Текст книги "Завершение проекта Повелитель (СИ)"

Автор книги: Игорь Денисенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Да, вы можете забыть, вижу по лицам. Но только, враг о вас не забудет. И вам придется с ним драться, потому как рано или поздно он придет и сюда. Вы и сами это знаете. Никого неволить я не собираюсь. И приказывать не буду. Вижу, все устали. Но завтра утром с восходом солнца, я ухожу в город, чтобы дать бой..последний бой. Кто хочет, может пойти со мной. На рассвете я буду здесь, на этом самом месте. А с первыми лучами солнца отправлюсь в город. Я все сказал.

Спускаясь вниз с ржавой облезлой лестницы ведущей к опорам колеса, Сивуч бросил цепкий взгляд в толпу, выхватывая выражение лиц и глаз и считая тех, кого он, может быть увидит утром. Раз-два-три-пять. С десяток наберется, мысленно прикинул полковник. Утро вечера мудренее. А пока поесть и спать, спать, спать. Нужны силы и сон даст их. Рядом с колесом, в маленькой будочке, где с трудом можно вытянуть ноги, ему уже постелили. Барчан старался, метит в прапорщики, покачал головой Сивуч. Судя по тому, что его бойцы не любят – быть ему прапорщиком.

***

Мы стояли в коридоре, оставив полковника Андрея в комнате. Нашел он меня, оказывается, по моей оплошности. Отпечатки грязных рук на дверях лифта остались. Вот и сунулся следом. И пролез таки, не побоялся. За сей подвиг, был награжден тушенкой, которую и трескал сейчас за обе щеки. Хруст аж в коридоре слышно было.

– Я не знаю Максим, можно ли ему доверять. С одной стороны Андрей полон решимости довести начатое дело до конца, а с другой…

Хаймович задумался. Ну, что за манера у него вечно недоговаривать?

– Пойдемте, я кое-что покажу.

Мы пошли по коридору, тускло освещаемому дежурными лампами. Дошли до поворота и тут я..э-э-э…несколько был обескуражен. Стены коридора покрывали разнообразные рисунки. Рисовалось углем, обожженными в огне деревяшками. Поэтому особой четкости, да и правильности линий я не заметил, словно дети баловались.

– И что это за народное творчество?

– Именно народное, – усмехнулся Хаймович, – Вот тут..,– он указал рукой, – практически вся история племени. Иллюстрации того, как они обрели "бога". Как бог пришел к ним большой осой с крыльями.

Крылья на рисунке на мушиные не походили, а как ни на есть ангельские, сиречь лебединые. А человечки, изображенные схематично палочками, стояли перед ним на коленях. За спиной мушиного бога были намазаны точки, видимо рой нарисовали.

– А это, – показывал Хаймович рукой вдоль стены, – то, что происходило далее.. Далее, судя по рисункам, бог стал маленький наверху и указывал рукой на других человечков, которых посланники бога истребляли из ружей, луков, и при помощи тесаков.

– А ты знаешь Максим, они ведь утратили письменность, – продолжил без перехода Моисей Хаймович, – И эти рисунки создали как шпаргалку для следующего поколения жрецов и вождей.

– Какую шпоргалку? – не понял я.

– О, Господи! Постоянно забываю, что ты не застал те времена, и не ничего не знаешь об элементарных вещах.

– Кстати, дед, я после подвала в части во сне разговаривать стал. И представляешь, говорю всякие непонятные вещи. Полковник мне рассказал…

– Так ты его…?

– Ну, да. В порядке самообороны.

– Андрею, надеюсь, не сказал?

– Ну.

– Что, ну?

– Не сказал.

– Как-то ты неуверенно это говоришь,– Хаймович подозрительно смотрел на меня.

– Нормально все!

– Ладно. И что ты там во сне говорил?

– Да сказал, что дерик сука премию зарезал. А сам без понятия, кто такой этот Дерик, и кто такая Премия? Гадом буду, не помню таких ни в банде Джокера, ни у Серого.

Судя по выпученному глазу, зря я ему сказал. Думал у него сейчас единственный глаз выпадет.

– А ты случайно в подвале никаких дневников персонала не читал? – сверля меня глазом, спросил дед.

– Нет.

– Удивил ты меня Максим, вот уж не думал, что такое словосочетание услышу еще раз в своей жизни… А ты знаешь, что после нашего ухода в лес в городе лет пятьдесят прошло как минимум.

– То-то я город не узнаю, обветшал совсем.

– Вижу, тебя это не удивляет? Тогда ты, понимаешь, почему тут не помнят никакого Джокера? Не знаю, кто был первым вождем этого племени, надеюсь не он. Но люди племени очень быстро перебили всех кто их "бога" не принял. Выжившие к ним присоединились. По моим расчетам, первоначальная численность была более пятисот человек. И если учесть, что женщин оказалось больше половины, и они больше ни с кем не воевали, то сейчас их должно было быть, около двух тысяч. А их чуть больше сотни.

Пока Хаймович вещал, мы медленно продвигались вдоль стены и рассматривали художества.

– А это что? – указал я пальцем на рисунок человечка с крупной мухой на груди.

– А это и есть их благодать… Когда человек несет в себе частичку бога., – старый неопределенно хмыкнул, -Видишь, если бы осы сохранили свой образ жизни. Никого в живых тут вообще не было.Но много лет назад Муха приходил сюда договорится с роем о мирном существовании с человеком.

– Муха? Когда? Откуда знаешь?

– Не кидайся вопросами, как пулемет Максим, – оборвал меня дед,– Он думал, что договаривается с роем. Но рой тогда уже не был роем, им управлял искусственный разум. И он обманул Муху. Хотя, уговор ИР выполнил. Осы не перебили людей. Они уничтожили всех его врагов, они наделили человека властью над всеми насекомыми-мутантами. Они даже стали его кормить. Ты представляешь, осы приносят мед? И люди употребляют в пищу торков, поскольку дичи стало очень мало. Почти полная власть. Но какой ценой?

Осы откладывают в человека личинку, личинка подключена к разуму роя. Благодаря, ей насекомые подчиняются носителю личинки. Даже бестолковые торки и самоходки. Но личинка паразит, питается человеком и растет. В нынешнем племени нет никого старше 25лет. А все потому, что в 20 они проводят инициацию, после того люди как дали потомство, и…время пошло. Погонщики торков, долго не живут. Человек умирает задолго до созревания новой особи, поскольку, чем старше личинка, тем больше объема занимает в мозге. И все происходит вполне пристойно. Тихо утром не проснулся и все. Умершего относят на минус второй этаж. И тут в тишине и без посторонних глаз, уже из покойника вылезает оса. А его тело служит для общей трапезы.

– Они отложили личинку в Андрея? – перебил я Хаймовича.

– Да. Личинке требуется от нескольких часов до трех суток, и тогда она подчинит мозг Андрея рою, вернее искусственному разуму. И человеком он уже не будет…

– Так может, не будем зря время терять? Покажите мне, что нужно для взрыва и уходите.

Я обернулся. За моей спиной стоял бледный как стена Андрей Сивуч.

***

Я шел по следам двуногого до темноты. Периодически следы терялись, видимо он чувствовал преследование и периодически без видимых причин то поднимался на каменный муравейник, и перепрыгивал на другой такой же. То петлял вокруг на ровном месте. К его запаху примешивался запах других, тех тварей, что бродят по трое…Если бы я не знал о силе и способе защиты двуногого существа, то мог бы подумать, что он спасался от этих троих бегством. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Может быть, это он охотился на них? Но останки мне не попадались. Значит, охота не удалась. Было уже совсем темно, когда следы привели меня к высокому дому. Дом, так, кажется, называется это сооружение? Последнее время я то теряю память, то внезапно вспоминаю незнакомые мне ранее названия тех или иных вещей, которые меня окружают. Пройдя по следу, я обнаружил двух мертвых двуногих. От них ощутимо пахло моим знакомцем. И я еще раз убедился, что он странный. Убил особей своего вида, а есть не стал? Почему? Может они сошлись в борьбе из-за самки? И лишь, когда я дошел до дверей ведущих в бездну. Я ощутил эту темную бездну за дверями, большая широкая нора, она уходила глубоко в землю.. То почувствовал слабый, еле слышный зов. Он был там, внизу! Он звал меня! И я стал стучаться и скрести в дверь. Открой, отзовись! Я пришел! Но никто не открыл. На шум прибежало много двуногих и стали охотиться на меня.

***

Андрей удивленно склонился над картой, тесня Хаймовича, словно первый раз ее видел. И перевел взгляд на меня.

– Где ты ее взял?

– У покойника.

– Ты убил моего отца? Именно это ты имел в виду, когда сказал, что много полковников развелось?

Сивуч ощерился и потянул руку к ножу, заткнутому за ремнем на поясе. И по его виду я понял, что пора либо его кончать, либо что-то врать. Убивать Андрея мне не хотелось, не потому, что он был мне симпатичен, просто чувствовал я за собой вину, словно убил его отца. Конечно, убил, и все было честно в том споре с Сивучем старшим. Но вот, же какая ерунда в голове происходит…Сам сиротой вырос, и как-то пунктик у меня образовался в этом отношении. Что грех детей без родителей оставлять. Понятно, что Андрей не грудной младенец и без своего папашки еще лет тридцать проживет, если повезет, конечно. Но такую я неловкость перед ним чувствую, хоть башкой об стену бейся.

– Нет, просто нашел труп. А с ним вещмешок, – пожал я плечами. Не знаю, насколько убедительно это вышло, но Андрей смягчился и спросил уже другим тоном:

– Где он был?

– Рядом с трупом.

– Да не мешок. Погибшего ты, где нашел?

– В болоте, – брякнул я, и сразу понял, что сказал правильно. Андрей слегка расслабился.

– А как ты узнал кто он такой?

– Так по документам, и мешок подписан,– пожал я опять плечами,чувствуя, что если вот так буду плечами пожимать на каждый вопрос Андрея, у меня рефлекс выработается. И потому буду ходить, и кто чего не спросит плечами дергать.

– Понятно…Как он умер?

– Ты не поверишь, спрашивал. А он не ответил, – съехидничал я, чувствуя желание отправить сына к отцу. Но тут в нашу перепалку вмешался Хаймович.

– Может, хватит? Что вы как дети малые? Времени нет. А кое у кого его нет совсем…Должен тебя честно предупредить Андрей, что как только мы заметим, что ты попал под влияние чужого разума, мы тебя ликвидируем немедленно. После слов Хаймовича Андрей сник и сказал:

– Я и сам хотел вас об этом попросить. Не хочу быть куклой в чужих руках. Но и со смертью моего отца мне разобраться надо. Вот он говорит, что по документам опознал, а сам читать то хоть умеет, дикарь городской?

– Кто? Я? Сам тупой!

– Прекратить! – рявкнул Хаймович,– Еще драки мне тут не хватало!

Мы замолчали. И в это время нечто бездушное гулко и громко завыло на одной ноте, это раздался сигнал тревоги. Андрей шарахнулся и прикрыл дверь в комнату спасаясь от неведомого врага, выть стало тише. На мониторе, стоящем на соседнем столе появились какие-то строки, и Хаймович стал поедать их глазами.

– И что случилось? – поинтересовался я, ощущая в душе холодное спокойствие, словно происходящее меня не касается.

– На верху кто-то напал на племя…,– ответил Хаймович, – Не твои ли соплеменники Андрей?

– Мои, вряд ли…

– Что пишет-то твой искусственный разум? – спросил я. Строчки бежали быстро а читать было лень.

– Да то и пишет, что в связи с тревогой все выходы блокируются до выяснения ситуации…

И тут до моего уха донесся щелчок. Дверь, заботливо прикрытая Андреем, нежно щелкнула замком.

– Нет…ну, твою мать…,– вздохнул я, и как мне показалось Хаймович. Один Сивуч ничего не понимая хлопал глазами.

***

Они нападали на меня снова и снова…Многих я уже убил, но ощетинившись копьями и горящими факелами двуногие теснили меня, прижимая к стене. Дальний ряд поднял трубки ко рту и по моему телу застучал град мелких стрел. Одно из стрел попало в сочленение на сгибе, и всю конечность пронзила страшная боль. Словно что-то изнутри начало медленно жевать мои мышцы. Мне впервые в моей жизни стала надоедать охота. Хотелось улететь, но в помещении было слишком тесно, крылья не расправишь. Выскользнуть ужом? Но тогда мое тело станет уязвимо для копий. И я решился…Развернулся и бросился к той двери откуда был слышен зов. С разбегу я пробил дверь, и рухнул вниз, в темный провал глубокой норы.

***

– Вставай полковник, скоро рассвет, – сказал Барчан. Надо же! Первый раз в жизни проспал! Полковник недоуменно посмотрел на вошедшего. Уснул он с вечера сразу, едва тело коснулось того, что было сложено для постели – вороха прошлогодней листвы укрытого тряпьем. Измотанный за неделю организм молил об отдыхе. Поэтому уснул он так крепко, что совершенно потерял ощущение времени и внутренние часы не сработали.

Сивуч вышел из будки и обомлел. Десять, двадцать, тридцать…Да сколько же их? Спросонья даже не мог сосчитать. А перед собравшимися бойцами встретили его два сержанта назначенные вчера Шубенок и Мельченко.

– Все в сборе командир! – доложил Шубенок, – Взвод Ахромеева решили оставить для охраны поселка.

Полковник растерялся и расчувствовался. Значит, зря он грешил на своих бойцов? Не предали его. И Сивучу захотелось сказать им что-нибудь доброе, от души поблагодарить их за поддержку. Но он никогда этого не делал и не знал как. Поэтому просто сказал:

– Правильно сделали…,что оставили Ахромеева. Паек взяли на день?

– Так точно.

– Воды наберем в речке, – кивнул полковник, – И вот еще, что…бойцы. Щиты надо взять.

– Щитов нет полковник, подвода со щитами в болоте утонула.

– Плохо, ну ладно…, – полковник приободрился и поправил ремень на поясе, – Тогда слушай мою команду. Первый взвод Шубенка, замыкающий Мельченко. Пошли! И они пошли. В сером призрачном свете приближающегося нового дня, шли серые тени бойцов. Шли молча, не переговариваясь. Видимо, все уже было сказано и переговорено еще с вчера, после того как полковник уснул. Многие думали о том, что осталось за их спиной. О своих семьях, которым обещали вернуться. О том, что они не вернуться старался не думать никто.

Когда вышли к безымянной реке, и стали набирать поясные фляжки, далекий горизонт за черными силуэтами домов, стал наливаться розовым цветом. Наливающееся яблочко рассвета запылало, отражаясь в оконных стеклах. Два высоких кривых дома на том берегу, были когда-то сплошь в стекле. Теперь же квадратные чешуйки остались лишь местами. Блики солнца усиливало сходство домов со змеями, пытающимися ползти по воздуху на небо.

– Глянь, – сказал Мельченко, показывая глазами на строения Шубенку – Кривые дома, спьяну наверное строили…

– Вряд ли, – не согласился Валера, – Такой дом за одну пьянку не построишь.

– Так я и говорю, не просыхали поди…

– Если бы не просыхали, выше второго яруса не подняли, завалился бы дом, – вставил свое веское слово Барчан. Виталий хоть к сержантам не имел никакого отношения, но вчера первым признав Сивуча за командира, постоянно крутился поблизости, словно ждал чего.

Подразделение почти в полном составе двинулось по улице, продолжающейся от обрушенного моста. Шли молча. И не по тому, что бойцам не хотелось языки почесать, просто они вышли на военную операцию, чему-чему, а дисциплине во время вылазки Сивуч их научил. Ни одного шага в сторону, ни одного вскрика или выстрела, если он не упреждающий. Они и ступать старались как в лесу, мягко, нежно, чтобы не хрустнуло ничего под ногой и не выдало их присутствия. Маршировать их полковник никогда не заставлял, а вот идти след в след, и стоять в бою плечом к плечу они умели хорошо. Сейчас же, летящему в небе голубю они казались не военным подразделением, а просто целеустремленно шагающей толпой.

Бойцы прошли прямо по улице и свернули на втором перекрестке направо. Полковник уверенно вел их согласно подробному рассказу Толстого. Нельзя сказать, что мутант, с которым ему пришлось пройти по пустыни, был так уж плох и невыносим, бывший попутчик рассказал Сивучу все, что тот хотел знать. И даже без карты, которую полковник выучил наизусть, он теперь неплохо ориентировался.

И если попутчику Максиму полковник верил лишь иногда, то мутанту по кличке Толстый почти полностью. Именно Толстым представился мутант во сне, и именно во сне рассказал во всех подробностях и про то, как пройти к зданию института, и как пробраться в глубокое многоярусное подземелье. Сивуч свято верил в то, что человек во сне врать не может, не способен, поскольку часть мозга, отвечающая за контроль, не работает. Так оно в принципе и было…А почему почти, спросите вы? Дело в том, что человеку иногда снятся сны, а сны это другая реальность с другим законами и…Словом, некоторые вещи, рассказанные спящим ни в какие ворота, не лезли. Так, например, когда полковник пытался расспросить его о жизни в городе, тот начинал рассказывать, как он работал со сложными устройствами, но если бы не подрабатывал в разных организациях, протянул бы ноги. И про то, что зимой дышать от машин нечем, и зарплату постоянно задерживают. А на вопрос, что любит делать, ответил: "Что любит бандитов вырезать, и авторитет поднимешь и оружием у них разживешься. Оружие бармен принимает, и на нем можно подняться. Из всех тварей страшны не кровососы, а контролеры, их лучше всего со снапейрки, издалека гасить, поскольку, если поздно его просек, он тебя точно кончит, силы из тебя высосет, что автомат поднять не сможешь; "калашников", конечно, машинка надежная, но СВД самая забойная вещь; с артефактами возится – смысла нет, за них много не дадут; а от радиации водка помогает". Из всего вышесказанного Сивуч внутренне понимал, что Максим врет, что работает и получает какую-то пользу от труда в виде устаревшего понятия зарплата. И город наводнен бандами и различными видами мутантов, коих кишмя кишит. Одно было непонятно, как при таком количестве тварей, люди умудрялись выжить? Впрочем, собственно людей в городе давно не было. Те, кто в нем обитал – людьми были только внешне.

***

– Отойди подальше! – скомандовал я Андрею, передернув затвор.

– Максим, хочу тебя предупредить…, – начал Хаймович.

– Бум! Бум! Бум-с…Дзинь! – ответил пули прогибая железо двери.

– Вот зараза!

Пули пробили внешнюю оболочку двери и застряли где-то замке, причем одна из них срикошетила и процарапала стену.

– Хочу тебя предупредить, что замок не так просто открыть при помощи пистолета, – наконец-то выговорил Хаймович, – это только в кино красиво и эффектно, а на практике…

– Какое кино? – встрял малой Сивуч.

– А такая сказка, где в пистолете никогда патроны не кончаются, – огрызнулся я, вытаскивая магазин, чтобы лицезреть три оставшихся патрона.

– Максим, ты не переводил бы патроны, ситуация сама разрешится…, – обронил дед.

– Ты же сам только что рассказал, как попал к этому уроду в плен? Сколько ты просидел, пока вы с ним соглашение не заключили? Трое суток? А?

– Ну, положим не трое суток, а неделю.

– И что ты делал неделю? Дверь железную лизал? – озлобился я.

У меня внезапно вдруг открылась боязнь замкнутого пространства, вернее не самого пространства…а как бы это по точнее выразится. Не могу я взаперти сидеть, как оказалось, в ужас прихожу. Насиделся, знаете ли. И как только замок щелкнул, у меня словно в голове что щелкнуло и срочно наружу понадобилось. Хаймович еще масла в огонь подлил рассказом о своем заключении. Поэтому я без долгих раздумий стал стрелять.

– В шахматы играл.

– Чего?– от выстрелов уши заложило, и я не расслышал.

– В шахматы говорю, играл с компьютером.

– И кто кого?

– Мне ни разу не удалось у него выиграть, поэтому я согласился, – вздохнул Хаймович.

– А я думал потому, что жить захотел. Ты ведь без воды и еды был?

– Вода и еда не самое главное для человека, главное внутренняя сила и убежденность в своей правоте.

– И как вы выжили без воды? – влез в разговор Андрей, галантно обращаясь к Хаймовичу на "ВЫ". Сроду бы не подумал, что потомственный полковник на такое способен.

– Старался о воде не думать.

Хаймович явно лукавил, мы в детстве, в тяжелое время мочу собственную пили, чтобы только жажду утолить. Противно это, и не признавались пацаны никому и никогда, старались, чтоб не увидел никто, но пили. Точно знаю. Когда жить захочется, человек на многое оказывается способен, что в нормальной жизни в голову не придет. Хотя, если разобраться, есть ли она нормальная жизнь?

Тут где-то вдалеке что-то загромыхало, проваливаясь в шахту лифта. Кто-то или что-то упало. Звук уж больно характерный. Когда здесь жили к нам Джокер то бойцов своих по шахте скидывал, то другой какой мусор. Так же громыхало. Хаймович тоже наверняка это вспомнил. Потому как, замерли мы с ним на секунду одновременно прислушиваясь, и ожидая неизвестно чего. То ли взрыва, то ли продолжения грохота.

– Что он пишет-то? – спросил я, мотнув головой на монитор.

– Пишет, что нападение неизвестных и до выяснения угрозы, все блокируется.

– А чего он боится? – спросил я, чувствуя, что сейчас в голове наклевывается какая-то важная мысль, и к ней нужно аккуратно подойти, чтобы не спугнуть.

– Что его убьют? Хаймович, ты ведь кажется, говорил, что отключал все оборудование, аварию имитировал, а Он выжил? Опять все запустилось? Отсюда напрашивается что? Хаймович как-то странно посмотрел на меня, как кот на говорящую крысу.

– Максим, ты знаешь, что ты умница! – Хаймович расцвел в улыбке, словно майская роза,– Это элементарно! Он не на сервере прописался и не в сети гуляет. Он прописался там, где его никто не может отключить – на сервере, управляющим реактором!

– Именно поэтому его программисты не могли найти, – кашлянул Сивуч.

– А ты откуда знаешь?

– Читал кое-что, – Андрей поморщил лоб, потер его и продекламировал – замдиректору проекта "ПМ" В.Г.Грешневу от инженера электронщика В.А. Рона. Служебная записка. Согласно записи дежурных Прозорова и Котова, участили случаи спонтанного выхода из под контроля центрального сервера. Самопроизвольное открывание проходных шлюзов, отказ в доступе под паролем администратора. Поскольку харьковские атаки исключены, была проведена проверка. Проверка и тестирование памяти, массива, и железа в целом, неполадок и сбоев не выявило. Прошу Вашего разрешения для обращения к программистам разработчикам для выяснения причин сбоев программы и устранения их недоработок. Прошу принять во внимание, что самопроизвольный запуск сервером некоторых функций, как "сан-прополка" чрезвычайно опасно, и с непредсказуемыми последствиями. Всю декламацию, Хаймович прослушал очень внимательно, только один раз поправил Андрея.

– Не харьковские, хакерские…

– Ну, да, наверное, хакерские…Я, что спросить хотел. Везде в документах проект "ПМ" а из Пэ-эМ-ов знаю пистолет Макарова, как проект то назывался? – спросил Сивуч.

– Проект "Повелитель мух", – ответил Хаймович, – Вот так, шуточное прозвище руководителя проекта по фамилии Мухин, проводившего опыты на дрозофилах, стало названием проекта. Хотя ничего смешного в нем нет, поскольку повелителем мух является Вельзевул. И этот – дед кивнул в сторону монитора, – так себя и называет.

***

« Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог. И послал послов, и сказал им: пойдите, спросите у Веельзевула, божества Аккаронского: выздоровею ли я от сей болезни? Тогда Ангел Господень сказал Илии Фесвитянину: встань, пойди навстречу посланным от царя Самарийского и скажи им: разве нет Бога в Израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское? За это так говорит Господь: с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь. И пошел Илия».

***

– Разрешите доложить! – заявил запыхавшийся разведчик.

– Докладывай.

– Андрея там нет!

– Где там? – скривился полковник. Разбаловались без него, по форме доложить не могут.

– В бывшем месте расположения. Вещи есть. Ничего не тронуто. А его нет.

– Понятно, – Сивуч хотел добавить, что застать Андрея он там и не рассчитывал. Не такого он сына воспитывал, чтобы тот сиднем сидел. Скорее всего, Андрей где-то ходит, ищет. И вполне возможно, уже нашел…О том, что Андрей, может быть уже в данную минуту запускает взрывное устройство, думать не хотелось. Но думалось. Как не гнал от себя полковник мысли о сыне, но неизменно возвращался к ним. И хоть дом, где размещались его люди, лежал в стороне от дороги, ведущей к институту. Но Сивучу хотелось посмотреть на то место, где жили его бойцы. Где жил Андрей. А если повезет, застать его на месте. Однако сердце подсказывало, что сына он не застанет. Так и произошло.

В темноте подвала Виктор Андреевич разглядел аккуратно застеленный топча, и папочку документов на нем. Он поднял папку в руки, пытаясь ощутить тепло сыновей руки, державшей папку, уловить его запах. И конечно ничего не ощутил. Прошелся по подвалу. Постоял у вырытого колодца, у ванны полной воды…В эту минуту ему нестерпимо захотелось кого-нибудь убить…

– Суки! Расстрелять вас мало! Трудностей испугались? Без воды сдохнуть? А это, что? Хрен собачий? Пей – не хочу! Не докопали самую малость. Андрей сам без вас докопал!!! Бросили командира! Предатели! – Так хотел сказать Сивуч. Проорать во всю глотку на присмиревших и поникших бойцов. Они сами все видели и поняли. Лицо полковника налилось кровью. Его бросило в жар. И отчего-то стало невыносимо душно в подвале, и тесно. Тесно рядом с этими людьми, которые пришли сюда вместе с ним, и стояли рядом. Но Сивуч ничего не сказал. Сдавило сердце, и он молча вышел из подвала. Навстречу ему подбежал Барчан.

– Товарищ полковник там труп нашли.

Если бы сейчас к своим словам Барчан добавил всего одно слово – Андрея. То сам в ту же секунду стал бы трупом. Сивуч так взглянул на Виталия, что тот ожегся и шагнул назад.

– Чей труп? – сквозь зубы спросил полковник.

– Местного.

– Показывай.

Труп оказался неподалеку, через дом. Разведчики случайно наткнулись. На запах заглянули в подъезд, а там он. Труп на жаре раздуло. Лицо посинело, что опознать в нем местного можно было только по странному наряду из костяных пластин из жуков-мутантов. Зеленые мухи вились над трупом роем, ползали по лицу, по открытым мутным глазам, по подсохшей черной луже крови. От трупа несло так, что стоять рядом с ним было невозможно. Только Сивуч стоял и все смотрел и смотрел на труп, словно не чувствовал запаха вовсе.

– Барчан! – позвал он.

– Здесь, – отозвался Барчан, стоящий у подъезда.

– Раздевай его.

– Кого?

– Труп раздевай. Пойдешь в его вещах впереди разведчиков. Если на местных нарвешься, они тебя за своего примут. И нас предупредить успеешь.

– Да..я? – опешил Барчан, – Да не налезет на меня его одежка?

– А мне кажется, в самый раз будет, товарищ прапорщик. Или нет?

Как не был ошарашен приказом Виталий, но слово "прапорщик" мимо его ушей не пролетело.

– Так точно, как раз будет.

– Хорошо, – кивнул полковник, пряча улыбку, – десять минут на переодевание.

– Полк! Всем десять минут на отдых и прочие нужды. Кому нужно, пополните запас воды!

Крикнул Сивуч, обращаясь к бойцам. Бойцы расселись в тени под стеной дома и вяло переговаривались между собой. Когда через некоторое время из подъезда вышел Барчан, его лицо было все в испарине. Пару раз его стошнило, и рвотные крики были слышны далеко.

– Подошло по размеру? – спросил Сивуч, внимательно рассматривая одеяние нового прапорщика.

– Подошло…,– чуть слышно прошептал Барчан, мученическим голосом. Каска покойного на его вихрастой голове не держалась, то и дело норовила сползти то на затылок, то на глаза. Видимо потому, что завязать ее на подбородке, он в спешке забыл.

– Ты смотри, как похож! – усмехнулся Шубенок.

– Ага, – подмигнул Мельченко, – и цвет лица как у покойного, фиг отличишь.

Бойцы дружно заржали.

***

– Что происходит? Я задался себе этим вопросом, блуждая по пустой каменной норе. Здесь я, несомненно, был. Память услужливо подсказывала мне, что эти коридоры я видел. Когда? Тогда, когда жил здесь. Это мой дом. Все казалось знакомым и одновременно чужим. Где-то наверху, на первом ярусе обосновалось много-много существ. Они спали. Вернее пребывали в стадии наименьшей жизнедеятельности. Может быть они звали меня? Но нет, однозначно не они. Не чувствовал я от них зова. А других живых существ, зовущих меня я не ощущал. Поэтому, блуждал по каменному лабиринту, принюхиваясь и прислушиваясь. Судя по запаху, некое живое существо тут изредка бывало. Может, это оно и звало меня? Может, я опоздал? И его больше нет? Оно ушло? Смутное ощущение близости того, к кому я стремился, заставило меня открывать двери и проверять каждую комнату, каждый закоулок.

***

За разговорами прошла ночь. Немного вздремнули. Я на столе, Андрей на стульях. Хаймович не ложился вовсе. Когда я продрал глаза, Хаймович все так же сидел носом к монитору и что-то читал. Только бы он его носом не проткнул, Буратино наш престарелый, подумал я, поглядывая на деда.

– Какие новости?– спросил я зевая.

– В город вошли враги, и поступила команда атаковать, – перевел дед с письменного на устный.

– Ну, слава Богу! Хоть теперь двери откроются?

– Это вряд ли…Кто-то посторонний сюда попал.

– Кто посторонний? – спросил Андрей, – Кого ОН считает посторонним, меня или Максима?

– Скорее всего, того, кто свалился в шахту лифта после вас,– ответил Хаймович, отстранено смотря на Андрея. Мы с ним не договаривались, но я для себя решил, как только Андрей поведет себя странно или откровенно враждебно, кончаю его тут же. Во избежание, как сказал бы тот же дед.

– Я не очень понимаю, Хаймович как он свой-чужой распознает, и находясь в машине мухами командует?

– Думаешь, я это понимаю? Скорее всего, по всему бункеру полно датчиков и камер слежения. Не может быть, чтобы такой засекреченный объект тщательно не охранялся. Другой вопрос, что из них работает, а что повреждено. Мне не так много удалось узнать за этот месяц, что я здесь нахожусь.

– Так что вы для него делаете? – встрял Сивуч.

– Лампочки закручиваю, – улыбнулся дед, – Дело в том, что для управления людьми, ему постоянно нужно некие символы своего могущества демонстрировать. И желательно чтобы это был человек не из племени, никому не известный, и не посвященный в технические детали "чудес". Но имеющий определенный знания, как эти чудеса организовать. То, что знания нашего Хаймовича почти бездонны мне было известно очень давно, поэтому я даже вопросом не задавался, чем он может для ИР быть полезным.

– Не очень понятно, зачем вы на него работаете, если собираетесь уничтожить, – недовольно пробурчал Сивуч.

– Есть такая поговорка, молодой человек. Держи друга рядом, а врага еще ближе. Чтобы знать, как его уничтожить, нужно знать чем, – сказал Хаймович, поворачиваясь к плану подземелья.

– И так, на плане хорошо видно как размещены подсобные помещения и собственно э-э-э-электростанция. Вот здесь у нас серверная, – палец с заусеницей ткнулся в квадратик, – это и будет самое уязвимое место. Тут у него любовь с интересом, тут у него лежбище…Все это конечно замечательно, но как попасть на несуществующий этаж, если лифт опускается только до пятого? Можете мне поверить, пятый этаж я исследовал досконально. Никаких лестниц ведущих вниз, никаких закрытых кабинетов, которые бы можно было принять за скрытые кабинки лифта. Существуют еще какие-то документы, где вход указан? У полковника Андрея есть соображения? Сивуч отрицательно замотал головой, словно отгоняя соображения, чтоб не дай Бог не появились.