Текст книги "Гарнизон (СИ)"
Автор книги: Игорь Николаев
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– О, Император, пусть Твой неугасаемый свет озарит нечестивых и извращенных, чтобы я мог видеть их истинный облик и очистить их праведным огнем! О, Император Человечества, взгляни на меня с добротой, следи за своим слугой и солдатом, защити меня от опасностей!
Взглянув на коменданта Холанна с откровенной злобой, что почти граничила с ненавистью, священник закончил:
– И от глупцов тоже защити!
Уве почти с мольбой взглянул на медика, который сидел мирно и не призывал никаких кар.
– Не вопрос. Заводи и подгоняй к главным воротам, – достаточно беззлобно, но с мрачной иронией ответил хирург, – Все только спасибо скажут. Если сам не сможешь, найди того, кто рискнет хотя бы подойти к этим… машинам…
– Это предательство Веры! – яростно огрызнулся священник, категорически не удовлетворенный кратким и миролюбивым пояснением Александрова. – Это Ересь!
Уве сжался в комок, больше всего желая провалиться сквозь пол, просочиться меж клепаных листов металла и свалиться под "таблетку" радиорубки, подальше от гнева презлющего Фация. А комиссар Хаукон Тамас, доселе молча и внимательно наблюдавший за словесной потасовкой, грозящей перейти в рукоприкладство, неожиданно стукнул кулаком по столу, привлекая внимание всех присутствующих. И спросил:
– А почему бы и нет?
Глава 23
– Вот сводка по основным расходным ресурсам.
С этими словами Инженер – Археолог положил на стол Сименсена несколько листов, исписанных мелким убористым почерком. Буковка к буковке, крошечные, как следы жучков, но аккуратные, словно каллиграфия сервитора – писца из администрации губернатора. Бывшей администрации… Бумага тоже была хорошая, из переработанных растительных волокон, судя по разлиновке на оборотах – бланки все той же администрации. Да, вот уж чего, а хороших писчих принадлежностей теперь было вдоволь. А вот всего остального – увы, нет.
– А это отдельно – по воде.
Сименсен подавил тяжелый вздох и размял пальцы. Руки болели, несмотря на кольца боле – блокаторов. Слишком мало сна, слишком много работы. В связках и остатках мышц поселилась тупая, ноющая ломота. А еще в спине и пояснице – из‑за многочасового сидения у вокса и проводного коммутатора. И в ногах – из‑за не менее многочасового хождения, которым перемежалось сидение. Да вообще везде, кроме, пожалуй, головы. Разум арбитра оставался холодным, расчетливым, тщательно оберегаемым инструментов решения проблем.
– И также – сводка по беженцам и карантинным субъектам.
Владимир окинул взглядом свой, с позволения сказать, 'кабинет'. Конечно, это был никакой не кабинет. Так, обычная каморка два на два метра, в которой раньше складировались бланки. Те самые, что ныне шли на повседневные нужды северного анклава Танбранда. Очень низкий потолок, по которому высокий арбитр регулярно стучался затылком, ребристый металлический пол с глубокими выемками – мечта неряхи и мучение для черепов – уборщиков. Видимо взяли панель с космического транспорта с непременными ребрами жесткости и кинули как временный заменитель, на точечную сварку. Да так и оставили. Вентиляция тоже регулярно отключалась, а затем также загадочно включалась – видимо в системе поселились особо своенравные духи – аватары Омниссии, с которыми не могли совладать или договориться даже искушенные механики.
У каморки было только два достоинства, но они перевешивали все недостатки – стальная клетка находилась в геометрическом центре анклава, и к ней легко подводились все коммуникации связи, через отверстия, выплавленные мельтами прямо в стенах. Разноцветные провода змеились в глубоких выемках на полу и уходили в распределительный блок, который в свою очередь был подключен к сервитору связи. Старый надежный киборг серьезно пострадал в ходе бурных событий месячной давности – останки его бывшей человеческой сущности атрофировались, голосовое управление не действовало, как и многие специализированные функции, включая сложное ступенчатое кодирование и обратную дешифровку. Но остатков действующей мозговой ткани еще хватало на поддержание основных задач. И арбитр надеялся, что верный механизм прослужит еще какое‑то время. Без него станет намного сложнее.
– Что с водой? – спросил Владимир.
Инженер, ожидавший традиционного вопроса, сел на цельнопластиковый стул, обшарпанный и поцарапанный, знававший лучшие времена в качестве подставки для коммуникатора. И ответил:
– Все то же. Поисковые партии в два – три человека прочесывают жилые массивы… ну, те, до которых еще можно добраться. Это дает нам до центнера воды в сутки. Но все уходит на технические нужды и госпиталь. Сегодня я послал трех человек в дальний отвод пожарной системы, думали, может там сольем что‑то.
Инженер умолк и выразительно пожал плечами.
– Сколько вернулось? – мрачно уточнил Боргар.
– Один. Теперь в карантине. Весь в крови, не своей, но все же…
Владимир понимающе кивнул и заметил:
– Что ж, будем надеяться, вера его достаточно крепка.
Арбитр и инженер замолчали. Первый думал, не забыл ли он о чем‑либо, какой еще вопрос или вопросы стоит задать. Второй терпеливо ждал.
"Север" изнывал от дефицита воды. После спасительной диверсии планетарного комиссара системы пожаротушения сработали идеально, практически без помощи людей. Автоматика и скудные, но исполнительные мозги сервиторов изолировали страшный пожар, начавшийся после подрыва резервных танков, и не позволили яростному огню сожрать весь Черный Город. Но для этого пришлось использовать почти все водохранилища дистриктов, перекачивая тысячи тонн жидкости в колонны розлива и каскадные трубы распылителей.
Воды оставалось много в танках, расположенных по периметру Танбранда и на заводах, окаймлявших Черный Город сплошным индустриальным барьером. Но для того, чтобы ее добыть, нужно было покидать анклав и выходить из относительно безопасного убежища…
Когда счет погибших экспедиционеров перевалил за сотню, отчаявшийся Инженер – археолог попробовал слать партии в другом направлении – не вниз, а на верхние ярусы, чтобы собирать снег и лед. Поначалу все складывалось удачно, удалось даже пробить колодец через три уровня и найти укромный угол на стыке трех 'крыш' разных дистриктов, про который служба верхней очистки, похоже, забыла. Предприятие обещало несколько тонн льда и временное решение проблемы водного дефицита.
Однако надежды оказались преждевременны – лед был не просто грязным, он был фактически концентрированным замороженным ядом, результатом промышленных осадков. Отфильтровать получавшуюся жижу оказалось невозможно, несмотря на все усилия химиков. А затем колодец нашли. Как оказалось, враг облюбовал не только нижние уровни… И только опыт Боргара, заранее приказавшего заминировать сбросовую шахту, спас весь анклав.
– Нужно установить сообщение с Бентом… – сказал Боргар. Звучало это примерно, как 'надо каждый день молиться и возносить хвалу Богу – Императору человечества', то есть истиной, не требующей дополнительного проговаривания.
– Надо организовать прямую транспортную коммуникацию. У него есть вода и осталось несколько полицейских частей в подчинении. Но нет электричества – едва хватает для освещения, уже есть случаи обморожения. Поодиночке мы пропадем…
– У меня больше нет людей, – отозвался инженер.
– Я приказал Дживс, она пошлет человека, – вымолвил Владимир.
– Человека?.. – повторил инженер.
– Да, человека, – повторил Сименсен. – Больше некого. У меня от силы пятьсот бойцов на три тысячи беженцев. И большая часть из них – городские ополченцы.
– Это много, – заметил инженер.
– Это очень мало, учитывая, сколько дыр и проходов приходится перекрывать. Плюс отдых – никто не может нести дозор беспрерывно. Плюс вылазки для ремонта. Две недели назад я мог посылать партии по десять солдат. Неделю назад – по три. Сейчас в разведку уходят поодиночке. Если не удастся пробить дорогу к Бенту – мы погибнем.
– Я пойду, – произнес после долгой паузы инженер – археолог. – Посмотрю по картам и старым записям, может быть где‑то есть еще вода…
– Идите, – негромко согласился Боргар.
После того, как инженер вышел, арбитр какое‑то время сидел молча, откинувшись на тонкую спинку решетчатого стула и сильно откинув голову назад. Ему казалось, что в таком положении шея немного расслабляется, и кровь отливает головы. Теперь боль, доселе гнездившаяся в теле, постепенно заползала под череп – потихоньку, отдельными щупальцами пробной разведки.
Боргар представил себе анклав – крошечную часть Танбранда, удерживаемую оставшимися в живых энфорсерами и немногочисленными бойцами. Теми, что прибились из полиции, планетарной обороны и просто добровольцы, которые знали, за какой конец надо брать лазган. Шесть уровней. Точнее по маленькому ломтику на шести уровнях, к тому же смещенных относительно друг друга, соединенных пробитыми шахтами, временными лесенками, сметанными на живую нитку электроподъемниками. И седьмой – часть главного транспортного терминала, которую удалось отсечь временными переборками, аварийными герметичными воротами и электрифицированными заграждениями.
Немного в стороне залаяла собака, Боргар встрепенулся, бросил взгляд в сторону дробовика, лежащего на расстоянии руки, но почти сразу успокоился. В собачьем подвывании не было истеричных, злобных ноток, лишь тоска и вековечная собачья скорбь. Псина просто давала выход чувствам. Арбитр перевел дух. В Танбранде всегда было мало живых собак – их содержание слишком дорого обходилось. А сейчас четвероногие спутники человека стали… раньше сказали бы – на вес золота. На самом деле – гораздо ценнее. Собаки и кошки чуяли зараженных лучше любого прибора, точнее самого пристрастного анализа крови.
Кабыздох гавкнул еще пару раз и умолк. И, словно принимая эстафету, вдалеке завыл кто‑то совсем иной… Странный вибрирующий звук, который не могла издать глотка обычного человека и даже мутанта, пробился через множество перекрытий, через баррикады и заваренные наглухо двери. Пронзил щиты из броневого армированного пластика на немногочисленных блокпостах, загудел в заминированной вентиляции и пустых трубах водопровода, испещренных дырками от сверл и буров поисковиков – водоносов.
Кто или что‑то – выло, то поднимая голос (если это можно было назвать 'голосом') к пронзительно – визгливым нотам, которые, казалось сверлят ушные раковины, то опускаясь до глухого утробного рыка, грохочущего, словно камнедробилка. Звук, леденящий кровь в жилах, все тянулся и тянулся, не смолкая. И, будто вслушиваясь в каждую ноту, боясь перебить ее даже случайным стуком сердца, тревожно затих весь анклав. Лишь тихо гудели генераторы, обращавшие прометий в свет и убийственное напряжение в проволочных заграждениях.
Наконец вой рванул вверх, словно стартующая ракета, и затих на немыслимо высокой ноте, от которой у Владимира заныли зубы. Почти сразу же с противоположной стороны чуть ближе, кто‑то ответил булькающим рыканием, немного похожим на гулкий утробный хохот. В нем отчетливо звучала издевка, злобная, торжествующая… Хотя скорее всего так лишь казалось, потому что в обоих голосах, что перекликивались меж собой, не было ничего человеческого.
Вернее – уже не было. Ни в том, ни в другом…
Стукнула дверь, пахнуло фармацевтикой и спиртом. Даже не открывая глаз Боргар мог сказать, что пришел мортус. Как и предшествующий инженер – археолог, со сводкой.
– Умершие, раненые, карантинные, – коротко сообщил мортус.
– Мейер… – неожиданно произнес Владимир. – Скажи, где мы ошиблись? В чем я ошибся?
Только сейчас мортус заметил, что взгляд у неизменно хладнокровного и выдержанного арбитра потерянный, воспаленно – блуждающий. В нем не было страха, но плескался океан усталости и душевной боли.
– Не понимаю, – честно признался медик.
Арбитр немного помолчал, кривя тонкие губы. И сказал:
– Месяц… всего месяц, и города, считай, уже нет. Мы, еще Теркильсен на юге. Три с половиной тысячи человек у нас, семь у губернатора. Две зоны на северо – востоке, еще неизвестное число рассеяно по городу. Завод органического синтеза, две пищевые фабрики. Коксовики и те, кто заперся в комплексе электролитического рафинирования… И все. В общей сложности не более ста тысяч изолянтов. Но ведь в Танбранде жило семьдесят миллионов! Как мы все потеряли? Почему так быстро?! Мы же почти вернули все под контроль, мы наладили снабжение и оборону, в какой момент все рухнуло?
Мортус даже вздрогнул от искренней, яростной боли, что прорвалась в словах арбитра. Вздрогнул, но сразу взял себя в руки и лишь грустно улыбнулся, без тени насмешки.
– Никто не в виноват… – сказал Мейер. – Никто… И одновременно – все.
– Так не бывает, – тихо вымолвил, почти прошептал Боргар. И сказал, по – видимому цитируя какой‑то заученный наизусть текст. – Любой результат есть следствие последовательных действий. Действия совершаются людьми. Следовательно, всегда есть тот или те, чьи действия привели к соответствующему исходу. Действия, приведшие к успеху, надлежит поощрить. Действия, приведшие к неудаче…
Арбитр умолк.
– Да, нельзя сказать, что в итоге мы особенно преуспели, – заметил мортус, продолжая несказанное. И голова Боргара качнулась, то ли от усталости, то ли в скупом жесте согласия.
– Но так всегда бывает, – Мейер опустился на стульчик, все еще хранивший тепло тела инженера – археолога.
– Всегда? – не понял Владимир.
– Да. Если посмотреть на общее развитие ситуации беспристрастным взглядом, то мы увидим классическую картину стремительно развившейся пандемии. А такого рода бедствия всегда в общем то одинаковы в своем успехе. Первые тревожные сигналы тонут в общем информационном шуме. Когда они становятся слишком явными, то маскируются под угрозы иного характера. А затем взрывообразно развиваются, если управленческие структуры парализованы иными проблемами, которые на тот момент кажутся первоочередными и самыми опасными. Реакции запаздывают всего на один шаг, но как правило этого достаточно, чтобы потерять все. Постфактум становится очевидно, где и когда были пропущены первые звонки, что как следовало делать. Но обычно в это время уже поздно.
Мейер встал, шагнул к Боргару и двинул рукой, словно хотел положить ее на плечо арбитру, ободряя смертельно уставшего командира, терзаемого демонами и призраками упущенных возможностей. Но в последнее мгновение удержался.
– Сначала потеряли время на разбирательствах, кто же нас атакует – культисты или генокрады. Потом пропустили псайкерский удар, который подкосил весь Танбранд. Затем, пока старались восстановить хотя бы подобие порядка, не смогли заглушить вспышку настоящей Чумы, – сказал мортус. – Архивы Сегментума, я уверен, хранят тысячи хроник подобных случаев. Нам просто не повезло. Так бывает. Ахерон не первый и не последний мир, которому… не повезло.
* * *
Дышать через 'намордник' было тяжело, стекла поминутно запотевали, но Дживс стоически терпела. Дыхательные маски замкнутого цикла избавляли от таких проблем, но были слишком громоздкими, а обычные респираторы уже выработали фильтры и перезаряжались вручную. С соответствующими последствиями – каждый глоток воздуха приходилось отвоевывать, напрягая мышцы торса. Через четверть часа таких мучений оставалось лишь одно всеобъемлющее желание – сорвать орудие пытки, дышать полной грудью, втягивая спертую, полную запахов сажи и смерти атмосферу Танбранда.
Некоторые так и поступали. В числе прочих опасностей их теперь старательно избегала Леанор, продвигаясь по катакомбам завода горношахтного оборудования. Громадный комплекс, в лучшие времена обеспечивавший работой почти двести тысяч человек, вдавался в жилую зону длинным вытянутым "языком", чтобы сократить все коммуникации
Легкий герметичный комбинезон обтягивал тело, лип к влажной коже. Изнывая от жажды энфорсер Дживс тоскливо представляла, сколько влаги теряет ее тело ежеминутно и ежечасно. А еще представляла, что скажет арбитр Сименсен, когда узнает, что его стажер и заместитель не стала никого посылать в поиск пути к анклаву губернатора. Боргар будет очень недоволен, а выражать свое недовольство светлоглазый арбитр мог весьма разнообразными способами. Впрочем, как говорят в гвардии – 'дальше фронта не пошлют', или как‑то так. А фронт сейчас везде. Весь Черный Город стал сплошным полем боя. Или, если точнее, полем смерти.
Почему Леанор отправилась в путь сама? Месяц назад ответ стал бы очевиден – ради карьеры. Запись о непосредственном участии в особо опасном и ответственном предприятии очень хорошо смотрится в личном деле. Сейчас же… Решение Дживс приняла импульсивно, не анализируя его. Наверное… наверное она просто устала. Устала от страха, от ответственности. Конечно, здесь, среди рваного металла, раскрошенного бетона и ломаного пластика, было страшнее. Но зато сейчас Леанор отвечала только за себя.
Комбинезон, закрытый респиратор, ноктовизор, фляга, нож и легкий лазпистолет – вот и все снаряжение, что взяла с собой стажер. Световые маячки, пометки краской, пусть даже невидимой в обычном спектре, или просто следовая веревка – все это могло навести на нее врагов, поэтому каждый метр пути приходилось запоминать. Она привычно восстановила в голове последний отрезок, проверяя, не забылась ли какая‑то мелочь. Возвращаться придется той же тропой, повторяя все в обратном порядке.
Двадцать метров по трубе, затем через пробоину вправо, обогнуть колонну, опаленную лазерным лучом. Будет низко, ползти придется почти на четвереньках, но пройти можно. Пройти и протащить с собой не слишком габаритный груз. Или протянуть трубопровод для жидкого топлива и воды.
Воды… Пить хочется. Во фляжке еще плещется на донышке, но лучше терпеть. Воды мало, кроме того всегда остается риск – ведь чтобы сделать глоток придется снять маску…
Запах гари усилился, пробиваясь через худые, уже трижды восстановленные фильтры. Видимо, вытягивало через вентиляцию. Центр все еще тлел – огонь догладывал термоустойчивый пластик, размягченный титаническим пожаром, подъедал то, о чего не добрался ранее. Так что запах пожарища пропитал каждый сантиметр Черного Города. Дживс медленно, осторожно, предельно целеустремленно пробиралась по межуровневому пространству. Здесь и в лучшие времена был сплошной хаос из труб, кабелей, перегородок, мелких складиков и разнообразного коммунального имущество, которое либо использовалось, либо просто забылось. А уж теперь…
Впрочем, иных путей не было. Теперь люди могли перемещаться по Танбранду только так – медленно, со всеми предосторожностями, как можно незаметнее и тише. Поэтому Леанор не взяла даже вокс. Если верить паническим сообщениям, что неожиданно прорвались с юго – запада и столь же внезапно оборвались, поднявшиеся каким‑то образом научились выслеживать источники электромагнетизма. Была ли это правда или очередной зловещий слух – Леанор проверять не намеревалась. Если с ней что‑то случится, помощь все равно не придет. Арбитр Сименсен вычеркнет очередной предполагаемый маршрут из списка и коротко помолится Императору об умиротворении души стажера. А главное – об упокоении тела. Сейчас это самое главное.
Судя по весьма условной карте, которую держала в голове Леанор, проход в служебный тоннель был совсем рядом. Оставалось лишь прокрасться метров десять по кабельному коробу, наполовину утопленному в бетон, и вскрыть люк. Или по крайней мере удостовериться, что есть и тоннель, и люк – старые записи были чудовищно неточны.
Легкий скрежет, скорее даже тихий – на самой границе слышимости – скрип достиг ушей Леанор. Так мог бы звучать кошачий коготь, скребущий по металлу.
Дживс ждала, замерев в неудобной позе, застыв, подобно изваянию. Ждала долго, превозмогая боль в мышцах, напрягая слух и зрение. Но звук не повторялся. Минут через пятнадцать Леанор решилась чуть сменить положение тела, перенеся вес равномерно на обе ноги. Колени отозвались уколом боли, но стало чуть легче. Медленно, очень медленно стажер подтянула руку к кобуре лазпистолета, подвешенной на пояс сзади, чтобы не мешать.
Ничего.
Все так же осторожно, расчетливыми и замедленными движениями Дживс опустилась ничком. Проползла по коробу, как ныряльщик проплывает над самым дном бассейна – не поднимая головы, избегая малейшего шума. Леанор помнила, что случись беда – помочь будет некому. Надеяться она могла лишь на себя, а обойти угрозу проще, чем потом с ней бороться.
Добравшись до люка стажер немного передохнула, по – прежнему прислушиваясь. Маска, казалось, прикипела к коже, лицо зудело от засохшего пота. Вдох – выдох… успокоить дыхание, не спешить… пистолет наготове.
И р – раз…
Запор открылся, словно смазанный лучшим техническим маслом, да еще и благословленный лично магосом – легко и почти бесшумно. Дживс отстраненно порадовалась тому, что хоть что‑то получилось просто. Достала из кармана на бедре телескопическую трубку с маленьким зеркальцем на конце и, готовая к стрельбе, осторожно просунула наблюдательный прибор в овальный проход.
Тоннель оказался достаточно широк – шире, чем следовало из плана. И на удивление хорошо освещен – кабель в резиновой оболочке шел по потолку и через каждые пять – шесть метров от него питалась очередная лампа, забранная частой медной решеткой. На сером крупнозернистом полу пробегал один высокий и узкий рельс, а по бокам от бетон был расчерчен и словно протерт двумя параллельными колеями. Видимо, в свое время здесь проходила какая‑то сугубо техническая транспортная ветка, может быть для автоматических тачек с единственной направляющей или чего‑то похожего. Дживс сместила зеркальце, меняя угол обзора и разглядела череду неглубоких, но довольно длинных ниш у самого пола по правой стороне тоннеля. Может укрытие для того, кто случайно оказался на пути вагонеток?.. Выемки для демонтированной аппаратуры? Хранилище ЗИПов? Кто знает. Гадать не было ни времени, ни нужды.
В общем тоннель выглядел умеренно безопасно, если не считать низкого – метра в полтора – потолка. Там, наверху, надежный бетон перемежался "окнами" – прямоугольными проемами, забранными пластиковыми перекрытиями. Пластмассовые листы казались толстыми и неповрежденными. Однако Леанор по недавнему и мрачному опыту очень хорошо знала – новые хозяева Танбранда способны пробить даже то, что кажется абсолютно несокрушимым, например, аварийные герметичные ворота между дистриктами.
Впрочем, выбора особого не оставалось.
Люк был достаточно узок, но с облегченной экипировкой стажеру не составило труда протиснуться внутрь. С полминуты Дживс размышляла – стоит ли запереть за собой люк, но решила, что лучше оставить – на случай, если придется бежать обратно.
Орк появился внезапно – выдвинулся буквально из стены, и только сейчас Леанор подумала, что если один люк хорошо смазан и проверен, то вполне логично, что рядом может оказаться другой, в том же состоянии. Стажера спасла собственная реакция и то, что широкоплечее зеленое создание было слишком неповоротливо в катакомбах, рассчитанных на людей, причем заведомо ужимающихся. Пока чудище лезло в тоннель, громко бурча какую‑то тарабарщину, оставляя на бетонных краях обрывки тряпья, заменявшего ему одежду, Дживс бросилась навзничь и перекатилась в ближайшую нишу, укрывшись в тени. В руке она сжимала лазпистолет. Леанор успела в последнее мгновение. Буквально сразу после броска орк повернул лобастую морду в ее направлении и раздул широкие вывороченные ноздри, сопя и шумно хватая воздух. Дживс замерла, повторяя про себя:
"Я камень, я металл, я часть самой планеты. Я недвижима и невидима. Бог – Император, укрой меня от злого взгляда, убереги от зловредной воли."
Почти минуту застрявший наполовину в люке орк крутил здоровенной башкой, высматривая и вынюхивая. А Дживс повторяла краткую молитву, совмещенную с мантрой самогипноза, и вспоминала краешком сознания, что зеленокожие прекрасно видят при любом освещении, но плохо ориентируются в тенях. Так что шанс остаться незамеченной есть.
Но что делает грибная скотина здесь, в Танбранде?.. Ответ был только один, однако Леанор боялась его произнести даже мысленно. А орк, тем временем, выпростал длинные рваные уши и задергал ими, будто летучая мышь крыльями. Только сейчас Дживс поняла, что ее респиратор шумит при каждом вдохе и выдохе. Сама она уже давно привыкла к этому едва заметному шуршанию воздуха в клапанах и поношенных фильтрах. Но чувствительные уши орка скорее всего уловили посторонний звук в тоннеле, действующем словно акустическая труба.
Красные глаза зеленого провернулись в орбитах и сфокусировались на тени, в которой укрывалась Дживс. Орк проговорил что‑то похожее на гулкое "БУЭЭЭЭЭ" и потянул откуда‑то из‑за плеча поблескивавшую металлом хрень. Именно "хрень", потому что конструкция казалась порождением безумного скульптора. Но Дживс успела раньше – лазпистолет уже вышел на линию прицела, алая точка прицела остановилась на переносице орка.
Лазерный пистолет пользовался печальной славой оружия слабаков – малозарядного, маломощного, малоэффективного. Однако так считали главным образом горожане, имевшие доступ только к дешевым гражданским образцам или самоделкам. А по – настоящему хороший, годный лазпистолет почти не уступал нормальной винтовке гвардии. На близких расстояниях луч наносил устрашающие повреждения, совмещавшие в себе свойства рваной проникающей раны диаметром до десяти сантиметров и ожога высокомпературным паром. У Дживс пистолет был хорошим, из арсенала энфорсеров, поэтому орк казался обречен. Однако был ли он один? Додумать эту мысль Дживс не успела. Ее палец выжимал последние доли миллиметра, оставшиеся до замыкания контактов, когда ближайшее пластиковое перекрытие взорвалось обломками, и что‑то метнулось к орку.
Леанор так и не поняла, что она увидела в это мгновение. Больше всего две странные ветвистые лапы с непропорционально длинными и плоскими пальцами походили на лепестки плотоядного растения, что росло на родной планете стажера. Змеящимся загребающим движением они сомкнулись на плечах и шее орка. Зеленый заорал от ярости, с такой силой, что громоподобное эхо пошло гулять по тоннелю, но больше ничего сделать не успел. Без видимого усилия лапы – лепестки вырвали жертву из люка и вытащили через пробоину. Через пару секунд обратно свалилась "хрень", изломанная и погнутая, как игрушка из самого дешевого пластика.
И все. Больше ничего – ни шума, ни криков. Вообще ничего.
Леанор сделала сразу три вещи. Она забилась еще дальше в нишу, прижала пистолет к груди, сорвала респиратор. И только потом трезво оценила то, что сделала на одних рефлексах, особенно последнее. Укрыться, убрать оружие, которое все равно вряд ли поможет. Снять маску, которая пусть едва – едва, но шумит. К демонам риск вдохнуть заразу! Перед внутренним взором Леанор все еще стояла морда орка, искаженная – наверное впервые в жизни зеленого чудища – гримасой неподдельного ужаса. И вспоминалась неестественная легкость, с которой невидимая тварь вытащила наружу как минимум полтора центнера отчаянно, но недолго сопротивлявшейся орочьей туши.
Дживс закрыла глаза и как могла выровняла дыхание. Попыталась расслабить мышцы, вытянула ноги, насколько позволяла длина убежища. Предстояло долгое ожидание. До тех пор, пока по каким‑то непонятным пока признакам не станет ясно, что угроза миновала. Или пока жажда не станет совсем нестерпимой.
"Я камень, я металл, я часть самой планеты. Бог – Император, укрой меня от злого взгляда, убереги от зловредной воли. Долг наделит меня силой, а служение даст мне мужество…"