Текст книги "Боевая горничная госпожи Лешей (СИ)"

Автор книги: Игорь Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Но вот шкаф наклонился и начал падать. Арлекин своим корпусом удержал основную массу, но полки одна за другой посыпались на бедную девушку. Хорошо хоть паралич не только мешал управлять телом, но и приглушал боль. Илега даже почти не почувствовала всего этого града ударов.

– Мнэ-а, куррув! – сплюнула нечто ругательное горничная, а затем принялась бороться со своими пальцами, не желающими добыть шприц из патронтажа.

Те совсем ничего не ощущали, поэтому ориентировалась Илега только визуально. Глазками. Всё глазками.

Ох, как же это тяжело. Чувство глубины тоже сбоило. Не удавалось толком понять, что к чему. Да проще из автомата с намазанной вазелином клешнёй добыть плюшевую Тыквоголовую Радку.

Хорошо хоть шприц автоматический. Не требовалось думать ни о чём, кроме самого факта попадания зелья в организм. Поэтому даже та обезьянья хватка, которой в итоге девушка схватила свой последний шанс на спасение, не была приговором.

Всего-то и нужно, что высунуть язык и…

Первой реакцией пробудившегося от проклятья тела был кашель. И боль по всей спине, бёдрам, плечам и, конечно же, в месте укола. Пришлось пожертвовать всеми полезными эффектами ради самой возможности избавиться от паралича.

– простите зеро арлекин оказался несовершенен

Илега обратила свой взор к дрону.

Беднягу потрепало. Занятно, что все повреждения оказались физическими. Видать, в его корпусе имелось достаточное количество немагопроводного материала, чтобы нельзя было одолеть машину всего одним метким проклятьем. Но у колдунов имелось много других способов добиться своего.

Запущенная магуйством пуля ничем не отличается от пули обычной. Сфокусированный магуйством свет ничем не отличается от обычного лазера.

Наверное как-то так Арлекина и одолели.

Девушка мягко улыбнулась.

– Спасибо.

И техника безвольно осела на пол. Нет, не рухнула камнем, а мягко приземлилась. Словно человек, что обессиленно лёг, закрыл глаза и тихо умер.

Илега тяжело вздохнула.

Всё, что у неё осталось, это последняя обойма и собственные силы. И с этим надо было как-то жить. Выживать, пока не прибудет подкрепление, и…

А почему нет?

– Я бы на вашем месте бежала прочь! – громко крикнула горничная, оглядываясь по сторонам в поисках путей отхода и прислушиваясь к окружающему миру в паузах между репликами. – Раз сюда пришёл Арлекин, значит придут и остальные! Вы много времени потеряли всего на одном дроне! Но есть шанс смыться!

Девушка понятия не имела, куда её занесло. Лабиринт библиотеки сильно изменился. Часть крыши обвалилась. Кое-где провалился и пол. Разлетелись в щепоть шкафы. Появились не только новые проходы, но и тупики, которых раньше не было.

Дыры во внешних стенах, например. Ближайшая всего метрах в семи. Даром, что добираться до неё надо через кучу хлама.

– И закончила бы в качестве составной части для босса-паука! – отозвался некромаг. Его голос был не весёлым. Совсем. – Чувствующей всё, но лишённой самостоятельности.

Опять этот босс-павук! Тьфу!

Нет. Не сдадутся. И тянуть время не получится. Переговорщик наверняка жестами направлял своих подручных за Илегой. Потому что отныне время работало против него. Единственный шанс не огрести хотя бы в краткосрочной перспективе – это успеть схватить горничную – живой или мёртвой – да свалить до прибытия подкрепления.

Поняла принципы чужих желаний, осознай, какие у тебя есть варианты.

А их немного. Только бежать. Бежать и скрываться. Отбиваться, что есть сил и патронов.

И надеяться, что не нарвёшься на некромага. Потому что эта схватка будет быстрой и нелепой, как отсылки к вещам, которых никто вокруг не просто не знает, но и знать не может.

Девушка просто рванула с низкого старта. Она добежала до кучи мусора и принялась через неё перебираться, не думая о том, сколько заноз посадила, сколько раз порезалась, сколько – наступила на гвоздь. Это был отчаянный бросок к спасению. Аккумуляция всех оставшихся сил.

И вообще, какой смысл уделять внимание чему-то конкретному, когда болит вообще всё.

Девушка карабкалась и молилась. Карабкалась и молилась.

– Любимая, прошу, молю, заклинаю, – шептала Илега. – Не просыпайся. Позволь мне сгинуть, но не просыпайся.

Глава 33. Древние силы

Илега сумела добраться до дырищи в стене, но как глянула вниз, так сразу передумала прыгать.

Во-первых, было высоко. И удобных мягоньких сугробов девушка не наблюдала. Последняя попытка сигануть с верхотуры и не в снежок закончилась мозгами, растёкшимися по асфальту. А ведь тогда Илега находилась под зельями, не то, что сейчас.

Во-вторых… бандюки. Их словно мурвьёв в муравейнике, пережившем пинок любопытного мальца. Благо, никто вверх головы не подымал и не видел хрупенькую горничную, зябко поёживавшуюся от страха и холода.

Илега поспешила осмотреться вокруг и попытаться найти хоть сколь-нибудь адекватно выглядящий путь к спасению. Однако в этом вопросе всё оказалось довольно таки грустно. Единственным, хоть на что-то похожим вариантом девушка посчитала крепкое старое дерево, росшее практически вплотную к зданию. До него даже имелась возможность добраться, если проползти по парапету метров пять. Тот оказался не шибко широким, но ведь и девушка не отличалась слоновьими параметрами. Ножки узенькие, пальчики – тоненькие. С учётом древности здания и размеров трещин между кирпичиками кладки, этого должно хватить.

Главное, чтобы никто морду вверх не вовремя не поднял, да тело не перестало слушаться из-за того, что ничего его от декабрьских морозов не защищало: ни согревающего зелья, ни зимней одежды, ни даже странной погодной аномалии, сигнализировавшей о близости Перлуши, в распоряжении Илеги более не имелось.

Горничная отлично понимала, что если будет стоять в проломе и стеснительно теребить край юбочки, её не сейчас, так секунд через десять-двадцать настигнут, а потому, её единственным спасением оставалось добраться до дерева как можно скорей. С него и слезть можно вниз безопасно, да и место менее предсказуемое: значит, туда смотреть станут в последнюю очередь.

Главное, чтобы заклинание какое не применили для облегчения поиска, раз уж сами некромаги снизошли до процесса охоты на миленькую русовласую попаданку.

Наконец, решительно выдохнув, девушка вцепилась пальцами в ближайшую широкую щель меж кирпичами и ступила на парапет.

Холодно! Как же холодно!

Холодно было даже просто прижиматься к камню тельцем, облачённым только лишь в лёгкий, рассчитанный на тёплую погоду и комнатную температуру, наряд горничной. Что уж говорить о том, чтобы ничем не защищёнными пальчиками цепляться о промёрзший кирпич? Тепло уходило из рук за считанные секунды. И уже на третий шаг Илега прежде чем вновь зацепиться за очередную расселину попыталась отогреть теряющие послушность персты.

Помогало, если честно, слабо. Вроде бы и получалось, но с каждым разом ручки мёрзли всё быстрей и быстрей. Непонятно даже почему?

Неужели у девушки дыхание становилось холодней? В смысле, по ощущениям это не так, но быть может чувства обманчивы? Вдруг Илеге только казалось, что температура её тела не опустилась ниже отметки, нормальной для человека, а на самом деле всё иначе? В конце концов, почему же ещё тело могло стать таким дубовым, если не потому, что “одубело” от холода?

Словно бы вместо суставов кукольные шарниры. Словно бы вместо плоти и крови в подушечках пальцев вата.

Зубы отбивали один лишь им известный ритм. Парадоксально громко, но при этом неслышимо ни для кого, кроме Илеги. Точно неслышимо, ведь никто так и не подумал ни головы поднять вверх, ни в пляс пуститься. Такие испанские ритмы же! Ар-р-р-р-риба!

– Где она?

– Может вниз прыгнула?

– Эй, мужики, у вас внизу её нет?

– Ты что, идиот? Высоту видел?

Ой, мама, мама, мамочка! Одна рожа высунулась из дырени, где брал начало последний рывок девушки. И стоило этой роже повернуться в сторону, как её обладатель тотчас же увидел бы горничную, находившуюся в самом уязвимом положении.

Но то был риск много меньший, чем тот, что порождала необходимость бандюков снизу отвечать тем, кто наверху. Ведь делать это проще, задрав голову. А с этой позиции заметить ползущую по парапету девушку всяко проще.

Испуганная попаданка подавила желание замереть на месте – на улице было не столь темно, а потому шанс спрятаться таким образом заметно ниже, чем в помещении, – и попыталась ускориться. На короткое время она даже забыла о том, что мёрзла. Горничная даже сумела приспособииться к одубевшему телу: просто не разгибала пальцев, а цеплялась ими, словно бы металлическими крючьями.

Щёлк зубиками! Тык перстами в расселину! Щёлк зубиками! Топ ножкою по парапетику! Щёлк зубиками! Приставить другую! Щёлк зубиками! Переместить вторую ручку поближе к торсу! Повторить все танцевальные “па” сначала, эта музяка так качает!

Да, качает! Даже фонари согласились и начали мерцать в такт подражающей кастаньетам челюсти остроносой попаданки. Хотя, у них получалось плохо. Не попадали в ритм. Сбивались.

А затем подключились басы.

Громкий треск и грохот, такой, что аж земля задрожала. Негнущиеся пальчики девушки соскользнули с камня, центр тяжести сместился за парапет, и вот Илега, неуклюже взмахнув ручками, полетела спиной вниз. Прямиком на асфальт или на едва-едва припорошенную снежком промарзшую землю, что для позвоночника тоже не самый лучший вариант.

Однако обошлось.

Ну, как бы.

Почти.

Не сказать, чтобы девушка упала на что-то совсем мягкое. Скорей, она просто упала на что-то. На что-то, что находилось выше уровня земли. Намного выше.

Оно замедлило падение, заплатив за это своей устойчивостью. И по итогу девушка приземлилась именно на это самое что-то.

Точнее, на кого-то… хотя…

Можно ли считать любого из представителей бандюков кем-то? Да, именно на одного из них и ухнула по итогу сорвавшаяся с парапета горничная. Вырубила ударом бедра по голове, а затем ещё и “постелила”, как соломку, на которую в конце концов и приземлилась. Его тело, облачённое в дутый пуховик, серьёзно смягчило падение. Не то, чтобы девушка не ушиблась – синяков у неё точно прибавилось, а левая рука и вовсе со всего размаху ударилась об асфальт и сейчас была способна лишь адски болеть да требовать к себе внимания – но она оставалась в сознании и относительно целой.

Да, горничная не пришла в себя “как только, так сразу”. Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы в принципе осознать даже не что конкретно произошло, а где она находится, кто её окружает, и с чего бы вдруг этот шибздик с тощим лицом и расселиной меж резцов, в которую могла пролететь птица, не складывая крыльев, схватил её за волосы и поднял вверх, нацепив победоносную мину на хлебальник.

– Я поймал её! Поймал эту курву!

И чего всех так тянет к волосам Илеги? Или это можно считать комплиментом роскошной шевелюре?

Горничная не сказала ни слова. Она сжала зубы так сильно, что могла бы перекусить ветку дерева, но всё равно не смогла сдержать обиженно-страдальческого шипения. Девушка зажмурилась, что было мочи, но ей не удалось сдержать слёз.

Но не на том было сконцентрировано внимание Илеги, а на негнущихся, лишившихся чувствительности пальцах, которыми она пыталась нащупать пистолет в кобуре. Неуклюже обхватив рукоять, первая жрица Лешей вслепую ткнула стволом куда-то в торс поймавшего её ублюдка, а затем спустила курок.

Отдача оказалась чересчур болезненной для замёрзшей девичьей ручки, из-за чего Илега выронила пушку после первого же выстрела. Впрочем, её противнику сейчас было не лучше. Он выдал что-то невнятное – но однозначно неприличное – и разжал пальцы, удерживавшие девушку.

В который раз за сегодня она рухнула на землю.

Но ещё жива. Ещё способна сопротивляться.

Понимая, что сейчас ей не хватит ни силёнок, ни силы воли, чтобы вновь взять в руки пистолет, девушка просто толкнула его по снегу в ту сторону, куда собиралась ползти, старательно работая локтями, чтобы затем, когда боль слегка отступит, вновь попытаться обхватить рукоять оружия.

Илега не особо хорошо осознавала, что происходит вокруг. Она не знала, сколько именно рядом врагов. Она просто двигалась. На одном лишь упорстве. Пусть неуклюже. Пусть даже в неправильном направлении. Но двигалась.

Она смутно представляла, почему слышит то, что слышит. Почему неподалёку смеются. Почему рядом кто-то кричит. Что именно пытаются донести эти крики. Это радость? Это гнев? Это угроза? Это попытка кооперации и согласования действий?

Единственное, что ей удалось сейчас осознать в полной мере, так это начищенную туфлю, наступившую на пистолет, когда девушке до него оставалось лишь руку протянуть.

Хорошая обувь. Качественная. И ухоженная. Не как у большинства местного сброда.

Илега обратила затравленный взгляд вверх и увидела волшебную палочку в руке хозяина щёгольских туфлей.

Но заклинания не последовало.

Девушка даже приподнялась на локтях, чтобы иметь возможность взглянуть в глаза противнику, в итоге одолевшему её. Ведь именно поэтому он медлит, верно? Что хочет зрительного контакта? Что хочет, чтобы жертва запомнила его лицо? Уж лучше посмотреть самой, чем дожидаться, когда тебя в очередной раз схватят за волосы.

Устала. Пусть получит то, чего хочет. Сил у девушки больше не оставалось.

Ну что, гад, доволен?

Ан, нет! Не доволен.

Столь кислой и испуганной физиономии было ещё поискать.

Илега даже не удержалась от шутейки. Грубой. Злой. Горькой.

– Да ты не беспокойся. С мужчинами такое случается порой. Не часто. Один разок из пяти.

В конце концов, они оба проиграли.

Илега – потому что Перловка добилась своего.

Некромаг тоже. Потому что колдовать в зоне, покрываемой “дикой” аурой Лешей, – задача явно не для рядового колдунишки.

Тот всё понял. Доходило до него, впрочем, не шибко быстро. Медленней, чем до израненной маленькой горничной. Но, наконец, осознав весь ужас происходящего, магуй взял палочку обратным хватом, замахнулся ей, словно бы ножом, и начал падение на колено, чтобы удар вышел помощней.

Не успел.

Когда оружие прошло уже половину пути, легковесной бледной молнией сверкнула Лешая. Илега не различила всех деталей, но по итоговому положению поняла, что богиня схватила некромага за лицо правой рукой, подняла вверх, а затем расколола его черепушку о замерзшую землю.

Движения Брони были столь стремительны…

Она не насмехалась над своими противниками. Не пыталась сделать им больнее. Нет. Богиня просто убивала их. Бесчувственно. Безэмоционально. Максимально быстро и эффективно.

Илега перевернулась на спину и попыталась уследить за тем, как её возлюбленная носится меж вражеских группок, изничтожая всех и каждого. Однако горничной не хватало скорости восприятия, прозорливости и опыта наблюдения за сражающимися некромагами, чтобы справиться с этой задачей.

Каждый раз, когда горничная переводила взгляд туда, где по её прикидкам должна находиться Бронька, та уже успевала покинуть это место, оставив за собой лишь оседающие безвольно и разваливающиеся на куски трупы. Благо, из-за мерцания фонарей не удавалось в должной мере разглядеть все детали. Илега была почти уверена, что в её текущем состоянии ни о какой тошноте и говорить нечего, но очень ценила сам факт отсутствия подобного риска.

Наконец, враги закончились. Ну или Лешая не могла их больше найти. Богиня перестала метаться из стороны в сторону, а просто вышагивала в сторону Илеги. Походкой красивой. Изящной. Женственной. Словно бы Броню Глашек не смущали ни собственная нагота, ни дырища в животе, ни раскуроченное лицо, ни “запавший” правый глаз, ни испачканная кровью бледная кожа, ни иные “мелочи”.

Богиня не торопилась. Торопиться было некуда. В конце концов, милой русовласой горничной больше ничего не угрожало: ни враги, ни мороз. Второй проблемой занималась верная змеюка Лешей. Та, кому полагалось быть хладнокровной, приятно радовала тёплой чешуёй. Точнее даже почти горячей. Промёрзшие пальцы поначалу обжигало, но желание прикоснуться к чему-то столь приятно греющему оказалось сильней любых подобных эксцессов.

Когда ручки вновь стали более-менее слушаться, Илега даже поспешила обернуть Роечку вокруг шейки, словно шарфик, да принялась благодарно и жалостливо поглаживать рептилию.

Спустя ещё секунд пять-десять фонари прекратили мерцать. Их свет стал ровным. По крайней мере у тех, что всё ещё оставались в рабочем состоянии.

Лешая сделала последние несколько шагов и протянула горничной руку. Ту, что не заканчивалась зубастой клешнёй.

– Прости, дорогая. Я не могла прибыть быстрей. Прошу, не плачь, не грусти. Все беды – позади. Мама рядом.

– Ты не должна была просыпаться, – прохныкала Илега, тем не менее, принимая помощь богини.

– В смысле, “не должна была”?! – возмущённо фыркнула Броня. – И пропустить такое? Ты вообще видела, что творилось у национального театра? Там из-под земли вылез настоящий босс-паук!

– Босс-паук? – слёзы разом высохли, когда в разуме русовласой попаданки сверкнули первые искорки осознания.

– Агась!

Босс-паук, паук огромный!

Кто мог это пре-е-е-едсказать?!

Босс-паук, паук огромный!

И враждебный до-о-охрена!

Бе-ез него мы как без ру-у-ук,

Ведь всегда не просто так

Босс-паук, паук огромный,

В каждой хтоновой игре!

Богиня чуть склонилась к ушку камеристки и тихо прошептала.

– И в Vae Victis то-о-оже-е…

Илега не выдержала. Смех рвался наружу. Смех нервный. Смех растерянный. Смех бессильный. Но в то же самое время – смех облегчения.

Какова же шутка! Горничная тут крутилась, боролась, старалась, но богиня всё равно проснулась.

Проснулась, как и полагается богине. Не ради того, чтобы спасти одну единственную, пусть и любимую камеристку, а затем, чтобы сохранить как можно больше жизней незнакомых ей людей.

– Хорошая песня, да? – улыбнулась Броня.

Весело. Наивно. Как ребёнок.

– Великолепная, – улыбка на губах Илеги была искренней. Грустной, но гордой. Простолюдинка подалась вперёд и провела ладонью здоровой руки по прелестным чёрным волосам богини. – Почти такая же, как ты.

– О-о-о, спасибо, – изящным жестом коснулась Лешая груди, и в этот момент губы горничной дрогнули. – Ты же не будешь против, если я расскажу читателям твоего фансервисного спин-оффа, как именно мы с Пьеро вычислили твоё местоположение?

Илега покачала головой. Движение вышло скорее неосознанным. Камеристочка вообще не особо следила за ходом беседы, обращая больше внимания на особенности жестикуляции возлюбленной.

– Так вот, я велела твоему забавному дрону подняться в небеса, туда, где имеется связь со спутниками, и обратиться к карте сбоев в работе систем навигации. Чтобы ускорить процесс, он должен был взять личные пароли Даркена, которые, в силу принадлежности моего будущего супруга к роду человека, бывшего не только великолепным ректором, но ещё и отцом форгерийских IT-технологий, давали некоторые преференции, – голос богини звучал непривычно бархатно, и пусть подбор слов оставался примерно тем же, что и всегда, это создавало совершенно иной эффект. – Аура Пеловки предсказуемо имела форму, стремящуюся к идеальной окружности. Исходя из вышесказанного, этот тупой комок желаний следовало искать ровнёхонько в центре зоны, в которой разом начали дохнуть все средства связи. Дальше Пьеро попросту отметил точку, в которой моя доппельгангер задержалась подольше и, убедившись, что Перлуша покинула локацию и её присутствие больше не будет мешать работе электроники, послал туда Арлекина.

Илега медленно кивнула.

– Дорогая… любимая… – во рту горничной пересохло. – Скажи… тебе не кажется… что ты сейчас… не такая… как обычно?

– О, ты заметила?! – довольно вздёрнула брови Лешая. Её правый глаз медленно, но верно возвращался из неестественного положения, когда он единственный смотрел вверх, независимо от того, на чём концентрировалась хозяйка, в более привычное любому человеку. – Я старалась.

– Боюсь тебя разочаровывать, но это старалась принцесса.

– Вот как? Надо будет сказать ей “спасибо”. Её влияние помогало мне держать нужный вектор.

– Вектор? – обеспокоенно переспросила Илега, зябко кутаясь в змеюку.

– Знаешь, не так просто “переварить” чужие души. Хотя бы потому, что тяжело понять, где души именно “чужие”, а где – своя собственная. И тогда я приняла решение: не пытаться возродить себя саму, а собрать идеальную личность под задачи, которые передо мной стоят.

– Но… – горничная рассеянно облизнула губы. – Я полюбила тебя ту… прежнюю.

– Эта версия лучше, – высокомерно подняла нос богиня. – Поначалу тебе, наверное, будет страшно. Но затем ты поймёшь преимущества моей новой итерации.

– Ты так уверена, что новая личность лучше прежней?! – отчаянно вопросила Илега.

– Да, – спокойно кивнула Броня. – Вне всякого сомнения. Это ведь я её собирала. Какой глупый вопрос: полагаешь, такая перфекционистка, как я, пустила бы погулять неоконченную работу?

– Ты так говоришь только потому, что ты осознаёшь себя новую, как саму себя. В смысле… ты лишилась возможности посмотреть на мир с точки зрения, которая была твоей всего неделю назад, – попыталась втолковать ей горничная.

Богиня мягко коснулась волос подопечной.

– Я понимаю, что именно ты пытаешься сказать. Но подумай ещё раз. Кем была та Броня Глашек? Социально неуклюжая интроветка, которой предстояло взять на себя бремя власти, – ласково увещевала богиня. – Зажатая барышня, готовящаяся к свадьбе с нелюбимым мужчиной. Каждый выход в свет для неё был тяжким испытанием. Каждая скабрезная шутка будущего супруга отдавалась болью. Но это всё позади. Скажи, разве плохо, что эти вещи перестанут отравлять мою жизнь?

Илега стыдливо потупила взор. Ей потребовалось долгих пять секунд, чтобы сформулировать возражение, которое не выглядело бы чересчур эгоистично.

– А если… ты потеряла что-то важное?

– Значит оно было не настолько важным. Я обожаю дни, когда сердце разбито. Ведь тогда и только тогда самый удобный момент, чтобы разобраться, какие осколки тебе нужны на самом деле, а какие ты хранишь лишь по привычке.