Текст книги "Одесса. Живая. Улыбка Бога (СИ)"

Автор книги: Игорь Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

  Внутрь мы бойца уже практически заносили. Капитан скрежетал зубами в бессильной ярости.

  – Николаич, – сказал Головатый своему товарищу, – ты это... Прости нас. Вот, возьми! – Борис вытащил из кобуры пистолет и протянул его Курганскому, которого мы усадили в старенькое, рассохшееся кресло, нашедшееся в домике.

  Пограничник с трудом поднял бледное лицо, увидел пистолет и медленно покачал головой.

  – Борис Львович! Я не могу, – запинаясь, выговорил боец, – Бог... Он всё видит... Я не могу, – ещё раз повторил он, – сделайте это сами...

  – Писец! Я не буду! Нет, я не смогу! – выдавил из себя капитан и отвернулся.

  Гоблин, как чувствовал, остался снаружи. Блин!

  – Борис! Ты что? – прошипел я в ухо капитана, – это же твой человек!

  – Прости, Шмидт, – ответил Головатый, пряча от меня глаза, – да не могу я! У меня рука не поднимется! Семён! Держись! Прощай, друг! – капитан резко развернулся и почти выбежал из домика.

  Натурально охреневая от ситуации, в которую попал, я вытащил свой парабеллум, патронами к которому меня снабдил Эхов, и присел на какой-то ящик напротив бойца. Погранцу, бессильно уронившему голову на грудь, действительно становилось хуже. Он уже весь непрерывно дрожал.

  – Сделай это, – едва слышно произнес Курганский заплетающимся языком, – я не буду смотреть. Боже, как мне больно...

  Мне хотелось кричать, материться. За что мне такое? Да, я его не знаю... Но он же нормальный, живой человек. Он же ни в чём не виноват! Почему я?..

   Глава 7. ОБМОН.

   '...Манера вождения в городе тоже меня очень удивила. В целом придерживаясь дорожных указателей и правил, водители вежливо пропускают друг друга, благодаря за это недолгим включением аварийных сигналов. Однако, как утверждают местные, на улицах постоянно нарушают скоростной режим и правила одиночки-лихачи, которых они называют 'magori'. Особенно опасны 'magori' поздним вечером и ночью, когда они ездят за рулём пьяные. Местная полиция ничего не может с ними сделать, они обладают какой-то непонятной неприкосновенностью. Сотрудники института рекомендовали мне, чтобы не попасть 'magoram' под колёса, на перекрестках занимать позиции за столбами, внимательно наблюдать на все триста шестьдесят градусов. И не стоять на открытом участке тротуара, потому что некоторые 'magori' специально охотятся на беззащитных пешеходов... Есть и возрастные 'magori', и совсем юные, почти дети. Я точно не разобрался, но, похоже, 'magori' – это что-то вроде сословия или касты, в которой привилегия безнаказанно нарушать правила передается по наследству. Корни этого, наверное, уходят в царскую Россию...'.

  Из личных записей Уолтера Джека Поланса, мастер-сержанта команды спецопераций корпуса морской пехоты США.

  Особый фонд анклава Одесса.

  ***

  Старший лейтенант Стрижев Андрей Васильевич, командир взвода "Беркута", яростно боксировал грушу. Темп и сила ударов постепенно возрастали.

   ...Левой, правой... Левой в голову! Раз, раз... Два! Левой, правой... Левой в голову! Раз, раз... Два!..

  Кроме Андрея, в спортзале базы одесского батальона милиции особого назначения, было всего три человека. Прапорщик Новицкий, с пониманием поглядывая в сторону своего командира, гонял двух молодых бойцов, которых пару дней назад зачислили в подразделение Стрижева.

   ...Левой, правой... Левой в голову! Раз, раз... Два! Левой, правой... Левой в голову! Раз, раз... Два!..

  Старлей ещё больше взвинтил скорость, осыпая спортивный снаряд сериями мощных ударов.

  Андрей Васильевич, или просто Васильевич, как его уважительно называли между собой бойцы, вымещал на кожаном мешке всю накопившуюся за последние дни ярость.

  Жалобное звяканье креплений груши слились в один непрерывный звук, а офицер-омоновец всё бил и бил по снаряду, представляя перед собой лицо нового зама, которого недавно прислали из Киева.

  Отработанные движения совершенно не мешали Андрею думать. Наоборот, именно в спортзале, отрешившись от окружающего мира, Стрижев окончательно понял, что достиг "точки кипения" и ему... Да, ему пора принимать решение!..

   ...Разрешите, товарищ подполковник?.. Старший лейтенант Стрижев, командир первого взвода второй роты..., – четко доложил офицер, представ перед Черновым, который прибыл на должность заместителя командира одесского «Беркута» из столицы.

  Неожиданный вызов к начальнику последовал перед самым выездом на патрулирование, и Андрей терялся в догадках, зачем именно в этот момент он потребовался новому заму.

  – Расслабьтесь, Андрей Васильевич! – вальяжно прервал доклад старлея сверх меры упитанный подполковник, – мы же не в армии... Присаживайтесь...

  – Мне на выезд. Наряд ждёт..., – коротко сообщил Стрижев, не желая задерживать патруль и общаться с Черновым.

  Хоть Андрею и не была известна причина вызова, но сам новый командир был ему заранее несимпатичен. Слухами земля полнится... Как поговаривали в Главке, а нормальные ребята есть везде, и Стрижев старался с таковыми контактов не терять, Чернов – «решала», взятки берёт. Он уже успел показать себя в нескольких регионах, потом был подтянут покровителями в Киев, а оттуда направлен на усиление руководящего звена одесского спецподразделения МВД.

  Бывшего гаишника, замазанного в нескольких скандалах, на должность заместителя командира областного ОМОНа? Ну-ну... Да и если бы всего этого Стрижев не знал, всё равно в очередном столичном назначенце он видел в первую очередь претендента на смещение командира батальона. А его Андрей ценил...

  – Подождёт наряд, – отмахнулся Чернов и указал на один из гостевых стульев, – присаживайтесь!

  Андрею пришлось подчиниться. Не без удивления Стрижев отметил, что обстановка в кабинете успела разительно поменяться. Сам Чернов восседал за дорогим, как их сейчас называют, «директорским» столом, на стене висел плоский телевизор, а в углу примостился новенький кожаный диванчик.

  – Андрей Васильевич, я о чём с вами хотел переговорить, – надменно улыбаясь, продолжил жирный подпол, – я тут посмотрел ваше личное дело и был удивлён... Да, удивлён, Андрей Васильевич... У вас выслуги не меньше, чем у меня, благодарности и награды... Боевые награды! Что это за нелепые истории, из-за которых вы были понижены в звании, а затем и в должности?

  – В деле всё написано..., – неопределённо пожал плечами Стрижев.

  – Ну, хорошо..., – сказал Чернов и открыл лежащую перед ним папку. Перевернул несколько страниц, затем зачитал вслух, – капитан Стрижов, являясь старшим за обеспечение общественной безопасности во время и после проведения футбольного матча... М-м-м... Применил табельное оружие, в результате чего гражданам... М-м-м... Были нанесены... По результатам служебной проверки, проведённой прокуратурой, капитан Стрижев превысил свои служебные полномочия... М-м-м...

  – Ну, со сломанными носами и переломанными челюстями мне понятно, – сказал подполковник, отрываясь от бумаг, – а в руки-ноги зачем журналистам стреляли?

  – Журналистам..., – скривился Андрей, – там ситуация была несколько иная... В моём секторе несколько пьяных парней оказались. Мы им раз сделали замечание, второй... Они с другими болельщиками задираться начали и фальшьвеер на поле метнули... Нам пришлось вывести их со стадиона. Нарушители вели себя агрессивно, игнорировали законные требования сотрудников милиции. Мы были вынуждены применить приёмы рукопашного боя. Пока бойцы оформляли задержанных, к нам подтянулись их охранники. Потребовали отпустить нарушителей, угрожали пистолетами. И это сотрудникам «Беркута»! Я принял решение применить табельное оружие, угроза была вполне реальна... Я лично один из ТТ проверил... После обезвреживания преступников. Пистолет был вполне боевым и снаряженным. Потом, по результатам экспертизы, неожиданно оказалось, что стволы охранников – законные «резинострелы». Так у нас часто бывает... А компания пьяных «мажоров» превратилась в представителей столичных СМИ... Дело замяли, отморозков обелили, мне неполное служебное соответствие дали и звезду сняли. Такие дела...

  – Небольшая плата за 'огнестрелы', – отозвался Чернов,– можно было и за решётку загреметь... Ну, а второй случай? Там, где реанимацией всё закончилось?

  – Так в тот раз всё, несомненно, чётко по закону было, – сделав каменное лицо, ответил старлей, – сын одного из известных бизнесменов изнасиловал вместе с дружками студентку. Совсем молоденькую девушку... Были застигнуты патрулём на месте преступления, оказали сопротивление...

  – Ага, – кивнул подполковник, – и все оказались в реанимации с переломами и разбитыми... Хммм... Гениталиями!

  – Сотрудники действовали в рамках закона, свидетели это подтвердили, – спокойно ответил Стрижов, – даже прокуратура не нашла причин оспорить правомерность действий моего патруля...

  – Ну, да, ну, да..., – протянул Чернов, разглядывая омоновца заплывшими от жира глазами, – а комиссия Главка в том же месяц, нашедшая множество недостатков по несению службы в вашей роте, так это чисто совпадение... Как результат снятие вас с должности с понижением до комвзвода... Опять легко отделались. В Киеве вам бы такое не простили... Я вот одного, Андрей Васильевич, не понимаю. Вы и как комроты, и сейчас, когда взводом командуете, зачем вы с подчиненными на улицы, на задержания выходите?

  – Командир любого звена должен личным примером показывать подчиненным, как необходимо действовать в сложной обстановке, – ответил Стрижов, – я в этом твёрдо убеждён. Мне деньги платят не за то, чтобы я штаны просиживал...

  Разговор с Черновым стал Андрея раздражать. Всё одно и то же. Каждый из этих новых начальников так и норовит залезть в душу, при этом ничего не понимая и не желая делать по работе...

  – Прям таки, просиживать штаны, – поморщился подполковник, – вы мне ещё воинский устав зачитайте. Командир, он в первую очередь должен руководить! Процесс организовывать! Порядок контролировать. Взыскания накладывать, поощрения объявлять. Статистику анализировать, в конце концов. Ваше оружие, Андрей Васильевич, это шариковая ручка!..

  Чернов с трудом вытащил свою громоздкую тушу из-за стола и медленно подошёл к Андрею. Стрижев, поколебавшись, тоже встал. Сидеть, когда старший по званию стоит, Андрей не привык.

  – Но мне, Андрей Васильевич, ваши жизненная и служебная позиции ясны, – сообщил Чернов, глядя Стрижеву прямо в лицо, – и более того, я их целиком разделяю! «Мажоров» надо давить, совсем они распоясались! Родителями и родственниками прикрываются, отморозки... Преступников надо наказывать, совсем эта преступность распоясалась... Должен вас заверить, что там, – подполковник указал пальцем вверх, – тоже понимают, что такие сотрудники, честные, уверенные в себе и знающие Закон... Такие как вы, Андрей Васильевич, сотрудники нам нужны!

  Стрижев несколько опешил. Что-то не сходилось. Таких слов от нового «замка» Андрей не ожидал. Возможно, его товарищи ошиблись, а Чернова с кем-то перепутали? Хотя внешне подполковник действительно выглядел как стопроцентный бывший 'дай'... Сколько их Андрей знал, большинство из «дайцев» после нескольких лет службы превращались в откормленных, как на убой, боровов... А нормальные ребята, которые среди гаишников всё-таки попадались, как-то терялись на фоне общей 'свинячьей' массы...

  – Только подходы у нас к проблеме 'мажоров' разные, – тем временем продолжил Чернов, – пока разные! – веско добавил подполковник и добавил, – вы их физически наказываете... Иногда даже преступая правила. Да, да, Андрей Васильевич! Подставляете себя, как практика показала. А их, 'мажоров', надо рублём или долларом карать. Они такое наказание лучше всего понимают..., – сказал новый зам и замолк, внимательно отслеживая реакцию старлея.

  Вот теперь Стрижеву всё стало понятно. Его друзья не ошиблись... Несмотря на догадку, ни одна эмоция не отразилась на лице офицера.

  – Моё дело преступников задерживать, – сказал Андрей, поняв, что Чернов ждёт от него конкретного ответа на прозрачный намёк, – а меру наказания может избрать только суд. Если это будет штраф в пользу государства, да ради Бога...

  – Ну, конечно..., – усмехнулся подполковник, – только суд! Стоит опять вспомнить, с какими травмами эти ваши насильники в больницу попали...

  Чернов, продолжая ухмыляться, вернулся за свой стол, уселся на жалобно скрипнувшее кресло и раскрыл одну из папок. Жестом приказал Андрею также присесть.

  – Давайте по-другому, – Чернов посерьёзнел и придвинул к Стрижеву какую-то бумагу, – это представление на командира роты. На вас, Андрей Васильевич. Убедитесь!

  Старлей по диагонали просмотрел краткую текстовку. Всё верно...

  – Вы давно работаете в органах, – продолжил Чернов, убедившись, что Стрижев ознакомился с документом, – сами прекрасно понимаете, что такой вопрос «с проходняка» не решается...

  – Так я и не особо горю желанием..., – пожал плечами Андрей, – наверняка на эту должность есть более молодые и перспективные сотрудники.

  Чернов даже как-то с пониманием кивнул, вернул представление обратно в папку, достал из кармана сигареты и закурил.

  – Вы, Андрей Васильевич, не вполне понимаете ситуацию, – продолжил подполковник, выдохнув вверх облако табачного дыма, – там, – он вновь указал вверх, – есть мнение, что одесский 'Беркут' необходимо реформировать, количественный состав оптимизировать, а сотрудников провести через переаттестацию... Скорее всего, на ваше место действительно будет назначен кто-то из молодых коллег, тот, кто более соответствует должности командира взвода. Ну, а вы, если откажетесь от назначения на командира роты, в лучшем случае зависнете 'в распоряжении'. Какие у этого будут последствия, сами понимаете, сейчас спрогнозировать никто не может...

  Чернов придвинул к себе пепельницу и уставился на Стрижева.

  – Хорошо, – сказал Андрей, внутри закипая, но внешне сохраняя ледяное спокойствие. Далеко, далеко пошёл гаишник. Научился в столице политесы плести..., – допустим, я согласен. На комроты. Или кроме согласия от меня ещё что-то требуется?

  – Вы умный человек, Андрей Васильевич, – подполковник откинулся на спинку кресла и продолжил, – должность командира роты предусматривает более широкие полномочия и возможности. Я и моё вышестоящее руководство, мы оградим вас от тех проблем... От тех, которые у вас, старший лейтенант, были по службе раньше. Но и вы, Андрей Васильевич, вы должны избирательно подойти к вопросам применения властных полномочий... Никто не говорит, что преступность на улицах не надо жестко пресекать. Нет. Речь идёт о том, чтобы смотреть на каждого из нарушителей через призму... Призму социального уровня! И наказывать тех, кто из обеспеченных семей, твердой валютой! Что вы на это скажете, Андрей Васильевич?

  – Товарищ подполковник, – ответил старлей, сжав кулаки. Такого прямого предложения Стрижеву от начальства ещё слышать не приходилось, – а как вы это себе представляете?

  – Механизм очень прост, – Чернов отлип от кресла, наклонился к Стрижеву и заговорил тише, – ты собираешь с каждого бойца по пятьдесят баксов в месяц. А кого наказать на эти деньги на улицах, они и без нас разберутся. Раз в месяц докладываешь 'результаты' лично мне... Обижен не будешь. Так понятно? И служить будет гораздо, гораздо легче...

  Андрей помолчал несколько секунд. Чернов терпеливо ждал.

  – А командир батальона об этом знает? – наконец, спросил офицер.

  – Командир? – подполковник показательно жестко затушил сигарету, усмехнулся и посмотрел Стрижеву прямо в глаза, – а командир у вас будет скоро новый...

  Андрей медленно разжал кулаки, затем встал и поправил форму, сопровождаемый удивлённым взглядом нового зама.

  – А знаешь, что, Чернов?! А не пошёл бы ты?! – убедившись, что на комке не осталось ни одной складки, выплюнул из себя старлей, развернулся и направился к выходу.

  – Нет, Стрижев! – прошипел позади подполковник, резко встав и с грохотом отодвинув кресло, – это ты, ты, вместе со своим командиром пойдёшь!...

  Андрей остановился, как вкопанный, развернулся и подошел к 'замку'...

  Груша дергалась из стороны в сторону, принимая удар за ударом.

   ...Левой, правой... Левой в голову! Раз, раз... Два! Левой, правой... Левой в голову! Раз, раз... Два!..

  – Васильевич! И шо ты так мешок терзаешь? – спросил незаметно подошедший Новицкий, – Васильевич! Я тебя таки умоляю, не надо скрываться за спортом! Одесса совсем немножко большая, есть же такой отдых, с милыми барышнями... Сходил бы, Васильевич, в сауну, взял бы даму... Хотя бы с той же Молдаванки, там столько перспективных невест... Хочешь, я таки позвоню где надо?..

  – Не стоит, Миша, – ответил Стрижев, оставив грушу в покое и переводя дыхание, – просто этот хренов зам всё из головы не выходит...

  – Да забей, Васильевич, – отмахнулся прапорщик, – это шо, первый поцанутый Бэтман в наших стройных рядах? Да любой босяк со Слободки знает, шо они таки когда-то закончатся...

  – Похоже, это всё же мой последний Бетман, – выдохнул старлей и начал разматывать бинты.

  – Таки не может такого быть, шобы командир тебя слил..., – не поверил прапорщик-омоновец.

  – Ага, – хмыкнул и улыбнулся Стрижев, – этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Нет, Миша, я решил уходить. Завтра рапорт подам. Хватит с меня борьбы с ветряными мельницами...

  – Васильевич! Да брось... Перетрётся-перемелется... Да без тебя нас совсем задеспотирят..., – искренне расстроился Новицкий.

  Стрижеву и самому было жаль с ним расставаться. Всё же знать, что твоя спина и тылы прикрыты, как на улице, так и на бумаге, – сильное это дело. Особенно в такой работе, как в 'Беркуте'. Постоянно на грани, шаг в сторону и ты в... Впрочем, как везде в силовых структурах.

  – Нет, Михаил Сергеевич, – ответил старший лейтенант, – по-другому не будет. Хоть я и сам не так представлял завершение карьеры.

  – Так, а шо командир? – опять уточнил Новицкий.

  – Командир от Чернова меня отбил, – нехотя сказал Андрей, – этот поц хотел заяву в прокуратуру накатать... Но вот вариантов не много... Или я перевожусь в другую область, или увольняюсь. И что я должен был решить?

  – Ясное дело, Васильевич, – понятливо закивал прапорщик, – ты одессит, и этим всё сказано! Разве вне Одессы есть жизнь? Так, одно название... Ну, у меня за тебя, Васильевич, сомнений нет, без работы не останешься. Или уже прикинул шо?

  – Осмотрюсь немного..., – ответил Стрижев, – а там и определюсь. Есть пару вариантов, да и командир кое-что предлагал. Разберёмся!

  – Таки быть добру, – покладисто согласился Новицкий и крикнул расслабившимся без него бойцам, – Ваня! Лёня! Вы шо себе думаете? Товарищ прапорщик отошёл, значит, он не видит? Да у меня глаза по всему телу! Работайте, работайте! Шобы вы понимали, на улице преступность вот с такенными мускулами ходит!..

  Парни послушно активизировались.

  Новицкий хотел ещё что-то сказать Стрижеву, но был прерван бойцом из соседней роты, забежавшим в спортзал.

  – Тревога! – сообщил запыхавшийся омоновец, – в городе секстанты объявились! Все экипажи на выезд! Маршруты и объекты у дежурного!..

  – Сектанты, – машинально поправил бойца Стрижев и добавил, – у нас выходной...

  – Командир все выходные обнулил! – отмахнулся омоновец и убежал поднимать тревогу дальше.

  – Снаряжаемся, получаем оружие, встречаемся во дворе, – коротко скомандовал Андрей в ответ на вопросительные взгляды подчиненных, – будет мой дембельский аккорд...

  И закрутилось... Сам Стрижев, отбросив переживания о грядущем увольнении, в первую очередь убедился в том, что сигнал тревоги получен и другими командирами в его взводе. Затем Андрей привычно влез в городской камуфляж, правда, неожиданно поймав себя на мысли, что, может быть, делает это в последний раз. Потом получил ПМ, автомат, патроны, и получил у дежурного объект для своей группы.

  Во дворе бывшей женской тюрьмы, где сейчас размещался одесский "Беркут", царило оживление. Общего построения и доведения задачи не проводилось, никто толком ничего не знал. Дежурный сообщил, что командир в управе, а приказ на поднятие батальона по тревоге и охрану ключевых объектов он отдал по телефону с десяток минут тому назад. Зам тоже где-то в городе, комбаты ещё только подтягиваются из дому...

  Дежурный отфильтровал на милицейской волне, что по городу прокатилась волна странных нападений каких-то отморозков, которые набрасывались на людей и, как ни дико это прозвучало, пытались искусать горожан, а то и вовсе загрызть их до смерти.

  Стрижев недоверчиво воспринял эту информацию, подозревая какую-то совсем уж нелепость. И да, такого глупого предлога, чтобы вывести 'Беркут' на подавление очередной акции протеста оппозиции, Стрижев ещё не слышал...

  Но приказ есть приказ. Стрижев, по обыкновению, решил разобраться в происходящем на месте. Тем более, тревогу объявил Ник Ник, он же Пелеев Николай Николаевич, командир одесского 'Беркута', в адекватности которого Андрей не сомневался. Предполагая, что вскоре всё разъяснится, старлей бегом направился к джипу своего патруля.

  – Мэрия! – коротко сообщил Стрижев прапорщику, запрыгнув на переднее сидение.

  Новицкий невозмутимо кивнул и вывел машину со двора. На Грушевского прапорщик включил проблесковые маячки и сирену, и уверенно увеличив скорость, помчал к Приморскому бульвару, распугивая попутный транспорт.

  – И шо в этот раз? – уточнил Новицкий.

  – Ересь какая-то, – сообщил Стрижев, – несколько нападений на прохожих... На вокзале, в центре... Вы не поверите, преступники пытались до смерти искусать горожан... И, вроде, пока это неподтвержденная информация, даже есть погибшие.

  – Да, ладно!? – не поверил прапорщик.

  – На месте разберёмся..., – неопределённо пожал плечами Андрей и спросил у бойцов, притихших на заднем сидении, – вы как?

  – Готовы к труду и обороне, – отозвался Иван, старший из Чётких. Второй брат, Леонид, кивком подтвердил свою готовность.

  Братья Чёткие, спокойные крепкие парни, бывшие контрактники, пришли в 'Беркут' сразу после армии. Стрижев специально определил их в свой экипаж, хотел к новичкам присмотреться, понять, что за люди попали в его подразделение. Пока замечаний к бойцам со стороны Андрея не было, правда и совместное дежурство было только один раз. Парни вперед не лезли, с оружием обращаться умели. А то, что ребята не городские, так это старлей вообще за плюс расценивал. Нынешняя городская молодежь, она аморфная какая-то, избалованная...

  – Нас определили на усиление горисполкома, – продолжил Андрей, – там своя охрана есть. Мы им не мешаем, пусть работают. Вмешиваемся, только если кто-то буянить начнёт. Работаем от памятника Дюку на Приморском бульваре и Думской площади. Без меня ничего резкого не предпринимать, с людьми в разговоры не вступать. Возле мэрии на кого угодно нарваться можно...

  – Это точно! – уверенно подтвердил прапорщик, – там шо ни день, так политдеятели с требованиями и лозунгами... Думаю, командир, место нам не кошерное досталось...

  Стрижев и сам так думал. Объект действительно не самый лучший.

  А вот братья Чёткие ещё не привыкли к тому, что Новицкий употребляет в речи много чисто 'одесских' словечек. Так что ещё пару минут прапорщик рассказывал парням, почему мэрия и Думская площадь, по его мнению, не самое 'кошерное' место для дежурства и каких проблем там можно поиметь.

  Благо Новицкий знал меру и не стал проводить среди братьев экскурсионный тур по маршруту база 'Беркута' – Приморский бульвар. Так, как это было на прошлом дежурстве. Тогда патруль облазил большую часть Молдаванки, не самого спокойного и благополучного района Одессы. А прапорщик, обнаружив в новых бойцах благодарных слушателей, даже в самых невзрачных переулках с упоением находил и рассказывал о местных достопримечательностях...

  Убедившись, что Чёткие прониклись 'некошерностью' объекта, старший лейтенант потянулся и включил рацию, прервав тем самым разговоры.

  Пока доехали, успели наслушаться несуразицы на милицейской волне. Действительно, пэпээсы взволновано переговаривались о каких-то диких и необъяснимых нападениях на улицах. Кто-то говорил, что первый случай был на железнодорожном вокзале, там невменяемый врачей и наряд порвал. Да так, что всех чуть ли не госпитализировать пришлось. Другой доказывал, что такая же заварушка в аэропорту произошла. Третий срочно требовал подмоги в дом престарелых... Нарядов явно не хватало. Преступники, по общему мнению, находились в неадекватном состоянии и без колебаний нападали даже на прибывших милиционеров. Было несколько сообщений о применении оружия... А один патруль вообще перестал выходить на связь, и диспетчеры пытались охрипшими голосами докричаться до него в эфире, забив всю волну...

  Больше всего Стрижева обеспокоило то, что на общем фоне вскользь прозвучала информация о подобном нападении животного. С первого взгляда, вроде бы глупая шутка. Типа в парке Победы бешеная крыса искусала несколько человек. Сообщившего безжалостно запинали в эфире и пообещали при сдаче дежурства голову за такие шутки оторвать.

  Бешенство! Вот что действительно может объяснить неадекватное поведение людей! Стрижев решил обязательно переговорить при первом удобном случае с кем-то из врачей. Только он не предполагал, что такой случай представиться очень скоро...

  Когда подъехали к зданию горсовета, уже стемнело. Включилось уличное освещение. Памятник Пушкину, тринадцать месяцев прожившему в Южной Пальмире, безмолвно смотрел бронзовыми глазами на заполненный отдыхающими и туристами Приморский бульвар, как обычно подсвеченный яркими цветными гирляндами. Лавочки и кирпичный парапет на склоне, как всегда, был занят влюблёнными парочками, беззастенчиво целующимися и обнимающимися не смотря на довольно таки холодный вечер. Здесь всё было спокойно...

  'Здесь всё спокойно...', – так и подумал было Стрижев и тут же чертыхнулся.

  Прямо возле бронзовой пушки, установленной на Приморском бульваре в память о событиях Крымской войны, пару десятков зевак толпились возле кареты скорой помощи.

  Андрей распорядился припарковаться рядом с машиной медиков, прямо на Думской площади напротив ступенек парадного входа в мэрию.

   ...Если в городе действительно что-то происходит, машина 'Беркута' должна быть на виду. Джип с символикой спецподразделения одним своим внешним видом послужит неплохим сдерживающим фактором для злоумышленников...

  Почти синхронно хлопнули дверцы, и омоновцы направились к толпе.

  – Дайте ходу пароходу! – тут же громогласно потребовал Новицкий, и люди послушно расступились.

  На носилках возле скорой лежал парень в испачканной парадной милицейской форме и негромко постанывал от боли. Над его ногой, раздвинув в стороны разрезанные обрывки штанины, колдовал пожилой доктор, умело и быстро обрабатывая жестокую рваную рану зажатым в пинцете ватным тампоном. Врачу помогала молоденькая медсестричка, рядом нервно топтался на месте смутно знакомый Стрижеву молодой сержант из охраны горисполкома.

  Весь тротуар поблизости был заляпан свежими, насыщенно розового цвета, пятнами крови, бликующими в ярком уличном освещении.

  Возбужденный милиционер, скользнув взглядом по лицам омоновцев, явно тоже узнал и обрадовался Андрею. Сержант, нервно облизывая губы и поглядывая на своего раненого коллегу, сообщил, что вечером внезапно приехал мэр, вызвал начальников управлений на работу, а сам умотал в администрацию. Губернатор его срочно вызвал. А потом у них здесь, прямо перед мэрией ЧП случилось. Один из прибывших чиновников был на входе искусан обезумевшим псом.

  – Ну, не видел я, откуда собака появилась, клянусь вам, – несколько раз повторил сержант, – со стороны склонов только тень мелькнула и всё... Олег Викторович, когда на него эта собака напала, как начал прямо на Думской орать... Ужасно! Она его сильно порвала, руки-ноги, полный капец... Семён пытался собаку отогнать, она ему тоже ногу погрызла. А я шо? Шо мне делать надо было? Я в воздух пальнул, думал псина испугается... Щас... Собаке мой выстрел кисло в борщ, ноль на массу... Ну, вы поняли, пёс никак не отреагировал. Да он пёр как танк! Весь магазин на собаку извел. Бешеная, я вам говорю!..

   ...То, что сержант смог свалить собаку лишь израсходовав весь магазин, не удивило Стрижева. В его жизни был случай, когда патрулю «Беркута» пришлось нейтрализовать здоровенного агрессивного английского мастифа. Пёсик, искусав своего владельца, занял оборону у входа в подъезд, злобно рыча и бросаясь на всех вокруг. Опытный кинолог по каким-то причинам выехать на место не смог, а к тому же рядом была школа, где вот-вот должны были закончиться уроки. Руководство дало добро на ликвидацию собаки и использование оружия для защиты граждан. Владельцу, которого забирала скорая, морщась от боли, пришлось подписать соответствующую бумагу об отсутствии претензий. Стреляли из двух Макаровых, автоматы решили не применять, всё-таки жилой район. Стрижев сам видел, как первая пуля от ПМ срикошетила, отскочила от широкого лба собаки. Контуженый от выстрела мастиф только головой тряхнул и предпринял попытку грудью протаранить патрульный УАЗ. И только после восьми выстрелов по корпусу собаки и одному удачному попаданию в голову, прямо в глаз, разъярённый зверь был нейтрализован...

   – Глазища у неё такие были, как мутные стекляшки, совсем безумные..., – говорил тем временем сержант, – Смакова, ну, Олега Викторовича, его водила на машине в больничку повёз. Не стали скорую ждать, боялись, что кровью истечёт... Кое-как жгуты накинули, у него с бедра кровищи натекло, страх! Видите, что вокруг творится! А Семена, вон, щас латают. Доктор говорит, тоже надо в больницу везти, рана ему не нравится... Ой, что завтра будет... Парни, как думаете, не загнобят меня за стрельбу на Думской? Ведь, правда, вариантов же не было... Я гильзы все собрал, и свидетелей – море. Да вы сами, сами на псину посмотрите!..

  Внимательно рассмотрев труп собаки, Андрей только ещё сильнее уверился, что дело нечисто.

  Обычный, хотя и крупный, уличный пёс дворянской породы. Среди свалявшейся от грязи шерсти, кроме пулевых ранений на теле собаки, виднелись многочисленные следы от свежих укусов. Тёмное мясо даже корочкой не взялось... А с задней ноги так и вовсе был вырван целый кусок плоти. Как собака с такой раной ещё бегала? Стрижев смутно помнил, что бешенство как раз и передается через укусы. Ещё раз осмотрев труп собаки, старлей неожиданно понял, что его беспокоит. С убитого пса практически не натекло крови! Только три небольших пятна непонятного темного, почти чёрного, цвета...