Текст книги "Киллер с Альдебарана (СИ)"

Автор книги: Игорь Банев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Май-июнь 1999 года.

Москва.

Резидент ЦРУ в Москве Джебедайя Вилкинсон был в состоянии, близком к отчаянию. Из Лэнгли практически ежедневно интересовались, получена ли хоть какая-то информация по русскому возвращенцу. А он ничего не мог им ответить. Единственный агент, имевший хоть какое-то отношение к этой теме, Фирсов, сам как ни старался, не мог добыть подробности. Остальная агентура, хоть и обширная, про проект «Альдебаран» не знала вообще ничего.

В конце-концов он написал руководству, что его возможности исчерпаны. Здесь нужна не агентурная, а оперативная работа, на которую ни он, ни его подчинённые не способны в силу того, что все их передвижения по городу постоянно контролирует ФСБ

Начальство с ним согласилось, и через несколько дней ему сообщили, что в Россию прибывает её бывший гражданин, ныне натурализовавшийся американец Марк Резник, которому нужно оказывать любую посильную помощь, если он её запросит.

Резник эмигрировал в США в первые годы перестройки, был завербован ЦРУ, прошёл обучение в качестве оперативного сотрудника и теперь работал в «русском» отделе. Это было его первое самостоятельное и полностью автономное задание. Аналитики Лэнгли разработали для него достаточно подробный сценарий, исходя из знания реальностей нынешней России.

Приехав в Москву якобы с целью посетить оставшихся в РФ родственников, он остановился в отеле, первые дни вёл себя вполне законопослушно, в основном, ходил по гостям или встречался с бывшими соотечественниками в ресторанах.

Потом, когда почувствовал, что наблюдение за ним перешло из постоянного в периодическое, начал действовать, регулярно сбрасывая возможные «хвосты» в метро, ГУМе и другими стандартными методами.

Ему нужно было частное детективное агентство, которых на рынке было предостаточно. Однако в серьёзных фирмах, узнав, за кем придётся следить, американскому гостю отказали. Согласие он нашёл у детектива Антона Смолякова, бывшего милиционера, уволенного за взятки. Он брался за самые грязные заказы, но всё равно дела шли плохо. Смоляков тоже понимал, что слежка за одним из руководителей «Бастиона» – дело очень опасное, но ему элементарно нужны были деньги. А американец дал аванс в три тысячи долларов, и пообещал заплатить ещё семь тысяч за неделю работы.

Воронков, как и все нормальные люди, временами ходил и в магазины, и в театры, и вообще много перемещался по городу. Правда, большей частью, на машине. Однако Смолякову удалось подобраться к экс-подполковнику достаточно близко и воткнуть в шлицу пиджака иголку-маяк. С этого момента следить стало проще. Бывший милиционер отслеживал все перемещения и встречи Воронкова и фотографировал издалека всех его собеседников. Ему даже стало казаться, что дело окажется легче, чем казалось, и он быстро и без проблем заработает оставшиеся деньги.

***

Воронкову, в свою очередь, нужно было встретиться с Трофимовым и решить несколько вопросов. Позвонил, назначил встречу в Нескучном саду. Приехал заранее, присел на оговоренную скамейку.

Вдали показался Трофимов, прогулочным шагом дошёл до места встречи но, не останавливаясь, прошёл дальше. Через пять минут раздался звонок.

– Николай Васильевич, на вашем пиджаке – маячок. Мой ВБК сосканировал. Но именно маячок, не микрофон. Вас пасут, скорее всего, фотографируют всех, с кем вы встречаетесь. Думаю, вы знаете, что нужно делать, – раздался в трубке голос Трофимова.

Воронков посмотрел на часы, покачал головой, вроде как получил сообщение, что тот, с кем он договорился встретиться, опаздывает.

– Вас понял, – ответил и отключился.

После встал, потянулся и опять сел на лавочку. Посидел, опять достал телефон. Набрал номер начальника службы безопасности концерна «Бастион».

– Петрович, я в Нескучном саду, на мне маячок, меня, скорее всего, пасут. Чтобы потянуть время, срочно пришли мне человека, с которым я, типа, должен встретиться, пусть он передаст мне какой-нибудь конверт. А дальше ты лучше меня знаешь, что нужно делать, – и указал точные координаты места, в котором находится.

Потом набрал жену и начал подробно обсуждать с ней, что он хотел бы поесть на ужин.

Минут через пятнадцать в конце аллеи показался парень в тёмных очках. Подошёл к скамейке, сел.

– Меня прислал Виктор Петрович Сурков. Что нужно делать?

Воронков скучающим взглядом окинул окрестности, вроде прохожих нет.

– Достаёшь конверт, передаёшь мне. После этого я задаю тебе вопросы, ты на них, вроде как, подробно отвечаешь. Нам нужно потянуть время.

Приняв конверт, Воронков с абсолютно серьёзным видом принялся выспрашивать у собеседника прогноз на ближайший матч «Спартака» с ЦСКА. Поскольку они с собеседником оказались болельщиками разных футбольных клубов, разговор получился достаточно горячим, даже поспорили. В самый разгар обсуждения позвонил начальник СБ и сообщил, что фотографа взяли.

– Сейчас повезём в наше гестапо, думаю, часа через два будет вся информация, – подытожил он.

***

Попав в комнату для допросов, Смоляков, сам будучи ментом, хоть и бывшим, понял, что время игр кончилось. В манерах людей, которые начали его допрашивать, чувствовалась школа спецназа ГРУ. И то, что в случае необходимости они применят к нему методы экстренного потрошения в условиях боевых действий, он ни секунды не сомневался. Поэтому добровольно рассказал всё, что знал, и предложил сотрудничество.

Слушал его откровения лично начальник СБ, в прошлом полковник контрразведки Виктор Никифоров. Поняв, что жадный до денег частный детектив проникся ситуацией до самых печёнок и не врёт, он распорядился отвести его в камеру, сам поднялся к руководству и до вечера был разработан план противодействия и дезинформации противника.

Когда срок контракта, заключённого между Смоляковым и Резником закончился, последний получил подробнейший отчёт о всех передвижениях и встречах Воронкова. За исключением, как с сожалением сообщил детектив, тех случаев, когда бастионовец одевал другие костюмы, в пиджаках которых не было маячков.

Но и так, в принципе, было всё понятно. Бо́льшую часть времени Воронков проводил в офисе. Примерно дважды в неделю посещал здание Дома правительства РФ. Несколько раз встречался с людьми вне штаб-квартиры «Бастиона», все собеседники были идентифицированы. По пятницам регулярно посещал сауну, без девочек. Фотографии всех участников посиделок в парилке при выходе из здания прилагались. Почти все – бывшие сослуживцы или люди, в настоящее время работающие в структурах «Бастиона». В те дни, когда Воронков был с маячком, Смоляков даже составил карты его перемещений по городу. В общем, информации было много, пользы от неё – ноль.

СБ-шники «Бастиона» после встречи со Смоляковым взяли Резника под плотный контроль, не сомневаясь, что он продолжит расследование.

Также после этой встречи один из детских домов в Московской области получил от анонимного дарителя денежный перевод в размере десяти тысяч долларов США (в рублях по курсу). Подписав квитанцию на почте, Смоляков перекрестился и зарёкся когда-либо в будущем связываться с «Бастионом».

***

На следующий день после неудачной встречи в Нескучном саду мы встретились с Воронковым на квартире в Выхино.

– Николай Васильевич, наши разработки приближаются к концу, я напоминаю о своей просьбе поискать для нас потенциального инвестора. Поскольку тема эта вряд ли вам знакома досконально, поясню. Многие бизнесмены готовы вкладывать деньги во что-то новое. Они разделяются на бизнес-ангелов и венчурных инвесторов, иногда эти понятия путают, но между ними есть большая разница. Первые вкладываются на самой ранней стадии, на этапе идеи. Вторых интересует стартап, когда уже есть какие-то результаты, например, создан прототип. Так вот, это как раз наш случай. Мы не пришли с улицы с голой идеей. У нас будут реальные кирпичи, которые можно пощупать, измерить и даже попытаться распилить лазером, – растолковал я. – Мне нужно одного-трёх таких предпринимателей, про которых точно известно, что они ищут, куда вложить деньги, и понимают смысл этого процесса.

– Я понял. Загружу наших аналитиков и, думаю, в течение одного-двух дней у тебя будут имена и рекомендации от наших друзей. Теперь давай о другом. Нашли мы твоего Ису Закаева. Но он, к сожалению, уже в Чечне. Не знаю, вернётся ли в ближайшее время, там что-то очень плохое затевается.

– Так может мне съездить самому его поискать?

– Не стоит. Я тебе говорю, там идут такие процессы, что соваться туда просто опасно, будь ты трижды спецназовец и даже с инопланетной подготовкой. Но если он вернётся в Москву, я тебе обязательно сразу же об этом сообщу.

Воронков уехал, я остался на квартире. Подождал Суляка, он провёз деньги за выполненный заказ – тридцать тысяч долларов с учётом бастионовских комиссий и помощи с их стороны. Нормально.

Получив эту немалую по нынешним временам сумму, я позвонил своим друзьям и пригласил их в ресторан. Сказал, что приглашаю их отведать индийской кухни в «Дарбарс» на проспекте Мира. Пусть берут такси, я доберусь сам.

***

Грешен, люблю острую пищу. А индийская еда относится к самым острым в мире. К тому же надоело пить водку, хотелось запивать перчёные блюда холодным белым вином. Я это рассказал Саше и Вите, которому также объяснил причины праздника: мы выполнили заказ и получили за это деньги.

– Вальнули кого-то, что ли? – ехидно поинтересовался он.

– Заткнись! – вскинувшись, повернулся к нему Сашка. – А если язык сильно длинный, так я его быстро укорочу, несмотря на нашу дружбу.

– Так вы в самом деле… – растерянно протянул он. – Извини, я пошутить хотел.

– За такие шутки… – сказал, успокаиваясь, Саша. И подтолкнул ему меню. – Выбирай, что будешь есть, что пить.

– Тандури-шмандури, – прищурился Витя. – Командир, я реально не в теме. Может, ты закажешь?

Я уточнил у официанта, какие порции в ресторане? Меня об этом предупредил Суляк, посоветовавший это место. Официант ответил, что, по индийским традициям, очень большие. Поэтому я выбрал три мясных блюда, чтобы каждому досталось понемногу, и два по-разному приготовленных рисовых гарнира. Ещё взял на всякий случай жареные пельмени, фаршированные орехами и халву из моркови. Ну и вина белого сухого «Шардоне», я в винах, честно говоря, слабо разбираюсь, а тут хоть название знакомое.

Пока блюда готовились, отошли с Сашкой в туалет, и я выдал ему три тысячи долларов за помощь. Не хотелось ждать с этим до дома, и я оказался прав. Он совсем повеселел и начал отпрашиваться в Волгоград прямо завтра и до конца недели.

Я отпустил, всё равно делать ему пока было нечего, а водить машину и мы с Витей умеем.

А вот хвалёная индийская еда мне не очень понравилась своей пресностью. По всей видимости, с учётом российского потребителя, здесь больше делали упор на сладкий карри, чем на привычные самим индусам огненные пряности. Хотя сказать, что было невкусно, не могу. Просто обманулся в ожиданиях.

Глава 14

Июнь 1999 год.

Москва.

Сашка решил, что в аэропорт его отвозить не нужно, сам доберётся. И даже подарков покупать не будет.

– Жена сказала, что для неё лучший подарок – это деньги. А уж она сама выберет, что купить себе и дочке, размеры подберёт правильные, и продукты выберет именно такие, какие им нравятся. А везти шоколадки и тряпки/игрушки просто так, лишь бы что-то презентовать – это выкидывание денег на ветер, – пояснил он.

– Какая хозяйственная! – поразились мы с Витей и стали собираться на автобазу. Я хотел посмотреть, как там идут дела.

Пристройку к кузову нам соорудили просторную и добротную. Больше того, в стенку фургона врезали, по Витиной просьбе, два окошка.

За одним из них был датчик углекислого газа. Поскольку его шкала, как пояснил наш технический директор, не была приспособлена для работы в чистом СО2, пришлось его доработать. И теперь, если уровень снижался ниже 5 000 ppm, он открывал вентиль баллона и добавлял концентрацию до необходимой.

Через второе окошко можно было наблюдать за самой плиткой. Точнее, в основном за малыми кубиками 10х10 см. В инструкции говорилось, что когда они полностью насытятся углекислотой, их поверхность почернеет. Пока признаков этого не наблюдалось. Но и времени прошло немного, по всем показателям, результата следовало ожидать не раньше, чем через две недели.

Мы сели за столик, я достал термос, который купил на второй день после прибытия на Землю и постоянно носил с собой, и разлил по чашкам горячий кофе. Витя добавил себе кусок сахара, он предпочитал этот напиток в экстремально сладком варианте.

– Обижаешься, что не всё тебе рассказываем? – завёл я разговор о вчерашнем. Решил расставить все точки над «и», чтобы ситуация не повторялась. – Мы друзья, но уже сейчас есть много тем, которые я не обсуждаю ни с тобой, ни с Сашей. Во-первых, и ты это сам знаешь, каждый солдат должен знать своей манёвр.

– Не знать, а понимать, – поправил меня Виктор. – Ротный часто цитировал Суворова, и эту фразу я хорошо выучил.

– Очень хорошая поправка. Тем более, что во-вторых, я хочу это особо отметить, кое-какая информация может быть очень опасной для её обладателя. Тебе нужен лишний риск, когда у нас и так его скоро будет зашкаливать, как только пойдут деньги?

– А они пойдут? Я что-то не очень верю в эти эксперименты с плиткой.

– Сам не уверен. Но чувствую, что тема просто должна оказаться востребованной, причём на международном уровне. Здесь, в России, чуть другой менталитет. Ну грязный воздух, ну плохие дороги, – и фиг с ними! А вот в странах, где здоровье возведено в культ, и где точно знают, что хорошие дороги приносят прибыль всем, и водителям, и государству, обязано сработать.

– Ладно, – пожал плечами Витя. – Поживём-увидим.

– Так вот, я не закончил. Нельзя обижаться, что тебе чего-то не сказали. Всё, что нужно, я доведу. И проверю, что ты информацию усвоил. Всё по уставу. Или, если хочешь, по учебникам менеджмента, они часто в копейку слизаны с армейских уставов. Но сидеть и обсуждать на кухне, что мы кого-то вальнули и сколько за это денег получили, – уж извини, не будем. Тем более, что это временное занятие. Пойми, то, чем занимаемся мы с Сашей – это прошлое. А то, что делаешь ты – это будущее.

– Тогда и ты пойми, – начал раздражаться мой товарищ, – что я обиделся не из-за того, что не сказали, а потому что не позвали с собой. Мы же одна команда!

– Повторю ещё раз: то, что ты сейчас делаешь, намного важнее для нашего будущего. Да и для будущего всей страны, не побоюсь так сказать. Наша плитка – проект с международным резонансом. Тебе не надоело, что Россию все считают трубой с газом, по которой ходят медведи с балалайками и пьют водку прямо из самовара? Так нас представляют наши враги. А если житель Парижа или Нью-Йорка будет гулять по плитке, которая даём ему и его семье свежий воздух и здоровье, и знать, что эту плитку придумали русские?.. Вот то-то и оно!

Я долил себе горячего кофе, глотнул и продолжил.

– Там, где я был три года, все дороги построены по таким технологиям. Не спрашивай, где, будет нужно – расскажу. Идеально гладкие и, практически, вечные. Построил – и забыл, лет на пятьсот или тысячу, больше ничего делать не надо. И возьмём Германию. Там стоимость строительства одного километра известного всему миру своим качеством автобана стоит больше десяти миллионов долларов. Плюс ежегодные расходы на ремонт и обслуживание, на это идут средства из Дорожного фонда, который есть и в России. Срок службы немецкого автобана – 30 лет. Потом его нужно реконструировать, то есть разломать и построить заново, что ещё дороже. И я надеюсь, что мы сможем продвинуть нашу технологию, и люди, которые принимают решения, просто посчитают и поймут её колоссальную выгоду.

***

Выехав за ворота автобазы, я задумался. Делать мне было совершенно нечего, и я решил по совету Воронкова заняться изучением Москвы. Точнее, её семи холмов, как возвышенностей, с которых удобнее всего производить дальние выстрелы.

Основным источником информации для меня был туристический путеводитель по городу, купленный в книжном магазине. В нём было сказано, что легенда о семи холмах появилась ещё в XV– XVI веках, когда Москва была столицей Великого Московского княжества, по аналогии с Римскими холмами. Потом их изучал Михайло Ломоносов, и все упоминаемые им холмы изначально располагались только в черте Садового кольца. К настоящему времени эта легенда стабилизировалась, и в список самых высоких точек столицы вошли Боровицкий, Сретенский, Тверской, Таганский, Лефортовский, Трёхгорный холмы и Воробьёвы горы.

Вот по этим местам я и хотел проехаться и присмотреть панорамы, с них открывающиеся.

Однако этому намерению помешала девушка, неожиданно отошедшая от автобусной остановки и поднявшая руку с поднятым большим пальцем кулака, – международным сигналом автостопа.

Я притормозил и открыл окно.

– До Хорошёвки подвезёте? – несколько нервно спросила она.

Я присмотрелся. Я девица-то хороша. Лицо не просто красивое, а ещё и умное и волевое. Да и фигурка вроде ничего.

– Подвезу, если дорогу покажете. Сам я не местный, – признался я.

Девушка молча села на переднее сидение, накинула ремень безопасности и неожиданно очень эмоционально произнесла: «Каззёл!».

– Простите? – удивился я.

– Ой, извините, – почти смутилась она. – Поругалась с начальником до такой степени, что написала заявление об увольнении. Урод липкий!

– И что теперь?

– Буду искать новую. Всё равно наше предприятие уверенно идёт к банкротству.

Мы разговорились, правда, беседа периодически перемежалась указаниями, направо, налево, перестроиться в средний ряд и т.д.

Девушку звали Татьяна и до сегодняшнего дня, по её словам, она работала на Кусковском химзаводе.

– А по образованию вы кто?

– Химик-технолог.

– Не расскажете, чем вам начальник насолил?

– Да стандартная история. Очень он сексуально озабоченный. И противный. А мне надоели его постоянные намёки, завуалированные угрозы и, якобы, шутливые хлопки по самой красивой части моего тела. Высказала ему всё, он покраснел, орать начал, что уволит. Да пошёл он, лучше расскажите, чем вы в Москве занимаетесь?

– Бизнесом.

– Купи-продай? Или рэкет с крышеванием? Вид у вас такой… Как будто вы погоны сняли, но потом об этом забыли.

Ах ты ж язва!

– Кофе хотите?

– Да. С пирожными.

– Тогда командуйте, куда ехать, чтобы вас подсластить.

– Это в другую сторону.

– А вы на работу опаздываете?

– А вы?

– Как говорило моё любимое блюдо, которое следует употреблять с хреном, «до пятницы я совершенно свободен».

Татьяна хмыкнула, и мы поехали есть пирожные в её любимую кондитерскую.

***

Для кафешек у меня есть свой тест. Называется он – «Киевский» торт

Дело в том, что я этот тип тортов обожаю и всегда, когда он есть в меню, заказываю именно его. К этому я пристрастился ещё до армии, и съел, наверное, несколько сотен таких пирожных, благо каждый кондитер готовит его по-своему.

Так вот, среди тех сотен «Киевских», которые я попробовал, не было ни одного одинакового. Они были вкусными и невкусными, с обильным кремом или практически без него, с разными видами орехов и различными типами безе, на пальмовом или сливочном масле, или маргарине. И по «Киевскому» торту можно определить, в качественное заведение ты попал, или же в обычное предприятие общепита, штампующее пирожные подешевле с прицелом на невзыскательного потребителя.

В кафе, в которое меня привела Татьяна, «Киевский» торт был изумительным. Не приторным, с разумным содержанием крема и орешками кэшью. Я съел свою порцию, запил его чашкой двойного эспрессо и понял, что хочу ещё.

– Огромное спасибо! – сказал Татьяне. – Мне было не только приятно угостить сладким красивую девушку. Но и лично я получил большое гастрономическое удовольствие, за которым готов ездить сюда каждый день.

Таня, съевшая свой эклер «Милки-вэй» с чашкой зелёного чая промолчала чуть ли не с оскорблённым видом.

– Неужели не понятно, что моя любимая кондитерская не может быть плохой, а только исключительно отличной? – читалось в её глазах.

В итоге я почувствовал себя дураком, но своих попыток ухаживания не прекратил, и сказал ей, что сейчас у нас на работе технологический перерыв на несколько дней, и я решил заняться изучением Москвы. А начать хочу с Воробьёвых гор.

– Может проведёте для меня экскурсию? Попутно опять проголодаемся и поужинаем.

– Поехали. Тогда сразу берите в крайний левый ряд, на светофоре нужно будет развернуться, – девушка явно была опытным водителем. Либо обладала штурманским опытом.

Мы погуляли по Воробьёвым горам, осмотрели главный корпус МГУ, потом переместились в Парк Горького, где нашли внешне симпатичный ресторанчик, в котором съели по стандартному шашлыку, запив его красным чилийским вином. И то, и другое было посредственного качества, но говорить об этом я не стал, во избежание очередной нестандартной реакции моей спутницы.

У Татьяны, действительно, оказался острый ум, недюжинная эрудиция и едкий юмор. Вкупе с очень приятной внешностью – замечательное сочетание, по крайней мере для меня. Настолько привлекательное, что мне даже уговаривать её продолжить наше свидание на съёмной квартире не захотелось. О чём я ей честно сообщил. Но предложил снять номер в гостинице.

– Поехали ко мне, – просто сказала она, устав, наверное, строить из себя герцогиню. – Мне от бывшего мужа двухкомнатная квартира на Хорошёвском шоссе досталась.

Заехали в магазин, купили всё потребное для небольшой вечеринки и поехали. А рядом с её домом даже охраняемая стоянка нашлась.

***

Наутро, завтракая оладьями и замечательно сваренной стопроцентной Арабикой, я таки решился признаться.

– Ты спрашивала насчёт моего бизнеса. Если честно, хотим запустить производство присадки для тротуарной плитки, что сильно повысит её потребительские качества.

– То есть тоже химическое производство. А вредное?

– Нет. И платить будем неплохо. Только нужно некоторое время подождать.

– Я пока буду искать себе работу по душе, а ты занимайся своей плиткой. В конце-концов, с любой работы всегда можно уволиться.