Текст книги "Знание в контексте"
Автор книги: Игорь Прись
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Список использованных источников
1. Williamson, T. Acting on knowledge / T. Williamson // Knowledge first /eds.: J. A. Carter, E. Gordon, B. Jarvis. – Oxford: Oxford UP, 2017. – P. 163–181.
2. Carter, A. Introduction: ‘Knowledge, First: An Introduction’ / A. Carter. E. Gordon, B. Jarvis // Knowledge first: Approaches in Epistemology and Philosophy of Mind / ed.: J. Adam Carter, Emma C. Gordon & Benjamin W. Jarvis. – Oxford, 2017. – P. 1–16.
3. Williamson, T. Knowledge and Its Limits / T. Williamson. – Oxford UP, 2000. (См. также: Knowledge first: Approaches in Epistemology and Philosophy of Mind / eds.: A. Carter et al. – Oxford UP, 2017; Gerken, M. Against Knowledge-First Epistemology / M. Gerken // Knowledge-First Approaches in Epistemology and Mind / eds.: A. Carter, J. Gordon. – Oxford UP, 2017.)
4. Williamson, L. Philosophy and theory comparison. Methods of philosophy. Lecture 5 [Electronic resource]. – 2020. – Mode of access: https://www.youtube.com/ watch?v=gGbpmK2ltos). – Date of access: 01.04.2021.
5. The Plausibility of Wittgenstein’s Metaphilosophy. Timothy Williamson & Paul Horwich. UCD School of Philosophy presents: Philosophies of Philosophy – Celebrating 20 years of IJPS. June 17–21 2013. – Mode of access: https://www.youtube.com/ watch?v=IpOmFTRcwUM. – Date of access: 11.08.21.
6. Benoist, J. Eléments de philosophie réaliste / J. Benoist. – Vrin, 2011; Benoist, J. Toward a contextual realism / J. Benoist. – Harvard UP, 2021.
7. Benoist, J. The internal and the external in knowledge // Rethinking epistemology. Vol. 1 / G. Abel, J. Conant. – De Gruyter, 2012.
8. Benoist, J. Logique du phénomène / J. Benoist. – Paris: Hermann, 2016.
9. Benoist, J. L’adresse du réel / J. Benoist. – Paris: Vrin, 2017.
10. Benoist, J. Après l’infinitude / J. Benoist // Choses en soi. Métaphysique du réalisme / eds.: E. Alloa, E. During. – Paris: PUF, 2018. – P. 57–66.
11. Benoist, J. Our life with truth / J. Benoist // Language, Form(s) of Life, and Logic / ed.: C. Martin. – De Gruyter, 2018. – P. 155–172.
12. Benoist, J. De l’apparence à l’écho / J. Benoist // Le volume collectif issu du colloque à la Philharmonie ‘L’Echo du réel’ (Mimesis), 2021. – P. 51–63; Мейясу, К. После конечности / К. Мейясу. – Екатеринбург; М.: Кабинетный ученый, 2016. – 196 с. (См. также: Zahavi, D. Husserl’s Legacy. Phenomenology, Metaphysics and Transcendental Philosophy / D. Zahavi. – Oxford: Oxford UP, 2017.)
13. Benoist, J. Le bruit sensible / J. Benoist. – Paris: Cerf, 2013.
14. Pris, F.-I. (Прись, И. Е.) Le fossé explicatif dans la philosophie de l’esprit, du point de vue de la deuxième philosophie de Wittgenstein vue comme un naturalisme normatif / F.-I. Pris. – Paris: ANRT, 2008; Прись, И. Е. Контекстуальность онтологии и современная физика / И. Е. Прись. – СПб: Алетейя, 2020. – 346 с.
15. Розов, Н. С. Когда началась эпоха модерна и закончилась ли она? / Н. С. Розов // Сибирский философский журнал: науч. журн. – 2018. – Т. 16. № 2. – С.
16. Дойч, Д. Начало бесконечности / Д. Дойч. – М.: Альпина нон-фикшн, 2018. – 822 с.
17. Витгенштейн, Л. Философские исследования / Л. Витгенштейн; Пер. Л. Добросельский. – Изд. АCT, 2011.
18. Прись, И. Е. Контекстуальный реализм. Интервью с Жосленом Бенуа / И. Е. Прись // Сибирский философский журнал. – 2021. – Т. 19. – № 1. – C. 63–117.
19. Benoist, J. Realismus und Metaphysik / J. Benoist // Коллоквиум Института философии Рейнского Боннского университета Фридриха Вильгельма (9 июня 2016 года), 2016. См. перевод: Лоран, Ф. Жослин Бенуа. Реализм и метафизика [Электронный ресурс] / Ф. Лоран, И. Е. Прись // Apriori. Серия: Гуманитарные науки. – 2016. – № 6. – Режим доступа: http://apriori-journal.ru/seria1/6-2016/Frederik-Prisi. pdf. – Дата доступа: 26.08.21.
20. Косыхин, В. Г. Метафизика и реализм: контексты возвращения / В. Г. Косыхин, С. М. Малкина // Эпистемология и философия науки. – 2021. – Т. 58. – № 2. – С. 216–224. См. также: Zahavi, D. Husserl’s Legacy. Phenomenology, Metaphysics and Transcendental Philosophy / D. Zahavi. – Oxford: Oxford UP, 2017.
21. Прись, И. Е. Контекстуальность онтологии и современная физика / И. Е. Прись. – СПб: Алетейя, 2020. – 346 с. (См. также: Pris. F.-I. The Real Meaning of Quantum Mechanics [Electronic resource]. – Mode of access: https://arxiv.org/abs/2107.10666. – Date of access: 05.08.21.)
22. McDowell, J. Perception as a Capacity for Knowledge / J. McDowell. – Milwaukee, Wisconsin: Marquette University Press, 2011.
23. Williamson, T. Knowledge and Its Limits / T. Williamson. – Oxford UP, 2000. (См. также: Williamson, T. Philosophy of Philosophy / T. Williamson. – Blackwell, 2007;
Williamson on Knowledge / eds.: P. Greenough, D. Pritchard. – Oxford: Oxford UP, 2009; Williamson, T. Knowledge First Epistemology / T. Williamson // Routledge Companion to Epistemology / eds.: S. Bernecker, D. Pritchard. – Routledge, 2011. – P. 208–218; Williamson, T. Knowledge First / T. Williamson // Contemporary Debates in Epistemology / eds.: M. Steup, J. Turri. – Blackwell, 2013. – P. 1–10; Williamson, T. Knowledge Still First / T. Williamson // Contemporary Debates in Epistemology / eds.: M. Steup, J. Turri. – Blackwell, 2013. – P. 22–25.)
24. Прись, И. Е. Интервью с Тимоти Уильямсоном [You Tube]. – Mode of access: https://www.youtube.com/watch?v=MH-CDoaKMlM. – Date of access: 05.08.21; Прись, И. Е. Реализм и сначала знание. Интервью с Тимоти Уильямсоном / И. Е. Прись // Сибирский философский журнал. – 2021. – Т. 19. – № 3. – С. 175–204.
25. Benoist, J. Reality / J. Benoist // META: Research in Hermeneutics, Phenomenology, and Practical Philosophy. – 2014A. – Р. 21–27.
26. Benoist, J. D’un Sensible l’Autre. Sur la signification métaphysique des sensibles / J. Benoist. – Société Française de Philosophie. 20 mars 2021. – Выступление Ж. Бенуа во Французском философском обществе. 29 марта 2021 г. – Наш перевод должен быть опубликован в журнале «Вопросы философии».
27. Benoist, J. Toward a contextual realism / J. Benoist. – Harvard UP, 2021.
28. Wilson, J. C. Statement and Inference / J. C. Wilson. – Oxford: Oxford University Press, 1926.
29. Prichard, H. A. Kant’s Theory of Knowledge / H. A. Prichard. – Oxford: Oxford University Press, 1909.
30. Витгенштейн, Л. О достоверности / Л. Витгенштейн // Вопросы философии. – 1991. – № 2. – С. 67—120.
31. Longworth, G. John Langshaw Austin [Electronic resource] // Stanford Encyclopedia of Philosophy. – 2021. – Mode of access: https://plato.stanford.edu/entries/austin-jl/#KnowPerc. – Date of access: 11.08.21.
32. Marion, M. Oxford realism: knowledge and perception I / M. Marion // British Journal for History of Philosophy. – 2000. – 8(2). – Р. 299–338.
33. Lawlor, K. Assurance: An Austian View of Knowledge and Knowledge Claims / K. Lawlor. – Oxford UP, 2013.
34. Travis, C. Oxford realism / C. Travis, M. Kalderon // The Oxford Handbook of the History of Analytic philosophy / ed.: M. Beaney. – Oxford UP, 2013.
Сокращения
ЭСЗ – эпистемология сначала-знания;
к-реализм – контекстуальный реализм;
в-правило – витгенштейновское правило
Часть 1
Традиционная эпистемология и её проблемы
В Главе 1 мы рассматриваем традиционное определение знания как обоснованного истинного мнения и проблему Гетье. В Главе 2 мы рассматриваем некоторые классические и современные теории знания в рамках традиционной эпистемологической парадигмы сначала-убеждения и констатируем, что имеет место определённый, но не решающий теоретический прогресс. В обеих главах мы также критикуем некоторые предпосылки эпистемологии и философии модерна. В Главе 3 рассматривается понятие пропозиционального эпистемического везения.
Глава 1
Проблема определения знания
В этой главе мы рассматриваем классическое определение знания как обоснованного истинного мнения и контрпримеры, предложенные Э. Гетье. Мы выявляем общую структуру проблемы Гетье, а также два общих условия на знание. Мы также рассматриваем некоторые теории знания и показываем, что все они сталкиваются с контрпримерами типа Гетье. Вводится различие между интернализмом и экстернализмом, а также некоторые элементы радикально экстерналистской эпистемологии сначала-знания (далее: ЭСЗ). Рассматриваются и отвергаются некоторые метафизические предпосылки эпистемологии, которые суть предпосылки философии модерна. Утверждается, что позиция Платона по отношению к знанию ближе к ЭСЗ, чем стандартному определению знания, которое ему приписывалось.
1. Стандартное определение знанияСтандартное определение (пропозиционального) знания[14]14
Говорят также о «традиционном», или «классическом», определении знания.
[Закрыть] имеет следующий вид: Субъект S знает, что p, если и только если S обоснованно верит, что p, и p истинно. Это трёхкомпонентное определение: 1) у S есть мнение (belief)[15]15
Как уже было сказано выше, наряду с термином «мнение» мы будем также употреблять термины «верование» и «убеждение».
[Закрыть], что p; 2) мнение, что p, истинно, 3) у S есть рациональное обоснование[16]16
Мы будем употреблять термины «обоснование» и «рациональное обоснование» как взаимозаменяемые.
[Закрыть], что p. Вкратце, знание – обоснованное истинное мнение.
Точнее говоря, предлагаемая формулировка может рассматриваться либо как анализ концепта знания, либо как анализ самого знания в виде необходимых и достаточных условий, либо как определение природы знания (говорит, что есть знание). В любом случае она предполагает, что концепт знания вторичен по отношению к концепту мнения[17]17
Более фундаментальными, чем знание, рассматриваются также концепты обоснования, очевидности и истины.
[Закрыть], тогда как, на самом деле, можно утверждать, что концепт мнения предполагает концепт знания, который первичен, более фундаментален, чем концепт мнения. В самом деле, когда говорят, что верят, что р, как бы признают, что не знают, что р (быть может потому, что для этого нет достаточных оснований), так как, если бы знали, то и сказали бы, что знают. Другими словами, в известном смысле эпистемологическая установка верования менее совершенна, чем установка знания, и производна от неё. Мнение может не быть знанием, но не наоборот. Как утверждает ЭСЗ, знание – норма для мнения, в некотором роде совершенное мнение. К этому вопросу мы вернёмся ниже, в том числе и в рамках ЭСЗ, отказывающейся от редуктивного анализа концепта знания и принимающей его в качестве первичного (фундаментального) эпистемологического концепта, в терминах которого анализируются и объясняются все другие эпистемологические понятия, включая мнение, обоснование и очевидность. Также в рамках традиционного подхода мнение – ментальное состояние, тогда как знание не рассматривается как ментальное состояние, поскольку оно содержит внешнюю компоненту (истина). С точки зрения ЭСЗ Уильямсона знание – ментальное состояние [1][18]18
Положения ЭСЗ не являются абсолютно новыми. Как уже было сказано, в рамках оксфордской традиции концепт знания рассматривался как первичный и не анализируемый с начала XX века (см. раздел 3 Введения). Первичность и неанализи-руемость знания утверждали в начале 20 века философы-реалисты Дж. К. Вилсон и Г. А. Причард [2]. Для Дж. Тинсона, как и для Уильямсона, знание – ментальное состояние и, следовательно, в определении знания истинность не является независимым условием [3].
[Закрыть].
В своей трёхстраничной статье Эдмунд Гетье привёл два контрпримера, опровергающие классическое определение знания. Это примеры истинных и обоснованных мнений, которые (интуитивно) не являются знанием [4]. Причина в том, что, несмотря на свою обоснованность и истинность, эти мнения истинны, благодаря случаю. Можно сказать, что между их обоснованием (и очевидностью для них[19]19
Между понятиями обоснования и очевидности имеется тесная связь. Например, согласно эвиденциализму, мнение S, что р, является обоснованным, если и только если у S имеется в пользу р адекватная очевидность. Поэтому контрпримеры Гетье опровергают также следующее определение знания (они опровергают достаточное условие): S знает, что р, если и только если р истинно, и имеется адекватная очевидность в пользу истинности р. Подобно тому, как традиционное понятие обоснования не предполагает, что обоснованность мнения гарантирует его истинность и знание (фаллибилизм), традиционное понятие очевидности не предполагает, что адекватная очевидность в пользу мнения гарантирует его истинность и знание (фаллибилизм). Как мы увидим, в ЭСЗ обоснованное мнение с необходимостью знание, и мнение, в пользу которого имеется адеватная (полная) очевидность, с необходимостью знание. В этом смысле это инфаллибилистская позиция. При этом всякая очевидность в ЭСЗ считается пропозициональной.
[Закрыть]) и соответствующей истиной (фактом) имеется эпистемический «провал». В результате дальнейших исследований было выявлено, что существует три основных вида случаев Гетье.[20]20
В русскоязычной литературе употребляется также транслитерация «Геттиер».
[Закрыть]
Три вида случаев Гетье
Отсутствие знания может быть обусловлено следующими факторами: 1) выводом из ложной посылки (это собственно случаи Гетье [4]) (поэтому M. Кларк предложил добавить условие отсутствия ложных посылок («no false lemmas») в классическое определение знания [5]); 2) нарушением причинной связи между субъектом и объектом [6]; 3) особенностями окружающей среды [7]. Рассмотрим соответствующие примеры.
Оригинальные примеры Э. Гетье [4]
Пример 1(конъюнкция).
Предположим, что Смит и Джонс пытаются получить одну и ту же должность. Предположим также, что у Смита есть веские основания полагать истинность следующего высказывания: (D) Именно Джонс получит должность, и у Джонса в кармане есть 10 монет. Основания Смита полагать, что (D) истинно, могут заключаться в том, что президент компании уверил его, что из них двоих выберут именно Джонса, и, с другой стороны, Смит сам сосчитал монеты в кармане Джонса всего десять минут назад. Из высказывания (D) следует, что: (Е) У человека, который получит должность, в кармане лежит 10 монет. Предположим, что Смит видит, что из (D) следует (Е), и принимает (Е) как истинное на основании (D), для которого, в свою очередь, у него есть веские основания. В таком случае, Смит обоснованно убежден в истинности (Е). Но представим себе, что, хотя еще и не зная того, сам Смит, а не Джонс, получит должность. И, также сам того не подозревая, Смит имеет в кармане 10 монет. Высказывание (Е) в таком случае по-прежнему остается истинным, хотя высказывание (D), из которого Смит и вывел (Е), оказывается ложным. Следовательно, в данном примере выполнены все условия: (i) (Е) истинно, (ii) Смит убежден в том, что (Е) истинно, и (iii) Смит имеет основания для того, чтобы быть убежденным в истинности (Е). Но настолько же очевидно и то, что Смит не знает, что (Е) истинно, так как (Е) истинно за счет того, что у Смита в кармане лежит 10 монет, в то время как сам Смит не знает, сколько монет у него в кармане, и основывает свое убеждение в истинности (Е), на том, что у Джонса в кармане 10 монет, и на том убеждении, что Джонс получит должность.
Комментарий к примеру 1. В этом случае имеет место вывод из ложной посылки, что должность получит Джонс. Тем не менее, убеждение Смита, что у того, кто получит должность, в кармане 10 копеек, истинно, поскольку ошибка принятия ложной посылки компенсируется случайностью, что у самого Смита в кармане лежит 10 копеек.
Отметим также, что рассуждение Гетье основывается на предположении, что обоснованность конъюнкции «Джонс получит должность, и у Джонса в кармане есть 10 монет», D, следует из обоснованности конъюнктов (если бы число конъюнктов было велико, это предположение могло бы показаться сомнительным См. также ниже принцип замкнутости обоснования относительно вывода из многочисленных посылок), а также на предположении, что из обоснованности конъюнкции следует обоснованность логического следствия, что у того, кто получит должность, в кармане 10 копеек, из D следует E, (см. ниже принцип замкнутости обоснования относительно вывода из посылки).
Пример 2 (дизъюнкция).
Предположим, что у Смита есть веские основания для того, чтобы утверждать следующее: (F) У Джонса есть «Форд». Основания Смита могут состоять в том, что у Джонса всегда, насколько помнит Смит, была машина и всегда – именно «Форд». К тому же Джонс только что предложил подвезти Смита и сидел за рулем «Форда». Теперь представим себе, что у Смита есть еще один друг, Браун, о местонахождении которого в данное время Смиту совершенно ничего неизвестно. Смит выбирает наугад названия трех мест и строит три следующих высказывания: (G) Либо у Джонса есть «Форд», либо Браун – в Бостоне. (Н) Либо у Джонса есть «Форд», либо Браун – в Барселоне. (I) Либо у Джонса есть «Форд», либо Браун – в Брест-Литовске. Каждое из этих высказываний обусловлено (F). Представим себе, что Смит, видя обусловленность построенных им высказываний (F), принимает (G), (Н) и (I) на основании (F). Смит делает правильное заключение о (G), (Н) и (I) из высказывания, для которого у него есть веские основания. Следовательно, Смит совершенно оправданно убежден в каждом из этих трех высказываний. При этом, конечно, Смит не знает, где на самом деле находится Браун. Но теперь представим себе, что имеют силу два следующих условия: во-первых, у Джонса нет «Форда», и в настоящее время он арендовал машину; и во-вторых, по чистой случайности и без ведома Смита, Браун оказался именно в том месте, о котором говорится в высказывании (Н). Если два этих условия действительно имеют место, то Смит не знает, что (Н) истинно, даже несмотря на то что (i) (Н) истинно, (ii) Смит убежден в том, что (Н) истинно, и (iii) Смит имеет основания для того, чтобы быть убежденным в истинности (Н).
Комментарий к примеру 2. В этом случае имеет место вывод из ложной посылки, что у Джонса есть «Форд». Тем не менее, убеждение Смита, что либо у Джонса есть «Форд», либо Браун – в Барселоне, истинно, благодаря случайности, что Браун действительно находится в Барселоне.
Отметим также, что в примере 2 Гетье использует предположение, что из обоснованности истинности одного из дизъюнктов следует обоснованность истинности дизъюнкта, то есть предположение, что обоснованность сохраняется при логическом выводе – переходе к дизъюнкту как следствию (см. ниже принцип замкнутости обоснования относительности дедукции)[21]21
А. Шрам полагает, что два примера, приведённые Гетье в своей статье, на самом деле, не являются случаями Гетье, поскольку в этих примерах обоснование не замкнуто относительно рассматриваемой дедукции и, следовательно, истинные мнения не являются обоснованными. Другими словами, парадоксальным образом для него примеры самого Гетье не являются контрпримерами для стандартной теории знания как истинного обоснованного мнения, хотя эта теория, как признаёт А. Шрам, действительно ошибочна [8].
Напротив, например, Т. Уильямсон принимает рассуждение Гетье [9, p. 182]). В то же время с точки зрения его ЭСЗ, о которой мы будем говорить ниже, всякое действительно обоснованное мнение истинно и есть знание. С этой точки зрения ни в случае оригинальных примеров Гетье, ни в любых других случаях типа Гетье, в которых истинное обоснованное мнение не является знанием, мнение, строго говоря, не является обоснованным. Строго говоря, если следовать Уильямсону, оно в этих случаях является лишь оправданным.
[Закрыть].
Замечание 1. Случаи Гетье, – вообще говоря, «мысленные эксперименты», хотя некоторые из них вполне могут быть реализованы в действительности. Знание истинности суждений, основанных на мысленных экспериментах, и, в частности, в случаях Гетье, оспаривается экспериментальными философами (см., например, [10]). В то же время Т. Уильямсон считает, что априорные философские мысленные эксперименты при определённых условиях могут давать знание (в частности, в случаях Гетье мы приобретаем субстанциальное знание).
Принципы замкнутости знания и обоснования
Как уже было сказано, рассуждение Гетье опирается на принцип замкнутости обоснования относительно логического вывода. Этот принцип, а также принцип замкнутости знания относительно логического вывода, считаются в эпистемологии достаточно надёжными принципами, хотя некоторые эпистемологи их оспаривают.
Принцип замкнутости знания. Если S знает, что p, и если S из p компетентным образом выводит q, формируя на этом основании мнение, что q, и при этом удерживая своё знание, что p, то S приобретает знание, что q.
Вариант принципа замкнутости знания. Если S рационально знает, что p, и если S из p компетентным образом выводит q, формируя на этом основании рациональное мнение, что q, и при этом удерживая своё рациональное знание, что p, то S приобретает рациональное знание, что q. Под «рациональным знанием» (знание, строго говоря, всегда рационально) мы понимаем здесь знание, имеющее доступное рефлексии (интроспекции) рациональное обоснование.
Принцип замкнутости обоснования. Если S обоснованно верит, что p, и S корректно выводит r из p, то S обоснованно верит, что r.
Принцип замкнутости знания для случая многочисленных посылок. Если S знает, что p, и знает, что q, и S приходит к мнению, что r, корректным образом выводя его из p и q, то S знает, что r. (См., например, энциклопедическую статью Джона Колинса [11].)
Принцип замкнутости обоснования для случая многочисленных посылок. Если S обоснованно верит, что p, и обосновано верит, что q, и S корректно выводит r из p и q, то S обоснованно верит, что r. (См., например, статью Колинса [11].)
3. Интернализм и теория истины как соответствияПонятие обоснования у Гетье интерналистское. Интернализм утверждает «внутренний» (ментальный) характер обоснования или его доступность рефлексии/интроспекции, что предполагает дихотомию субъекта и объекта, внутреннего и внешнего, ментального и материального, а также репрезентационализм. Как уже было сказано во Введении (раздел 2), принятие этой дихотомии и репрезентационализм – характеристики философии модерна[22]22
Напомним, что под философией модерна в узком смысле мы понимаем западную философию XIX–XX веков. Постмодернизм второй половины XX века можно рассматривать как предельный случай модернизма, или как вырождение модерна. В широком смысле под философией модерна мы будем понимать философию, начиная с Нового времени, то есть XVII века. (См. также Введение.)
[Закрыть]. Также постановка проблемы Гетье подразумевает теорию истины как соответствия фактам внешнего мира, которая также относится к философии модерна. То есть предполагается концепция метафизического реализма о существовании внешнего мира не зависящих от сознания определённых объектов, их свойств и отношений между ними[23]23
Можно также говорить о внешних фактах, событиях, процессах и так далее. Вопрос конкретной онтологии – того, что существует (из чего сделан мир), – вторичен. К модерну, разумеется, относится не только метафизический реализм, но и большинство других философских направлений соответствующего периода и, в частности, (нео) кантианство и феноменология.
[Закрыть]. В этом смысле можно сказать, что проблема Гетье является симптомом – следствием ложных посылок эпистемологии модерна[24]24
Наша точка зрения, что проблема Гетье – псевдопроблема, основанная на ложных предпосылках, согласуется с точкой зрения Т. Уильямсона. Уильямсон считает, что «проблему Гетье» нельзя решить, поскольку она плохо поставлена. Её можно устранить (см. наше интервью с Уильямсоном [11]).
[Закрыть].
Вместо того, чтобы их пересмотреть, традиционная эпистемология, однако, пыталась решить проблему Гетье, то есть определить знание, тем или иным образом модифицируя или усложняя традиционное определение. Некоторые авторы считают, что на этом пути они достигли успеха. Ниже мы рассмотрим, например, так называемую «антислучайную эпистемологию добродетелей»[25]25
Мы будем также употреблять выражение «безопасная эпистемология добродетелей». Употребляется также термин «противоудачная эпистемология добродетелей».
[Закрыть], комбинирующую условие отсутствия эпистемической удачи (мнение, которое истинно случайно, не может быть знанием) и условие подходящего применения познавательных способностей субъекта (истинное мнение, которое не является результатом познавательного процесса, не может быть знанием) (см. Главу 2) Д. Притчарда, которая является неплохим кандидатом на эту роль[26]26
Т. Уильямсон полагает, что теория Притчарда комбинирует гетерогенные условия и, как следствие, не удовлетворяет эстетическим критериям, а также опровергается контрпримерами (см. наше интервью с Уильямсоном [11]).
[Закрыть]. В то же время ЭСЗ Т. Уильямсона отвергают возможность редуктивного анализа концепта знания. В частности, Уильямсон приводит «аргумент индукции», согласно которому до сих пор ни одно из предложенных определений знания не имело успеха и, следовательно, такого определения вообще не существует. Он полагает, что проблема Гетье плохо поставлена, а исследовательская программа, целью которой является удовлетворительный анализ знания в терминах мнения и других компонент, является тупиковой. Д. Притчард, однако, считает, что хотя его двухкомпонентный подход, вообще говоря, редуктивный, в своей нередуктивной версии он совместим с идеей первичности знания, и соответствующее нередуктивное (круговое) определение (анализ) знания, отсылающее в конечном итоге к знанию, может быть содержательным.
Понятие истины как соответствия фактам внешнего мира, фигурирующее в стандартном определении знания, тоже требует коррекции в том смысле, что истина вторична по отношению к знанию. Принятие концепта истины в качестве более фундаментального как раз и означало бы принятие метафизического реализма. На наш взгляд, возможен в некотором роде промежуточный путь между дефляционистским минимализмом, ограничивающимся формулировкой «Предложение р истинно, если и только если р», и метафизической теорией истины как соответствия. Действительно, если р истинно, то существует реальный факт, которому р соответствует. Сказанное, однако, можно понимать не как теоретическое утверждение, а как логическое, – как тавтологию. По определению истина – соответствие фактам. Во всяком случае так можно интерпретировать аристотелевское определение понятия истины – реалистически и аналитически, в умеренно дефляционистском смысле, как определение, предполагающее вторичность истинного высказывания (истины) по отношению к той или иной соответствующей ему реальности, а не в смысле формулировки природы истины как соответствия в некотором субстанциальном смысле: «Сказать о том, что есть, что его нет, или о том, чего нет, что оно есть, ложно. Сказать о том, что есть, что оно есть, или о том, чего нет, что его нет, истинно» [12, Г 7.27]. К тому же следует принять во внимание, что истина (истинность высказывания, мнения) как соответствие факту устанавливается в контексте. Это значит, что она не предопределена. Во всяком случае в новых областях исследования не существует теории истины как соответствия, некоторого механизма (техники), позволяющего установить истину[27]27
Истину можно рассматривать как нечто предопределённое в устоявшихся, постоянно повторяющихся, воспроизводимых случаях. В этих случаях может существовать фиксированный механизм установления соответствия между языком и фактами. Принимая терминологию Витгенштейна, мы говорим, что такие случаи относятся к устоявшейся «форме жизни». Например, в устоявшейся области научного исследования роль такого механизма играет устоявшаяся теория.
[Закрыть]. Истина, таким образом, имеет контекстуальное и субстанциальное измерения; она зависит от контекста употребления понятий, и не является просто поверхностным свойством лингвистических высказываний. «Контекст, – как пишет Бенуа, – это не столько внешнее ограничение смысла – как если бы реальность, так сказать, ударяла по смыслу извне – сколько проявление того, что смысл эффективно укоренен в реальности, а также то, что способствует конституированию самого смысла» [14, р. xii] (см. также эпиграф к этой книге).
Понятие истины как соответствия в рамках контекстуального реализма может быть модифицировано следующим образом: истина – соответствие в контексте, то есть соответствие, укоренённое в реальности. Эта формулировка не тривиальна, так как она указывает на вторичность понятий истины и знания по отношению к понятию реальности, а также на вторичность понятия истины по отношению к понятию знания, предполагающего полнокровный контакт с познаваемыми вещами (знание – знание самих вещей). Аналогичным образом контекстуализируются другие эпистемические понятия. Отметим, что понятие контекста также играет терапевтическую роль. Оно указывает на необходимость внимательного отношения к конкретным условиям употребления понятий, то есть их реальному употреблению. В этом смысле контекстуализм не теория, видоизменяющая традиционный реализм, а правильно понятый реализм [13–14]. Реализм, не принимающий во внимание, что контекстуальность есть эпистемическое и онтологическое свойство реальности, превращается в плохую метафизику, имеющую дело не с реальностью, а её тенью.
Метафизическая теория истины как соответствия отвергается терапевтическими подходами позднего Л. Витгенштейна, Дж. Л. Остина и Ж. Бенуа, развивающего версию витгенштейновского контекстуального реализма [13–16]. Нет никакого предопределённого механизма, позволяющего установить истинность высказываний в новых случаях. Установление истины требует суждения в соответствии с определёнными нормами/правилами. Витгенштейновский анализ проблемы следования правилу показывает, что, вообще говоря, нет правила для следования правилу. Точнее говоря, в общем случае не существует метаправила, позволяющего применить данное правило в конкретных условиях.[28]28
На самом деле, это понял ещё Кант – прагматист avant la lettre, как считает Р. Брэндом. Аналитический прагматизм Брэндома пытается синтезировать прагматизм, эмпирицизм, натурализм и рационализм [17]. Брэндом также интерпретатор Гегеля [18]. Несмотря на то, что его неогегельянская позиция в значительной мере идеалистическая, на наш взгляд, она может быть преобразована в к-реализм [19]. Мы упоминаем здесь позицию Брэндома в связи с к-реализмом, поскольку его нормативный прагматизм тоже вдохновляется поздним Витгенштейном.
[Закрыть] Корректность суждения (применения правила) устанавливется в контексте в рамках практики делания суждений (применения правила), предполагающей знание, как делать суждение (следовать правилу) в той или иной области, о том или ином предмете. Употребление правила – языковая игра.
Для Витгенштейна знание контекстуально, поскольку это понятие для него сопряжено с понятием языковой игры, а языковые игры всегда новы и контекстуальны по самой своей природе. То же самое можно сказать о понятиях истины, обоснования, очевидности. Как следствие, существуют различные их виды. В частности, в этом смысле можно также говорить о зависимости понятия истины от области реальности. Напротив, деконтекстуализированная истина абсолютна, автономна. Такое понятие имеет ограниченную область применимости. Оно пригодно, так сказать, в рамках устоявшейся формы жизни и автоматически воспроизводимых языковых игр, о контекстуальности которых просто забывают. В этих рамках истина – предопределённое соответствие. М. Хайдеггер, например, делает различие между понятием истины как соответствия и древнегреческим понятием истины как алетейя, которое он интерпретирует в рамках своей философии как раскрытие Дазайн[29]29
Некоторые авторы отмечают, что у древних греков смысл понятия «алетейя» отличается от того смысла, который ему придал Хайдеггер. Для греков оно означало «припоминание» и противопоставлялось не лжи, а забвению [21].
[Закрыть]. Здесь, однако, мы не будем рассматривать спекулятивные метафизические теории, так как вместе с Ж. Бенуа мы полагаем, что они не могут быть подлинно реалистическими[30]30
В частности, Ж. Бенуа отвергает спекулятивный реализм Квентина Мейясу, пытающийся преодолеть, якобы существующую (нео)кантианскую субъект-объектную корреляцию, и постигнуть Абсолют, находящийся за её пределами [22].
[Закрыть].
Можно преположить, что проблема Гетье обусловлена тем, что контекстуальность обоснования, истины и знания, а следовательно, и онтологии, не принимается во внимание. В следующем разделе мы иллюстрируем эту точку зрения не примере контекстуальной интерпретации «регионального» подхода к решению проблемы Гетье, предложенного М. И. Мартишиной [20].
«Региональность» истины как её контекстуальность
Для М. И. Мартишиной истина не автономна, а «региональна», относится к той или иной области реальности, а онтология «многоуровнева». Рассуждения Гетье ошибочны, так как они подменяют области реальности: «(…) Приобретает первостепенное значение проблема выделения того фрагмента действительности, сопоставление с которым должно быть осуществлено для оценки истинности суждения (…) Парадоксы Геттиера отчасти основаны как раз на неявной подмене этого фрагмента» [20]. Поэтому, строго говоря, в примерах Гетье мнение не является ни (полностью) обоснованным, ни («полностью») истинным (соответствующее заключение не является «полным»). Мартишина предлагает сохранить определение знания как истинного и обоснованного мнения (она говорит о «суждении»), путём добавления условия «соответствующей квалификации включённой в рассмотрение действительности», которое в примерах Гетье не выполняется. Это одно из многочисленных квазистандартных определений знания. Такие определения, как правило, по-настоящему не устраняют ложные метафизические предпосылки традиционной эпистемологии, а пытаются преодолеть их теоретически, как следствие, специфическим образом преобразуя понятие знания.
Наша интерпретация точки зрения Мартишиной состоит в том, чтобы заменить понятие региона реальности, которое она употребляет, понятием контекста употребления суждения. Суждение и его истинность не оторваны от реальности, укоренены в контексте. В случаях Гетье, однако, обоснование суждения относится к одному контексту – «региону реальности», как говорит Мартишина, – а истина – к другому. Например, в первом примере Гетье истинность суждения, что у того, кто получит должность, в кармане 10 копеек, соотносится со Смитом, тогда как обоснование этого суждения соотносится с Джонсом. Таким образом, имеется два разных контекста. Это означает, что между обоснованием и истиной/фактом имеется логический провал, который, очевидно, обусловлен ложностью посылки, что Джонсон получит должность, то есть различием в контекстах. Формулировка «знание – истинное обоснованное мнение» должна предполагать, что речь идёт об одном и том же контексте, «регионе реальности»: знание – истинное контекстуально/регионально обоснованное мнение. В этом смысле проблема Гетье возникает вследствие пренебрежения понятием контекста. Она исчезает, если занять позицию контекстуального реализма. (Эпистемология на автономна и вторична по отношению к этой позиции.) Но это просто означает, что знание первично, не разлагается на компоненты. Ниже приводятся другие квазистандартные определения знания.
