Текст книги "Кровь королей"

Автор книги: Игорь Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

славных воинов, которых ты обрек на смерть своим предательством. Тебе и

теперь нечего мне сказать, ублюдок?

 – Пощади...

 Утер швырнул его на землю и вынул меч.

 – Приговор вынесен. Смерть предателю. Видит Бог, роль палача мне претит,

но ради моих павших товарищей я сделаю это сам. На колени, скотина!

 Уже ничего не соображая, охваченный ужасом, Аррий медленно встал на

колени.

 – Да свершиться правосудие!

 Утер поднял оружие, но, вопреки всем ожиданиям, не отсек предателю голову.

Крутанув меч, он вонзил его в живот Луция и резко дернул. Кровь хлынула на

пыльную землю, вывалились кишки. Аррий со стоном упал, напрасно пытаясь

зажать руками страшную рану, а Утер стоял над ним, глядя как тот бьется в

последней агонии.

 Предатель умирал около четверти часа и все это время бывший король, не

двигаясь, смотрел на него. Может быть, он вспоминал погибших друзей, чьи

отомщенные, наконец, души сейчас ликовали на небесах.

 Пресыщенная кровью толпа расходилась молча. Разошлись и их воины -

большинство направлялось в таверны, спеша промочить горло после наполненного

смертями и свершившейся местью такого длинного дня. Рядом с Утером остался

один лишь Фульциний. Он тоже смотрел на мучения того, по чьей вине они

попали в этот городок, где окончилась жизнь, той, кого он любил, но радости

он не чувствовал. Эта смерть, как и смерть Сигерика, не могла вернуть ему

Ливию.

 'Боги, почему же вы так жестоки?', – думал он. 'Этот мир мне и так чужой.

Но вам этого мало. Вы забираете всех, кто мне дорог. Одного за другим.

Сначала друзья, потом... Что у меня осталось? Что теперь у меня осталось?

Ради чего еще стоит жить?'

 – Всё, – сказал вдруг Утер, повернувшись к нему. – Змея, наконец, издохла.

Пусть падаль останется здесь. Пойдем выпьем, друг Марк. Тебе это нужно. Да и

мне тоже, пожалуй...

 Сначала послышался звон ключей, потом лязгнул тяжелый железный засов, и

дверь с недовольным скрипом отворилась. Она определенно не любила

открываться и выпускать на волю узников.

 Петрей прищурился и поднял руку, заслоняясь от яркого света – глаза успели

привыкнуть к темноте. В дверь просунулась голова бургундского стражника.

 – Римлянин, выходи, – сказал он и отступил в сторону.

 Центурион поднялся на ноги, почти не сомневаясь, кого он увидит за дверью.

Он не ошибся, в коридоре стоял Феликс. Покачав головой, священник с

неудовольствием оглядел узника.

 – Пошли, герой, – сказал он. – Хотел бы я знать, для чего ты устроил все

эти ночные безумства. Какая муха тебя укусила?

 Петрей невозмутимо пожал плечами, но отвечать не стал – не хватало еще

болтать при стражниках. Все то время, что они шли через широкий двор

лугдунской крепости, говорил один только Феликс.

 – О чем ты только думал? – сокрушался он. – Мне пришлось самому обратиться

к королю Гундиоху. Но и моего слова было бы мало. Хорошо еще, добрый Патий

согласился за тебя заступиться. Хотя и сделал он это скрепя сердце. Два

епископа за тебя просили! Это ты понимаешь? Впрочем, нечестивый Гундиох мог

и не прислушаться к нашим словам, да за тебя поручился некий Хаген и еще

какой-то бургундский офицер – настоящий титан, судя по виду. Мне показалось,

их заступничество в глазах старика было более весомым, чем наше. Ну да,

слава Богу, тебя все же выпустили.

 Они остановились перед воротами, ожидая пока их откроют. Здесь же у ворот

стражник вернул Петрею отобранный при задержании меч.

 – Это же надо додуматься – ограбить греческого купца! За этим ли мы

прибыли в Лугдун? Я был о тебе лучшего мнения, Петрей!

 – Я и сам был о себе лучшего мнения, – сказал центурион, едва они покинули

крепость. – Надо было прирезать грязного развратника. Зря я Лутация пожалел.

 – Как?! Ты еще и убийство готов был совершить?! Впрочем, о чем я толкую...

 – Послушай, жрец. Не надо тут причитать. Это тот самый грек, о котором я

тебе говорил. Тут у нас целое посольство к алеманам направляется. И я узнал,

кто их отправил. Император Лев, если проклятый грек не соврал.

 – Лев Фракиец?! – Феликс остановился, изумленно воззрившись на центуриона.

– Император Востока натравливает алеманов на Италию? Но это невозможно!

 – Почему?

 – Лев всегда был верным сыном Империи. Это он направил Антемия в Рим, он

послал ему в помощь войска против вандалов. Нет, в это невозможно поверить!

Лев никогда бы так не поступил! Твой грек клеветал на него.

 – Не думаю. Я хорошо его спрашивал. А, проклятие! Не будь я таким

болваном, узнали бы точно. И Хунульфа этого я бы достал. Он уже почти был у

меня в руках. Кто интересно, вызвал бургундскую стражу? Да не стой ты,

быстрее пошли. И так целый день потеряли.

 – Но, во имя святого Павла! Расскажи мне, что там случилось? Я знаю

только, что ты в 'Звезде Галлии' напал на греческого торговца Маврикия,

ограбил его и, оглушив, направился на какой-то постоялый двор к Агриппиевой

дороге. Там ты заявил спутникам Маврикия, что их товарищ не смог

расплатиться с хозяином 'Звезды', потому как был ограблен, и ему нужно

передать деньги. При этом ты назвался охранником Лутация. Двое спутников

Маврикия отправились с тобою в 'Звезду', но по пути тебя задержала

бургундская стража. Обвинил же тебя тот самый Маврикий. Правда он почти

сразу исчез, может еще и поэтому тебя выпустили – как же тебя судить, если

обвинитель сбежал?

 – Сбежал, значит, ублюдок? И остальные, наверное, с ним. Все равно надо

проверить. Пошли!

 – Куда?

 – На тот постоялый двор. Хотя, постой. Я сам туда пойду. А ты возвращайся

к Патию и приготовь лошадей, чтоб мы могли сразу выехать, если придется. Чую

я, ехать придется.

 – Никуда я не пойду, пока ты мне не объяснишь, что здесь происходит! И ты

один по Лугдуну шататься не будешь, в конце концов, я за тебя поручился!

Если ты опять попадешься бургундам, не ручаюсь что снова смогу тебя

вытащить.

 – За меня не волнуйся. Я быстро обернусь. И если уж так хочешь знать, хотя

теперь это и не имеет значения, я собирался прикончить людей Хунульфа,

которых он отправил со мной, а потом вернуться и довершить дело. Не

получилось. А жаль.

 – Но зачем?!

 – Как это зачем? Нельзя допустить, чтобы это посольство добралось до

алеманнов. Эх! Если бы я прикончил Маврикия, сейчас бы уже все было в

порядке. Ну а теперь... Не знаю. Надо попытаться догнать их.

 – Но почему, во имя Господа, ты не обратился к бургундским властям?!

Гундох пока что союзник Рима и, по крайней мере на словах, соблюдает

федератный договор. Его солдаты могли бы задержать всех этих послов и

выяснить, кто собирается поднять алеманнов и для чего.

 – А просто всё. Не доверяю я варварам.

 – Я с тобой скоро с ума сойду! Так что теперь делать?

 – Как я и сказал. Я проверю, точно ли они покинули город. А ты готовься к

отъезду. И еще... Твой Патий совсем мне не нравится, но ничего другого все

равно не остается. Скажу, пусть отправит надежного человека в Рим. Надо

сообщить нашим, что варвары могут двинуться в Италию. Пусть будут готовы.

Сделаешь?

 – Что мне остается?

 – Ничего. Жди меня через час. Если все так, как я думаю, мы выедем еще до

заката.

 – В Аргенторат? – спросил Феликс упавшим голосом.

 – Да. Да не забудь тессеру. И золота прихвати. Все, что осталось, или

может этот епископ еще что подбросит – на святое ведь дело! Если не успеем

перехватить негодяев в дороге – попробуем сами послами представиться. Что бы

с нами ни случилось, надо остановить вторжение, иначе Крассу придется туго.

 Не ожидая ответа, Петрей запахнулся в плащ и быстро зашагал по улице к

Агриппивевым воротам.

 – И не только ему, – пробормотал Феликс, глядя в след центуриону. – Но мы

попытаемся. Как бы там ни было, а ты прав – ничего другого нам не остается.

 Расположенный точно на полпути между Немаузом и Нарбоном, Форум Домиция

был городом виноделов. Основал его консул Гней Домиций Агенобарб, тот самый,

что построил Домициеву дорогу, связавшую Италию с Иберией. Было это в те

времена, когда римляне только-только пришли в южную Галлию, неся на своих

мечах римское право и римский образ жизни.

 Идущая вдоль побережья Домициева дорога стала той ниточкой, вдоль которой

двигались легионы республики, уничтожая самостоятельность местных галльских

племен. Следом за легионами шли торговцы, присматриваясь к богатым землям

Нарбонской провинции, оценивая хозяйственным римским взглядом, какую прибыль

можно из них извлечь. А уже за торговцами потянулись и римские поселенцы.

Тонкая ниточка быстро превратилась в важнейшую торговую и военную артерию,

обеспечившую власть Рима на юге Галлии. Расположенные вдоль нее городки

росли и богатели также быстро.

 Ко временам Империи Форум Домиция расцвел по-настоящему, здешние вина были

известны и ценились в самом Риме, а налоги, поступающие в городскую казну,

давали возможность украсить город, сделать его еще красивее, удобнее и

привлекательнее для граждан. И даже в смутные времена узурпаторов и

варварских нашествий, город не приходил в упадок – вино было нужно всем.

 Мощные городские стены и башни были построены при поздней республике и все

прошедшие с той поры века поддерживались в отличном состоянии. В спокойные

годы Империи городской сенат и куриалы вряд ли видели в них необходимую

защиту, но они украшали город, давая ему возможность соперничать со

'старшими братьями' – Немузом и Нарбоном. Позже, когда Галлия превратилась в

арену постоянной борьбы претендентов на императорский пурпур и проходным

двором для варварских орд, этим стенам не раз пришлось укрывать за собой

горожан.

 В тот черный год Империи, шестьдесят шесть лет назад, когда огромные орды

варваров перешли по льду замерзший Рен и широким потоком растеклись по

Галлии, Форум Домиция выдержал жестокую осаду и два яростных штурма, но так

и не открыл ворота вандалам. Хотя живыми свидетелями тех событий оставались

лишь несколько глубоких стариков, город хорошо помнил ужасы осады и голода,

и поэтому, когда утром восьмого дня до Августовских Календ восходящее солнце

озарило выстроившиеся в виду стен римские легионы, город забурлил.

 На форум, к мраморной статуе основателя города славного Гнея Домиция

Агенобарба, стекались все – от последнего нищего до магистратов и уважаемых

граждан. Граждане пребывали в полной растерянности. Говорили об огромной

римской армии, идущей к Нарбону, о том, что город уже окружен и что командир

готского гарнизона Вамба получил приказ Эвриха удерживать Форум Домиция

любой ценой. Со скоростью лесного пожара распространялись слухи, что в

городе нет продовольствия – к осаде никто не готовился и, конечно же, о том,

чтобы сделать необходимые запасы провизии никто не позаботился. Многие с

горечью и ненавистью говорили, что готам нет дела до горожан – сами-то они

припасами обеспечены, а что будет с гражданами Форума Домиция Вамбе плевать,

ведь главное для него – выполнить приказ короля.

 Этим утром, один из богатейших магнатов Форума Домиция, владелец крупных

виноделен, Юстиниан вопреки обыкновению встал с первыми лучами солнца и

явился на форум в сопровождении четырех дюжих бургундов из личной охраны – в

городе было неспокойно и ходить одному по улицам в такое время было бы

неразумно, да и не подобало такое его высокому положению. Стоило ему

появиться на форуме, как его многочисленные клиенты и просто обычные

граждане устремились к высокой фигуре магната, словно ища защиты. Все

задавали один вопрос – что делать? Обычно не расположенный к общению с

'чернью', на сей раз Юстиниан изменил своим привычкам, советуя горожанам

успокоиться и ждать развития событий.

 – Сограждане! – громко произнес он, обращаясь к толпе со ступеней

заброшенного, но по-прежнему внушительного мраморного храма Вакха. – Не

беспокойтесь! Еще вчера сенаторы и куриалы приняли решение обратиться к

Вамбе. Депутация лучших граждан уже направилась к готским казармам. Мы

предлагаем сдать город мирно, без сопротивления. Уверен, Вамба прислушается

к нашим словам и выполнит волю всего города. Осады не будет! Ведите себя

спокойно, не провоцируйте готскую стражу!

 Толпа недовольно загудела. В этот момент между спинами протолкался

болезненного вида юноша в изрядно помятом парагадисе. Германцы тут же

заступили ему дорогу, но Юстиниан, узнав друга собственного племянника,

сделал им знак пропустить юношу.

 – Геронтий! – сказал он, улыбаясь. -А я полагал, уж тебя-то от книг ничто

оторвать неспособно!

 – Слава Богу, ты здесь, господин! – быстро проговорил тот, не обращая

внимания на приветствие. – Там Константин выступает перед народом. Призывает

вооружаться и идти к готским казармам. Я пытался отговорить его, но... Уже

появилась готская стража. Они сейчас его схватят!

 – Проклятый безумец! – выругался Юстиниан. – Где он? Веди!

 Видя, что народ не собирается расступаться, он махнул рукой бургундам и те

врезались в толпу.

 – Дорогу! Дорогу господину! – зычно орали они, вовсю орудуя ножнами. -

Расступись!

 Следуя за германцами, Юстиниан и Геронтий быстро продвигались к центру

форума, где возвышалась статуя Агенобарба. Толпа сомкнулась за ними и тут

же, словно только и ждала какого-то вожака, двинулась к месту событий.

 Когда они добрались до высокого мраморного постамента, с которого

невозмутимо озирал площадь консул Римской Республики, отряд готской стражи

из десяти человек уже рассеял народ и овладел постаментом. Люди, однако, не

расходились. Они угрюмо смотрели, как готы заламывают руки нескольким

юношам, награждая чувствительными ударами тех, кто осмелился сопротивляться

и вырываться. Оружие они пока в ход не пускали, но, судя по мрачному взгляду

голубых глаз командира стражи, момент этот был уже недалек.

 – Расходитесь! – крикнул гот, надсаживаясь, чтобы перекричать гул толпы и

крики избиваемых за его спиной арестованных. – Город на военном положении!

Собрания запрещены! Будете здесь стоять, мечами разгоним!

 Юстиниан быстро приблизился к лестнице, ведущей на пьедестал,

остановившись в тени статуи Агенобарба.

 – Что здесь происходит? – нарочито спокойным тоном спросил он, глядя на

готского командира. – Вон тот юноша – мой племянник. Я за него ручаюсь.

Отпустите его, я сам за ним присмотрю. Обещаю, больше он не будет...

 Договорить он не успел. Метко брошенный из толпы камень ударил одного из

солдат в лицо. Тот вскрикнул и вскинул руки, будто запоздало пытаясь

защититься. Между пальцев потекла кровь. Командир готов хлестнул по толпе

злым взглядом из-под шлема.

 – Взять вон того! – приказал он, указывая куда-то в толпу. – Не жалей их,

парни!

 Пятеро воинов спрыгнули с постамента и обнажили мечи. Толпа отшатнулась,

но на пути у готов оказался Юстиниан со своими людьми.

 – Успокойтесь, добрые люди! – сказал он, примирительно поднимая руку. – Не

надо крови. Мы можем мирно все...

 И тут один из солдат, видимо слишком буквально поняв приказ своего

командира, рубанул магната мечом. Но чуть раньше вылетел из ножен клинок

бургунда, в последний момент отразив смертоносную сталь. На миг все на

площади замерли, а потом все взорвалось боевыми кличами и лязгом мечей. На

их хозяина напали и бургунды не раздумывая вступили в схватку. Самого

Юстиниана бесцеремонно оттолкнули назад, он даже не успел вмешаться, как уже

полилась кровь.

 Видя, что готам оказывают вооруженное сопротивление, толпа вдруг стала

безумно храброй. В стражников полетели камни и горожане, крича, ринулись на

постамент. В несколько минут все было кончено – готов попросту растерзали, а

отчаянно отбивавшегося командира буквально искололи мечами, отнятыми у его

же солдат.

 – Бог ты мой.., – пробормотал Юстиниан, увидев такое стремительное

развитие событий. Но он тут же взял себя в руки, ясно понимая, что пути

назад теперь нет.

 – Константин! – крикнул он, хватая спасенного племянника за плечо. Тот

довольно ухмылялся, хотя из разбитой губы текла кровь.

 – Дядя! Спасибо тебе! Я...

 – Потом! Потом я тебе еще покажу за то, что ты тут устроил, негодяй! Но

сейчас слушай меня. Бери двух моих людей... – Синдольт! Эккеварт! Пойдете с

ним. – И бегом к южной стене. Помнишь, я показывал тебе потайной ход?

Выйдешь из города и как можно скорее доберешься до римского лагеря. Пусть

атакуют немедленно. Проведешь их в город тем самым ходом. Вперед, и да

поможет тебе Господь!

 Толпа бушевала, все еще терзая мертвые уже тела ненавистных готов. Секунду

Юстиниан глядел вслед племяннику, затем обернулся к Геронтию. Юноша с ужасом

смотрел на кровавую расправу.

 – Ты! Беги к моему дому. Не медли! Прикажи собрать клиентов, рабов, в

общем всех, кто найдется. Пусть вооружаться и как можно скорее идут сюда.

Стой! Вот мой перстень, чтобы тебя послушали. Давай!

 В дальнем конце форума, возле таверны 'Жезл Диониса' прошло какое-то

движение, все головы обернулись туда.

 – Солдаты! – послышались приглушенные выкрики. – Готы! Сюда идет конный

отряд! Не меньше полусотни!

 Толпа заколебалась. Юстиниан выступил вперед, встал прямо перед статуей на

залитом кровью только что отвоеванном постаменте и высоко поднял руку,

привлекая внимание.

 – Слушай меня, Форум Домиция! – изо всех сил крикнул он. – Проклятые готы

обрекли нас на голод, страдание и кровь! Смерть всем нам, наши горящие дома,

наши изнасилованные жены и дочери – вот что они уготовили нам. И все ради

того, чтобы Вамба мог сказать своему королю еретику Эвриху, что сделал все

возможное и города не сдавал. Но мы говорим – нет! Мы – римляне. Через час

римская армия войдет в город. Нам нужно продержаться всего лишь час. И мы

сделаем это! Разбирайте скамьи, тащите камни, ломайте двери домов -

вооружайтесь, чем можете! Я поведу вас на казармы готов!

 Толпа ответила дружным ревом. В этот момент луч солнца, коснулся мраморной

статуи Агенобарба и тем немногим, кто смотрел в этот миг на лик Гнея

Домиция, показалось, что консул древней Республики чуть прищурил глаза и

улыбнулся в бороду, гордый как никогда за граждан своего города.

 Если Эврих рассчитывал задержать римлян под стенами Форума Домиция, его

план полностью провалился. Благодаря неожиданному восстанию граждан, город

был взят в течение нескольких часов, готский гарнизон частью перебит, а

частью взят в плен – дорога на Нарбон была открыта.

 Решив не задерживаться в городе виноделов, Красс оставил здесь одну

центурию и такое же количество вспомогательных войск, а сам, не давая отдыха

армии, двинулся дальше по Домициевой дороге. Сорок миль, разделявшие Нарбон

и Форум Домиция, римляне преодолели за два дневных перехода и к полудню

седьмого дня до Августовских календ перед легионами открылись высокие стены

главного порта державы вестготов.

 Вечный соперник Массилии и Арелата, Нарбон богател на приморской торговле

вот уже шесть веков. Однако последние годы Империи оказались далеко не

лучшими в его долгой истории. Разоренная прошедшими по ней полчищами

варваров, Южная Галлия только-только начала приходить в себя под твердой

властью вестготов. К тому же, все эти годы морская торговля страдала от

вандальских пиратов, сделавших западное Средиземноморье своей вотчиной, и

лишь недавно королям готов удалось добиться от старого Гейзериха обещания не

трогать торговые суда нарбонских купцов. И хотя для вандальских пиратов,

почуявших вкус наживы, слово короля, сидящего в далеком Карфагене, значило

не так, чтобы много, морские пути все же вновь начали оживать.

 Короли готов хорошо понимали, что от процветания их единственного порта на

Средиземном море напрямую зависит благосостояние державы, и их усилия не

пропадали напрасно. Граждане Нарбона, в отличье от других городов провинции,

не просто терпели власть готов, но были, пожалуй, самыми лояльными

подданными нового государства, не считая разве что аквитанских магнатов.

Особое положение Нарбона в державе вестготов давало им надежды, и

небезосновательные, на лучшие времена, особенно после того, как Римская

империя не смогла и не захотела защитить своих граждан от варваров. Поэтому,

командовавший гарнизоном Нарбона магнат и патриций Панихий Намациан

нисколько не опасался повторения событий, произошедших в Форуме Домиция.

 Вести о разгроме Вамбы дошли до Нарбона вместе с немногими беглецами,

вырвавшимися за стены павшего города и опередили следовавшую за ними по

пятам римскую армию не более, чем на несколько часов. Узнав о таком повороте

событий, Намациан лишь презрительно скривил губы – все это только

подтверждало его мнение о превосходстве природных галльских аристократов над

дикими варварами, коими он про себя считал готов. Придерживаясь такого

мнения, Намациан, тем не менее, признавал силу готов и полагал, что свежая

кровь пойдет лишь на пользу древнему благородному народу Галлии. Возможно

поэтому Эврих ценил Намациана наравне с другими галльскими магнатами,

перешедшими на готскую службу, такими, как Викторий, Арванд и Винцентий. В

верности этих людей можно было не сомневаться даже после закончившегося

неудачей похода за Родан. Намациан, как и все они, не питал никаких иллюзий

относительно собственной судьбы в случае поражения готов и был полон

решимости удержать Нарбон во что бы то ни стало.

 Имея под своим командованием почти двенадцать сотен солдат и принимая во

внимание надежные укрепления Нарбона, прикрывавшие город с суши, а также тот

факт, что портовый город не будет испытывать никаких проблем со снабжением,

– ведь противник не располагает флотом, – Намациан не сомневался в успехе. К

тому же он знал, что за пределами городских стен, где-то в глубине

Аквитании, король Эврих стягивает сейчас в кулак все силы державы вестготов,

чтобы в решительном бою разгромить впервые за многие годы посмевшую перейти

Родан римскую армию: оставляя границу по Лигеру неприкрытой отзывались из

северных городов гарнизоны, покидая Иберию, подходила армия Винцентия,

стекались из городов и вилл дружины аквитанских магнатов.

 – Идут, кажись, – командовавший стражей ворот угрюмый бородач Тульга

сплюнул вниз со стены.

 Намациан кивнул, глядя на север в сторону Домициевой дороги. Там, где ее

прямая стрела прорезала поросшие редким кустарником холмы, виднелась темная

масса, среди которой в лучах полуденного солнца то и дело что-то

поблескивало. Это шла римская армия. Шла, чтобы взять Нарбон или остаться

под его стенами навсегда. Намациан поправил шлем и посмотрел на запад.

Оттуда вскоре должна подойти армия Эвриха. Пройдет день, два, неделя – кто

знает сколько? – пыль повиснет уже над Аквитанской дорогой, и тогда...

 'Да', – подумал Намациан, возвращаясь к прерванным размышлениям. 'Судьба

Галлии решится под стенами Нарбона. И это произойдет очень скоро. Что ж, все

в руках Божьих, но мы сделаем все, что возможно'.

 – Закрыть ворота, – приказал он, обернувшись к свите. – С этого момента

город переходит на осадное положение. Прочитать мой приказ на площади. Сотню

Алики к Домициевым воротам. Да, и еще – прислуга баллист готова? Ждать моей

команды. Поприветствуем их...

 Небо на западе хмурилось. Серая хмарь неумолимо плыла на восток, затягивая

голубой небосвод клубящимися тучами, сквозь которые едва просвечивали

солнечные лучи. Далеко на западе можно было разглядеть вспышки молний – там

бушевала гроза, и гроза эта приближалась к Нарбону.

 Старый рыбак Эвтропий неторопливо вышел из своей хижины, примостившейся на

склоне холма и, кашлянув, посмотрел на запад. Да, спешить было некуда.

Сегодня в море не выйти. Он втянул носом влажный воздух и покачал головой.

Гроза будет, как пить дать будет.

 С порога хижины старого рыбака открывался вид на Нарбон и его окрестности.

Внизу лежал глубоко вдающийся в сушу залив, на водах которого покачивалась

его рыбацкая лодка. Дальше к северу на равнине раскинулся город, словно

крепостной стеной прикрытый с запада грядой высоких крутых холмов, а еще

дальше, через долину реки Атакс, бежала вдаль старая Домициева дорога.

 Кто другой мог бы и залюбоваться прекрасным видом, но Эвтропий прожил

здесь всю жизнь и красота местности заботила его меньше всего. Чуть больше

беспокоила его война, что внезапно разразилась недавно. К Нарбону подошли

неприятельские войска, как говорили, из самого Рима и вот уже неделю они

стояли под стенами города, не пытаясь, впрочем, обложить его со всех сторон

и начать правильную осаду. Будто ждали чего-то.

 Чего они ждали, старый рыбак не знал, да это его и не заботило. Он

продавал им рыбу, а платили они исправно, полновесной римской монетой. Ну а

что? Покупатели, как покупатели, не хуже других. А то, что они окружили

Нарбон – что с того? Эвтропию не было дела до игр полководцев, магистратов и

королей. Он был рыбаком. Его дело – хороший улов.

 Ветер с моря принес пронзительный крик крачек. Эвтропий кашлянул еще раз и

почесал седую голову. Придется, видно, дома остаться. В такую погоду в море

не выйдешь...

 – Дедушка! Дедушка!

 Мальчишка лет двенадцати выскочил из-за угла хижины. Судя по тому, как он

запыхался, бежал со всех ног. Должно быть, аж с вершины холма. И охота ему

лазить туда?

 – Битва будет! С запада идет король Эврих, я видел! Там целая армия, их

очень много!

 – Ну и что? Нам-то с тобой что с того? А вот гроза будет, да. Так что в

море мы не пойдем. Сети, пожалуй, починить можно...

 – Да какие сети?! Какие сети, дедушка?! Смотри! Римляне снимаются с

лагеря! Вон они, идут к Аквитанской дороге, наверно, хотят готов там

встретить. Можно мне посмотреть?!

 – А сети кто чинить будет?

 – Я потом! Я успею!

 Мальчишка рысью припустил по тропе, только пятки сверкнули.

 – Эй?! Ты куда?!

 Старый рыбак покачал головой. Да разве удержишь его теперь? Вот ведь

незадача! Хоть бы скорее они закончили там дубасить друг друга...

 – Разведчики сообщают, армия Эвриха приближается по Аквитанской дороге.

Сейчас они в двух милях от наших передовых заслонов.

 – Четвертый и Двадцать пятый готовы?

 – Да, проконсул.

 Кассий замер у входа в палатку, ожидая приказаний. Красс медленно прошелся

из угла в угол, и квестор отметил про себя, как тяжело он дышит.

 – Что ж, значит – время пришло. Хорошо, что Эврих все же идет сюда. Я

боялся, он не станет действовать так, как нам нужно. Помоги.

 Красс кивком указал на доспехи, и Кассий, положив шлем на стол, поднял

лорику полководца.

 – А нужно ли нам это? – заметил он. – Твой план небезупречен. Все будет

зависеть от стойкости легионов.

 – От нее всегда все зависит.

 – Если готы все же прорвутся до того, как...

 – Мы уже обсуждали это на военном совете. Забыл, квестор? Варгунтий и

Копоний поклялись выстоять. И я им верю.

 – Я больше верю в палисад, который мы там неделю строили. Но все равно,

это слишком рискованно. Не лучше ли было...

 – Я не могу ждать, – раздраженно бросил Красс, затягивая ремень шлема. -

Все должно решиться в одной битве и как можно скорее. У меня нет времени

бегать за Эврихом по всей Аквитании.

 – Я только высказал свое мнение. Но теперь уже все равно поздно что-то

менять.

 – Вот именно. Иди, Кассий. Тебе пора вести своих. И помни – ждите сигнала!

Что бы ни происходило – ждите сигнала! Не подведи меня.

 – Не подведу, проконсул.

 Кассий поднял руку в салюте, развернулся и быстрым шагом вышел из палатки.

 Красс еще немного постоял, слыша, как за тонким пологом фыркают кони

конуберналов. Боль в груди была почти нестерпимой, это мешало думать, а

сейчас ему, как никогда нужна ясность рассудка. Он не может проиграть эту

битву. Сегодня решится все. Каждый должен исполнить свой долг до конца. И он

в том числе.

 Красс быстро налил себе вина, залпом выпил и тяжело ступая, направился к

выходу.

 'У меня нет больше времени', – подумал он.

 Молодой контубернал протянул ему повод коня.

 – Там у них что-то вроде палисада построено, – докладывал старый гот с

седыми усами, свисающими чуть не до плеч. – Долина Атакса вся перекопана.

Колья, рогатки... На Аквитанской дороге стоят тысяч десять. Остальная их

армия, похоже, за ними. Мы покружили вдоль их линии, пока нас не отогнали их

всадники. Я в бой не вступал, они нас тоже преследовать не стали. С места не

двигаются. Ждут нас.

 – Все, как я говорил, – отметил Арванд. – Мои люди из Нарбона сообщили все

точно.

 Эврих задумчиво посмотрел на восток. Небо там все еще оставалось чистым,

за ними же по пятам шла гроза. Они словно несли ее с собой к осажденному

Нарбону и римской армии под его стенами.

 Король визиготов привел с собой почти сорок тысяч бойцов. Это были войска,

собранный со всей Аквитании и подошедший из Испании корпус Винцентия. Более

пяти тысяч воинов выставили магнаты Аквитании, приведя с собой дружины своих

букеллариев – отменных воинов, преданных своему повелителю. Две тысячи

наемников саксов прибыло с островов в устье Лигера. И еще около тысячи

человек было у Намациана в осажденном городе.

 Этой армии противостояли сейчас менее тридцати тысяч римлян, у которых

почти не было кавалерии, – так, по крайней мере, сообщали лазутчики, – и

Эврих был намерен раздавить, наконец, проклятые легионы, разом покончив с

этой неизвестно как появившейся у обреченного уже Рима силой. Но король не

спешил кидаться в бой, очертя голову.

 Он приказал армии остановиться в миле от линии римского палисада и выслал

разведчиков. Ему не нравились римские укрепления, но король понимал, что

противостоят ему отнюдь не дураки. Красс явно не стремился к схватке с

могучей кавалерией готов и хотел отсидеться за линией наспех построенных

укреплений. Насколько она сильна и насколько проходима для всадников?

 Обойти город и выйти к нему с других направлений не представлялось

возможным. Гряда высоких крутых холмов была недоступна для кавалерии,

главной ударной силе его войска. Римляне заняли единственный подходящий путь

– Аквитанскую дорогу и долину Атакса. Впрочем, естественно, что так и должен

был поступить римский полководец. Если окажется, что пробиться по долине

Атакса будет чересчур трудно, придется перейти к 'осаде самих осаждающих'.

Да, именно так. Губить свою армию в бесплодных атаках на мощные палисады он

не станет ни в коем случае. У римлян была неделя. Успели ли они за это время

возвести настолько надежные укрепления, что от прямой атаки придется

отказаться?

 Этого Эврих не знал и потому одно за другим выслушивал сообщения

разведчиков.

 – Что там за укрепления? – бросил он. – Говори точно. Кавалерия может

пройти?

 – Думаю, может. Но сначала придется поработать пехоте. Надо завалить ямы,

свалить палисад.

 – И долго придется... работать? – усмехнулся Винцентий. Комит Испанских

провинций, – высокий муж с гривой иссиня-черных волос и благородным римским

профилем, – стоял рядом с королем, расправив могучие плечи, обтянутые

блестящей кольчугой.

 – Да как тебе... О! Тогда, на Лигере, когда мы с Фридерихом стояли против

Эгидия, у римлян тоже были палисады. Но сильнее, чем здесь. А ведь мы тогда