Текст книги "Схватка со злом"
Автор книги: Игорь Бобров
Соавторы: Борис Блантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
– Расскажите, Петр Андреевич, про Антипова и Пахомова, – попросил майор. – Что они за люди? Да вы не беспокойтесь, мы всех сейчас вынуждены проверять.
Рябинин ответил не сразу:
– Не знаю даже с чего начать… В общем-то, люди они не плохие. Ну, конечно, и щербинки имеются, это как у каждого. Антипов кузнец редкостный, золотые, что называется, руки. Работает – смотреть дорого. Но, бывает, воюю с ним. Немецкой привычке подвержен: отстоит свое время и – шабаш. К жене новой спешит, не удержишь. А у нас случается, что задержаться надо. Теперь-то он, правда, осознал, дошло. Вызвался тут даже сам, без уговоров, рессору подправить. Что еще? Выпивает мало, разве только за компанию. Все, кажется…
– А Пахомов? – осторожно спросил Дубровский.
Рябинин достал щипцами из горна маленький уголек, прикурил.
– С Пахомовым дела посложнее. Был за ним грех, путался с ворами. В тюрьме год отсидел, потом к нам пришел. Сам. Не хотели его брать, так он с неделю жил, можно сказать, в отделе кадров, а своего добился. Парень, когда захочет, упорный. Я ему поначалу работки навалил дай бог, пусть, думаю, на себе цену трудовой копейки испытает. А заодно и проверить хотел – выдержит ли? Ничего, стерпел, втянулся помаленьку. Разряд недавно присвоили. А вот замашки в нем старые остались, их ведь быстро не вытравишь. Деньги, к примеру, без головы тратит. Профукает все за пять дней, а потом зубы на полку. Да еще бахвалится – глядите, мол, какая натура у меня широкая! Дисциплинки в нем трудовой и личной маловато, все хочет вольной птицей летать. Строгости к себе не имеет… – Петр Андреевич словно забыл о майоре, говорил тихо, помешивая кочергой багровые угли. При последних словах слесарь раздраженно отшвырнул ее в сторону. – У меня работа срочная мерзнет, без подручного зараз, а он – нате!.. Впрочем, что я напраслину болтаю, может, парень вправду болен, – тут же оборвал себя Рябинин и сердито закончил: – А обо мне, коли проверка, других спрашивайте. Я себе не судья.
Дубровский попросил закрыть дверь, вынул из портфеля ломик и протянул его Рябинину:
– Я буду с вами откровенен, Петр Андреевич. Взгляните. Вот фомка бандита и откована она у вас в кузнице. Узнаете?
Старого рабочего поразило такое известие. Он насупился, долго рассматривал фомку, потом сказал чуть слышно:
– Узнаю… По зарубке вот этой узнаю. Только ломик тупой был, а теперь заточен. На нашем наждаке заточен. В рембазе наждак слабенький, такую сталь не возьмет.
Оказалось, месяца три-четыре назад ломик этот отковал и закалил с помощью молотобойца Пахомова кузнец Антипов, которому понадобился гвоздодер, чтобы разобрать старый дровяной сарайчик. Тут подступили холода, и кузнец отложил свою затею до весны. Никому не нужный ломик долго валялся в кузнице среди прочего хлама. Однажды Рябинин хотел его выкинуть, но Пахомов возразил: «Оставь, дед, может, еще пригодится, зря я, что ли, старался!..»
Дубровский спрятал фомку обратно:
– Теперь-то вы, Петр Андреевич, понимаете, почему я интересуюсь Антиповым и Пахомовым?
– Понимаю… только… Нет, не могу поверить, – заволновался слесарь, – мы же в субботу вечером вместе были, втроем.
– Вот и постарайтесь вспомнить все до мелочей, это нам очень важно, – сказал майор.
На плечах «деда» – так с уважением прозвали Рябинина рабочие – мягко прыгали отблески горна. Он долго молчал, а Дубровский, понимая переживания старого мастера, не торопил его с ответом.
– Обрадовали вы меня… – вздохнув произнес Рябинин. – Ну что ж, слушайте. Еще днем в субботу, когда мы обедали, просит нас Николай, Антипов то есть, помочь ему шапку меховую купить. Вообще, я так считаю – дружба дело хорошее. Ну, конечно, согласились. Свернули часам к пяти работу, пошли. У ворот спохватились, что кузницу вроде бы не заперли. Николай побежал проверить, а Володька Пахомов с каким-то шофером болтать стал. Я подождал их в проходной, потом двинулись. С час, наверно, по магазинам бродили. Наконец подобрали обнову что надо. Ну, Антипов обмыть покупку предложил, мы отнекиваться не стали… Хотели сперва в кафе посидеть, но Николай к себе домой нас затащил. С женой, говорит, познакомлю, да и дешевле…
В гостях у кузнеца, как дальше рассказал майору Рябинин, были они часов до семи вечера. Антипов оказался радушным хозяином, все уговаривал товарищей остаться еще, предлагал «слетать» в магазин за новой бутылочкой. Да и жена у него очень приветливая, веселая такая, общительная. Старый слесарь не возражал продолжить вечеринку, но компанию расстроил Пахомов. Он заявил, что спешит к давнишнему другу, с которым больше года не виделся. Антипов просил парня хотя немного задержаться. «Нет, не могу, – решительно отказался молотобоец, – обязательно нужно мне дружка этого встретить. А выпить и в другой раз соберемся, вот тогда уж я вас угощу». Рябинин даже обиделся на Пахомова – скажите на милость, какой занятой! Они попрощались с кузнецом и его женой, вышли на улицу. Порывистый морозный ветер путался в ногах, бросал в лицо колючие снежинки. «Ну, не сердись, дед, будь здоров!..» – крикнул парень, вскочив на подножку трамвая. Так они и расстались.
Дубровский поблагодарил слесаря за чистосердечный разговор, вернулся в отделение милиции. Тут же сообщил обо всем, что узнал, Борисову.
– Не нравится мне поведение Пахомова, – выслушав, сказал подполковник. – Неужели на старое потянуло? Ломик он помогал отковать – раз. Просил, заметь, чтоб его Рябинин из кузницы не выбрасывал – два. Торопился к какому-то дружку – три. И почему-то на работе не появился ни вчера, ни сегодня – четыре. Короче, срочно надо его сюда доставить. И Антипова допросить: возможно, он что-либо отбавит.
За Пахомовым отправился старший лейтенант Казаков. Через час он доложил Дубровскому, что молотобойца дома нет. Поджидать там его остался один из сотрудников угрозыска. Соседи по квартире сообщили: ушел парень недавно с каким-то свертком, а куда – им неизвестно. Связались по телефону с районной поликлиникой. Оттуда ответили: да, вчера действительно был такой на приеме у врача и получил бюллетень на три дня. Основание – несколько повышенная температура, легкая простуда. Предписано лежать в постели.
Беспокойство Дубровского возрастало. А вдруг Пахомов преступник и ему удалось скрыться с похищенными деньгами? Сам по себе поступок, конечно, глупый – надолго-то не упрячется. Но деньги! Их можно растратить, спрятать, передать, наконец, сообщникам. А многим рабочим конторы до сих пор не выдана зарплата. Майор распорядился о мерах по задержанию Пахомова.
Вскоре в кабинет постучался Антипов. Высокий, чуть сутуловатый, с глубоко посаженными темными глазами, рабочий повертел в руках новенькую меховую шапку, добродушно улыбнулся Дубровскому:
– Даже пообедать мне не дали ваши работники. Как вернулся с завода – сразу в милицию и угодил. Ну да ничего, я ведь понимаю, что у вас дела поважнее. Значит, нужда во мне имеется, коли… Ой, да я уже наследил башмаками своими!..
– Не беда, – отозвался майор, – присаживайтесь. Вы догадываетесь, почему вас вызвали?
– Тут догадаться – вещь не хитрая. Не иначе, как из-за кассы нашей.
– Курите, не стесняйтесь, – разрешил Дубровский, заметив, что рабочий мнет папироску. – Верно, из-за кассы. Скажите, вам знаком этот предмет?
Антипов тщательно ощупал бандитскую фомку со всех сторон, попробовал пальцами лезвие заточенного конца.
– Да, вроде бы даже, товарищ начальник, я сам ломик этот и отковывал. С молотобойцем нашим, с Пахомовым. Помнится мне зарубочка – вот она. – Кузнец положил фомку на стол. – Опять же, может, и ошибаюсь, потому я гвоздодер для сарая своего мастерил, а тут край заточен, ровно у кинжала. Так что боюсь вам соврать, вдобавок давно это было, осенью. А вообще похож ломик, очень похож.
Кузнец подробно сообщил то же, что и Рябинин: о покупке новой шапки, о том, как пригласил товарищей к себе в гости.
– Я, знаете ли, потом-то уж сам был не рад, – признался Антипов усмехнувшись. – Впервые ведь с женой разругался. Как остались мы одни, я на нее: из-за тебя, мол, друзья мои сбежали, не ласково! мол, ты с ними обошлась. Слово за слово – ну, известно, семейная сцена. А я еще под хмельком. И так мы с ней распалились, что хлопнул я дверью и подался к теще, жаловаться. Посидел там, остыл немного. Чувствую, виноват, а домой идти стыдно. Прогулялся пешочком обратно, последнюю дурь из головы выветрило. Ну, конечно, извинился и все такое… Ничего, помирились.
– У вас, кажется, двое детей? – вспомнил Дубровский.
В глазах Антипова погасли искорки. Ответил тихо:
– Да, сын и дочь. От первой жены. Разошлись мы с ней. Так уж, видимо, мир устроен: кому везет в личной жизни, кому нет. Поздно! я мое счастье заполучил, на четвертом десятке…
Дубровский не стал пускаться сейчас в рассуждения на семейную тему – не до этого. Правда, невольно он с теплотой вспомнил о своей жене Лиде, верном и милом товарище. Расстаться с ней, уйти к другой женщине ему так же немыслимо, как бросить друга в беде.
– А что вы можете сказать о Пахомове? – спросил майор.
Кузнец глубоко затянулся папироской, стряхнул в ладонь упавший на стол пепел;
– О Володьке-то? Парень он, кажись, ничего… боевой. А так… кто его разберет, чужая душа – потемки. Сдается мне, товарищ начальник, что дружки им крутят, с толку сбивают. Вот хотя бы в субботу – ну ведь, как бык, уперся. Надо ему к дружку и баста. Мы с Петром Андреевичем, с Рябининым значит, сколько раз его наставляли: брось, мол, всякие такие штучки, не больно-то приятелям доверяйся…
– Какие штучки? – насторожился майор Дубровский.
– Нет-нет!.. – Антипов забеспокоился, встал. – Про Володьку я ничего плохого сказать не хотел, вы не подумайте… Я к тому, что легкомыслия в нем много, а люди-то всякие бывают. Тем более, он уже поскользнулся однажды. – Кузнец широко улыбнулся. – А парень он смышленый, через годик классным мастером станет, ручаюсь…
Майор отпустил Антипова, распахнул форточку (он, признаться, не выносил табачного дыма). Справился, задержан ли Пахомов. Ответили – пока нет. Снова размышление. Кузница. В ней трое. Кто? Рябинин исключается. Антипов вряд ли имеет отношение к краже, хотя на всякий случай не мешает проверить его показания – возможно, кузнец и упустил что-либо важное. Итак, остается молотобоец. Да, самое вероятное – он! А Пахомов исчез…
Ползет время. Вынужденное бездействие раздражает Дубровского. Он пробует взяться за другие дела и не может. Сверлит желание самому куда-то пойти, что-то предпринять. Трижды нудно бьют часы. Последний удар, затихая, повис в комнате тонкой комариной ноткой. Ее забивает телефонный звонок. В трубке радостный голос Казакова: «Задержан. Да, пришел к себе домой. И еще кое-что есть. Выезжаем».
И вот Владимир Пахомов сидит против майора. Кудластые с рыжинкой волосы спадают на лоб. Парень круглолицый, с упрямой, крутой переносицей. Роста пониже среднего, зато удался в плечах – таких называют «крепышами».
Поначалу молотобоец возмущался, даже кричал: на каких это основаниях смеет милиция его задерживать? Утверждал, что об ограблении кассы он и слышит-то впервые. Больше того, спросил, когда и как это случилось. Но нахальства хватило не надолго. Вскоре Пахомов присмирел. Он отвернулся к стене, отвечая отрывисто и всем своим видом как бы заявляя майору: «Думайте, что хотите, мне безразлично. Известно, милицию не переспоришь».
– Вы отказываетесь признать, что отточили фомку и взломали ею сейф? – задает вопрос Дубровский.
– Ничего я не взламывал…
– И ломик этот вы тоже не узнаете? А между тем отковали-то его вы, Пахомов!
– Мало ли когда я чего отковал. Все помнить не обязан.
– Хорошо. Ну, а где вы сегодня были, это помните?
Молотобоец, кашлянув, внимательно осматривает носок своего ботинка:
– Так… По улицам гулял…
– Вы же больны, на бюллетене и вдруг решили погулять? Без всякой причины?
Молчание.
Дубровскому знакома эта политика «ничегонезнания» и наигранного равнодушия. Здесь замешан кто-то еще, кого парень старается скрыть. Майор спрашивает спокойно, тихо. Он наступает, медленно подводя Пахомова к тому краю, где тот должен сорваться.
– Что вы делали в субботу после того, как расстались с Рябининым?
– Кино смотрел…
– Допустим. Почему же трамвай, на который вы вскочили, повез вас в другую сторону? Отвечайте-ка лучше честно, какого дружка вы встретили?
Молотобоец тревожно дернулся, поднял голову, столкнулся с майором взглядом. Почувствовал: Дубровскому известно больше, нежели он предполагал. И в замешательстве Пахомов понес уже явную чепуху. Был он якобы в кино один. Потом погулял по улицам – тоже один. Потом, зная, что соседи рано ложатся спать и не откроют ему дверь, поехал с последним трамваем на вокзал, где и переночевал. И все один.
– Довольно, – прервал его майор. – Сами ведь понимаете, что городите чушь. В рабочем пальто вашем, которое в коридоре висело, найдено письмо – вот оно.
Дубровский прочел вслух: «… Увидимся, Володька, 2-го числа у ресторана „Волга“ в восемь. Помнишь, о чем мы говорили там? Тогда жду. Ты мне очень нужен. А пока прощай. Твой друг Левка».
– Ну, Пахомов, теперь будете откровенным?
Молчание. Молотобоец сидит неподвижно, словно каменный. Он ясно, до мелочей вспомнил сейчас все, что произошло в субботу.
…В ресторане они заняли последний свободный столик. Выпили за встречу, за успех. Играла музыка, вокруг смеялись, чокались, танцевали: ему стало легко и весело. А Левка вдруг приуныл. «Да не распускай ты слюни, все обойдется!» – подбодрил Пахомов дружка. «Трудно это небось, а?» – спросил тот. Владимир наполнил себе и Левке рюмки. – «Чудак ты, даже смешно. И вовсе не трудно. Делай, что я тебе скажу, зато после заживешь, как человек! Значит так, слушай. Главное…» Но тут за столик подсел какой-то толстяк, и поговорить им не удалось. Потом они расплатились и покинули ресторан. На улице крепчал мороз, вьюжило. Левка поднял воротник. «Ладно, айда!..» Они завернули за угол, в переулок. А дальше…
– Самое разумное – отвечать начистоту, – перебил майор мысли Пахомова. – Итак, кто такой этот Левка?
Парень смяк, выдавил глухо:
– Не грабил я кассы. А больше ничего не скажу, хоть режьте.
И молотобоец на все последующие вопросы Дубровского, действительно, не проронил ни слова. Майор поднялся.
– Хорошо, – голос его был по-прежнему спокоен. – До утра можете наедине подумать о своем положении. Только, Пахомов, таким вот упрямством вы себе же делаете хуже. Честно говоря, этой глупости я от вас не ожидал.
По распоряжению Дубровского два милиционера отвели молотобойца в камеру предварительного заключения, а сам он пошел на доклад к подполковнику.
– Вот, Александр Алексеевич, какая обстановка, – закончил майор свой рассказ. – Новая личность объявилась – некий Левка. И еще нам надо докопаться, связан ли Пахомов с кассиром или сторожем этим, Глинским…
Спрятав в сейф бумаги, Борисов снял с вешалки пальто.
– Не трудись, – заметил он, – я сам сегодня копался. Ни тот ни другой к краже не причастны. Просто вислоухие растяпы, вот и сыграли бандюге на руку. Ну да скоро мы эту кашу расхлебаем. А сейчас по домам – уже одиннадцать. Одевайся, я на машине подброшу.
В автомашине они молчали, оба изрядно устали. И только когда «Победа» подкатила к дому Дубровского, подполковник, любивший шутку, доверительно сказал на ухо своему заместителю:
– Кстати, жинка твоя мне звонила. Пропал, сообщила, муж из виду. Подозревает, верно, что ты, Семен Тимофеевич, за эти дни роман завел. Из мужской солидарности я, конечно, пока ее успокоил. А вообще опасайся, как бы она того… развод тебе не предложила. – И уже серьезно добавил: – Работки завтра полно. Приходи пораньше и прямо – ко мне.
…Наутро подполковник распорядился никого к себе не впускать. Больше двух часов что-то обсуждал он с Дубровским и старшим лейтенантом Казаковым. Первым из кабинета торопливо вышел начальник угрозыска, немного погодя – майор. «Постарайся закруглиться быстрей!..» – уже в коридоре нагнал его голос Борисова. Сбежав по лестнице, Дубровский сел в машину и куда-то уехал.
Вернулся майор к пяти часам, почти в одно время с Казаковым. Подполковник выслушал своих офицеров, зашагал довольный по комнате, потирая ладони:
– Уф, спихнули-таки с плеч это дело! А я начал было подумывать, что пороху в нас маловато, – он наклонился к Дубровскому, лукаво подмигнул, – хотел даже нового заместителя себе искать… Так. Ну, теперь пустяки остались. Надо для полной ясности еще одну мелочь от кузнеца Антипова узнать. Сейчас его сюда доставят.
Ждали кузнеца недолго. Он со всеми поздоровался, с достоинством опустился на предложенный стул. Лицо его, спокойное и строгое, выражало готовность помочь милиции. Когда Борисов сказал, что преступник уже пойман, он искренне обрадовался. В широкой улыбке блеснули зубы:
– А я и не сомневался! От властей наших не укроешься, ежели напакостил, потому правда – она всегда верх возьмет. И сколько разов упреждал я Пахомова, сукин он сын…
– Это верно, – согласился Борисов, – не укроешься. Вот у товарища майора один вопросик к вам.
Не переставая улыбаться, кузнец слегка приподнялся – ему не терпелось, видно, принять участие в обличении бандита. Он глянул на Дубровского приветливо, уже как на старого знакомого.
– Слушаю. Все, что я смогу, то будьте покойны…
Майор облокотился на спинку кресла, отчеканил жестко:
– Где вы спрятали похищенные из сейфа деньги?
Наступила тишина. Только стул скрипнул под тяжестью осевшего тела. Антипов был огорошен, застывшая улыбка так и не сползала с лица, кривила ему рот. Слова майора, полные простого и страшного смысла, застигли его врасплох. Но уже через минуту кузнец подавил смятение. Вновь ожила окаменевшая от неожиданности улыбка:
– Шутите… Хе… Нельзя так шутить с человеком…
– Не притворяйтесь, Антипов, бесполезно!.. – сразу осек кузнеца Дубровский. – Ваше преступление доказано. И чтобы вы это поняли, я даже расскажу, как оно совершено. Слушайте и не перебивайте меня. Итак, ограбление вы задумали давно – может, с год назад, может, и больше. Не спеша присмотрелись к дверным замкам, разведали толщину стенок сейфа, прикинули, как безопасней проникнуть в кассу. А месяца за три до кражи отковали вы с помощью Пахомова ломик. Заранее, чтобы о нем успели позабыть. Кузнец вы и вправду хороший, если сумели закалить железо до такой твердости. Для гвоздодера-то она вовсе не обязательна, а вот для фомки – да, необходима! Дальше вы ждете: нужен день зарплаты и обязательно суббота. Во-первых, в кассе, как правило, остаются тогда немалые деньги, во-вторых, хватятся их не раньше, чем в понедельник. Такой случай выпадает на второе февраля. Но прежде вам надо во что бы то ни стало побыть в кузнице одному. Всего полчаса. И вот впервые вы удивляете товарищей своим бескорыстным усердием. В среду 28 января…
…Вечер. Рябинин позванивал ключами от кузницы, торопил живей собираться домой. Дымящийся с морозу, вдруг ввалился запыхавшийся шофер. «Выручай, дед! – схватил он за плечо старого слесаря. – Рессорка лопнула, а у меня утром выезд срочный!» Рябинин не успел ответить, его опередил Антипов: «Ступайте, Петр Андреевич, отдыхайте. Вы сколько разов перерабатывали, пора и мне совесть знать. Починю рессорку, будьте покойны!» И кузнец быстро скинул пальто. «Может, помочь, на пару скорей управимся?» – предложил Пахомов. «Иди, иди! – Антипов подтолкнул парня к двери. – Тебя небось девушка уже заждалась…»
Довольный шофер унес отремонтированную рессору. Кузнец запер дверь на крючок, вынул со дна фанерного ящика подернутый ржавчиной ломик. Включил рубильник. Колесо наждака с подвыванием набирало скорость, пока не застыло в бешенстве оборотов. Антипов склонился над защитной решеткой. Дззынн… дззынн… – звенел металл о камень, рассыпались искры. Один край ломика засветился холодным блеском.
Через несколько минут Антипов уже держал в ловких сильных руках бандитскую фомку. Тщательно замел в угол металлические опилки, покинул кузницу. На дворе – никого. Оглядевшись по сторонам, он свернул к забору. Остановился напротив здания рембазы и там, в куче мусора, надежно припрятал свое орудие…
– В субботу, – продолжал майор, – одно обстоятельство несколько изменило план ваших действий. В полдень Рябинина вызвали в цех, и тут Пахомов…
…«Давай покурим, что ли…» – предложил молотобоец и примостился на корточках возле наковальни. Антипов угостил его папироской, задымил сам. Спросил: «С чего это ты такой веселый, получку ждешь?» Пахомову не сиделось на месте. Он вскочил и, лихо приняв позу футболиста перед ударом, нацелился на пустую консервную банку, валявшуюся на полу. От его ботинка та с шумом отлетела к стене. «Гол! Эх, что там получка! Понимаешь, дружка я сегодня встречаю, – поделился своей радостью молотобоец. – Мировой парень, мы в заключении вместе были. Меня раньше освободили, а У него срок только-только вышел. Письмишко прислал, на, почитай»… Лениво взял Антипов конверт, но вскоре глаза его жадно забегали по крупным, неровным строчкам листка…
Дубровский говорил негромко, убежденно. Когда кузнец собирался его перебить, майор повышал голос и тот снова притихал.
– О своей безопасности вы позаботились хорошо. Но вы понимали – пока грабитель не пойман, милиция вряд ли успокоится. А это значит, что на долгое время деньги в ваших руках станут мертвыми. Не будет главного-желаемой свободы. Письмо натолкнуло вас на мысль: а почему бы не подсунуть следствию Пахомова? Ведь молотобоец, ранее уже судимый за кражу, окажется на этот раз в целом клубке улик. Парень вспыльчивый, упрямый, и чем больше он будет отпираться, тем скорее запутается. Затем вы подготавливаете свидетелей в свою пользу. Первым выбираете Рябинина и того же Пахомова. Направляетесь с ними покупать шапку. Еще днем, Антипов, узнали вы, сколько рабочих и шоферов находится в разъезде, и отсюда подсчитали примерно ту сумму, которая должна остаться в кассе. Теоретически, так сказать. Но в последнюю минуту потянуло убедиться в этом своими глазами. И вот около проходной…
…Антипов замедлил шаги: «Погодь-ка, Петр Андреевич, а мы, кажись, кузницу впопыхах не закрыли!» Рябинин остановился, усмехнулся добродушно: «Вот те ну! Ты же сам ключами махал. Размечтался, гляжу, о шапке и голову потерял? Ладно. Слетай-ка, Володька, проверь!..» Пахомов поморщился, ему не хотелось возвращаться. «Мой грех – мне и страдать! – охотно вызвался Антипов. – Я мигом, а то мало ли что стрясется…»
Скрывшись за углом рембазы, кузнец сбавил шаг, нырнул в подъезд конторы. Поднимаясь по лестнице, надвинул кепку до самых бровей. Ступал по-кошачьи, мягко. Коридор был пуст, в окне кассы горел свет. Он припал к стеклу, но ничего не увидел – мешала бумага, пришпиленная изнутри. В комнате послышались голоса – это Крутиков ворчал на Глинского.
Дверь оказалась наполовину открытой. Антипов просунул туда голову и на мгновение замер: на столе лежали толстые пачки денег. Одна, две, много!.. Кузнец, словно обессиленный, привалился к стене. А Глинский неверным от хмелька баском уже на прощанье благодарил кассира. Антипов встряхнулся и теми же мягкими прыжками стал спускаться с лестницы. Очутившись на дворе, он окончательно успокоился. «Все в порядке, зазря я нервничал», – сообщил он Рябинину…
– Вот так, – Дубровский теперь прохаживался по кабинету, – вас и увидел Глинский. Лицо разглядеть он не успел, это верно. Но он заметил кепку. А в кепках, как мы установили, во всей конторе было только два человека, но они в краже не замешаны. Может, признаетесь, Антипов? Или продолжать?
Кузнец не шевелился, молчал. Он начал понимать, что схвачен крепко, наверняка. В глубоких его глазницах притаилась злоба и последнее неистовое желание вывернуться, ускользнуть. Борисов отпил глоток воды, сказал насмешливо:
– Зачем торопить? Ему подумать надо, нет ли какой лазеечки. – И кивнул майору: – Продолжайте.
– Вы, Антипов, – снова заговорил Дубровский, – никогда не отличались хлебосольством. А тут вдруг затащили к себе в гости Рябинина с Пахомовым. Да еще не отпускали их. Зачем? Во-первых, вы создавали видимость собственного благообразия: какой, дескать, я хороший, хочу дома с друзьями отдохнуть и ничего-то мне больше не надобно. Во-вторых, зная, что после семи часов Пахомов непременно должен уйти, вы заставляете его при свидетелях рваться к какому-то подозрительному дружку. Наконец вы остаетесь с женой одни. Но теперь вам, Антипов, дорога каждая минута…
…Новая жена кузнеца, тихая женщина тридцати с лишним лет, мирно прибирала со стола посуду. Антипов нервно прошелся по маленькой комнатушке, задел ее локтем. «Не толкайся! – крикнул он. – И перестань тарелками греметь – в ушах звон. Все ты назло норовишь!..» Женщина растерялась. Два месяца живет она с кузнецом и пока еще не слышала от него грубого слова. Он казался ей ласковым, заботливым и вдруг… «Что с тобой, Николай? – изумилась она. – То веселым был, а то… будто бешеная собака укусила». Антипов схватил пальто: «Сама ты бешеная собака, вот что! Пожалела на стол подать как полагается. Радуйся, через тебя все ушли. И думаешь, не заметил, как ты на Володьку глазела? Все видел. Хватит, невтерпеж!..» Женщина не успела опомниться – за ним уже хлопнула дверь.
По улице Антипов почти бежал. На углу чуть не сбил с ног какого-то прохожего. А вскоре автобус увозил его в противоположную от конторы сторону…
– Тещу свою, Веру Степановну Острикову, вы, действительно, навестили. – Майор вплотную приблизился к Антипову. – Но не для того, чтобы жаловаться ей на жену, как вы сообщили мне. Нет. Вы подготовили еще одно доказательство своей невиновности. Просто и… убедительно: помилуйте, можно ли ограбить кассу, будучи в другом конце города? У тещи притворились огорченным, обиженным, виноватым – все вместе. Наплели старушке с три короба всякой несусветицы. Однако комедию эту закруглили в десять минут. Отказались от чая, не дослушали утешений и снова схватились за шапку. Нужно, дескать, вам бедному, горемычному побродить, «наедине о жизни своей невезучей пострадать». Потом…
…Автобус, как нарочно, не появлялся. На остановке уже скопилась очередь, люди поеживались от холода, притоптывали. Антипов глянул на электрические часы. Стрелки показывали половину девятого. Та, что подлиннее, еще трижды дернулась вверх. Наконец-то! Кузнец протиснулся к водительской кабинке. «Ну же, быстрей, ну!..» – мысленно твердил он, всматриваясь вперед. Проклятый «тарантас» не ехал, а полз… Издевались на перекрестках светофоры, уставив на Антипова злые, красные глаза. Лишь бы успеть! На сейф хватит часа. В одиннадцать он должен быть дома, уже спать. Машины подходят в контору до полуночи, сторожа спокойны и толкутся возле ворот. И милиции тоже не стукнет в голову, что касса очищена раньше. Ну же, быстрей! Отпихнув кого-то, Антипов выскочил из автобуса.
В переулке пустынно, темно. Ветер, как шальной, прыгает между домами, бьет то в лицо, то в спину. Кружит густой снег, заметает дорогу. Поворот. Потянулся знакомый дощатый забор. Вот выплыла плоская крыша рембазы. Здесь! Озираясь, кузнец переложил отмычки в карман пальто, на секунду пригнулся, нацелился. Потом распрямился пружиной, повис, ловко закинул ногу за доски и перевалил во двор.
Против третьего столба он разгреб мусор и сразу же отыскал фомку, заботливо укутанную в тряпицу. Сунул ее в рукав. Тело кольнул холодок стали.
Антипов перебежал к стене и осторожно высунулся из-за угла. Во весь двор несколькими рядами выстроились грузовики. Он заметил кое-где пустые места – вернулись еще не все машины. На другом конце длинного здания у подъезда светился фонарь. Там вход в кассу, там сторожа. Стерегите, милые, стерегите! А он проникнет к сейфу другим путем. Всего в двух шагах отсюда дверь в рамный цех. Одна минута – и он внутри, в безопасности. Пора! Кузнец вынул отмычку, тенью скользнул по стене. Еле скрипнул засов, и он исчез.
Тишина, темно, как в пещере. Теперь можно и закурить. Антипов чиркнул спичкой, подошел к двери в монтажный цех. Снял пальто, бережно подкладкой вниз положил его на пол. Зачем лишний груз? Закинул за шею кусок мягкой проволоки и приладил фомку на груди – ловчее. Поглубже затянулся папироской. В слабом красноватом отсвете нащупал замок. Спрятал вновь приготовленную отмычку и подумал, усмехнувшись: «Так домой рвались, что не успели запереть. Ладно, спасибо. На обратной дороге, так уж и быть, закрою за вас, работнички!»
Монтажный цех. Антипова не видно, и лишь уверенно плывет, покачиваясь и мерцая, огонек папироски. Вот и электромастерская. В ней шкаф. Для устойчивости его надо подпереть железным прутом, что под верстаком слева. Так!.. Потом поставить на шкаф табуретку. Когда на нее взберешься, подоконник учебной комнаты придется чуть повыше пояса. Так!.. Защелку он сломал еще днем – стоит слегка надавить и форточка распахнется. Так!..
Сотни раз Антипов в мелочах представлял себе этот вечер, и сейчас каждое движение, каждый звук казались ему уже давно знакомыми, привычными. Кузнец просунул голову и плечи в квадратную пустоту, оттолкнулся руками от оконной рамы, провалился внутрь кассы. Здесь дверь, как всегда, не заперта, можно не трудиться.
Маленький коридор – и он у решетки. И зачем только висит? Курам на смех! Антипов отжал ее тупым концом фомки, выставил стекло. Страха, тем более стыда, кузнец не испытывал. За два года он свыкся с мыслью о краже, жил ею. И вот теперь, совершая преступление, он влез в кассу, как в собственную комнату, от которой просто потерял ключ.
Антипов – зажег свет – это было безопасно. Вытер со лба пот. Тело немного ныло от напряжения. Тикали старенькие часы. Обернулся – без пяти десять. Время стегнуло его кнутом. В углу прижался зеленоватый, с облупившейся краской сейф. Глаза кузнеца вспыхнули – там, за железной стенкой, деньги, его деньги, много денег! И острие бандитской фомки врезалось в замочную скважину…
– Взломав сейф, – продолжал Дубровский, – вы решили припутать к краже и кассира. Пускай милиция попыхтит, повозится с ним. Чем больше подозреваемых, тем спокойнее – так ведь? Вы раскидали на полу документы и уже с лестничной клетки окатили через форточку всю комнату из огнетушителя. До окна кассы пятились задом поливая свой путь жидкостью второго баллона. Затем спустились в электромастерскую и тут сделали то, что раньше не входило в ваши, Антипов, планы – подсунули фомку под верстак. Она-то, по вашим расчетам, и должна была натолкнуть нас на молотобойца Пахомова. А в начале двенадцатого часа…
… Кузнец в коридоре снял пальто, завернул на кухню, откуда раздавались голоса. Поболтал минутку с соседями, спросил, сколько времени, и, зевнув, пожелал им доброй ночи – пусть все видят, что он дома.
