Текст книги "Ребята из УГРО"

Автор книги: Игорь Скорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

При слове «подснежник» Саше стало не по себе. Вся история с лошадьми представилась ему в более зловещем свете.

– Михаил Николаевич, – после недолгого молчания сказал Дорохов, – а что за лошадей предъявляли одному из потерпевших? Помните, он их не опознал?

– А, заметил? Молодец! Увы, у лошадок этих нашелся другой хозяин. Он просто спьяну потерял их. Оставил плохо привязанными, а сам сутки где-то погуливал… Плакал, когда лошадей ему возвращали, обещал больше капли в рот не брать. – Рассказывая, Фомин снял трубку телефона и назвал номер. – Борис, это я, Фомин. Добрый вечер. У тебя есть ориентировка по последней банде? Дай мне на полчасика, я ее еще раз прочту. Нет, на след не напал. Сам зайдешь? Ну спасибо.

Фомин положил трубку и объяснил Саше, что начальник отделения по борьбе с самыми тяжкими преступлениями Картинский сейчас принесет один интересный документ. Едва Фомин произнес последние слова, как в кабинет стремительно вошел щеголеватый, красивый, средних лет мужчина. На его смуглом лице поблескивали карие озорные глаза. Сашу удивило, что вместо френча на нем клетчатый пиджак, а под ним тонкий свитер. Вошедший пожал Михаилу Николаевичу руку и тут же фамильярно похлопал его по плечу. Подошел к Дорохову и вместо приветствия взлохматил ему волосы, точно какому-то мальчишке, и, не обращая внимания на Сашин недоброжелательный взгляд, сел на край его письменного стола.

– Ну что, Миша, зацепился за мои дела? Хочешь схватить бандитов сам? Знаю я тебя, старого бродягу. Все молчком, все потихоньку, а потом раз – и в дамках. Учти, группа-то серьезная, одного схватишь, остальных спугнешь; лучше давай выкладывай, что у тебя есть, и посоветуемся.

– О чем советоваться? – невесело усмехнулся Фомин. – Нет у меня пока ничего. Как только что-нибудь прояснится, сразу к тебе. По таким делам в одиночку не работают, что я, не понимаю? Ты-то сам как считаешь: когда сложилась эта группа?

Картинский встал, прошелся по кабинету, заметил, что Дорохов его настороженно рассматривает, не ответил на прямой вопрос Фомина, а, глядя в упор на Сашу, спросил:

– Ну как твой новый помощничек? Наша будущая смена. Вижу, ершистый малый. Я его погладил, а он уже готов кусаться. Это хорошо, что зубастый. Не люблю хлюпиков.

– Я весь день бегал, а он тут с «конским делом» разбирался. И знаешь, что мне сказал? «Конокрады какие-то особенные».

– Молодец! – Картинский уже с интересом смотрел на Дорохова. – Действительно, конокрады странные. Ты мне дай дельце-то, Миша, я его еще разочек пролистаю.

– Если не возражаешь, то завтра. С утра. Сегодня я сам хотел кое-что уточнить. Поэтому и попросил ориентировку.

– Ориентировки общей еще нет. По каждому отдельному случаю сообщили соседям, а обобщающего документа не составили. А вот справку я для себя набросал. Возьми, почитай, утром передашь вместе с делом. – Картинский достал из кармана несколько листков, сложенных пополам, и положил на стол Фомину. – Читай, а я пойду. – Уже с порога, подмигнув Саше, то ли в шутку, то ли всерьез попросил: – Слушай, Фомин, отдай-ка мне своего практиканта. Я из него человека сделаю…

– Сам сделаю, – отпарировал Фомин.

Картинский еще раз заговорщицки подмигнул Саше и, насвистывая какой-то мотив, вышел.

Дорохов никак не мог определить своего отношения к новому знакомому. Он сильно отличался обликом от тех сотрудников, что Саша уже видел. Во-первых, после ухода Картинского в кабинете повис запах какого-то незнакомого, явно «ненашенского» одеколона, а потом эта одежда… Серые бриджи – зимой-то! А сапоги! С белым рантом, носы как выструганные. И волосы, гладко причесанные на косой пробор, да еще чем-то намазанные. Как тот Лёсик, что так и не появился в уголовном розыске. И вообще Картинский оставил впечатление некой праздности, как будто не на работу пришел, а на вечеринку.

– Борис – работник стоящий, – угадал Сашины мысли Фомин. – Мы с ним вместе пришли сюда в двадцать пятом году. Смелый мужик. Года три назад был в командировке, в тайге. Задание выполнил и собрался домой, а местные работники к нему с приглашением: «Берлога есть, не хочешь ли на охоту?» Ну, уговорили, остался. Охотники с вечера патроны снаряжали, ружья чистили, советовались, как эту берлогу лучше обложить, а Борис завалился спать. Утром ему ружье самое лучшее предлагают, а он говорит: «Не надо. Пойду посмотрю, что это за охота». Когда медведя стали шестом поднимать, Борис к самому медвежьему лазу подошел. Зверь выскочил, и он в него из револьвера один раз и выстрелил, аккуратненько так – в ухо. На том вся «охота» кончилась. На операциях никого впереди себя не пустит. Его и калечили, и резали, и стреляли. Последний раз в госпитале чуть ли не полгода пролежал… Ладно, давай-ка, Саша, посмотрим, что это за документик. – Михаил Николаевич развернул напечатанные на машинке странички и прочел вслух: – «Справка о бандитских нападениях в городе Иркутске и прилегающих районах». Знаешь что, читай-ка лучше ты. Посмотришь, как эти документы составляются, а я послушаю.

Дорохов стал читать:

– «По некоторым предположениям, в прошлом, 1937 году в Иркутске начала действовать опасная вооруженная группа. Первым их преступлением было ограбление промтоварного магазина возле железнодорожного вокзала. В августе месяце трое преступников с оружием ворвались в магазин, забрали в двух кассах дневную выручку около трех тысяч рублей и скрылись. Прежде чем грабить, в магазине на обеих дверях они повесили таблички с надписью «Учет», а когда уходили, двери закрыли навесными замками, принесенными с собой. Несмотря на то что покупателей и продавцов было семнадцать человек, никто из них подробно описать приметы грабителей не смог, так как те заставили всех лечь на пол вниз лицом. Кассиры утверждают, что деньги забирал человек среднего роста, плотный, в темно-сером дорогом костюме, на лице его была маска из темной материи. Куда скрылись преступники, никто не заметил. Затерялись на людной привокзальной площади или уехали на каком-то транспорте, так и не узнали.

Следующее преступление было совершено в октябре месяце того же года. В квартиру зубного техника утром позвонила женщина и сказала, что принесла телеграмму. Хозяйка сначала выяснила, откуда эта телеграмма. «Почтальонша» ответила, что из Красноярска. Семья действительно ждала от родственников телеграмму из этого города, и хозяйка открыла дверь. Вместо «почтальонши» ворвались двое, сразу же связали хозяйку, ее сестру и случайно оказавшуюся в это время в квартире пациентку, которая принесла деньги за протез. Самого зубного техника дома не было. Преступники, разыскивая деньги и ценности, учинили настоящий погром. Забрали много одежды, около тысячи рублей и все допытывались у потерпевшей, где муж хранит золото. Грабители были вооружены, прилично одеты, но перепуганные насмерть женщины их рассмотреть не сумели и о приметах дали разноречивые показания. Во время розыскных действий удалось найти свидетельницу, которая в это время гуляла на улице с грудным ребенком. Она видела, что возле подъезда, где живет зубной техник, стоял извозчик и у него в фаэтоне сидела миловидная молодая женщина, разговаривавшая с извозчиком. Потом из подъезда с чемоданом и двумя большими тюками вышли двое мужчин, уложили вещи и уехали. Свидетельница, заметив женщину издали, сначала решила, что это ее знакомая портниха, и подкатила коляску с ребенком ближе к экипажу, намереваясь поговорить, но поняла, что ошиблась. Однако, по ее утверждению, сходство было исключительным, и описала приметы этой особы, которая, наверно, и была «почтальоншей»: маленького роста, белокурая, волосы крупными локонами из-под берета опускались на плечи. Лицо овальное, в темно-зеленом, как говорят – бутылочного цвета, демисезонном пальто. Кучер свидетельницу не заинтересовал. Да и сидел он к ней почти спиной, но в его одежде она заметила что-то не соответствующее профессии. Однако это могло ей и показаться после того, как она узнала о грабеже. На молодых людей, вынесших вещи, она просто не обратила внимания. По ее словам, фаэтон был новый, на резиновом ходу, и спицы колес выкрашены красной краской. Ни «почтальоншу», ни фаэтон, ни тем более остальных преступников отыскать не удалось. Также не появились в местах сбыта и похищенные вещи».

Саша читал долго. В справке подробно описывались еще пять вооруженных ограблений. Все очень дерзкие, и в каждом участвовало по три-четыре человека, один обязательно был в маске. Кроме того, перечислялось шесть ограблений прохожих кошевочниками. Четыре – прошлой зимой, и два – уже в этом году. Только в одном случае потерпевший – учитель музыки – кое-как обрисовал приметы преступников. По его словам, один был плотный, коренастый, невысокого роста. Второй – высокий и значительно моложе. Первый командовал, другой раздевал.

Михаил Николаевич отложил в сторону листок с пометками, которые делал для себя.

– Ну и что ты скажешь, коллега?

– Ничего не скажу, Михаил Николаевич, – потупился Саша. – Тут столько всего страшного, что у меня мурашки по спине забегали. Не пойму только, почему Картинский все эти преступления объединил? Бандиты-то вроде разные.

– Верно, Саша, участники ограблений разные. Но вот коренастый в маске фигурирует во всех случаях. Все без масок, а он один лицо закрывает.

– Видно, очень заметный, может, косой или со шрамом…

– Верно. Может быть, и косой, а может быть, рябой.

– В том деле, что я подшивал, по первой краже, когда пролетку украли, – оживился Саша, – женщина говорит, что преступник был рябой. Хотите, перечитаю это место?

– Не надо, я помню. Может, он надевает маску еще и потому, что у него в городе много знакомых, боится, что его узнают. Ведь он сам к зубному технику не пошел. Так?

– Интересно, Михаил Николаевич, спрашивали у зубного техника, нет ли среди его знакомых рябого?

– Опять правильно. Запиши этот вопрос на отдельном листке, мы завтра у Бориса выясним. Что ты насчет ограбления на Русиновской скажешь?

– Не соображу, Михаил Николаевич, о чем вы?

– Как же не сообразишь? О лошадях. Прочти показания человека, у которого увели ходок с рынка.

– «Кобылы редкой мухортой масти, забайкальской породы, низкого роста, очень резвые. Купил их в прошлом году в Агинском национальном округе четырехлетками, подбирал одинаковых, по виду их сразу и не отличишь…»

– Так. Теперь читай в справке показание потерпевшего, на которого напали кошевочники.

– «Я шел по Русиновской домой. Услышал сзади скрип кошевки, оглянулся и под самым фонарем увидел пару лошадей, запряженных в сани-кошеву. Бандитов не рассмотрел, зато лошадей хорошо запомнил: обе низкорослые, видно, забайкальские, я в лошадях разбираюсь. Гнедые с рыжими подпалинами, их называют мухортыми. Хотел убежать, да поскользнулся, и бандиты набросили на меня аркан…»

– Похоже, Саша, что это дело рябого. Давай думать, где искать нам лошадей. Особенно приметных кобылок.

Долго обсуждал Фомин со своим практикантом возможные варианты розыска. Собрались по домам за полночь.

– Тебя проводить? – спросил Фомин Сашу. – Ты где живешь?

– На Карла Маркса, почти напротив кинотеатра. Я не боюсь, Михаил Николаевич.

– Еще бы боялся, – проворчал Фомин, открывая сейф. Спрятал документы, немного постоял у открытого железного шкафа, видно раздумывая, а потом из его глубин достал револьвер. – Иди сюда, – подозвал он Дорохова. – Умеешь обращаться с этой штукой?

– В институте на военном деле мы изучали винтовку системы Мосина.

– Это какая же такая винтовка?

– Образца 1893 года, так называемая трехлинейка.

– Надо же! Сколько потаскал я эту трехлинейку и не знал, что она Мосина.

– Изучали мы и наган. И пистолет системы Токарева.

Саша взял револьвер. Ловко открыл защелку барабана, вынул все семь патронов, проверил на всякий случай, не осталось ли еще в каморах заряда, взвел курок, а потом, придерживая его за спицу, плавно, без щелчка опустил на место.

– Вижу, револьвер знаешь. Носи пока мой. Получишь казенный – вернешь. Завтра, если удастся, заглянем в наш тир. Посмотрю, как у тебя со стрельбой. Ну, пошли по домам.

Уже на улице Фомин предупредил:

– Смотри, осторожно с револьвером-то, а то вы, молодежь, оружие за игрушку принимаете.

Саша и раньше возвращался с тренировок поздно, поэтому дома не обратили внимания на ночной приход.

ПО ПРИМЕТАМ

Утром на следующий день Фомина на месте не оказалось и кабинет был закрыт. Саша заглянул в комнату, где работал Чекулаев со своим старшим, и застал Женьку одного.

– Что-то моего Фомина нет на месте, – сообщил Саша.

– И Чиркова тоже. Чем бы заняться?

Дорохов начал было рассказывать свои впечатления, но в кабинет вошел Огарков.

– Ты, оказывается, Дорохов, уже в люди выбился. Начальство тебе письма шлет, – сказал он, передавая Саше ключ от сейфа и записку.

Фомин писал, что вместе с другими уехал на операцию, а он, Саша, должен собрать всех практикантов и с ними изучить справку и «лошадиное дело». Да хорошенько запомнить приметы грабителей.

Все пятеро бывших студентов, собравшись в комнате Фомина, внимательно, словно после долгой разлуки, рассматривали друг друга. Дорохов чинно уселся за стол и развернул справку.

– Да подожди ты, Сашка, – не выдержал Анатолий Боровик. – Скажи лучше, как твой Фомин?

И, не дав ответить, начал сам возбужденно рассказывать. Он жестикулировал, то повышал голос, то переходил на шепот, строил грозную физиономию, подкрепляя свой рассказ боксерскими выпадами, и Саша был вынужден самым настоящим образом сблокировать пару его ударов. Было видно, что Толя заново переживает свое «боевое крещение».

– Мне, ребята, повезло сразу. Знаете, какой мой старшой? Вчера утром познакомились, сижу жду, когда он мне хоть какую-нибудь работенку подкинет, а тут звонок. Мой с кем-то поговорил и заспешил, убрал все со стола и говорит: «Одевайся, пойдем тут недалеко, кое-что проверим». Пришли на базар, он подбадривать меня начал. – Боровик засмеялся. – Это меня-то! Говорит: «Не бойся, ничего страшного». Ну, я только пожал плечами. Тоже мне, нашел труса! Завел меня в китайскую пельменную. Ну, ту, что в деревянном бараке на краю базара. Вошли, сели за столик. Кихтенко осмотрелся и потихоньку мне показывает: «Видишь? Вон там в углу двое сидят? Тот, что к нам ближе, в полушубке, – бежавший». Я сначала не понял, спрашиваю, что значит «бежавший»? Кихтенко объяснил: «Месяца три назад дали ему пять лет за кражу, направили в колонию, а он сбежал. Брать его нужно, но тихо. Здесь, в пельменной, неудобно: если шум поднимет, порядочным людям аппетит испортим. Давай так. Я сейчас выйду, а ты за ними наблюдай, а когда они поднимутся, иди следом. Этот тип наверняка не задержится, подумает, что я за подмогой пошел, он меня уже заметил… А я на улице у выхода буду ждать». Только старшой вышел, эти двое поднялись и направились к двери, я, конечно, за ними. Они на ходу пошептались, и тот, который «бежавший», пропустил дружка вперед, а сам приотстал. Мне показалось, что он вернуться захотел, и я его немножко подтолкнул. «Что, говорю, в дверях-то встал, проход загородил». Тот, ни слова не говоря, попытался меня по физиономии съездить, а я его руку отбил левой и не удержался, ответил правой в челюсть. Ну, он на улицу и вывалился, а там уже старшой со вторым разговаривает. Этот «беглый» прямо им под ноги угодил. В пельменной ни тамбура, ни порожка нет, дверь открыл – и на улице. Я еще и слова не успел сказать, как он вскочил и правой рукой из-за голенища нож тянет, длинный такой, кухонный. Тогда я его на крюк поймал – и тут уж нокаут полный. Когда старшой револьвер достал, я и не заметил. Велит: «Забери у него нож и этого обыщи». Пошарил у второго в карманах, ничего нет, а мне Кихтенко подсказывает, чтобы за поясом посмотрел. Я пощупал, чувствую, что-то есть, и короткую железку вытащил, с обеих сторон заточена, у них она фомкой называется. Притащили мы обоих в управление, оставили у дежурного. Кихтенко говорит: «Пойдем к себе». Зашли в кабинет, и он давай с меня стружку снимать. Говорит, уголовный розыск – это не ринг, нельзя здесь кулаками размахивать. Спрашиваю: «А как надо?» – «Нужно было сразу обыскать и нож отобрать без драки. Мы не имеем права в каждом случае пускать в ход оружие, а кулаки тем более. Никогда не забывай, что перед тобой человек, а почему он стал преступником, тут ведь разобраться и понять надо».

Вот такую мне мораль мой старшой выдал. Перед обедом к нам в комнату начальник зашел. Мы с Кихтенко только разговаривать с крестником начали, ну, с тем, кого я нокаутировал. Начальник посмотрел на «бежавшего», усмехнулся. «В следующий раз, говорит, с уголовным розыском без ножей здоровайся, а то мы тут целую роту боксеров к себе на работу взяли» – и подмигнул мне. В общем, повезло мне. – Анатолий на секунду умолк и взял за руку Сашу. – Знаешь, мне мой-то говорил, что выучил его работать твой Фомин.

– А у меня, – начал было Нефедов, но Саша не дал ему договорить.

– Стойте, ребята, так мы задание не выполним. Прежде всего дело.

После чтения документов ребята наперебой стали обсуждать действия преступников.

– Как же так, – возмущался Степан Колесов, – в городе такая банда, а уголовный розыск и в ус не дует! Надо быстрее их ловить.

– Иди лови, – рассмеялся Боровик. – Если, конечно, знаешь, где они скрываются.

– Подождите, ребята! – Чекулаев встал. – Нам ведь не зря велели запомнить их приметы. Я так понимаю, что это на случай, если мы их где-нибудь встретим.

– Ну, знаешь, Женька, такого случая можно ждать сто лет. Я вот что предлагаю. – Боровик оглядел всех. – Давайте их искать. Запомним или лучше запишем, как они выглядят, и начнем везде разыскивать. Не сидят же они все время дома. Ходят по улицам, наверное, бывают в кино, покупают что-то на базаре. Вот где-нибудь и наткнемся. Что мы, зря пришли в уголовный розыск?

– Конечно, в уголовный розыск вы пришли не зря, только зачем же об этом кричать? – В дверях стоял незнакомый человек, и практикантам показалось, что его крупная фигура заняла весь дверной проем. Первым поднялся Чекулаев, за ним все остальные. – Сидите, сидите, ребята. Вот, оказывается, какие вы орлы! Давайте знакомиться: я заместитель начальника уголовного розыска Иван Иванович Попов. Вчера вернулся из командировки, и мне о вас рассказали. Сейчас иду по коридору, слышу шум. Подошел к двери и понял, что здесь военный совет, как в Филях, когда французы на Москву наступали. Так о чем спор?

– Нам поручили изучить дело и запомнить приметы бандитов, – объяснил за всех Боровик. – Мы думаем, что преступников можно узнать в городе по обличью. В перерыв. У нас ведь целых три часа свободных, вот и будем их искать.

– Интересное мероприятие, – улыбнулся Попов. – Только вы уж тогда заодно и лошадей ищите, и санки. А начинать поиски лучше всего после разговора со старшими. Думаю, торопиться вам, ребята, с этим не следует. Говорят, один из вас еще вчера проявил инициативу, пустил кулаки в ход, а драться-то нам не положено. Разве что в случаях крайней необходимости. Есть вопросы? Нет? Ну, привыкайте потихоньку. Да, вот что! Спрашивать не стесняйтесь, если что неясно, у своих старших. Ко мне заходите. – Дружески подмигнув им, заместитель начальника уголовного розыска ушел, и ребята сразу же оживились.

– Видать, подходящий мужик, – решил Боровик. – Но не верит, что мы сможем сами поймать бандитов. Пошли, братцы, пообедаем, а заодно побродим по городу.

Дорохов остался ждать Фомина. Он подошел к окну, открыл форточку и долго рассматривал управленческий двор. Проветрив кабинет, собрал документы и закрыл их в сейф. Все это проделал механически, поглощенный раздумьями. До сих пор все, с кем он сталкивался за свою жизнь, проповедовали уважение к людям, дружбу, доверие и во всех случаях – честность. Ему никогда не приходилось встречаться с людьми, которые могут украсть, ограбить, убить. Такие люди не были ему понятны и рисовались в самых зловещих красках. Правда, в детстве, когда они еще жили в деревне, его пугали одним человеком. Саша помнил небольшого худощавого цыгана с сухой рукой. С виду конокрад, пожалуй, ничем не выделялся. Его любой крепкий пацан мог одолеть. Страх вызывала худая слава, ходившая по пятам за этим мужиком. Говорили, что рука у него отсохла после самосуда. Его зверски били, а он продолжал воровать. Ловили, сажали в тюрьму. Как только выйдет – сразу новые кони. Вот эта непонятная, неодолимая тяга к воровству, к риску вызывала не только недоумение, но и страх. И этот рябой со своими дружками, видно, страшные люди. Неужели нет у них ни совести, ни жалости. Людей убивают. Собаку-то и ту жалко. А эта «почтальонша»? Молодая, красивая – и грабит. Кто они? И зачем только живут такие люди на белом свете?

Его невеселые размышления прервал телефонный звонок. Михаил Николаевич спрашивал, как у Саши дела. Тот доложил, что документы они изучили, записали приметы.

– А сейчас чем недоволен? – Видать, Фомин что-то почувствовал по голосу.

– Да так, Михаил Николаевич, думаю всякое. И опять вы меня с собой не взяли.

– Ничего, Сашок, не горюй. Все у тебя впереди, – устало заверил Фомин.