Текст книги "Играющие тени"

Автор книги: Игорь Павлович

Соавторы: Олег Ратник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Без всякого инженерного или строительного образования, с весьма слабым здоровьем, Эдвард Лидскалнинш являлся, вероятно, не лучшим строителем. Все его сохранившиеся немногочисленные инструменты просто поражают своим чрезвычайным примитивизмом. Но он фанатично соблюдал строжайшую тайну и работал только после захода солнца. Если кто-то из его соседей заходил к нему в это время, то он немедленно прекращал работу и терпеливо ждал, когда случайный посетитель уйдет.

Специалисты считают, что Эдвард Лидскалнинш добывал коралловые блоки из вод Атлантического океана с побережья коралловых островов. Но как он это делал и как потом перевозил многотонные блоки – загадка.

Сохранились рассказы, что как-то подростки видели, как огромные камни перемещались сами собой по воздуху подобно воздушным шарам.

В 1936 году, когда создалась реальная угроза затопления его первого владения, Эдвард Лидскалнинш купил десять акров земли около города Хаумстед, демонтировал строение и переместил блок за блоком к новому месту Строитель для такой цели использовал только один грузовик, причем настаивал, чтобы водитель отсутствовал во время погрузки-выгрузки. Когда сборка здания на новом месте завершилась, Эдвард Лидскалнинш ненадолго открыл творение для свободного посещения. С посетителей он брал по 25 центов за вход. Этот загадочный человек ни с кем и никогда не обсуждал секрета и цели создания столь странной конструкции. Он умер в 1953 голу в больнице для бедных от недоедания и почечной недостаточности. А его таинственное сооружение на долгие годы забыли. (Более подробно с данной темой можно познакомиться в документальном фильме «Чудеса Америки» (Телекомпания REN-TV 1999 г.) и обзорной статье в газете «Комсомольская правда» 16 февраля 1999 г. «Замок во Флориде»).

Как уже отмечалось выше, большинство странных сооружений сравниваются с мегалитическими строениями древности. Известно, что в период с 6 тысячелетия до н. э. до 900 годов до н. э. на значительных территориях Востока и Запада в приморской полосе и в крупных речных долинах массово возводились мегалитические объекты. Ясно просматриваются два этапа строительства мегалитических сооружений:

I – с 6-го по 3-е тысячелетие до н. э. Возведение мегалитов, имеющих в своей основе продолговатые холмы и вытянутые насыпи (300 футов длиной, 80 футов шириной и 6-10 футов высотой). При этом очевидна прямая преемственность общей технологии строительства 10-8 тысячелетия до н. э. Где-то между 3200 и 3100 годами до н. э. за очень короткое время обитатели Европы перестали сооружать холмы и стали (по тем же правилам, что и раньше) возводить «хенджи», каменные круги и круглые холмы. Потом относительно длительный перерыв.

II – от 2800 до 1600 годов до н. э. и ведется с использованием древней метрической системы.

Массовое строительство мегалитов прекращается в так называемый период катастроф, охвативших Европу и Средиземноморье с 1700 по 800 годы до н. э.

Достоверных свидетельств об их назначении не осталось. Но многочисленность, значительные трудозатраты при возведении свидетельствуют об исключительной важности для людей прошлого. Интересно отметить: значительный процент этих сооружений сохранился в относительно хорошем состоянии. Последнее обстоятельство позволяет предположить, что некоторые из них продолжают функционировать и в наши дни[249]249
  Турскова Т. Великие сооружения древнего мира. М., 2002.


[Закрыть].

Из рассказов «Боцмана»

За дюнами открывалась небольшая мелководная бухта, и субмарина возвышалась над водой в сотне метров от берега.

Собственно, она овеем не была похожа на субмарину и тем более на белую. Было видно, что лодка заброшена, что стоит она здесь уже несколько лет и что ее засосало в песок. Ее длинный корпус и обе надстройки покрывали ржавые пятна, в обшивке зияли черные дыры с закопченными краями, артиллерийская площадка была свернута на бок и пушки смотрели в воду.

Братья Стругацкие. «Обитаемый остров».

Помню, когда еще учился в техникуме (середина 80-х), нас всей группой загнали на юго-восток области, зерно помогать убирать.

Место унылое. Степь да холмы Ветра постоянно дуют, пыль несут. После зерна весь грязный, как черт, таким и спать ложись. Воды практически нет. Привозная. А уж чтоб искупаться и думать нечего.

Мы тогда по молодости все к местным приставали:

– Как собственно вы тут живете? Воду, наверное, только в бочках и видите?

Они обычно отмалчивались или отшучивались.

И вдруг однажды, по пьяному делу, тракторист дядя Коля и заявляет:

– Вот вы все река, река. А, знаете, ведь у нас тут море есть…

Сказал, а потом почему-то сразу и замолчал. Как будто случайно сболтнул, что-то не то, лишнее. И другие мужики странно на него так смотрят.

Нам конечно интересно стало. Пристали с расспросами: «Что за море? Откуда оно здесь?» Одним словом – насели.

Не сразу, но узнали. Есть тут у них одно место. Его-то морем и называют. Старики говорили, там перед войной военные работали. Плотину строить собирались, в степи море рукотворное организовывать. Строили, строили, все вокруг колючкой оплели, до сих пор шины рвем, а потом там люди пропали и стройку забросили. Сейчас там пароход один стоит, давно стоит, ржавый весь уже. Как туда попал, не знаем. Его давно бы для хозяйственных нужд разобрали, да только брать там ничего нельзя. Да и само место то плохое. Ходить туда не нужно. Почему? Не нужно вот и все…

Конечно, тогда эта история нас очень заинтересовала. Пароход в степи – это что особенное.

Вот только подробностей каких добиться нам не удалось. Даже говорливый дядя Коля молчал.

Но однажды в деревню не завезли горючку, и все работы практически встали. В сельпо был портвейн, вот мы и «подкатились» к трактористам.

Мы презентовали дяде Коле пару или тройку бутылок портвейна, и под напором столь весомых аргументов, он согласился отвезти нас на море.

Правда, при этом предупредил, чтоб мы лишнего не болтали и сапоги одели. А то там лужи, а в них стекла да старые ржавые железяки валяются.

Дядя Коля где-то раздобыл грузовик, и мы отправились на экскурсию.

Ехать пришлось довольно долго. И многие не раз пожалели, что напросились в эту поездку.

Сначала машина ехала вдоль полей колосящейся пшеницы, лотом пошла непаханая степь. Унылый плоский пейзаж то там, то здесь разнообразили лишь редкие глиняные кучи да невысокие земляные холмы. Постепенно их становилось все больше и больше, да и в размерах они заметно подрастали, группируясь в какие-то почти правильные полосы, убегавшие к горизонту.

– Все приехали, – сообщил дядя Коля, останавливая машину. – Дальше пешком надо, там земля плохая, буксовать будем.

Мы повыпрыгивали из кузова грузовика и направились к холмам.

Земля под ногами действительно была какая-то неправильная. По ощущениям – это будто шагаешь по пеплу давно погасшего костра, только костра очень и очень большого. Одним словом, крайне неприятно. А уж подниматься вверх…

Хоть и уклон был вроде бы совсем небольшой, а такое ощущение, что здесь к пеплу кто-то взял да и подмешал такую мелкую мыльную крошку, идешь и скользишь.

Небо впереди голубое, широкое. Действительно такое ощущение, что вот поднимешься на гребень, и там впереди море. Даже вроде бы и шум прибоя слышен.

Поднялись. Конечно, моря нет. Впереди вроде бы как равнина, на ней – глиняные кучи да холмы, только для разнообразия между ними какие-то протяженные лужи. Воды в них похоже – в палец глубиной. И почему они при такой жаре давным-давно не пересохли – совершенно непонятно. Все это дымкой затянуто.

Там впереди в этих лужах и этой дымке пароход и стоял.

Он стоял практически совершенно целый, метров сорок, а может, и того больше в длину, чуть наклонившись на нос и правый борт. Большой двухпалубный красавец.

Вернее двухпалубным он был, если на него с носа смотреть. А если с кормы, то от кожуха гребного колеса почти до кормы нижняя палуба являлась как бы продолжением корпуса, украшенного прямоугольными окнами, в которых отражался солнечный свет.

При виде корабля дядя Коля отчего-то заметно помрачнел, словно как-то надеялся, что здесь его не будет. А он все-таки тут.

– Ну, если хотите, идите, смотрите, только долго там не задерживайтесь, я здесь посижу, машину покараулю. Делать мне там нечего.

Спустились вниз. Залезли в лужу. Мелкая. Грязная. Вода какая-то маслянистая. Одно хорошо – противного запаха нет…

Вблизи пароход впечатлял еще больше. Да, страшно ржавый, но на удивление практически целый. Цела деревянная окантовка, огибающая корпус и как бы продлевающая нижнюю палубу. Здесь даже сохранились толстенные распорные брусья, штук восемь по каждому борту, три в носовой части, до кожуха гребного колеса, и пять в кормовой. Они соединяли край окантовки и верхнюю палубу. Наверху видно «стеклянный фонарь» – капитанская рубка и труба высокая, здоровенная. К корме ближе видно еще две трубы, наверное их потом для пищеблока приделали.

Идем дальше. На месте было гребное колесо, поверху закрытое округлым листовым кожухом. Корпус цел. Все круглые иллюминаторы над ватерлинией на месте, только стекло замутнело.

Обошли вокруг, шлепая по луже. Благо мелко, а в кирзовых сапогах совсем не страшно.

Интересно, как местные туда забирались? Или что, они туда совсем не лазят?

Дошли до кормы. Сзади выступают рули. Две штуки. Здоровые такие, как бы лесенкой сделаны. Вот по ним на палубу и поднялись. Правда, при этом в ржавчине все перемазались.

На палубе спасательных шлюпок нет. Хотя какие-то механизмы сохранились. Большой квадратный люк на корме, ведущий по нашему предположению в трюм или, что, наверное, более правильно, к рулевому механизму, открыть не смогли – приржавел намертво. (А может, он просто изнутри был задраен.)

По правому и левому борту лестницы сохранились, ведущие на верхнюю палубу. Между ними – вход в центральную часть. Дверей нет.

Что нас особенно поразило на этом пароходе, это то обстоятельство, что большинство дверей на нем напрочь отсутствовали. Как будто какой– то неистовый вандал специально горел злобой именно на двери.

Прошлись по коридору. Темно. Пыльно. И пусто. Заглянули в каюты. Тоже темно. Стекла грязные света почти не пропускают. А фонариков с собой у нас пара штук, и те слабые.

Вышли назад на корму. Поднялись вверх на прогулочную палубу.

И тут нас «накрыло». Не то что-то с этим кораблем. Солнце вроде высоко стоит. Светло, хоть и дымка, А тени какие-то странные, непонятным узором пересекаются[250]250
  Анализируя творчество братьев Стругацких, Андрей Буровский в статье «Загадки Хакасии» отметил: «Многие сюжеты сибирских мифов были прекрасно известны Стругацким и широко использовались в их творчестве… Другое дело, что сами Стругацкие об этом не упомянули ни полсловом». К этому нужно добавить, что вероятно писатели вообще хорошо знали многие рассказы о необычном, существовавшие тогда в СССР. Вот и здесь ребята отмечают необычные тени. А у Стругацких, помните, их повесть «Пикник на обочине»: «Не нравится мне эта покрышка. Тень от нее какая-то ненормальная. Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась. Ну, да ладно, до нее далеко… Ребята про тени что-то рассказывали, диковинное что-то, но безопасное… С тенями здесь это бывает…»


[Закрыть]. Вроде бы мы все на палубу вышли, а внутри шаги раздаются, тяжелые такие шаги, грузные.

Накатило, так накатило, и не отпускает, даже наверх в капитанскую рубку не полезли. Ну ее. И на нос не пошли. Быстренько на корму вернулись, спустились, да обратно к машине.

Дядя Коля уже в кабине сидит, в руль вцепился да нервный стресс портвейном снимает.

Нас увидел, почему-то сильно обрадовался…

Обратно доехали без приключений. Потом, правда, целую неделю ерунда всякая снилась. А что точно, не помню. Больше к пароходу этому мы не ездили, знаешь – не хотелось что-то. И даже про него между собой особо не разговаривали.

Собранный краеведческий материал позволяет утверждать, что в начале 30-х годов XX столетия в Поволжье активно велись работы по созданию искусственных водохранилищ и мелиорации земель. Данный проект во многом осуществлялся силами ведомства НКВД и работы иногда шли с применением довольно экзотических технологий[251]251
  Осуществляемые в 70-х годах проекты мелиорации «Родник» и «Глобус» велись с использованием направленных атомных взрывов.


[Закрыть].

Вполне возможно, что в данном рассказе речь как раз и идет об одном из таких заброшенных ныне районов, где велись подобные работы.

Пурпурный трон Византии

Забыта судьба Византийского трона,

Затоплено судно в зеленой воде…

Нострадамус.

В начале 90-х, в романтическую эпоху начала гласности и перестройки большинству исследователей было все равно, где и что, собственно, искать. Была бы малейшая зацепка, а там, казалось, дело само пойдет.

Из истории известно, что в начале XI века наместником правителя Византийской империи в провинциях Ассирия и Вавилон был талантливый архистратиг Никифор Комнин. В те годы Византийская империя оставалась последним осколком великого Древнего мира. Сотни королей, герцогов и князей, владевших землями от Атлантического океана до Черного моря, считались вассалами Пурпурных Василевсов, Великих царственных драконов Византии – истинных хранителей короны святого Константина и частей Священного Креста, на котором некогда был распят Господь.

Впрочем, единство империи было призрачным: вассалы постоянно бунтовали, жгли города, и штурмовали крепости и часто, очень часто были не прочь примерить корону.

Известно, что, следуя какому-то мистическому посланию, архистратиг Никифор Комнин совершил с небольшим отрядом дальний рейд к восточным границам империи и вернулся в Константинополь с обозом золота и драгоценностей. Найденные, по слухам, в развалинах Вавилона сокровища, позволили в 1057 году Комнинам захватить трон Византии.

Затем, за век с небольшим, на престоле Константинополя сменилось пять императоров из дома Комнинов. Почти все они продержались у власти крайне недолго. Их убивали или просто свергали родные или двоюродные братья.

Последний император этой династии Андронник I Комнин, чтобы занять трон, в 1183 году убил своего пятнадцатилетнего племянника. Через два года был отстранен от власти и затем казнен своим зятем Константином Ангелом, установившим правление новой династии.

Внук Андронника I Комнина поднял восстание против узурпатора, сумел захватить и удержать важнейшую черноморскую крепость Трапезунд и основал новую Византийско-Трапезундскую империю. Там его прямые потомки правили почти два с половиной века. Потом Трапезунд был захвачен турецкими войсками, последний ее христианский правитель Давид I Комнин был казнен вместе с семью сыновьями и всей ближайшей родней.

Его последний родственник, последний базилевс Востока император Константин IX Палеолог-Дука-Ласкарис-Ангел-Комнин, был убит турками чуть позже в горящем дворце Цареграда.

В 1916 году русские войска высадились в Трапезунде. Мало кто знает, но вместе с армией здесь появились и археологи. В течение двух сезонов, практически в зоне боев, археологи вели раскопки в бывшей столице империи Комнинов.

Город был основательно разрушен. Христианские церкви превратились в мечети, от дворцов остались только фрагменты стен и колоннады. Пыль и запустение царили в некогда великолепном городе. Но археологи работали. И вскоре, в одной из башен древней цитадели, им удалось обнаружить тайник. Сделанные там находки самым спешным образом, под надежной охраной отправлены в Россию. Но там назревала революция, вскоре сменившаяся гражданской войной, и след трапезундских находок потерялся.

Однако существует версия, что ряд особо ценных предметов из так называемого наследия Комнинов укрыли вместе с рядом других ценных предметов рода Романовых в Казани. После захвата Казани силами Комитета Учредительного собрания часть имеющихся сокровищ попытались вывести, используя речной путь. На Волге произошло несколько боев. Часть судов до цели не дошли – их затопили. Согласно одной из версий, такая судьба постигла и пароход «Александр» (или «Александрия»), перевозивший ценности Казанского банка и, в том числе, и трапезундские сокровища. В речных боях особо отличился молодой командующий красной революционной флотилией Варваций-Комнин.

Свой лагерь изыскатели расположили на одном из небольших островов, чья песчаная коса далеко вдавалась в Волгу. В этом году судов на реке было совсем мало, и никто не мешал отчаянным исследователям заниматься намеченными поисками. Используя акваланги, они кропотливо исследовали дно, разыскивая затонувший здесь пароход. Дни шли томительно, не принося долгожданной находки. Песок. Ил. Иногда камни, густо заросшие водорослями, да снующие перед глазами вездесущие стайки мелкой речной рыбы. Но вот казалось, что, наконец, удача улыбнулась. Нашли большой корабль. Старое судно, лежащее на боку и больше чем на половину занесенное песком и илом. В поднятой части борта темнело несколько пробоин. На верхней палубе хорошо сохранились элементы крепления полевых орудий. Носовой люк не закрыт. Так что в трюм вполне можно проникнуть.

Дальнейшие события изложены в пересказе одного из участников: «Лучи солнца, проникнув сквозь отдернутый полог палатки, разбудили меня. Я еще нежился в спальнике, но уже бессознательно ощутил смутное чувство тревоги. Я был один. Палатка пуста, лагерь пуст. Меня почему-то бросили одного на этом острове. От палатки хорошо видно и костровое место и излучина, где еще вчера стоял наш катер. И вокруг множество следов. Судя по всему, пока я спокойно спал, в лагере творился настоящий бедлам. Мои товарищи, словно стадо взбесившихся обезьян, носились по острову. Вон там лежит обрушенная палатка, чуть дальше искореженный акваланг, пара продырявленных больших канистр из-под воды, порванный рюкзак и разбросанные банки консервов. Потом с десяток довольно глубоких копаных ям, и одна, странно похожая на траншею, уходит в воду. Порванные и даже порезанные куски брезентовой ткани, а вот кусты зачем-то усердно опутаны леской.

Да, мои спутники собственными руками разгромили лагерь. А потом, похоже, здесь была драка. Вот он след, почти до самой воды тянется.

Они громили лагерь, дрались, потом словно чего-то испугались и бежали на катере. Вернувшись к костру, я машинально попытался навести хоть какой-то порядок в организованном хаосе. Постепенно у меня сложилось твердое убеждение, что лагерь надо сворачивать. Они оказались совершенно не готовы к подобному обороту событий. Нужно оставить затонувшее судно и все его содержимое в покое.

Сейчас же надо разобраться, что еще может пригодиться, а что заслуживает лишь погребения в мусорной яме. Благо, теперь их вокруг полно накопано.

Катер вернулся только к вечеру. Мотор пережгли еще ночью и ребята поднимались назад на веслах против течения. К этому времени я уже закончил невеселые сборы и просто сидел на берегу, созерцая игру набегающих волн.

Ребята сидели в катере и молчали. Да и что тут можно было сказать? Потрясение было слишком велико. Можно только порадоваться, что, по большому счету, все так дешево отделались. Стоит ли говорить, что после такой поездки наша группа распалась, и, по возможности, мы больше старались не встречаться».

Городские истории о необычном

Музейные истории

Вот так он сидел передо мной на столе… Я как раз примерялся врезать ему по сопатке, не вставая и вдруг его нет! Это я, отцы, сейчас отошел немножко, а тогда сижу в кресле, глаза закрыл, вспоминаю его слова, a у самого все внутри дрожит мелкой дрожью, как поросячий хвост… Думал, прямо тут же и помру… Никогда со мной такого не бывало. Добрался кое-как до тещиной комнаты, хватил валерьянки – не помогает. Смотрю у нее бром стоит. Я брому хватил…

Братья Стругацкие. «За миллиард лет до конца света»

История произошла в городе Куйбышеве в конце 70-х годов XX столетия. В это время рассказчик (биолог по образованию) по служебной необходимости довольно часто посещал Областной краеведческий музей.

Во время одного из таких визитов его внимание чем-то привлек один из посетителей. Внешне это был совершенно не выразительный мужчина, примерно средних лет, одетый совершенно обычно, по моде того времен. Так же вполне естественно данный посетитель стоял и рассматривал витрину с геологическими образцами.

Впоследствии рассказчик и сам не мог толком растолковать, чем же собственно этот человек привлек к себе его внимание. Но чем-то привлек.

Почему-то отметив визитера, биолог прошел в соседний зал и там довольно долгое время занимался своими делами. Закончив работу и направляясь к выходу, он увидел: странный посетитель еще не ушел, а продолжает стоять все на том же месте, у той же самой витрины и, вроде бы, даже положения тела не переменил.

Пораженный таким столь необычным вниманием к довольно стандартным музейным экспонатам, биолог даже решил подойти и познакомиться со столь увлеченным человеком. И в этот момент странный посетитель словно уловил интерес к своей персоне, чуть обернулся и…

Хотя произошедшее и произвело крайне гнетущее впечатление, да и времени прошло довольно много, все последовавшее рассказчик помнит очень хорошо. И нужно признаться, что воспоминания довольно сильно гнетут его.

Странный посетитель улыбнулся краешком глаза и шагнул от витрины прямо в стену. Все произошло практически мгновенно. Вот он у витрины, рассматривает экспонаты. И вот его уже нет.

Некоторое время биолог находился словно в оцепенении. Затем зачем-то подошел к стене и попытался ее поцарапать. Стена была прочная и холодная, без малейшего намека на тайный лаз или ход. Каких-либо следов прошедшего через нее мгновение назад человека не обнаруживалось. Любопытно отметить, что на момент случившегося в этом зале рассказчик был один и, следовательно, другие свидетели отсутствовали.

Потом долгие годы биолог пытался найти объяснение увиденному, но так и не смог.

Время тогда было «строго научное», подобные вещи не обсуждали и не писали о них.

Любопытно отметить, что первое услышанное нами свидетельство «странных проходов» в Самаре относилось именно к зданию Областного музея. В те годы он располагался в Католическом соборе, хотя само по себе здание любого российского музея, по вполне правильному утверждению профессора А.М. Буровского, является чем-то крайне уникальным. Стоит ли удивляться, что именно с музеем связаны еще две истории наводящие на мысль о существовании некой тайной деятельности неизвестных.

Так, например, В.И. Степанов рассказывал, как, находясь в командировке в городе Свердловске, частенько посещал местные уральские музеи. При осмотре экспозиции в одном из них его внимание привлек один из экспонатов – большой малахитовый шар. Это был далеко не обычный предмет. И чем дольше Степанов находился рядом с ним, тем более странные ощущения охватывали его. Через несколько лет Владимир Ильич вновь попал в Свердловск и опять пришел в музей. Там все осталось без изменений. Но так хорошо запомнившийся шар куда-то исчез. Попытки выяснить судьбу весьма приметного экспоната у обслуживающего персонала музея, узнать его новое местонахождение привели к удивительным результатам. Сотрудники музея не понимали (или талантливо делают вид, что не понимали), о чем собственно идет речь. Такого экспоната, как большой малахитовый шар, никогда не было в их музее. Но Степанов его прекрасно помнит, и помнит именно в этом музее. Он настаивает… Его настойчивость сначала вызывает удивление, потом негативную реакцию, расспросы приходится прекратить, и пока дело не завершилось скандалом, уйти из музея.

Здесь необходимо отметить, что в случившемся Степанов никогда не сомневался и, пытаясь объяснить произошедшее, выдвинул несколько предположений. Возможно, экспонат продали кому-то сами служители музея. И они были кровно заинтересованы, чтобы все забыли о его существовании, поэтому и отрицали все. Другая версия, что они и сами не подозревали о нем.

Это тем более вероятно, что аналогичная история известна нам из другого источника. Так, в конце 80-х годов XX столетия один из куйбышевских краеведов при осмотре исторической экспозиции Областного краеведческого музея заинтересовался выставленным в большой витрине огромным каменным диском, украшенным символом огненной свастики и набором непонятных иероглифов, нанесенных по периметру диска. Предмет явно уникален. В краеведческой литературе не описан – большая удача. Охваченный научным азартом, краевед уже через несколько дней возвратился в этот корпус музея с фотоаппаратом и разрешением на съемку, благо соответствующие знакомства у него были. Но вернувшись, он долго не мог объяснить заведующей отдела, что собственно нужно сфотографировать. Отчаявшись, он хотел показать на месте. Вместе с заведующей они пришли в нужный зал и «О ужас!». Там он воочию убедился в отсутствии диска и в полной перемене экспозиции. Исчезла большая витрина, где был выставлен диск, а на ее месте раздельно стояли две маленьких. Возмущенные сотрудники музея утверждали, что у них все на месте, и вот уже несколько лет экспозиция не менялась. Краевед не знал, что ему делать. Он попал в какую-то совершенно странную ситуацию. Чтобы хоть как-то оправдаться, он принялся внимательно изучать малые витрины. И на нижней полке одной из них обнаружил небольшую копию того диска, что привлек его внимание в прошлый раз. Неужели он так ошибся? Но делать было нечего, и этим маленьким диском ему пришлось удовлетвориться, сделав несколько фотоснимков. Ведь заказ на фотосъемку уже сделали и оплатили.

Как мы видим, в куйбышевском музее нашему краеведу повезло не больше, чем Степанову в Свердловске. Впрочем, статью он тогда так и не написал, фотографии не понадобились, а негативы потом передал нам.

Так что же это все-таки были за экспонаты?

Психоанализ советует: «То, что нужно спрятать – положи на самое видное место». Трудно придумать что-либо лучшее, чем укрывать «артефакты», выставляя их на всеобщее обозрение в музеях. Ведь это место массового посещения, как нельзя лучше обеспечивающее легкий доступ к подобным предметам как «обученных пользователей», так и только «приобщаемых». Здесь же они могут служить маяком – своеобразным указателем для ищущих.

В силу большой привычности музеев, общего равнодушия населения и малого любопытства к привычному месту – здесь для артефактов требуется лишь незначительная психическая защита («человек не видит того, чего видеть не должен или не хочет») и защита от дурака, попавшего сюда случайно, обеспечиваемая служителями музея.

В данной связи интересна история такого музейного предмета, как чаша Капалы. Хотя авторам крайне сложно судить, находится ли она в ряду вышеизложенного.

Чаша Капалы была обнаружена совершенно случайно в 1987 году на глубине в 1,5 метра во время проведения земляных работ на углу улиц Ставропольской и проспекта Кирова. После довольно запутанной истории ее исследования установили, что нашли предмет, являющийся важным атрибутом буддийского культа. Это особая ритуальная чаша, выполненная особым образом из черепа святого человека, достигшего просветления. После проведения всех исследований и выполнения различных формальностей уникальный предмет в 2000 году выставили в доме Курлиной, филиале музея П.В. Алабина, расположенном на улице Красноармейской[252]252
  Подробности обнаружения чаши Капалы изложены в публикациях газеты «Ведомости» (№ 27, 2000 г) и газеты «КП-Самара» (17 сентября 2000 г.)


[Закрыть].

В доме Курлиной И. Павлович имел возможность лично ознакомиться с этой находкой. Но уже в 2004 году, при попытке уточнить некоторые детали, связанные с дальнейшим исследованием чаши, возникли большие сложности. Оказалось, что данный предмет исключили из экспозиции, доступной всеобщему обозрению, и все попытки установить его настоящее местонахождение закончились неудачей.

История чаши Капалы, как музейного экспоната, весьма противоречива и полна неясностей. Впрочем, в настоящий момент авторы не берутся утверждать, что данный предмет находится в одном ряду с уральским шаром или куйбышевским диском.

Весьма интересным представляется вопрос, что собственно изучал неизвестный, зафиксированный биологом, и почему он столь демонстративно ушел в стену?

Необходимо отметить, что в личном архиве авторов данной книги имеются похожие свидетельства примерного того же времени. Вот выдержка из одного из писем, датируемом началом 80-х. Пусть читатели прочтут и сами сделают выводы: «Одним из самых ярких в этом отношении мест (в институте), конечно, является читальный зал… Во-первых – сад. Из огромных окон зала виден безграничный сад из диких деревьев. Точнее, это скорее кусочек истинного, не тронутого рукой человека леса, перенесенного прямо под окна. Даже в самую ветреную в городе погоду он остается таким неподвижным и безмолвным, как будто погружен в воду и нет ему дела до бурь, разыгрывающихся на поверхности. Только не надо думать, что это статическое изображение. Времена года в лесу сменяются так же исправно, как и снаружи, и я сам видел, как облетали листья у деревьев осенью. Но самое интересное и странное, что такого леса нет. Как-то раз я обошел здание института кругом. Но, кроме каменного заборчика и чахленьких деревьев за ним, я ничего не нашел. Впрочем, как не сумел установить и точное расположение зала (снаружи института).

Другой достопримечательностью места является то, что здесь можно ходить через стену. Точнее, это единственное место, где я это наблюдал, причем несколько раз. Случайно сидел так, что видел вход. И однажды, посмотрев на дверь, увидел, как из стены рядом с ней вышел „студент“, как будто стена не из камня, а из непрозрачного газа.

У меня сложилось ощущение, как будто через меня пропустили ток. Я видел этот феномен еще несколько раз. Остальные то ли не замечали, то ли не придавали увиденному значения. Может, это от погоды зависит, а может, я уже сам „прохожу через стену“, и то, что подобное делают другие, для меня настолько привычно, что я и не замечаю этого?»[253]253
  В литературе подобное свидетельство хождения через стенку приведены исследователем Приймой А.К. (Неведомые миры. М.: Сантакс-Пресс. 1996.)


[Закрыть]

В Самаре странные истории о хождении через стену устойчиво привязываются к вполне конкретному зданию (ул. Братьев Кростелевых, 223) – старой мебельной фабрике. Это место интересно еще и тем, что на него проецируется и ряд других историй о необычном.

* * *

«Что же мне теперь делать? – думал он туманно. – Ну нашел я это здание, ну побывал, увидел все своими глазами.

А дальше? Не забивайте мне голову, больную мою голову, всеми этими разглагольствованиями о слухах, мифах и прочей пропаганде…»

Братья Стругацкие. «Град обреченный»

После сильнейшего пожара, случившегося на фабрике где-то в конце 70-х годов XX столетия, практически полностью выгоревшее внутри здание долгое время простояло в бесхозном состоянии. Двери, ведущие в здание были заперты, а окна, выходившие на улицу, забиты щитами. Но неоднократно, в течение многих лет, побуждаемые романтикой некоторые самарцы, впрочем, как и гости нашего города приходили сюда. Искатели необычного, либо используя альпинистское снаряжение, либо просто отжав оконный щит, проникали внутрь помещения. Что они видели там? Обычно ничего интересного. Но некоторые наблюдения были столь выразительны, что заставляли самодеятельных сталкеров вновь и вновь посещать его[254]254
  Авторы не берутся утверждать, что им известны все истории, некогда «живописавшие» это место. Но даже весь ранее собранный материал не подлежит публикации в силу специфики некоторых конфиденциально сообщенных сведений.


[Закрыть].

Однажды исследователи (группа самарцев и их друзья из города Казани) попали под сильнейший дождь, который шел аккуратно внутри разрушенного здания, на территории строго ограниченной закопченными стенами.

Во всем остальном городе в этот день, впрочем, как и в несколько последующих дней не выпало и капли дождя.

Яркой страницей мифа об этом месте явилась история о группе, преодолевшей стену и оказавшейся словно в огромной тропической теплице. Сплошная зелень, насквозь пронизанная толстенными лианами, начиналась практически от кирпичных фабричных стен. Под ногами вместо замусоренного цементного пола влажная земля и опавшая зелень. Идти невозможно. Можно лишь продавливаться или проламываться через «джунгли». Снизу понять, как далеко вглубь все это простиралось, невозможно. Но и с уровня крыши дальней границы зеленки не наблюдалось. (Правда, поскольку проникновение было ночным мероприятием, темнота существенно мешала наблюдениям.)