Текст книги "Заживо погребенные"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Из горла Даймонда вырвался хриплый, булькающий звук. Глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Грей продолжал давить, а Алан Уорд разразился таким веселым смехом, будто не испытывал ничего более радостного за последние несколько недель.

– Фрэнсис, дай человеку возможность ответить, – попросил Ребус.

Грей внимательно посмотрел на Ребуса и ослабил руку. Дики Даймонд закашлялся, из его ноздрей потекла слизь.

– Тьфу, мерзость, – сморщился Уорд, освобождая руки Даймонда. Тот инстинктивно потянулся к горлу и стал ощупывать его пальцами, проверяя, цело ли оно. Затем пальцы двинулись к глазам и вытерли набежавшие слезы.

– Скоты, – с трудом произнес он и хрипло закашлялся. – Банда гнусных скотов… – Вынув из кармана платок, он высморкался.

Дверь была закрыта всего лишь пару минут, но и за это короткое время в комнате стало душно, как в парной. Стью Сазерленд снова приоткрыл ее, впустив струю свежего воздуха. Грей все еще стоял за стулом Даймонда, но теперь он выпрямился и положил руки на плечи пленника.

– Все было бы намного лучше, если бы ты сразу начал говорить, – сочувственно проговорил Джаз: он внезапно стал играть роль доброго копа в противоположность монстру, каким выказал себя Грей.

– Хорошо, хорошо… только дайте мне банку сока или любого другого питья.

–  После того,как мы выслушаем твой рассказ, – заявил Грей голосом, не терпящим возражений.

– Послушайте… – Даймонд пытался заглянуть каждому в глаза, дольше всего он задержал взгляд на Ребусе. – Все, что я знаю, я уже в свое время сказал.

– И что же ты тогда сказал? – спросил Джаз.

– Чиб Келли… – Даймонд помолчал. – Вы правы. Он волочился за Фенеллой. Она пронюхала о том, что Рико развлекается на стороне, и рассказала об этом Чибу. А дальше… Рико мертв… Все просто.

Грей и Джаз переглянулись, и Ребус сразу понял, о чем они подумали. Дики Даймонд говорил то, что они, по его мнению, хотели услышать; говорил то, во что, по его мнению, они поверят. Он использовал информацию, которую они сами ему преподнесли, и сейчас прикрывался ею. Он даже воспользовался выражением, которое только что употребил Джаз: развлекается на стороне.

Но Грей и Джаз не купились на это. Остальные выглядели более возбужденными.

– Так это было известно с самого начала, – пробормотал Стью Сазерленд.

Там Баркли подтверждающе кивал, а Алан Уорд, казалось, пребывал в состоянии транса.

Глаза Грея встретились с глазами Ребуса, но Ребус не спешил вступать в игру. Опустив голову, он разглядывал свои ботинки, пока Даймонд украшал свой рассказ подробностями.

– Чиб знал про фургон… Там Рико занимался любовью со всеми своими женщинами. Чиб его и поджег – он был готов на все, лишь бы завоевать расположение Фенеллы…

Ребус заметил, что Грей начинает давить на плечи Даймонда.

– Бол-ль-ше мне нечего вам сказать. Никто не осмелился связываться с Чибом Келли… поэтому мне и пришлось бежать…

Лицо Даймонда перекосилось от боли, которую причиняли ему впивающиеся в плечи пальцы Грея.

– Вы действовали в одиночку или у вас были сообщники?

Голос принадлежал Арчи Теннанту. Видя, что Грей отпустил Даймонда, Ребус почувствовал волнообразно накатившееся облегчение. Баркли и Сазерленд разом заговорили, рассказывая Теннанту, что произошло ранее.

– Стоп-стоп-стоп… Давайте-ка по одному, – приказал Теннант, поднимая руку.

Установив порядок, он выслушал доклад, который каждый из присутствующих дополнял пропущенными деталями и подробностями. Теннант не сводил изучающего взгляда с человека, сидящего на стуле. Даймонд тоже неотрывно смотрел на него, понимая, что появился кто-то более важный, чем остальные, и он может его вызволить.

Выслушав доклад, Теннант склонился над столом, уперев в него сжатые кулаки.

– Это, так сказать, развернутый конспект, согласны, мистер Даймонд? – спросил он. Даймонд решительно кивнул, – И вы готовы в соответствии с этим сделать подробное заявление?

– Прошу учесть, сэр, одно обстоятельство, – перебил его Джаз Маккалоу. – Я не слишком уверен в том, что нам сейчас не навешали лапши на уши…

Теннант, выпрямившись, пристально посмотрел на Джаза.

– Почему вы так считаете?

– Интуиция, сэр. Полагаю, не я один так думаю.

– В самом деле? – Теннант обвел глазами комнату. – Кто еще находит рассказ мистера Даймонда не заслуживающим доверия?

– У меня есть некоторые сомнения, сэр, – неожиданно звонким голосом произнес Фрэнсис Грей.

Теннант кивнул, но взгляд его, казалось, застыл на Ребусе.

– А вы что скажете, детектив Ребус?

– Я считаю, что эти показания заслуживают доверия, сэр, – ответил он; голос прозвучал твердо – и для его собственных ушей, и для ушей всех, кто здесь находился.

– Прошу учесть, сэр, одно обстоятельство, – повторил прежнюю формулировку Джаз Маккалоу. – Прослушать заявление из уст мистера Даймонда – это одно, но отпустить его после этого на все четыре стороны – это, во всей вероятности, будет означать, что мы никогда больше его не увидим.

Теннант повернулся к Даймонду:

– Детектив Маккалоу явно вам не доверяет. Что вы можете сказать по этому поводу?

– Вы не можете держать меня здесь.

Теннант кивнул:

– А знаете, детектив Маккалоу, ведь он прав. Я полагаю, мистер Даймонд не откажется дать нам адрес, где он остановился в этом городе? – Даймонд с готовностью согласился. – А также и свой постоянный адрес? – Новый кивок с еще большим энтузиазмом.

– Сэр, да он даст нам целую кучу адресов, – не унимался Джаз.

– Что вы так боязливы, маловерные?  [34]34
   См.: Мф. 8:26.


[Закрыть]– с укоризной произнес Теннант. – Давайте все-таки начнем с заявления… – Он сделал паузу, после которой спросил: – С этим, я полагаю, детектив Маккалоу, покончено?

Джаз промолчал – именно этого от него и ожидали.

– На этом урок закончен, – отчеканил Теннант, складывая ладони, как на молитве.

Баркли и Сазерленд сели оформлять заявление Даймонда, остальные покидали комнату для допросов №1, дабы им не мешать. Теннант жестом показал Джазу, что хочет побеседовать с ним с глазу на глаз, после чего они пошли в приемную. Алан Уорд сказал, что пойдет на задний двор покурить. Ребус, решивший было присоединиться к нему, вдруг передумал и пошел к автомату, продающему прохладительное питье.

– Он здорово потрудился, чтобы выгородить тебя, – сказал Фрэнсис Грей.

Он уже стоял у автомата и смотрел, как кофе с молоком наливается в его чашку.

– Не поспоришь, – согласился Ребус.

– Я думаю, никто не заметил, что вы знаете друг друга больше, чем следует. – Ребус промолчал. – Но ты ведь не особенно удивился, когда увидел его, верно? Он дал тебе знать, что находится в городе?

– Без комментариев.

– Мы нашли его в баре «Зет». Похоже, племянник контактирует с ним. Дики знал, что мы его ищем, и решил потихонечку смыться… Он говорил с тобой вчера вечером?

– Черт побери, я и не знал, что работаю с Шерлоком Холмсом.

Грей захихикал, и, когда он, согнувшись, брал из автомата наполненную чашку, плечи его все еще тряслись. Ребус тут же вспомнил, как этот человек только что нависал над Дики Даймондом, угрожая задушить.

По коридору к ним шел Джаз и самым откровенным образом чесал задницу, словно руководитель только что надавал ему палкой.

– Что надо было этому недомерку? – спросил Грей.

– Зудел насчет того, как похвально отстаивать свою точку зрения в споре со старшим офицером, но надо знать, когда остановиться, и не переходить на личности.

Ребус задумался: недомерок.Грей и Джаз, оказывается, придумали кликуху и для Теннанта. Да, отношения между ними ближе некуда…

– Я как раз рассказывал Джону, – начал Грей, – о том, как Дики вел себя там.

Джаз, глядя в упор на Ребуса, кивал головой.

– Он тебя не выдал, – многозначительно добавил он.

Значит, Грей рассказал Джазу все, в чем признайся ему Ребус… Интересно, этих двоих связывают еще какие-то тайны?

– Не волнуйся, – успокоил его Грей, – Джазу можно доверять.

– А как же иначе, – добавил Джаз, – если мы собираемся провернуть то рисковое дельце, которое он предлагает.

Они замолчали, и молчание длилось до тех пор, пока Ребус не почувствовал, что вновь обрел способность говорить.

– Так вы уже решились?

– Все может быть, – ответил Грей.

– Для начала хотелось бы узнать поподробнее, – деловым тоном заметил Джаз. – План склада, ну и все прочее. Если действовать, то профессионально, согласен?

– На сто процентов, – поддержал его Грей.

– Все правильно, – сказал Ребус; у него внезапно пересохло во рту. Это просто пробный шар, и только. Нет никакого «рискового дельца»… Ведь так?

– С тобой все в порядке, Джон? – встревожился Джаз.

– Похоже, у него очко заиграло, – предположил Грей.

– Нет-нет, совсем не то, – совладав с собой, стал оправдываться Ребус. – Просто… Понимаете, одно дело обдумывать…

– И совсем другое – выполнять? – подсказал Джаз, понимающе кивая головой.

Если вы, подонки, хапнули деньги Берни Джонса… зачем вам ввязываться еще и в это дело?

– А есть возможность произвести хоть беглую разведку склада? – поинтересовался Грей. – Нужно же знать план помещения, сам понимаешь.

– Нет проблем, – заверил Ребус.

– Тогда давай с этого и начнем. Никогда нельзя быть полностью уверенным, Джон, что твоя затея не обернется воздушным замком.

– Я тут прикидываю, – задумчиво произнес Ребус, окончательно приходя в себя, – может, потребуется и четвертый человек. Как насчет Тама Баркли?

– Там нормальный парень, – согласился Джаз, правда, без особого энтузиазма. – Но, может, лучше взять этого сопляка Алана? – Он переглянулся с Греем; тот утвердительно закивал.

– Алан наш человек, – подтвердил Грей.

– Кто с ним поговорит? – спросил Ребус.

– Предоставь это нам, Джон, – а сам вплотную займись складом…

– Согласен, – ответил Ребус, вынимая свою наполненную чашку из автомата.

Он стал внимательно рассматривать поверхность жидкости в чашке, стараясь припомнить, какую кнопку нажимал – «чай», «кофе» или, может быть, он нажал кнопку самоликвидации? Он должен поговорить со Стрэтерном. А что конкретно ему рассказывать? «Кражу» осуществить никоим образом невозможно… никоим. Так о чем тогда говорить?

22

В 16 часов 10 минут Малколм Нельсон был арестован по подозрению в убийстве Эдварда Марбера. Детектив Грант Худ, которому были поручены контакты с прессой, чувствовал себя в своей стихии. Оба подозреваемых по двум убийствам арестованы, обоим предъявлены обвинения. Газетные и телевизионные репортеры жаждали подробностей, а он был тем самым человеком, которого для этого надо очаровать. Худ знал наперед все вопросы, которые ему зададут, поэтому ходил кругами у комнаты для допросов, стараясь узнать ответы. Он заскочил домой и переоделся в темно-серый костюм, сшитый на заказ в ателье «Эд и Равенскрофт». Рукава пиджака были укорочены так, чтобы манжеты были полностью видны, а вместе с ними и золотые запонки.

Худ объяснял всем, что весь этот антураж ради того, что он будет говорить перед камерами. Следовательно, надо выглядеть профессионалом. Другие придерживались на сей счет иного мнения.

– Он что, педик или не в себе? – спросил Алан Ребуса.

– Не волнуйся Алан, – успокоил его Ребус. – Ты на него не похож.

Они перекуривали на парковке. Вся команда, собравшись в комнате для допросов №1. до сих пор обсуждала заявление Дики Даймонда. К единому мнению прийти так и не удалось: одни считали, что заявление «не стоит и бумаги, на которой оно написано», другие утверждали, что «Чяба Келли следует взять в оборот».

– А ты как считаешь? – спросил Уорд Ребуса.

– Я согласен с Теннантом. Наше дело накапливать факты и свидетельские показания. А решать, правда это или ложь, будут другие.

– Вот уж не думал, что ты с Недомерком заодно, – покачал головой Уорд.

Снова это прозвище: Недомерок.Известно ли оно еще кому-либо, задумался Ребус.

– Скажи, Алан… Джаз и Фрэнсис с тобой уже разговаривали?

– О чем?

– О том, как ответить на мой вопрос. – Ребус посочувствовал Уорду, видя, что его ответ сбил парня с толку. – Про одно дельце, которое мы собираемся обтяпать. Возможно, и ты в этом поучаствуешь.

– И что за дельце?

Ребус подергал себя за кончик носа.

– Скажи… как ты относишься к тому, чтобы срубить немного бабла?

Уорд пожал плечами.

– Смотря что это за бабло.

Ребус кивнул, но промолчал. Уорд уже собрался подступиться к нему с вопросами, но тут дверь шумно распахнулась, и куча полицейских в форме кинулась к своим машинам; следом бежали Хайндз, Хоуз и Шивон. Хоуз выразительно стрельнула глазами в Уорда, который сразу же впился взглядом в кончик своей сигареты. Улыбка, заранее приготовленная ею, улетучилась – Уорд не проявлял к ней никакого интереса.

– Решили прошвырнуться? – спросил Ребус у Шивон.

– Получили ордер на обыск.

– Возьмете еще одного пассажира?

Она посмотрела на него:

– Ты же не в…

– Ладно, Шивон. Не напоминай мне о правилах.

– Почему такой интерес?

– Кто сказал, что у меня какой-то интерес? Просто хотелось немножко сменить обстановку. – Он повернулся к Уорду. – Ты можешь уладить это с ребятами?

Уорд вяло кивнул. Он хотел поподробнее расспросить Ребуса, но тот уезжал, оставляя его в неведении.

– Поговори с Джазом и Фрэнсисом, – посоветовал на прощание Ребус.

Растоптав окурок, он направился к машине Шивон. Она уже сказала что-то Филлиде Хоуз, и та, освободив пассажирское сиденье, пересела назад и устроилась рядом с Хайндзом.

– Спасибо, Фил, – сказал Ребус, усаживаясь на ее место. – Итак, куда едем?

– В Инвереск. Там у Малколма Нельсона дом.

– А я думал, он живет в Стокбридже.

– Он использует тот дом в основном как студию. Это как-то связано с освещенностью… – наклоняясь вперед, пояснил Хайндз.

Ребус пропустил его разъяснения мимо ушей.

– Итак, сначала Инвереск, затем Стокбридж?

Шивон отрицательно покачала головой:

– Линфорд и Силверз возглавляют вторую группу. Они едут в Стокбридж.

– А Нельсон все это время будет париться в камере?

– Он будет коротать время в компании Джилл Темплер и Билла Прайда.

– Да эта парочка за все годы не провела нормально ни одного допроса.

– Но и не позволила сбежать ни одному арестованному, – добавила Филлида Хоуз. Ребус, заметивший в зеркале заднего вида ее улыбку, улыбнулся в ответ.

– И что мы рассчитываем найти? – обратился Ребус к Шивон.

– Одному богу известно, – сквозь зубы процедила она.

– Может, он ведет что-то типа дневниковых записей, – предположил Хайндз.

–  Почему я стал хладнокровным убийцей?– таким, по мнению Хоуз, могло бы быть заглавие этих записок.

– Инвереск – это вообще-то хорошее место, – ни к кому не обращаясь, произнес Ребус. – Должно быть, и денежное – в смысле живописи.

– У него еще есть дом во Франции, – объявила Хоуз. – Хотя не думаю, что нам повезет сделать обыск и там.

Шивон повернулась к Ребусу:

– Местные жандармы выполнят эту работу за нас, как только мы сможем найти кого-нибудь, кто знает французский настолько, чтобы оформить поручение.

– На это потребуется время, – сказал Ребус, глядя в зеркало заднего вида, – Может быть, именно там и находится этот дневник.

–  PourquoiJe Suis un TueurAvec le Sang Froid?  [35]35
   Почему я стал хладнокровным убийцей? (фр.)


[Закрыть]– изрек Хайндз, после чего в машине сразу воцарилось молчание. Первой заговорила Шивон:

– Почему ты не сказал, что говоришь по-французски?

– Так никто и не спрашивал. К тому же я не хочу быть отстраненным от участия в обыске.

– Как только вернемся, – холодно объявила Шивон, – сразу же подойдешь к старшему следователю Прайду.

– Не уверен, что моего французского будет достаточно, чтобы составить такие специфические фразы, как…

– Мы купим тебе словарь, – оборвала его Шивон.

– Я помогу, если смогу, – пришел на помощь Ребус.

– А насколько хватит твоегофранцузского?

– Тебя устраивает nul points? [36]36
   Нулевой уровень (фр.)


[Закрыть]

С заднего сиденья донесся смех. Лицо Шивон помрачнело, она, казалось, еще крепче, чем прежде, сжала руками рулевое колесо, словно оно было единственной вещью в ее жизни, которой она еще могла управлять.

Они проехали по ухабистым дорогам эдинбургских пригородов Крейгмиллер и Нидри, пересекли городскую черту и взяли курс на Массельбург – самопровозглашенный «Честный город». Хайндз спросил, как и почему возникло это название, но никто из сидящих в машине не смог ничего ответить. Инвереск оказался зажиточным пригородом у городской черты. Здесь новые дома появлялись на свет редко. В большинстве здесь стояли большие старые здания, стоящие на большом расстоянии друг от друга. Они либо прятались за высокими стенами, либо располагались в конце длинных извилистых проездов. Это было убежище для политиков и телезвезд, где они могли скрыться от пристального внимания общества.

– Это что-то новое для меня, – вполголоса произнес Хайндз, не отрывая взгляда от окна.

– Для меня тоже, – поддержала его Хоуз.

Инвереск оказался совсем небольшим, дом

Нельсона они нашли быстро и без труда. У входа уже стояли две патрульные машины – местный полицейский участок получил уведомление об их прибытии. Журналисты тоже были тут как тут и стояли, готовые фотографировать любые результаты предстоящего обыска. Сам дом оказался небольшим, Шивон скорее назвала бы его коттеджем, к тому же очень красивым. Небольшой палисадник, где росли в основном розы, выглядел очень ухоженным. Хотя в нем был всего один этаж, под крышей виднелся ряд мансардных окон. У Шивон были ключи, переданные Нельсоном, которого предупредили, что в противном случае полиция будет вынуждена вскрывать входную дверь. Она приказала Хайндзу принести из багажника упаковку полиэтиленовых мешков для мусора.

На тот случай, если они все жечто-нибудь найдут.

Хоуз было поручено следить за коробкой с полиэтиленовыми мешками малого размера, а также за бирками, которые следовало прикреплять к находкам, имеющим особую важность. Все надели резиновые перчатки, и в ту же минуту на противоположной стороне улицы защелкали фотокамеры, зажужжали видеокамеры, начались съемки новой сцены.

Ребус держался на заднем плане. Это было шоу Шивон, и она вовсю старалась продемонстрировать это всем. Собрав свою команду в полукруг, она разъяснила каждому его функцию. Ребус закурил. Услышав щелчок зажигалки, Шивон повернулась к нему.

– В доме не курить, – напомнила она, он кивнул.

Никакая грязь недопустима: пепел, упавший на ковер, может быть истолкован неверно. Ребус решил, что ему лучше постоять за дверью. В конце-то концов, он приехал сюда не для того, чтобы помогать с обыском. Ему необходимо было другое – побыть хоть какое-то время вдали от Грея и всех остальных… время, чтобы собраться с мыслями. Открыв замок входной двери, Шивон распахнула ее настежь. Офицеры вошли внутрь. Насколько Ребус мог видеть, прихожая была такая же, как в большинстве домов. По тому, как Шивон вела себя в машине, Ребус понял, что все это дело она считает пустой тратой времени – выходит, она совсем не уверена, что художник и есть убийца. Однако это не помешало ей исполнить приказ. В доме подозреваемого должен быть произведен обыск. И никогда не известно заранее, что вы там обнаружите…

Поскольку большинство полицейских скрылись за дверью, журналистам пришлось волей-неволей сфокусировать свое внимание на единственном детективе, который остался курить на улице. А раз его фотография появится в газетах, неужто она не попадет на глаза Джилл Темплер? Ребус повернулся к репортерам спиной и завернул за угол. Там оказался небольшой садик, вытянутый вдоль заднего фасада. В саду стоял летний домик, а в дальнем углу еще и сарай. Полоску газона обрамлял бордюр из каменной плитки. Цветы на клумбах казались переросшими, но общее впечатление было такое, будто это задумано специально: одичавший, вольно растущий сад… антитеза порядку, царящему в засаженном розами палисаднике. Ребус был небольшой специалист в области садовых ландшафтов, да и о Малколме Нельсоне знал не так много, чтобы делать какие-то выводы. Он подошел к летнему домику. Судя по виду, домик был явно новым. Лакированная вагонка обшивки, деревянные двери с большими стеклянными панелями. Они были прикрыты, но никаких запоров не было, и он вошел внутрь. Вдоль одной стены стояли шезлонги, словно в ожидании лучшей погоды; массивное деревянное кресло с широкими подлокотниками с углублением для чашки или стакана. Приятное ощущение, подумал Ребус, устраиваясь в кресле. С этого места просматривался весь сад до самой стены дома, он представил себе художника, удобно расположившегося здесь, – на улице дождь, и так приятно пропустить стаканчик в кругу друзей…

– Везет тебе, парень, – пробурчал он.

И в верхних и в нижних окнах мелькали снующие силуэты. Полицейские, следуя указаниям Шивон, работали по двое в каждой комнате. Что же все-таки они там ищут? Что угодно, подтверждающее предъявленное обвинение, или то, чего не должно быть в этом доме… что может навести на след? Ребус мысленно пожелал им успеха. Он чувствовал, что хотел бы жить именно в этом месте, где сидел сейчас, больше всего на свете. Ему казалось, что он в раю. Почему-то такой же точно домик на задах его собственного дома не показался бы ему столь же привлекательным. Ему и раньше приходила мысль продать квартиру и купить домик за городской чертой, откуда можно легко добраться до работы, но все, что он смотрел, чем-нибудь его не устраивало. Проблема в том, что всегда хочется найти такое, чтобы абсолютно все было идеально. В Эдинбурге к его услугам были круглосуточные магазины, бесчисленные пабы, до которых от дома рукой подать, и несмолкаемый шум городской жизни. Он опасался, что в таком месте, как Инвереск, тишина заставит его глубже погружаться в себя (этого он очень не хотел) и это сведет на нет все преимущество от перемены среды.

– Нигде не чувствуешь себя дома, – сказал Ребус самому себе, вставая с кресла. Он и не рассчитывал найти здесь какие-то ответы на мучившие его вопросы. Все его проблемы касались лишь его одного, и окружающая обстановка не могла их облегчить. Сейчас, оказавшись по воле случая вне пределов Эдинбурга, он размышлял о Дики Даймонде.

В качестве эдинбургского адреса Дики указал адрес своей сестры, жившей в Ньюхейвене, а в качестве постоянного – квартиру в многоэтажке в Гейтсхеде. Они направили депешу в отделение полиции Южного района с просьбой проверить адреса. Он жаловался, что не имеет постоянной работы, однако в списках безработных не числился. Банковского счета не было… При нем не оказалось даже водительских прав. О машине он даже не упомянул… впрочем, как и Ребус. Знай они о машине, не было бы ничего проще, чем выяснить его адрес по номерному знаку. Ребус был уверен, что адрес в Гейтсхеде или вымышленный, или уже устаревший. Да и сама машина заслуживала отдельной темы. Ребус вытащил мобильник, позвонил в диспетчерскую Сент-Леонарда и попросил проверить, на месте ли тот «форд», «брошенный в Нью-Тауне», о котором они ему сообщали.

В диспетчерской уже все было известно.

– Машину взяли сегодня утром, – сообщил дежурный.

А ведь машина была на штрафстоянке, и, чтобы ее забрать, надо было заплатить довольно большой штраф. Ребус сомневался, что это сделал Даймонд, – штраф за нарушение правил парковки и плата за пребывание машины на штрафстоянке наверняка превышали стоимость этого «форда».

– Не много времени потребовалось, чтобы убрать этот хлам из Нью-Тауна, верно? – спросил Ребус у дежурного.

– Машина была припаркована перед самым входом в дом, где живет судья, и тому некуда было поставить машину, – объяснил дежурный.

– Вы выяснили адрес, по которому зарегистрирован владелец «форда»?

Проверив записи, дежурный повторил тот же адрес, который Даймонд назвал в комнате для допросов. Закончив разговор, Ребус сунул мобильник в карман. Дики Даймон может уехать из города и на поезде, и на автобусе, и еще неплохо бы учесть, что при надобности он легко угонит любую машину.

Либо это, либо то, что мучило его еще прежде, настоятельно требовало новой встречи и новой порции крепких выражений в адрес Дики. Выражений, а может быть, и действий, чтобы придать большую доходчивость словам.

Где он спрятал пистолет, в машине? Ребус задумался, стоит ли его искать, и решил, что не стоит. Дики Даймонд не из тех, кто способен выстрелить в человека. Оружие служило ему чем-то вроде опоры… опоры, необходимой слабому, трусливому существу. Такой вывод напрашивался сам, если рассмотреть всю историю их взаимоотношений.

Он остановился, прикурил еще одну сигарету, а потом двинулся через весь сад к сараю. По сравнению с домиком сарай выглядел старым, дощатые стены местами заплесневели и покрылись пятнами птичьего помета. На двери опять не было замка, она открылась от легкого толчка. Свернутый шланг, висевший на гвозде с внутренней стороны двери, от удара соскользнул и с грохотом упал на пол. Вдоль стен висели полки с ассортиментом из магазина «Сделай сам» – шурупы, скобы, дюбеля, петли…

Почти весь пол занимала старомодная двухтактная косилка. Между косилкой и стеной было что-то еще, обернутое в кусок пузырчатого полиэтилена. Ребус обернулся и посмотрел на дом. Резиновых перчаток у него не было, но он все-таки решил посмотреть, что скрывается под пленкой. Там явно была картина, по крайней мере рама. Сверток оказался тяжелее, чем ожидал Ребус, вероятно, из-за оказавшегося там стекла. Он вынес сверток на газон. И тут услышал, как открывается окно и Шивон кричит:

– Что ты там, черт возьми, делаешь?

– Иди и сама посмотри, – ответил Ребус.

Он начал разворачивать картину. На ней был изображен мужчина в белоснежной сорочке с закатанными рукавами. У него были длинные черные волнистые волосы, он стоял у каминной доски, над которой висело зеркало. В зеркале отражалась женщина с длинными блестящими черными волосами, на подбородке у нее играли блики, очевидно, от пламени камина. Обе фигуры окружала густая тень. На лице женщины была черная маска, скрывающая глаза и нос. Руки отведены назад, возможно, связаны за спиной. В левом нижнем углу строчными буквами было написано имя художника: Веттриано.

– Вот и картина, которую считали пропавшей, – сказал Ребус, обращаясь к Шивон, стоявшей над ним.

Осмотрев полотно, она обвела взглядом сарай:

– И она просто лежала здесь?

– Была засунута в щель между стеной и косилкой.

– Дверь не была закрыта?

Ребус отрицательно помотал головой:

– Похоже, он запаниковал. Притащил эту вещь, но побоялся занести в дом…

– Очень тяжелая? – спросила Шивон, обходя картину кругом.

– Да, не скажешь, что легкая. А что?

– У Нельсона нет машины. К тому же он не умеет водить.

– Тогда как же он припер эту картину? – Ребус догадывался, о чем она сейчас думает. Он стоял и кивал головой, глядя ей прямо в глаза. – И вот видишь, – сказал он, – выходит, ты нашла картину, которую похитили из дома убитого.

– А не слишком все это просто? – спросила она, пристально взглянув на него.

– Ага… понятно… это я принес ее под полой пиджака…

– Я не говорю, что именно ты…

– Значит, кто-то другой?

– Это не тайна, что Малколм входит в число подозреваемых.

– Может, на стекле есть его отпечатки пальцев? Этого тебе хватит, Шивон? А как насчет залитого кровью молотка? Может, и такой найдется где-нибудь в сарае… Между прочим, я серьезно.

– Что ты хочешь сказать?

– Что это ты нашла картину. Меня здесь вообще не было, запомни. Как только ты доложишь Джилл, что Джон Ребус нашел эту важнейшую улику, она немедленно вызовет на ковер нас обоих.Пусть кто-нибудь из полицейских отвезет меня обратно в город… а потомты доложишь Джилл о своей находке.

Она кивнула, понимая, что он прав, и проклиная себя, что позволила ему приехать.

– Ну, Шивон? – Ребус погладил ее по руке. – Поздравляю. Теперь все решат, что ты можешь творить чудеса…

Когда Малколму Нельсону предъявили обнаруженную при обыске картину, он сперва отказывался давать какие-либо объяснения, потом сказал, что это подарок Марбера, а под конец заявил, что никогда в глаза не видел этой картины и не прикасался к ней. Его дактилоскопировали, а картину отправили в полицейскую лабораторию в Хауденхолле на экспертизу по выявлению отпечатков пальцев и их идентификации и вообще более детального обследования.

– Не могу понять, мистер Нельсон, – допытывался Билл Прайд, – на кой ляд вам именно эта картина, ведь прямо у вас под носом были и другие, более ценные полотна?

– Я уже сказал вам, что не брал ее.

Адвокат Уильям Оллисон, сидевший рядом со своим клиентом, что-то торопливо писал в блокноте.

– Старший следователь Прайд, вы сказали, что картина была обнаружена в сарае, находящемся в саду при доме Малколма Нельсона? Позвольте поинтересоваться, была ли дверь сарая закрыта на замок?

По крайней мере, в одном из кабинетов находку при обыске в Инвереске восприняли как триумф, и ликование, царившее в логове Дикой орды, выплеснувшись наружу, достигло отдела по расследованию убийств.

– Отличный результат, верно? – поздравил Дерека Линфорда Фрэнсис Грей, хлопнув при этом по спине.

– Но не мой,– стал открещиваться Линфорд. – Я был занят по горло, разгребая дерьмо глубиной в три фута в его студии на другом конце города.

– Но все же результат есть результат, а?

По взгляду, который бросил на него Линфорд, Грей почувствовал явное несогласие, а потому, коротко хмыкнув, отошел в сторону.

Из лаборатории сообщили, что отпечатки пальцев на картине обнаружены.И тут возникла новая проблема: это были отпечатки самого Эдварда Марбера.

– Ну что ж, по крайней мере теперь ясно, что это та самая картина, – заключил, пожимая плечами, один из офицеров.

Это была вполне здравая мысль, которая, однако, не могла удовлетворить Шивон. Ей не давал покоя сюжет, она не могла отделаться от подозрения, что женщина в маске ассоциировалась у Марбера с Лаурой. Между ними не было никакого внешнего сходства, и все же… Может быть, Марбер представлял себя тем самым мужчиной, изображенным на полотне? Вуайеристом или, возможно, даже владельцем… обдумывающим продажу своего товара?

Картина явно таила в себе какой-то смысл. Должна быть какая-то причина, почему ее вынесли из дома Марбера. Она постаралась вспомнить, что о ней сказано в описи личного имущества Марбера. Пять лет назад он заплатил за нее восемь с половиной тысяч фунтов. Сейчас, по словам Синтии Бессан, она стоила вчетверо, а то и впятеро больше – весьма эффективное вложение капитала, – но в то же время и весьма скромное в сравнении с другими полотнами из его же собрания.

Для кого-то она что-то значила… Была чем-то более важным, чем просто материальная ценность.

Что она могла значить для Малколма Нельсона? Может, он испытывал чувство ревности к художнику, добившемуся большего успеха, чем он?

Чья-то рука опустилась на плечо Шивон.

– Отличная работа… И выполнена отлично.

Она только что отказалась разговаривать по телефону с Колином Карсуэлом, заместителем начальника полиции. Ей было известно наперед, что он хочет примазаться к ее славе, поэтому она и не захотела с ним говорить. И вовсе не потому, что жаждала, чтобы вся слава досталась ей одной.