Текст книги "Сказки Заколдованного Замка"

Автор книги: Игорь Стрелков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Лесная дорога днём вовсе не казалась опасной. Тёмные ели, так пугавшие дождливой ночью конвой принцессы, теперь словно отступили на второй план, уступив место на обочине дубам, липам и ясеням, чьи густые зелёные кроны давали изнывающим под тяжестью доспехов воинам густую прохладную тень, по которой задорно прыгали соскочившие с начищенных доспехов озорные солнечные зайчики.

Хотя дорога вполне позволяла конным двигаться попарно, каждый рыцарь гордо ехал в одиночку, окружённый лишь собственными слугами и оруженосцами: любой претендент в королевские зятья опасался уронить собственное достоинство, первым обратившись к сопернику. Кто-то молчал, а кто-то, как уже знакомый нам князь Лбопролом (кажется, успевший «пропустить» порядочное количество кружек, наполненных из подвешенного к луке седла объёмистого кожаного жбана), громко хвастался:

– Колдовством нас не одолеть! Ещё дитём бабушка носила меня к лучшему колдуну во всей округе. С тех пор я заговорён не только от сглаза и порчи, но и от всякой другой волшебной напасти. Никакое магическое оружие не нанесёт вреда Лбопролому! И любая отрава, кроме этой (князь со смехом похлопал ладонью по заветному жбану), не собьёт с ног. А в честном бою я всегда стараюсь сойтись с противником вплотную и никто ещё не выдержал моего коронного приёма – удара головой.

Герцог Горамышц – самый старший из соискателей – молча двигался следом. Он вообще говорил редко. Как всегда, рыцарь занимался любимым делом – перекидывал из руки в руку, каждый раз подбрасывая выше головы, двухпудовую гирю.

Барон Гутенморген пел приятным голосом старинную балладу, виртуозно аккомпанируя себе на мандолине. Граф Венцинос тихо кряхтел (он нечасто взбирался на лошадь, предпочитая проводить время в библиотеке или в театре). Рыцарь Объёлм Жов-Жеватский закусывал куриной ножкой, а маркиз Павильон, украдкой заглядывая в зеркальце, выщипывал пинцетом брови (излишне густые, по его мнению). Остальные четверо всадников тоже не унывали: солнечный день настраивал на праздничные мысли, приключение обещало стать захватывающим, и каждый хранил в душе глубокую уверенность, что именно ему достанутся вожделенные рука и сердце принцессы.

Не удивительно, что внезапно упавший сумрак застал героев врасплох – безоблачное небо не обещало ничего подобного! Отряд как раз добрался до небольшой поляны. Рыцари и их люди невольно сбились в кучу – одни обнажили оружие, другие покрепче уселись в седле и сжали удила напряжёнными пальцами. И вовремя.

– И-И-И-ИИИИИ-Э-Э-Э-ЭЭ-ХХХ!!!! Й-й-й-й-Ё-ё-ё-ё-хо-Хо-ХО!!! – душераздирающий многоголосый визг, возникнув на первых звуках где-то в отдалении, стремительно нарастал и в финале пронёсся буквально над головами женихов. А вместе с ним пролетело над колонной огромное серебристое блюдо, из которого, визжа и вопя словно сотня дерущихся кошек, выглядывали четыре жуткие зелёные рожи. Долетев да края поляны, блюдо резко остановилось, на секунду зависло на одном месте и метнулось назад:

– У-у-у-уй-й-й-й-Ю-ю-ю-ЮУУУХ!!!

Что тут началось! Взбесившиеся лошади встали на дыбы, пытаясь сбросить седоков, или помчались в разные стороны. Побросав поклажу, ошалевшие и от страха совершенно забывшие о своих господах, слуги бросились врассыпную, а прямо посреди всего этого хаоса с грохотом рухнул сброшенный своим мерином граф Венцинос Многомысл. Да настолько удачно, что угодил прямо на секундой раньше оторвавшийся от седла Лбопролома огромный пивной жбан. Словно пушечное ядро в воду попало: мутные брызги и пена во все стороны! А тарелка с зелёными человечками уже заходила на третий круг…

Впрочем, растерялись не все воины. Неподвижный на своём старом боевом коне словно конная статуя, герцог Горамышц Турнирский завращал по кругу правой рукой и, едва визжащее блюдо очередной раз прошло над поляной, метнул ему вслед свою верную гирю. Метнул и попал! С низким воем, дребезжа и кувыркаясь так, что пара зелёных человечков теперь болталась снаружи, с трудом цепляясь за помятые края, Летающий Ужас скрылся за кромкой деревьев, а потом над лесом ахнул раскатистый взрыв…

– Ох! – все собравшиеся за круглым столом вокруг Волшебного Шара одновременно вздохнули, а Принцесса с ужасом обратила вопрошающий взор к колдуну-рыцарю.

– Не надо волноваться, – успокоил тот. – Краставацу, с его каменной шкурой тролля и бессмертной эльфийской начинкой, какие-то жалкие чугунные гири не страшны. К тому же он вылетел здорово пьяным, так что ничего серьёзного с ним случиться просто не может. Сейчас увидите.

И верно. Едва Ординарус договорил, как в магической сфере возникла голова трэльфа – в единственном числе, но зато украшенная огромнейшей шишкой.

– Докладываю. Нас сбили, мой господин! Великолепный бросок, достойный руки эльфа-воителя семидесятого уровня! Лет четыреста такого не наблюдал! Сейчас заметаю следы и возвращаюсь на базу.

– Что ж, пора воздвигать следующее препятствие, – задумчиво произнёс маг и отошел в уголок, к захламлённому письменному столу. Девушки, сгорая от любопытства, последовали за ним.

Порывшись в куче хлама, загромождавшего столешницу, Ординарус выкопал и сдвинул ближе к краю тяжёлый бронзовый чернильный прибор, украшенный статуэткой древнего варвара. В рогатом шлеме, из-под которого на плечи и полуголый торс падала густая грива перепутанных волос, опираясь мускулистыми руками на тяжёлую сучковатую дубину, варвар восседал на пне, исподлобья пялясь на окруживших его людей.

А волшебник достал из кармана зеркальце и принялся ловить им солнечного зайчика. Когда попался подходящий, Ординарус отправил его прогуляться по столу.

– Ну что, приятель, есть желание размяться на природе? – Отражённый зеркалом солнечный луч упёрся прямо в бронзовую фигурку. Варвар немедленно ожил, соскочил с прибора, нисколько не стесняясь присутствовавших девушек, ожесточённо почесал прикрытую драной шкурой задницу и лишь потом, сдержанно поклонившись, ответил:

– А то, конечно! Кого бьём? Насмерть али так, попугать?

– Бьёмся с людьми – так что выше двух метров не вздумай вырастать. Остальное по ходу дела объясню.

Отряд собрался не быстро. Пока осматривали и утешали стонущего графа Венциноса (он сильно ушибся, но, к счастью, ничего не сломал), ловили лошадей и понапрасну искали сбитую тарелку, прошло часа два. Солнечное затмение давно закончилось, небо вновь сияло синевой от края и до края, однако утреннее приподнятое настроение у господ рыцарей улетучилось. Они понесли первые потери: бедняга граф, поддерживаемый слугами с обеих сторон, чуть не плача от досады и горя (он был искренне влюблен в Фаэтину), отбыл в обратном направлении. Его никто не пытался задержать – согласно условиям любой потерпевший поражение претендент немедленно выбывал из дальнейшего соревнования.

– Если такие монстры начнут кидаться на нас из-за каждого угла, то, быть может, ещё придется позавидовать несчастному графу, – вслух выразил общую мысль барон Гутенморген.

Следующий участок пути – до очередной поляны (точь-в-точь похожей на первую) – рыцарский отряд преодолел примерно за час.

– О-ГО-ГО! Вот и обед приехал! – торжествующий рёв бронзовокожего гиганта-варвара, радостно приплясывающего посреди дороги, не обещал героям ничего хорошего. – Ох ты! Да тут на месяц провизии хватит! – восхитился разбойник, оглаживая гигантскую дубину. – Кто первый желающий?

Князь Лбопролом, заметив, что Горамышц тронул коня вперёд, вскричал поспешно:

– Вы уже отличились, Ваша Светлость! Сейчас моя очередь. Тем более что первый номер по жребию – мой.

– Как хотите, – промычал нелюдимый герцог и остановил свою лошадь.

– Давай-давай, куча мяса! Иди ко мне скорее! – подзадорил спешивающегося для боя князя дикарь. – Нокак-Варвар уже сотню лет не пробовал «отбивную под пивом»!

Сопя от ярости (никто ещё не смел его так дразнить), князь с помощью оруженосца быстро привёл в порядок доспехи, надел глухой боевой шлем и, потрясая тяжёлым щитом и палицей-шестопёром, направился к противнику. Тот перехватил дубину обеими руками и качнулся навстречу.

Некоторое время бойцы осторожно кружили друг против друга, стараясь определить сильные и слабые стороны соперника. Потом последовал обмен несколькими ударами с каждой стороны, нанесёнными вполсилы, – чтобы проверить навыки врага. Князь легко отразил дубину своим прочным щитом, а варвар успешно увернулся от рассекающей воздух палицы. Наконец, подбадриваемый криками наблюдателей, Лбопролом рванулся вперёд. Приняв на умбон встречный удар дубины, он, с неожиданной для противника прытью, бросил щит и оружие, проскользнул вплотную и, обхватив варвара за голый торс, со всей силы ударил защищённой шлемом головой прямо по лицу. Густой звон поплыл над ареной схватки. Варвар, даже не пытаясь освободиться, застыл на месте, а князь, не понимая, почему его испытанный приём не принёс мгновенной победы, продолжал орудовать головой, раз за разом повторяя удары: три, четыре, пять… Лишь после восьмого удара Лбопролом разжал руки, отшатнулся и, сделав пару мелких шажков назад, бессильно опустился на истоптанную траву.

– Нос помял, негодяй! – Нокак-Варвар зло пнул потерявшего сознание князя, после чего, подобрав дубину, уставился на остальных рыцарей: – Ну, кто следующий?

– Пропал мой пивной заводец! – с горечью и сожалением хрюкнул Краставац.

– Но это же не совсем честно, – с недоумением обратилась к колдуну королевна Фаэтина. – Варвар целиком бронзовый. Его и ранить-то как следует нельзя. А рыцари сражаются по-настоящему. В чём же смысл такого препятствия?

– А разве непонятно? Умный рыцарь, даже если он очень уверен в себе, никогда не станет атаковать неизвестного противника, не попытавшись распознать его сильные и слабые стороны. Я не зря послал туда именно Нокака, хотя мог бы, не выходя из залы, набрать десяток воителей не хуже. Тот, кто хоть что-нибудь читал, прекрасно знает, что одолеть могучего варвара (даже вполне живого) одной грубой силой и выносливостью крайне сложно, а иногда просто невозможно! Зато дикаря легко обмануть или сбить с толку. Сейчас посмотрим, кто из рыцарей проявит смекалку и покажет себя достойным продолжить битву.

Между тем на краю поляны, занятой уже слегка поредевшим рыцарским отрядом, царило замешательство. Все ожидали, что в бой вступит второй по порядковому номеру и самый сильный из уцелевших – герцог Горамышц, однако тот явно не торопился. Катая между ладонями любимую гирю, прославленный поединщик с сомнением пробурчал:

– Кажись, он целиком из металла. Такого, даже если опрокинуть, удержать не получится.

– М-да, здоровый лоб, – в задумчивости почесал подбородок барон Гутенморген. – Хотя… как он себя назвал? Кажется, Нокак-Варвар?

– Что-то вроде того, – кивнул герцог.

– Хм-м-м! Есть идея! Но мне, возможно, потребуется помощь…

– Приказывайте, барон. Мы в вашем распоряжении, – отозвались рыцари.

Спустя пару минут Гутенморген двинулся к нетерпеливо ожидающему варвару, не имея в руках ничего кроме своей мандолины.

– Это што у тебя за штуковина? – ещё издали забеспокоился Нокак. – Колдовская, наверное?

– О нет, великий Нокак-Варвар! – барон отвесил такой поклон, что иной король позавидовал бы. – Это музыкальный инструмент, на котором я хочу сыграть Хвалебную Балладу, сочинённую в твою честь тысячу лет назад!

– Так ты что, сражаться не будешь? – удивился дикарь. – Мне велено сражаться со всеми, кто захочет пересечь эту поляну.

– Как можно сражаться с величайшим из всех варваров? Только безумец поднимет оружие против того, кто издавна слывёт сильнейшим из сильных и непобедимейшим из непобедимых! Я просто подошёл посмотреть поближе на богатыря, который являлся моим кумиром с самого раннего возраста. Легендами и балладами про которого заслушивались все мои братья и сёстры, да и вообще вся семья.

– Легендами, говоришь? – удивился Нокак. – А я-то думал, все про меня давно забыли. А что за легенды и баллады?

«Какая удача! Хоть и бронзовый, а тщеславен, как все варвары», – шепнул про себя хитрый рыцарь, а вслух произнёс совсем иные слова:

– А ты послушай, о образец всей моей жизни! Сейчас я тебе прочитаю маленький отрывок – его у нас все дети знают:

 
Герой, славный Нокак, прославлен навек:
Сожрал сразу сорок простых человек!
Потом проглотил молодого быка,
Без соли, без масла и без молока!
Ворвался он в город, разрушил там дом,
Сжёг церковь и кузню со злым кузнецом,
Ударами снёс семь больших колоколен,
Деяньями варвара всякий доволен!
 

– Здорово! Так и было в одном городишке! Кажется, Рим назывался… А ещё есть баллады?

– Конечно! Их множество! Вот такая, например, – барон защипал струны своей мандолины и заунывно затянул:

 
Не играйся, Нокак-Варвар,
                       ты моею головой!
Иль добычи тебе мало?
                       Нокак-Варвар, я не твой!
 

А вот эта ещё лучше:

 
Кричит о варваре петух
                       и хрюкает свинья,
Присев на ветку под лопух,
                       пою о нём и я!
Весь мир вокруг завоевать
                       желает и дурак,
Но не устану повторять:
                       Но как? Но как? Но как?
 
 
Для варвара преграды нет,
                       всё сокрушит вокруг!
Завоевал весь белый свет наш варвар —
                       добрый друг!
Мир благодарный покорить
                       сумел герой Нокак.
Хочу твой подвиг повторить.
                       Но как? Но как? Но как?
 
 
Теперь он бронзовый стоит,
                       ужасно горд собой!
Не ест, не пьёт, совсем не спит, —
                       но лучше, чем живой!
Избегнуть варварской руки
                       напрасно жаждет враг!
Сметает целые полки.
                       Но как? Но как? Но как?
 
 
Он встал преградой на пути,
                       ужасен и силён —
Не одолеть, не обойти,
                       будь нас тут хоть мильён!
Возможно ль бронзу победить?
                       Ну, неужель никак?
Секрет свой сможешь мне открыть,
                       отважнейший Нокак?
 

– Какая славная песня! – варвар совсем расслабился и опёрся на дубинку. – Почти совсем правдивая. Только зря те, кто её сочинил, думают, что бронзовым быть хорошо. Ничего подобного! Пока я был живой, и правда можно было быка слегка поджаренного целиком умять и бочку браги за один присест выпить. – Нокак-Варвар шмыгнул расплющенным носом. – Да не такой уж я и неуязвимый на самом деле. Пока ярко светит солнце – я могу двигаться, но чем темнее, тем медленнее течёт по моим жилам бронзовая кровь, тем хуже сгибаются руки и ноги. А когда наступает ночь, так я вообще застываю в той позе, в какой она меня застала. Да ты что стоишь-то? Или пой ещё, или убирайся восвояси! За то, что порадовал меня, я тебя не трону.

– Конечно спою, вот только сейчас присяду. Устал за день. Что-то надо подстелить – боюсь штаны о траву испачкать, – барон озабоченно оглянулся и позвал слугу: – Эй! Принеси мне три… или нет – лучше четыре чёрных плаща поплотнее да пошире. («Люблю, понимаешь ли, сидеть на мягком», – виновато улыбнулся он собеседнику).

– Вот совсем вы, современные людишки, избаловались! – добродушно усмехнулся дикарь. – В моё время даже горожане прямо на траву садились.

– Да-да, мы такие. Изнеженные очень, – согласно закивал рыцарь, принимая из рук слуги охапку тёмных плащей. – Ой, смотри, какая чёрная туча на солнце сейчас наплывёт, – указательный палец человека ткнул куда-то за спину варвара.

– Где? – обеспокоенно обернулся бронзовый болван. И был немедленно с головой накрыт первым из заготовленных хитрым бароном плащей.

Когда укутанный с головы до пят металлический дикарь почти перестал шевелиться, Ординарус удовлетворенно потёр руки:

– Ну, Повелитика, настала твоя очередь. Весь лес – в твоём распоряжении.

– А может, не надо? – усомнилась принцесса.

– А как иначе узнать: по-настоящему любят вас эти рыцари или только слегка увлечены? – парировал старый волшебник.

Закатывающийся солнечный диск уже зацепился за верхушки сосен, когда по праву победителя в последнем поединке возглавивший колонну барон Гутенморген решил сделать привал.

– Сегодня засветло нам явно не добраться до Заколдованного Замка, – поделился со своими товарищами хитрый рыцарь. – А подъезжать к нему ночью, думается, не самая лучшая идея.

– Но мы уже проехали вёрст двадцать пять, – удивился маркиз Павильон. – Гвардейцы утверждали, что еле-еле тащились до него шагом неполную ночь. Или нас опять сбили с маршрута волшебством?

– Вряд ли, – возразил барон. – В таком случае мы уже вернулись бы обратно к Путевому Камню. Кстати, если помните, солдаты ещё рассказывали, что, когда добирались до замка, вокруг сплошной стеной стоял лес. А у нас на пути уже третья по счету поляна. Без колдовства явно не обошлось. Хорошо, что пока никакого очередного чудовища не видать. Разбиваем лагерь.

Слуги сноровисто раскинули шатры, запалили костры и приступили к приготовлению пищи. Несколько оруженосцев отправились в патруль. А рыцари, не решаясь полностью освободиться от доспехов, сгрудились в центре импровизированного лагеря на совет.

– Господа! Я попросил собраться, чтобы решить важнейшую задачу: какую тактику выбрать, когда мы дойдём до замка?

– А что тут выбирать? – откликнулся самый младший из уцелевших претендентов, девятнадцатилетний виконт Разболтай Фуфырский (он терзался мыслью, что ещё ничем не отличился за время похода, и пытался хотя бы в устном споре заявить о себе). – Вызовем колдуна на бой и будем сражаться с ним по очереди, пока кто-нибудь не одолеет!

– О! Это, пожалуй, мудрейшее решение из тех, какие мне предлагались за всю мою жизнь. Вот только имеется ма-а-аленькое сомнение: а если колдун не выйдет наружу? – вкрадчиво-елейно, с плохо скрываемой издёвкой прокомментировал Гутенморген. – Собственно, для этого я вас, милорды, и собрал. Как будем штурмовать замок? Тоже поодиночке?

– Дорогой барон, поставленный вами вопрос очень важен, но мне кажется, нам стоит сначала добраться до крепости, – маркиз Павильон прервал свою речь и к чему-то прислушался (он обладал очень острым слухом): – Если меня не обманывают уши, к лагерю кто-то приближается. Кажется, я слышу… Да, уверен. Я слышу музыку!

Похватав оружие, рыцари поспешили к дороге, готовые сразиться с неизвестным противником, однако их удивлению не было предела, когда вместо очередного монстра к заставе подкатила пароконная коляска, битком набитая громко распевающими цыганами. Вернее, цыганками, так как из мужчин там были только старик-кучер да пара тоже весьма престарелых музыкантов – скрипач и гитарист.

«Ой лари-лари-лари-ра!!! Цы-ы-ыганка возвраща-а-лась от ры-ы-царя домой!!!» – заливались молодые женские голоса.

Когда бдительные оруженосцы схватили под уздцы лошадей, а частокол копий, рогатин и заряженных самострелов нацелился на пассажиров, песня немедленно оборвалась. Цыгане выглядели не на шутку испуганными.

– Ой, яхонтовые-бриллиантовые, не губите! – завопил седой гитарист. – Едем – никого не трогаем. Сами мы не местные! Всё сделаем, как скажете – судьбу предскажем, песни споём, коней украдё… нет, подкуём. Только не надо в бедных-несчастных артистов тыкать железками отточенными.

– Откуда и куда едете? – грозно прорычал Гутенморген из-под опущенного забрала.

– Едем мы из далёкой Мурынии в славную Столицу на заработки. Которую неделю в пути. Вот подорожная. Тут все вписаны кто есть. Даже печать совсем настоящая. Чтоб мне сдохнуть, если непохожа, – возница протянул рыцарю потёртый свиток.

Чтобы получше разглядеть в наступающих сумерках, что написано в бумаге, барон стащил шлем. Но едва он вместе с обступившими его товарищами принялся изучать текст, как с коляски горохом посыпались разодетые в цветастые платья девушки.

– Ой, золотой мой! Тебя-то я всю жизнь свою цыганскую дожидалась! – молодая стройная цыганка едва не с разбегу прыгнула на шею к Гутенморгену, повисла на нём и, сразив наповал чесночным дыханием, затараторила: – Такой красавчик! Такой белый, как ангел неземной! Пойдём, буду только одному тебе самые лучшие песни петь до самого рассвета.

Остальные девушки тоже не особо скромничали. Не в силах сопротивляться их первобытному напору, претенденты на престол дрогнули и спустя всего пару минут были оттеснены в центр лагеря, где немедленно начались зажигательные танцы и прочие цыганские штучки.

Гутенморген, проявив нечеловеческую выдержку, сумел всё же отразить бесхитростно-сокрушительную атаку цыганки и теперь, когда та переключилась на более податливого рыцаря, молча наблюдал за погромом, произведённым в лагере.

– Следить в оба за каждой и за каждым! – приказал он оруженосцам, хотя, немного знакомый с нравами и обычаями данного народца, особых иллюзий не питал: утром отряд наверняка не досчитается и лошадей, и другого ценного имущества.

А ещё примерно через час барон понял, что только лошадьми дело, пожалуй, не обойдётся. Голова юного виконта Разболтая уже лежала на коленях у одной черноокой красавицы, которая, что-то напевая, тихо освобождала его от золотых перстней, цепочек и содержимого карманов. Другая, призывно смеясь, увлекла куда-то за шатёр пьяного маркиза Павильона. Третья, нежно поглаживая руку заворожённого рыцаря Романтиза Гламурского, водила ему по ладони не первой чистоты пальцем и мурлыкала:

– Ах, а какая у тебя будет любовь, рыцарь! Какая любовь!!! Вот прямо сегодня! И на всю жизнь! А полюбишь ты девушку черноволосую, черноглазую, смуглокожую, с тонкой талией и серебряным монистом. И увезёшь ты её в свой далёкий замок и родит она тебе пять, нет, целых шесть детей.

Не считая Гутенморгена, лишь два благородных кавалера остались равнодушны к варварскому очарованию проезжих артисток: герцог Горамышц сразу после ужина приступил к своей обычной трёхчасовой тренировке – подкидывал гирю, поднимал своего коня в полном боевом снаряжении, метал топоры и отжимался с сидящим на спине дородным оруженосцем. А рыцарь Жов-Жеватский столь же последовательно приступил к длительному плотному ужину и именно поэтому не обращал внимания ни на что, кроме количествами качества подаваемых слугами яств и напитков. Впрочем, он принёс куда больше пользы, чем можно было рассчитывать: пользуясь тем, что внимание рыцарей и свиты было отвлечено на красавиц, пожилые цыгане попытались совершить небольшую экскурсию по их палаткам. Двое из них на свое несчастье сунулись в шатер почтенного Жова. Расслышав подозрительное шуршание у котомки, в которой хранился ещё почти не распробованный окорок, герой среагировал мгновенно: через некоторое время оба воришки оказались связаны по рукам и ногам (ибо силы и ловкости, несмотря на прожорливость, у рыцаря хватало с избытком). Теперь они валялись у костра и грустными взглядами провожали каждый кусок мяса и глоток вина, которые отправлялись в ненасытную геройскую утробу.

Убедившись, что хотя бы тут всё в порядке, барон отправился проверить посты. С одной стороны, устранение части конкурентов было Гутенморгену вполне на руку, но с другой – с кем замок-то штурмовать? Погружённый в свои мысли, барон забрёл на берег небольшого озера. «Откуда здесь вода? На поляне не было озера», – подумал рыцарь, но, зачарованный отражением ярких звёзд на туманной поверхности, отпустил промелькнувшую мысль, и она улетела, словно сухой осенний лист, подхваченный прохладным ветерком.

Неожиданно внимание барона привлёк чей-то плач. Совсем рядом за кустом ракиты горько рыдала женщина. Заинтригованный, рыцарь раздвинул шуршащие стебли и опешил: на невысоком берегу, одетая лишь в длиннополую белую рубаху, сидела, обхватив поджатые колени точёными руками, прекрасная светловолосая девушка. Её крупные, сияющие в лунном свете подобно жемчугу слёзы капали в воду. Изумлённый Гутенморген, проводив их взглядом, обнаружил, что сияющие шарики не растворяются в воде. Нет! Сверкая, точно светлячки, медленно, постепенно тускнея, опускались они в пучину, пока не терялись в глубине. У рыцаря перехватило дыхание, а сердце застучало как три кузнечных молота одновременно.

– Кто ты, прелестная незнакомка? – с трудом выдавил из себя барон.

– Ах, кто здесь? – вскочила на ноги красавица. – Рыцарь? Откуда? Кто вы? Как вы меня нашли?

– Я – барон Кисимиллиан Гутенморген. К вашим услугам, леди, – барон решил, что такая красавица просто не может не быть благородного происхождения, и, следовательно, обращаться к ней надо согласно этикету.

– Ой, неужели вы разыскивали меня? – глаза незнакомки засияли, будто два самых ярких созвездия.

– Нет, сударыня, – барону очень-очень хотелось соврать, но он счёл недостойным обманывать столь изумительную девушку. – Я направлялся в Заколдованный Замок, чтобы спасти принцессу Фаэтину.

– Ах, я несчастная! – светловолосая незнакомка закрыла лицо ладонями и зарыдала еще горше. – Без малого сотню лет я жду своего спасителя. Всего лишь раз в год место моего заточения – потаённое лесное озеро – может открыться глазам обычного человека. Но те немногие, кто забредал сюда, были или разбойниками, или браконьерами. И вот, когда впервые попался настоящий рыцарь, оказывается, он влюблён в другую. Я больше не в силах выносить одиночества и несчастья! Стану окончательно русалкой и забуду все земные горести!

– Постойте, милая девушка! Подождите! – растроганный рыцарь не находил слов. – Поведайте мне свою историю. Возможно, я хоть чем-то смогу помочь вашему горю.