Текст книги "Последний резерв"

Автор книги: Игорь Подгурский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

У командира появилась новая цель – поселок лесозаготовителей. Они тут шарят по лесу в поисках повстанцев, а враг спокойно засел в уютных домиках поселка. Днем он добропорядочный колонист, горячо поддерживающий Содружество. Ночью достал оружие из захоронки и бьет в спину. Змеиное гнездо прямо под носом, а его никто в упор не видит. Выжечь каленым железом! Всех извести под корень! Примерно такие мысли сменяли одна другую в голове офицера.

Отряд не мог запросить поддержки главных в уничтожении поселка мятежников. Как некстати подорвался радист на мине. Хотя на войне мало что происходит кстати. Сами справимся. На руках есть козырь – фактор внезапности. Самые невыгодные шансы можно равнять в свою пользу.

Характерная черта профессионального военного – выбирать цель, руководствуясь приоритетами, вдолбленными в голову командирами. Он кладет на это собственные силы и чужие жизни. А потом убеждается, что есть задачи и поважнее.

Внезапно о себе напомнил замолчавший после боя голос.

«Убей! Убе-ей!» – прошелестело в голове.

Райх заметил, что сержант сжимает в руке длинный разделочный тесак.

«Такого у него раньше не было. Наверное, нашел в лагере. Зачем он ему?»

Командир вышел из палатки и сразу увидел зачем. Посередине лагеря, напротив входа в палатку, высилась аккуратная пирамидка из отрубленных голов. Выглянувшая из-за облаков одна из трех лун планеты робко осветила жутковатую сюрреалистическую картину.

– Ну, как? – поинтересовался из-за спины сержант. По голосу чувствовалось, что он горд собой и сделанным. – По-моему, ничего получилось. Должно впечатлить их приятелей! – Он довольно хохотнул и, подойдя к пирамиде, поправил за длинные волосы верхнюю голову. – Жаль, материала маловато. Хотелось бы сделать повыше. Помасштабнее!

– Я уже видел подобные художества.

– Да? И где он служит? – встрепенулся заместитель.

– Он уже давно умер и вообще был художником. Нарисовал картину – огромная пирамида посреди пустыни, сложенная из черепов. – К художествам подчиненного Райх отнесся равнодушно. Без эмоций. В душе после личинок словно все выгорело, превратилось в труху. – Надо будет тебе подарить коллекцию фигурок величайших военных преступников.

– Я же говорю, материала мало.

Сержант с досадой пнул любовно возведенную пирамиду. Слова офицера о том, что его опередили, неприятно задели самолюбие. Он с силой воткнул тесак в ствол ближайшего дерева. Посыпалась кора.

– Черепа – это хорошо. Откуда он столько голов в пустыне набрал?

Лейтенант проигнорировал вопрос и вкрадчиво поинтересовался:

– Сам додумался или подсказал кто? – Раньше необоснованного изуверства за сержантом не наблюдалось.

– А! – отмахнулся заместитель и как о чем-то само собой разумеющемся продолжил: – Голос приказал! – И постучал кулаком по голове. – Надоел, спасу нет. Гундит и гундит, как моя училка по географии в школе. Еще та ведьма была…

Офицер рассеянно кивнул. Значит, не один он такой… голосослышащий.

Сержант прошелся по захваченному лагерю. Все самое ценное с убитых он уже собрал. Содержимое найденных кожаных мешочков заместитель пересыпал в один и повесил на ремень. Потом передумал и переложил в подсумок, упрятав на самое дно, под запасные магазины.

Напоследок сержант прошерстил трофеи в захваченном лагере. Он нашел невскрытый контейнер с «Фобосами» – «умными» гранатами – и укладку термитных шашек. Запасливый вояка распределил дополнительный груз между всеми поровну. Не обделил и командира, проигнорировав субординацию. Никто не возражал. Куда сподручнее вести бой в населенном пункте, имея «карманную артиллерию». Свой боезапас охотники давно израсходовали. Грозди «Фобосов» подвесили с левой стороны на ремнях экипировки, чтобы удобнее было брать правой рукой в случае необходимости.

«Умная» граната – отличное многофункциональное оружие. Ее можно использовать просто как гранату, достаточно сорвать кольцо чеки. В «Фобосе» есть замедлитель – таймер времени на двадцать минут. Наилучшая особенность для подрыва или прикрытия отхода. Можно активировать липучку на боку цилиндра и прикрепить к любой поверхности. Имелся и чувствительный датчик, реагирующий на изменение объема пространства в закрытом помещении. Он реагировал на любое двигающееся существо размером больше собаки, вошедшее, например, в комнату. Датчик, засекая чужака, вызывал подрыв боеприпаса.

После взведения датчика все для «умной гранаты» становились чужими. Смертельная ловушка могла ждать жертву не больше пяти суток, потом граната, приведенная в спящий режим, взрывалась. Самоликвидация была предусмотрена для того, чтобы обезопасить своих от неприятных сюрпризов.

Использование «Фобосов» напрямую зависело от обстановки, в которую попадал ее владелец, от его фантазии и выдумки.

Распределив гранаты, заместитель командира спецгруппы собрал людей. Отряд пополнился новыми бойцами из числа бывших пленных. Сержант лично вооружил их трофейным оружием. Переодевать водителей в форму не стали. Камуфляж партизан был обильно залит кровью. Скотобойня, а не базовый лагерь. Запах мог выдать охотников. Над пирамидой из голов висела туча ночных кровососов. Ненасытная мошкара втягивала хоботками гемоглобин, торопливо наполняя раздувавшиеся брюшки. Редко удавался такой пир. В лесу кто-то глухо рыкнул. Запах крови привлек внимание хищников покрупнее.

Разведчики в полном молчании смотрели на темный силуэт офицера. Луна вновь спряталась за облака. До рассвета было далеко. Но в джунгли, крадучись, уже пробирался свет. Ночная темнота потихоньку уступала место предутренним сумеркам. Лес наполнялся серыми смазанными тенями.

Спецназовцы замерли, превратившись в статуи. Многочасовое ожидание в засадах давно отучило их от лишних движений. Иногда им мерещилось, что их группа так далеко ушла от родной казармы, так глубоко забралась в зеленый ад джунглей, что уже никогда не найти пути на базу, что все они до скончания века так и будут скитаться среди деревьев, неся бесконечную службу.

Солдаты молча смотрели на командира, стоявшего перед ними. Он один точно знал дату возвращения и обязательно найдет путь домой. Неважно как, но найдет!

От этих мыслей в душах охотников на людей поднималась горячая волна уверенности и надежды, почти обожания.

Райх, стоя перед строем, неожиданно поймал себя на мысли:

«Странные мы люди, военные. И люди ли вообще?! Действуем как машины. Живем как машины. А механизмам без работы нельзя. Бездействие им противопоказано. Могут заржаветь…»

Сержант деликатно кашлянул. Командир вскинулся и задвинул речь:

– Враг коварен, но слаб. Мы прочесываем джунгли. За последние две недели мы накрыли восемь «точек» боевиков. Хотя командование считало, что в районе нашей ответственности их всего две. Не наша вина, что в штабе умеют считать только до двух. Все это время мы били по хвосту змеи. Пора оторвать ей голову. Мы и так знаем, что делать, – без приказов сверху! Стоящим внизу лучше видно. Все без затей, как на ладони.

Наша новая цель – поселок лесозаготовителей. Там вражеский центр, подпитывающий и координирующий действия партизан в джунглях. Двое идут головным дозором. Слева и справа по двойке боевого охранения. Новеньким не забывать «слушать лес». Выдвигаемся через девять минут. Доклад о готовности через шесть.

Сержант одобрительно кивнул. Другого он и не ожидал. «Зажигалка» потряс головой, к чему-то прислушиваясь, и сделал шаг к офицеру. Заместитель сцапал его сзади за ремень, молча развернул к себе и начал правильно подгонять по фигуре ремни чужой амуниции. Плечевые лямки перекручены, подсумки спереди, а не на попе. Водила, одним словом. Надо проверить остальных бывших пленных.

– По-моему, я кого-то слышу, – озираясь, шепотом сообщил водитель. Он послушно поворачивался из стороны в сторону, куда его вертел сержант.

– Мы все слышим. И что тебе говорят? – поинтересовался спецназовец, подгоняя застежки ремней, чтобы не натерли во время движения.

– Только два слова: «быстрее убей». Остальное не разобрать. По-моему, узнаю голос сестры. Правда, она умерла два года назад. Странно, да?

– Все в порядке. Говорят – делай! – Сержант хлопнул его по плечу, оставшись довольным внешним видом нового пополнения. – Главное – не думать. Это вредно для здоровья. Голова сразу начинает ныть. Держись рядом, «зажигалка». Не пропадешь.

Затем сержант занялся остальными, не забыв подкормить их серыми личинками. Иначе они не выдержат заданного темпа. Обуза разведчикам была не нужна. Предстояло совершить бросок и выйти к цели через сутки в расчетное время. Перед рассветом. Это самый подходящий момент к выходу на объект. Солнце еще не выползло из-за горизонта, люди крепко спят, видя сны. Особенность человеческого организма. В это время легче всего резать часовых и застать колонистов врасплох. На это и рассчитывал командир группы, собираясь напасть на поселок. Все на местах – нежатся в кроватках под одеялами. Ни за кем не надо гоняться по лесам. Намеченный план оставалось претворить в жизнь.

Летчик едва себя сдерживал. Ему хотелось рвануть вперед, не разбирая дороги. Сейчас он напоминал спринтера на старте. Сержант положил ему на плечо тяжелую ладонь и, наклонившись к уху, тихо сказал:

– Дав волю чувствам, ты не сможешь выполнить свою работу. Да и всех подведешь. Другой жизни у нас в запасе нет и не будет.

Тот послушно кивнул в ответ.

Со временем необходимость думать становится для военного обузой. Намного проще повиноваться рефлексам и приказам.

Есть перед маршем не стали, не хотелось. Вторую порцию личинок запили водой. Сержант снял с убитого полупустую флягу, наполненную местной разновидностью самогона. Перешагивая через лежавшие вповалку тела повстанцев, он подошел к офицеру и вопросительно тряхнул баклажкой: хлебнем?

– Можно, – коротко разрешил Райх.

Молча посмотрев друг на друга, они выпили – за погибших, за удачу, за начало новой операции в бесконечной череде схваток.

Пара-тройка глотков – и передали другим по кругу. Отряд был собран и готов выдвигаться.

Оболочка личинок, соприкоснувшись с алкоголем, растворилась мгновенно и без остатка. Самогон стал катализатором, ускорившим реакцию. Пустые желудки мгновенно впитали органику, включив в обмен веществ организма.

– Вперед! – коротко скомандовал офицер и махнул рукой, поторапливая.

В голодных желудках урчало, в душах разгорался пожар, все полыхало и рвалось наружу. Самогон со стимулятором – это по-нашему. Держись, сонный поселок. Мы идем…

Первыми скрылись в густом кустарнике спецназовцы боевого охранения. Немного погодя следом двинулись остальные, растягиваясь редкой колонной. Сейчас солдаты жили в долг ради поставленной офицером цели. Организмы бойцов работали на износ.

Партизанская база осталась за спиной. В чащобе разнеслось далекое рычание. Джунгли жили своей ночной жизнью. Из леса донесся повторный рык.

Уже намного ближе. В кустах громко закопошились невидимые звери. Пряный запах крови тревожил и манил животных к обезлюдевшему человеческому жилью.

Из-за дерева высунулась приплюснутая морда, покрытая чешуей ороговевших пластин. Полутораметровое существо, подобие земного крокодила, безошибочно двинулось к пирамиде из человеческих голов. Запах смерти ему нравился и приятно щекотал ноздри. Следом за ним среди стволов замелькали серые тени. Из чащи появлялись все новые твари. Древнейший инстинкт подсказывал: опасности нет, а вот поживиться есть чем. После двуногих конкурентов осталось много вкусной, еще теплой еды.

Скоро среди палаток было не протолкнуться от огромных ящериц, загребавших изогнутыми когтями землю. Самые опасные звери ушли – теперь настал их черед. Следом придут падальщики поменьше, продолжить пищевую цепочку.

…Под толстой подошвой высокого десантного ботинка хрустнула оранжевая, закрученная спиралью раковина крупного веретенообразного слизня. Слизни сплошной вереницей двигались через лесную тропу. Один из новичков припечатал ногой прямо по середине медленно колыхавшейся массы, ползущей живой лентой. Громкий хруст, казалось, разнесся по всему лесу. Сержант скривился как от зубной боли.

Райх вздрогнул, услышав хруст. Он привык, что его подчиненные работают скрытно и бесшумно, не оставляя на вражеской территории следов. Их как бы вообще не существует на этой планете. Никаких пустых оберток и банок от саморазогревающихся консервов из пайка, сломанных веток, оборванной паутины. О том, чтобы погреться у костра, не могло быть и речи. О таком можно только мечтать, и не вслух, а про себя. Новички из разгромленной колонны вели себя в лесу, как слон в посудной лавке, без намека на осторожность. Похоже, плен ничему их так и не научил.

Глухое раздражение разрасталось с каждым новым хрустом и громким шелестом формы о листву.

Асмус передал приказ по цепочке:

– Ускорить шаг! Сократить дистанцию!

Люди стремительно двигались через самые густые дебри. Сегодня слабым здесь не было места. «Накоктейлившиеся» охотники позабыли про усталость. Они без передышки отмахали восемьдесят километров с гаком. Карта говорила, что скоро они подойдут к границе леса, а там рукой подать до поселка.

К началу последнего марш-броска солдаты полностью сохраняли умственные и физические способности. Офицер был почти счастлив: бойцы не спят – служба идет. Сейчас под его командованием шагали уже практически зомби. Идеальные солдаты. Их вела вперед злая воля командира, с трудом отличавшего своих от чужих.

Кошмар, начавшийся в джунглях, стремился вырваться на оперативный простор…

Под утро добрались до края леса. Двойки маленького отряда собрались вместе. В это время года здесь светало рано. Самый нетерпеливый из освобожденных водителей дернулся вперед, намереваясь выйти из-под прикрытия деревьев. Ему не терпелось поквитаться с теми, кто уничтожил их колонну. Все были в полной уверенности, что без участия местных жителей не обошлось.

– Стоять! Дальше ни шагу! – скомандовал офицер.

Требовалось провести рекогносцировку. Оценить обстановку.

Между лесом и поселком лежало поле с высокой травой. На листьях и стеблях блестели мелкие бусинки росы. Первые насекомые уже проснулись и жужжали над бутончиками цветов.

Справа от поселка шла грунтовая дорога. На околице она делала петлю, а потом расходилась тремя колеями. Одна вела в поселок, вторая шла дальше вдоль джунглей. Третья, разбитая лесовозами, уходила в лес.

На перекрестке горбатились остовы разбитой техники. Машины, развороченные броневые листы которых были покрыты рыжей окалиной, казались чужеродными пятнами на зеленом фоне травы. Цистерны взорвавшихся топливовозов распустились исполинскими цветами с лепестками из перекрученного железа.

Немного впереди, на обочине, лежала на боку сгоревшая легкобронированная машина боевого охранения. В правом борту «Раптора» чернели язвы двух кумулятивных пробоин. Судя по этим отметинам, сделанным реактивными гранатами, огонь вели именно из поселка. Люки на башне «Раптора» были закрыты. Значит, экипаж не успел выскочить из железной коробки, ставшей четырехместным гробом. Длинный тонкий ствол смотрел в сторону одиноко стоявшей на окраине водонапорной башни; вокруг ее покатой крыши шла узкая смотровая площадка.

Лейтенант попробовал поставить себя на место тех, кто устроил этот разгром.

Райх поднес к глазам электронный бинокль. Оптический умножитель послушно убрал расстояние, приблизив картину. Так и есть: на каменной кладке отчетливо просматривалась темная полоса. Такой след оставляет выхлоп из гранатомета.

Он оглядел поле, выискивая огневые точки партизан.

– Посмотри. – Командир передал бинокль заместителю. – В сорока метрах от холмика, слева. И ближе к нам еще одна.

Сержант посмотрел в бинокль и увидел места, оборудованные для засады. Лежали на них долго. Трава там так и не поднялась.

– Грамотно выбирали позицию, – оценил зам. – Быстро учатся, без всяких военных училищ. В самом начале чуть ли не в полный рост шли в атаку.

Лейтенант зло зыркнул на него и забрал оптику. Замечание насчет военного училища ему не понравилось.

Он разделил отряд на несколько групп.

– Вперед! Захватить и уничтожить!

Вдаваться в подробности офицер посчитал лишним. Есть враг, есть приказ. Осталось его выполнить.

«Когда видишь столько смертей вокруг, душа темнеет, а сердце черствеет. Как следствие – сокращение потерь. Не упущено драгоценное время на размышления: стрелять или нет. Этические размышления и голос совести – плохие помощники в скоротечном бою».

Боевые группы охотников с разных сторон входили в спящий поселок.

Немного запоздала группа, которую вел сержант. Она заходила в населенный пункт с противоположной стороны. В низине им преградила путь быстрая речка. Над водой стоял туман, исчезавший на глазах под первыми лучами солнца. Пришлось искать самое узкое место, чтобы зря не рисковать.

Путь надо было срезать, пройдя в опасной близости от уничтоженной колонны. Там могли остаться мины. Но сержант рассудил, что если такие и были, то после разгрома колонны их убрали. Кто станет оставлять опасные сюрпризы рядом с собственным домом?

Вблизи цистерна топливовоза походила уже не на фантастический цветок, а на исполинский искореженный череп, зиявший провалами глазниц. Исковерканное взрывом железо выдвинулось вперед нижней челюстью. Под глазницами застыли слезами потеки оплавленной брони. Череп плакал и одновременно ободряюще скалился, наблюдая за спецназовцами.

«Хороший знак», – неожиданно подумал сержант, глядя на череп.

Для остальных это была обыкновенная груда железа. Все, что осталось от мощного четырехосного топливовоза.

Он хлопнул рукой по оплавленной броне, пробурчав под нос:

– Мы вернулись, дружище. Не грусти. Не подведем.

Раньше за немногословным служакой такие странности не наблюдались. На ладони осталось рыжее пятно окалины.

Пригибаясь, бойцы неслышно двинулись дальше.

Тот, кто наносит удар первым, всегда имеет тактическое преимущество.

Они уже заняли практически весь поселок, условно поделенный на сектора по количеству групп. И тут кто-то из бывших пленных не выдержал. Накипело. С криком: «Получайте, суки!» – метнул в окно дома гранату.

Грохнул взрыв. Вслед за взрывом раздалось несколько хлопков.

Лейтенант поднял руку. Бойцы его группы замерли. Райх на слух определил, из чего стреляли. Огонь вели из универсального для города и леса оружия – дробовика. В отряде дробовиков не было. Такое хоть и автоматическое, но гладкоствольное оружие не поступало на вооружение армии. Эффективная дальность гладкостволок не превышала восьмидесяти метров. Тактическими дробовиками вооружали полицейских. Кроме того, они были идеальным оружием самообороны. Гражданские имели право на владение дробовиками с обычными патронами. Но все знали, что достать боеприпасы со стреловидными или подкалиберными бронебойными пулями не составляет проблем. Лишь бы водились деньги. Любой рукастый мужик, не обремененный страхом перед законом, мог снарядить гильзу по собственному усмотрению, в зависимости от того, на какую дичь он собирался поохотиться: на четвероногую или какую-то другую. Дело вкуса и наклонностей.

«Бу-ум!» – грохнул еще один выстрел.

«Щелк-щелк!» – простучало на улице.

Один из водителей схватился за бок и сполз по стене, оставляя за собой красную полосу. Стреляли картечью.

Под огонь угодила группа сержанта. Разведчики уже при первом выстреле попадали, укрывшись, кто за чем смог. Огонь вели со второго этажа. На такое расстояние гранату точно не добросить.

Лейтенант, невидимый для стрелка, помахал своему заместителю. Ствол штурмовой винтовки, торчавший из-за каменного парапета, несколько раз качнулся из стороны в сторону. Охотники понимали друг друга без слов.

Райх перебежал под окнами дома, откуда велся огонь. Из-за ночной духоты они были открыты. Стрелок вел огонь из глубины дома, точно не определить, где его позиция. Бывалый «лесозаготовитель» попался, ничего не скажешь. Асмус улыбнулся уголками рта. Значит, он был прав. Не зря они сюда пришли. Не подвело чутье. Он подвигал щеками и несколько раз сложил губы трубочкой. Поднял голову ко второму этажу и неожиданно проныл высоким писклявым голосом:

– Не стреляй, дяденька. Не стреляй! Ответа не было. Как и новых выстрелов. Он добавил слезы в голос и захныкал:

– Солдат в ногу выстрелил. Больно-о-о!

– Ты кто? Что здесь делаешь, засранец? – раздался сверху густой бас.

– Да это я! Я, я! – зачастил офицер, быстро соображая. Главное – не сорваться с фальцета. – Я, как солдат увидел, сразу бросился сюда. Предупредить хотел. Ой, как боли-и-ит!..

– Дуй сюда, – покровительственно разрешил голос сверху.

На крайнем окне слева шевельнулась занавеска. Сержанту этого хватило. Длиной очередью он перечеркнул гардину. В комнате послышался короткий вскрик и звук упавшего тела.

Спецназовцы рассыпались боевыми двойками вдоль домов центральной и единственной улицы.

– Взбодри своих, сержант. Пора задать партизанам жару, – сказал лейтенант.

Заместитель командира группы коротко кивнул.

– Вы хотите, чтобы мы задали огоньку? Как прикажете. Зададим. – Он обернулся к своей группе. – Настала пора подпалить дома в нашем секторе.

Никто из водителей не двинулся с места. Тогда сержант подскочил к ближайшему дому, вынул термитную шашку и сорвал с нее чеку. Щелкнув, отскочила предохранительная скоба. Он бросил металлический цилиндр в окно.

Дом быстро превратился в пылающий костер. Порыв ветра опалил диверсантов горячим дыханием. Люди, пятясь, отошли назад.

Сержант кивнул водиле, стоявшему к нему ближе всех:

– Займитесь остальными.

– Всеми?

Сержант обернулся, чтобы заорать на него, но передумал и сказал совершенно спокойно:

– Я думал, ты дурак, раз попал в плен. Сейчас вижу, что ты полный идиот, который не понимает простых команд.

– Тогда все произошло так неожиданно. Раз – и все полыхает. Прямо как сейчас!

– Выполнять! – В его хриплом басе звучал равнодушный металл приказа.

Сержант отвернулся, выискивая новую цель.

– Гранаты к бою! – дал петуха офицер и писклявым детским фальцетом скомандовал: – О-огонь!

Солдаты начали бросать в окна гранаты. Двухэтажных домов было мало; в основном поселок был застроен одноэтажными приземистыми коробками, выкрашенными в белый цвет. У одного домика от взрыва обвалилась крыша. Здания поджигали термитными шашками. Жгли все, что поддавалось огню. Улицу затянуло дымом. Першило в горле.

Местные жители поначалу надеялись отсидеться в домах. Может, все обойдется. Не обошлось. Люди выскакивали из пылающих строений на улицу, попадали под перекрестный огонь и падали, скошенные пулями. В дыму становилось трудно понять, где свой, а где враг. Охотники за партизанами взялись за ножи, чтобы не попасть в товарищей.

Сержант сжимал в руке длинный разделочный нож, трофей из разгромленного партизанского отряда. Летчик прыгал по улице с окровавленным самодельным копьем и вопил во весь голос: «Добро пожаловать в лучший из миров!»

В этом хаосе Райху нельзя было ошибиться. Они еще не выполнили основной задачи – не нашли и не уничтожили врага, из-за которого была предпринята вся эта дерзкая операция.

За время боя, а точнее, побоища, они больше ни разу не услышали выстрелов чужого оружия. Может, партизаны успели уйти? Лейтенант снова и снова рыскал среди пожарищ, между бойцами и носившимися полуодетыми местными жителями, рискуя получить пулю.

Из дыма выскочил мужик в майке и трусах, но с кухонным ножом в руке. На ногах были домашние тапочки со смешными пушистыми помпончиками. Он ударил зазевавшегося водителя в грудь. Лезвие вошло почти по рукоятку. Не везло сегодня «зажигалкам». Сказывалось отсутствие боевого опыта. Не дожидаясь, когда водила упадет, колонист двинулся к офицеру, по-бычьи наклонив голову.

Он держал нож лезвием вниз. Угрожающе, но дилетанта сразу видно. Таким манером только тыловиков необстрелянных резать.

Райх даже не стал стрелять в набегавшего на него врага. На такого жаль тратить патроны. Лейтенант, как на образцово-показательных занятиях, сделал шаг в сторону и резко выбросил вперед винтовку, под углом снизу вверх. Ствол по самую мушку вошел под нижнюю челюсть. Провернув оружие, офицер дернул его на себя, уходя с линии атаки. Мужчина по инерции сделал еще несколько шагов и, словно наткнувшись на невидимую стену, тяжко опустился на колено в дорожную пыль. Нож так и остался в его руке. Спецназовец без замаха ударил прикладом по шее, метя в основание черепа. Громко хрустнули шейные позвонки. Враг упал ничком, уткнувшись лицом в землю. Человек был мертв, а тело продолжало жить. Ноги дергались, повинуясь последним сокращениям мышц. Тапки свалились, обнажив мозолистые ступни.

Асмус равнодушно переступил через агонизирующее тело, не желавшее умирать.

В конце улицы раздался мощный взрыв. Во все стороны полетели обломки. В горевшем здании от жара детонировали боеприпасы.

«Хорошо! Просто замечательно! – подумал командир маленького отряда. – Одной партизанской базой меньше».

Его совесть была чиста. Они не ошиблись!

С той стороны повалил особенно едкий дым, который облизывал людей, низко стелясь по земле.

– Все за мной! – крикнул Райх.

Солдаты начали стягиваться к офицеру. Задыхаясь в дыму, они уже плохо понимали, что к чему. Кругом бушевал огонь, перекидываясь с крыши на крышу.

Маленький отряд растянулся редкой колонной. Шли, держась середины улицы, в сторону, противоположную рвущимся боеприпасам. Поселок вовсю полыхал.

За околицей огонь уже не мог дотянуться до охотников. Они цепью окружили горящий поселок. Расстояние между некоторыми бойцами достигало пятидесяти метров. Но и в эту редкую сеть, поставленную профессиональными охотниками на людей, попадалась добыча.

Сержант вразвалочку подошел к офицеру.

– Я дурею от этих гражданских, – радостно оскалился в улыбке заместитель. – Всегда на это покупаются.

Он тягуче сплюнул и с чувством добавил:

– Слабаки! Против нас кишка у них тонка.

– Не стреля-а-ай, – проныл, почти проплакал Райх писклявым детским голосом и подмигнул последнему из оставшихся в живых водителей топливо возов.

Тот оторопело смотрел на своего нового командира.

Внешний вид высокого широкоплечего человека с холодными немигающими глазами не вязался с детским жалобным голоском, доносившимся из луженой офицерской глотки. Не верилось, что его голосовые связки могут издавать что-то, кроме рубленых коротких команд и четких приказов.

Из горящих домов с криками ужаса продолжали выбегать полуодетые люди. Огонь гнал их из-под защиты родимых стен. Они выскакивали из огня, чтобы напороться на огонь спецгруппы. Местных били одиночными выстрелами в упор. Иногда раздавался треск короткой очереди. Охотники на людей с головой окунулись в привычную стихию разрушения и выныривать, похоже, не собирались.

Поселок лесозаготовителей горел. Живых в нем больше не было, только обугливались трупы, большие и маленькие.

Вдали, на дороге, появилось небольшое облачко. Вскоре донесся еле различимый басовитый гул.

В сторону пепелища, еще недавно бывшего поселком колонистов, пылила армейская колонна. Бронированной змейкой извивалась техника. Пыль поднимали боевые машины огневого прикрытия на воздушной подушке. В центре сыто урчали двигатели гусеничных транспортеров с тяжелой пехотой.

Недавно здесь разгромили тыловую колонну обеспечения. Сожгли несколько бензовозов. Командование теперь не рисковало перебрасывать людей и материальные средства без мощного прикрытия. А еще месяц назад этот район был отмечен как спокойный, не попавший в зону действия партизан.

Лейтенант свернул оцепление и собрал всех подчиненных. Колонну встретили на перекрестке.

Не доезжая метров тридцати, головная машина боевого охранения остановилась. Двигатель гудел, работая на малых оборотах. Низкая башенка с тридцатимиллиметровым стволом автоматического орудия лениво сдвинулась в сторону. Казалось, стальное животное принюхивается исполинским хоботом к жалкой кучке людишек, вышедших ему навстречу. Одна очередь осколочными снарядами – и от отряда не останется ничего.

Из-под надежной брони никто не спешил к ним с распростертыми руками. Мало ли кто расхаживает в камуфляже по дорогам. Догоравший поселок тоже не внушал доверия. Кто и зачем устроил эту заварушку? Вопросов больше, чем ответов.

Командир группы развел руки в стороны, показывая, что они пусты, и двинулся навстречу замершей бронемашине.

Зрачок ствола манил и притягивал взгляд. Черный тридцатимиллиметровый бездонный провал, в свою очередь, приглядывался к человеку, стараясь заглянуть в душу. Райх тряхнул головой, прогоняя наваждение. Женский голос в голове молчал.

Не доходя нескольких метров, офицер остановился.

В борту с лязгом открылся люк. Из него выпрыгнул на дорогу человек в черно-сером маскировочном комбинезоне.

– Здорово, – настороженно сказал он.

– Здорово, – эхом отозвался командир охотников.

– Ваша работа? – указал на дымящееся пепелище незнакомый военный. Он так и не удосужился представиться.

– Наша, – подтвердил лейтенант. – База партизан. Была. Район от противника зачищен.

– Управление специальных операций?

– Временно переведены в оперативное подчинение командования группировки, – доложил Райх. – Подтверждаю полномочия. Мой личный номер ВП-053680.

– Это все?

– Все. Для проверки достаточно.

– Так вы откуда? – Офицер из колонны, не отрываясь, смотрел за спину Райху, где продолжило дымить пепелище.

Асмус показал рукой на зеленую стену джунглей.

Спецназовцев распределили по стальным коробочкам, по два-три человека на машину. В тесных десантных отсеках потеснились, принимая пополнение. Летчик наотрез отказался расставаться со своим копьем. Он ни за что не хотел выпускать заостренное древко из рук. Летун, привыкший к высоким технологиям, которыми был напичкан под завязку его аэробот, успел за несколько дней сродниться с самодельным копьем. И даже стал считать его чем-то вроде талисмана.

Ему объяснили, что как только доберутся до базы, так сразу вернут драгоценную вещь. Поколебавшись, он неохотно согласился. Жердь с заостренным концом, черным от засохшей крови, закрепили на броне, поверх ящиков с «зипами». В тесном отсеке летчика усадили между двумя тяжелыми пехотинцами, увешанными оружием. Поерзав на жесткой скамейке, он вроде бы успокоился.

С остальными было проще. Команда охотников беспрекословно выполняла команды. Прикажут выпрыгнуть с десятого этажа – выпрыгнут, не задумываясь. Раз так говорит командир, значит, так надо. Значит, там победа.

Вскоре колонна запылила дальше. Техника в пятнистых разводах маскировочной окраски объезжала мертвый поселок. Точнее, выжженный участок земли с не прогоревшими до конца головешками. Это было все, что осталось от зданий.

Когда человеческая жизнь внезапно прерывается, начинает казаться, что ее никогда и не было. На месте колонны громоздились искореженные остовы техники. Там, где был поселок лесозаготовителей, дымилось пепелище. Единственное напоминание о том, что здесь жили люди.