в поход на страну конунга Сигурда. Там много свежей человечины и красивых девушек. А пока – прощай! До встречи в следующее полнолуние!

Он обернулся летучей мышью и взлетел к потолку. Ингвард и Бодо украдкой заглянули в окно и проследили за его полётом. Оборотень протиснулся в узкую щель в потолке.

– Эй, Упырь! – вдруг окликнул его тролль.

Летучая мышь, уже скрывшаяся было в щели, вернулась вниз и вновь приняла человеческий облик.

– Не кажется ли тебе, что тут пахнет человеком? – спросил тролль, вбирая воздух раздувающимися ноздрями.

– Откуда бы тут взяться людям? – пожал плечами оборотень. – Вокруг башни все деревья заколдованы, они никого не пропустят сюда... Наверное, тянет мертвечиной из нижних залов.

– Нет, это запах живых людей. Они где-то тут, близко.

– Ты чересчур подозрителен, – со смехом воскликнул Упырь. – Наверное, это пахнут девушки!

– А в самом деле, – радостно заревел тролль. – У меня ведь остались две живые девушки. Это пахнет ими, а я беспокоюсь!

Ингвард, забыв об осторожности, приник лицом к решётке, пытаясь охватить взглядом всю внутренность зала.

– Государь, нас могут увидеть, – в тревоге зашептал Бодо.

– Аннерль жива! – не слушал его Ингвард.

Оруженосец озирался.

– Эта щель в потолке, к которой подлетал оборотень... – пробормотал он. – Здесь есть ступени... Они, кажется, ведут прямо к ней... Там удобное место для засады. Подстережём летучую мышь и зарубим мечами, прежде чем она обернётся человеком!

– Аннерль, Аннерль... – как безумный, повторял Ингвард, и вдруг опомнился, обернулся к оруженосцу. – Да, ты прав. Ступай, я сейчас последую за тобой.

Бодо скрылся. Ингвард остался у окна, продолжая наблюдать за троллем.

Кошмарное создание раскрыло дверь в стене, и взгляду Ингварда предстали две девушки, в испуге жавшиеся друг к другу. Усилием воли он подавил крик: одной из них была Аннерль!

Тролль оскалился в ухмылке, схватил подругу Аннерли и дёрнул на себя. Подруга оказалась в объятиях хохочущего чудовища, а Аннерль, вскрикнув, лишилась чувств.

Тролль повалился с несчастной девушкой на пол, задышал хрипло, впился ртом ей в губы. Он сжимал её и мял, его когти впивались в нежное тело, раздирая и кромсая его, и чем мучительнее содрогалась жертва, тем ожесточённее терзала её похотливая нечисть. Вскоре пленница превратилась в трепещущий, бьющийся в предсмертных конвульсиях кусок кровавого мяса, который тролль, в припадке звериной страсти, казалось, готов был сожрать.

Ингвард вцепился в решётку и затряс её. К его счастью, тролль, весь во власти похоти, ничего не замечал.

Крики Бодо заставили конунга поспешить к лестнице. Он застал оруженосца в самом верхнем, совсем небольшом помещении, подсвеченным багровым светом, проникавшем из щели в полу. Сквозь эту щель виден был зал, в котором тролль терзал пленницу.

Бодо удерживал оборотня из последних сил. Тот только что вылетел из зала в облике летучей мыши, и здесь, у щели, на него набросился оруженосец. Бодо ударил мечом. Из рассечённого крыла мыши заструилась чёрная кровь. Упырь тотчас обернулся человеком. Рассечённое крыло сделалось перебитой рукой. Меч сам собой вырвался из рук Бодо и отлетел; но против самого Бодо колдовство оказалось бессильно. Оруженосец схватил оборотня руками.

– Ты завладел волоском из моей шкуры, – в ярости хрипел Упырь. – Я не могу применить силу... Но я и так одолею тебя...

Бодо старался задушить колдуна, но тот уворачивался, не давался. Норманн быстро слабел, силы же оборотня чудесным образом восстанавливались. В один из моментов схватки колдун вырвался, снова обернулся летучей мышью и расправил крылья, намереваясь улететь. В самый последний миг Бодо успел схватить его за задние лапы. Колдуну пришлось вернуться в человеческий облик. Его лапы снова сделались ногами. Бодо стиснул их ещё сильнее и закричал, призывая на помощь Ингварда. Колдун принялся кусать его, царапать и бить. В ожесточении он схватил Бодо за волосы и принялся долбить его головой об каменный пол.

Ингвард подоспел, когда лицо Бодо превратилось в кровавую маску, на груди зияли глубокие раны, а из горла потоком хлестала кровь. Издав стон, верный оруженосец выпустил ноги колдуна. Тот обернулся летучей мышью, и в этот момент на него набросился Ингвард. Колдун, находясь в облике летучей мыши, не мог вырвать меч из его рук, для этого ему надо было принять человеческий облик. Ингвард успел ударить мечом по мышиной голове, расколов череп пополам. Тварь судорожно задёргалась. Ингвард в исступлении наносил удар за ударом, пока колдун не затих совсем.

Уродливое тело, истекающее чёрной кровью, на глазах у изумлённого Ингварда из мышиного превратилось в человеческое, потом снова в мышиное, и снова в человеческое. Колдовской труп претерпевал жуткие метаморфозы: у человеческого тела вместо руки вдруг отрастало крыло летучей мыши, затем мышиной становилась только голова и верхняя половина туловища, а то вдруг обе руки на человеческом теле превращались в крылья и начинали судорожно плескать по полу. Ингвард заворожённо смотрел на умирающего оборотня. Последние импульсивные превращения колдовского тела становились всё слабее. Труп быстро съёживался и наконец застыл в виде дохлой тушки с виду самой обыкновенной летучей мыши. Только тогда Ингвард обернулся к Бодо. Мёртв был и тот.

Вся эта жуткая картина озарялась багровым светом, исходившим из щели в полу. Ингвард приник к ней глазами. В зале всё оставалось по-прежнему. Горел камин. Аннерль лежала без сознания. Тролль, урча, грыз горло её подруги. У стены виднелись истерзанные трупы других девушек, с которыми тролль уже "позабавился" этой ночью...

Схватив меч, Ингвард кинулся вниз. Он обежал всю круговую галерею, пока не нашёл дверь. Её окованные железом створки были наглухо закрыты, попытки их выбить ни к чему не привели. Тогда он подбежал к знакомому зарешёченному окну. Он ещё раньше заметил, что ржавые прутья едва держатся в искрошившихся от времени гнёздах. Он тряс и дёргал решётку до тех пор, пока не отскочил один из прутьев. Оба конца прута были заострены, и сам прут был довольно увесистым; Ингвард перехватил его и протиснулся в образовавшуюся щель.

Тролль в эту минуту шёл к Аннерли. Ингвард понял, что тролль схватит её прежде, чем он успеет до него добежать, и потому, недолго думая, размахнулся и метнул прут прямо в его широкую спину.

Когтистая лапа уже тянулась к девушке, но буквально в дюйме от неё вздрогнула и отдёрнулась: прут вонзился троллю в спину и вышел остриём из груди пониже горла.

Тролль разразился яростными воплями. Из раны заструилась кровь. Он обернулся и, свирепо вращая глазами, двинулся на рыцаря.

Ингвард позволил чудовищу подойти, а потом отпрянул в сторону и ударил мечом в бок. Тролль словно не почувствовал удара. Он ринулся на норманна как бешеный бык, но тот вновь отскочил и ещё раз ударил. Тролль остановился, угрожающе зарычал и, весь дрожа, вскинул в направлении Ингварда руку. Рука стала вытягиваться. Рыцарь уворачивался от неё так и этак, но она, змеёй извиваясь в воздухе, настигла его и вцепилась когтями в плечо.

Конунг заскрипел зубами от боли. Собравшись с силами, он рубанул по страшной руке мечом и, к своему удивлению, легко рассёк её. Обрубок безжизненной плетью свесился с плеча тролля; когтистая лапа, впивавшаяся в плечо рыцаря, внезапно полыхнула голубым пламенем и исчезла.

Стала вытягиваться и вторая рука, но Ингвард разрубил и её.

Тролль снова ринулся на человека, рассчитывая сбить его с ног, навалиться на него и проткнуть острием копья, которое торчало в его груди. Ингвард без труда ускользнул от столкновения, а когда тролль по инерции проносился мимо, ткнул мечом в круглое, как пузырь, кроваво-красное брюхо.

Хозяин башни повалился на пол. Кровь захлестала из распоротого живота. Собрав последние силы, он прохрипел:

– Я умру, но ты... Ты навсегда останешься здесь...

Конунг приблизился к нему.

– Таково заклятье башни... – различил он в невнятном хрипе, вырывавшемся из разинутого рта. – Ты убил меня, и заклятье перешло на тебя... Теперь ты – Рыцарь-Башня... Тебе не уйти отсюда... От заклятья тебя избавит... только... смерть...

Очнувшаяся Аннерль застонала. Ингвард бросился к ней. Взор её прояснился. Она улыбнулась, увидев Ингварда.

– Любимый, – сказала она слабым голосом. – Какой страшный сон мне снился...

– Да, Аннерль, это был сон.

– Где мы?

– В старинной башне, затерянной в дремучем лесу. Прижмись ко мне крепче, мы выйдем отсюда.

Увидев тролля, она в ужасе вскрикнула. Ингвард заверил её, что нечисть мертва, и в доказательство отрубил троллю голову. Голова откатилась к стене и осталась лежать, вывалив синий язык и глядя выпученными глазами в разные стороны.

Ингвард и Аннерль вышли в круговую галерею. Спускаться в темноте по многочисленным растрескавшимся лестницам приходилось медленно и осторожно. Заглянув в одну из бойниц, Ингвард обнаружил, что край неба посветлел. Он встревожился. Из головы не выходили странные слова, сказанные троллем перед смертью. Заклятье должно передаться ему, Ингварду... А это значит, что с рассветом он станет Рыцарем-Башней...

В нижнем зале Аннерль, не в силах переносить ужасающий смрад, снова потеряла сознание. Ингвард понёс её на руках. Каждый шаг давался ему с трудом. Он то и дело по колено проваливался в кошмарное месиво из человеческих останков.

Полукруглый проём арки был уже близко. Небо за ним бледнело.

– Аннерль, очнись, – воскликнул Ингвард в отчаянии, чувствуя, что силы покидают его.

Девушка слабо застонала, приоткрыла глаза и прижалась к его груди.

– Ты можешь идти? – спросил он. – Нам надо спешить. Это заколдованное, опасное место...

Он сделал ещё шаг, и вдруг почувствовал, что пол и стены закачались, а потом и вовсе исчезли. Исчезло всё: проём арки, Аннерль, страшный зал. Кругом плавала мгла.

Он вздохнул полной грудью, шире раскрыл глаза и обнаружил себя стоящим посреди леса. Он был великаном. Самые высокие деревья едва доставали ему до пояса. Над ним раскинулось бледнеющее небо, и ему был виден весь лес до горных отрогов вдали.

Изумлённый Ингвард расправил плечи, ощупал себя руками. Он был закован в каменную броню и глядел сквозь прорези шлема. Он стал Рыцарем-Башней!

Видение неба и леса продолжалось считанные мгновения. Едва успев осознать себя в новом облике, Ингвард вновь очнулся в нижнем зале. Аннерль держала его голову у себя на коленях и растирала ему виски.

Увидев, что он пришёл в себя, она облегчённо вздохнула.

– Ты очень устал и ослаб, мой рыцарь, – сказала она. – Теперь уже мне придётся помогать тебе идти... Но ты прав: нам надо поскорей уйти отсюда. Здесь обитает нечисть. Она морочит нас. Представь, мне сейчас показалось, будто я очутилась в каком-то чудовищном, беспросветно тёмном чреве...

Превозмогая подступающую к горлу тошноту, Ингвард поднялся на ноги.

– Тебе не показалось, Аннерль. На меня перешло заклятье, и теперь уже не тролль, а я стал Рыцарем-Башней... Пока ещё не совсем стал, но скоро стану... Мы сейчас в желудке великана, где перевариваются съеденные люди. В моём желудке...

– Уйдём отсюда, Ингвард, уйдём скорее!

Они двинулись дальше, поддерживая друг друга.

Задувавший из арки свежий воздух наполнял Аннерль силами, но на Ингварда оказывал совсем иное действие. Конунг вдруг болезненно сморщился, рухнул на колени и со стоном обхватил голову руками.

– Вот оно... – прохрипел он. – Вот оно, снова...

– Ингвард, мы уже у выхода! – Аннерль подхватила его под мышки и потянула к арке.

Внезапно она вскрикнула в испуге: Ингвард снова исчез, и снова её облепило со всех сторон нечто скользкое, живое и страшное...

Вновь появился арочный проём. Рядом с ней Ингвард силился подняться на ноги.

– Я не могу выйти отсюда... Башня не отпускает меня... Беги, Аннерль... Беги быстрей, пока я окончательно не стал...

Аннерль, рыдая, тянула его к арке, до которой оставалось каких-нибудь два шага. Но Ингвард словно прирос к полу. Несмотря на все усилия, она не могла сдвинуть его ни на дюйм.

– Беги... – Это было последнее, что она услышала от него.

Запечатлев на лбу своего рыцаря поцелуй, она кинулась прочь из башни, к свежему воздуху, лесу и светлеющему небу.

В спину ей что-то ударило. Она оглянулась и обнаружила, что почти вплотную к ней, там, где только что была арка, высится каменная стена. Аннерль отбежала подальше и только сейчас увидела, что это не стена, а каменный сапог великана. Никакой арки, как и самой башни, не было. Над девушкой возвышался исполин, закованный в каменные доспехи.

Раздался скрежет – это исполин расправил плечи. Аннерль отошла ещё на несколько шагов, не сводя глаз с головы рыцаря. Он наклонился к ней. Сквозь прорези шлема на неё поглядели знакомые глаза.

– Ингвард, – прошептала она в сильнейшем изумлении. – Это ты?

Он словно услышал её, наклонился ещё ниже и протянул к ней каменные руки. Осторожно, вместе с землёй, на которой она стояла, он поднял её над лесом.

Глядя на рыцаря, она уже совершенно точно знала, что это Ингвард. Но он ничего не мог сказать ей: из его рта вырывалось лишь невнятное урчание. Находясь в облике великана, он не мог говорить по-человечески...

Держа девушку в руках, он зашагал на северо-восток, в страну конунга Сигурда. Он шёл быстро, делая огромные шаги, и вскоре оказался вблизи многолюдного селения. Обитатели с воплями бросились врассыпную. Рыцарь опустил Аннерль на крыльцо, прощально махнул ей рукой, повернулся и зашагал назад, в страну, завоёванную кроклохами.

Без своего вождя и без великана кроклохи пребывали в сильном беспокойстве. Завидев Рыцаря-Башню, они сначала приветствовали его восторженными криками, но потом, когда он начал в ярости их топтать, обратились в паническое бегство. Видя такое, оставшиеся в живых воины Ингварда воспрянули духом и кинулись их преследовать. Кроклохское воинство было уничтожено, их корабли были частью сожжены, частью захвачены.

Рыцарь-Башня уже не видел этого. Он ушёл за горы, в дремучий лес. Разведчики Сигурда прошли по его следам, разыскали его и доложили о нём конунгу. В ночь полнолуния Сигурд с отрядом самых храбрых воинов отправился туда, но вместо великана нашёл старую башню. Его люди проникли в неё. Ингварда нашли распластанным на полу верхнего зала. Он был мёртв. Рыцарю-Башне требовалась еда, много еды. Тролль удовлетворял свой аппетит человеческими жертвами, которые в изобилии приносили ему кроклохи. Но Ингвард не стал никого убивать. В лесу он уморил себя голодом и жаждой.

Его тело вынесли из башни и похоронили с почестями в его родной стране. Аннерль ненадолго пережила его. Безутешно проливая слёзы над его могилой, она скончалась и была похоронена рядом с ним.

А башня без своего хозяина так и осталась башней. Сигурд приказал снести её до основания. Впоследствии и путь к её развалинам был потерян, и само предание о ней забылось, оставшись лишь на полуистлевших страницах древних хроник, которые много лет спустя люди читали как сказки.

1993, 2013.

Журнал "Метагалактика" 3, 1994

ПРИНЦ, ДРАКОН И ТЫСЯЧА ДЕВУШЕК

Последний император династии Одо, ещё не старый человек, заболел неизвестной болезнью. С ней не могли справиться лучшие лекари. Он обещал им любые сокровища, но с условием: если лечение не даст немедленного результата, их казнят. От таких мер поток желающих вылечить его быстро иссяк. Многие врачеватели попросту бежали из столицы.

Государю становилось всё хуже. Чувствуя приближение смерти, он отдал несколько важных распоряжений, наградил друзей, казнил врагов, закончил многолетнюю войну с Ингрией, дав согласие на помолвку своей юной дочери Ичи с ингрийским принцем Кейто, и велел перенести себя на верхний этаж Лунной башни, чтобы быть ближе к небожителям.

Древняя башня выглядела как четырнадцать насаженных одна на другую шляп с квадратными полями; поля были окантованы чистым золотом, а их уголки, согласно канонам старинной архитектуры, загнуты вверх. Посвящена она была драконам, обитавшим на луне, и потому покоилась на четырёх гранитных драконьих лапах. Сюда-то к умирающему монарху и привели лекаря, последнего, кто решился рискнуть головой. Его прислал Нацусиво – наместник дальней провинции. В сопроводительном письме наместник сообщал, что лекарь собственной кровью вылечил его умирающую жену, и брался тем же способом вылечить государя.

Лекарь оказался совсем ещё молодым человеком с необычной для жителей империи белоснежной кожей и вьющимися золотистыми волосами. На нём были алые, белые и золотые шелка, подаренные ему наместником. Придворные дамы, увидев его, пришли в неописуемое волнение и тотчас сошлись во мнении, что он прекраснее самого принца Кейто, краше которого, как считалось, не было никого в подлунном мире.

– Меня называют Юдзури, – сказал юноша, преклонив колени перед государем. – В этом мире у меня нет ни родителей, ни родни, и сам я не отсюда.

– Ты будешь лечить меня своей кровью? – спросил император, еле шевеля почерневшими губами.

– Да, ваше величество. Моя кровь при определённых условиях становится целебной.

– При каких же это условиях?

– Сейчас моя кровь не годится для лечения. Но она станет пригодной, если за час до полуночи я войду в лоно юной девственницы, а ровно в полночь напьюсь её крови.

Условие было более чем удивительным, но император готов был на всё.

Девушку нашли в небогатом квартале, насильно оторвав от семьи и не сказав, куда уводят. Её вымыли в душистой воде, надели на неё шёлковые одежды и сделали ей красивую причёску.

Но юный лекарь, когда её представили ему, отрицательно покачал головой.

– Она некрасива и слишком стара, – сказал он. – Ей уже четырнадцать лет. Я не получу удовольствия от близости, а значит, моя кровь не обретёт целебной силы.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – простонал император и велел доставить другую девственницу. Она должна быть не старше двенадцати, и искать её надо было в богатых кварталах, где больше красивых девушек.

Вторая лекарю понравилась. За час до полуночи он взял её за руку и удалился с ней в помещение за полупрозрачным занавесом. Министры и придворные, не осмеливаясь отдёрнуть его, вглядывались в смутные силуэты прекрасного юноши и красавицы.

Юдзури снял с девушки одежды, сам же до конца раздеваться не стал. Он лёг с ней и накинул на себя и на неё свои золотые шелка. В эти минуты он был похож на большого золотого ската, накрывшего на океанском дне добычу.

Девушка несколько раз вскрикнула и затихла. Юдзури поднялся и сел, прижав девушку к себе.

– Значит, в полночь твоя кровь станет целебной? – спросил государь.

– Да, ваше величество, – отозвался Юдзури из-за занавеса. – Ждать недолго.

– Ты умрёшь, если не вылечишь меня.

– Не беспокойтесь, вам станет значительно лучше, – ответил юноша.

Ближе к полуночи на башню принесли умирающего монаха из соседнего монастыря. Дряхлый старик был в беспамятстве. Явился и палач с остро отточенным топором.

– Лекарь, готов ли ты к лечению? – среди общего молчания подал голос государь.

– Пока ещё нет, – ответил Юдзури, – но я чувствую, как моё семя смешалось с кровью этой девушки и кипит в ней. Её кровь преображается.

Он обнимал, гладил и обнюхивал свою жертву. Его лицо скользило по её груди и животу.

Вдруг все, находившиеся в императорских покоях, вскрикнули: сквозь занавес было видно, как Юдзури вонзил зубы ей в шею.

Где-то внизу, в монастыре, ударил старый надтреснутый колокол, возвещая о наступлении полуночи. По знаку государя занавес подняли. Юдзури, с окровавленным подбородком, оттолкнул от себя красавицу. Его лицо было бесстрастным, но от глаз исходило сияние.

– Труп сожгите до рассвета, – с этими словами он вытер лицо полотенцем, встал и перешагнул через неподвижное тело.

– Его сперва вылечи, – император показал на умирающего. – А мы посмотрим.

– Как вам будет угодно, ваше величество.

Юдзури вынул из своих длинных волос заколку и уколол себя в палец. Как только окровавленный палец коснулся губ монаха, тот глубоко вздохнул и раскрыл глаза.

– Я в раю? – спросил он, приподнявшись.

– Тебе лучше, монах? – поинтересовался государь.

– Ваше величество, вы тоже на том свете? – воскликнул тот радостно. – Значит, мы умерли вместе?

Император жестом велел увести его.

– Теперь меня лечи, – потребовал он.

Капля чудесной крови оказала на него такое же действие, как и на монаха. Впервые за много недель император вздохнул полной грудью.

– Невероятно, – он встал на ноги. – Болезнь как будто мне приснилась. Ты великий лекарь, Юдзури, и достоин награды.

– Наградой для меня будет ваше полное выздоровление, – ответил юноша.

– Разве я ещё не вылечился? – удивился правитель.

– Через сутки, ближе к полуночи, вы снова почувствуете себя хуже, и я снова должен буду увлажнить ваши губы своей кровью.

– Ты останешься здесь и никуда не уйдёшь, – сказал император. – Мои слуги проследят, чтобы ты ни в чём не нуждался. В полночь снова дашь мне кровь.

– Увы, государь, к тому времени у меня уже не будет силы, – молвил юноша. – Чтобы обрести её, я должен за час до полуночи познать новую девственницу. В полночь я напьюсь её крови и наполнюсь силой.

– И тогда я исцелюсь окончательно? – спросил император.

– Нет, ваше величество. Тысячу ночей я должен увлажнять ваши губы своей кровью. Окончательное излечение наступит в полночь тысячного дня. Сегодня вы в первый раз получили мою преображённую кровь. Значит, осталось ещё девятьсот девяносто девять раз.

– И каждую ночь я должен давать тебе новую девственницу? – нахмурился император.

– Иначе вы покинете нас навсегда, – ответил Юдзури с глубоким поклоном.

– Уж не чёрный ли ты маг, чужеземец? – закричал император в гневе. – Зачем тебе столько девственниц?

– Я всего лишь лекарь, и лечу тем методом, который знаю, – сказал юноша.

Властитель колебался недолго. Умерив негодование, он приказал разыскать и привести на башню ещё одну девушку, а умершую вынести и тайно сжечь на пустыре.

Чувствуя себя вполне здоровым, он вернулся во дворец. Первым делом написал письмо Нацусиво, требуя сообщить всё, что тому известно о Юдзури. Затем распорядился направить в дальнюю провинцию доверенных людей. Они должны осторожно, не привлекая внимания, опросить очевидцев и собрать все возможные сведения о таинственном лекаре. Одновременно разослал по провинциям тайный приказ разыскивать юных красивых девственниц и доставлять их в Лунную башню.

И только тогда он обратился к делам государства. Их накопилось предостаточно за время его болезни. Министры и генералы прибрали к рукам слишком много власти. Доносчики сообщали о повсеместно зреющих заговорах. Император приступил к своему излюбленному занятию: допросам, пыткам и казням. Уже к утру на площадях появились первые отрубленные головы, насаженные на колья.

Время в распутывании придворных интриг летело быстро. Властитель не заметил, как наступил вечер, а с ним вернулась болезнь. Он велел доставить себя на башню. Его повезли в крытой императорской повозке. Сквозь узкие окошки в полумрак повозки проникали городские огни, слышались звуки труб и радостные крики толпы, празднующей чудесное выздоровление правителя. Между тем самому правителю становилось всё хуже. На последний этаж башни его подняли на носилках.

Императору сообщили, что лекарь всё это время не спал, не ел и не пил, а когда его спрашивали, когда он примет пищу, ответил, что наестся и напьётся в полночь.

За час до полуночи Юдзури привели девственницу. Он увёл её за занавес, раздел и обнюхал. Император и придворные наблюдали за ним с напряжённым вниманием. Юдзури остался доволен осмотром. Он уложил девушку навзничь и лёг на неё, накрыв её и себя золотыми шелками. После того, как овладел ею, сел и крепко прижал девушку к себе.

Император велел спросить, почему он не выпускает девушку из рук.

– Я должен постоянно чувствовать, как преображается её кровь, – ответил Юдзури. – Как она закипает в ней и становится чище. В полночь её кровь очистится окончательно, я выпью её и наполнюсь силой.

Девушка даже не вскрикнула, когда он вонзил в неё зубы. В его руках она была покорной безжизненной куклой.

Утирая лицо, Юдзури приблизился к правителю. Те части тела юноши, которые не были закрыты одеждой, излучали слабый зеленоватый свет.

– Крови, Юдзури, дай мне крови, – шептал император.

Юдзури уколол себе палец и выдавил каплю крови на губы властителя.

Тот облегчённо вздохнул.

– Да, мне уже лучше... Ты мой бог, Юдзури... Клянусь, я сделаю для тебя всё...

– Мне нужны девственницы, государь.

– Они будут у тебя.

Юдзури каждую ночь стал соединяться с новой девушкой, выпивать её кровь и лечить императора. Он ни с кем не общался, никогда не спал и не выходил из своего помещения за занавесом. Днём он сидел неподвижно, глядя перед собой, а по ночам и в предутренние часы открывал окно и смотрел на луну. Ещё он любил смотреть, как на фоне луны танцуют его будущие жертвы, свезённые на башню.

Император под страхом смерти приказал всем посвящённым в тайну держать язык за зубами. Юными жизнями он платил за собственную жизнь, и цена не казалась ему высокой.

Из дальней провинции начали поступать сведения о Юдзури. Жители рассказывали, что в ту ночь, когда из-за Жемчужных гор пришёл юноша удивительной красоты, с неба упала яркая звезда. Было полнолуние, и всем видевшим её казалось, что она летит прямо с луны. Звезда падала медленно и радужно переливалось. Это было необычно для падающих звёзд. Место падения осталось неизвестным, но именно с той стороны, где она упала, пришёл этот юноша. Его обнажённое тело сияло перламутром при лунном свете. От предложенной еды он отказался, а одежду взял.

Юношу, прозванного Юдзури, доставили к наместнику Нацусиво. Представ перед ним, Юдзури объявил, что в этот день и час в столице тяжело заболел император. Удивлённый наместник пообещал казнить его, если он лжёт. В ожидании гонцов из столицы Юдзури жил во дворце наместника. Когда прибыли гонцы, подтвердив его слова, он сказал, что может вылечить государя и попросил отправить его в столицу. Наместник, однако, сомневался. Если император не излечится, то высочайший гнев падёт не только на голову лекаря, но и на него, Нацусиво. Он потребовал, чтобы юноша для начала вылечил его жену, которая много лет лежала в параличе. Тот уколол себе палец и выступившей кровью смазал ей губы. Паралич отпустил сразу. Присутствующие были поражены: болезнь считалась неизлечимой. Наместник наградил Юдзури дорогими шелками и дал повозку и слуг, которые должны были сопровождать его до столицы.

Узнав всё это, император однажды ночью уединился с Юдзури для разговора.

– Я желаю знать, кто ты и откуда появился в моей стране, – сказал он. – Говори правду.

– Ваше величество, я хотел бы, чтобы вы сохранили в тайне то, что я скажу, – ответил Юдзури.

– Да будет так, – сказал император.

– Моё нынешнее тело – не моё, – начал рассказывать юноша. – На самом деле я дракон. Я родился драконом, и родина моя – луна. Я поссорился с влиятельными родственниками, которые опасались моих притязаний на трон, и был подвергнут жестокому наказанию. На меня наложили особого рода заклятье и изгнали на землю. Когда я покидал луну, я был ещё драконом. В полёте мое тело, в соответствии с заклятьем, изменилось. Когда я достиг земли, я был уже человеком. Но драконья сущность осталась во мне. Чудесная сила драконов – в их крови. Моя кровь, хоть и стала человеческой, несёт в себе остатки древней драконьей крови. Сила моей крови возрастает в полночь, но для этого я должен напиться крови юной девственницы. Когда я выпью этой крови тысячу раз, кровь моя станет голубой, истинно драконьей, и ко мне вернутся мои настоящий облик и сила. Об этом написано на каменных стенах лунного храма, в котором я побывал когда-то. Только тысяча девственниц, пожертвовав своей жизнью, помогут дракону в человеческом облике вернуть его истинный облик. Так гласит надпись. Я вспомнил об этом, когда оказался на земле. Но кто даст мне девственниц, как не вы, государь? Тысячу раз испив их кровь, я преображусь. Я стану драконом и улечу на луну. Вы тоже не останетесь внакладе. Вы исцелитесь и проживёте много лет.