Текст книги "Мальтийское Эхо (СИ)"

Автор книги: Игорь Саврасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

После великой победы ля Валетт сразу окружил себя архитекторами и военными инженерами и быстрыми темпами начал застройку своего города-мечты. Папа направил на Мальту знаменитого инженера Франческо Лапарелли, который до этого служил многим европейским монархам, в том числе роду Медичи. Орден заполучил в своё распоряжение также великолепного и очень известного архитектора Джероламо Кассара. Вместе они разработали и изготовили в воске модель города, которая была одобрена и взята за основу грандиозного проекта. 28 марта I566 г. гроссмейстер ля Валетт заложил в основание будущего города первый камень. Это был день рождения Валетты. Ежедневно, несмотря на преклонный возраст, магистр бывал на строительстве, пока 28 августа 1568 г. Жан Паризо де ля Валетт не скончался. Шедшие вослед ему великие магистры, сначала Пьетродель Монте, а затем Жан де ля Кассьер, достойно продолжали дело Победителя и Героя Великой осады. Практически за 10 лет были построены не только бастионы, башни и кронверки, но пророс и город дворцов и соборов. Улицы строго перпендикулярны друг другу. И главная улица, названная впоследствии улицей Республики, стрелой пронзающая полуостров Шиберрас от городских ворот до форта Сент-Эльмо, как будто подводила черту: Орден прочно обрел собственный остров со своей прекрасной столицей!

– 16-

Ричард стоял у входа в «Кордину». Сама элегантность – снова букет цветов в руках.

– Добрый вечер, господа!

Знаменитое очаровательное кафе. Шикарный интерьер. Даже на потолках фрески!

– Я угощаю. Уже все заказал к нашей встрече. Должен вам заметить, что одна из дам семейства Кордина два года назад гостила у меня в Лондоне, – важничал и хвастал Ричард.

– Добрый вечер. В этом кафе раньше было казино, – заметила Вера Яновна,– и что я должна в ответ на вашу ставку? – она была в боевой готовности.

– Что вы?! Только улыбку! И чуть правды!

– Достаточно пока улыбки, – женщина улыбнулась и продолжила, – а чуть правды – следующая ставка. И вы начинайте. Кто вы и что вам нужно?

– Я живу отчасти в Лондоне, отчасти здесь, на Мальте. В Лондоне имею квартиру, здесь – дом. Сейчас занимаюсь исследованиями, связанными с моей родословной. Юрист по образованию, окончил Кембриджский университет. А как член, или, если угодно, рыцарь Британской ветви Ордена госпитальеров, занимаюсь организацией госпиталей, клиник, медицинских лабораторий по всему свету, большей частью в азиатских странах.

– Извините, Ричард, что прерываю вас, – вставила Вера, – штаб-квартира Ордена находится сейчас в Риме. И различные ветви, так называемые "семейные", Суверенный Орден Св. Иоанна не признает. Так что вы даже не "рыцарь по милости", не говоря уже "рыцарь по праву". Так я буду считать.

– Извините меня, дорогая Ве-ра, но вы забыли, что великий магистр Суверенного Ордена сейчас британец, – англичанин не отреагировал на колкость, – и я с ним знаком лично. Даже больше скажу вам: я имею определенные полномочия от его имени.

Ричард сидел с горделивым видом, нога на ногу, чуть под углом к столику. Он покачивал ногой, но красное вино в бокале, который он держал в руке на весу, даже не колыхалось.

"Наверное, это правда, поскольку он имеет доступ в Посольство Ордена", – подумала женщина.

– Не буду скрывать также, что у меня есть связи и с другими серьезными структурами и в Риме, и в Лондоне, и здесь тоже, – этот "дэнди" напыжился уже сверх меры, – вот моя новая ставка "правды".

"Щего?л и щёголь", – подумала Вера. Британец невероятно раздражал и её, и Андрея. Пора ему "врезать"! Можно попробовать совершенно авантюрный и по-русски агрессивный блеф!

Женщина сделала наклон вперед и впилась взглядом в лицо англичанина.

– Это все нам известно: еще в Питере я навела о вас справки, тоже в серьезных структурах. Эти серьезные структуры заинтересованы в моих научных исследованиях. Моя работа – для служебного пользования, где есть секретная информация и за всем осуществляется контроль. Вы меня понимаете? – она скосила глаза на Андрея, – поэтому эта ваша ставка не принимается!

Вера Яновна резко ударяла на слова "эта" и на гласные. Поманила собеседника пальчиком и резанула на одном дыхании глухим шепотом:

– Зачем вы ходили в Посольство сегодня?! Что у вас было в пакете? Ваше настоящее имя!? – она уже переигрывала, но наслаждалась игрой! Её "несло"...

– На кого вы работаете? – и как положено в детективах еще раз, – Ваше настоящее имя? На кого вы работаете? Что у вас было в пакете?

Ричард от неожиданности опрокинул бокал красного вина на свои белые брюки. Этот факт еще более сбил с толку аккуратного англичанина. Он начал сыпать на огромное пятно, разместившееся как раз в "интересном" месте, соль, тереть салфеткой. Лоб его вспотел.

– А вот наш Союз меча и орала действительно работает с гуманитарными целями. В Латинской Америке. Пока в латинской и пока с гуманитарными. Всех беспризорных детей мы поставим в свои ряды! Вы следите за географией поездок Президента нашей страны? Куба, Венесуэла, Рио-де-Жанейро. Все в белых штанах! А скоро будут в красных! Вот как вы сейчас, бедный рыцарь. Запиши это, Андрей, в протокол. Вот вам ставка моей правды.

– Да уж... – буркнул Андрей с важным видом, – у подзащитного вспотело пенсне, – добавил по-русски.

Андрей Петрович решил вступить в этот бешеный натиск импровизации. Он достал из кармана компас, что подарила МарияРодиславовна, и положил ближе к себе, будто бы диктофон. Приоткрыл крышку футляра и гаркнул, мешая английский с русским.

– Где наши вклады? Когда Европа нам поможет? Берешь мою нефть?

В общем, "кот Базилио и лиса Алиса" слегка продемонстрировали пресловутую русскую "агрессивность".

– Нам пора, а вы подумайте. И помните: у нас длинные руки, – еще поддала пару жесткая Снежная Королева.

– Да уж! – Андрей пристукнул кулаком по столу.

Показалось мало, и он ударил тростью по полу.

Парочка не могла больше удержаться от смеха и быстро вышла на улицу. Завернув за угол, поддерживая грудь и живот, утирая глаза, они принялись хохотать!

– Спасибо классикам, – успокоившись, сказала Верочка, – а, главное, той случайной встрече у Посольства.

– Я думаю, мы его больше не увидим, – наивно заключил Андрей.

– Вряд ли. Увидим. И скоро, – грустно ответила женщина, – нам помог случай и неожиданность первого удара. Завтра он оправится. Мы вели себя по-мальчишески. А он... профессионал! Хотя...

– Он сейчас чуть не "оправился", – мужчина вспомнил моряка и засмеялся вновь.

Вера Яновна задумалась.

– Может, нужно было воспользоваться таким случаем и кое-что выведать у него, – пауза, – нет, нет, ни слова о своих истинных намерениях он не скажет!

– Да пока он "залижет раны", отстирает штаны... – Андрей продолжал наивно упиваться победой.

– Штанов у него много. И шансов тоже...Хватит о нем, – женщина на ходу припудрила лицо и подкрасила губы.

За разговорами они приблизились к гавани.

– Вот и прекрасно. Здесь недалеко есть причал. Каждый час отправляются прогулочные теплоходы до Слимы. Полтора часа удовольствия! В сравнении с утренним рейсовым маршрутом, теплоход отдалился от побережья на такое расстояние, что открылся великолепный вид на прекраснейший в мире природный порт со всеми фортами и оборонительными сооружениями. Капитан судна так менял курс, что туристы могли рассматривать панораму под разными ракурсами. Свежий ветерок бодрил и дарил отдохновение после трудного рабочего дня.

В Слиме женщина предложила:

– Давайте зайдем немного перекусить.

– Конечно. В "Кардине" мы ни к чему не притронулись. Мой дед говорил: "Я не ем в доме врага", – пошутил Андрей.

Вера пропустила шутку. Ей, видимо, не хотелось даже мысленно возвращаться к образу Ричарда.

Парочка зашла в "Barracuda" – ресторанчик в красивом мальтийском доме с резным балконом. Уселись так, чтобы вид на бухту Спинола захватывал садящееся в море солнце. Дама заказала "Timpana" – запеканку из макаронных изделий с говядиной, ветчиной, яйцом, помидорами, посыпанную тертым сыром и специями. Выпить попросила принести "Tamakari" – фирменный островной ликер на местных травах с прекрасным ароматным букетом осени. Андрей попросил "Qarnita stuffat" – рагу из кальмаров, каракатиц и осьминогов с оливками, луком, орехами, изюмом и горошком, тушеное в соусе из белого вина. И выпить он попросил белого домашнего вина.

– Ты-то как провела день в библиотеке? Надышалась пылью веков?

– Отлично. Я ведь заранее предполагала, что и где искать. И нашла. Но главная удача: конверт с надписью "Секретно. Только для гроссмейстеров". На конверте изображение змеи и перевернутого креста. Сургучная печать нарушена, неумело склеена. Я тоже умею делать этот фокус: темно-коричневая губная помада, лак для ногтей и чуть фантазии... Конверт оказался пустым! Может быть, письмо забрали в Рим, в спецархив, может, "стырил" этот английский "шпион". Может, Гомпеш. Но ведь содержимое мы и так с тобой понимаем. Но вот где искать часть Пергамента и Укладку? Сколько раз их могли перепрятать. Точно все эти подробности никогда не установить. Но у меня есть три основные версии теперешней «захоронки». Послезавтра в Рабате проверим первую!

– А что я бы мог увидеть в этом Посольстве?

– Да ничего нового, думаю. Максимум то, что и в Соборе – приведение Укладки с выползающей змеей.

– Это же здорово! Я бы более внимательно все рассмотрел!

– Ты мальчишка! Это крайне опасно! Это дух Сатаны!

– А я бы тросточкой туда-сюда разруливал ситуацию, – упрямился Андрей.

Ему нравилось, что эта красивая женщина тревожится о нем.

– Глупости! – оборвала его Вера, – зачем рисковать с мизерными шансами? Интересовал меня в Посольстве тот лабиринт подземных ходов, которым издревле располагали рыцари. Один из них доходил до форта Сент-Эльмо. Знакомые дипломаты, бывавшие там, рассказывали мне, что дух, идущий от холодных стен, будит в посетителе ощущение судьбы, рока. Глубочайшей тайны веков. Они будто воочию видели рыцарей в доспехах, в полном вооружении, на конях, поднимающихся из коридора в галерею, уходящую вверх. Другие рыцари также колонной один вслед другому спускались вниз в лабиринты... И копыта цокали по камням... И было слышно Время!

Заметно было, что женщина устала. Столько новостей, впечатлений.

– Экие чувствительные дипломаты, – улыбнулся Андрей. Он тоже притомился и зевнул невежливо, но очень вдохновенно.

– Да, один из них весьма прочувственно два года назад сказал мне в запале: "Давай поженимся...", – а затем, подумав, – в крайнем случае, созвонимся".

– Очень дипломатично. И как?

– Ни того, ни другого, – она залпом опорожнила полный бокал ликера, смешанного напополам с вином.

Следующий день следопыты провели в библиотеке. Андрей Петрович уважительно отметил как организована работа Веры Яновны. Четко, с продуманным до мелочей планом и на полном автоматизме действий. Правда, скрытая система этого плана была понятна лишь этой удивительной женщине. В фонд библиотеки она отдала свою книгу. В ответ ей любезно разрешили фотографировать те архивные материалы, что она попросила. Эти несколько томов касались периода 1797-1805 годов.

Сначала Вера сама просматривала документы, некоторые из них молча передавала Андрею и тот делал с них снимки. Иногда ногтем указательного пальца она аккуратно подчеркивала особо важную строчку или абзац. Кое-что мужчина успевал прочесть. Его не смущал полууставный или уставный язык дипломатической, официальной переписки стиля 18 века. Но он с сожалением отметил для себя, что он-то привык к русским и немного английским текстам, а здесь большинство материалов было на других языках.

На протяжении всех семи часов Вера и Андрей не обменялись и пятью десятками слов. Даже во время краткого двадцатиминутного перерыва на скромный обед в библиотечной столовой женщина была молчалива и задумчива, а мужчина не решался мешать ее раздумьям каким-либо разговором. Лишь в те минуты, когда Вера Яновна делала во время просмотров архивов паузы, чтобы записать что-то в свой блокнот, Андрей Петрович бросал любопытные взгляды на ее профиль, чувствуя, как эта молодая женщина становится ближе, как приятно ему смотреть на характерные подрагивания крыльев её носика и губ, как на секунду вспыхивали глаза Снежной Королевы. А может, без "с" – Нежной Королевы?

В 17:00 парочка вышла из библиотеки и, выпив по чашечке кофе на улице Св. Марка, направилась в сторону Бастиона Св. Андрея. По пути они рассчитывали хотя бы на час попасть в музей изящных искусств. У неё раздался звонок на сотовом. Тревожный взгляд, что она бросила на Андрея, выдал ее мысли: хоть бы не Ричард. Но мигом просветлевшее лицо и восклицание "Привет, бабуля" успокоили мужчину, и он вежливо отошел в сторонку, не мешая разговору. Пару раз, лукаво улыбаясь, она взглянула на Андрея и нарочито громко произнесла: "Вот он здесь рядом, мы гуляем. С ним все в порядке. И Иришка звонила. Всё хорошо. Отдыхает в Италии".

В музей они все-таки опоздали. Им удалось лишь посидеть на скамье во внутреннем дворике музея. Типичный закрытый атриум, внутренний двор древнеримского палаццо. Нетипичным было лишь то, что перед ними была расположена скульптура Чехова! В человеческий рост, сидящий в наглухо застегнутой шинели, с мертвой чайкой в руке.

У Андрея защемило сердце: кусочек России, и где, в такой дали, в совершенно неожиданном месте! Лицо Чехова, по обыкновению, грустное. Таким стало и лицо Андрея Петровича. Эта милая усадьба, и Мария Родиславовна, тоже грустная. Но не лицо Чехова притягивало взгляд! Взгляд приковала мертвая чайка...

– Ты чего скис, дорогой мой? Я с тобой разговариваю, а ты не реагируешь... – Вера внимательно посмотрела на мужчину, – тебе привет от бабули. Сердечный. Весьма.

Она продолжала вглядываться в лицо Андрея.

– Да, спасибо.

– Хм, "спасибо". О тебе все больше, между прочим, расспрашивала. Коварный ты тип, фельдмаршал!

– Ерунда, – вновь рассеяно ответил он.

– Нет, нет, давай чуть поболтаем. Любишь ты ускользать от гендерных вопросов.

– Я боюсь пошлости, нечаянной. Как вот он, – мужчина указал на памятник.

Вера не обратила внимания на его слова и продолжила:

– Я понимаю: такие яркие мужчины...

– Я не яркий.

– ...интересные и глубокие мужчины должны нравиться, у бабули все перегорело и ты для нее среди лучших образов из памяти. А вот почему у тебя "наглухо застегнута шинель" как у этого Чехова?

– Неправда. Я люблю женщин, – улыбнулся наконец-то Андрей Петрович, – точнее, меня бодрят и вдохновляют их, скажем так, добросердечные проявления в мой адрес.

– Это-то ясно. Всем мужикам не старше ста нравятся молодые женщины,особенно двадцатилетние. Я не об этом...

– Не хитри, "жёнушка". Я понимаю, что тебя интересует. Отвечаю: следуя строгим математическим законам, сорокалетние женщины в два раза привлекательнее для мужчин моего возраста, чем восьмидесятилетние.

– Это ты хитришь! – уже совсем обидчиво проговорила женщина. Хотя, может быть, не обидчиво, а просто капризно, по-женски.

– Ты очень красивая и необыкновенная женщина, – тихо и серьезно сказал мужчина, но тут же лукаво добавил, – тем более: сорок– среднее геометрическое из 20 и 80.

– Спасибо! – как будто освободившись от груза неизвестности весело воскликнула Вера, – что ты хотел мне рассказать о нем? – она указала на Антона Павловича.

– Да, собственно, я уже сказал. Он не любил и очень боялся банальностей. И в искусстве, и в отношениях с женщинами. Он бы, например, вместо тех слов, что я сказал тебе, скромно заметил (как у него было с Ликой): "Приезжайте, крыжовник уже поспел".

– Очень поэтично и вдохновенно! Любая вспыхнет страстью и полетит! Не верю! – Вера вдруг снова раздражилась, – ему следовало хотя бы поднять руки навстречу парящей к нему чайки, а не скорбеть над ее мертвым телом.

Андрей задумался: "Может быть, может...Часто пошлостью оплачивается открытие глубин чувственности, не умещающихся в голове обывателя. Ведь пошлость – не о чем ты думаешь и пишешь, а как ты это умеешь делать. И тут уйти от пошлости может помочь или высочайшее умение чувствовать меру, или отрешенность и от "великого", и от "низменного". Толстой усматривал пошлость в трагедиях Шекспира, а некая креативная дамочка усматривает пошлость в поведении мужа-ревнивца в "Крейцеровой сонате". А уж если о чувственности пишут не Толстой или Набоков..."

– Ты что, опять думаешь о своем "крыжовнике"? – злилась женщина, – поверь женщине среднегеометрического возраста: в таких раздумьях "крыжовник" не созреет никогда, а созреет – птицы склюют! Совсем чужие!

– Наверное... непременно склюют... – промямлил мужчина.

– Вот что, дорогой: давай сейчас возьмем такси, по пути домой купим в какой-нибудь лавке "выпить-закусить". В гостиницу! Вечер в домашнем кругу объявлен!

Менее чем через час Андрей Петрович наслаждался теплой душистой ванной. Выйдя, он надел домашний костюм, достал из двух больших пакетов продукты и бутылки, поставил на стол и крикнул Верочку:

– Давай ужинать, Снежная Королева.

Сверху раздался её голос:

– Будь добр, сними и принеси мне наверх большое зеркало из твоей ванной комнаты.

– Зачем? – насторожился мужчина.

– Надо.

Андрей тащил тяжелое большое круглое зеркало по лестнице и пытался шутить:

– Ты, как Архимед, хочешь сжечь корабли в порту?

Что-то кольнуло в груди. Может, от тяжелого подъема?

– Куда прикажете?

– Вот сюда, – она указала на кровать.

Одеяло было сброшено. Молодая женщина тоже была в белом домашнем очень красивом костюме с вышитым красным текстом по-английски через грудь и спину.

– Помоги, – попросила Андрея, доставая из чемодана ноутбук, карманный принтер, бумагу и какой-то странный набор предметов.

– А ужин? – изумился Андрей, понимая, что зря он "напрягался" с "крыжовником".

– Извини, Андрей, позже. Мне в голову пришла гениальная идея, я вся в нетерпении, – и вдруг, подняв глаза на мужчину, добавила, – все женщины непредсказуемы, дуры одним словом.

Она показала мужчине, как распечатать те документы, что они пересняли в библиотеке, а сама с сосредоточенным видом стала сооружать из набора нечто, напоминающее трехэтажную вазу для десерта или составленные вертикально восточные зонтики.

Мужчина искоса поглядывал на ее манипуляции.

– Эту штуковину сотворил Вадик. Идея моя. Машина "времени" и "пространства", – приговаривала Вера Яновна, ловко собирая конструкцию. В центр зеркала точным и сильным ударом она поставила металлическую ось на резиновой присоске. Перпендикулярно к этой оси стала нанизывать диски – зонтики из мельчайшей сетки, сложенные первоначально веером. Проверила, как вращаются диски. На диски она повесила множество нитей. И диски, и нити были, наверное, световоды.

– Прибор пусть "заряжается", я приму душ, а ты копируй пока.

Андрей усердно распечатывал, слушая как из душа раздаются странные напевы с языческими шаманскими гортанными вибрациями.

Через десять минут женщина вышла из ванной комнаты. Андрей оглядел Веру, мысленно переводя надпись на груди: "Отдам свои чудесные формы...". Когда Вера повернулась к нему спиной, он закончил чтение вышивки: "... за приличное содержание".

– Что ты так смотришь? – улыбнулась женщина – да, надпись легкомысленная, но с диалектическим подтекстом. Купила в Лондоне, хотела Иришке подарить. Но та отринула мой презент из-за надписи, вот и оставила себе.

Андрей подтвердил Иринину добропорядочность и спросил:

– Народ к сеансу черной магии готов?

Она начала складывать на диски листочки: и те, что распечатал Андрей, и еще те, что достала из сумки. Много листков, схем, чертежей, карт, фотографий. Верочка сидела на кровати, сложив по-турецки ноги. Не хватало черной чалмы или хотя бы черной "банданы". Вместо этого двумя руками она растрепала волосы и стала шевелить губами. Да ладно бы губами. Она шевелила и пальцами рук, и пальцами ног.

"Ну, то что растрепала космы – для связи с космосом", – думал мужчина, – "губами шепчет какие-нибудь мантры. А вот пальцами рук и ног зачем шевелить? Наверное, мы много едим моллюсков, осьминогов и других морскихгадов..."

Эти милые женские пальчики с ярко-красными накрашенными ногтями притягивали и отпугивали одновременно.

Прошел час. Андрей закончил копировать и наблюдал за работой женщины. Та колдовала очень убедительно. Лицо было серьезным. На этажах-дисках все время менялась картина: на разноцветных листочках менялись фамилии: Наполеон, Гомпеш, Павел, Италийский. На листочки иногда клались фотографии "действующих лиц", причем лицом то вверх, то вниз. Один листочек подписан "четыре капитана". Кто это? Но спрашивать и мешать сеансу было нельзя. Еще карточки с датами: март 1798, август 1799 и т.д. И еще очертания стран: Англия, Франция и т.д. "Колдунья" заглядывала в те бумаги, что скопировал мужчина, и писала все новые карточки, и все закладывала в свою машину времени и пространства. Результаты работы этой машины женщина распределяла в своей обширной матрице сознания. Если результат был удовлетворителен, Вера чуть улыбалась и, наверное, помещала его в рациональный отдел матрицы сознания, если сомнителен, лоб морщился и результат направлялся в отдел бессознательного, иррационального. К зеркалу направлялся и от зеркала отражался поток энергии по световодам, Нитям накала.

– Ты слышал про Аркаим? – неожиданно спросила женщина.

– Я слышал про "fastfood" – замечательная вещь! И привычная русской душе, – ответил Андрей Петрович, доставая из пакета закуски. – Объявляется... в общем... прошу к столу.

– Мне вина не наливай. Я еще часа два буду работать. А может три...– сказала Вера Яновна, жуя все подряд и рассказывая про загадочный древний город.

– Расположение построек в Аркаиме и карта звездного неба повторяются друг в друге, они аналогичны по структуре. Там "добывали время". То же примерно в пирамидах. Но меня волнует не будущее, а прошлое. Нужно переворачивать... И еще бабуля учила нас с сестрой своей "филологии": искать смысл в слогах... Отсюда может быть пошло мое увлечение тайнами знаков, символов.

Перекусив вот так "на скорую руку", женщина снова начала проделывать свои манипуляции. Движения медленные, осторожные: она перекладывала листочки, будто они были раскаленные. Лицо сосредоточенно-напряженное.

– Вот посмотри сюда... Нет, сверху... Что ты видишь?... Четыре капитана... "Порвалась связь времен".... Гамлет, бедный Павел...

– Ничего, – искренне признался мужчина.

– А так? А если вот еще так...? -Вера пытливо вглядывалась в его лицо и ждала реакции.

– Ничего.

– Ах, какой ты!... А еще умеет Видеть! – огорченно промолвила Вера.

– Я, пожалуй, пойду вниз к себе, – обиделся Андрей. – А ты тут играй на кроватке со своим зеркалом.

Он встал, но женщина взяла его руку в свою и, виновато посмотрев в глаза, сказала тихо:

– Извини, я сейчас была "злюкой". Посиди еще немного, – и после паузы добавила, – я, Андрей, не люблю "крыжовник"...

Над этими словами, наверное, нужно было поразмыслить, так как в них была какая-то женская проникновенность и недосказанность, но та уже смеялась:

– Я люблю варенье из крыжовника от Анны Никитичны! – и как ни в чем не бывало начала поправлять свои карточки и крутить диски.

Вдруг она запрыгала на кровати, совсем как пятилетняя девочка.

– Вот! Получилось! Ты прав во всем: и Пергамент, и Укладка разделены на две части. Про пергамент было очевидно и раньше (у нас вторая половина), а вот Укладка...

Она продолжила тасовать, крутить и переворачивать

– Похоже на то, что Гомпеш – последний кто держал в руках Укладку в целом виде, а затем он, осознавая в полной мере ее возможности или нет, зачем-то раздвоил ее. Наверное, это шкатулка и камушки. Камушки попали... во Францию... в руки Наполеона... а футляр... в Россию! Но не к Павлу! ... Неясно... Я устала, отдохну десять минут, – Вера Яновна рухнула навзничь на кровать.

– Иди спать, Андрей, – почти шепотом сказала она, – завтра трудный день: Рабат, пещера... Рано утром, пожалуйста, не буди меня.

– Хорошо. Я утром все равно встану рано, пойду в то место, где мы видели небольшой пляж. Поплаваю. К десяти вернусь в гостиницу. Спокойной ночи!

Мужчина ушел. Прилег на диван с томиком Вайля. Но сон не брал. Отложил Вайля, принялся читать Бродского. Так прошел еще час, пока вязь поэтических образов не соткала пелену дремоты.

Сновидения Андрея Петровича были тяжелые. Сначала приснился Ричард. Он сидел на диване в чалме и шелковом черном халате. И с усами. И точил сабельку. Одна нога в красной турецкой туфле лежала на другой и покачивалась. Он ухмыльнулся и показал взглядом Андрею на вторую ногу. Та была не обута, огромных размеров и с накрашенными красными ногтями. Еще миг и эта нога превратилось в копыто. Копыто стояло в лужице крови... Затем возникла знакомая скала, обрыв, человек на обрыве смотрит в туман, в пропасть. Стоит спиной к Андрею, который в сорока шагах от него. На незнакомце плащ, шляпа, трость. Конечно, это Он! Вдруг трость его падает в пропасть, мужчина теряет равновесие. Андрей бросает ему свою трость, хочет помочь, что-то кричит. Но трость не долетает и, обратившись в меч, втыкается в камень. «Человек» падает с обрыва, и на секунду плащ приобретает вид парящей черной птицы. А шляпа слетела с головы, упала на край обрыва и, обернувшись змеей, поползла в сторону Андрея...

Наконец-то пробуждение. Андрей Петрович встал, раздвинул шторы. Ясно, солнечно. Море, а над ним покой. Ни волн, ни чаек. Мужчина наспех умылся, почистил зубы и поторопился на пляж.

Какое блаженство, отбросив дурной сон, пробежать босиком по еще прохладному влажному песку и окунуться с головой в воду как в другую жизнь! А вынырнув, сначала посмотреть в морскую даль, затем, оглянувшись, увидеть на прибрежной асфальтовой дорожке стайки людей, совершающих утреннюю пробежку, и наивно уверовать вместе с ними, что здоровый образ жизни непременно толкнет к здоровому образу мыслей, укрепит дух, очистит душу, и эта асфальтовая дорожка приведет к счастливому финишу.

Андрей поплавал, вышел на берег и улегся животом на песчаную перину, надеясь, подобно Антею, вобрать от земли силы. Легкая дрема действительно подарила чувство полноты энергетического запаса.

Вдруг мужчина почувствовал, как ему на спину сыпается песок. Он резко отжался на руках и, повернув голову, увидел Веру, стоявшую над ним.

– Зачем ты, нимфа, бросаешь на меня горсти земли? – как обычно мгновенно сострил Андрей. – И почему рано встала?

– Мне приснился ужасный сон. А тебя вот нашла и... рада, – женщина улыбалась и посыпала песком.

– Я умею разгадывать сны. Расскажи, – мужчина сел, оттряхивая песок с живота.

– Я будто бы стою на обрыве, неожиданно громадная черная летучая мышь подхватила меня, усадила на свой плащ-крылья и понесла в бездну! Жуть...– она присела рядом.

– Это просто. Это проявление коллективного бессознательного... – Андрей говорил с юмором, хотя в сердце "заскребли кошки".

– У меня был похожий сон. Мы с тобой трудовой коллектив – вот и сны снятся одинаковые, – мужчина сделал паузу и продолжил с иронией, – Коллектив переусердствовал с погружением в бездны исторических тайн. А что говорил Г.Н?

– Если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя!

– Вот и вся психоаналитика! – Андрей сделал серьезное лицо, – скажи, мы выполняем волю Пославшего нас или свою прихоть; и любопытство свое удовлетворяем; и гордыню свою тешим? Понимаешь: Любить, Верить – гореть огнем! Нитей накала недостаточно...

– Господи, ты снова философствуешь и нудишь! – огорченно сказала женщина. – Как в тебе это уживается? Тонкое живое остроумие, глубокая ироничность и занудство.

Андрей Петрович ничего не ответил, и лишь спросил:

– Купаться пойдешь? Нет?

– Нет, я не очень люблю это, – она внимательно посмотрела на мужчину, – ни купаться, ни обсуждать "крыжовник", ни философствовать впустую.

Андрей ушел плавать. Выйдя из воды, он не направился к Вере, а стал прогуливаться по кромке воды, чтобы обсохнуть.

Женщина рассматривала его. Высокий, поджарый, ни живота, ни лысины. Крепкие руки с длинными красивыми пальцами. Хорошая стрижка, с пробором по середине, волосы пепельные, "мелированные" естественной сединой. О возрасте, характере и судьбе говорят глаза: большие, круглые, чуть навыкате и почти всегда грустные и усталые; они светло-голубые от природы, но от раздумий и иронии чаще бесцветные, как морская вода на глубине. Общий вид портят большие уши, полноватые женственно-чувственные губы и крупные, видимо больные, колени. Чуть выступающие скулы, многочисленные морщины, особенно на высоком лбу и вокруг глаз, она отнесла к привлекательным чертам мужской внешности. Но иногда лицо совершенно менялось, становилось ледяным, жёстким и губы утончались, кривились змеёй в равнодушной брезгливости! Глаза индевели,прикрывались веками, будто рыцарь опускал "забрало".

Они вернулись в гостиницу, переоделись и, не успев на завтрак, прихватили запасы еды, оставшиеся с вечера. Взяв на улице такси, через полчаса они уже были на автовокзале у фонтана Тритонов в Валетте. Прежде чем сесть в экскурсионный по острову автобус, парочка успела выпить кофе. Автобус удобный с радио-наушниками, где на русском языке вещались путевые заметки. Удобным было и то, что, как везде в Европе, этот маршрут курсировал целый день, и по расписанию в местах посадки-высадки пассажиров можно было вновь и вновь ехать дальше, предъявив однодневный проездной билет.

Уже в автобусе Андрей Петрович попытался напугать немного свою спутницу, рассказав, как несколько лет назад они летели с женой, детьми и внуками в Америку через Рим, проведя вот на таких автобусах день, гуляя и рассматривая достопримечательности "вечного города". И вот, имея времени уже "в обрез", они не смогли быстро найти точку посадки, хотя запомнили ее хорошо. Оказалась она за углом и шофер, смеясь, сообщил, что это конкуренты-перевозчики регулярно меняют столбики с номерами этих круговых маршрутов.

– Ты просто ребенок, Андрей. Мальта – не Рим. И времени у нас предостаточно. И весь остров на такси можно пересечь за пару часов.

Мужчина равнодушно начал смотреть в окно автобуса, слушая радио-экскурсовода: "Мдина была древней столицей Мальты до прибытия рыцарей Ордена иоаннитов. Город раскинулся на высоком плато, виден издалека. Из самой Мдины открываются изумительные виды на весь остров. Этот "мертвый город" кажется музеем под открытым небом. А Рабат, бывшее предместье Мдины, восхитителен средневековой путаницей узких улочек, где под мостовыми скрываются разветвленные катакомбы раннехристианской эпохи. Своим нынешним барочным обликом Мдина и Рабат обязаны новой застройке на прежних арабских фундаментах после страшного землетрясения 1693 г. В этом же году произошло извержение Этны. Был разрушен и весь юго-запад Сицилии".