Текст книги "Леди Артур (СИ)"

Автор книги: Игорь Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Но вспыхнули не только они. Весь фургон сверкал зелёными указателями, где что лежит, и стрелками пожарного выхода. Вдобавок засияла куртка Клэр – она полыхала янтарно-жёлтыми завитками узоров, линий и символов, а посередине яркими цветами вспыхнул герб.

– Что это? – ахнула Лукреция, прикоснувшись к квадратику с бегущим к выходу человечком.

– Чары чисельников, – уверенным голосом ответил я и громко, чтобы услышали все присутствующие, объявил: – Сейчас буду проклятье матковыпадения снимать. Мутабор! – выкрикнул слово из старой сказки, а затем щёлкнул выключателем. Всё сразу погасло.

– Чары сняты! Можете работать.

– А точно? – раздался голос из толпы.

– Щас в глаз дам! Засияет, – вырвалось у меня. Не хватало ещё новых волнений.

– Что неясного халумари сказал?! – заорала Глория. Задние ряды солдаток аж подпрыгнули от неожиданности. Наконец, женщины откинули задний борт фургона и неуверенно полезли внутрь.

– Этот, этот и этот, – указал я пальцем на нужные ящики. Солдатки осторожно коснулись пальцами железных ручек, словно проверяя, не горячие ли те, а когда ничего не случилось, уверенно подхватили тару и с грохотом железных ножек о днище поволокли к краю. Там стащили на траву и, почёсывая затылки, стали ждать команды. Всё же, не приученные они к настоящей дисциплине, не то, что современные земные армии или хотя бы римские легионы, одно слово – средневековье.

– Меч, – напомнила Клэр, и я закатил глаза. Вот привязалась же!

– Да, моя госпожа. Но сперва нужно разбудить чары чисельников, чтобы попытаться приманить и ослабить демона. Потом и меч зачаруем.

– Мне кто-нибудь объяснит в чём дело? – протянула Лукреция, переводя взгляд то на Клэр, то на меня.

– Сейчас, – произнёс я и сделал глубокий вдох, – её сиятельству нужен зачарованный меч, чтоб победить духа места, а то бросаться с простым клинком на демона – бездарно подвергать себя опасности.

Магесса нахмурилась. Она несколько раз открыла и закрыла рот, словно золотая рыбка, пытающаяся заговорить, и поглядела в сторону ящиков. Затем перевела взгляд на лес.

– Это чары долго делать, ваше сиятельство, – наконец протянула магесса, а я облегчённо выдохнул: тянет время, какая же Лукреция умница!

– Да, – крякнул я и выскочил из фургона. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что вроде бы магесса потянулась за записной книжкой. Ладно, не время разбираться, нужно приводить Андрея в чувство. Но как? Он сейчас в депрессии и пьяный.

Думай, Юра, думай – дятлом долбило в моём мозгу.

Так. Сперва поговорим, а после решим, что делать дальше. Да, именно так.

Я снова метнулся к палатке.

– Андрюха! – закричал, на ходу откидывая ткань входа. – Работа есть!

– Не хочу, – пробурчал лейтенант. Он уже не пил, а сидел, уставившись в раскрытую книжку, изображая очень занятой вид. Книжка, к слову, оказалась словарём и открыта была на первой странице, где, кроме названия, ничего не было.

– Выходи. Бить буду.

– Попробуй, я тебе сам наваляю.

– Ладно, сам напросился.

Я выскочил наружу и помассировал виски. Ну, вот как его подбодрить?

Взгляд сам собой упал на солдаток, а потом остановился на Глории. Точно, я знаю, как его в чувство привести. Главное, чтоб телохранительница не начала возмущаться.

– Гло! – закричал я, но спохватился: уместно ли сокращение? Порывшись в памяти, успокоился. Гло у них означало что-то вроде зажигалки или огонька, как в прямом, так и в переносном смысле.

– Что? – хмуро ответила девушка.

– Готова к деяниям во имя её светлости? – поманил я её.

– Всегда готова! – словно пионерка, вся подобралась телохранительница и шагнула к палатке. А глаза аж засияли, точно жизнь была готова отдать.

Я снова нырнул внутрь, слыша, как за мной, шумно дыша, проследовала Глория. При таком росте на входе ей пришлось сильно наклоняться. А когда девушка вошла, Андрей уставился на неё хмурым до невозможности взглядом. Разные весовые категории, хе! Он хоть мужик и жилистый, и весит побольше моего, но его семьдесят пять килограммов всё равно не идут ни в какое сравнение с сотней с лишним кило у подготовленной стражницы.

– Бить будет? Ну и пусть. Надоело всё это. Бейте.

– Нет. Мы сейчас будем тебя пытать. Глория! Садись перед ним на колени. Гляди ему в глаза.

Девушка изобразила самый натуральный покерфейс, то есть непроницаемый хлебальник, и села перед лейтенантом. А я сделал глубокий вдох. Сейчас либо стану инвалидом, либо всё получится. Аж подмётки заполыхают у летёхи.

Руки мои потянулись к той самой ритуальной шнуровке на доспехах у девушки, что есть у всех местных воительниц. От ключицы до солнечного сплетения. Пальцы дёрнули шнур.

Глория, недоумевая, скосила на меня глаза.

– Это такой ритуал?

– Да, – торопливо поддакнул я, нервно сглотнул и ещё быстрее расшнуровал дублет, из-под которого показалась белая сорочка с таким же вырезом, стянутым мягкой льняной верёвочкой.

– А это непременно надо делать? – снова спросила Глория, когда я потянул за верёвочку, оголяя декольте с грудью четвёртого размера.

– Обязательно, – протараторил я, глянув на застывшего с раскрытым ртом лейтенанта. Был бы трезвым – всё сложилось бы иначе, а сейчас, извини, только так.

Когда сорочка окончательно разошлась, я сделал злую физиономию, показал взглядом на Андрея и изобразил руками захват.

– Ну, раз надо, значит, надо, – пробубнила Глория, осторожно взяла лейтенанта за плечи, а потом притянула к себе и прижала к груди. – Во имя её сиятельства, – добавила она.

– Так нечестно, – раздался голос Андрея, уткнувшегося лицом прямиком между грудей.

– Это такая пытка, – злорадно произнёс я. – Будешь ещё изображать из себя нюню?

– Не издевайся, – ответил он, а когда Глория разжала руки, так и остался меж грудей.

– Больше ничего не надо? – немного растерянно спросила телохранительница, положив тяжёлую ладонь на голову Андрея, словно котёнку.

– Нет, – быстро ответил я и потянул за рукав лейтенанта. – Пойдём.

– Сейчас, – пробурчал тот и с недовольным стоном оторвал лицо от грудей.

– Тебе лишь бы к бабам поприставать! – повысил я голос. – Пойдём живее: Родина в опасности.

– Ну, ты и мудак, – вздохнул Андрей, поднимаясь со своего места.

Глория быстро затянула шнуровку на поддоспешнике.

– Гло, тормоши его. Он знает, что делать, но не надо ему позволять впадать в уныние.

– Это что, я зря шнуровалась? – переспросила телохранительница, нахмурившись и скривившись. А мы с Андреем переглянулись.

– Да, – произнёс лейтенант.

– Нет, – немедленно возразил я. – Сейчас и подзатыльники сойдут. Только не убей.

– Я не дура, поняла, что начнёт отлынивать и хандрить – надо немного его придушить, – произнесла девушка, а потом улыбнулась и ехидно добавила: – Сиськами.

– Да.

– Нет, – снова одновременно выпалили мы.

Я вздохнул, повернулся в сторону жертвы и уже на ходу бросил через плечо:

– И пусть Дизель не останавливается. А я пока пойду с призраком что-нибудь придумаю…

* * *

Юноша в голубых одеждах, Ёвен Дель Виенго, возник из воздуха совершенно бесшумно. Он деловито оглядел проплешину в камышах, ведущую к красной воде кровавого озера. На мелкой багряной ряби блестела искрами дорожка, оставленная в отражении Небесной Парой. В камышах пели редкие птахи, а перед самим озером красовался изрезанный рунами столб, и темнело на жёлтом песке чёрное, давно погасшее кострище.

Ёвен слегка улыбнулся, повернулся к озеру и сделал небольшой кивок. Из воды медленно появился невысокий скелет, быстро покрывшийся плотью и принявший облик красивого молодого мужчины в алой тунике. И только взор его был неприятен. Очутись на месте Ёвена смертный, ему стоило бы опасаться, так как Инфант Кровавого озера был очень непредсказуемым духом.

Тем временем хозяин этого места надменно глянул на гостя и заговорил:

– Зачем ты пришёл? Мне недосуг с тобой беседовать.

Дух воздуха растянулся в улыбке:

– И тем не менее, ты нашёл силы и время и сломал ногу моему подопечному.

– Ты так уверен в своих словах? Не боишься потом поплатиться за клевету?

Ёвен покачал головой и сложил руки на груди.

– Если бы это была клевета, ты бы даже не явился. Я же знаю тебя не одну тысячу лет.

– Ну, хорошо, допустим, это моё деяние. Тебе-то что? – недовольно поморщившись отозвался инфант.

– Зачем ты вмешался в мои дела? Зачем натравил сектанток на подопечного? Я едва успел подкинуть записку от тайного доброжелателя архивариусу Круга, чтоб исправить ситуацию. И я столько сил потратил, чтоб разузнать про планы чисельников и не попасться в пищащие амулеты халумари, а ты взял и запорол всю задумку. Зачем?

Инфант неспешно изогнул губы в усмешке.

– А зачем они тебе? Старшие божества приказали?

– Нет. Старшие небрежно ответили, что это просто люди, и потому незачем на них тратить своё внимание.

– Нас – несколько младших, – продолжил он, – но имена скажу, только когда ответишь, зачем сломал ногу чисельнику и натравил на него сектанток, а также согласишься быть с нами и дашь слово хранить тайну.

Инфант сложил губы трубочкой, подумал несколько мгновений и ответил:

– Сперва думал, ты ради забавы им мешаешь. Думал, пустой интерес у тебя. Но если вас несколько, то это уже не пустое. Хорошо. Отвечу. Я хочу знать, что за боги стоят за ними.

– Думаешь, они вмешаются?

– Да. Чисельник не мелкая монетка, хоть и не золотой самородок. Скорее, большой слиток серебра с клеймом пробы. И за ним должны присматривать. Я потому и поломал «Ночных охотниц», чтоб оставить его без толковой людской защиты. Всё думал, когда за него вступятся. Не вступились.

– Нет с ними богов, – раздражённо ответил Ёвен. – Не пришли они в наш мир. Не знаю почему, не смогли или не захотели, но нет их у нас.

– Не верю. Магией проход меж мирами не сделать, без богов явно не обошлось, а чисельник очень на жреца похож. К тому же они строят башни-часовни, а чисельник должен имел право провести магистрат в эти часовни, дабы те все осмотрели.

– Может быть, но чужих богов мы не видели, хотя тоже старались.

– Тогда зачем тебе эти людишки? – усмехнулся Инфант.

Ёвен не ответил, он лишь достал из-за пазухи небольшой серый свёрток, и протянул духу красного озера. Тот картинно изогнул правую бровь и с пренебрежением взял свёрток: мол, чем ты меня можешь удивить? Когда развернул ткань, то на чистой холстине оказался небольшой, подёрнутый тёмными пятнышками бронзовый клинок с рукоятью из кости какого-то зверя. В небольшое отверстие на навершии был продет толстый шерстяной шнурок, образующий петлю, чтоб нож удобно было прицепить к запястью и не потерять. Единственным украшением являлся небольшой, грубо обработанный янтарь на узелке.

Инфант протянул руку к ножу, но в последний миг отдёрнул и нахмурился, прикрыв ладонью рот и подбородок.

– Может быть, Небесная Пара нарочно разрешила халумари попасть в наш мир?

Ёвен пожал плечами.

– Они нас не останавливают, значит, мы всё делаем правильно. Так ты с нами?

– Да, – протянул Инфант. – Я пригляжу за чисельником, вдруг все же боги халумари появятся.

– Не ломай, пожалуйста, больше ему ничего.

– Не буду. Так, немного попугаю – скучно же коротать вечность.

– Хорошо. Я тогда более плотно займусь отрядом с юной графиней и генералом, – ответил Ёвен и вежливо поклонился Инфанту…

Глава 16. Завершение сумасшедшего дня

Безумная поляна потихоньку погружалась в сгущающийся вечерний полумрак, хотя Небесная Пара ещё не села за горизонт. И вместе с приобретающим сочные синие, фиолетовые, красные и жёлтые краски небом, поднимающимися на горизонте воздушными замками, построенными из редких, словно сторонящихся друг друга, но при этом пышных облаков, первым сонным «уху» не видимых глазу сов и первыми нетерпеливыми летучими мышами надвигалась тревога. Если не разделаться с проблемой до темноты, то кто знает, какие ещё пакости подкинет нам проклятое место.

– Думай, Юра, – как молитву, пробормотал я, наверное, уже в сороковой раз за этот безумный день. Уши резал истошный крик привязанной к оглобле убивицы. Казалось, её уже резали на куски, и каждый кусочек орал отдельно, хотя ничего плохого пока не происходило. Разве что солдатки бегали к запасённому хворосту и возвращались, кидая ветки в кучу за пределами зачарованной пепельной линии. Так и подмывало назвать её защитным барьером или файерволом от привидений. Хворост не всегда летел точно в кучу, и потому некоторые палки и ветки попадали в приговорённую, вызывая у той ещё больший приступ паники.

– Не надо! – визжала она и бешено крутила головой, пытаясь разглядеть, не идёт ли кто с факелом. – Пощадите!

Она окончательно сорвала голос, отчего часто кашляла. А когда между деревьев возник блёклый и прозрачный, как клок тумана силуэт, замерла, тихо скуля. И даже когда ей в затылок прилетело поленом, лишь дёрнулась, не сводя глаз с привидения.

Я встал у самого края файервола. Но на самом деле эта линия называлась на местном языке столь знакомым землянам словом, но употребляющимся в его исконном значении, непривычном для людей, зомбированных Голливудом. Терминатор – граница между светом и тенью, добром и злом, миром людей и миром нечисти. Но называли её так только Урсула, Ребекка, Клэр и Герда. Остальные именовали дивизьон да'люз – светораздел. По сути, то же самое, но на другом диалекте.

Глядя на медленно идущего по широкой дуге призрака, я думал не о нём. Усталый мозг пытался подготовиться к диалогу, и потому вспоминал манеру общения и особенности речи. На лекциях нам говорили, что этот мир при сходстве языков имеет достаточно большие отличия. Так схожие с испанским западные диалекты по мере движения на северо-восток насыщаются германизмами и англицизмами. Катарина про какие-либо земли говорила «терра», а Урсула «ланд». И таких парных слов, выдающих происхождение местного жителя, было много, но здешние, постоянно общаясь меж собой, понимали друг друга. Было мнение, что раньше на территории параллельной Испании возникла огромная империя, подмявшая под себя всю Европу, и сделавшая свой язык общегосударственным. Вот только откуда в Испании взялись латиноговорящие без Римской Империи, оставалось загадкой.

Призрак замер у толстой берёзы в двух десятках шагов от нас. Он не торопился вселяться в подвешенную над кучкой поленьев женщину и вместо этого зло разглядывал происходящее. С такого расстояния можно было разобрать черты призрачного лица, принадлежащего подростку лет пятнадцати. Сам он был одет в светлую монашескую рясу с откинутым капюшоном, на шее болталась верёвка, изначально служившая поясом. Ею он, вестимо, и удавился.

Я посмотрел на хмурого Андрея, тянувшего провода генератора к приборам, на духа, застывшего поодаль, а в следующий момент меня отвлёк гневный вопль Катарины. Обернувшись, увидел, что храмовница стоит у костра, стиснув кулаки и задрав лицо к небу.

– Бездна всех вас побери! – закричала девушка и пнула подвернувшуюся под ногу деревянную тарелку, стоящую у кострища. – Живо все дрова назад, жабы безмозглые! Что ночью в огонь подкидывать будете?!

Солдатки, несущие хворост к месту казни убивицы, застыли на месте и переглянулись. Проклятие явно снизило умственную деятельность этих женщин до уровня алкаша со стадом белочек за пазухой: типа, он их, как дед Мазай, спасает и у себя жить насовсем разрешает. Одна из них опустила взгляд на ношу, а затем поглядела на кучку под жертвой.

– Мы не пойдём собирать. Там же эта… дух. Он же нас схватит.

– Да, схватит – поддакнула вторая.

– Жабы, – прорычала Катарина, зло глянув на призрака. Она быстрым шагом подступила к самому светоразделу, вынула из ножен серебряный стилет и взмахнула им.

– Идемони! Изыди! – издала девушка громкий крик. Все поглядели на привидение, но то лишь печально вздохнуло. – Теперь видишь, что не яси с духом. Что он дез айра, – прорычала храмовница, перейдя с академического на свой сленг, и пояснила, поджав губы: – Не исчезает. Иначе бы давно развеяли.

Я покачал головой и пробормотал едва слышной скороговоркой:

– Хоть охотников на привидений вызывай. Ладно, Голливуд мне в помощь. Будем, значит, зубы заговаривать.

Повернувшись к лесу и найдя взглядом привидение, дух снова растаял в воздухе и проявился с другой стороны толстой берёзы, на прозрачном лице читалось отвращение, как к выползшему во время дождя на свет червяку.

– Расскажи о себе, – продолжил я, но дух продолжал молча глядеть на меня. А вдруг он вообще разговаривать не умеет? Или умеет только в теле одержимой им жертвы?

Я озадаченно поглядел на Катарину, которая слегка морщилась от головной боли, но выглядела уже свежее, чем раньше. Девушка зыркнула в ответ и насупилась.

– Зачем с ним разговаривать?

– А вдруг получится узнать, как снять проклятие.

Катарина пожала плечами.

– Глупо. Если бы он знал, то сам бы уже снял.

– Ну а вдруг, – упирался я. Тот факт, что призрак монашка вёл себя спокойно, добавлял уверенности. – Как у нас говорят, попытка не пытка.

Катарина смолчала, а я снова повернулся к призраку, но сказать ничего не успел: сзади раздался вопль Андрея.

– Я так не могу! Я отказываюсь так работать! Юра, ты слышишь?!

– Блин, – выругался я, глубоко вдохнул, затаил дыхание и повернулся.

Лейтенант стоял с проводами в руках, а один из кабелей грыз Малыш. Пёс лежал и самозабвенно теребил толстую жилу. Резиновая оплётка уже превратилась в лохмотья, а вскоре и провод оказался разорванным.

– Дурная псина! – закричал Андрей, но при этом стоял как вкопанный. Оно и неудивительно: боевой мастифф, натасканный на охоту на двуногую дичь, легко превратит лейтенанта в такие же лохмотья, что и провод. – Ну вот на кой хер тебе это? Он же алюминиевый! – продолжал возмущаться лейтенант, а потом сунул провода в руки стоящей рядом дочке Урсулы. – Уронишь – будет тебе проклятье, руки сгорят! – пробурчал он и пошёл к фургону, где якобы колдовала над мечом юной графини Лукреция. – Ваше сиятельство!

– Это что за провод?! – прокричал я вслед Андрею. Я, конечно, не спец в таких приборах, но если это какой-нибудь экранированный и очень дефицитный кабель, и запасного нет, то плакала наша экспедиция, сведясь к простому туризму вместо научной работы.

– Заземление! – обернувшись на ходу, ответил лейтенант. – В этом мире без заземления всё, что сложнее лампочки накаливания, перегорает сра… Псина тупая! Фу, положи на место! – снова заорал он, увидев, как пёс схватил приготовленный штырь этого самого заземления и побежал с ним по поляне, как с обычной палкой.

Малыш несколько раз обежал вокруг замершей с проводом в руках Глории. Та после слов о проклятии даже дышать боялась. А псу было неинтересно происходящее: хозяйка в безопасности, чудовищ и ассасинов рядом не наблюдалось, а призрак ему безразличен.

– Ваше сиятельство! – продолжил орать Андрей, а я вздохнул и повернулся к Катарине.

– Не яси, – криво ухмыльнувшись, произнесла девушка. – Надо дрова вытаскивать.

Я не успел что-то ответить, как она, не спуская глаз с призрака, шагнула к пепельному светоразделу.

– Может, не надо, – засомневался я, но Катарина пожала плечами и переступила черту.

В тот же миг призрак растаял и возник прямо перед девушкой, а в следующую секунду храмовница отлетела назад, словно в неё врезалась малолитражка. Она упала на спину и выгнулась дугой, держась за поясницу.

– Катюша! – вскрикнул я и подбежал к ней, упав на колени рядом.

Она кивнула и через силу сделала вдох, после ещё один, и лишь немного погодя со стоном выдохнула.

– Силён лягушонок, – прошептала она, медленно повернулась набок и свернулась в позу эмбриона, да так и осталась лежать, тяжело дыша.

Я стал на ноги, облегчённо провёл руками по лицу. Меня начало трясти от отступившего всплеска адреналина. Сердце всё ещё колотилось, находясь в режиме форсажа. Но переживал я не за себя, а за Катарину, причём сам не ожидал такой бурной реакции. Была бы на её месте одна из солдаток, без паники бы перевязал, сделал укол или оказал иную первую помощь, а сейчас была мысль: «А вдруг я ещё больнее сделаю». Хорошо, что всё свершилось яси, как говорят местные.

– Ладно, я понял, – пробормотал я, нервно облизав губы. – Он ненавидит только женщин, значит, могу попробовать с ним пообщаться.

– Господин халумари, – раздался жалобный голос Глории. Дочка Урсулы по-прежнему стояла с проводами, боясь пошевелиться. – Господин халумари, – снова позвала она меня, а когда я повернулся, продолжила: – Снимите, пожалуйста, проклятье с этих верёвок, а то у меня руки затекли, спина чешется и до кустов сильно надобно.

– Это к господину Андрэ, – со вздохом отозвался я. – Он накладывал, пусть сам и снимает.

Глория тихо заскулила, а я снова повернулся к привидению, которое сейчас находилось в трёх шагах от меня. Сейчас на полупрозрачном лице можно было даже различить зарёванные глаза с тёмными кругами под ними и дрожащие, по-детски надутые губы.

– Давай поговорим, – произнёс я, стараясь не делать резких движений.

Призрак поглядел на меня исподлобья, словно обиженный подросток, но смолчал.

– Думай, Юра, – пробормотал я и снова обратился к помощи неведомого для местных жителей Голливуда. А решение напрашивалось только очень простое – нужно найти и захоронить останки несчастного. Ведь это самая частая причина беспокойства привидений. Но как это сделать, если их местоположение неизвестно?

– Андрей! – закричал я, снова развернувшись. – Что там с заземлением?

– Сейчас! – отозвался лейтенант и вернулся к Глории. – Стоишь?

Девушка кивнула.

– Так и стой.

Он оглядел её, с печальным вздохом задержавшись взглядом на пышной груди, а потом потянулся к висевшим на перевязи ножнам.

– Эта… господин халумари, зачем вам меч?

– Воткну в землю и прицеплю провода. Надо же проклятье бешеной искры от зачарованных вещей отводить.

– Господин халумари, не надо, – залепетала Глория, состроив жалобную физиономию. – Это жа… оно это… порча через меч пройдёт, а вдруг останется? Как им воевать буду? А если она, порча, и на меня кинется? Господин, не надо, умоляю вас.

Андрей шмыгнул носом и начал вещать менторским тоном, наверняка решив изрядно потроллить беззащитную жертву суеверий:

– Зато ты своей смертью спасёшь госпожу.

– Не надо, – пролепетала девушка. – Я в бою готова. А порча… это же не яси.

– Ничего не поделаешь, другие тоже не согласятся,

– Я могу заплатить, отдам всё что есть, – продолжила скулить несчастная. – Пожалуйста, – шмыгнула она носом.

Я вздохнул и махнул рукой, снова повернувшись к привидению:

– Помоги мне, и я тоже помогу тебе.

Монашек не проронил ни слова, зато его губы шевельнулись, словно он что-то произнёс. Возникло ощущение выключенного звука на телевизоре. Я нахмурился и быстро нажал на кнопку магодетектора. В голове сразу возникла каша из писка, треска и шипения. На фоне этого можно было различить искажённый голос. Казалось, говорящий сидит в колодце с ведром, да ещё и пытается докричаться сквозь вату.

«Ненавижу», – преобразовала система в слова возмущения магополя, а металлический отзвук придавал им ещё больше мистики.

– Да что ты всё заладил: ненавижу да ненавижу. Давай поговорим.

– Незачем, – ответил дух.

– Слушай, дружище, покажи, где твои косточки, я похороню их, и всё будет яси.

Дух замолчал, хмуро глядя на меня, а потом вдруг кивнул:

– Попробуй.

Я оглянулся на Катарину, которая приподнялась на локтях и глядела на нас с нескрываемым беспокойством. Она не могла слышать слов призрака, но чутьё подсказывало, что что-то неладно. А когда я набрался смелости и сделал шаг через светораздел, подскочила с земли и побежала следом.

– Не ходи! – закричала Катарина, застыв перед самой пепельной линией.

– Всё будет хорошо, – произнёс я и протянул руку со сжатым кулаком и поднятым вверх большим пальцем, надеясь, что это смотрелось, как у звёзд кино на большом экране. Но чутьё подсказывало, что взъерошенный, усталый и немного растерянный, я выглядел не самым презентабельным образом. Одновременно с этим мелькнули мысли либо попросить у храмовницы серебряный стилет, либо на крайний случай воспользоваться свей трофейной шпагой-коротышом. Но несмотря на то что она тоже слегка посеребрена, уверенности было немного. Все мои предыдущие контакты с потусторонними сущностями были, мягко говоря, не очень успешными.

– Юрий, не ходи. Духи коварны, – проговорила Катрина и закусила губу.

– Всё будет хорошо, – повторил я. – Если мы не снимем проклятье, то так и будем кучкой сумасшедших, которых посетила белочка.

– Но мы же не сумасшедшие. Ты и я, – прошептала девушка, не поняв про белочку. Тем более что последнее слово я произнёс по-русски.

– Мы – нет, но я не могу бросить остальных, – улыбнулся я. – Не волнуйся.

Катарина нехотя кивнула, а потом подняла руку, сложила пальцы в знак и провела ими сверху вниз.

– Да хранит тебя Небесная Пара.

Я улыбнулся и пошёл в темнеющий лес. Призрак не напал. Вместо этого, он сгорбленной, слегка светящейся голограммой побрёл следом.

– Ты бы хоть подсказки давал.

– Незачем, – опять прошептал призрак.

– Ух ты, какой разговорчивый.

Но на этот раз он промолчал. И хорошо хоть агрессии не выказывал. Зато полный жути вопль раздался позади – снова орала Глория.

– Не-на-да! – истерично протянула она, так что Андрей, который уже собирался примотать к мечу сержантки и по совместительству телохранительницы графини провод заземления, аж выронил клинок. К этому моменту уже достаточно стемнело, чтоб желтоватый свет от подвешенной к ветке лампочки, горящей только благодаря генератору на животной тяге, начал преобладать над естественным освещением. И почему все приключения совершаются ночью?

– Да ладно. Ладно, – растерянно затараторил лейтенант. – Что так сразу-то голосить? Поищу что-нибудь другое.

Он почесал в затылке и начал обход поляны, но столпившиеся неподалёку от приборов солдатки бросались врассыпную, на ходу подбирая и пряча все металлические вещи, в страхе, что их тоже настигнет проклятие.

– Сумасшедший дом, – пробурчал я и поглядел на призрака. – Давай поиграем в «горячо-холодно».

Тот покачал головой, и мне ничего не осталось, кроме как идти в лес. И я пошёл.

Вечерний лес в проклятом месте – не лучшее место для прогулок под луной. Особенно в мире без луны.

– Весь мир дерьмо, все бабы шлюхи, а солнце долбаный фонарь? – утвердительно-вопросительно произнёс я, глянув на монашка. Тот на миг замер на месте как вкопанный.

– Да, – раздался призрачный голос.

– Всё с тобой ясно, – пробормотал я.

А как красиво звучит эта фраза на местном! Прям стихотворение.

Я вздохнул. Призрак не мешал и не помогал, а я всё бормотал для храбрости нескладушки и пошлые анекдоты, старясь не потерять из виду горящую лампочку. А то, если потеряюсь в проклятых местах, одним злым привидением станет больше.

Вскоре окончательно стемнело, и лес погрузился во мрак. Пришлось доставать фонарик. Луч выдёргивал из мрака стволы деревьев, листья папоротника и кучи валежника. Под ногами трещали сухие ветки, шуршала трава, пищали мыши. В лицо лезла паутина и листья с низких веточек. Мерещилась чертовщина. Из лагеря доносились прерывистые вопли и крики, но различить их смысл не удавалось, так как лес приглушал слова, ломал их и коверкал. Слышался лай Малыша.

Я шёл и прислушивался к звукам, выдаваемым магодетектором, но ничего, кроме белого шума и потрескиваний, когда призрак подходил совсем близко, не наблюдалось. Почему-то вспомнились слова Андрея про то, что все сложные приборы в этом мире перегорают без заземления. А как же моя система? Впрочем, человеческое тело тоже может работать как заземление.

– К чертям собачьим! – выругался я, в очередной раз вляпавшись в густую паутину и оцарапав лицо о ветки. – Где тело? – я повернулся к привидению.

– Нет тела, – прошептал он, – звери и птицы растащили.

Я застыл, глядя в лицо монашка, на котором возникла лёгкая улыбка. Это получается, я просто так бродил всё это время?

– Тролль долбаный, – процедил я, развернулся в сторону поляны и пошёл быстрым шагом, скрипя зубами. – Я тут распинаюсь перед ним, а он меня просто на экскурсию водит! Хрен с тобой, выкурим при помощи технологий.

– Я был обещан богине, – произнёс призрак без какого-либо предисловия.

– Отстань, – прорычал я, огибая толстое дерево. – Сейчас на тебе будем испытывать систему радиоэлектронного подавления.

Но троп в лесу не имелось, и когда я влетел в колючие заросли шиповника, было уже поздно обходить.

– Всё из-за тебя! – выкрикнул я. – Нет, чтоб понять и простить – насылает тут порчу. Ай, блин.

Шиповник не хотел меня выпускать, вцепившись в одежду. При резких движениях ткань трещала.

– Я был обвенчан, – продолжал призрак, ходя вокруг меня сквозь кусты.

– В бездну твоё венчание! – огрызнулся я. – Богиня уже и забыла про тебя!

– Они даже прощения не попросили.

– Вот приставучий.

Я осторожно выпутывался из зарослей. Удалось не сразу. За считанный десяток минут успел исцарапать в кровь руки и лицо и стал похож на заядлого кошатника. В какой-то момент чуть не выронил фонарик.

– В бездну! – прокричал я и добавил трёхэтажную конструкцию на русском языке. Наконец-то получилось выбраться. Я обогнул заросли, вышел к поляне, на краю которой стояли Катарина и Клэр. А со стороны приборов раздался вопль Андрея:

– Юра! Мощности не хватает! Этот долбаный Дизель на ходу спит!

– Господин халумари! – надрывно, со слезами орала ему в такт Глория, по-прежнему держащая провода. – Скажите ему, чтоб снял проклятие! Я сейчас описаюсь!

– Юрий! – звонко воскликнула Клэр, замахав над головой мечом. – Я вас спасу от этого зла!

– Это я его должна спасать! – огрызнулась Катарина, едва сдержавшись, чтоб не толкнуть локтем юную графиню. С этой станется.

А я остановился, сделал глубокий вздох, а затем повернулся к привидению.

– Дурдом. Ты хочешь жениться? Будет тебе жена.

– Я богине обещан.

– Другую найдём! Вон, на шесте привязана, чем не жена?

– Она же не богиня.

– Вот заладил. Андрей, что с приборами?!

– Ничего! Я только заземление наладил и преобразовать подключил, чтоб не сгорело всё! Подстегните кто-нибудь эту ленивую скотину!

Одна из солдаток подхватила хворостину и со всей дури хлестнула Дизеля. Тот дёрнулся, громко замычал и помчался по кругу, задрав хвост.

– Даёшь полтора киловатта! – радостно завопил Андрей, словно доктор Франкенштейн, колдующий над своим кадавром. А я поглядел на одинокую лампочку, которая засияла вдвое ярче прежнего, вырвав всю поляну из лап ночного сумрака.

Я поглядел на привидение, соображая, что можно придумать.

– У вас валькирии водятся?

Все дружно переглянулись, и я понял, что нет.

– Вот и сосватаем. Будешь вести себя паинькой – придёт валькирия и станет твоей женой. Сейчас!

Я быстро сунул руку за пазуху и вытащил из кармана маленькую флешку в алюминиевом корпусе – ну, взял на всякий случай, думал, если на базе задержусь, хоть кино посмотреть можно будет. А сейчас она без надобности. Чего добру пропадать?