Текст книги "О природе таланта"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Игорь Акимов, Виктор Клименко

О природе таланта

ПРЕДИСЛОВИЕ

1

Когда писатель, пытаясь освободиться от навязчивого чувства или идеи, пишет статью, рассказ или роман, – он ищет ключик от двери, за которой спрятано счастье. Мало кто из писателей это понимает (писательство не требует ума, поэтому в литературном деле умных людей не больше, чем во всяком ином), тем не менее это так.

Для большинства людей представление о счастье укладывается в формулу «много». Много денег, много вещей, много еды, водки, баб, развлечений – и т.д. Кажется, что может быть проще? – знай, греби под себя вот и вся технология. Но «много» не имеет потолка, поэтому неизбежное однообразие притупляет вкус, азарт сменяется скукой, а свободная охота оборачивается добровольным рабством. Мораль: когда в работе нет материала для души, она так и остается карлицей, и это ранит ее неизлечимым разочарованием.

Для других счастье укладывается в формулу «красиво». Разумеется, это компромисс: нет зубов, чтобы отхватить у жизни кусок мяса с кровью, поэтому приходится ограничиться ролью дегустатора чужой стряпни.

Наконец, есть люди, которые понимают, что счастье – это материализованный в чувстве покой. Иначе говоря, такая гармония с миром, когда человек его не ощущает. Правда, последние два-три столетия существует устойчивая тенденция вместо понятия «покой» пользоваться понятием «свобода». Это не путаница, это всего лишь две стороны одной медали. Ну что ж, свобода так свобода.

Мечтатель ищет счастье, романтик – свободу, реалист – покой.

И все приходят к одному.

2

Этой работе – исследующей природу таланта – четверть века.

Именно тогда, четверть века назад, расцвела и поныне живучая мода отбирать для гимнастики, музыки, математики, балета, шахмат, фигурного катания детей в самом нежном возрасте. «Чтобы талант не пропал, его нужно обнаружить как можно раньше (покуда он пластичен), и отдать в огранку не в случайные руки, а истинному мастеру», – вот что было начертано на знамени охотников за талантами.

На первый взгляд идея светлая, но стоит задуматься – и на ней начинают проявляться вопросы:

«каковы критерии таланта?»;

«зачем спешить с его обработкой? почему не дать ему созреть? – ведь только тогда можно узнать, каков истинный вкус его плодов»;

«почему его нужно гранить? – ведь именно своею самобытностью он интересен»;

«кто может поручиться, что этот тренер, этот педагог имеет столь безошибочный вкус, что нигде не повредит таланту, а только поспособствует?..»

Вопросов много, они сдирают с идеи ранней специализации красивенькую словесную вуаль – и открывается истинная морда: мерзкая, тупая и жестокая. Открывается страшная правда, как ради тщеславия и наживы уродуется жизнь тысячам детей, которых превращают в гуинпленов.

Если человек ослеплен глупостью – он не увидит истины, даже если разобьет об нее лоб; если он сам уродлив – по своей мерке он будет переделывать и окружающих; если он защищен цинизмом – он пренебрежет добротой. Поэтому охотник за талантами не понимает природу, которая во всем гармонична. Поэтому он не верит ей. Поэтому не понимает ее простой мудрости. Он руководствуется логикой: вот то, что я ищу; пусть этого пока мало, но оно есть, и если именно это развивать – задатки превратятся в большой талант...

Увы, природа – особа своенравная логике она и не подозревает. Она обещает одно (это родители и педагоги полагают, что природа обещает), а несколько лет спустя вынимает из рукава совсем иное. Но разве это оправдывает бессердечие, с каким через тренерско-педагогическую мясорубку пропускают тысячи детей? Каково будет им жить дальше, с душой, заклейменной печатью второсортности?..

Впредь свое счастье они будут собирать по пятачку, и даже если соберут большую кучу – это будет всего лишь куча меди. Дверь, за которой возможна свобода, они будут деликатно обходить, чтобы не оказаться в ситуации, когда нужно самостоятельно, смело, неординарно действовать. Страх (пусть и неосознанный – от этого он не перестает быть страхом) станет их тенью, никакое благополучие от него не избавит; поэтому покой не входит в реестр их ценностей: ведь покой – это самый изысканный плод гармонии, которая нашим гуинпленам доступна лишь в примитивных формах. Их прибежище – равнодушие.

3

Так вот, четверть века назад авторы этой работы оказались среди тех, кто получил заказ:

создать методику выявления талантливых детей;

создать технологию развития таланта от почки до созревшего плода.

Очевидно, заказчик представлял талант исключением из правила. Одиноким злаком, высоко вознесшимся над плотной порослью безликих, ничем не отличимых собратьев; жемчужиной, спящей в складках раковины, затерявшейся в огромной груде ей подобных – но бесплодных. Взгляд, прямо скажем, банальный. Взгляд человека, который никогда не размышлял на эту тему и равнодушно принял легкую для восприятия, не требующую усилий формулу.

Подразумевалось, что природа пользуется шаблоном; из биомассы она штампует серых, ничем не замечательных людей; но иногда случается внешняя помеха-мощный энергетический импульс (иначе говоря – Бог положил глаз) – и тогда появляется талант.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сразу увидеть здесь две ошибки.

Первая: в этом рассуждении не учтена человеческая сущность человека. Не учтено, что хотя он и состоит из тех же элементов, что и весь остальной живой мир, он все же выделен из этого мира. Одни считают, что он выделен сознанием, уникальной способностью мыслить; другие – наличием человеческой души (которая стоит над растительной и животной душами). Однако убедительней всего выделяет человека его способность сознательно переделывать мир. Это и есть талант. Он не у всех проявляется, но только потому, что обстоятельства жизни останавливают развитие человеческой сущности на каком-то предварительном этапе. Так что же, если у человека в детстве не сложилась жизнь (это всегда происходит не по его вине), мы откажем ему в возможности – если он сильно захочет ~ все-таки стать полноценным человеком?

Вторая ошибка: в руках природы не шаблон, а норма. Если шаблон – это жесткая, единственная форма, то норма – это диапазон (от и до), в котором может разместиться (свободно развиваясь!) огромное количество форм.

Норма триедина:

это диапазон развития,

это процесс развития и...

это результат развития; результат не конечный, а в любой момент, когда мы захотим поглядеть, с чем имеем дело.

Вывод первый: талант – это способность человека оригинально решать банальные задачи; способность, которая проявляется, когда человек находится в диапазоне нормы.

4

Если человек делает свое дело хорошо, даже – очень хорошо, даже – лучше остальных, можем ли мы сказать, что он талантлив? Нет. Просто он работает лучше других – вот и все.

Если столяры забивают гвозди с трех-пяти ударов, но есть среди них такой, который вгоняет гвоздь по шляпку одним ударом, причем никогда у него гвозди не гнутся, – можно ли утверждать, что он талантлив? Нет. Просто навык по забиванию гвоздей доведен у него до совершенства.

Еще ситуация: столяры мастерят стулья. У всех стулья неотличимы, каждый стул – копия тех, которые были сработаны и вчера, и год назад; и только у одного – совершенно иная продукция: хотя сработанные им стулья имеют общий замысел, общий абрис, и сразу видно, что они составляют один комплект, – все же каждый стул не похож на остальные, каждый имеет свое лицо и даже свой характер.

Нет сомнений: те столяры – обычные ремесленники, этот – несомненно – талантлив.

Почему он не работает – как они – по шаблону?

Не может.

Копировать ему скучно.

Скука создает дискомфорт; от работы ему становится тошно.

Чтобы избавиться от этой напасти, он вынужден выбирать: либо бросить работу, либо сделать ее интересно, – мастерить стулья не так, как надо, а так, как хочется.

Какие изменения при этом он будет вносить в каноническую форму?

Он будет убирать лишнее (по его мерке) и добавлять там, где не хватает. И угомонится только тогда, когда исчезнет дискомфорт.

Тут напрашиваются три вопроса.

Первый: бывают ли ситуации, в которых талантливый мастер исполняет рутинную работу не чувствуя дискомфорта?

Ответ: это происходит, если мастер переутомлен или пережил тяжелую болезнь (из-за больших энергопотерь сместился за пределы нормы). Мало энергии – механизм таланта не включается. Такое состояние может длиться годами, и все это время он будет тиражировать серийные стулья без ущерба для души.

Вопрос второй: талант и воля – как они связаны? Как воздействует воля на работу механизма таланта? В каких ситуациях мастер вынужден насиловать свой талант, приказывая ему работать? Если мастер говорит себе: «дай-ка я придумаю такой стул, чтобы все ахнули», – что при этом происходит?

Ответим сразу: нормальная работа механизма таланта (свободная его работа) не нуждается в хлысте; любое насилие над собой (вмешательство воли) искажает гармонию. Поэтому воля включается в энергетический процесс лишь по необходимости – чтобы компенсировать энергодефицит.

За счет чего? – за счет энергии почек. Тут есть над чем подумать: вы платите собой, чтобы получить сомнительный результат. Стоит ли?..

Очевидно, отношения таланта и воли определяются ситуацией, предшествующей работе. Вот основные варианты.

Когда мастер больше задачи, когда он в норме (значит, с энергией нет проблем), – ему нет нужды ни собираться в кулак, ни подхлестывать себя. Он сразу действует, он работает спокойно и просто, не заботясь о впечатлении.

Когда мастер равен задаче (форма стула вызывает у него дискомфорт, но он не может определить сразу, в чем тут дело), воля просыпается и встает у него за спиной, ожидая, какую ей отведут роль. Если с энергией нет проблем, воля ограничивается констатацией: вот задача; не стоит суетиться – спокойно ее решим. Если с энергией плохо, то воля берется за лопату, чтобы добыть из почетных загашников недостающий уголек.

Когда мастер меньше задачи – ему лучше отойти в сторону, иначе дискомфорт его раздавит.

Если ж предшествовавшего дискомфорта не было, если мастер вызывает дискомфорт искусственно, насилуя себя: измени! придумай что-нибудь! пусть не лучше – лишь бы иначе... – он обрекает себя на неудачу.

Пусть не очевидную;

пусть большинство людей ее не разглядит ни сейчас, ни потом;

пусть на какое-то время созданная им форма привлечет внимание своей необычностью, – все это слабое утешение.

Имеет шанс на продолжительную жизнь (потому что в ней сконцентрирована значительная энергия) только та гармония, которая родилась естественно, которая создана свободно. Если же она – результат насилия, – гармония будет искажена, а созданный предмет энергетически пуст. Поэтому и внимание к нему будет недолгим: пустота рождает дискомфорт, и человек старается поскорей от нее дистанцироваться.

Вопрос третий: зачем включается и начинает работать механизм таланта?

Ответ: чтобы освободиться от дискомфорта, обрести покой.

Например, писателя мучает сюжет или чувство – обычный писательский дискомфорт. Чтобы от него освободиться, нужно этот сюжет либо это чувство материализовать в слова. Еще: написав, он употребил некое слово, и тут же понял: не то. Хочет писать дальше – и не может: слово сидит занозой, требует к себе внимания, требует замены другим, точным – обычный писательский дискомфорт. Если писатель запечатлевает чувство столь удачно, что у каждого, кто прочитает текст, оно пробуждается в душе; если случайное слово ему удается заменить точным, теперь уже незаменимым, – мы говорим: он талантлив. Если же он удовлетворяется приблизительным описанием, первым подвернувшимся под руку словом, – мы говорим: он бездарь.

Итак, талант – точен; его главная забота – быть точным; но не абстрактно точным, а точно соответствовать своею деятельностью своему чувству, своей душе.

Когда это удается, мы говорим: он не похож ни на кого. Что и не удивительно: ведь каждая душа – единственна.

Такие же проблемы и у механика, и у земледельца – у каждого с его материалом.

Суть не в материале; суть в том, как человек ощущает соответствие норме, – и как реагирует на это чувство.

Вывод второй: механизм таланта включается сам – как ответ на дискомфорт, как стремление вернуть свободу (либо покой – выбирайте, что вам больше нравится).

5

Все есть во всем – это известно уже много тысяч лет. В момент зачатия, в момент объединения двух ничтожно малых биологических систем, в их сплаве, от которого до будущего зрелого человека так бесконечно далеко, – в этой оплодотворенной яйцеклетке уже заложены все механизмы, благодаря которым мы будем жить. И механизм таланта (механизм утилизации дискомфорта) заложен тоже. В каждого!.. Остается выяснить: отчего у одних людей этот механизм работает, а у других – нет?

Ответ необычайно прост, он вам уже известен: механизм таланта работает в тех, в ком он успел сформироваться.

Автомобиль, существующий только в воображении конструктора, уже автомобиль; но он не может функционировать, пока не материализуется в чертежи и расчеты, затем – в металл, потом в него введут источники энергии, – и лишь тогда он оживет, лишь тогда можно будет судить, какой груз он потянет, с какой скоростью, насколько он надежен и удобен в управлении.

Талант, заложенный в нас природой, может так и остаться нераскрывшейся почкой (в ней уже запрограммированы и побег, и листья, и цветы, и плоды), если эта почка была угнетена неблагоприятными обстоятельствами. Она не погибнет, она будет существовать (при условии, что будет получать необходимый минимум энергии – иначе она просто засохнет), но это будет всего лишь нереализованная потенция. Есть в ней плодоносящая ветвь? Вероятно. Но судить о ней в таком качестве бессмысленно, потому что она должна сперва развиться от почки до полноценной ветви, – и лишь тогда мы увидим, есть ли на ней плоды, а если есть -то каковы они на вкус.

Есть талант или нет – можно судить лишь по результатам его работы.

Если человек самостоятелен, если он чувствует необходимость нового решения и способен его найти, – он безусловно талантлив.

Но когда это проявляется? Когда можно с уверенностью заявить: это не просто симпатичный, энергичный пагонец, – это нормальная плодоносящая ветвь, – когда?..

Некоторые ослепленные любовью родители убеждены, что их чада талантливы едва ли не от рождения. Обсуждать этот лепет бессмысленно. Ведь прежде, чем взять в практическую работу (пропустить через механизм таланта) чувство или явление, или слово, или глину, или душу, – их нужно хотя бы осмыслить. Не слишком ли высокое требование к существу, которое, открыв от изумления рот, с восторгом проглатывает банальности «что такое хорошо и что такое плохо»?

Еще проще с вундеркиндами. Это дети, у которых гипертрофированно развивается специализированная память. Этот перегруз тормозит развитие чувств, формирование души уже на ранней стадии не соответствует норме. Вундеркинд цветет так недолго! – через 2-3 года сверстники начинают его обгонять. Формирующийся талант очарователен своею простодушной дерзостью, а вчерашний вундеркинд, ощутив свою неполноценность, либо сразу (и навсегда) сходит с дистанции, либо обречен всю жизнь (покуда не сломается) доказывать свою бесплодную силу.

Но вот наступает пора (на изломе отрочества, на пороге юности), когда вчерашние нигилисты пробуют писать стихи, по-своему мастерить или выращивать.

Вот когда заработал талант! Только что вылупившийся, он пока беспомощен; ничем, кроме претензий, он козырнуть не может. Он перебирает учителей, ищет лидера, ищет понимания, хочет понравиться.

И подражает, подражает, подражает; подражая – учится... Потом все заканчивается ничем. Либо – пожизненным подражанием. Либо он преодолевает слепое увлечение, начинает учиться осознанно, пока однажды вдруг не увидит, что своей сокровенной мечты (а в нем уже будет зреть – тревожа, напоминая о себе, неспешно порабощая душу – сокровенная мечта) никогда не достигнет чужими средствами, что все – от начала и до конца – придется делать собственными руками...

Вывод третий: формирование таланта завершается к 13 годам; до этого нужно следить, чтобы ребенок развивался свободно (в пределах нормы); после этого – чтобы юноша все делал качественно, точно;

чтобы – как моряк на Полярную звезду – был сориентирован на совершенство.

6

Так или приблизительно так мы размышляли четверть века назад, встретившись с древней задачей – как находить и растить таланты. Мы сразу увидели, что задача поставлена неверно, и предложили заказчику свой вариант:

КАКОВА ПРИРОДА ТАЛАНТА?

В ответе на этот вопрос содержались ответы и на все остальные вопросы, но поскольку умственные возможности заказчика вызывали у нас сомнение, мы для наглядности отщепили от главного ствола более близкие ему задачи:

как определить, развивается ли ребенок в пределах нормы (иначе говоря – формируется ли в нем механизм таланта)?

как контролировать развитие ребенка, чтобы оно происходило в пределах нормы?

как ликвидировать патологию, возвратив процесс в русло нормы?

Естественно, это не помогло; общего языка с заказчиком мы так и не нашли. Заказчик не скрывал, что хочет получить шаблон: приложил шаблон к ребенку – и сразу видишь – талантлив или нет. Что можно сказать на это? – каждый меряет по себе... Мы сложили свои наработки в папку (господи! какой плоской она была тогда) – и забросили ее повыше на стеллаж. С глаз долой – из сердца вон.

Сейчас не важно, сколько длилось забвение (зерну полезно пережить холод). но настал день – и забытая задача постучала в наши сердца. Вначале робко – вроде бы случайным воспоминанием; потом все настойчивей. Потом забарабанила так, что мы уже едва различали остальные звуки.

Поверьте на слово: характеров нам не занимать; мы умеем говорить «нет» не только другим, но и себе. Мы хорошо знали, что даже малейшее послабление непозволительно – и сделали все, чтобы настырный росток позабыть, закатать под асфальт неотложных текущих дел.

Увы! если жизнь подпитывается достаточно мощной энергетикой – никакие препоны ее не остановят. Короче говоря, задача о природе таланта оказалась столь магнетической, что, однажды прикоснувшись к ней, мы так и не смогли от нее отлепиться.

Теперь она решена.

Разумеется, разбираясь с одним механизмом (таланта), мы не могли не реконструировать всю машину (человека). Потому что талант становится понятным и простым лишь в случае, если он оказывается необходимой частью свободно развивающейся сущности – человека. Частью его души – но и тела тоже! Ведь талантлива не душа – талантлив человек. Да – это душа ощущает дискомфорт, это душа проявляет и называет его; но утилизирует дискомфорт – используя механизм таланта – именно человек. Человек как целостность тела и души.

Поэтому нам пришлось дать собственную концепцию феномена человека.

Прочитав наш опыт «О природе таланта», вы узнаете, как рождается и развивается душа; вы станете понимать своих детей, смысл их поведения и поступков, которыми прежде не придавали значения; вы сможете направлять процесс формирования их души; вы станете понимать себя, свои состояния, которые прежде либо тяготили вас, либо сбивали вас с толку; вы станете понимать окружающих – подоплеку их добрых и злых поступков; вы поймете, почему от одних нечего ждать – потому что им нечем делиться, почему другие только обещают – но не дают никогда, почему у третьих много, и они предлагают вам: бери! – а вы не можете взять... Не сомневайтесь: после этой книги вам станет легче жить. А может быть, откроется дверь – и вы войдете в совсем иную жизнь, о которой до сих пор только слышали от других.

Так что же – закрыта тема? И теперь о проблеме таланта нового ничего не скажешь?

Напротив.

Мы распахали огромное поле и приглашаем: пожалуйте! выбирайте себе участок по вкусу и по плечу – и возделывайте свою грядочку; места всем хватит! Всем талантам, на плодах трудов которых поднимутся таланты будущего.

Работа предстоит большая.

–

Глава первая

ТАЛАНТ ЕСТЬ НОРМА

С добрыми намерениями

Есть такая притча: о мальчике, который умел летать. Он просто летал, и это было для него так же естественно, как для нас с вами ходить, есть и дышать. Он летал, не замечая своей исключительности, разве что иногда удивляясь, отчего другие этого не делают. Но окружающим не давали покоя его полеты. Добро бы он чем-нибудь от них отличался; например, был бы фантастически силен или подозрительно легок, имел бы крылья или на худой конец моторчик с пропеллером, как у Карлсона, – притча донесла бы сведения об этом.

Так нет же! – ничего подобного не было.

По всем статьям мальчик был обыкновенный, такой, как все. И вот один умный человек сообразил: если мальчик может, и он такой, как мы, значит, и мы должны мочь тоже!..

Ах, логика, логика, доморощенная мудрость! Научился, что дважды два четыре, – и можно не думать.

Идея понравилась всем. Поэтому призвали ученых и поставили задачу: узнайте, как мальчик летает? Уговаривать ученых не пришлось. Они хорошо подготовились к изучению феномена: создали гипотезу, разработали методики, изготовили тончайшие приборы. Но перед тем, как мальчику лететь, остановили его: «Обожди; вначале расскажи, как ты это делаешь».

Прямо скажем, мальчик был к этому не готов. Ведь он никогда не задумывался, как он летает. А теперь ему пришлось погрузиться в себя и дифференцировать свою целостность настолько, насколько хватило его сил. И в общем-то он понял, что в нем происходит. И он постарался найти слова, чтобы передать свои ощущения. Учение были довольны. Уяснив суть процессов, они попросили мальчика показать, как он это делает, чтобы зафиксировать параметры полета и вывести формулы, пригодные для всех.

А мальчик не полетел. Не смог.

СПОРТИВНЫЙ ВАРИАНТ

А эта история произошла недавно, перед последней Олимпиадой. Молодой тренер, опаздывая на занятия в институт физкультуры, пошел проходным двором.

Там играли в баскетбол мальчишки. Баскетболом это можно было назвать лишь по тому, что играли мячом, который забрасывали в кольцо. Для профессионала зрелище не представляло интереса, и когда после неловкого броска мяч застрял между кольцом и щитом – тренер не задержался (ведь он опаздывал). И уже совсем было прошел мимо, как вдруг осознал: что-то необычное случилось... Он не сразу понял – что именно, но потом зрительная память восстановила прыжок мальчишки, который достал мяч. Прыжок поразительно легкий, свободный, исполненный без малейшего усилия...

Тренер знал цену прыжкам. Того – увиденного краем глаза – быть не могло. И чтоб избавиться от наваждения, он попросил мальчика прыгнуть еще раз. Тот прыгнул. Оно было...

Молодой тренер понял: в этом мальчике – его судьба. В сборной не было достойных прыгунов.

– Хочешь стать олимпийским чемпионом? – спросил он мальчишку.

– Хочу.

– «Тогда держись меня. – Я – твой тренер».

Он повел мальчика к тренерам сборной, и когда те увидали, как он прыгает, все поняли, что золотая олимпийская медаль наша. Правда, огрехов в технике прыжка у мальчика было многовато, но их это не огорчило: они видели в этом запас его возможностей. Значит, когда огрехи будут устранены, он станет прыгать еще лучше!..

И они стали учить мальчика прыгать правильно.

И добились своего.

Но на Олимпиаде он проиграл всем.

Оказывается, так бывало и прежде.

Притча о Дедале и Икаре – один из древнейших зарегистрированных случаев. Для нас он удобен тем, что его знает каждый.

Дедал (что в переводе означает «механик») сделал из воска и перьев крылья, с помощью которых вместе с сыном бежал с острова Крит. (Внимание! – перед нами рукотворный вариант летающего мальчика.)

Дедал был мудр; он знал, что любой процесс имеет границы дозволенного, некий диапазон; внутри которого данный процесс только и может существовать.

Поэтому они летели и не высоко (чтобы солнце не растопило воск), и не низко (чтоб от морских брызг не намокли крылья). Полет был успешен, потому что Икар следовал за отцом.

Но далось ему это непросто – ведь Икар был поэтом; значит, однообразные нагрузки его угнетали. И уже в Сицилии он попросил отца разрешить ему полетать свободно, для души.

– Можно, – сказал Дедал,– Только не забывай о том, чего нельзя.

Великий скульптор, великий архитектор и механик Дедал считал дисциплину настолько естественной (он знал ей цену, знал, что она – мать успеха, и ее не компенсируешь ничем), что забыл простую вещь: ведь Икар до сих пор ничего не делал самостоятельно.

К свободе нужна привычка; к ней нужно приучать так же постепенно, как ребенка приучают к пользованию огнем и острыми предметами. К ней нужен навык.

А Икар его не имел. И когда он взлетел и стал делать все, что захочет – парить, кувыркаться, свободно падать и делать замысловатые петли (ах, до чего же приятно, когда впереди нет потной, натруженной спины родителя, который подавляет своим присутствием!), – Икар, как первокурсник, впервые оказавшийся вдали от дома, опьянился воздухом свободы. Наслаждение полетом, высотой – эйфория – подавило в нем критичность. Забыв предупреждение отца, он взлетел слишком высоко. И когда из крыла выпало первое перо, он не придал этому значения. Но уже второе отделившееся перо подсказало ему, что он имеет дело с процессом.

Отрезвление наступило мгновенно.

Икар понял происходящее, вспомнил предостережение Дедала, однако процесс был уже неостановим. Воск размягчился, крылья распались и Икар разбился.

Обидно?

Конечно.

Однако, пережив эмоции, уже со спокойным сердцем рассудим, отчего это происходит. Почему они падают, ломаются, забывают – перестают летать?

ЗЕРКАЛЬНЫЙ СИНДРОМ

Первого – летающего мальчика – погубила добросовестность.

Как вы помните, перед ним была поставлена задача самопознания; задача, которую каждый из нас решает всю жизнь. Большинство делает это бессознательно. В результате возникает поверхностное представление о себе: достаточное, чтобы осознать свои потребности, и малоинформативное – когда нужно оценить свои возможности. Вот отчего так много людей закомплексованных: одни придавлены мнимыми недостатками, других заносит в суперменство.

Но есть люди, познающие себя сознательно. Их тоже немало. Кстати, осознанное самопознание – самый верный признак культуры. Чем полнее мы себя познали, чем отчетливей видим в зеркале самопознания свое истинное лицо – тем выше наши возможности. Тем больше территория, на которой мы можем действовать успешно.

Значит, копай в себе – и откроется дорога к успеху?

Ничего подобного.

Самокопание только ради самопознания – гибельно. Оно ведет к распаду личности. Голем рассыпается на песчинки, которые потом можно собрать разве что в кучу.

Этого никогда не случится, если у вас есть конкретная цель. Стержень, вокруг которого происходит работа самопознания. Цель сохраняет нашу целостность и в любых обстоятельствах позволяет нам остаться самим собой.

Цель создает человека. И сохраняет его.

Ну как, поняли, что произошло с летающим мальчиком?

Правильно: он потерял целостность.

Всю свою энергию он потратил на самоанализ, на дифференциацию себя. И когда почувствовал, что перешел границу дозволенного, было уже поздно – оказалось, что он разобран. Правда, у него еще хватило энергии, чтобы создать словесную модель своего полета. Естественно, это был суррогат, схема. А схема не может летать.

КАК ВАЖНО БЫТЬ СОБОЙ

Второму мальчику не повезло: его уложили в прокрустово ложе теории спорта.

Тренеры не имели злого умысла. Это были грамотные специалисты. Теория, которой они пользовались (подчеркнем: новейшая теория), аккумулировала весь прошлый опыт.

Увы:

любое заемное знание – даже самое качественное! – это ограничитель; оно мешает увидеть новое и тем более не гарантирует точной его оценки; а поскольку о любых предметах, явлениях и мыслях мы судим по тому, что знаем,– великое искушение втиснуть новое в пределы уже освоенного знания.

Как же избежать категоричности?

Иначе говоря: как найти гармонию, границы которой образует не знание, а незнание? – (что позволяет гармонии свободно развиваться в любом направлении).

Оказывается, достаточно помнить две простые вещи:

истина всегда впереди;

прошлый опыт – не мера истины, а только ключ к двери, за которой она находится.

Тренеры же, к которым попал прыгающий мальчик, искренне считали, что истиной владеют. Им все было ясно. Никому из них и в голову не пришло,

что прыжки мальчика совершаются за пределами их понимания;

значит эти прыжки открывают дверь в неведомое,

ставят задачу – но уже и

таят в себе ответ;

следовательно, тренерам не в себе, не в своем знании, а в нем – в мальчике – нужно было искать.

Но профессиональный снобизм оказался выше здравого смысла. Увидав, что мальчик не умещается на прокрустовом ложе их науки, тренеры ничтоже сумняшеся просто обрубили лишнее.

Понять их нетрудно. Не было сомнения, что мальчик делает технические ошибки во всех фазах прыжка.

Во-первых, во время разбега он набирал скорость постепенно и уходил в прыжок еще не достигнув максимума, хотя каждому ясно: чем сильнее разгонишься, тем дальше прыгнешь.

Во-вторых, последний шаг разбега – шаг перед отталкиванием – у него был непомерно велик, оттого он отталкивался почти прямой ногой, хотя опять же каждому ясно: чем больше согнута толчковая нога, тем большей мощности задействована пружина.

В-третьих, вместо классического вылета «столбиком» он как-то коряво – извиваясь – ввинчивался в воздух... Все это ему исправили.

Будь мальчик постарше – он имел бы больше веры в себя; он смелее полагался бы на свою критичность. А так он доверился взрослым дядям – и они разрушили его целостность. Остается добавить, что смысл его поражения никто не понял. Ни к тренерам, ни к ученым претензий не было. В отчете же записали – и авторы искренне верили в свою правоту, – что причиной неудачи было невнимание к психологической подготовке.

БАНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

К истории о третьем мальчике – Икаре – добавить нечего: его подвела недисциплинированность.

Что наша жизнь? – Игра!

Для тех, кому трудно расшифровать метафоры, объясним, почему этих мальчиков мы назвали летающими.

Как птица свободно в небе, рыба – в воде, так эти мальчики были свободны в действии. Они делали то что им было интересно – действовали – каждый в своем направлении, – и то, о чем другие даже мечтать не могли, получалось у них легко, свободно, без малейшего напряжения. Этими действиями они выражали себя. В этих действиях была их сущность. Но едва они попали в игровую ситуацию (а любой контакт с миром реализуется в игре, которую огромное большинство из нас умудряются превратить в унылую работу – в добровольную каторгу) – они изменили себе.

Первый мальчик стал играть в поддавки.