Текст книги "Леди Артур (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 23. Незадача проклятой воды. Часть 5

– Прошу остановиться, моя госпожа, – произнёс я, когда мы немного удалились от запруды с потусторонней эксгибционисткой.

Клэр натянула поводья, тормозя колесницу, и я сразу же спрыгнул, а вскоре и рядом оказалась Катарина, недобро поглядывающая на графиню, но всё же держащая себя в руках.

После громких криков Герды мобильный отряд, как я прозвал про себя это небольшое колесничное подразделение, выстроился в неровную колонну, а солдатки похватали оружие. А остановились мы примерно в двух километрах от брода, где произошла стычка с псоглавыми и имелась небольшая вероятность того, что отряд врага действовал не в одиночку.

Я хотел было начать расспрос, как прямо под ухом заорала сержантка:

– Вы что, до лагеря потерпеть не можете?!

Крик предназначался не мне, а солдаткам, которые разобрались по парочкам и начали осваивать кустарники, где уже вовсю журчало. Отличия в физиологии накладывали отпечаток на тактику действий на привале. Это ведь мужику надо только расстегнуть ширинку и отлить на колесо «КамАЗа» (пардон, на заднее копыто бегового бычка), не выпуская из рук своего клинка, как бы двусмысленно это ни звучало, а бабам так нельзя. Им только килограмм десять кольчуги задирать надо. А вдруг неприятельницы? Вот и держатся парами.

Клэр тоже сжимала коленки, но, видимо, решила дотерпеть, чтоб не показывать подданным слабость духа. К тому же ей по статусу положено аж с целой делегацией до нужника бегать. Казалось бы, неэтичный вопрос, но от него никуда не деться, не в фэнтезийном мире же ролевой игры живём, где можно забить на естественные нужды. Это в ролевухе сколько ни бегай по квестам, не увидишь жёлтых надписей на снегу «Здесь был сэр Вася» и «Саурон – лох». Куда там! Даже лошадь ведьмака не оставляет навоз под крики героя: «Курва!»

В реальной жизни, несмотря на кажущуюся безлюдность, приходится в километре от лагеря или дороги под ноги глядеть. Ибо такой нежданный лут-бокс, как выражаются геймеры, добавит изрядного дебафа к подошве ботинок. А уж если забьётся между пластин латных сапог, то только полная разборка и мыло помогут.

Я поморщился от крика, а потом продолжил мысль.

– Кто-нибудь подскажет, кто эта дева?

Клэр пожала плечами, нервно глянув в сторону кустов, и закусила губу. А слово взяла Катарина.

– Её здесь раньше не было. На золотом ручье раньше только глупые потеряйцы копались в пустом песке. И запруды не было.

– Новенькая, значит. А это и есть тот золотой ручей. Широковат он для ручья, – скривился я. – А кто ей мог донести про таблетки?

Катарина пожала плечами.

– Нет. Ручей впадает в речку на сто шагов вышке запруды по течению. Золота там давно нет, иначе бы мы нашли множество разного сброда, ковыряющегося в песке и иле. А по доносу не скажу. Не знаю.

– Пиявки у них отвратительные, – не к месту вставила Клэр. – У всех мужчин такие?

Я криво улыбнулся. Не буду же объяснять целой графине об устройстве мужского организма. За меня это сделала Герда, копающаяся в большой, похожей на ранец сумке, которая крепилась в передней части колесницы. Причём сделала это в грубой солдатской манере.

– Обычно теплее и приятнее, Ваше Сиятельство. А такие только у нашей целительницы водится.

– У неё между ног пиявка?! – чуть ли не в полный голос закричала юная графиня, а сержантка покачала головой, а потом грозно поглядела на хихикнувшую неподалёку солдатку.

– Нет, Ваше Сиятельство. В кувшине. Они ей для кровопускания нужны.

– Точно, пиявки! – закричал я. – Мне генерал в письме прислал, что с помощью волшебства можно через животных шпионить.

Я поискал глазами Лукрецию, а та как раз вышла из-за кустарника, поправляя платье. Увидев мой взгляд, нахмурилась, и пришлось пояснить вопрос.

– Не умею. Этот вопрос лучше задать шпионам магистрата. Они точно такое умеют.

– По шее дам целительнице! – пробурчала Герда.

– Не думаю, что она со злым умыслом, – произнёс я.

– Всё равно дам, – повторила сержантка и продолжила: – Я пиявки только жаренные с луком ем. Варёных не люблю.

– А я с чесноком, – согласилась Катарина. – И чтоб гусь ячменём откормлен.

– А я не люблю пиявок, – нахмурилась Клэр.

– Какие жареные, какой гусь? – немного опешив, спросил я. Что-то барышни от темы разговора отвлеклись – наверное, жрать хотят. Особенно молодой растущий организм юной графини.

– Сейчас поясню, – оживилась Катарина. – Находишь самый чистый пруд. Берёшь гуся пожирнее и состригаешь перья на пузе, а потом садишь на воду с мешком на голове, чтоб пиявок не мог отцепить от себя. Когда к птице прилипает много пиявок, ждёшь, покуда не напьются кровью до пузатости и не станут похожими на колбаски, а после снимаешь, солишь, валяешь живьём в специях и жаришь в масле или жире. Я люблю в гусином жире, с чесноком и базиликом. Хоть и говорят, что неженское дело, но очень люблю готовить, и когда не в походе, всегда что-нибудь на домашней печи делаю. Я себя тогда не зверем, а обычным человеком ощущаю. Зверь будет рвать сырое мясо, а человек проявит силу духа и перешагнёт через позывы плоти.

Я поморщился, представив пиявок на сковороде, а Катарина неправильно меня поняла.

– Ты не веришь, что я хорошо готовлю? Я потом угощу тебя, и жаренными до корочки пиявками, улитками в вине и тушенным в молоке крокодильчиком. Знаешь, его лучше всего вместе с карасями или кальмарами тушить, всё равно привкус рыбный. А потом полить лимоном. А крокодильи яйца вместе с речными раками варят и луком. Яси?

У кого-то рядом заурчал желудок, а когда я машинально поискал взглядом источник звука, это оказалась Клэр. Она сглотнула слюну и поджала губы.

– А я свинину люблю, – пробурчала она. – Приедем в Коруну – прикажу приготовить на вертеле целую порчетту, начинённую овощами.

– Прошу прощения, моя госпожа, – вставил я слово. – Но нам надобно быстрее в лагерь прибыть, а потом переехать на берег запруды.

Все замолчали, и после паузы первой заговорила Катарина:

– Она не отдаст Джека.

– Это мы ещё посмотрим, – ухмыльнулся я. – На каждую задницу есть…

Я замолчал, не зная, как правильно будет звучать земная поговорка.

– Что есть? – с детской непосредственностью переспросила Клэр.

– Кол поострее, – продолжила Герда, а после её слов Катарина аж дёрнулась, словно её по спине плёткой ударили. Вопрос о кольях её очень сильно задевал. Вспомнилось, как она рассказала о том, как её первую любовь посадили на кол, а саму заставили стоять на коленях перед ним и молиться. Ей тогда было тринадцать, кажется.

– Золотой ручей у нас всё равно в плане есть, – продолжил я, – вот и попробуем заодно.

– Разбить лагерь прямо там? – задумчиво скривилась сержантка. – Глупо. Во-первых, придётся подвергать опасности жизнь Её Сиятельства, а во-вторых, как это сделаем? Речная дева будет против.

– Не будет, – покачал я головой. – Если не убила, значит, заинтересована в нас, и мы сей нюанс используем во благо. К тому же она не лесбиянка, ведь на неё работают только мужья-утопленники, значит, Её Сиятельство будет в относительной безопасности.

– А лесбиянка – это кто? – снова вставила вопрос юная графиня.

– Это женщины, которые возжелают на ложе другую женщину, а не мужчину. Не знаю, как это пояснить.

– Знаю! – радостно выкрикнула Клэр. – В замке да Кашонов ключница такая! Как напьётся, так молодым стражницам под юбку лезет! Её сперва хотели сжечь как одержимую, даже в темницу по доносу бросили, но приехавшая для дознания святая матре из храма Небесной Пары назвала её просто умалишённой. Так, ключница долго ещё работала, хотя ей нос часто разбивали до кровавых соплей.

Я улыбнулся, а потом почувствовал, как на моей руке сжалась рука Катарины.

– Всё равно это не яси. Она может тебя похитить, – произнесла храмовница, глядя на реку.

– Не похитит. Я всё придумал. Всё будет хорошо. И предлагаю всё же двинуться дальше, – улыбнулся я в ответ.

– Всё равно это глупая затея. С духами спорить непозволительно и опасно. Они непредсказуемы, – недовольно пробурчала Катарина.

– Ваше Сиятельство, изволите продолжить путь? – спросила Герда, слегка наклонив голову в знак почтения.

– Подождите, – процедила стоя́щая рядом Клэр, а потом громко закричала: – Не могу больше ждать! Сейчас лопну!

Сержантка сразу схватила за край кирасы ближайшую солдатку и толкнула в сторону кустов.

– Быстро проверь! А ты, ты и ты – живо взять щиты и встать в каре! Пойдёмте, Ваше Сиятельство.

Солдатки засуетились, а юная графиня, краснея от стыда и натуги, поспешила в сторону обочины. Как говорится, никакого уединения, но на то оно и средневековье. К тому же стрела в мягкое место целой графини – позор, который можно смыть только харакири или рыцарскими подвигами не ниже убийства стометрового дракона.

После пятиминутной задержки отряд снова двинулся в путь. Проезжая мимо брода, пришлось разогнать гиен, которые уже начали растаскивать трупы псоглавых, попавших им в засаду незадачливых купцов и их скот. Большая стая скулящих, хохочущих и рычащих друг на друга зверей не предпринимала никаких попыток на нас напасть, что неудивительно: имеющегося мяса им хватит для того, чтобы наесться до отвала. Место пиршества уже окружали приземлившиеся щеголявшие голыми красными шеями и грязно-белыми перьевыми воротниками угольно-чёрные грифы, суетливые взъерошенные шакалы и какие-то двухметровые птицы, похожие на аистов-марабу. Все они ждали, пока не наедятся гиены.

Наверное, нужно было бы отбить у зверей тела купцов, а после похоронить их, но на это попросту не было никакого времени. Да и заниматься обезображенными, растерзанными трупами никто не хотел.

Мы только остановились, отогнали хищников, сорвали с шей мёртвых торговцев амулеты с изображениями божеств, а Катарина прочитала короткую, всего в десяток слов, молитву, встав при этом на колени и сложив руки в знак Небесной Пары. Остальные в поклоне дотронулись пальцами сперва до середины груди, а потом до земли. Не стукнули кулаком, не сложили ладони в каком-либо особом жесте – просто кончиками пальцев.

Звери недоверчиво скалились в нашу сторону, но не решались на схватку. Дольше всего пришлось успокаивать бычков, которые испуганно мычали от присутствия падальщиков и запаха крови.

Дальнейший путь прошёл без каких-либо недоразумений. Ни разбойниц, ни диких обезьян, ни монстров.

Ну а первое, что нас встретило в лагере, это вопли Андрея. Обычно спокойный либо тихо бурчащий лейтенант матерился на чём свет стоит, стоя посередине поляны.

– Всех прокляну! – орал он. – Чтоб вам пусто было, дуры косорукие!

Женщины не суетились, но с суеверной опаской поглядывали на парня, и только возница ползала на карачках вдоль кустов, словно искала что-то.

– Ну как же так? Ну, ведь не может так быть? – бормотала она. – Я ведь только на чуть-чуть глаза прикрыла.

При виде меня лейтенант начал новую порцию ругани.

– Юрок, ты только представь: эти средневековые феминистки умудрились потерять ноутбук!

– Господин, это бычок виноват, – встав с четверенек на колени и прижав руки к сердцу, заголосила возница нашего фургона, и я увидел большой кровоподтёк на её лице. – Он, дурень, волков испугался и понёс! – продолжила женщина. – Всю ткань порвал ветками, а ещё барахло посыпалось. Второго напугал.

– Повесить бы их всех, да новые не умнее нынешних будут, – донёсся до меня недовольный голос Ребекки.

Та стояла возле белой коровы и сюсюкала с животиной, словно с больши́м котом. Бланка тыкалась мордой в ладони рыцарши в поисках сладкой морковки или яблока и тихо мычала.

– Это волки, – вставила пять копеек ещё одна.

– Пасть захлопни! – тут же рыкнула неё Ребекка.

Солдатка сразу сгорбилась и постаралась спрятаться подальше с глаз пришедшей в чувство и ставшей серьёзной рыцарши.

Все остальные молча и очень усердно занимались повседневными делами. В костре горело дров больше положенного, котёл уже был вычищен до зеркального блеска, а солдатка, которая убирала навоз с поляны, за неимением такового уже носила в лопате землю, лишь бы злая рыцарша не подумала, что подчинённые от безделья страдают. Лучше всего приходилось не занятым в хозяйственной деятельности, они цепью прочёсывали лес, а у многих, кто оборачивался, были заметны заплывшие от синяков глаза. Ребекка явно не поскупилась на тумаки, а удар у неё был не как у изнеженной земной инстаблогерши, которая ни разу в жизни ничего тяжелее смартфона в руках не держала, а профессионально поставленный для фатального результата: достучаться до сознания неприятельницы сквозь шлем и подшлемник. И поставлен он был не в тренажёрном зале, а на поле боя, где не выполнившим фитнес-программу ставят камень на могилку.

Я помассировал пальцами висок, соображая, как дальше быть без ноутбука. В принципе, можно через беспроводной переходник подключить к моей системе, но та питается от катализатора расщепления глюкозы в крови, и чтобы обработать все данные, карамелек не хватит, особенно если Урсула дорвалась до запасов. А ещё придётся жрать кофеин и бегать, чтобы сосуды расширить. Помнится, нам показывали отрывки из отчёта по обкатке разогнанных инженерных образцов. Там подопытные не только жрали тоннами сахар, но и ходили с пакетами льда на макушке, словно восточные красавицы с корзинами на голове. Разогнанная система нуждалась в охлаждении, и организм не справлялся с этой задачей, а тепловые трубки между полушариями не вставишь.

Придётся записывать данные и отправлять профессору без предварительной обработки.

– Твою мать, – выдавил я. Только всё наладилось, и вот опять.

Хорошее настроение осталось разве что у Клэр, которая с видом покорительницы вселенной отвязала от борта колесницы отрубленную голову вожака псоглавых. Юная графиня сияла улыбкой, как галогенная лампа дальнего света. Аж глядеть больно.

– Герда! – заорала юная графиня на всю поляну. – Приказываю свернуть лагерь и отправиться на берег Золотого Ручья! И жрать!

– Приличная девушка будет говорить, накрой на стол, – поправила её Герда, придерживая Бланку за огрызок верёвки, а корова бряцала серебряными бубенцами.

– Герда, накрой на стол! Жрать хочу! – тут же поправилась графиня, а потом самым натуральным образом вприпрыжку, словно первоклашка, которую отпустили с уроков, направилась в сторону палатки. Доспехи на Клэр забряцали, как связка пустых кастрюль.

Я улыбнулся, а окончательно сгладила негатив ещё одна очень культурная барышня, выскочившая из-за фургона.

– Юн спадин! – завопила мечница, у которой правая рука была всё ещё перебинтована. – За стручок и в бездну! Рассказывайте всё, что тётя Урсула пропустила! Я же сдохну, если не узна́ю! Спасли Джека?

Она подошла ко мне и облокотилась на колесницу. Под весом женщины та слегка накренилась.

– А у нас, – не дав мне даже начать рассказ, начала Урсула, – кто-то сперва корову чуть не увёл. Ума не приложу, как так незаметно верёвку обрезали. Да и фургон явно ножом порезан.

– Хоть одна умная! – зло усмехнулась Ребекка. – Я всё жду, когда догадаются.

Я снова потёр лицо, приводя мысли в порядок. Получается, кто-то похозяйничал в лагере, и ни одна падла ничего не заметила. Этот кто-то украл ноутбук и всё обставил так, что всё это череда случайностей. На ум приходила только та речная дева. Воображение сразу нарисовало жидкого, слегка приправленного болотным торфом терминатора, прорубающего руками-мечами тент, а потом затекающего в ближайший овраг. Неужели всё это было отвлекающим манёвром, и Джек – просто приманка, на которую клюнул, как последний дурак.

Ну, сука, я тебе отомщу! Я устрою тебе театр абсурда! Хотелось миром, а теперь войну получишь!

– Герда! Надо чучело сделать! – снова заорала Клэр. Она уже грызла какую-то колбаску, одновременно размахивая отрубленной головой, как кочаном капусты в авоське.

Андрюха при таком зрелище слегка побледнел, а потом всё же перешёл от возмущений к расспросам, присоединившись к Урсуле.

– Где вы раздобыли эту страховидлу?

Но вместо меня заговорила Клэр. Впрочем, рассказ её вышел несколько сумбурным, как у подростка, пересказывающего фильм с супергероями. Юная графиня постоянно размахивала рукой с зажатой колбаской и жестами дополняла описываемые события.

– Андрэй, знаешь, мы туда, а там эти. Мы как в воду плюх по самые сиськи! А они с берега – бульк в нас камнями! А потом мы стрелами – клакс-клакс-клакс! А потом гранаты – бабах! Половина сразу передохла. Знаешь, как древняя Цезаресса сказала: «Разделяй и властвуй!». Вот.

Андрей слушал с хмурым выражением лица, тогда как Урсула, наоборот, щурилась и ухмылялась. Время от времени он поглядывал на Катарину и Герду, а когда те в ответ кивали, подтверждая достоверность слов Клэр, покачивала головой и с усмешкой крякала. Юной графине явно недоставало умения рассказчика, ну, а старой мечнице хватало мудрости не вставлять свою критику в этот небольшой эпос. Власть, как говорится, критики не любит, особенно критики подвигов.

– А потом водяной змей как плюх! Мы – на берег. Шаман – бах молнией в змея, а тот как дыщ на него! А потом Юрий с вождём в поединке. Вождь был не яси какой зверь. Рукой череп может кряк, как птичье яйцо! А Юрий как закричит заклинание: «Пев…»… «Пен…»… А, вспомнила: «Павнатика!» Вот!

Клэр вытянула руку с головой на верёвке, продетой через разрезанное горло и рот жертвы.

– А этот уже хотел убить Юрия, а потом я как его дац-дац-дац! Вот! А потом речная дева и Джек. А ещё эти… у них пиявки вместо стручков. Гадость!

Когда рассказ окончился, Андрей на секунду прикрыл глаза, мысленно вычленяя из всего объёма текста самые значительные детали, а затем произнёс:

– Так, только не говори, что вы нашли какую-то речную владычицу, у которой в плену соколятник, и теперь мы двинемся в её сторону и разобьём там лагерь.

Я спокойно кивнул, хотя у самого на душе было отнюдь не спокойно.

– Ты дебил! – процедил лейтенант по-русски. – Нам спецназ нужно вызывать, а не лезть в логово сумасшедшей богини. Как вариант запросить авиационный удар, чтоб там всё в одну кашу смешало. Потом прийти и ложечкой соскрести этого птичника-недоумка для отчётности. Мол, не смогла я, не смогла.

– Сам ты дебил! – огрызнулся я на Андрея. – Я не для того в дерьмо вляпался, бегая за Джеком, чтобы теперь отступить, к тому же мы отправимся в запланированную и согласованную точку исследований. А если не хочешь, можешь идти в Галлипос. Тут всего несколько дней пути. Дорога знакомая, не заблудишься.

Лейтенант скрипнул зубами, сплюнул на траву, а потом направился к фургону.

– Пустая точка и точка, кишащая тварями – не одно и то же, – бросил он, не оборачиваясь.

Я проводил товарища взглядом. У самого внутри не было стопроцентной уверенности в правильности решения, но и признавать, что неправ, не хотел. Вот просто не хотел. Пусть хоть лопнет от злости!

Сзади подошла Катарина. Храмовница тяжело вздохнула и заговорила.

– Юрий, лучше отвернуть от задуманного. Мы можем одолеть полусотню разбойников, полусотню псоглавых, но не полусотню демонов. Если каждый из них хоть в четверть слабей водяного змея, мы не выдержим их натиска. Отверни. А мы с Гердой отговорим графиню. В этом нет ничего постыдного для мужчины.

– Для мужчины? – ухмыльнулся я. – А что ты знаешь о мужчинах наших земель?

– Они такие же глупцы, как и ты?

Я резко обернулся и поглядел в глаза Катарине.

– Глупцы?

Девушка отвела взгляд и покачала головой.

– Не надо. Ты понял, что хотела сказать.

– Да куда уж мне! Я же глупый.

– Юрий, – прошептала Катарина, а я отвернулся от неё и обратился к Клэр.

– Ваше Сиятельство, вы готовы к подвигам?

Графиня улыбнулась от уха до уха и закричала на всю поляну:

– Герда! Приказываю собрать лагерь и выдвигаться!

Я оглядел всех присутствующих, наткнулся на полный неодобрения взгляд Ребекки, а потом снова поглядел на Катарину.

– Глупый? Почему все думают, что я бросаюсь в приключения, не подумав? Почему все думают, что я капризный мальчишка? Я заранее взвешиваю плохое и хорошее.

– Юрий, – тихо протянула девушка, а я взорвался, взмахнув руками и сделал полшага в её сторону.

– Что «Юрий»?! Я докажу, что я не бездарность! Что я настоящий!

– Настоящий кто?

– Неважно, – процедил я и пошёл к торчавшему посередине поляны столбу с генератором и привязанным к длинному рычагу бычком Дизелем. Нужно смотать кабели и сложить распакованное оборудование, свернуть провода освещения и обернуть пузырчатой плёнкой хрупкие вещи. И это придётся делать в одиночку. Но я всем докажу – и им, и себе. Все всегда считали меня неудачником, который только и грезит никому не понятными глупостями, мечтает о приключениях, что я не вписываюсь в формат общества. А вот хрен им! Где они, эти сослуживцы? Один на автомойке работает, другой женился по залёту, а потом кредитов понабрал, третий попался на краже бытовых роботов, четвёртый грузчиком работает. А чего от меня хотели? Чтоб я до пенсии вкалывал в цеху по сборке пылесосов с потолком мечтаний быть начальником цеха, как отец? Да хрен вы угадали! Я не хочу быть типовым хомячком, я хочу быть кем-то большим, чем они думают! Я другой мир покоряю! И я покорю его!

От злости я пнул подвернувшийся по пути ящик, тот с грохотом качнулся, но удержался. Зато лежавшая сверху коробка накренилась и вот-вот должна была упасть. Понимая, что не успею поймать, я всё же прыгнул в её сторону.

Коробка сорвалась, но до земли не долетела, оказавшись в руках Катарины. Девушка-львица успела раньше меня. Она поставила коробку на место и тихо произнесла:

– Урсула говорит, что нам платят не за то, чтобы мы обсуждали, прав наниматель или нет. Мы либо возвращаем задаток и отправляемся на шесть ветров, либо молча делаем, что прикажут. А за такие вольные слова меня можно высечь.

– Хочешь вернуть задаток?

Катарина потупила взор.

– Урсула мне по шее дала. Сказала, что я дура. Что… – Девушка замялась, прежде чем продолжить: – Что одной рукой взяться за кошелёк, а второй за яйца хозяина кошелька не каждой дано. Но я с тобой не из-за кошелька.

– А из-за чего? – переспросил я, глядя, как девушка поставила на место коробку.

– Глупый лягушонок! – обозвала меня Катарина. – Маленький, холодный и громко квакающий. Неужели ты не видишь?

Я отвернулся и подошёл к генератору, а когда поднёс руку, то выругался, так как от прибора к пальцам с сухим треском проскочила яркая искра. Удара током я почти не почувствовал, но волосы встали дыбом и зашевелились.

– Прокля́тая статика! – выругался я, а потом повернулся к молча стоявшей храмовнице.

– Я вижу. Понимаешь, вижу, но боюсь ошибиться. Мне уже пришлось обжечься. Я признался в чувствах девушке, а в ответ меня смешали с дерьмом и бросили под ноги мелочь, мол, вот тебе за ночь, большего ты не заслуживаешь.

Катарина поджала губы, поглядела под ноги, потом словно решилась на что-то и резко подняла взор на меня.

– Знаешь, почему я не люблю луки? Помнишь, я говорила, что моего первого мужчину посадили на кол? Так вот, он мне подарил на праздник Агнии охотничий лук. Хотя мужчина мало что может понимать в оружии, и лук оказался красивой игрушкой, но это был подарок. А когда его казнили, то лук повесили ему на шею как напоминание мне, что не имею права на чувства. И знаешь, каково мне было решиться на то, чтоб сделать шаг к тебе?

Я тяжело вздохнул, но промолчал. Мне нечего было сказать. Храмовнице, наверное, тоже.

– А-а-а! – раздался со стороны крик Урсулы, а когда я повернул голову, мечница стукнула друг о друга два кулака и заорала.

– Да пацалуйтесь вы уже, наконец, пустоголовые!

Я едва сдержался, чтобы не засмеяться, а потом поглядел на Катарину.

– Помоги собрать вещи.

– А как ты хочешь победить речную деву?

– Хитростью, Катюша. Хитростью.