Текст книги "Стальной арбитр"

Автор книги: Игорь Гаврилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Справа улетала назад серая лента ограды. Затем мы проехали что-то похожее на КПП воинской части: здоровенные стальные ворота и будка караульного сбоку. В будке никого не было.

Я ожидал нападения в любую секунду. Могло произойти всё, что угодно. На нас мог спикировать с неба очередной зеркальный шар и разнести в клочья джип гравитационным ударом, могли открыться ворота и выпустить несколько машин, набитых боевиками, притаившийся на обочине прислужник рнайх мог врезать по нашей машине из гранатомета, автомата, а то и из чего-нибудь похуже земного оружия.

Ничего не произошло. Створки ворот не разошлись, не обрушился на нас и удар с неба. Через некоторое время я выскочил на оживленную автостраду, влился в поток машин и задал Аркану давно возникший в голове вопрос:

– Аркан, где мы находимся?

– Километров через семь Балашиха будет, – прохрипел тот. Бедняга Аркан чувствовал себя плохо, удар Гатаулина был очень силен – у незадачливого уголовного авторитета могло оказаться и внутреннее кровотечение, и переломы ребер, и разрывы внутренних органов.

– Какое сегодня число? – спросил я.

– 26 июня.

С момента второго моего похищения со двора собственного дома в Клёнах прошло всего-то около суток. Всего-то… За этот отрезок времени я, можно сказать, снова прожил все тридцать пять лет жизни Александра Стила, снова встретился со старым врагом и вспомнил свою любовь.

Предаваться воспоминаниям и размышлениям не было времени, да и место казалось не совсем подходящим. Идущий по шоссе джип совсем не походил на мой бывший кабинет в замке Владык или на зал Тысячи Отражений.

Мы проскочили пост ГАИ. Нас, к счастью, никто не остановил. Когда стеклянная будка-скворечник осталась позади, я облегченно вздохнул. Связываться с властями в моем положении было совсем некстати.

– Направо давай! – подал голос Аркан.

Я крутанул руль и, почти не сбавив скорости, свернул с автострады на более узкое двухполосное шоссе.

– Сейчас поселок будет, там хата Месаря, нам надо туда, – пояснил мой проводник.

– Кто такой Месарь – глава Балашихинской группировки?

– Много будешь знать – скоро помрешь, – ответил мне Аркан.

Подобного ответа я ожидал. Скоро придется объясняться с этим самым Месарем и прочими ребятками из подмосковной братвы, которые без лишних слов могут попытаться воткнуть мне в бок перо или всадить пулю промеж глаз при малейшем подозрении.

Но сейчас меня больше заботило другое: почему нам позволили так легко уйти? Что за этим всем кроется? Хранитель Эмбриаль сказал, что заклятье изменит меня, отражение моей души, что рнайх больше не смогут так легко находить меня. Откровенно говоря, я сомневался. Пусть сканеры рнайх не смогут обнаружить в этом мире мою душу, ауру, биополе – названий невидной простым глазом сущности человека, которая говорит о нем гораздо больше внешней оболочки, можно придумать много. Но кто мешает тем же рнайх или их слугам найти меня по фигуре и физиономии, внешность-то моя не изменилась. Может, в тот момент, когда я выскочил на дорогу спасать Аркана, очередной спутник рнайх засек мое появление и сейчас нас спокойно ведут. И сразу после приезда «на хату» Месаря нас накроют. Оружие и бойцы у подонков, заключивших соглашение с этими чужими тварями, первоклассные. Бандитов тогда перестреляют, чтобы в будущем было неповадно соваться, куда не следует, а меня снова пленят. Или убьют.

Мне стало страшно. Не боятся ничего, по-моему, только сумасшедшие да наркоманы после большой дозы зелья. Страх всплыл распухшим трупом утопленника, но я заставил его снова исчезнуть в глубине и не отравлять мою душу миазмами. Я обязан подавить страх, я обязан дать бой рнайх, я обязан выяснить, что они хотят, что могут сотворить с моим миром. И мне надо сделать так, чтобы на первом хотя бы этапе моей деятельности балашихинская братва стала моим союзником. Парадоксально, конечно, но факт: бывают такие ситуации, когда бандиты могут сделать гораздо больше, чем громоздкие, неповоротливые, погрязшие во внутренних разборках и коррупции государственные структуры.

Между тем мы въехали в поселок, носивший, если верить дорожному указателю, название – Луговой и остановились перед кирпичным забором с внушительными воротами. Я посигналил, в воротах открылась калитка, и к джипу характерной походкой вразвалку подошел приземистый мужик с бычьей шеей, в котором я сразу узнал бывшего штангиста.

Если этот тип и удивился, увидев вместо пятерых знакомых ему людей одного лишь Аркана на заднем сиденье, то внешне его удивление никак не проявилось. Заговорил Аркан:

– Открывай, Домкрат, быстро, бля!

– А с кем это ты, Аркан, приплыл? Где твои, а? – покосившись на меня и Гатаулина, пребывавшего в отключке и висевшего на ремне безопасности, спросил тип, отзывавшийся на кличку Домкрат.

– Замочили моих, всех четверых замочили! – Аркан вдруг рванул дверную ручку и вывалился из машины, взвыв от невыносимой боли. Домкрат проворно подхватил его. – За рулем хороший парнишка, меня вытащил. А второй – шестерка Карпова, – тут Аркан согнулся и натужно сблевал. – Впускай, Домкрат, и Месарю звони, – прохрипел он после вынужденной паузы.

Домкрат утащил Аркана за высокий забор, потом ворота открылись, и я заехал на территорию граждан бандитов. Здесь находился двухэтажный кирпичный дом, похожий на дачу «нового русского» средней степени крутизны. Никаких архитектурных излишеств типа эркеров и башен не было: два этажа, двускатная крыша, рядом с домом солидный, тоже кирпичный гараж на четыре машины, еще какая-то пристройка, вроде бы летняя кухня.

Как только мой верный джип (назывался он, кстати, «Форд-Эксплорер» – мне последнее время везло на автомобили марки «Форд») остановился, его сразу окружили шестеро крепких мальчиков, двое из которых держали короткие автоматы с раструбами на концах стволов – «АКС74У». Один из воронкообразных раструбов недвусмысленно уставился мне в лицо. Я вылез из джипа, стараясь не делать резких движений. Меня тут же развернули, быстро и сноровисто обыскали. Аркан с Домкратом стояли в стороне, внимательно наблюдая за происходящим. Ствол автомата уперся мне в спину, подтолкнул.

– Давай, шевели костями и не рыпайся! – пробасил владелец автомата. Он чувствовал себя хозяином положения и моей судьбы. Боец не догадывался, что я могу в любую секунду выбить у него оружие и свернуть ему шею, а потом исчезнуть, прежде чем остальные поймут, в чем дело. Братва о многом еще не догадывалась.

Я остановился, не обратив внимания на ощутимый толчок, громко сказал:

– Парни, ублюдок в машине очень опасен, очень! Не смотрите, что он внешне не Рэмбо, он может несколько ваших замочить голыми руками!

Ответом мне были удар по спине прикладом и слова:

– Иди, я сказал!

Меня привели в подвал и заперли в оригинальном месте – в сауне. Я прошелся по предбаннику, потрогал воду в небольшом бассейне, заглянул собственно в сауну, обшитую темными досками и сейчас холодную. На глаза попался бар-холодильник, встроенный в стену. Я вытащил оттуда две бутылочки пива, открыл их и уселся в кресло перед огромным, во всю стену, зеркалом. Гладкая его поверхность отражала в прошлом много голых и красных от жары тел, мужских и женских. Перед ним занимались сексом, молчали и трепались о погоде и рыбалке, судачили о делах, заключали сделки и выносили приговоры, которые не подлежали обжалованию. Сейчас в зеркале отражался я сам. Бутылка опустела, я поставил ее на пол, стекло звякнуло о дорогую, скорее всего, итальянскую плитку. Я встал и подошел к зеркалу…

В кабинете моего замка в Арденнах, замка Арбитров (где я бывал очень редко) тоже висело большое зеркало. Только сделали его не из стекла, а из металла, и к тому времени, когда я стал Великим имперским арбитром, было тому зеркалу много тысяч лет, и говорили, что изготовили его жители Атлантиды.

Я посмотрел на собственное отражение. Передо мной стоял высокий мужчина, лет тридцати на вид, в порванном в нескольких местах спортивном костюме «Рибок» и той же фирмы кроссовках, причем и костюм, и кроссовки были, скорее всего, сделаны где-то в Китае или Таиланде в кустарной подпольной мастерской. Я коснулся гладкой прохладной поверхности кончиками пальцев, глядя в глаза двойника в зеркале и вспоминая свой прежний облик.

Александр Стил был примерно такого же роста, как Юрий Кириллов, только весил килограммов на пять меньше. Волосы Великого имперского арбитра были более темными, но прически, как ни странно, оказались почти одинаковыми, так что попади я в этот мир в облике Стила, то уж стрижкой точно не выделялся бы в толпе людей середины 90-х годов ХХ века новой эры. В прошлой жизни у меня было другое лицо, более жесткое, волевое, с янтарными глазами, в то время как мое отражение смотрело на меня сейчас темно-карими.

Я медленно опустил руки, сел обратно в кресло, поднес к губам горлышко второй бутылки с пивом. Надеюсь, мне дадут ее спокойно осушить.

Глава 11

Пройдена развилка тракта, справа уходила в лес дорога на обескровленный нелюдью Париж – столицу франков. Скоро должен быть край леса, за ним поля, холмы и город Флер на берегу реки Орн, не очень широкой в верховьях, с многочисленными удобными бродами. В Флере и располагалась ставка Карла Нормандского и маркграфа фон Виена.

Брегет сэра Томаса мелодично прозвонил два часа дня, когда исчезли зеленые стены слева и справа от тракта. За лесом местность понижалась, открывая широкий обзор. Вдалеке блестела лента реки, темной массой неразличимых пока домов угадывался городок, поднимались многочисленные дымки костров стоявших по обоим берегам войск. По мере приближения всадников к Флеру вокруг становилось всё оживленнее. По обе стороны тракта простирались поля, большей частью неубранные и вытоптанные. Погода не баловала; Солнце иногда прорывалось сквозь слой низких облаков, но быстро исчезало, и шел мелкий холодный дождь. В колеях, полных воды, отражалось серое небо, плавали опавшие листья и бурая мертвая трава.

Навстречу авангарду выехала делегация во главе с маркграфом Улрихом фон Виеном. Стил и Томас Йорк спешились и встретились с фон Виеном на крупных отесанных булыжниках посреди тракта Роланда. Стил пожал германцу руку, а коннетабль заключил маркграфа в объятия – военачальники были старыми друзьями.

Фон Виен сильно осунулся, шевелюра его засверкала сединой, хотя было-то маркграфу на месяц больше сорока двух лет. Пока доехали до города, фон Виен поведал о многом.

– Мы давно сообщали вам и гелиарху об армии эаров, – маркграф предпочел говорить по-английски и делал это с неподражаемым арийским акцентом. – Это именно армия, а не орда – у тварей прекрасная дисциплина, а управляет эарами существо очень могущественное и осведомленное.

– В чем же выражаются эти его качества? – спросил коннетабль.

– Во-первых, Междуречный лес с некоторых пор непроницаем для магии. Я потерял много хороших воинов, ведя разведку обычным способом. Никакие заклятья не действуют, Наблюдатели видят лишь серое облако над лесом.

– Это неудивительно. Карта в зале Тысячи Отражений тоже стала бесполезной, – сказал Стил. – Вероятно, когда такое огромное количество тварей собирается вместе, возникает нечто вроде полосы отчуждения, защитного барьера, который умерщвляет заклятия и застит глаза Наблюдателям. Если эары выйдут из леса на поле, то и барьер, скорее всего, сместится туда же.

– Ты прав, герцог Александр. Три дня назад пятнадцать тысяч тварей вышли на поле возле селения Энфи, построились в колонны и пошли на нас, то есть к Флеру. Так вот, наш лучший маг, мэтр Ризье, дважды терял сознание, пока там, – рука маркграфа в латной перчатке указала в небо, – парил его Наблюдатель. Потом Ризье сказал мне, что лишь огромным усилием удалось ему увидеть сверху ясную картину местности. Все расплывалось, как в подзорной трубе, в которую налили воды между стекол. Я думаю, господа, что если бы эаров было тысяч тридцать, то даже ты, Великий имперский арбитр, не смог бы применить магию.

Коннетабль задумался на секунду и спросил:

– Скажи мне, маркграф Улрих, эарская армия способна, по-твоему, на действия, согласованные по всем правилам военной науки?

– Я со страхом думаю, что да, – ответил германец. – Те полки эаров, что атаковали нас, идеально держали строй. Места убитых моментально заполняли твари из задних рядов, а когда моя кавалерия из рыцарей Тюрингии совершила обходной маневр и ударила по правому флангу эаров, тот оказался усилен. Помяните мои слова, господа, но и у эаров имеются собственные маги, способные озирать поля битв с высоты, неизвестно только, каким способом. Есть у эаров и неплохие полководцы.

– То же, что и ты, говорят немногие спасшиеся из числа латников погибшего корпуса лорда Корнуолла, – сэр Томас тяжко вздохнул. – Сколько тварей, по-твоему, насчитывает эарская армия, маркграф?

– Не меньше двухсот тысяч. Точно сказать трудно, до последнего времени вся эта армия была разбросана мелкими отрядами по огромному Междуречному лесу. Вы знаете, как тот лес огромен. Граф Карл Нормандский когда-то охотился там, посреди леса стоит его Охотничий замок…

Некоторое время все ехали молча. Стил вспомнил, как страшны были несколько десятков боевых эаров на абордажной площадке галеры. Если бы не артиллерия, выкосившая большинство из них и наглядно показавшая людям, что тварей можно бить и побеждать, то… Великий имперский арбитр тряхнул головой, отогнал дурные мысли. Стил представил себе, как может выглядеть двухсоттысячная армия чудовищ, поставил себя на место молодого воина, для которого это сражение, возможно, будет первым, и невольно содрогнулся. Надо подготовить людей, чтобы страх не хватал холодными клещами за душу и сердце, чтобы надежда всегда витала над полками, чтобы самый желторотый мальчишка-солдат знал: нелюдь смертна, уязвима и побеждаема!

Вновь заговорил Улрих фон Виен:

– У меня вот здесь, у Флера, и на том берегу реки Орн всего пятьдесят тысяч воинов да еще двадцать в составе отрядов патрулируют рубеж. Я молю Бога, чтобы он дал нам хотя бы двое суток. Тогда имперская армия успеет полностью развернуться на равнине и укрепить позиции. Иначе… Иначе нас сомнут и раздавят! Хотя бы двое суток… Дай Бог!

…По тракту скакали в разных направлениях всадники, шли пехотинцы, изредка попадались мирные горожане и крестьяне. На полях возвышались сотни временных жилищ военного лагеря. Военачальники жили в шатровых палатках, украшенных гербами и флагами владельца. Солдаты ютились в палатках поплоше, в шалашах, землянках и прочих сооружениях, созданных фантазией и крепкими мозолистыми руками служивого люда, хитрого на всякие выдумки.

До появления в этом мире эаров Флер насчитывал почти семь тысяч жителей.

Сейчас, за счет стоявших войск, население многократно возросло, однако коренных горожан осталось не более пятиста. Городские дома превратились в казармы и госпитали для больных и раненых. Проезжая по улицам, Стил видел множество увечных солдат, опиравшихся на палки и костыли, на плечи товарищей, сидевших на скамьях подле госпитальных домов – домов страданий. То были следы недавней битвы, надломленные горячим ветром войны стволы из людского леса армии.

Ставка полководцев войска Западных земель находилась в бывшей городской ратуше. Хотя, почему же в бывшей? Великий имперский арбитр с удивлением увидел скромную, в три старенькие, но ярко и любовно украшенные повозки – свадебную процессию. Жених с невестой в белоснежном платье, делавшем ее похожей на гибкую и статную лебёдушку, провожаемые завистливыми взглядами латников, зашли в ратушу. Там их ждал уцелевший старичок-чиновник с пухлой книгой городских актов…

Чернила высыхают на строках записи о свадьбе, книга бесстрастно фиксирует человеческое счастье. Река жизни города Флер уменьшилась до ручья, но не пересохла.

…Девять часов вечера. Переродившийся и сгинувший флерский бургомистр никогда не смог бы в своей человеческой жизни представить, что в большом зале ратуши когда-нибудь соберутся первые лица Империи, а самые умелые кудесники зажгут в помещении яркие магические сферы, осветившие все его уголки. Сегодня был вечер большого военного совета – могло статься, что и последнего совета навсегда. На совете том присутствовало около трехсот человек: император, Великий имперский арбитр, коннетабль, короли, князья, герцоги и графы, генералы и капитаны – всех не перечесть. Караулы и сторожевые заставы были усилены; вдруг всезнающему королю эаров захочется нанести неожиданный удар по городу, воспользоваться шансом срубить всю верхушку государства. Конечно, подобное маловероятно, нет поблизости потребного для набега числа тварей, но кто знает, что может придумать нелюдь? А береженого Бог бережет, так говорят в Московии, да и во множестве иных земель есть такие же по смыслу пословицы.

Во всю стену развернута гигантская карта. Держит речь, открывая совет, гелиарх, льется звучный голос владыки, откликаются эхом стены ратуши.

– Я вижу в этом зале могущественнейших людей моей Империи – блестящих полководцев, верных гелиарху и государству нашему. Вы привели в оплот страшного врага рода людского войска, проделали трудный и опасный путь. Мы пришли, главные силы нелюдей-эаров перед нами, и, быть может, уже завтра решится судьба империи и каждого из вас!

Император говорил, а льющийся с потолка и стен яркий голубой свет падал на суровые сосредоточенные лица, сверкал в зубцах королевских и герцогских корон, переливался на драгоценном шитье богатых одеяний, играл на поверхности полированных доспехов. Прозвучали завершающие слова Торренса Первого:

– Пусть, что бы ни случилось, руки ваши всегда будут твердыми, как нерушимый гранит, а разум остер, холоден и гибок, подобно лучшему клинку булатной стали. И да помогут всем нам Всевышний и его Вселенская Истина!

После гелиарха поднялся с места коннетабль. Слова сэра Томаса лаконичны, голос жесток, в нем слышатся железные ноты. Коннетабль указывает на карту наконечником тяжелого рыцарского копья с такой легкостью, будто в руках у него сухая и тонкая сосновая рейка.

– Завтра с рассветом армия начнет переправу через реку Орн. Броды находятся здесь, здесь и здесь… К трем часам дня армия в полном составе должна оказаться на другом берегу, а передовые части должны занять позиции, им указанные. Эары, видится мне, вскоре выйдут на равнину и поведут наступление от селения Энфи, – острие копья указало на кружок на краю Междуречного леса, – вдоль тракта Роланда на Флер. Сейчас, господа, каждый из командующих войсками стран и провинций получит подробную карту с указанием позиций, кои надлежит занять его войскам. Готовьтесь, битва будет жестокой и кровавой. Наши разведчики доносят: в армии эаров, по крайней мере, двести тысяч тварей!

По залу пронесся вздох, сменившийся ропотом. Большинство присутствовавших на совете представляло, с чем могла столкнуться армия. Но это число, произнесенное железным голосом коннетабля, подействовало на людей, подобно удару грома.

«По крайней мере, двести тысяч. Значит, большого преимущества над нелюдями не будет. Торренс привел в Нормандию двести шестьдесят тысяч воинов, да еще пятьдесят тысяч насчитывает армия Западных земель. Правда, имеются войска на кораблях, что находятся сейчас в Английском канале и в заливе Сены. Но это резерв на случай, если эары будут одолевать, или, наоборот, если мы высадимся в Англии, изгнав тварей с франкских земель», – такую думу думал король Полонии Август, схожие мысли одолевали и многих других.

Наконечник копья продолжал передвигаться по карте, голос первого полководца стал еще тверже – для сэра Томаса Йорка не существовало сомнений. Только победа! В случае поражения уцелевшим даже не имеет смысла жить дальше.

…Утром Торренс стоял на балконе ратуши, наблюдая, как бесконечная, блиставшая оружейной сталью людская река через добротный каменный мост стремится на другой берег реки настоящей. По мосту шагала в основном пехота, кавалерия переходила Орн вброд, время было дорого.

Сразу за мостом дорога раздваивалась: налево, в город Кан через деревню Энфи и Междуречный лес вел всё тот же тракт Роланда. Сей рыцарь родом был как раз из Кана. Направо уходила вдаль дорога на Гавр. Обе эти дороги, столь оживленные недавно, уводили в царство нелюди, в никуда, где человека не ожидало ничего, кроме уничтожения. Тракт Роланда вел через поля с разбросанными тут и там заброшенными фермами. От моста до Энфи, которая находилась у самого леса, было четырнадцать миль. Тракт шел по равнине, ограниченной с двух сторон холмами.

Слева от путника, идущего к Междуречному лесу, милях в пяти-шести виднелись невысокие, со скругленными временем вершинами Орнские курганы, раскинувшиеся вдоль берега реки Орн. В двух милях направо, на северо-востоке, подымали к небу поросшие молодым лесом и кустарником вершины каменистые и более высокие Змеиные холмы, за ними уже шла граница леса.

Обширная равнина эта называлась Энфийской, иногда, правда, ее именовали Срединной. Именно здесь скоро столкнутся две огромные армии.

Герцог Стил направил коня к Змеиным холмам. Они были живописно раскрашены Осенью пятнами желтого, красного, оранжевого и других цветов. Пройдет две-три недели, и деревья останутся голыми, только редкие дубки сохранят убор из пожухлых темных листьев. Вот и холмы. Они повыше Орнских курганов, подножия и склоны усеяны валунами, оставшимися со времен, когда мир был скован льдом. Но и на огромных замшелых камнях росли цепкие кустарники и деревца, крошили корнями камень, добираясь до воды. Вершины Змеиных холмов несли пышный плюмаж из стройных сосен, нередко переломанных молниями. Гряда уходила вдаль, где-то там Змеиные холмы лемехом гигантской сохи врезались на несколько миль в Междуречный лес.

Стил, пустив коня попастись, не без труда поднялся по склону на ближайшую вершину. Там герцог постоял неподвижно с минуту, а затем сделал несколько странных, с точки зрения незнакомого с магией человека, жестов, шепча при этом слова заклинания, закрыл глаза и прислонился к стволу ближайшей сосны. Вверх, быстрее, чем фейерверочная ракета, рванулся Наблюдатель. Он полетел над Змеиными холмами в сторону леса, достиг в минуту развалин деревни Энфи.

Дальше лес скрыла из виду чудовищная амёба эарского барьера. Стил остановил Наблюдателя над лесом, где, по его прикидкам, должен был находиться Охотничий замок графа Карла Нормандского. На этом месте скрывающее всё от магического взора облако темнело. Стил с удивлением заметил, что над замком образовался почти черный облачный круг диаметром в милю, вращавшийся, подобно воронке смерча. Великий имперский арбитр понимал, конечно, что это иллюзия, причудливое искажение магического зрения Наблюдателя. Если бы над лесом поднялся человек, то он увидел бы то, что полагалось увидеть: ковер леса, рассекавший его тракт Роланда, башни и стены Охотничьего замка, к которым вплотную подступали деревья.

Герцог поднял Наблюдателя выше, тот пробил потолок низких облаков и завис на высоте трех миль. Теперь Стил мог полностью оценить грандиозные размеры серого полога над лесом.

Снова вверх. На такую высоту не залетают птицы, только легчайшие перистые облака плывут над миром там, где был сейчас Наблюдатель. Горизонт отодвинулся в необозримую даль, небо приобрело необычный, фиолетовый оттенок. Стил глазами Наблюдателя смотрел на север. Над городом Кан висела еще одна серая завеса, похожая на пятно жадной плесени, разросшейся на поверхности земли…

Вниз и назад – магическое создание стремительным болидом пробивает облака, под ним снова Энфийская равнина. Лежат на месте недавнего сражения мертвые эары, погибших людей свозят и хоронят в братских могилах похоронные команды… Армия занимает позиции. Поперек равнины скоро встанут русские пушки; телеги с ними только подъезжают к мосту через Орн, а прибывшие первыми на равнину воины Венгрии и Чехии уже валят деревья в ближних рощах, обтесывают бревна, ставят полукруглые частоколы с проемом для пушечного ствола. К вечеру сотня таких маленьких крепостей станет в линию, перегородит равнину посередине между Энфи и Флером.

А вот и мост. Степенные мужики, недавние мастеровые уральских заводов, правят конями, грохочут телеги, блестят бронзовые тела пушек. Даже массивный мост подрагивает под такой тяжестью, мелкие камушки откалываются от составляющих его глыб, падают в реку.

Дорогу на Гавр перегораживают засеки, там встали войска испанского короля Хуана. Через Змеиные холмы нелюдь вряд ли попрет, трудно их преодолеть и ловкому боевому эару-одиночке, а вот со стороны Артанжана, вдоль Гаврской дороги, атака вполне вероятна. Сил у эаров хватит на то, чтобы ударить по армии Империи с двух сторон, отрезать ее от моста через Орн, от Флера, запереть на Энфийской равнине. Поэтому и останутся на страже тридцать тысяч испанцев. Двадцать пушек останутся там же, да еще десять тысяч конных и пеших германцев фон Виена в Флере наготове. При первой необходимости они перейдут реку.

Военачальники ставили шатры у позиций своих войск, проводили рекогносцировку на местности. А воины-ветераны, исполняя приказ Великого имперского арбитра, рассказывали молодым, как бьется эар, чем он силен и чем слаб, как защититься от него. Рассказы сопровождались демонстрацией мертвых эаров – их на равнине лежало предостаточно.

Наблюдатель сделал еще круг над полем и распался, сгустки силы, из которых он был слеплен, растворились в воздухе, упали и впитались в землю.

Стил открыл глаза. Внутри черепа растеклась боль, словно лопнула в мозгу склянка с едкой кислотой. Но ничего, это пройдет, применение магии почти всегда болезненно… Вдыхая терпкий запах прелых листьев, герцог спускался по склону, шпоры сапог глухо звякали, когда Стил прыгал на преграждавшие путь замшелые глыбы. Конь, услышав призывный свист хозяина, радостно заржал. Стил вскочил в седло, пустил жеребца галопом. Скоро фигурка всадника уменьшилась, растаяла, исчезла посреди огромной равнины.

В стороне от Орнских курганов, неподалеку от тракта Роланда, вздымал к небу почти плоскую вершину холм Вечного Стража. Казалось, в этом месте пытался выбраться на свет Божий из подземной тьмы невообразимых размеров великан. Но не смог он прорвать поверхность земли, а лишь вспучил ее холмом в триста ярдов высотой.

Название же сей холм получил благодаря преданию, согласно которому дух великого рыцаря Роланда после его смерти поселился именно здесь. Говорили, что по ночам мерцают на вершине бледные огоньки, движется тень – призрак рыцаря несет вечный дозор, озирает Энфийскую равнину, тракт, видит Флер за серебряной полосой реки, с грустью глядит на север, где за лесом стоит в устье Орн родной город Кан…

Сейчас на вершине поставлен большой шатер, полотнище имперского флага трепетало на ветру. К шести вечера в ставку прибыл гелиарх, могучие боевые кони, раздувая бока, вознесли вверх по склону его и свиту. За день погода наладилась, клонившееся к западу Солнце окрасило равнину багрянцем, от холмов поползли длинные тени.

Энфийская равнина никогда не видела такого огромного количества войск. Всего в полумиле от холма Вечного Стража шла первая и главная линия обороны. Уральские пушки встали на позиции, жерла их смотрели на север, туда, где темной ленточкой виднелся на горизонте лес. Разъезды из самых быстрых и отчаянных конников – венгерцев и русских казаков, не носивших доспехов – подскакивали почти вплотную к лесу, видели на окраине ждущих урочного часа эаров, видели, что тракт Роланда забит нелюдью, как порою удобная дорожка в муравейник бывает полна деловитыми муравьями.

Из последних сил подлетел к коннетаблю голубь, роняя капельки крови – видно, задела его стрела эара или когти коршуна. Верная птица обмякла в руках, остановилось бешено колотившееся сердечко голубя. Записка была покрыта бурыми пятнами, с трудом читал сэр Томас Йорк торопливо написанные разведчиком слова: «Армия тварей готова к атаке. Эары начнут первыми, и обороняться придется воинам Империи. Часть эаров отделилась от главных сил и уходит на юго-восток, в обход Змеиных холмов, к Артанжану».

Последние слова были подчеркнуты жирной линией.

«Мы опасались не зря, будет атака с двух сторон!» – подумал коннетабль.

Над Энфийской равниной поплыл сладковатый дым костров. Воины располагались на ночь, готовили пищу. Сегодня эары не нападут, твари ночью видят неважно, да к тому же наверняка будут ждать, когда их отряд обойдет Змеиные холмы и выйдет к Артанжану.

В шатре гелиарха Торренса подали ужин. Присутствовавшие за столом молчали, слышались лишь звуки негромкой музыки – играли менестрели.

Упала на мир холодная звездная ночь, повис над полями месяц. Земля как будто стала зеркалом, отразила мириады звезд – то горели в стане людей огни бесчисленных костров.

Великий имперский арбитр, гелиарх и коннетабль стояли на вершине холма Вечного Стража. Они стояли между двумя искристыми поверхностями: полем с этими рукотворными звездами и невообразимо далекой сферой небес. Стил поднес к глазам подзорную трубу, стекла приблизили серп Луны, герцог различил лунные моря, темными пятнами упавшие на белый лик земного спутника. Магия не действовала в мире небесных светил, самые сложные заклятия усиления зрения оказывались бессильными перед безднами, отделявшими от Земли звезды и планеты.

Внизу на равнине не все отдыхали перед битвой. При свете костров и факелов возводились из обитых железом щитов башни с площадками наверху, где ставились катапульты и где расположатся во время битвы арбалетчики.

Император, смотревший в небо, вдруг повернулся к Стилу с коннетаблем, произнес:

– Смотрите, рядом с Полярной звездой зажглась новая!

Действительно, в северной стороне неба, там, где за Английским каналом лежала Англия, там, где был Лондон, превращенный эарами в свою столицу, на темном бархате небесной сферы вспыхнула яркая точка. Она светилась необычным зеленоватым светом, быстро усиливая блеск. Вот уже новая звезда стала ярче Сириуса. Стил увидел, как от нее отделились несколько зеленых искорок, которые устремились к земле и исчезли. Звезда потускнела, вспыхнула вновь еще ярче; герцогу вдруг показалось, что его обдал порыв ледяного ветра, подувшего с севера. Но флаг на шатре императора оставался недвижим.

Чувства Посвященного Богу обострились. Стил смотрел и смотрел на зеленую звезду. Снова ледяной ветер, но холодит он не тело, а душу. Налился тяжестью Символ Арбитров на груди. Там, на небе, новое светило потеряло первоначальный блеск, потом потухло, исчезло.

Стил глухим голосом высказал вслух одолевшие его мысли:

– Повелитель! Там было что-то очень чуждое всем нам, что-то, таящее угрозу. Я ощутил Черный Ветер Астрала, такого не было со мной со дня нападения на тебя и твою семью, повелитель. Мне и сейчас кажется, что та зеленая звезда не погасла, что она будто набросила покрывало и висит над нашим миром, как всевидящее око.