Текст книги "Я — легионер, или Восемь лет в европейском футболе"

Автор книги: Игорь Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Я сразу понял, что дело серьезное. Идти я не мог, меня унесли в раздевалку, где доктор, внимательно все осмотрев, вынес вердикт: «Растяжение боковых связок колена. Потеряешь месяца три. Радуйся хотя бы, что без операции обойдешься». Да уж, было чему радоваться.

К чести своей, Блумквист сделал вторую попытку извиниться. Придя к дверям нашей раздевалки, он подождал, пока она опустеет и останусь только я в окружении медиков, которые надевали мне такую сложную конструкцию, которая намертво фиксировала ногу и не позволяла ей сгибаться. Швед вошел и со словами извинения протянул мне руку. Я к тому времени уже остыл, а потому пожал ее. Теперь уж ничего не поделаешь, что было – то было, и все же я по-прежнему не в силах понять и хоть отчасти оправдать его поступок.

* * *

Начались долгие дни восстановления. Меня определили в известный на весь мир реабилитационный центр, где лечились многие знаменитости – спортсмены, артисты и прочие «звезды». Из моих хорошо известных коллег-футболистов в последнее время там залечивали травмы Кристиан Вьери и Рональдо. В этом центре работал клубный доктор «Болоньи», и, по его словам, тамошние методики позволяют восстановиться в два раза быстрее, чем общеизвестные. Что ж, будем считать, что мне повезло.

Бесконечные упражнения, массаж, токи, лазеры – все это затянулось на три с половиной месяца. Я занимался по шесть-семь часов в день, причем занятия были столь однообразны и утомительны, что мне казалось, будто они длятся сутками напролет. Представьте себе, каково в течение часа сгибать и разгибать колено, причем сгибать не полностью, а лишь на один-два сантиметра. И так несколько дней. Потом, когда врач сочтет, что достигнут прогресс, ты увеличиваешь усилие и сгибаешь ногу уже на три-четыре сантиметра. По-моему, любая, самая напряженная тренировка в сто раз легче таких монотонных занятий. Иногда мне казалось, что я просто сойду с ума, и только мысль о скорейшем возвращении на поле придавала мне сил.

Как это тяжело, когда каждый новый день похож на предыдущий: с раннего утра направляешься в медицинский центр и по заведенному порядку проходишь одни и те же бесконечные занятия и процедуры. Все это – под неусыпным наблюдением врача, который следит за каждым твоим шагом и контролирует твое состояние с первого до последнего дня. Иногда мне даже бывало неловко: «Зачем он тратит на меня столько времени, ведь я делаю элементарные упражнения, которые правильно выполнит даже младенец?» – думал я. Но нет, таков железный порядок: тебя ни на секунду не оставят без внимания. В конце концов, это и есть высочайшая профессиональная организация дела, о которой я так часто говорю в этой книге. Наверное, потому болонский центр и славится на весь мир, что в его стенах и удается поставить на ноги и вернуть к полноценной деятельности людей, получивших тяжелые травмы.

Прошло больше трех месяцев. Процесс выздоровления подходил к концу: я мог постепенно начинать тренировки в команде (конечно, по отдельному плану). Мое настроение резко улучшилось – теперь несколько минут, проведенных на зеленой травке в кругу партнеров, придавали мне достаточно сил для того, чтобы выдержать очередной многочасовой визит в медицинский центр. Да и лечебные процедуры перестали казаться такими утомительными, как в начале. В общем, я понемногу возвращался к полноценной жизни.

К счастью, в тот год не было чемпионата мира или Европы, поэтому итальянское первенство растянулось до середины июня, и я под конец сезона еще успел сыграть в нескольких официальных матчах.

Особенно важна для меня была последняя игра чемпионата – дома с «Интером». В глубине души я верил, что вновь смогу проявить себя в матче со своей бывшей командой.

Мне предстояло выступить в необычной роли. У «Болоньи» возникли проблемы с нападением: Андерссон был дисквалифицирован, Колыванов травмирован, а Уливьери не хотел менять привычную схему игры с тремя форвардами. Он придерживался такой системы всегда и не хотел отказываться от нее, поскольку в тот день нам нужна была только победа. Мы отставали на два очка от «Удинезе», которому предстояла гостевая встреча с «Ромой». Если «Удинезе» играет вничью, а мы выигрываем, у нас появляется шанс побороться в переигровке за место в Кубке УЕФА.

И вот я должен был занять место в атаке рядом с Давиде Фонтоланом и Марко Скенарди, пришедшим в мое отсутствие из «Реджаны».

Шел проливной дождь, однако даже он не смог испортить мне настроение. Я снова был в строю, и не так уж важно, на привычном месте или нет. Главное, мне дается шанс доказать, что я в полном порядке. Кстати, с трибуны за этой игрой наблюдал мой друг Николай Писарев. Он приехал ко мне погостить на несколько дней из Германии, где только что отыграл за «Санкт-Паули». Его контракт с немецким клубом закончился, и вскоре ему предстояло вновь надеть майку «Спартака».

Друг… Для меня это короткое слово – одно из самых дорогих в нашем языке. За ним стоит человек, с которым всегда связаны добрые надежды и добрые воспоминания.

Это слово часто употребляют, не задумываясь о его подлинном значении. Наверное, каждый, кого спросят, что для него значат понятия «дружба» и «друг», не сразу сможет дать точное и полное объяснение. И это не случайно. Слишком много мы вкладываем в эти короткие слова, которые каждый объясняет по-своему. В течение жизни мы меняемся, меняются наши взгляды и мировоззрение, вместе с ними изменяется и наше понимание дружбы, по-другому осознаются ее ценности, формируются новые требования и к друзьям, и к самому себе, к своим дружеским обязанностям.

На сегодняшний день я для себя определил одно важное условие: друг – это не тот, кто всегда с тобой и всегда за тебя, а тот, кто всегда говорит тебе правду. Именно честность и прямота являются для меня главными критериями дружбы. И я не только жду такого отношения от друзей, но и свою первейшую обязанность вижу в том, чтобы быть до конца честным с ними, ведь к другим надо относиться так же, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе.

Конечно, никто не совершенен, и у каждого есть свои недостатки. Тому, кого ты называешь своим другом, можно прощать некоторые слабости. Однако есть два отрицательных человеческих качества, которые, по моему глубокому убеждению, препятствуют настоящей дружбе. Это жадность и зависть. Не может быть другом жадный человек, потому что он в любой момент может предать тебя ради собственной выгоды, и завистливый, потому что он никогда не будет искренне желать тебе добра и успеха.

Очень немногих людей в этом мире я могу назвать своими настоящими друзьями. Образ жизни футболиста имеет свои особенности и предъявляет суровые требования в человеческих отношениях. С одной стороны, переезжая с места на место, из страны в страну, часто теряешь связь с близкими людьми на месяцы, а то и на годы. С другой – почти каждый день многие пытаются познакомиться с тобой и предлагают свою дружбу.

Конечно, судьба развела меня со многими, с кем я был близок раньше, и тут уж ничего не поделаешь. С некоторыми из тех, кого раньше называл друзьями, сегодня я уже не общаюсь вовсе. Некоторые, так сказать, перешли в другой разряд: я считаю их приятелями, товарищами, но не больше. И вместе с тем есть люди, с которыми даже после долгой разлуки наши отношения остаются теплыми и добрыми. Пусть по-разному складывается наша жизнь, у каждого свои проблемы и свои радости, а общих тем для разговора не так уж много. Но даже это не мешает нашему полнокровному непринужденному общению. Просто отпадают поверхностные, пустые разговоры, на которые уже жалко терять время. Зато остаются темы, живо волнующие нас уже многие годы, обретающие для нас новую глубину и определяющие нашу жизненную философию. Наша дружба растет вместе с нами, становится более зрелой, более интересной и захватывающей.

Итак, Николай Писарев сидел на трибуне во время матча «Болоньи» с «Интером» – последнего матча сезона. Не прошло и пяти минут, как я получил мяч в отличной позиции для удара, быстро принял и укротил его. Однако времени на раздумья не оставалось – я видел, как приближаются защитники. Вышел из ворот и Пальюка. Обычно в таких случаях я стараюсь ударить посильнее, но на этот раз меня осенило, и, замахнувшись, я вместо удара подсек мяч, направив его через голову вратаря. Пальюка высокий, перебросить его нелегко, но я об этом не думал. Просто сделал то, что подсказала мне интуиция.

С замиранием сердца следил я за полетом мяча, длившимся, как мне казалось, целую вечность. Словно в замедленном телеповторе мяч взлетел над вытянутыми руками голкипера и стал медленно опускаться за его спиной. В ворота или за них? Из-за Пальюки я не вижу, куда именно приземляется мяч, он выпал из поля зрения, но мой взгляд приковывают к себе крупные капли, столь же медленно срывающиеся с веревок сетки, натянутой за перекладиной. Почему сетка всколыхнулась? Ответ знают трибуны, взорвавшиеся радостным воплем. Гол!

В конце концов этот гол не принес нам никакой пользы. Мы сыграли вничью – 2:2, но и это не имело значения, поскольку «Удинезе» удалось выиграть в Риме – 8:0. «Болонья» осталась без Кубка УЕФА, но мы не слишком переживали, ибо шансы наши изначально были невелики. Ну, а главная задача сезона, какая всегда стоит перед новичком Серии А, – сохранение места в ней – была выполнена блестяще.

Команда с оптимизмом смотрела в новый сезон, и я тоже был исполнен радужных надежд. Голом в ворота «Интера» я развеял все сомнения на свой счет. «Болонья» предложила мне контракт еще на год, а Уливьери, как и всегда, активно поддерживал меня. Провожая в отпуск, снабдил специальной программой для самостоятельной работы, поскольку мне требовались серьезные усилия, чтобы устранить недостатки физической формы. Сказались два года, проведенные без предсезонной подготовки, и травма, вырвавшая из жизни три с половиной месяца. Но я не боялся нагрузок – напротив, был готов работать столько, сколько нужно.

И со спокойной душой я отправился в отпуск.

ПРОЩАНИЕ С СЕРИЕЙ А

После недолгих каникул начался второй год моего пребывания в «Болонье» – год, которому предстояло стать для меня последним в высшем итальянском дивизионе.

Приехав на предсезонный сбор, мы узнали о возможном приходе Роберто Баджо. Предыдущие два года этот, бесспорно, самый яркий итальянский футболист последнего десятилетия и один из лучших игроков мира провел в «Милане». Первый сезон в составе «красно-черных» принес ему чемпионский титул, однако в целом его игра не удовлетворяла амбициозное руководство клуба. Наверное, ему так и не удалось восстановиться после тяжелой травмы, полученной в «Ювентусе» в сезоне 1994/95. Вернувшись на поле, он лишь периодически демонстрировал то уникальное мастерство, которое составило ему славу «суперзвезды» мирового уровня. Тем не менее, летом 1997-го 30-летний Баджо по-прежнему оставался одним из наиболее привлекательных игроков в Серии А, вызывавшим всеобщую любовь как утонченных футбольных эстетов, так и простых горячих тиффози. Поэтому, когда расстроился его переход в «Парму», президент «Болоньи» Джузеппе Гадзони сделал все от него зависящее, чтобы заполучить Баджо в «Болонью». Ренцо Уливьери поначалу не был особенно обрадован, поскольку появление Баджо в его команде означало, что тренеру придется многое перестроить, изменить сложившуюся систему игры, а это всегда нелегко, тем более в тех случаях, когда эта система вполне успешно работает. Но в конце концов, не желая спорить с президентом, Уливьери сказал, что ради такого игрока, как Баджо, готов на любые перестроения, и впоследствии подтвердил свои слова делом, действительно коренным образом изменив игру «Болоньи».

Для нас же, игроков, приход Роберто должен был стать радостным событием. В конце концов, не каждый день тебе предоставляется возможность оказаться в одной команде с таким выдающимся футболистом, у которого можно многому научиться, игра рядом с которым становится приятным воспоминанием в карьере. Появление мастера такого класса в команде и успешное выступление в прошлом сезоне сразу придает ей дополнительный вес, авторитет в глазах футбольного мира. Мы понимали, что теперь окружающие будут смотреть на нас другими глазами, а значит, и нам самим предстоит по-новому оценить себя, свои устремления и свои возможности. По крайней мере, было ясно, что наша команда обязана думать о чем-то значительно более серьезном, нежели о выживании в Серии А.

Правда, что касается лично меня, то приход Баджо таил в себе определенную угрозу. Дело в том, что Ренцо Уливьери, несмотря на то, что любил активную игру с тремя нападающими, все же наибольшее значение придавал обороне. Только при строжайшей организации защитных порядков, по его убеждению, можно было думать об атаке. И для итальянского футбола это вполне естественный и реалистический подход. В других странах часто добиваются успеха команды, ставящие во главу угла атаку и ради нее пренебрегающие прочностью обороны. Так, к примеру, играла «Барселона» при Йохане Круиффе, у которого в составе никогда не было больше трех защитников (а в запасе подчас не было вообще), да и сейчас она частенько действует по принципу «забивай больше, чем твой соперник».

Но в Италии никто не может позволить себе такой подход к делу. Класс нападающих и уровень организации атаки большинства клубов столь высок, что за любую оплошность в обороне вам непременно придется расплачиваться. Я уже рассказывал о том, с какими проблемами сталкивались мы в «Фодже» при Зденеке Земане: играя мощно и результативно в нападении, мы далеко не всегда могли извлечь из этого реальную выгоду, поскольку слишком много пропускали.

Уливьери, как и другие тренеры, смотрящие на футбол более прагматично, чем Земан, старался в первую очередь не допустить просчетов у своих ворот. Поэтому на тренировках мы очень много внимания уделяли организации обороны. Приходилось моделировать самые различные ситуации. Наши защитники располагались в линию, а эта система требует детальной отработки. Во время двусторонних игр Уливьери очень часто останавливал нас, чтобы объяснить наши ошибки в каждом эпизоде: кто не туда сместился, кто ошибся в выборе позиции, кто не сделал того, что надо или, наоборот, сделал то, чего не следовало.

Вообще для нашего тренера не было решительно никаких мелочей. На тренировках мы отрабатывали абсолютно всё: не только штрафные и угловые удары, но и вбрасывание мяча из-за боковой линии.

Даже такую, казалось бы, спонтанную и хаотичную игру, как игра на отбой, мы тоже старательно планировали и репетировали. И эти репетиции не были бесплодными – наоборот, они позволяли нам быстро и ловко переходить от обороны к атаке. На тренировках Уливьери добился того, что каждый наш игрок заранее чувствовал, когда начнется та самая игра на отбой, и четко знал свой маневр. Защитник еще только собирался нанести мощный удар подальше от своих ворот (со стороны могло показаться, что это удар наугад но на самом деле игроки обороны точно знали, куда следует и куда не следует отбивать мяч), а полузащитники и форварды уже готовились к контратаке.

Мы неплохо научились бороться с командами, которые использовали против нас прессинг. На этот случай мы отрабатывали длинные передачи за спину защитникам соперника в расчете на рывок одного из быстрых форвардов – Колыванова или Андерссона. Причем вперед в этот момент бросались не только нападающие. За ними выдвигались и полузащитники, так что даже если форварду не удавалось выиграть борьбу в воздухе и защитник отбивал мяч обратно к центру, там уже находились готовые подхватить его хавбеки.

Помню, однажды мы долго готовили аналогичный прием перед игрой с «Наполи». На тренировке много раз разыгрывали одну и ту же комбинацию: длинный пас из глубины поля на Андерссона, который головой скидывает мяч под удар Баджо. Именно так, тютелька в тютельку, был забит нами гол в том матче: Андерссон, предчувствуя момент передачи, ринулся в нужную точку и на долю секунды опередил своего опекуна Баджо тем временем обманул своего, показав ему, что будет уходить на фланг, а вместо этого рванулся вслед за Кеннетом. В результате никто не смог помешать ему принять скинутый шведом мяч и точно пробить. Мы выиграли – 2:1.

И вообще надо заметить, что благодаря тщательной работе на тренировках мы научились создавать опасные моменты у чужих ворот в каждой игре. Пусть соперник был сильнее и в итоге побеждал, однако мы все равно умудрялись за полтора часа организовать несколько отличных контратак. И, как правило, хоть одну из них реализовывали.

Но я забежал чуть вперед. А тогда, перед началом сезона, было ясно, что с приходом Баджо Уливьери должен будет еще большее внимание уделить обороне. Созидателей в команде хватало, и теперь ей требовались бойцы, которые будут выполнять за Баджо тяжелую работу. От него ведь нельзя требовать, чтобы он возвращался к своим воротам, играл в отборе, помогая защитникам. Его силы, которых тогда, увы, было уже не так много, требовали лучшего применения. Значит, отрабатывать за него должен был кто-то другой.

В общем, Баджо в некотором смысле перешел мне дорогу. Уливьери едва ли мог решиться на то, чтобы в помощь к трем нападающим, включая Баджо, ставить еще и в среднюю игроков атакующего плана. Форвардам вполне хватало поддержки крайних хавбеков, а значит, центральные полузащитники должны были быть настроены прежде всего на оборонительную, разрушительную игру. Как известно, это не самая сильная моя сторона, следовательно, я имел наибольшие шансы оказаться в запасе.

Сезон начался. Впервые за три года пройдя курс полноценной подготовки, я чувствовал себя прекрасно, хотя поначалу все же переживал перепады физической формы. Но прошел месяц, я набрал полную силу и просто летал по полю, когда мне представлялся такой шанс.

Один из таких шансов появился в Бергамо, где мы провели матч на Кубок Италии с «Аталантой». Провели мы его в непривычном составе: Уливьери решил поменять обычную схему и поставил впереди нас всех, включая Баджо и меня. С точки зрения результата ничего хорошего не вышло. Матч мы провели неплохо, действовали активно, игрой своей я был удовлетворен, но мы проиграли.

Что делать, «Аталанта» в тот день была сильнее, а главное, удачливее у чужих ворот. Мы создали примерно одинаковое количество опасных моментов, но соперники реализовали из них три, а мы не использовали ни одного. Единственное, чего нам удалось добиться, это заработать пенальти, с которого я забил наш единственный гол. В итоге – 1:3. Добавлю, что в середине первого тайма мы остались в меньшинстве, а последние 15 минут вообще играли вдевятером – может, это послужит хоть каким-то оправданием.

В общем, я набрал оптимальную форму. Как и год назад, я чувствовал, что еще немного – и я покину скамейку запасных и попаду в основной состав. Но, как и год назад, надо мной посмеялась злодейка судьба.

Мы играли в Парме, и за 20 минут до конца я получил команду готовиться к выходу на поле. Дождавшись остановки в игре (соперники нарушили правила, и мы получили право на штрафной), Уливьери выпустил меня на замену. С центра поля я сразу же побежал к дальней штанге ворот «Пармы», куда, как мне казалось, и будет направлен мяч со штрафного.

Набрав ход, я успел как раз вовремя: еще мгновение, и мяч уйдет за линию ворот. В высоком прыжке я достаю его, переправляю к воротам, а сам вылетаю за пределы поля. Приземлившись, по инерции делаю шаг вперед и натыкаюсь на рекламный щит. Ударяюсь об него, отскакиваю назад и, потеряв равновесие, неудачно приземляюсь на колено. С момента моего выхода на поле прошло от силы секунд пятнадцать.

Я сразу почувствовал: что-то не так. Возвращаясь на свою половину поля, я пересекся с Блумквистом, который тогда играл за «Парму». Он вновь извинился за ту травму, которую нанес мне в прошлом сезоне, и мы в знак окончательного примирения хлопнули ладонью об ладонь.

Ох уж этот Блумквист, лучше бы мне держаться от него подальше! Хотя здесь он, конечно, ни в чем не виноват. Прошла еще минута, мне дали пас, я хотел побежать за мячом, но не смог. Вместо этого поковылял за бровку, где меня уже ждал доктор. Осмотрев ногу, он сказал, что порвана задняя крестообразная связка колена. В глазах у меня потемнело.

Вечером, сидя дома у телевизора с тем самым ненавистным устройством на ноге, от которого совсем недавно избавился, я вновь и вновь просматривал этот эпизод в обозрении тура. «Какого черта? – спрашивал я себя. – Зачем я понесся на этот мяч? Да пусть бы он трижды ушел в аут, разве нужно было так рисковать, еще не включившись в игру, не разогревшись?» Но все мы, увы, сильны задним умом. И я, к сожалению, должен признать, что эта ошибка была далеко не единственной в моей жизни. Чего я, кажется, и не скрывал от вас.

Но, с другой стороны, как можно было не пойти на мяч, если у меня оставался шанс достать его? Разве не так должен вести себя настоящий профессионал? Разве можно рассчитывать на успех в чем-либо, если будешь беречься и в стремлении не навредить себе преждевременно отказываться от борьбы? Нет, пожалуй, я не мог поступить иначе – для чего же тогда я вообще выходил на поле?

Поэтому вскоре у меня прошла злость на собственную неразумность. Осталось только какое-то странное, насмешливое чувство скептицизма, граничащего с фатализмом: мол, что уж тут поделаешь, судьба такая. Наверное, именно это чувство и заставляло меня впоследствии, когда я вновь вспоминал злосчастный эпизод, уже не переживать, а просто смеяться. Действительно, а что было делать?

И вот все сначала. Тот же реабилитационный центр, те же упражнения, массаж, токи, лазеры. На этот раз, пожалуй, мне было еще тяжелее, чем после первой травмы, ведь я заранее мог представить, что меня ждет, каким долгим и изнурительным будет обратный путь на зеленое поле.

Попутно меня еще и прооперировали по поводу мениска. И снова почти четыре месяца вырваны из жизни.

Когда я выздоровел, Баджо не играл из-за небольшой травмы, поэтому у меня появился шанс сразу же вернуться на поле и занять место крайнего нападающего, которое уже было мне знакомо. Первый матч я провел против «Сампдории», а затем календарь приготовил нам встречу с «Удинезе». Как всегда, накануне встречи со своей бывшей командой я весь горел от нетерпения. Адреналин заставлял кровь кипеть в жилах, и я вышел на матч заряженным на борьбу.

Судья дал свисток, и мы начали игру с центра поля. Как водится, нападающие из центрального круга отбросили мяч назад, а оттуда последовала длинная передача к воротам соперника. Я бросился вперед, откликнувшись на эту передачу, однако к мячу первым успел защитник «Удинезе». Затем он отдал пас в центр своему партнеру, а я тем временем продолжал идти вперед. Увидев, что я приближаюсь, центральный защитник вдруг, вопреки всем законам, решил обыграть меня. Не вышло! Я не поддался на его финт и выбил мяч в направлении Андерссона, а сам, увидев, что швед готов к приему, побежал дальше вперед. Кеннет мгновенно уловил мое движение, тут же вернул мне мяч, и вот я перед воротами. Навстречу мчится голкипер, и, видя, что он уже собирается броситься мне в ноги, я мягко подсекаю мяч, который плавно перелетает через распластавшееся тело моего недавнего одноклубника. Вратарь уже ничего не сможет поделать. А потом он встанет, ссутулившись, пойдет в ворота и раздраженно запустит мяч ногой к центру поля.

Это был один из тех случаев, когда я не испытал бешеной радости после забитого гола. Игра только началась, и я, как и в матче с «Интером» в предыдущем сезоне, еще был полон сил и не включился по-настоящему в борьбу. Поэтому быстрый мой успех ошарашил не только соперников и зрителей, но и меня самого. Но все равно гол есть гол.

Вот так уже на первой минуте я вывел свою команду вперед. А в итоге мы выиграли – 2:0. Просто удивительно. как здорово я играю против своих бывших команд. «Фодже» забивал. «Интеру» забивал, теперь вот и «Удинезе» забил.

Наверное, это рука судьбы, и такое бывает, кстати, не только со мной. Вот, например, в «Спартаке» у нас некогда играл Гена Морозов. Честно скажу: не помню, чтобы он забил хоть один из наших голов. Но стоило ему перейти в «Динамо», как он тут же отличился в матче… со «Спартаком»!

Неделю спустя, к игре с «Лечче», Баджо уже залечил травму, но Уливьери предпочел выпустить на поле меня, оставив Роберто в запасе. Видимо, мой гол, да и вообще хорошая игра против «Удинезе» не позволили тренеру сразу же посадить меня на скамейку.

Правда, вытеснил я Баджо из состава совсем ненадолго. Он заменил меня минут за 15 до конца, отдал отличный пас Фонтолану, тот забил, и мы сыграли вничью – 1:1. Все встало на свои места: Баджо вернулся в состав, я – на скамейку. И оставалось лишь гадать о том, как бы все повернулось, если бы я сумел забить в той игре. А возможности у меня были.

Несмотря на небольшую конкуренцию в тот период, с Баджо у меня были нормальные отношения. Из своего опыта я знал, что стоит тебе хоть на секунду позавидовать кому-то из партнеров или озлобиться на него – и ты можешь поставить на себе крест, ибо добиться успеха на футбольном поле можно только в том случае, если твои нервы в порядке, если ты спокоен и уравновешен Я знаю это точно, поскольку мне нередко приходилось страдать из-за взвинченных нервов.

Лишь однажды, будучи заведенным, накрученным до предела, я сумел извлечь из этого пользу. Случилось это в Фодже, куда я приехал с «Интером». Я рассказывал о том, как перед игрой нагнетали страсти журналисты, чьи происки вывели меня из себя. Так вот, то был единственный случай, когда нервозное состояние оказалось мне во благо. Но в другие дни нервы только портили всю игру. Особенно часто это случалось во второй год в «Интере», когда я утратил место в основном составе и каждый раз, выходя на поле, думал только о том, чтобы кому-то что-то доказать. От этих мыслей, повторю, один вред. Потому что на поле ты никому не должен ничего доказывать, ты должен просто играть в футбол, а для того, чтобы это получалось как можно лучше, ты должен быть спокоен.

Возвращаясь же к разговору о Баджо, повторю, что наши отношения всегда были уважительными. Да к такому человеку, по-моему, вообще нельзя относиться иначе: Роберто удивительно скромный, никогда не обнаруживающий даже малейшего намека на звездную болезнь, тихий и спокойный парень. Он не любит шума, суеты, старается держаться в стороне от всяких сборищ и торжеств. Даже на собственные чествования – а их в его жизни, слава богу, хватало – никогда не стремился ездить и по возможности отказывался, прикрываясь делами, проблемами или чем-нибудь еще.

В «Болонью» он пришел уже после того, как стал буддистом. Однажды он рассказал мне о своей вере и о том, как обратился в нее.

Как-то раз во время сборов я рано проснулся в день игры и, лежа в кровати, смотрел телевизор. Вскоре до меня донесся странный звук – протяжный и монотонный. «Наверное, кто-то смотрит другую программу», – подумал я. Однако этот звук оставался неизменным на протяжении долгого времени, и я был не на шутку заинтригован. «Что это за странную передачу они там смотрят?» – задавшись этим вопросом, я планомерно прошелся по всем телеканалам, однако ни на одном из них ничего похожего не обнаружил.

Тут пришло время собираться на завтрак, я вышел из комнаты и обнаружил, что этот звук шел из-за соседней двери. В ресторане я спросил нашего массажиста:

– А кто живет рядом со мной?

– Баджо, – ответил он.

Любопытство побуждало меня к дальнейшему расследованию и после завтрака я подошел к Роберто:

– Слушай, что это за странные звуки у тебя сегодня раздавались?

– Какие звуки?

– Ну, вроде песню кто-то пел или что-то в этом роде.

– Ах, это! Это буддийская молитва. Если хочешь, зайди как-нибудь – расскажу.

При первом же удобном случае я откликнулся на его приглашение. И вот что он мне рассказал:

– Это буддисты научили меня медитации, и только она помогла мне вернуться в футбол после той страшной травмы, которую я получил в «Ювентусе». Ведь многие доктора тогда считали, что я больше никогда не смогу ударить по мячу. Сам понимаешь, в каком состоянии я тогда находился. Меня не покидали мысли о чуде, и это чудо явилось в образе одного знакомого буддиста, открывшего передо мной некоторые секреты. Он научил меня медитировать. То, что ты слышал тогда, – это всего лишь три китайских слова, которые я произношу нараспев. В первое время, когда мне было особенно тяжело, я занимался этим по пять часов в день, а то и больше. Теперь значительно меньше – примерно по часу. Это упражнение позволяет сконцентрировать энергию твоего тела и твоего духа. Я занялся этим от безысходности, подавленный своей травмой, но со временем поверил в силу буддийского учения, и вот результат. Как видишь, я играю.

Конечно, за время этого разговора Баджо не обратил меня в свою веру. Да он, наверное, и не ставил перед собой такую задачу. Но пользу от той беседы я все же ощутил. Не зная всех тонкостей буддийского учения, я тем не менее понял, что в ней главное: буддизм – это вера не в бога, а в человека, вера в его силу, физическую и духовную. А если это так, то буддизм действительно подходит для футболиста, который ничего не сможет добиться без веры в себя. Тем более если это такой футболист, как Баджо, – ему ведь на поле достается куда больше, чем многим другим.

Я часто вспоминал этот наш разговор. Жизнь профессионального спортсмена только на первый взгляд кажется безмерно сладкой. Да, мы занимаемся любимым делом, получая к тому же огромные деньги, но за это нам приходится расплачиваться. Не деньгами – нервами, здоровьем, свободой.

Я ни о чем не жалею. Я с детства мечтал играть в футбол и осуществил свою мечту, многого добившись и достигнув довольно высокого уровня. И у меня нет ни малейшего желания сгущать краски, описывая тяготы жизни профессионального футболиста, и я не хочу представить себя несчастным человеком, которому достались одни лишь безмерные страдания. Ни в коем случае! Я счастлив тем, что сделал выбор, который считаю правильным, и, будь у меня еще один шанс, выбрал бы этот путь вновь. И тем мальчишкам, которые сегодня бредят футболом и мечтают пойти по моим стопам, от всей души пожелаю успеха. В добрый путь, друзья, и пусть вам повезет больше, чем мне!

Но при этом пусть у вас не будет иллюзий. Вы должны четко представлять, чего вы хотите в жизни, в которую вступаете. Вы хотите играть в футбол? Прекрасно. Оглянитесь вокруг: в мире миллионы людей, до седых волос гоняющих мяч едва ли не каждый день. Приходя с работы или учебы и наскоро перекусив, они натягивают спортивную форму, меняют ботинки на кеды, кроссовки или бутсы и бегут на соседний двор, пустырь, хоккейную коробку или близлежащий стадиончик, где вливаются в ряды себе подобных энтузиастов.