Текст книги "О природе таланта"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Второй – спортсмен – играл на проигрыш.

Третий – Икар – играл без правил.

Естественно, они проиграли. Они не могли не проиграть – ведь против них играли по-настоящему!..

У КАЖДОГО – СВОЙ ЭТАЛОН

Сколь сильно в нас доверие к стереотипам! Мы опросили десятки людей: каким качеством вы считаете добросовестность? – и не нашлось ни одного, кто бы сказал о ней худое слово. Матери мечтали, чтобы их дети были добросовестными, учителя хотели бы видеть ее у своих учеников, руководители – у своих подчиненных. Мы тоже не собираемся ее хулить, но раскрыть ее сущность считаем необходимым. Ведь если именно добросовестность загубила летающего мальчика, значит – не все в ней благо, как это представляется на первый взгляд; вишенка – с ядовитой косточкой.

Вот беда: добросовестность ограничивает свободу...

Добросовестность подразумевает работу (нельзя же быть добросовестным ничего не делая), но! – и в этом вся соль – работу по чужой указке. Почему по чужой?

Добросовестность – это не просто хорошая работа; это работа по совести.

Совесть – это оценка наших действий; оценка наша, но с точки зрения окружающих людей – как мы их понимаем; оценка, не имеющая ничего общего с реальностью – ведь мы судим об этих людях по себе, а они другие, совсем другие, чем мы их представляем. Значит, совесть – это уступка другим, это ничем – кроме страха, слабости, неуверенности в себе – не оправданное самоограничение. Совесть убивает в человеке самость, перерождает ее в чужойность. Чем больше человек оглядывается на оценки других, тем меньше в нем остается его самого, тем больше он становится частью других.

Значит, добросовестность – это дорога в добровольное рабство.

Так неужели совесть – это отрицательное чувство?

Конечно же – нет.

Истинная совесть – это такая оценка наших действий, когда мы судим себя, не оглядываясь ни на кого вокруг, а только на гармонию собственной души.

Следовательно, истинное действие совести – покаяние.

А покаяние истинно лишь тогда, когда меняет всю жизнь человека, рождая его в новом качестве, выводя на путь к себе такому, каким его задумал Бог.

КУДА ВЕДЕТ ПОВОДЫРЬ?

Существует устойчивое убеждение, что как бы человек ни ловчил в своей игре в жизнь, как бы ни мудрил – его поражение неминуемо. Под поражением каждый понимает свое, но для всех мнений существует и общий знаменатель – смерть.

Но всякую ли смерть можно считать поражением?

Если человек творил, создавая новое, если он нес добро, если его след через жизнь остался рукотворной гармонией, – то в смерть он переходит незаметно (оставаясь живым в памяти людей), а если осознанно – так с облегчением: душа и тело славно. потрудились – пора и на покой.

Именно такой исход – норма.

Когда же возникает неудовлетворенность прожитой жизнью, болезнь души, предсмертная тоска?

Если играл в чужие игры. (Вы уже знаете их: это

игра в поддавки,

на проигрыш,

без правил.)

Так что ж это за игра, в которой мы имеем шанс не проиграть (скажем сильней – обречены на выигрыш)?

Это – игра себя.

Игра себя с природой.

Почему прыжки мальчика-прыгуна привлекли внимание окружающих?

Потому что они были красивы и удачны.

А откуда бралась их легкость и красота?

От игры.

Он играл себя; он выражал себя этими прыжками;

он прыгал все дальше и дальше и даже не думал о той черте, дальше которой улететь не сможет. Да она его и не занимала! – ведь в этой игре – как и в каждой истинной игре – его интересовал не результат, а процесс.

Почему это не надоедало ему?

Потому что это была игра с Неизвестным, значит, каждый прыжок для него имел какую-то новизну, каждый прыжок был по-своему первым.

По этому же принципу делаются и небольшие изобретения, и грандиозные открытия, и все художественное творчество только этим и живет.

А тренеры предложили мальчику-прыгуну готовый ответ. Мало того, они подогнали под этот ответ решение, расписав его до мелочей. Игру они превратили в однообразную, тяжелую работу. Перестала ли она быть игрой? Нет. Игра есть всегда, она неистребима, только в зависимости от обстоятельств меняется ее смысл. Какое же обстоятельство заставило мальчика-прыгуна изменить своей игре?..

Это обстоятельство – воспитание.

Воспитание в семье, в школе, в любой социальной ситуации: в магазине, в общественном транспорте, на улице.

С первых шагов нам внушают самую благую установку: старших уважай, не перебивай их, не спорь с ними, уступай им место; и апофеоз – старший всегда прав!.. И что же мы получаем в результате? Ребенок именно с первых шагов приучается зажиматься, не верить себе, приучается ждать подсказки, оглядываться на каждом шагу: ведь могут не только пожурить, но и обругать, даже наказать... И этот страх сказать лишнее слово, сделать шаг в сторону с проторенной тропы, не говоря уж о том, чтоб пойти против, настоять на своем, – этот страх подавляет личность, становится натурой, сущностью – сущностью раба.

На примере мальчика-прыгуна мы видим, что этот процесс превращения летающей души в рабскую может произойти в любой момент, пока формируется гармония души и тела. Потом вы узнаете, что это формирование завершается – как принципиальная модель – к концу отрочества. Приблизительно к 13 годам. Если ребенок – а затем отрок – развивался свободно, и свободным вошел в юность – он останется свободным уже на всю последующую жизнь. Ничто его не уничтожит! Он может жить в рабстве, всем своим поведением демонстрируя свою рабскую сущность, – это ничего не означает. Если даже за всю свою жизнь он не выдаст себя ни словом, ни взглядом – сам он будет знать, что в его теле живет свободная душа. И если представится шанс

(а шанс для всех одинаков: жизнь ставит в обстоятельства, когда человек перестает терять энергию, значит накапливает ее до тех пор, пока не лопнут цепи на его окрепших руках)

– он свой шанс не упустит. Ничто – ни семья, ни долг, ни общественное мнение – не остановит его. Он может не дойти до цели – но он к ней пойдет, и будет идти через любые преграды и потери; и будет счастлив, потому что – свободен.

Мальчику-прыгуну не повезло: тренер заметил его, когда он был еще в поре формирования. Мы не утверждаем, что мальчик был воском или глиной;

пусть даже он был уже гранитом – не в этом суть. Важно, что он еще не перешел черту, за которой верят только себе, и поэтому – так замечательно воспитанный семьей, школой и прочим социумом -он доверился тренеру.

Но идти слепцом за поводырем – не очень интересное, а главное – не плодотворное занятие. Чтобы мальчик мог работать по чужой программе, сознательно ломая себя, свои движения, свой стиль жизни, – он должен был сделать идеи тренера своими. В нем должен был расцвести цветок веры в эти идеи, причем столь красочный и яркий, чтобы прежнее удовольствие от игры себя поблекло, стало менее привлекательным.

А вера требует действия. Она не может без действия, без воплощения себя. Она диктует это действие – превращая человека в раба. Но ей мало внешних атрибутов рабства – вера начинает с души, укладывает ее в прокрустово ложе своей идеи, – и вот именно этой страшной процедуры не выдерживает формирующаяся душа. Если однажды на этом ложе ее изуродовали – она остается калекой на всю жизнь.

Ну, ребенок доверился взрослым – это понятно. Но чтоб их вера стала его верой – требуется нечто большее, чем доверчивость...

Они подменили ему цель.

Прежде он соревновался только с самим собой, и рос в этом соревновании, и когда в нем оформлялось новое качество – он становился собой другим, выбираясь из себя прошлого, как змея из старой кожи.

Тренеры ему сказали: ты должен побеждать других; ты должен побеждать всех; ты должен стать первым среди лучших!

Прежде он ориентировался только на себя, на гармонию своего тела и своей души; теперь ему предложили эталон со стороны, который всегда – прокрустово ложе. Прежде он играл в прыжки с единственной целью – для удовольствия; теперь ему сказали: честолюбие – это хорошо, тщеславие – тоже полезная штука; ему сказали: все хорошо, что хоть на шаг приближает к победе, цель оправдывает средства. И когда это стало его верой – его поражение стало неотвратимым. Он летел навстречу поражению, как на стену. И он об нее разбился. Сперва – как спортсмен, а на много лет позже понял – что и как человек.

Парадокс о дисциплине

Несколькими страницами раньше мы квалифицировали случай с Икаром одной фразой – мол, пострадал от недисциплинированности. Почему так скупо? За внешней простотой содержания этой фразы таится глубочайший смысл (мы это специально подчеркнули: не мораль – именно смысл), и нам хотелось, чтоб вы сами его поискали. Кто почувствовал в нашей фразе задачу и задумался о ней хотя бы мельком – тот безусловно талантлив. Поздравляем. Точно так же он будет чувствовать задачи и в материале, с которым работает повседневно. Мы постараемся научить его не только чувствовать задачи, но и решать их, – ведь это всегда удовольствие, а иногда и счастье. Тем же, кто дальше содержания фразы не пошел (дисциплина – чего тут неясного? дисциплина она и есть дисциплина), мы покажем, как проявляется задача и как она решается. (Талантливые могут свериться с ответом.)

В случае с Икаром задача очевидна: он погибает от столкновения свободы с дисциплиной, причем дисциплине явно отдается предпочтение. Но так ведь не может быть! Ведь свобода превыше всего! И если дисциплина оказывается все-таки выше, возникает резонный вопрос (формулируем задачу): что же такое дисциплина?

Ответ: дисциплина – это свобода действующая.

Следовательно, это совсем не антипод свободы, это она сама, но если просто свобода – это некая абстракция, то дисциплина сгущает ее для конкретного действия.

Значит, дисциплина – это концентрированная, устремленная к цели свобода.

Вы привыкли к иному представлению о дисциплине. До сего дня для вас она означала послушание.

Условие порядка. Норм общественного поведения. И как апофеоз этого: «шаг влево, шаг вправо – стреляем»

Это дисциплина раба.

В ней нет даже духа свободы.

Потому что при этом человек – средство достижения чьих-то целей. Причем он этого может и не осознавать; не понимать, что какой-то кукольник дергает его за ниточки. Для родины, для коллектива, для семьи, для Дела он вжимается в свою тесную ячейку – и еще гордится своей ролью. Гордится тем, что он винтик!..

У винтика не может быть цели – он только исполняет функцию. Цель создает человек сам. Потому что цель – это и есть он сам, этот человек, только на новом, более высоком уровне, на который он поднимается (к себе) решая задачи. А то, что в его воображении цель материализована в каком-то деянии, надеемся, вас не смущает: ведь деяние – это всего лишь зеркало, в котором человек пытается себя разглядеть.

Значит, дисциплина-послушание – это всего лишь кургузый обрубок (после казни на прокрустовом ложе) дисциплины истинной, потому что дисциплина – это свобода быть самим собой.

Что нам известно из условий задачи об Икаре?

Он был поэт.

К свободе он летел на чужих крыльях.

Опьяненный возможностью вседозволенности он погиб. Спрашивается: почему это случилось? почему он нарушил дисциплину?

Когда о человеке говорят: он поэт, – подразумевается, что он не только видит мир не таким, как остальные (каждый из нас видит мир по-своему), но и материализует это видение в слова. Был ли Икар большим поэтом? Наверняка – нет (скажем так: не успел им стать) – поэтому улететь к свободе он не мог, ему пришлось воспользоваться крыльями, которые сделал Дедал. В этом нет ничего зазорного: все мы должны пережить ученичество, все в начале пути идем по тропе учителей.

Чем опасна чужая тропа? Тем – что она не твоя. Как бы ни была она близка твоей душе, она – чужая. Это не означает, что нужно все время глядеть по сторонам – куда бы сойти; но об этом необходимо все время помнить – и тогда однажды ты обнаружишь, что уже сам торишь тропу, а на прежнюю только ориентируешься.

Чем опасны чужие крылья? Тем – что они чужие. Свои крылья (своя идея; возьмем мельче – свой технический прием) не подведут никогда. Их возможности соответствуют нашим сегодняшним силам, поэтому они

дисциплинируют и

являются стимулом к внутреннему росту, без которого не появятся и более мощные крылья – инструменты новой свободы. И новой дисциплины, ведь каждая следующая задача труднее предыдущей, значит, требует

больше сил,

повышенного качества,

проясненной цели, – что фокусируется в одну точку именно дисциплиной. Чем точнее фокус – тем быстрей вспыхнет огонек свободы.

Доля вины за гибель Икара лежит на Дедале.

Все родители – никудышные педагоги, и здесь гениальный Дедал подтвердил это правило. Его педагогика не ушла дальше принципа «делай как я». По сути, он оказался в роли тех поводырей, которые считают, что знают единственную тропу к истине. Мы этой ошибки не повторим. Мы убеждены – и надеемся, вы с этим не будете спорить, – что дорог к истине столько же, сколько и людей.

Мораль: истинный поводырь (педагог, родитель) не указывает дорогу; он помогает человеку найти себя, понять себя, стать самим собой – чтобы действовать свободно.

Сон разума тоже рождает чудовищ.

Отчего судьбы этих мальчиков нас интересуют?

Ответ очевиден: тем, что они были талантливы. Были.

Мы привыкли к своей обыкновенности, может быть даже смирились с нею. Но где-то на донышке сердца все-таки живет мечта о жизни другой – более поэтичной, более осмысленной. Освещенной талантом. Как бы ни давила нас жизнь, как бы ни ломала, как бы ни внушала нам представление о нашей обыкновенности – мы все-таки знаем, знаем, знаем! что есть и в нас этот святой огонь, просто его живые искорки спрятаны очень глубоко, и никто нас не научил, как до него добраться, как дать ему простор, чтоб он запылал свободно – и озарил нашу жизнь, и наполнил ее новым смыслом.

А сколько горечи, сколько боли, сколько душевных терзаний выпадает на нашу долю, когда мы видим чужое деяние – механизм, приспособление, статью, роль, – и узнаем в нем то, что хотели сделать сами. Могли! и ведь лучше бы получилось! – но что-то помешало, где-то нас не хватило, чаще всего – энергии (а мы говорим – характера), и вот остается рубец на всю жизнь. Рубец на душе. Годы пройдут, но каждый раз, когда его коснется память, он будет вспыхивать острой болью, словно только вчера нанесен этот удар.

Значит, жили только в мечтах?

Выходит – так.

Вот отчего и оглянуться не на что.

Сколько людей живут мечтами! Не маниловскими – мечтами о реальных, полезных, интересных, совершенно новых делах. (А это уже признак таланта: ведь определена задача. Другие не видели, проходили мимо, а он первым заметил этот вопросительный знак.) Сколько людей наслаждаются мечтами, утешаются ими, оправдывают ими свое существование. Мечтают, мечтают– Но! -

ненаписанные романы – не существуют!

несозданные – в металле, пластмассе и резине – машины – не существуют!

несмастеренная вещь, неповторимую линию которой вы увидали однажды, вдруг, в своем воображении – и этот образ жил в вашей душе, утверждал вас и поддерживал в тяжкие минуты,– и ее тоже не существует!..

Их нет!

Их нет, потому что вы их не сделали.

Ведь что оправдывает нашу жизнь? Деяния. То, что произведено, выработано, сотворено ДЕЙСТВИЕМ. Только действием выражает себя талант. Действием, в результате которого появляется НОВОЕ.

Так неужели это удел избранных? Неужели нельзя выявить силу, поднимавшую в полет талантливых людей? Неужели нельзя ее понять, а поняв – научить других пользоваться ею?..

ТРИ КЛЮЧА К ОДНОМУ ЗАМКУ

Если проанализировать все три истории, станет ясно, что это три варианта одного и того же случая. Ведь каждый раз разрушалась целостность. В первом – иссякла энергия, во втором – разрушилась координация движений, в третьем – была подавлена критичность. Значит, напрашивается вывод: мальчики летали до тех пор, пока 1) энергия, 2)регуляция движений и 3) критичность – слитые воедино – позволят им быть самим собой.

В этой книге делаются три попытки:

научить талантливых людей распознавать опасности, грозящие их таланту;

изучается целостность человека;

исследуются способы реализации целостности в творческом действии.

Иначе говоря, изучается талант и условия, необходимые для его самовыражения.

Человек необъятен. Мы отдаем себе в этом отчет и потому не претендуем на исчерпывающие формулы. Тем не менее мы считаем, что целостность любого человека достаточно полно описывается тремя понятиями:

энергопотенциалом,

психомоторикой,

критичностью.

Здесь психомоторика обеспечивает механизм целостности, энергопотенциал – ее движущую силу, критичность – ее способность видеть задачу.

Мы вводим новую аббревиатуру: ЭПК (энергопотенциал-психомоторика-критичность). Давайте договоримся, что это не просто сочетание букв, не просто сокращенное написание трех слов. ЭПК – это понятие. Оно означает синтез трех понятий (энергопотенциал, психомоторика, критичность). ЭПК описывает

структуру целостности,

ее свойства,

ее функции,

качество деятельности,

продукт деятельности.

Значит, ЭПК – это механизм таланта.

Триада ЭПК неразрывна. Энергопотенциал человека находится в постоянном изменении. Это изменение упорядочивается психомоторикой и отмеряется критичностью.

Триада ЭПК текуча. В каждый следующий миг соотношение ее составляющих иное, чем в предыдущий. Разные по природе, они дополняют друг друга, и если надо – компенсируют.

Если ЭПК гармонична – задачи сами находят человека, и он с удовольствием выполняет творческую работу.

Эти три понятия своим содержанием (категориями) покрывают все возможные проявления человека действующего.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО

Поскольку в этой книге чаще всего вам придется сталкиваться с понятиями энергопотенциала, психомоторики и критичности, – а для вас они пока что только слова, – познакомьтесь с визитными карточками каждого из этих трех понятий.

1

Энергопотенциал – это жизненная сила.

Это не то же самое, что энергия; между ними нельзя поставить знак равенства. И если в этой книге вместо «энергопотенциал» мы иногда употребляем «энергия» – это не намек и не описка. Просто длинный период понятия «энергопотенциал» иногда хочется (требует ритм фразы или абзаца) заменить чем-то более пружинистым и четким. Только и всего.

Различие между ними лучше всего видно по их отношениям со вторым законом термодинамики. Понятие энергии неотделимо от понятия энтропии. Что же до энергопотенциала, то он с одинаковым успехом участвует как в энтропийном, так и в антиэнтропийном процессах. Значит, об энергопотенциале можно говорить как об энергии, обогащенной новыми функциями.

Для первого знакомства с ним достаточно помнить, что энергопотенциал материален, измерим и направлен. Значит – это одновременно заряд и процесс.

В первой притче (о летающем мальчике) процесс был направлен на раздробление целостности, практически – на самоуничтожение, и был остановлен в самый последний момент, когда заряд достиг минимума. Оставшегося энергопотенциала хватило для поддержания жизни, но было слишком мало, чтобы мальчик мог действовать (летать).

2

Во второй притче – «исправляя» движения прыгучего мальчика – тренеры подавили в нем свободу движений.

Механизм регуляции движений – психомоторика – интересен тем, что он – суть зеркало координации процессов мышления.

Попросту говоря, как человек движется – так и мыслит, как мыслит – так и движется. Отчего же – описывая целостность – мы назвали не координацию, а психомоторику?

Дело в том, что координация движений ограничена пространством тела. Но ведь жизнедеятельность далеко выходит за эти пределы! Значит, требуется понятие, организующее территорию жизнедеятельности. Оно вам известно: это – душа (псюхе).

Можно сделать вывод, что психомоторика – это координация движения, действия, мысли. И наоборот, координация – это душевное действие (эмоциональное, волевое, интеллектуальное), воплощенное в живом движении.

Психомоторика – это одухотворенная машина, которую движет наша жизненная сила (энергопотенциал). В ней важны не формы и границы (физические либо духовные), а способность к действию. Сущность психомоторики – это нераздельные, слитые вместе мысль и движение.

Взятая сама по себе (предположим, что это возможно; как видите – и мы при первом же удобном случае готовы посягнуть на целостность) психомоторика – это наше телесное Я. Это механизм, способный к работе, но не действующий, пока его не подключили к источнику питания (энергопотенциалу). Воздушный шар, лежащий на земле бесформенной грудой. Автомобиль без бензина, паровоз без угля, трамвай без тока, мельница без ветра.

Психомоторика – это мыслящее тело, которое само по себе не действует, но способно действовать, если вдохнуть в него жизнь, если оно станет живым.

3

Если энергопотенциал обеспечивает возможность действовать, если психомоторика – это способность действовать, то критичность обеспечивает целесообразность действия.

Критичность – это проводник к истине. Далеко не всегда к истине в последней инстанции, но уж наверняка – к истине на уровне ЭПК данного человека в данный момент. Именно критичность дает оценку и позволяет сделать выбор. На самом примитивном уровне она служит самосохранению; на более высоком – помогает находить приятное и избегать дискомфорта; на самом высоком – проникает в суть вещей, в очевидном открывает истинное, заставляет преобразовывать окружающую дисгармонию в гармонию. Как вы поняли, последнее – уже творческий процесс.

Значит, критичность – это глаза таланта. Сущность критичности – быть мерой и инструментом.

Любовь к триаде

Мы любим цифру 3 неспроста.

1 – это точка опоры (вспомните замок на кончике иглы – такая система может жить только в нашем воображении).

2 – это источник мысли (потому что два предмета, две идеи, два действия мы имеем возможность сличить, сопоставить и оценить).

3 – это равновесие. Самое устойчивое положение предмета – на трех точках опоры.

Эвклиду – чтобы описать геометрию нашего мира – хватило трех понятий: точка, линия, плоскость. Введя четвертое понятие – сферу – Лобачевский открыл двери в неисчислимое множество новых геометрий. Но Эвклида он не зачеркнул! И мир для нас остается эвклидовским, что и не удивительно: он устойчив!

Описывая нашего героя тремя понятиями – энергопотенциалом, психомоторикой и критичностью, – мы утверждаем, что четвертого не надо. Любое четвертое понятие нарушит равновесие. Мы получим человека созерцающего, человека, живущего ассоциациями, человека, как потока сознания, человека, реагирующего на стимулы, человека, копающегося в себе, человека, ведомого сексом – и так далее. Мы получим человека скособоченного – и озабоченного этим. Когда болит зуб – он становится центром мироздания. При нарушенной устойчивости наше внимание невольно сосредоточено на точке, где система дает слабину. Частность принимается за целое. А мы изучаем человека, не расщепленного на отдельные проявления своей сути; человека, который выражает себя как целостность. А это возможно лишь когда он действует. Когда действие организует всю его сущность как магнит, как стержень. Когда – действуя – он добывает себе свободу.

О смысле целостности

Мы уже слышим, как начинает брюзжать нетерпеливый читатель: целостность, ЭПК – это все замечательно; но когда же, наконец, речь пойдет собственно о таланте?

А между тем – это все о нем. Потому что талант немыслим без целостности (в чем, надеемся, вас убедили три притчи). Но означает ли это, что между понятиями «целостность» и «талант» можно поставить знак равенства?

Нет.

Потому что талант – всегда целостность, но целостность – не всегда талант.

Посудите сами. Если энергопотенцил невелик – то и целостность ему соответствует. Она собирается в кулак, организует круговую оборону. Ее задача проста для понимания и невероятно сложна (при столь низком энергопотенциале) для исполнения:

удержать жизненную территорию, которая – практически – ограничена пространством тела. Отступать некуда. До таланта ли тут? Да о нем и не вспомнят ни разу!..

Если энергопотенциал больше прожиточного минимума – у целостности появляется апломб. Можно раскрыться и поглядеть по сторонам. И обнаружить совсем рядом огород, а на нем – грядки с редиской, морковкой и клубникой: дергай, что по душе! А если поднять глаза, можно увидать живописную природу, высокое небо, яркое солнце – и понять, что мир прекрасен и жизнь приятна, и жить стоит– Правда: жить нужно все же с оглядкой: энергопотенциал не столь велик, чтобы отважиться его тратить. Ведь целостность задействована все еще на прежнюю программу – на самосохранение.

«С оглядкой – это понятно, – скажет добросовестный читатель, привыкший каждое рассуждение доводить до логического завершения. – Когда кошелек худой – поневоле ведешь счет каждой копейке. Ну а если энергопотенциал прибывает? Ведь соответственно возрастают и возможности»

Верно. Но только до определенного предела: пока позволяет целостность, пока ее устойчивость вне опасности. Для целостности избыток столь же нежелателен, как и недостача. И едва энергопотенциал возрастет настолько, что начнет подавлять психомоторику и ослеплять критичность (ведь по условиям задачи меняется – возрастает – только энергопотенциал), как целостность тут же проявляет свой охранительный консерватизм: она отключается от источника энергии.

Представить это несложно. Скажем, оказался человек в светлой полосе, поймал восходящую волну; все у него хорошо, все ладится, и настроение соответствующее – боевое. И вот появляется у него ощущение, что сейчас он способен не только плыть по течению, делать необходимое, но и решиться на самостоятельное действие, что-то по-своему переделать.

Оказывается – не так все просто!

Оказывается – одного желания мало. Нужна не просто свободная сила (энергопотенциал), нужна сила достаточная, чтобы вырваться из прежней целостности, запрограммированной на самосохранение, и построить новую, запрограммированную на созидание. Иначе говоря – жизнь перестроить, отважиться жить по новым законам, ориентируясь совсем на иные ценности.

Естественно, прежняя целостность просто так свои позиции не уступит. Во-первых, как и всякая гармоничная ЭПК, она не только консервативна, но и замечательно устойчива. Во-вторых, ее психомоторика, предвидя новую нелегкую работу, пускается во все тяжкие, чтобы этой работы избежать.

Обратите внимание: напрашивается еще одно разделение функций. Критичность работу ищет – психомоторика стремится ее избежать. Значит, в механизме ЭПК критичность можно принять за «плюс», психомоторику – за «минус».)

Для торможения, для рассеивания энергопотенциала у психомоторики есть безотказные инструменты: логика и анализ. Дай психомоторике волю – она и мертвого уговорит. Например, еще не сформировалась мысль о самостоятельном действии, еще только настроение проявилось, а она уже перехватывает инициативу – нашептывает: «ну зачем тебе сырое мясо? еще неизвестно, смогут ли твои зубы его разорвать и разжевать, а желудок – переварить – а котлетки, приготовленные другими, которые так вкусны, к которым ты так привык, – это же верняк! и удовольствие наверняка, и наверняка – отсутствие риска; понятное дело – хочется чего-то новенького; так поищи другие котлетки, приготовленные по незнакомому рецепту – это ли не выход?..»

Представьте себе: такая философия, такая жизнь устраивает очень многих. Что и понятно: ведь это жизнь с удовольствием. Удовольствием постоянным и разнообразным. И целостность стоит на страже сохранности этого гармоничного мира, именно она делает его устойчивым. Человек, живущий в таком режиме, доволен собой: ведь он гурман. Он гордится своим умением безошибочно выбирать самое вкусное. И разнообразие его не утомляет. Именно такая жизнь представляется ему и полноценной, и наполненной высоким смыслом.

Желаете знать, почему он не завидует тем, кто занят приготовлением блюд?

До ответа дотянуться нетрудно. Рассуждаем: в ответе должны быть 1) самодостаточность (чтобы не нарушить равновесие, чтобы не возникало искушения нечто реальное предпринять) и 2) самодовольство (чтобы остался неизменным эмоциональный фон). Значит, его секрет в том, что он живет с ощущением, что и сам мог бы приготовить любое блюдо – стоит только по-настоящему захотеть! Но к плите он не подойдет никогда: у него нет необходимых для этого сил. Впрочем, толковать с ним об этом бесполезно: он глух к чужим аргументам и не поверит в свое бесплодие.

Короче говоря – не талант. Хотя так на талант похож! – привлекателен необычайно, а если и с энергией не имеет проблем, то полон интересных идей и планов. Но плотина целостности оказывается крепче энергетической волны – и весь пар уходит в свисток.

Итак, два варианта:

1) когда энергопотенциала едва достает на поддержание жизни и

2) когда энергопотенциала хватает на жизнь с удовольствием, – мы рассмотрели.

Но есть и третий – когда энергопотенциал столь велик, что вынуждает действовать активно.

Избыточная энергия всегда найдет себе выход; если вы удержите ее от внешних действий – она сожжет либо изломает вас внутри. (Конечно, целеустремленная внутренняя работа – иное дело. Но и для этой работы нужна 1) реальная цель и воистину огромный энергопотенциал. И об этом нужно всегда помнить, когда речь заходит о работе души. Потому что мечты и планы – маниловщина – к истиной работе души не имеют отношения.)

Что происходит при этом с целостностью?

Напрашивается простой ответ: она находит себя на новом – более высоком – соответствующем энергопотенциалу – уровне.

Ответ был бы верным, кабы психомоторика и критичность были функциями энергопотенциала. Подравнялись под него – и хорош. Но вы же знаете, что это не так. В ЭПК все составляющие – самостоятельны. Каждая имеет свою функцию, свою структуру и свою жизнь. И если энергопотенциал повысился столь резко, что целостность не может остаться прежней, в прежнем диапазоне, – это еще не значит, что она автоматически переместится на более высокий диапазон (чтобы себя сохранить).

Ведь для того – более высокого диапазона – психомоторика может оказаться недостаточной. Или критичность не потянет. А то и обе сразу. Что тогда будет с целостностью? Ясное дело: пойдет вразнос. Следовательно, для перехода на более высокий уровень одного энергопотенциала мало. Нужно, чтобы психомоторика и критичность уже ему соответствовали, уже были бы готовы его переварить.

Зато если и психомоторика и критичность готовы к работе на новом уровне, новая целостность формируется легко и естественно. И сколько бы теперь ни прибывал избыточный (превышающий потребности жизнеобеспечения) энергопотенциал – его никогда не будет слишком много. Потому что критичность найдет для него работу, а психомоторика подберет наилучшую технологию действия. Работа будет выбираться по плечу, цель – по энергопотенциалу. И для высочайшего из всех возможных энергопотенциала, когда человек становится сгустком специализированной энергии, – даже для него найдется достойное, всепоглощающее применение: не просто творческая – но божественная работа, когда творец не ограничивается гармоничной формовкой глины, а еще и одухотворяет ее, дарит ей жизнь.