Текст книги "Одесса. Живая. Улыбка Бога (СИ)"

Автор книги: Игорь Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

  – Вы что, собаку после обезвреживания перемещали? – уточнил он у сержанта.

  – Я, шо, больной? – удивился милиционер, – нафига она мне сдалась? Тряпкой накинул, чтобы людей не шокировала и всё...

  – Кровь, где кровь с неё? – прямо спросил Стрижев.

  Милиционер задумчиво поскрёб затылок.

  – Не знаю..., – наконец родил сержант, – я как-то не обратил внимание...

  – Вот за это тебе теперь точно влетит по самое не хочу..., – съязвил Новицкий, – чему вас только в школе милиции сейчас учат? Даже собаку толком завалить не могёте... Вот и думай теперь, шо в рапорте излагать будешь. Где кровь невинно убиенной собаки делась, а? Начальство точно этим заинтересуется. А то и вовсе перекрутят дело так, шо это ты вместе со своим Степаном и Факовым на собаку напали...

  – Смаковым..., – ошеломлённо поправил прапорщика милиционер, – ребята, та шо вы гоните?..

  – Спокойно! – прервал сержанта Стрижев и накинул тряпку обратно на труп собаки, – товарищ прапорщик шутит... Миша, ты тоже угомонись, нашёл время. Сержант, а что ещё доктор говорил?...

  – Доктор считает, что труп собаки необходимо тщательно обследовать, – раздался голос незаметно подошедшего врача.

  Нахмурившийся медик стянул с рук одноразовые перчатки, привычно завернул одну в другую и засунул комок латекса в карман зелёного халата.

  Тем временем сержант, явно обидевшись на шутку омоновца, сослался на какую-то срочную необходимость вернуться к охране мэрии и ушел. Правда, договорился со Стрижевым, что 'беркутовцы' будут держаться поблизости и, если что, придут на помощь.

  – Собаку мы тоже заберём, – продолжил медик, – странно это всё...

  – А пострадавшего вы зачем к носилкам приматываете? – удивился старлей, увидев, как медсестра и водитель скорой обычным шпагатом тщательно фиксируют руки и ноги раненого милиционера к поручням носилок.

  – За здоровье своё опасаемся, знаете ли, – пояснил врач, – вы о других случаях слышали?

  И, дождавшись кивка Стрижева, продолжил:

  – Одна наша бригада на вокзале больного забирала, так тот внезапно накинулся на медиков и довольно таки жестоко их искусал... Я точных деталей не знаю, не до этого, но врач с той бригады утверждает, что больной, гхмм, как это сказать... В общем, прежде чем его из вагона на перрон вынесли, она диагностировала у него смерть. Понимаете? Он мёртвый был, а когда его к машине выносили, вдруг ожил и на людей накинулся...

  – Так ошиблись, наверное, – недоверчиво сказал Андрей.

  – Ну, может быть, может быть, – задумчиво проговорил медик, – можете помочь раненого в машину погрузить? Бригаду полную не успели собрать... Не передать, что происходит... Столько вызовов!..

  Стрижев дал команду бойцам и носилки с милиционером начали загружать в скорую.

  – Доктор, а что с этими нападениями? – спросил Стрижев, – это бешенство? Собака вот эта, люди... На нашей волне говорили, что даже крыса, вроде, бешенная была...

  – Сомневаюсь я сильно, что это бешенство, – врач отрицательно помахал головой, – сильно сомневаюсь... Вирус бешенства вызывает специфический энцефалит, то есть воспаление головного мозга у животных и человека. Передаётся со слюной при укусе больным животным. Затем, распространяясь по нервным путям, вирус достигает слюнных желёз и нервных клеток коры головного мозга, гиппокампа, бульбарных центров...

  Увидев, как Андрей поморщился, услышав заумные термины, медик добавил:

  – В общем, поражая мозг, вирус вызывает тяжёлые необратимые нарушения, заканчивающиеся, как правило, смертельным исходом...

  – Так это и имеем, – сказал Стрижев, – животные кусают людей, люди заражаются, кусают других людей...

  – Нет. Похоже, да не так..., – не согласился доктор, повернулся к скорой и крикнул водителю, – Петя! Не забудьте! Собаку тоже грузите! И перчатки пусть все оденут!

  – Тут какое дело, – продолжил врач, – не думаю я, что это бешенство. Инкубационный период бешенства длится от десяти до девяноста дней, в редких случаях – до одного года. Если человек заболел бешенством, то на месте укуса припухает рубец, появляются зуд и боли. Потом повышается температура, пропадает аппетит, заболевший чувствует общее недомогание. Больные становятся агрессивными, буйными, появляются галлюцинации, бред, чувство страха, могут проявляться признаки водобоязни и аэробоязни. Всё это достаточно длительный процесс! А мы что имеем? Резкое и скоротечное, я бы сказал, ургентное заражение... Наши врачи говорят, что укушенные за считанные часы превращаются в безумцев. И также набрасываются на людей! И речь уже идёт не об одном случае! Вы новости посмотрите, когда с работы вернётесь! Передают, что во всём мире сейчас подобное наблюдается... Бешенные животные, я согласен, на людей нападают... Но, чтобы зараженный бешенством человек на других людей набрасывался, чтобы искусать, я о таком не слышал... И мертвец этот оживший, с вокзала, из головы не выходит...

  – Таки зомби это! – вклинился прислушивающийся к разговору Новицкий, – вы шо, фильмов не смотрели? Одна зомбя кусает человека, тот умирает и восстает. Главный герой всё быстро понимает, пристреливает паникера, который орёт 'Мы умрём! Мы все умрём!' и валит армию мертвых тварей выстрелами в голову. Можно ещё бензопилами их пилить или всякими там шаблями-секирами шинковать...

  Доктор как-то странно посмотрел на Новицкого.

  – Михаил Сергеевич! – строго прервал прапорщика Стрижев, – давай волнорез прекращай и делом займись! Иди среди людей поработай! Скажи, пусть расходятся. Нет! Скажи, пусть по домам расходятся, что в городе вспышка... Скажи, что вспышка бешенства. Действуй!

  Новицкий недовольно поморщился, но без возражений сразу же направился к людям, собравшимся вокруг места происшествия. И спустя пару секунд оттуда донеслось:

  – Граждане одесситы! Работает ОМОН! Расходитесь! По домам расходитесь! Новый вирус бешенства! Перемещается ногами по земле! Да, доктор экспресс-анализ провёл. Особо активно реагирует на приезжих! Вы привиты? А вы привиты? Шо вы говорите... Хотите иметь зеленую жизнь с фиолетовыми пятнами? Да не..., не вирус. Я..., я вам обеспечу!.. Расходитесь! Завтра всем всё будет. Прививки, вакцинация и дератизация... С чего ты смеешься? Тебе ещё не повылазило?..

  Скорая включила проблесковый маячок и коротко просигналила.

  – И мы поехали. Спасибо за помощь. Чувствую, ночь предстоит тяжелая..., – свернул разговор доктор, крепко пожал руку Андрея и быстро направился к скорой.

  На секунду задержавшись возле дверцы, врач обернулся и крикнул Стрижеву:

  – Товарищ старший лейтенант! Вы... И людям своим скажите! Не позволяйте себя покусать!

  Андрей махнул рукой, мол, услышал, и скорая, противно завизжав сиреной, умчалась в ночную Одессу.

  Толпа зевак разошлась. Многие действительно вняли уговорам Новицкого и ушли с Думской площади в город. Но часть народа, как это всегда бывает, проигнорировала предупреждения омоновцев и спокойно отправилась гулять дальше по аллеям Приморского бульвара.

  Бойцы подтянулись обратно к своему командиру, который вновь и вновь обдумывал слова доктора.

   ...Что же на самом деле происходит? Полномасштабная эпидемия или просто очередные преувеличенные слухи и факты? Насколько информация медика об аналогичных случаях по всему миру соответствует действительности? Чего стоит ожидать и к чему готовиться?..

  Куранты на часах над входом в горисполком проиграли гимн Одессы, мелодию 'Одесса, мой город родной', обозначив тем самым очередные полчаса.

  – Что будем делать, командир? – не выдержал паузы Новицкий.

  Прежде чем ответить, Андрей связался с дежуркой. Обычно уравновешенный капитан Игнатьев, один из 'вечный' дежурных, возбуждённо и сбивчиво орал в рацию и толком сообщить ничего не смог. Из разговора с ним Стрижев понял, что приказы на охрану важных объектов никто не отменял, комбат всё ещё находится на совещании в Главке, а в городе активно нарастает хаос. На улицы уже вывели весь личный состав милиции и внутренних войск, но ожидаемых результатов это не принесло. Команды вооружить сотрудников так и не поступило, а дубинки и баллончики с газом оказались неэффективными против безумцев...

  Раздосадованный Стрижев приглушил рацию и принял решение действовать на свой страх и риск. Андрей привык доверять интуиции, и сегодня она так и кричала на периферии сознания, что в городе происходит что-то страшное.

   – Расходимся попарно по аллеям и гоним всех людей с Приморского бульвара, – распорядился старлей, – говорите... А говорите, что в городе объявлена угроза осуществления терактов и бульвар с Потёмкинской лестницей один из наиболее опасных таких объектов...

  – Ох, получим мы командир..., – задумчиво сообщил прапорщик, – если всё утихомирится, а люди уже успеют пожаловаться, в нас такие пилюли журавлиным клином полетят...

  – Я отвечу! – твёрдо сказал Стрижев, – сошлётесь на мой приказ...

  – Васильевич! – ехидно ухмыльнулся Новицкий, – ты как не родной... Командир? Первый раз шо ли работаем? Вместе разберёмся... Парни, а вы шо думаете? – спросил прапорщик у молодых омоновцев.

  Братья переглянулись и синхронно усмехнулись.

  – Что за начало службы без взыскания? – выдал старший, – работаем, командир!

  – А если всё утихомирится..., – добавил вполголоса прапорщик, явно удовлетворённый ответом молодых бойцов, – я вас прошу... Мне на полчасика в одно место смотаться, и на склоне уже утром какая-то болванка времён Великой Отечественной из земли вылезет... Я сам и найду... Пусть попробует кто-то доказать, что мы действовали необоснованно и угрозы жизни и здоровью наших драгоценных граждан не было...

   Андрей только скептически приподнял бровь, но не стал выяснять, чего в очередной раз задумал Новицкий. В любом случае решение принял Стрижев, и ответственности он не боялся. Что ему сделают? Всё одно завтра рапорт подавать...

  В течение получаса территория между мэрией и памятником Дюку де Ришелье была очищена от отдыхающих. Одной неуступчивой и хорошо выпившей компании пришлось пригрозить экскурсией до камеры ближайшего отделения, где будут очень долго устанавливаться их личности.

  Кто-то возразил, что, мол, у них у всех документы при себе и времена НКВД давно минули.... Начавший злиться Стрижев, однако сдержался, но тонко намекнул, что документы могут вызвать подозрение на предмет фальшивости... Мало ли чего могут неграмотные омоновцы в темноте себе напридумывать? И это опять же возвращает всех к необходимости посещения ближайшего отделения...

  Компания вняла голосу разума и ретировалась с Приморского бульвара. Подальше от странно настойчивых милиционеров...

  Швейцара из гостиницы 'Лондонской' тоже попросили уйти с улицы в вестибюль. Тонко разбирающийся в нюансах работы 'Беркута' опытный мужик в яркой ливрее вопросов лишних задавать не стал и послушно запер за собой дверь, пообещав омоновцам любое содействие. И даже на кофе пригласил. Но Стрижев отказался. А швейцар не стал настаивать.

  И, наконец, Приморский бульвар обезлюдел. Одинокий патруль прошелся ещё раз по пустынным аллеям и вновь вышел к памятнику Дюку.

  Не смотря на то, что в пределах видимости всё было вроде бы спокойно, тревога Андрея не отпускала. Стрижев плюнул на условности и попробовал связаться с комбатом по мобильному. На звонок никто не ответил, что, в принципе, если командир на совещании, было бы нормальным. Но, сколько же оно может продолжаться?!

  Андрей, остановившись в паре шагов от бойцов, немного прибавил громкости и стал слушать милицейскую волну. Потом переключился на медиков, на МЧС... И с каждой минутой старлей мрачнел всё больше и больше...

  Тем временем Новицкий опять присел на уши новичкам, посвящая их в очередные одесские тайны.

  – Вы думаете, кто этот француз в римской тоге со свитком в руке, памятник которому стал одним из символов Одессы-мамы? – вещал прапорщик бойцам, – я вам за это скажу!.. Это не просто француз, это один из самых любимых одесских градоначальников! Именно он во время Отечественной войны тысяча восемьсот двенадцатого года призвал всех жителей города и Новороссийского края 'явить себя истинными русскими' в борьбе с нашествием французов и пожертвовал на цели обороны все свои личные сбережения... И мелочь, что наш Ришелье, между прочим, родственник всем известного кардинала, стал потом премьер-министром Франции. В сердцах одесситов Дюк де Ришелье всегда остался 'нашим Дюком'... Именно при нём Одесса расцвела как город, стала той Южной Пальмирой, которая известна во всём мире. Ришелье, дюк, кстати, это герцог по-нашему, был скромен и неприхотлив. Он не пользовался казённой каретой и ходил без охраны. Его стол не отличался изысками. В народе говорят, шо друзья, ежедневно у него обедавшие, даже возмущались как-то. Мол, герцог, почему вот уже три года они едят одно и то же мясное блюдо? А Ришелье им ответил, мол, господа, так ведь надо же доесть!.. Дюк столько сделал хорошего городу, шо его помнят добрым словом и по сей день. Да шо я вам говорю? Кого ещё из градоначальников везли на себе, когда провожали?..

  Бойцы простодушно пожали плечами, с интересом слушая Новицкого.

  – С самим памятником тоже не всё так просто. Слышали, может, слова 'погляди на Дюка со второго люка' или 'посмотри на Дюка с люка'? – продолжил прапорщик, – нет? Темнота! Идите, станьте здесь. Да, на этот водопроводный люк, слева от памятника. Смотрите тудой! Ну, шо? Видите, на шо свиток и складки одежды Дюка чрезвычайно похожи?

  И, улыбнувшись, Новицкий продекламировал:

  '...Улыбаюсь Дюку, по бульвару хожу,

  Со второго люка на него не гляжу.

  Он протянет руку, я ему и скажу,

  Я горжусь, что здесь родился, здесь и живу...'

  – Вот так бойцы, – продолжил прапорщик, – теперь смотрите направо... Вы видите парадный фасад при въезде в Одессу со стороны моря, Потёмкинскую лестницу. Когда граф Воронцов, ещё один из почитаемых у нас градоначальников, занялся её строительством, в Одессе шутили, шо лестница затевается исключительно для того, шобы бронзовый Дюк мог спуститься к морю. А как сейчас можно представить Одесу без Потёмкинской лестницы? Вот и я говорю, шо никак... За лестницу есть много легенд. Говорят, где-то под ней есть выход из подземного хода, ведущего из Воронцовского дворца. Другие гласят, под лестничными арками зарыты клады одесских контрабандистов, а под одной из ста девяноста двух ступенек спрятал награбленные драгоценности знаменитый одесский налетчик Мишка-Япончик...

  Стрижев приглушил рацию и вновь попробовал набрать комбата. Безрезультатно! Андрей сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаивая нервы и разыгравшееся воображение.

  Если хотя бы пятьдесят процентов того, что он слышал сейчас на всех волнах правда, то к городу приближается серьёзный северный зверь... Хорошо, что его супруга, с которой он уже два года был в разводе, пару дней назад подхватила малого и умчалась отдыхать в Египет... Стоп. Доктор же говорил, что безумцы атакуют по всему миру! Андрей попробовал набрать бывшую жену, но её телефон оказался выключенным. Стрижев сунул трубку обратно в карман камуфляжа и подошел к своим бойцам, разглядывающим ярко освещенный морвокзал и гостиницу на Новом моле.

  Так и застыл он на несколько минут, не в силах решить, что делать дальше. Командир не отвечает, а долг Андрея требовал выполнять полученный приказ. Жена тоже не отвечает, и Стрижев ещё больше начал волноваться за малого... Да и за неё, если быть искренним, чувства у старлея с разводом не исчезли...

  Андрей решил, что полчаса ничего не изменят, разве что ясность в происходящее внесут. В конце концов, есть соответствующие чрезвычайные службы, введут карантин и погасят новую заразу в зародыше...

  И усилием воли Стрижев переключил своё внимание на разговор остальных омоновцев.

  – Ничего себе, теплоход! – выразил удивление Леонид, младший из братьев Чётких, указав на громадину пассажирского судна у пристани.

  – Похоже, это 'Лирика'..., – машинально пояснил Стрижев, присмотревшись к теплоходу. В прошлом году Андрей наблюдал вместе с сыном за подходом этого судна к молу.

  – Если не ошибаюсь, итальянский круизный лайнер. Длина около двухсот пятидесяти метров, берёт больше двух тысяч пассажиров. Да там только пассажирских палуб около десяти. Огромный теплоход и, по сути, шикарная плавучая гостиница... А вот что это за 'боец' рядом с ним? – в свою очередь спросил Стрижев, увидев неподалеку от 'Лирики' явно военный корабль.

  Длиной приблизительно в треть меньший, чем гигантский лайнер, 'вояка' выглядел, тем не менее, достаточно внушительным.

  – Военные корабли вроде же обычно в Карантинной гавани паркуются? – договорил Стрижев.

  – А, это 'Велла Галф', крейсер ВМС США, – с видом знатока сообщил Новицкий, – ракеты, два геликоптёра, все дела, короче. Он ещё позавчера в бухту зашёл. Наш второй взвод порядок на морвокзале тогда обеспечивал. Там пикет был, всё как обычно, флаги жгли, 'янки гоу хоум' и так далее. Покричали, побуянили и разошлись, 'американцем' в нашем порту уже давно никого в серьёз не удивишь... А в Карантинной или Военной гаванях им просто стать не разрешили. Вояки там местные шо-то очень тайно грузят. Секретность, мраки! Опять склады госрезерва, наверное, распотрошили и в Африку технику и оружие толкнули...

  – Вот пиндосы! И у нас уже стоят, как у себя дома..., – с досадой произнес Иван, продолжая рассматривать американский корабль.

  – Та шо ты говоришь! – усмехнулся прапорщик, – 'пиндосы', кстати, тоже одесское словечко! Так в Одессе звали беженцев из греков, среди которых самыми бедными были выходцы из горной системы Пинд. А по отношению к американцам это прозвище начали использовать после службы в Косово наших и натовских миротворцев. Американцы называли 'пиндосами' черноволосых и низкорослых балканцев, в том числе греков, а наши солдаты, услышав это, прозвали так самих американцев, которые казались им слишком трусливыми... Такие дела, боец! Командир, шо делаем дальше? – обратился Новицкий к Стрижеву.

  – Возвращаемся к джипу. Попробую ещё раз с Ник Ником связаться. И, парни! – добавил Андрей, – держите оружие наготове. Кстати, позвоните по близким, пусть из дому не высовываются. В городе что-то очень, очень серьёзное... Поверьте!

  – У нас всегда шо-то происходит..., – проворчал прапорщик, – как не 'Лебединое озеро' по телевизору, так экономический коллапс... А своим я сразу отзвонился. Они у сестры в рыбацкой деревне, там только песок и море вокруг, всё нормально будет...

  – А мы – детдомовские! – ответил за братьев Иван.

  – Тогда вперёд! – скомандовал Стрижев.

  – Пошли, ребята, – махнул рукой Новицкий, – я по дороге вам ещё чего за Одессу интересного расскажу... Пока не началось! – добавил и криво ухмыльнулся прапорщик, явно не поверив в серьёзность слов Андрея.

  Патрульные развернулись и неторопливым шагом направились к Думской площади.

  Вдалеке мелькнул припозднившийся прохожий, на вид вполне вменяемый. Если, конечно, судить по тому, как он поспешил изменить маршрут, заметив четырёх автоматчиков возле памятника Дюку...

  – Вообще, ещё до основания Одессы, – продолжил развлекать омоновцев Новицкий, – на месте Приморского бульвара стояла турецкая крепость Ени-Дунья...

  Парни заозирались, пытаясь увидеть хоть какое-то напоминание о былой твердыне. Естественно, ничего не обнаружив, братья вновь обратили внимание на прапорщика. А тот не замедлил пояснить в своём стиле:

  – Не чешите себя надеждой, от крепости ничего не осталось. Властям она была не нужна, вот и рассосалась бесследно на стройматериалы... В Одессе так часто бывает, шо-то оставил без внимание и хоп, а его уже и нету... И зачастую не со зла, а из озорства и природного юмора одесситов... Кстати, там, рядом с памятником Ришелье в своё время не одна сигнальная пушка также бесследно исчезла. Часов-то при царе Горохе ни у кого не было, вот горожане по полуденной стрельбе из пушки время и отмеряли...

  – Куда же целую пушку в те времена можно было деть? – удивился Леонид.

  – О, друг мой, как ты юн..., – насмешливо протянул прапорщик, – пушки тогда ещё из меди были! Распилили ствол на части и на медные тазики пустили, для изготовления варенья самое то... За украденную пушку тоже смешная легенда есть. Полиция и градоначальник были тогда в отчаянии от такого скандального происшествия. А тут вдруг один из арестантов тюремного замка попросил о встрече с градоначальником, мол, о краже информацию имеет. Подобные случаи и раньше были, шо бы арестованные ценные данные властям предлагали. Так шо к градоначальнику его привели. Арестант говорит, шо на месте может указать свидетеля, который наверняка видел, как пушку воровали. Но попросил за информацию пять рублей. Большие деньги тогда были... Делать нечего, градоначальник согласился. Арестанта в карете на место кражи привезли, а он и говорит, показывая на памятник Дюка, у ног которого раньше стояла пушка. Вот, типа, наш Дюк, он точно вора видел... Градоначальник сперва побледнел, покраснел, но потом расхохотался и выдал остроумному и находчивому арестанту пятерку... Новую пушку уже на цепь посадили, но не помешала она снова краже произойти. Потом уже следующую пушку вывозили из двора Воронцовского дворца на бульвар только лишь для выстрела в полдень.

  – Та пушка, возле которой собаку застрелили, она тоже сигнальной была? – спросил Иван.

  – Не, ты шо! – отмахнулся прапорщик, – то самое натуральное морское орудие, настоящий военно-исторический памятник! Морское орудие и сигнальная пушка – это даже не две больших, а четыре маленьких разницы, сами должны понимать... Именно эта пушка, не такая же, а именно эта, на постаменте, стреляла по городу во время Крымской войны с английского фрегата. Его потом потопили, а пушки водолазы подняли. Вот с одной и памятник сделали...

  Пока говорили, дошли до стеклянного купола, накрывавшего место раскопок древнегреческого поселения прямо посреди аллей.

  Новицкий позвал молодежь к стеклу своеобразного археологического музея под открытым небом и принялся рассказывать бойцам о находках, предметах утвари и быта древних жителей античного города, тоже существовавшего на месте Приморского бульвара.

  Стрижев, бывавший в этом месте не раз, слегка отстал и осмотрелся. Ничего опасного Андрей так и не увидел, разве что необычно много окон горели яркими пятнами света в видневшемся здании мэрии.

  Все деревья, расположенные на бульваре, продолжали иллюминировать разноцветными гирляндами, которые включались каждый день в вечернее и ночное время уже не первый год.

  Фешенебельный фасад гостиницы 'Лондонская', сумевший сохранить очарование старой Одессы, навевал незыблемость и спокойствие...

  Лёгкий ветерок доносил со стороны моря приглушенный шум работающего даже ночью порта.

  Андрей в очередной раз начал убеждать себя, что его страхи преувеличены. Наверняка власти уже взяли эти странные пугающие события под контроль...

  Как вдруг издали, из города, послышалась необычная трескотня. Стрижев прислушался.

   ...Для новогодних петард как бы уже давно поздно, а на свадебный салют не похоже...

  Буквально через секунду где-то завыла сирена, а следом уже совершенно отчётливо простучала автоматная очередь. И сразу же вторая!

   ...Песец! Если на улицах уже из автоматов постреливают, значит всё реально хреново! А мы здесь торчим, курятник охраняем! Где комбат, где задача для 'Беркута'? Где вменяемое доведение обстановки, наконец!..

  Новицкий, видимо, ничего не услышал, так как продолжал увлеченно травить байки бойцам.

  Андрея прямо злость взяла на прапорщика. Ведь ясно уже, что в городе большие проблемы! А он себе экскурсию ведёт. Прирождённый пофигизм Новицкого иногда действительно выводил Стрижева из себя. Но, в целом, Михаил был надежным и верным товарищем... Да и ругать его при подчиненных старлей не хотел...

  Стрижев достал телефон и снова набрал Ник Ника. Гудки шли, но абонент не ответил. Андрей попробовал связаться с дежуркой. И поразился! Первый раз в его жизни оперативный дежурный не ответил на вызов!

   ...Да что за...!

  – Так, Миша! – прервал прапорщика Андрей, – заканчивай лясы точить! В городе стреляют! Если бы вы уши не шлифовали и открытыми их держали, услышали бы. Только что где-то рядом из калаша палили! Комбат до сих пор вне связи. И дежурка из эфира пропала! Всё, парни, выходим на Думскую, так, чтобы вокруг побольше открытого пространства было. Ты, товарищ прапорщик, свяжись с водилой командира, узнай, где комбат и какие новости. Вы двое, – Стрижев в упор глянул на молодых омоновцев, – занимаете позиции вокруг меня и прапорщика. И внимательно наблюдаете по сторонам. Так, чтобы ни одна мышь, ни одна собака тенью со склонов внезапно не напала! По всем животным, которые в нашу сторону направятся, разрешаю открывать огонь на поражение. Под мою ответственность. Я пока с командирами рот свяжусь, может у них есть информация. Двинулись!

  И Стрижев, не дожидаясь бойцов, решительно зашагал к мэрии. Позади затопали берцами бойцы.

  Когда приблизились к памятнику Пушкину, Андрей расслышал почти шепот неугомонного прапорщика, который говорил братьям:

  – Командир зря волну поднимать не будет, но, уверен, всё обойдется. Раз нас не дёргают, значит справляются... Кстати, считается, шо этот памятник Пушкину имеет самое сильное портретное сходство! Знаете, шо Володя Высоцкий за Пушкина и Одессу написал? '...Пушкин, величайший на земле поэт, бросил все и начал жить в Одессе. Проживи он здесь еще хоть пару лет, кто б тогда услышал о Дантесе?...' А знаете, как...

  – Новицкий! – рыкнул старлей, оглядываясь назад.

  – Всё, всё..., командир, – прапорщик активно защелкал кнопками мобильника, – я уже телефон Пети ищу... О, вот! Набираю...

  Патруль вышел на площадь. Стрижев сумел дозвониться до одного из командиров рот и коротко с ним переговорить. Прапорщик в это время пытался связаться с водителем Ник Ника, но, в конце концов, развел руками:

  – Васильевич! Шо я могу сделать? У него занято всё время. А шо у тебя?

  – Вторую роту к администрации стянули, третью к областной управе на Осипова. Сначала в автобусах сидели, теперь их в оцепление выгнали... И те, и другие уже несколько бешенных приняли. Говорят, что полный капец, мозгов вообще нет. Только на людей бросаются. Одного даже пристрелили по недоразумению, скрутить никак не могли...

  – О! Щас, Васильевич, водила комбата меня набирает..., – перебил Новицкий и ответил на входящий звонок.

  Не далее, чем в трёх кварталах, кто-то несколько раз выстрелил из пистолета. Судя по тому, как переглянулись омоновцы, эту стрельбу уже услышали все...

  – Да, Петя! – произнес Новицкий в трубку, – що?.. Не, мои и так у сеструхи. Да предупредил я их, предупредил... Шо комбат?.. Как в морду лица?.. Ясно... Да... Да... Хорошо..., – сказал прапорщик и нажал отбой.

  – Васильевич! – тут же обратился он к Стрижеву и эмоционально продолжил, – Петя говорит, что в городе, особенно в районах вокзала, больниц и ночных клубов в Акадии – кипишь полный! В областной управе собрали всё начальство. Они там типа антикризисного штаба организовали. Два часа думали, шо делать и ни фига толком не надумали. Киев и администрация в таком же глубоком ступоре. Губера вроде покусали, а зам его ничего решить не может... Петя говорит, шо комбат только шо из управы вылетел. Бешеный весь, аж трясётся. Петруха подумал было, шо он тоже заразился... Ник Ник только успел дверцу открыть и скомандовать 'в расположение батальона', как в него какой-то подпол из управы вцепился. Тянет за рукав, орёт типа 'вернитесь, полковник! Шо вы себе позволяете...'! А Ник Ник ему прямо без замаха, как дал в кумпол! Знай 'Беркут', ага! Комбат сейчас нашу третью роту с управы снимает, часть на улицы пойдёт, а один взвод Ник Ник с собой на базу поведёт. Там у нас какая-то непонятка приключилась. Вроде один экипаж с ранеными в расположение вернулся, а потом и патруль, и дежурка с эфира пропали... Команда Ник Ника – всех гражданских гнать с улиц по домам, все приказы, кроме его, – игнорировать! По бешенным, Петруха их почему-то мёртвыми назвал, – прапорщик недоверчиво тряхнул головой, – комбат приказал стрелять! Васильевич! У нас, шо путч на голом месте нарисовался?..

  – Да какой переворот, Миша! – отмахнулся Андрей, – путчем нас не испугать... Одесса – это живой организм, способный переварить любую власть и режим без особого для себя вреда... Сейчас похоже на полномасштабную эпидемию к которой власти и горожане оказались совсем не готовы... Если Ник Ник отдал такие приказы, значит, решил действовать самостоятельно. Заметь, как всё быстро происходит! А этот штаб и администрация до сих пор телятся! Ослу же понятно, карантин надо вводить, безотложно! Город на сегменты или зоны ответственности поделить, бешеных нейтрализовать! Посмотри, как быстро расползается зараза!

  – А у нас тогда почему так тихо? – спросил Иван.

  – А людей потому что вовремя разогнали! И склоны с одной стороны..., – ответил Стрижев, – кстати, думаю, бешеных надо ожидать из города. На Дерибасовской, там наверняка, как всегда...

  Договорить Андрей не успел. Хлопнула дверь Лондонской, и давешний швейцар, выбежавший из гостиницы вместе с какой-то немолодой женщиной, громким криком привлёк внимание омоновцев.

   – Ребята! Помогите! – перебивали они друг друга, – у нас там... Лужа... Двери... Не отвечает...

  – Ну, вот, закончилось спокойствие..., – проворчал Новицкий, поправляя ремень автомата.

  – Спокойно, граждане! По одному! – прервал бессвязный поток слов нахмурившийся старлей, – мужчина, давайте вы, говорите!

  – Ребята! У нас большая проблема! – начал излагать швейцар, – в президентском люксе, там... Там смертоубийство, наверное! Леночка, горничная наша, сейчас поднималась к номеру, говорит, что из под двери в коридор целая лужа крови натекла... Ментам, пардоньте, вашим в милицию звонили, там автоответчик трубку снимает... Что творится ребята?.. Девочка чуть в обморок не хлопнулась!.. Вот, мы с охранником и администратором тоже поднимались посмотреть. Там по номеру кто-то шурует... А ковер перед номером аж хлюпает от крови...

  – Внутрь заходили? – уточнил Стрижев.

  – Нет, та вы шо, мальчики? – дородная женщина с бледным, как мел, лицом, бурно замотала головой, – там такие страхи, такие страхи! В президентский компания вчера въехала, три парня. Они часто у нас останавливаются. Из Москвы, бизнесмены. Они в Одессу как бы по делам, а вообще, отдыхать приезжают. Многие так делают... Номер обычно на трое-четверо суток снимают, так шобы и в Аркадии развеяться, и с дамами отдохнуть... Ой, шо я вам рассказываю... И сейчас, как всегда, под утро девочек привели и в номере закрылись. Днём шумели сильно, а потом тишина. Мы-то, конечно, их не беспокоили, это же президентский люкс как никак, да и клиенты постоянные... А сейчас... Такие страхи, такие страхи!.. Мальчики, посмотрите, мы вас так просим! Боимся, шобы не... Сердцем чую, беда там... Мальчики, я вас очень прошу... Так хорошо, шо Лёша вас видел!..