Текст книги "Кафедра (СИ)"

Автор книги: Игорь Лахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

У меня всегда с собой кастет заговорённый в кармане. Вы его видели в изъятых вещах. Этим кастетом я и вмазал гаду. Удачно получилось. А потом решил посмотреть, что у покойного ещё из арсенала осталось. Ну и нагрёб. Правда, немного, так как основное уже было вывезено, но для личного пользования хватило с лихвой.

Сообщать, естественно, никуда не стал. Побоялся. Мало того, что дело полиция, а то и жандармерия заведёт, так ещё в кутузке всю практику куковать придётся.

– То есть налицо благое дело по уничтожению твари и совсем неблаговидное – по присвоению чужого имущества, – вынес свой вердикт Иван Иванович. – Ну и сокрытие от властей, конечно.

– А что мне ещё оставалось делать? Я впервые с подобным столкнулся и запаниковал! – подпустив в голос нотки трагизма, продолжал я гнуть свою линию. – От страха даже со съёмной квартиры тут же съехал. Везде мерещились то твари, собирающиеся отомстить за своего, то полиция с жандармами! Еле дождался отбытия в Баклу!

– Ну, Родион, для простого обывателя действительно сложная ситуация, хотя мне она таковой не кажется. Но операцию ты нам серьёзную сорвал.

– И что со мной теперь будет?

– Три года тюрьмы… – сделал небольшую паузу следователь. – Было бы, если б не твои героические действия в Бакле. И ведь украденное оружие на благо Российской империи применил. Хотя мне одно непонятно. КАК мог такой, мягко выражаясь, неуверенный в себе человек разом в героя превратиться.

– Вы хотели сказать: трус? Именно так считают мои сокурсники. Да, я ненавижу вступать в мелочные конфликты и ещё больше ненавижу излишнюю агрессию. Но всем почему-то кажется, что если человек не размахивает на каждом углу кулаками, то он сразу трус.

Мама, пока в дурку не загремела, прививала мне сопротивление добром. Злом нельзя на зло отвечать, если дело не касается угрозы жизни. А твари именно что угрожают, поэтому их можно убивать. Ну и с хулиганами нужно не церемониться. Меня же они два раза до этого грабили и на все призывы к совести не реагировали.

Хотя после подземного города пришлось пересмотреть мамины взгляды. Будь я более решительным, настойчивым, то свои подозрения до профессора Знаменского смог бы донести ещё до начала размытия Границы. И столько сокурсников не погибло бы. Оказывается, и добро может быть с кулаками.

Но я всё равно не хочу идти служить ни к вам, ни в действующую армию. Я действительно очень мирный по своей натуре человек. Поэтому и пошёл в лингвисты, хотя прекрасно осознаю свои способности в боевом плане. Они выше среднего.

– Ох, как всё у тебя, Родион, запущено, – укоризненно покачал головой Иванов. – В кучу смешалось. Хотя, зная историю твоей семьи, удивляться особо не приходится. Ладно, настаивать о сотрудничестве с Тайной полицией не буду. Вижу, что морально ты сам не готов. Но предложение остаётся в силе. И на случай, если вдруг решишься, я тебе оставлю свой адрес для связи.

– То есть вы меня не арестовываете? Совсем? – сделал я глаза, как у котёнка.

– Я же сказал, что без протокола наша беседа. Но на заметку вас возьмём… По всем статьям. Уж слишком вы, оказывается, мечущаяся личность. За такими глаз да глаз нужен. Сегодня вас спокойно грабят, а завтра уже сами тварям головы отрываете да нелегальные оружейные лавки обносите. Ладно, не смею больше отвлекать, – вставая, закончил беседу человек из «охранки», перейдя на Вы. – Удачи, господин Булатов. Да! Я на самом деле Иван Иванович Иванов. Смешно для моей службы, но истинная правда. Запомните меня хорошенько. Чувствую, что с вашими талантами влипать в различные истории, мы ещё встретимся неоднократно. Надеюсь, находясь по одну сторону стола, а не как сегодня.

Придя в камеру, я наконец-то смог выдохнуть. Кажется, в мой новый образ «настоящий Иванов» поверил. Хотя настораживает, что слишком мало вопросов задал. Например, откуда у меня артефактные кастет и тесак. Надо было бы и про них какую-нибудь сказочку сочинить. Только вот одно дело заранее подготовиться к такому допросу, и совсем другое – вещать с чистого листа. Но продумать всё равно стоит. Как и многое другое. Если Тайная полиция хотя бы один раз обратила внимание, то уже из своих цепких коготков не выпустит.

Больше меня на допросы не вызывали, а через два дня, отдав все вещи и – о радость! – даже Таракана, отпустили на свободу.

* * *

Друзья! Спасибо за то, что не забыли! За все ваши лайки и награды! Извините, если кому-то не ответил и не поблагодарил лично. Сегодня открываю подписку на книгу. Как только она откроется, выложу ещё одну главу в знак признательности за то, что вы со мной. Очень приятно, что кроме поганеньких «пиратских» крыс, заполонивших интернет, есть ещё и настоящие читатели, поддерживающе авторов!

Глава 16

Вместе со всеми своими товарищами по практике я был доставлен на вокзал и загружен в вагон поезда, идущего в столицу. Буквально за пятнадцать минут перед отправкой к нам влетел есаул Кудрявый.

– Ну что, студенты⁈ Не ждали⁈ – сияя золотым рублём, поинтересовался он, держа в руках знакомые бутылки коньяка. – А зря! Таких ребят и проводить не грех! Выпьем «на посошок»?

– А как же запрет на спиртное? – спросила Лида.

– Запрет запретом, но традиции никто не отменял. Тем более, я кое-что обещал Родьке, но до конца сделать не смог. Так сказать, сдачу возвращаю.

Я сразу понял, что есаул имеет в виду наградные стволы. Договаривались на три наградных пистолета, но один из них был утерян во время боя. Казак, как честный человек, решил совместить приятное с полезным: и нас поблагодарить за службу, и извиниться передо мной.

В принципе, против хорошего коньяка я ничего не имею против. Как оказалось, остальные тоже. Так что в скором времени у проводника были реквизированы стаканы, в которые и был разлит двенадцатилетний «сувенир». Выпили. Слово за слово завязался разговор. Внезапно поезд тронулся, но есаул продолжил сидеть, как ни в чём не бывало.

– Э-э-э… Иван Игнатьевич, – смущённо произнесла Ксюша Сурина. – А вам не пора?

– Не, – отмахнулся он. – я тут подумал и решил дезертировать. Надоело с тварями рубиться. Только вы меня не выдавайте!

– То есть как дезертировать⁈ – аж подскочил от возмущения охреневший Книгин. – Вы же присягу давали!

Ответить Кудрявый ничего не успел. В купе зашли двое мужчин в штатском. Одним из них был Иван Иванович Иванов.

– Есаул, – произнёс он. – Прошу с нами. Всё готово.

– Вот так всегда, – заявил казак с тоскою в голосе. – Не успел свободой насладиться, как уже повязали.

Шутник хренов! Как чуть позже выяснилось, он тоже едет с нами в Петербург. И вся следственная группа Тайной полиции возвращается в нашем вагоне из командировки. Они разместились в соседних купе и закатили настоящую попойку, длившуюся почти двое суток. Наши студенты тоже приняли в ней активное участие. Лишь один я отказался.

Во-первых, с такими опытными людьми бухать – это без здоровья остаться. Ну а во-вторых, это не простые собутыльники, а опытные следователи. С ними и трезвым приходится быть настороже, а уж под градусом, тем более. Так что мне их напитки поперёк горла встанут, и удовольствия не получу.

Бесчувственные тела студентов разнесли по купе примерно за двадцать часов до приезда домой. Оба парня просто «в дрова». Для очистки совести заглянул к девчонкам. Лида и Ксюха не лучше. Расхристанные, но в трусах. Значит, господа тайные офицеры вели себя благородно и не воспользовались невменяемым состоянием мамзелечек.

– Родя-я-я… неожиданно открыв глаза, протянула ко мне руки Ксения. – Любви хочу… Ик… Целоваться.

На большее её не хватило. После этих слов Сурина снова вырубилась и совсем не по-девичьи захрапела. Ну а я проследовал в эпицентр этих бед, к господам следователям. Мужчины хоть и были хмельными, но назвать их сильно пьяными сложно. Сидят разговаривают за стаканами крепкого чая.

– Ну и зачем нужно было так ушатывать моих сокурсников? – поинтересовался я. – В купе от перегара не продохнуть. Это ж сколько вы в них влили?

– Сколько влезло, столько и влили, – спокойно отреагировал Иванов. – После Бакли и тюремных нар они в дороге только и будут думать о случившемся да страдать душевно. Тут и до нервных срывов недалеко. А так, кроме похмелья, их первое время ничего мучить не будет.

– Верно, – кивнул Кудрявый. – Мы тоже, несмотря на запрет, частенько молодняк после первого серьёзного боя накачиваем. Некоторым надо.

– Алкотерапия типа?

– Да, Родион, – усмехнулся Иван Иванович. – Странно, что ты к нам не присоединился. Только с есаулом ради вежливости граммулечку махнул и на этом остановился. Да и сейчас сразу видно, не переживаешь о гибели товарищей.

– Мне их жаль, конечно. Но мы не были близкими друзьями.

– А то, что со смертью чудом разминулся? Разве это не повод для…

– Для чего? – перебил я. – Для уныния? Раз живой, то не грустить, а радоваться этому надо. Вот я и радуюсь… Тихо.

После этих слов покинул купе, не дожидаясь продолжения психологического допроса, который попытался устроить тайный следователь. Ну его к бесам!

На столичный перрон ступил злой и невыспавшийся. После бурных возлияний студентов начало «чистить». Пришлось всё оставшееся в пути время ухаживать за ними. Потом буро-зелёные мальчики и девочки лежали пластом, стонали и просили пить. Ещё и штормило всех так, что без посторонней помощи даже до туалета дойти не могли. Ну а следователи и Кудрявый делали вид, что совсем ни при чём, взвалив на меня все функции медбрата.

Так что, очутившись в Петербурге, я хмуро раскланялся со всеми и направился домой, в Глухой переулок. Район Семенцов встретил меня неласково. Два раза пытались ограбить какие-то тёмные личности. Зря они так. Человек устал, человек на нервах, а тут такой хороший повод выпустить пар. Поэтому бил жёстко, ломал руки и ноги, не ограничиваясь банальными свёрнутыми челюстями и сотрясением пропитых мозгов.

Первого, кого увидел около своего дома – химеру Тимура. Заметив меня, он от удивления выронил метлу из рук и чуть было не принял свой истинный облик. Чудом сдержался, судя по напряжённым мышцам лица.

– Всё нормально? – не поздоровавшись, спросил я. – Тамарка где?

– Нормально. А она у себя… То есть у тебя, хозяин.

– Понятно.

Больше не обращая на дворника внимания, зашёл в парадную. Хм… А ремонт даже не начинали. Видимо, химеры не рассчитывали, что я с практики вернусь. Ну, тут они сильно ошиблись. Поднявшись к своей двери, отпер её ключом и увидел госпожу Мамуеву, мечущуюся в коридоре. Видимо, Тимурчик ей уже ментально сообщил о моём прибытии, и теперь химера пыталась скрыть следы своего проживания.

– Радость-то какая! – расплылась она в фальшивой улыбке. – Хозяин вернулся!

– И он очень недоволен. Почему не привели дом в порядок?

– Думали, что тебя легавые закрыли. Чего тогда стараться? – с самым честным видом ответила Тамарка.

– Не закрыли. Так что освобождай мою квартиру и займитесь с Тимуром ремонтом. Срок на него – неделя. Что ещё нового?

– Ничего, – слишком уж быстро ответила она. – Живём, как и жили. Больше ничего не знаю.

– Про Баклу ты также говорила. А там чуть размытие Границы не произошло.

– Совпадение.

– Тамарка, перестань. Жандармы были у вас относительно недавно. К их приходу хотя бы часть парадной должна была быть приведена в порядок. Но тут и конь не валялся. Значит, вы с Тимуром догадывались о том, что я погибну. Именно в Бакле.Тут даже умным не нужно быть, чтобы понять всю подоплёку. Вы ЗНАЛИ, что будет так! А если учесть, что сами когда-то именно через Баклу просочились к нам, то имеете интересную информацию.

– Да ничего мы не слышали и не знаем! – подал голос стоящий у двери дворник. – Просто там место очень опасное. Даже если и готовили что-то Высшие, то они не будут перед простыми химерами отчёт держать. Мы же для них пыль.

– Пошёл вон, – не оборачиваясь приказал я, оставляя Мамуеву без поддержки.

– Ну что ты, господин, – заканючила Тамарка, оставшись одна. – Верь нам. Ничего не ведаем.

– Верить вам по определению нельзя. Но раз уговоры не помогли, тогда переходим к следующей интересной игре. Называется «Право выбора». Либо ты сейчас рассказываешь всё про Баклу, либо переписываешь на меня всю свою недвижимость.

– Я в такие игры не играю, – оскалилась химера. – И ты не будешь. Заложить нас не выйдет – «паровозом» пойдёшь!

– Тогда…

Резко выхватив Таракана, я приставил нож к горлу Тамарки.

– Знаешь, что это за ножичек?

– Да, – прохрипела она.

– Либо ты делаешь выбор, либо я тебя убиваю. Заметь, без возможности снова оказаться в Преисподней и обрести новое тело.

– Я не могу ничего сказать. Блоки Высших в голове. Хоть слово ляпну – тоже смерть без возможности начать всё заново. Убери лезвие. Достаточно одной царапины, чтобы случилось непоправимое.

– Какое задание вы получили?

– Не могу сказать.

– Как пробрались в столицу? Кто помогал?

– Не могу сказать.

– Вы сами по себе или в составе группы?

– Не могу сказать.

Видно, что химера жутко боится меня, но действительно, блоки демонов не дают ей возможности спасти свою поганую жизнёнку.

– Хорошо, – сдался я. – Значит, сейчас идём к нотариусу, и ты оформляешь дарственную на свой доходный дом.

– Чтобы ты меня потом убил и всё себе захапал?

– Нет. Чтобы быть уверенным, что вы с Тимуром больше не станете на меня покушения устраивать и Сущностей со стороны не натравите. Ну, а пока я жив, будете существовать, как и раньше. Слуги мне не помешают. Обещаю, что в вашей жизни мало что изменится.

– Но если я не буду хозяйкой, то не смогу зарабатывать, а значит, потеряю возможность расширить свои владения.

– Хочешь умереть богатой? СОВСЕМ умереть? Сейчас устрою.

– Подожди! Согласна! – завопила Мамуева, чувствуя, как лезвие Таракана всё плотнее и плотнее прижимается к её коже. – Убери оружие!

Пока «девушка не остыла», взял Тамарку под ручку и поволок в нотариальную контору, где нам быстро заверили дарственную. Думал, на этом всё и можно поздравить себя с приобретением пары четырёхэтажных подъездов. Но Мамуева расстроила. Оказывается, мало одной дарственной. Надо ещё, чтобы во всех городских реестрах оформили нового собственника. На это уйдёт дня два. И лишь после этого, когда мы с Тамаркой оба поставим подписи под передачей имущества, я стану реальным домовладельцем.

– А потом, – ехидно просветила меня Мамуева, – ты должен будешь встать на налоговый учёт, так как домик-то под сдачу идёт. И готовься к проверочкам всяким. То околоточный припрётся мзду собирать. То из архитектурного управления всякие индюки будут взятки требовать, чтобы аварийное состояние в писульках своих не указывать. Местным бандитам отстегнуть не забудь, если не хочешь «перо» получить. За воду плати, за газ плати. Аренда землицы тоже никуда от тебя не денется. Видишь, сколько всего?

– До конца не вижу, но догадываюсь, – кивнул я. – Поэтому и не собираюсь тебя убивать. Ты хоть и тварь поганая, но в этих делах разбираешься, если даже доход имеешь. А вот если вы с Тимуром ещё хоть раз попытаетесь на меня напасть, то молитесь своему сатане, чтобы я выжил. Иначе придёт на моё место другой человек. Уж он вас точно под зад коленом с насиженного места попрёт. И придётся начинать всё заново.

– Не дура, – вмиг растеряв оптимизм, буркнула химера.

Придя домой, я завалился спать пораньше. Завтра с утра, как и все студенты из нашей сильно поредевшей группы, обязан явиться в Императорскую Академию. Намечаются дальнейшие разборки по трагической практике. И тут снова нужно быть собранным, со светлой головой. Конечно, профессора не Тайная полиция, но тоже люди неглупые, и от них можно ожидать любых неприятностей.

* * *

Снова знакомые залы Академии. Народа практически не видно. Сейчас все на практиках… А некоторых уже совсем нет. Почему-то впервые за всё время защемило сердце. Ещё недавно парни и девушки из нашей группы ходили по этим коридорам. Строили планы, волновались, злились и даже влюблялись в академических стенах. А теперь всего этого нет и никогда не будет. Понятно, что иметь Дар не только очень почётно, но и опасно. Только всё равно мне за каждым поворотом мерещилась Алиса Владимирская, чьё тело из Баклы скоро должна привезти похоронная команда.

В деканат вошёл без стука, так как настроение испортилось окончательно. Все мои товарищи по несчастью уже прибыли. Видимо, явились пораньше, и лишь я один пришёл точно к назначенному времени.

– Наконец-то, – проворчала Анна Юльевна, заведующая кафедрой лингвистов. – Сколько тебя ждать?

– Ещё немного, – демонстративно посмотрел я на часы. – У меня есть минута в запасе. Так что имею право сходить попить, например.

– Не ёрничай! Нет поводов для этого. Всё очень печально… Ладно, начинаем. Нам нужен рассказ…

– … подробный рассказ, – дополнил её главный боевик академии.

– Именно, Сергей Витальевич. Очень подробный. И начнёт его госпожа Хвостова.

– Подождите, – задал вопрос я, видя, что послушная девочка Лида уже собралась открыть рот. – Не знаю, как остальные, а я подписал кучу бумаг о неразглашении.

– Мы тоже, – подтвердил мои слова Генка.

– Вот видите. Значит, всё, что можно, Тайная полиция сама донесла или ещё донесёт до преподавательского состава. А вы нас на тюрьму подбиваете.

– Умный очень? – скривился Сергей Витальевич.

– Осторожный. Ну, и умным тоже приходится быть, если остальные не хотят. Так что лично я ни слова не скажу до того момента, покуда не узнаю того, что вы сами уже знаете.

– Молодец, Булатов. Объявляем устную благодарность за бдительность. Дело на самом деле очень серьёзное. Вы читали газетные статьи по инциденту в Бакле?

– Нет, – замотал головой Книгин. – Не до этого было. Я потом гляну.

– Не глянешь, так как их нет. Всего лишь пара строчек промелькнула о землетрясении. Думаю, безопасники вам по поводу молчания все уши прожужжали. Но, как вижу, некоторым ещё раз повторить стоит. Молчите! Даже близким, друзьям и преподавателям ни слова! Официальная версия: группа студентов Академии попала под завал во время землетрясения. Отсюда и жертвы.

Будут спрашивать, отвечайте скупо. Мол, шли за профессором по подземному городу, и вдруг потолок рухнул. Все погибли, лишь вам повезло. Сутки просидели, а потом явились спасатели. Но вы их не помните, потому что были без сознания. Очнулись уже в госпитале, где вас быстренько поставили на ноги и отправили домой. Всё!

– И… – немного смущённо добавила Анна Юльевна: – Булатов. Я вижу на вашем запястье часы Знаменского. Их лучше не носить, как и то наградное оружие, что вы в скором времени получите. Иначе будет много вопросов от студентов.

– Извините, но ни с оружием, ни с часами расставаться не собираюсь, – моментально ответил я. – Пистолет мной был получен за меткую тренировочную стрельбу, а револьвер – за… Пусть будет за мужество и героизм, но проявленных не во время боевых действий. Будем считать, что я один не потерял сознание и ухаживал за всеми пострадавшими товарищами до последнего. Часы же мне лично профессор Знаменский подарил ещё до начала землетрясения.

– Булатов! Мы тебе только что отдали приказ, а ты его уже оспариваешь! – гневно высказался препод боевиков.

– Не помню, чтобы в правилах Академии был пункт, разрешающий преподавателям лишать студентов наград или подарков. Так что можете сильно не пыхтеть. Я сказал, что буду своими вещами распоряжаться по собственному усмотрению? Значит, буду!

– Булатов! Как ты позволяешь себе разговаривать с нами в подобном тоне?

– Легко. Можно и ещё круче, если вспомнить, кто нас направил на эту чёртову практику. Вы! В ни хрена не проверенное место загнали студентов, большинство из которых погибли.

– Место было проверенное, и практика соответствовала уровню ваших навыков.

– Сергей Витальевич. Это вы родственникам погибших скажите.

– И скажу, щенок! Ты знаешь, сколько товарищей и учеников я за свою жизнь похоронил? И ни разу с себя ответственность…

– Кажется, наш разговор свернул не в ту сторону, – перебила Анна Юльевна, пытаясь не дать обстановке накалиться. – Да и вообще, главное мы до вас донесли. Да! Практика засчитана всем с максимальным баллом. Больше не смеем никого задерживать. Прощаемся с вами до следующего учебного года.

Молча откланявшись, все студенты вышли из кабинета.

– Зря ты такую бучу поднял, – слегка укорил меня Генка Феклистов. – Преподы-то в чём виноваты? Пока тебя не было, я узнал, что им тоже досталось неслабо. Вашу «демонскую филологичку» из Твери с какого-то важного симпозиума выдернули, а наш Дракон…

– Кто? – переспросил я.

– Прозвище Сергея Витальевича на боевой кафедре. Так он аж с Урала сюда летел, свернув практику у третьего курса. Я первым пришёл и слышал, как они за дверью громко разговаривали. Переживали очень. И не за свои карьеры, а за погибших ребят. Ваша Анна даже думает в отставку подать, так как из-за головотяпства высокого начальства ей стыдно в глаза студентам смотреть. Ну а Дракон её уговаривал не делать этого, потому что такой демарш ничего не изменит, а отличного специалиста Академия лишится.

– Всё равно, – объяснил свою позицию я, – не стоило им ставить условия так категорично… В данной ситуации мы не провинившиеся, а пострадавшие. Герои некоторыми местами! Вам тоже стоит учитывать сей факт, если не хотите, чтобы на вас ездили. Читайте устав Академии! Всё, что мимо него – это уже не приказной тон со стороны преподов, а договорной. В ущерб себе договариваться глупо.

– Да, Родион, – внимательно посмотрев на меня, произнесла Лидия. – Как ты сильно изменился за последние недели. Словно в старое тело вселился новый человек.

– И ничего оно не старое! – отшутился я, внутренне чертыхнувшись. – Могу даже дать его потрогать, чтобы убедилась в этом. Но только в приватной обстановке и трогать будешь всего.

– И меня потрогать можно, – тут же оживился Серёга Книгин.

– Дураки! – насупилась Хвостова.

– Ещё какие, – улыбнулся я. – Ну что, дамы и господа? Расходимся или посидим где-нибудь?

– Не… – сморщилась Ксюша. – Меня после поезда до сих пор от еды воротит. Это же надо было так напиться! Извини, Родион, за такое. Очень стыдно…

Ещё немного поболтав, мы разошлись в разные стороны. Чувствуя приличный голод, я направился в сторону ресторанчика «Бригантина». Поем, повидаюсь с Верой. Может, чего-нибудь и устроим неприличного с ней вечерком. Заодно извинюсь за потерянные в Бакле дорогие сумки-охладители и компенсирую их стоимость.

Но, к моему удивлению, на ресторане висели замок и надпись: «Закрыто на неопределённый срок». Задница Вечного! Такой подставы я не ожидал. Недолго думая, зашёл в лавчонку по соседству с «Бригантиной», чтобы узнать, когда заработает ресторан.

– Может, и вообще не откроется… – грустно вздохнул пожилой продавец. – Горе у семьи Матье. Дочка погибла.

– Как погибла? Вера⁈

– Она, молодой человек. Других нет. Говорят, тварь вечером напала. Подробностей не знаю. Да и не нужны мне такие подробности… Жалко девочку… Умница, красавица. И здоровалась всегда. Несправедливо всё это…