Текст книги "Леди Артур (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

– Отбор оруженоски! – во всю свою лужёную глотку проорала Герда. – Претенденток прошу преклонить колени!

Из группы сторонящихся друг друга девушек вышли четыре. Все они разом опустились перед графиней. Само юной, озирающейся на стоящих в сторонке родственников, было не больше семи. Слишком мала для столь опасного предприятия. Я бы не взял, но кто их знает, эти местные нравы? В подмастерья обычно в этом возрасте и брали. Самой старшей, хмурой смуглянке в хорошем доспехе и с небольшим топориком на поясе, – лет тринадцать.

– В чём будет заключаться состязание? – прошептал я, вглядываясь в молодые лица. Почему-то представлялись они не с мечами, а за школьными партами с большими бантами на головах. Не детское это дело – смерти и грязь походов. Ничего, для того мы и несём прогресс, чтоб изжить мрак и ужас.

– Это состязание кошельков, – тихо ответила леди Ребекка, снова приложившись к фляжке. – Быть оруженоской у именитой графини – это не только честь, но и путь наверх. И потому здесь представлены не знатные рыцарши, а те, чьи родители совсем недавно купили титул, взяв ссуду ради чада, или просто продали свой клинок подороже на войне. Но для видимости проведём соревнование в письме, словесности, владении луком и копьём, езде на колеснице.

– Малявка же ничего не сможет.

– Напоминаю, это соревнование кошельков.

Ребекка взмахнула рукой, и к девочкам подбежала служанка и вручила свитки и перья с подвесными чернильницами на ремешках, отчего они походили на маленькие кадила. А за спинами толпились, как на школьной линейке, родственники. Заходить им категорически запрещалось, но я так думаю: аванс уже был внесён. И даже сам факт участия в этих отборах – пиар-акция.

– Достопочтенные девы, вам предстоит показать свою грамотность. Я зачитаю диктант.

Служанка, скорее всего, учительница сыновей леди Ребекки, развернула свой свиток, но в этот момент из толпы выскочила пухленькая девочка, на вид – ровесница самой старшей из претенденток, в простом сером сюрко без гербов, под которым виднелась кольчуга, в руках – шлем-шапель. И что самое примечательное, кольчуга едва на ней сходилась.

Девочка быстро вклинилась между претендентками, мельком глянула на гербы, а потом подошла к смуглянке и выхватила у неё из рук свиток.

– Ты что делаешь?! – сразу завопила та.

– Состязание прохожу, – спокойно ответила пухленькая.

– Не видишь, здесь знать?!

– Нет, не вижу.

Все подались вперёд, с интересом наблюдая за происходящим. Клэр, у ног которой улёгся громадный мастиф, замерла с открытым ртом, забыв про этикет. А вот за спинами претенденток толпа местных яжматерей и яжотцов подняла шум. Ситуация явно не входила в программку этого спектакля.

– Твоё место позади обоза! – вклинилась в разговор ещё одна девчонка.

– Ага. Поближе к кухне и пороховому запасу, – спокойно ответила пухлая, макнув перо в чернильницу.

– Отдай! – закричала смуглая, попытавшись отнять свиток.

– На, получи! – сунув кулак ей под нос, произнесла новоприбывшая, а потом толкнула пузом.

– Пшла прочь, безродная! – заголосил кто-то.

– Я не для того заложила имение, купила доспехи и колесницу с бычком, чтоб уйти, – огрызнулась девушка. – Некуда мне возвращаться.

Шум поднялся не на шутку. Посыпались даже угрозы.

– Берём, – вдруг произнесла Ребекка, – я знаю, кто это.

Она опустила взгляд, а потом неспешно встала с кресла.

– Дитя, ты знаешь все требования. Ты должна внести залог, ибо кормить и поить просто так тебя никто не будет, – громко и чётко произнесла она.

– Знаю, – ответила девочка и сняла с пояса тугой кошель. – Здесь двадцать золотых марок.

Я покачал головой. На наши деньги – это почти четыреста тысяч рублей, очень много. В Галлипосе можно нормальный домик купить с торговой лавкой или трактиром. Что же сподвигло девчонку на такой шаг?

А по толпе прокатился шум: для горожан это очень большие деньги. У иной рыцарши доход меньше, причём за пару месяцев.

Ребекка махнула рукой, и к девочке подбежала Герда. С кошелём она вернулась к столу, но вручила его не рыцарше, а Клэр. Та уставилась на деньги, не зная, что делать. Она в первый раз была главной на таком мероприятии, но решать предстояло именно ей: это её школа кадровой работы сейчас шла.

Клэр поглядела сперва на свою наставницу, а потом на Лукрецию. Обе тихо кивнули. А уж считать прибыль, что одна, что другая, умеют.

– Дорогие претендентки, выбор сделан, прошу вас испить чашу примирения.

К девушкам подбежал паж с подносом, на котором стояли оловянные чаши. Малявка глупо застыла с вином в руках: не пила ещё никогда, а вот смуглая психанула и со всей злостью смахнула кубки на землю.

– В бездну вас! – закричала она и, резко развернувшись, пошла в толпу. Тринадцать лет, а гонору больше, чем весит.

– Ну что ж, следующий этап. Отбор телохранительниц. Здесь всё более жёстко. Только бой…

Глава 8. Дочки-матери и хруст костей

– Разомнёмся? – произнесла за моей спиной Урсула, ткнув в бок Катарину. – Их по одной запускать будут.

Это я увидел, повернув голову к своим спутницам. Одна злая, другая, наоборот, легонько улыбалась в ожидании доброй драки.

– Не хочу, – буркнула храмовница, обиженно надув губы. Она смотрела прямо перед собой, где стряпчая леди Ребекки пафосно объявляла, что всё сложилось согласно правилам. Выдавала грамоты о том, что все прошли испытания на отлично, но так получилось, что нашёлся кто-то ещё более подходящий. Кому-то вернули часть задатка, чтоб не возмущались. А самой маленькой участнице, семилетней девочке в почти что игрушечной кольчужке из тоненьких, редко сплетённых колечек, пообещали, что примут на другое состязание без задатка, когда подрастёт. Но девочка только кивала и с улыбкой глядела на взрослых тётенек, словно была на утреннике в старшей группе детского сада.

– Да ты не понима-а-аешь, – протянула Урсула и подмигнула мне. – Па-а-айдём.

– А как будут отбирать будут? – спросил я, мельком глянув на расходящуюся группу недовольных родственников претенденток на должность оруженоски. А те, кто, в общем-то, не рассчитывал ни на что, остались. Впереди были хлеб и зрелища: бои за должность телохранительницы и напитки с закусками, которые разносили слуги, угощая желающих. А от лёгонького пива и слабенькой медовухи, которые полагалось закусывать кусочками сырокопчёного мяса и сушёной рыбы, отказываться дураков не было.

– Сперва кулачный бой, чтоб отсеять совсем уж нопудетто – неумех. А потом эта… турнир, – поведя плечами и хрустнув суставами, ответила Урсула. – Оно жа эта… телохранительница не только в поле мечом должна махать, чаще в городе зуботычины раздавать. А лучше – грозным видом распугать до драки.

– А сколько их? – поинтересовался, отметив, что большая тётя Урсула распугивать умеет, а у приятной Катарины это не получится. Но наши-то кадровики отбирали не за эффектность, а эффективность. А эффективность у храмовницы на высоте. И фигурка тоже. И темперамент. Я шмыгнул носов, вспомнив эту ночь.

– Ну, эта… где-то дюжина. Многие хотят попробоваться, – ответила мечница и снова ткнула локтем в бок Катарину: – Пойдём.

– Не хочу, – снова буркнула девушка.

– Ну и дура. Ты мне потом спасибо скажешь. Знаешь почему?

Катарина нехотя покачала головой, надувшись на несправедливость этого мира. А мечница наклонилась к самому её уху и что-то прошептала, указав кивком на меня. Вот не знаю, что она сказала, но Катарина аж засуетилась и, бросив казённое «с вашего позволения», двинулась за спинками стульев, чтоб выйти на открытое пространство двора, где и должна была происходить схватка.

Кстати, сама беременная рыцарша не нуждалась в телохранительнице – лишь сержантке, которая не даст подойти со спины, а лицом к лицу и сама справится. Потому и пал выбор на двух моих спутниц.

Я глянул на Клэр, которая, раскрыв рот, ждала участниц. Леди Ребекка в очередной раз приложилась к валерьянке, а вот её муженёк с некой долей не то ехидства, не то снисхождения проводил храмовницу взглядом. Блин, все так руки и чешутся переставить этому снеговику то самое на положенное место – с низа на верх. Местным этого не понять.

– Первая! – заорала сержантка Ребекки на весь двор.

Через ворота вошла женщина лет тридцати, в льняной стёганке. Ясное дело, что допускали только претенденток с рекомендациями, но всё равно заставили представиться и известить, кем была до этого.

– Камилла да Брианна из Сардии! – громко выкрикнула женщина, глядя, как к ней подходят две рослые особы – Урсула и Катарина. – До сих пор имела честь охранять госпожу Фернадес, купчиху второй гильдии.

Ребекка кивнула, разрешая продолжить. Храмовница выучено замерла в стойке, заложив руки за спиной, как это изображают в фильмах про американскую армию. Не удивительно: орден – структура с крепкой организацией и железной дисциплиной, а положений рук на практике не так уж и много, чтоб жесту не повториться. А вот Урсула приняла расхлябанную позу, самодовольно цокнула языком и протянула спутнице две соломинки.

Катарина вытянула одну, после чего большая мечница громко выкрикнула: «Я первая!» и начала раздеваться. Скинув поддоспешник, который часто носила вместо обычной куртки, осталась только в рубахе-камизе длиной до колен, панталонах, чулках и обуви, после подпоясалась, а потом встала в некое подобие боксёрской стойки. Не такой, как у современных земных спортсменов, а той, что была на заре формирования этого вида спорта. Словно насмотрелись фотографий про боксирующих лондонских джентльменов.

– Юр, – негромко позвал меня по-русски Андрей, – они всегда в ночнушках дерутся?

– А ты хотел без ночнушек?

– Ну, не знаю, просто непривычно. На земле женский бокс в облегающей спортивной одежде, а в этой распашонке же неудобно.

– А как японцы в кимоно скачут? Оно у них тоже очень свободное. К тому же нижнюю рубаху боевым ремнём подпоясали, чтоб не болталась парашютом.

Закончив короткий разговор, продолжили наблюдать. Урсула дождалась, пока соперница тоже разденется, и начала язвить:

– Ну, чё, купеческие мешки от мышей охранять надоело? Чё притащила свою дырку сюда?

Соперница сплюнула на землю, понимая, что сложно придётся с ландскнехтшей, которая на полголовы выше и на четыре десятка фунтов, то есть на двадцать кило, тяжелее. Но делать нечего: раз пришла на состязание – надо что-то показать. Опять же, престиж. Отступить – значит опозориться.

– Чё, уже описалась? – продолжила её подначивать Урсула. – И правильно. Помню, в битве под… не помню уже, да и в бездну, где это было… но кулаком кирасу вмяла. А через твоё жирное пузо точно до позвоночника достану. У тя же не мясо. Жир сплошной. Но оно-то понятно, у купчихи-то сытно и мягонько.

Соперница засопела, а потом с криком бросилась на ландскнехтшу. Она разогналась и, когда осталось совсем немного, попыталась сделать прямой удар ногой, видимо, решив, что руками не справится. Но Урсула отбила удар запястьем, отчего пятка прилетела не в живот, а в бедро, и нанесла боковой в левый бок кандидатки, по рёбрам. Меня бы от такого отбросило, всего переломанного, на пару метров, а соперница зашипела, согнулась и отступила на несколько шагов.

– Ну, всё?! – выкрикнула мечница, разведя руки в стороны. – Ну, давай. Я даже защищаться не буду.

Соперница сделала вдох и кинулась с новой силой, на этот раз намереваясь достать её кулаками в лицо. Вот только напоролась на тот же приём, какой хотела проделать в самом начале: Урсула просто пнула её коленом в живот ценой пропущенного в скулу удара. Моя телохранительница верно оценила преимущество своей массы и выиграла, а купеческая охранница согнулась и рухнула на колени, пытаясь дышать, но лишь тщетно хватая ртом воздух.

Зрители зарукоплескали победительнице.

– Не женщина, а таран, – с улыбкой произнесла леди Ребекка и кивнула в знак признательности за поединок.

– Да уж, – согласился я. – Уже верю про помятую кирасу.

А Клэр продолжала смотреть на бойчих с раскрытым ртом. Это, конечно, не настоящий рыцарский турнир, но организовано исключительно ради неё. И потому глаза юной графини горели азартом, как две звезды.

– Катарина! – весело закричала ландскнехтша. – Твоя очередь! Покажи удаль!

Высокая и подтянутая храмовница ни капельки не походила на Урсулу, но именно от этого было ещё интереснее. В ожидании своей схватки львица обернулась, нашла глазами меня, а увидев улыбку, улыбнулась в ответ. Зато Клэр надулась.

– Да что она может? – забурчала графиня, словно диванный эксперт перед телевизором. – Пистолетами и я могу стрелять.

– Не следует недооценивать храмовниц, Клэр, – наклонив голову в её сторону, проговорила Ребекка.

– Да всё равно она дура.

Катарина явно услышала сказанное, что с её нечеловеческим слухом было немудрено. Девушка раздражённо дёрнула головой; будь у неё хвост – непременно хлестнула бы себя по бокам. Сразу на ум пришла сегодняшняя ночь и игра теней, где у храмовницы однозначно такой хвост присутствовал. Некстати вспомнилась и тень, разглядывавшая карту.

Тем временем во двор вошла очередная претендентка. Женщина средних лет с переломанным до ужаса лицом, словно у вышибалы в дешёвом трактире, и кожаной куртке. Пока представлялась, ужасно шепелявила. Телохранительницей она до этого не была, а работала такой же наёмницей, как и Урсула. Женщина долго перечисляла битвы, в которых участвовала, свои заслуги и свои намерения побить всех остальных.

– Дуру лучше побей, – буркнула Клэр, сидя рядом.

– Приличия, – Ребекка мягко одёрнула её, как малое дитя, недовольное, что мультики кончились.

А ещё я заметил, что сидящая с нами у стола Лукреция теребит один из свитков с рекомендацией. Она поджала губы и с азартом чего-то ждала. Увидев мой взгляд, улыбнулась и легонько приподняла бумагу с печатью: мол, будет очень интересно.

Но пока всё было вполне ожидаемо. Претендентка скинула куртку, подпоясалась и двинулась в сторону Катарины. А храмовница, легонько прыгая на носочках, начала кружиться и отступать.

– Слышь, сучка! – кричала кандидатка. – Я тя всё равно поймаю!

Катарина молча пританцовывала, выставив вперёд наполовину согнутые руки. Лишь однажды слегка присела и сделала ложный выпад, а потом снова принялась отступать. Я видел девушку в бою: это не вязалось с её стилем. Там был холодный расчётливый натиск, а здесь лишь танец, сопровождаемый подначиванием зрителей, шуршанием мелких камешков под ногами и побрякиванием ножен на поясе и жетонов на цепочке, свисающих с шеи. Один со знаком Небесной Пары, другой – эмблема местных наёмниц отдела прогрессорства.

– Я же говорю, дура, – снова заворчала Клэр, а потом добавила: – А сиськи даже у меня больше.

Не уверен, но, скорее всего, именно последние слова послужили спусковым крючком: Катарина с рёвом дикого зверя бросилась вперёд, совершив умопомрачительную вертушку в прыжке. Классическую такую, словно из китайских боевиков. Соперница проворонила удар, получив в голову, и, на своё несчастье, не упала сразу, а контужено уставилась в пустоту. Этого хватило, чтоб Катарина перешла в ближний бой. С невероятной скоростью замелькали кулаки, локти, колени, и схватка стала походить на самое натуральное комбо из «Мортал комбат», смешанное с тайским боксом. Могло бы и фаталити случиться, если бы не вставшая со своего места Ребекка.

– Хватит! – прокричала она. – Лекаршу сюда! Павшую в дом!

Катарина, зло пнув выступающий из мощёного двора булыжник, развернулась, выпрямилась и резко приложила левый кулак к левой груди:

– Во имя вас и для вашей славы, ваше сиятельство, – тяжело дыша, произнесла храмовница, а потом отошла в сторону, взяв у подбежавшей служанки кружку с напитком.

Клэр осталась сидеть с поджатыми губами, словно ей язык показали.

– Нихренасебе шаолинь, – восхищённой скороговоркой выпалил Андрей, разглядывающий импровизированный ринг.

А я наклонился к Лукреции, как к знатоку храмовых порядков:

– Что это сейчас было?

– Орденский бой, – шёпотом ответила она и взяла со столика кубок с вином. – Говорят, ещё со старой эпохи остался. Теперь веришь, что маленькая девочка смогла нескольких магов убить?

Я кивнул и продолжил наблюдать за схватками. От меня здесь многого не требовалось – просто быть статистом и болеть за своих женщин. А ведь они обе – что Катарина, что Урсула, – мои. Девушка и тётка.

Бои продолжились. Сейчас уже не было таких фееричных схваток. Катарина откровенно жалела претенденток, да и тётя Урсула немного выдохлась. Одних прибывших хлопали по мокрой спине в знак одобрения, других под свист толпы прогоняли. Ещё раз унесли в дом отправленную в нокаут. Но там Урсула такой удар нанесла, что мог и быка свалить.

Запомнилась только какая-то резвая девчонка, которая долго выматывала ландскнехтшу, пока та, наконец, плюнув, не сдалась. А пару раз в драку вступала на нашей стороне сержантка Ребекки Герда. Жилистая тётка шла напролом, при этом очень хорошо закрываясь от встречных ударов. Все же единоборства даже на земле известны ещё с античности, и что-то новое в этом придумать сложно. Тот же панкратион пережил почти без изменений больше двух тысяч лет.

– Ну, теперь самое весёлое, – чему-то обрадовалась Лукреция, когда из свитков с рекомендациями остался только один – тот, что она держала всё это время в руках. – И, кажется, я даже знаю, кто победит в этом турнире.

Была очередь Урсулы биться. Она уже тяжело дышала и подзывала разносчицу, стоя спиной к воротам и крича про медовуху.

После волшебницы слов во двор вошла здоровенная девица лет семнадцати, одетая в цвета городской стражи. Ни ростом, ни сложением она не уступала Урсуле – их фигуры были даже схожи, и победа в этой схватки явно оказалась бы не на стороне уставшей мечницы. Катарина осилила бы, но не её очередь.

Новенькая скинула с себя верхнюю одежду, оставшись в камизе, и повела широкими, совсем не женскими плечами. На лице с тяжёлыми, но не злыми чертами, играла какая-то странная улыбка. А ещё она очень пристально глядела в спину пьющей воду Урсулы.

Все замерли. Все ждали интересного боя. Но когда мечница повернулась, то не стала толкать пафосную речь, а молча опустила руки.

– Ты что здесь делаешь? – услышал я тихие слова.

– Удачу испытываю, – ответила пришедшая, пожав плечами.

– Иди отсюда.

– Нет.

– Топай домой, и чтоб я здесь тебя больше не видела! – громко закричала Урсула, указав рукой на ворота.

– Нет, мама! – с пол-оборота завелась девица. – Думаешь, только тебе можно получить приключения, славу, золото?! – прокричала она и сделала шаг вперёд, импульсивно взмахнув руками.

А по толпе прошёлся гам. Ещё бы, это уже не просто отбор кандидатов, а семейные разборки.

– Вот родишь мне четырёх внучек, будешь делать что хочешь!

– А сама-то помнишь, где меня родила?! – махнув рукой куда-то в сторону, выкрикнула упрёк молодая богатырша. – В каком-то трактире, в попавшемся на пути терции городишке, название которого ты даже не помнишь! Так что не тебе мне указывать.

– Я мать! Я имею право!

– А я уже взрослая! Я уже в городской страже служу! – снова махнув в сторону города, не уступала дочь.

– Тогда я тебя выкину отсюда, – процедила Урсула. – Служишь на воротах, так и служи дальше.

– А ты попробуй! – подалась вперёд богатырша. – Думаешь, я купила эту рекомендацию?! Я лучшая в дозоре по северному порту! В кулачном бое! В бое на алебардах! В стрельбе! Я четыре выстрела в минуту из мушкета делаю!

Все ждали, а Урсула, вдруг вытерла лицо, словно по нему побежали слёзы.

– Глория, тебя же убить могут, – голос её дрогнул.

– Тебя тоже, мама.

Урсула вдруг взмахнула рукой, резко развернулась и пошла в сторону крыльца.

– Да делай что хочешь! Убьют, домой не возвращайся! – бросила она через плечо, а потом села на крыльцо и шмыгнула носом. – Ваше сиятельство, ваша милость, – обратилась она к Клэр и Ребекке. – Отошлите её прочь.

Юная графиня, ясное дело, молча глядела с растерянным видом. Она просто не знала, что говорить. Да и не могла знать, опыта не хватало. Лишь мастиф Малыш, который лежал у ног своей хозяйки, поднял голову и с любопытством принюхался к ландскнехтше. Однако вопреки ожиданию, слово взяла не леди Ребекка, а Лукреция:

– Урсула, если мы берём с собой слабых мужчин и госпожу в положении, то, само собой, будет очень осторожны.

Женщина ещё раз шмыгнула носом, а потом кивнула:

– Как же, слабые они. Но будь по-вашему.

Сразу после этого огласили имена четырёх претенденток, попавших во второй тур, где они будут показывать умения во владении холодным оружием, разрубая вязанки канатов и тыквы на шестах, и соревноваться в стрельбе из мушкета, арбалета и лука по горшкам и соломенным мишеням.

Как-то в этой кутерьме я едва заметил, как Ребекке и Клэр подвели мужчину с почтовым соколом на рукавице и свитком с рекомендацией. Он поклонился и тихо, но отчётливо представился.

– Джек. Меня зовут Джек, госпожа…

* * *

Артём со вздохом оглядел большую и почти пустую комнату, которую ему предоставили. В ней не было ни санузла, ни телевизора, ни даже картин на стенах. Лишь кровать с балдахином, древний-древний умывальник, висящий над большим деревянным корытом, здоровенный обитый медными полосами сундук с круглыми ручками для переноски по бокам и железный, даже не лакированный, ночной горшок с крышкой.

– Мда-а-а, – протянул он, состроив мученическую физиономию, и вынес вердикт: – Дикари. Абсолютные и беспросветные дикари. Варвары.

За его спиной стояла назначенная то ли в телохранительницы, то ли в надзирательницы магесса. Особа, конечно, интересная, но не настолько, чтоб пасть по примеру местных недомужиков перед ней ниц.

– А больше мебели не будет? – спросил Артём, повернувшись к сопровождающей.

– Какая вам нужна? – спокойным, и даже слегка снисходительным голосом спросила та.

– Ну, хотя бы письменный стол и стул. Шкафы под одежду. Доску для того чтобы мелом на ней писать. До чего ещё вы додумались в вашем отсталом мирке?

В воздухе повисла тишина, а потом профессор Глушков повторно выдал короткое: «Мда, дикари» на русском языке.

Он опустил взгляд на герб, изображённый на одежде барышни, и сунул руку в карман, где имелся портативный магодетектор. Прибор уже доказал свою состоятельность во время использования Юрием, и, значит, грех было от него отказываться. Но в отличие от Юры Артём вывел отчёт от сигнала на зрительный нерв, отчего в воздухе возникло несколько графиков: спектральный анализ, общая амплитуда по мощности со шкалой в минуту прошедшего времени, отчёт искина по выявлению простых закономерностей – ничего сложного.

На графиках сразу возникла надпись: «Выявлен белый шум фонового излучения окружающей среды. Отфильтровываю», после чего изображения сразу стали ровнее. Лишь изредка проскакивали отдельные зубцы всплесков неизвестного происхождения.

– Как вас хоть зовут? – со вздохом спросил Артём.

– Констанция Эстана, – тут же ответила барышня.

– Стойкий оловянный солдатик? – усмехнулся профессор. – Как же тяжело с вами.

Он подошёл к окну и провёл ладонью по подоконнику. На удивление, тот был без единой пылинки. А далеко, в просвете между домами виднелась верхушка радиопередающей антенны базы. Она выглядела немного поблёкшей из-за большого расстояния и слегка голубоватой.

– К чертям всё это, – пробубнил профессор. – Надо было идти с Юрием. Хотя ещё смогу догнать.

Он развернулся и поглядел на барышню снизу вверх:

– Передайте своей хозяйке, что я передумал. Я хочу вернуться к прочим халумари. И побыстрее.

– Как скажете, – спокойно ответила Констанция и отошла в сторону, пропуская Артёма к двери.

Глушков ухмыльнулся и направился к выходу. Уже у самой лестницы он нахмурился: на графике начал явственно читаться сигнал растущей мощности. Задумавшись, Артём ступил на лестницу, а через пару шагов прибор выдал всплеск, ступенька подломилась, и профессор кубарем полетел вниз. У самого низа он услышал хруст и ощутил боль в руке и ноге. Перед глазами встал красный туман, в котором плавали разноцветные звёздочки.

– Что ж вы так? Осторожнее надо, – раздался голос Констанции.

А вскоре боль отступила, и профессор смог нормально думать. И хотя сердце дико стучало, а самого его трясло от избытка адреналина, он не мог не заметить голубоватое сияние, исходящее от рук волшебницы, приложенных к ранам. А ещё он заметил надписи, которые начал выдавать инскин. Его личный искусственный интеллект, с которым он проработал над научными задачами не один год. Наученный и натасканный на подобные аномалии.

«Выявлено семь несущих частот».

«Выведи», – одними лишь губами отдал приказ Глушков, а потом поднял глаза на спокойную Констанцию, которая осторожно взяла профессора на руки и понесла обратно в комнату.

«Сигнал», – выдал надпись искин, и дверь перед ними сама распахнулась, пропуская внутрь.

Волшебница донесла Артёма до кровати, уложила, после чего отошла на два шага и низко поклонилась:

– Я распоряжусь, чтоб вам привели лекаршу, принесли всё необходимое для письма и чтения, прикажу подавать еду в комнату. И очень прошу: не докладывайте о случившемся! Меня накажут за нерасторопность, за то, что не смогла уследить за вами. Я очень виновата и прошу прощения.

Артём некоторое время глядел на чародейку, а мысли его неслись галопом.

Она ведь нарочно его уронила. Специально. А теперь извиняется. Но в то же время – вот оно, то сокровище, ради которого он направился в этот дикий мир. И идти никуда не надо, просто нужно правильно поработать. Нужно, чтоб Констанция не знала, что она объект изучения. А Юрию и Андрею он и так может все инструкции отправить. Сделает им дистанционно обучение.

Глушков откинулся на подушку, приложил здоровую руку ко лбу и голосом из старого-престарого мультфильма простонал:

– Я самый тяжело больной в мире человек. Я умру без чая с мёдом и большого куска жареной колбасы…