Текст книги "Очаровательный злодей"

Автор книги: Иден О'Нилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 34
Джакс

После этого началось настоящее безумие, мои мачеха и отец постоянно звонили туда-сюда. Мэгги решила позвонить всем близким и родным, кому только можно, и даже связалась с отцом Клио. К сожалению, он не мог пройти тестирование – хотел бы, но его борьба с определенными пороками не позволяла этого. Он даже предложил вылететь как можно скорее. Он хотел быть там, увидеть ее.

И вот этот свет, исходящий от Клио, засветил всех остальных – за пределами этой больницы нашлось множество людей, желающих ей помочь. На данный момент Мэгги и моему отцу просто нужны были имена тех, кто мог оказать помощь. Не успели мы ничего понять, как их набралось уже более полдюжины. Людей, готовых буквально пожертвовать свою почку для этой девушки.

Я не был удивлен.

Эти имена были в резерве, пока Мэгги, Рик и я ждали результатов наших тестов. И наконец они пришли.

– Мистер Амброз?

Прозвучало мое имя – мое, а не моего отца или мачехи. Доктор Филдхаус вернулась, желая поговорить только со мной.

Я знал, что подошел, еще до того, как она это сказала.

Это читалась в ее взгляде, более чем красноречивом, и мне не нужно было, чтобы меня отводили в какую-то комнату. Я не хотел, чтобы со мной разговаривали, подчеркивая, что я могу передумать или подождать, пока найдется донор. У Клио может не хватить на это времени.

– Я хочу сделать это, – сказал я, и, вероятно, это было самое простое решение, что я когда-либо принимал. Мне не нужно было думать об этом. Если что-то внутри меня могло спасти ей жизнь, то никакого решения и не требовалось. Я сделал шаг вперед, готовый к этому.

Мне просто нужно было знать, куда идти.

Звонки на мой телефон не заставили себя ждать – каждый пытался либо отговорить меня от этого, либо заставить задуматься о том, что я делаю. Хуже всего, конечно, были мои мамы.

«Не делай ничего, пока мы с мамой не доберемся до вас», – велела моя биомама.

Она сказала, что они бронируют первый же рейс до Флориды, но кто знает, каково будет состояние Клио, когда они доберутся сюда. Доктору Филдхаус и ее команде удалось стабилизировать пациентку, но дожидаться прибытия моих мам было недостаточно уважительной причиной. Клио нуждалась во мне, нуждалась в операции.

В конце концов я смог уговорить и их, и моих друзей. Те позвонили по очереди, как только я наконец ответил им всем на сообщения.

– Джаксен Амброз, если ты умрешь, я тебя убью, – сказала мне невеста Ройала, Десембер, а с ней шутки были плохи.

Эта девушка была мне как сестра.

Я любил ее так же, как любил и ее родную сестру Пейдж. Пейдж была моим ближайшим другом, и мы потеряли ее слишком рано. Она погибла, когда мы учились еще в старших классах, и это событие свело нас с Десембер. Мы все любили ее, нашу дорогую подругу.

– Все будет хорошо, – заверил я ее, как заверял до этого ЭлДжея и Найта, которые тоже говорили нечто подобное, правда, еще чуть более угрожающе, если можно себе такое представить. Они обещали, что, если я умру, они заставят меня страдать в загробной жизни, и Найт был особенно тверд в этом утверждении. Здоровяк не разнюнился, ничего такого, но он был достаточно близок к тому, чтобы положить трубку.

Я слышал это в его голосе.

Признаюсь, услышав такое, я тоже немного расчувствовался, но, собравшись с духом, позвонил Ройалу, это был мой последний звонок. Он ответил мне в ФэйсТайм на пару с Десембер, их лица уставились на меня на моей больничной койке.

– Тебе лучше держаться, – сказала Десембер, смотря в телефон. Ее щеки были красными, а глаза припухшими. – Я не могу потерять в этой жизни еще одного дорогого мне человека.

Она многое потеряла, она одна из самых сильных людей, которых я когда-либо знал. Я ухмыльнулся.

– Ох, Десембер. Я и не знал, что тебе есть до меня дело.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, тупой засранец, – усмехнулась она, и в ее голосе прозвучало больше эмоций, чем я хотел бы услышать. У меня едва хватило сил на все это. Мои мамы совершенно расклеились, прежде чем наконец отпустили меня. Десембер шмыгнула носом. – Позвони нам, как только сможешь.

– Да, попроси своего отца позвонить нам, даже если сам не сможешь, – нахмурившись, сказал Ройал. Он сидел рядом с девушкой. – Как только тебя вывезут из операционной, я хочу услышать звонок.

У Рика был список людей, которым нужно было позвонить и написать, и имя Ройала было среди них.

– Он уже знает, – ответил я, глядя, как мой приятель погладил по плечам свою невесту. Она послала мне воздушный поцелуй, прежде чем отойти, но Ройал остался.

– Похоже, все, что я могу сказать, это «не умри», – пожелал он. Он был одним из немногих, кто не пытался меня отговорить и убедить подумать дольше и тщательнее. Друг слегка улыбнулся. – Кого я обманываю? Я даже при всем желании так просто от тебя не отделаюсь.

Насчет этого он был чертовски прав, и я посмеялся, покачав головой.

– Других последних слов не будет? Никаких «остановись и обдумай все хорошенько, Джакс»?

Я идеально передал выражение лица чопорного мистера Знайки, парня, который всегда относился к себе слишком серьезно. Таков уж был Ройал, наш лидер. Он держал всех нас, парней, в тонусе, и так было со школы.

Где-то внутри своей квартиры друг покачал головой.

– Я буду лишь зря сотрясать воздух.

– Почему?

– Потому что ты уже сидишь на этой кровати, – утвердительно произнес он, широко улыбнувшись. – И это говорит мне о многом.

Думаю, так оно и есть, недаром этот парень был моим первым лучшим другом.

– Люблю тебя, чел, – сказал он, постучав костяшками по экрану, и я сделал то же.

– Люблю тебя.

Перед операцией напоследок ко мне заглянул отец, проверить как я и убедиться, что все в порядке. Мэгги тоже пришла с ним ненадолго, и, обняв меня, она произнесла безмолвную молитву. Я никогда не был особо религиозен, но пока она молилась, Клио не выходила у меня из головы. Я всем сердцем хотел, чтобы эти молитвы дошли до нее.

– Большое тебе спасибо, – сказала Мэгги. Казалось, она выплакала уже все слезы, но тем не менее продолжала их утирать. Рик дал ей свой носовой платок, и большую часть дня мачеха проходила с ним в руках. После того как она вышла из палаты, папа подошел ко мне.

– Они так и не дали вам увидеться с ней, верно? – спросил я. Насколько я знаю, никому из нас не дали. Все происходило слишком быстро.

Рик покачал головой.

– Нет, но доктора говорят, что ее состояние до сих пор стабильное.

– Хорошо.

Он кивнул и затем посмотрел на меня так, словно хотел взять меня за руку, и я протянул ему ладонь. Папа сжал ее, притянул меня к себе и обнял, а затем, когда он начал отстраняться, я понял, что продолжаю держать его за плечо.

Я просто задержался в этом моменте и позволил себе почувствовать его. На две секунды я позволил себе полностью погрузиться в осознание того, что это мой папа.

А я его сын.

Чем бы ни был этот момент, он был мне необходим. Просто необходим.

– Ты выкарабкаешься из этого, ты понял меня? – выдавил он из себя и потрепал меня по спине. – Я не собираюсь терять тебя. Мы провели слишком много лет порознь.

Я закрыл глаза.

– Я буду в порядке, – сказал я, схватил его за рубашку и сжал ее. – Я ведь твой сын, верно?

Он кивнул, прежде чем отстраниться и дотронуться до моего лица.

– Да, черт возьми.

Отец хотел было встать, но я удержал его руку.

– Можешь передать это Клио ради меня? – спросил я, снимая свое кольцо. Я отдал его папе. – Просто на случай, если она очнется раньше меня. Я хочу, чтобы оно было у нее.

Я все объясню Клио, как только увижу ее снова. Но я не знал, как скоро это случиться.

Папа внимательно осмотрел кольцо.

– Это какое-то выпускное кольцо?

Забавно, что Клио спросила то же самое. Я кивнул.

– Что-то вроде того.

Я смотрел, как папа кладет его в карман.

– Разумеется. Конечно, если я увижу ее раньше.

– Спасибо.

Он снова пожал мою руку, дотронувшись до плеча.

– Я люблю тебя, сынок, – сказал он, и когда Рик отпускал мою руку, я знал, что он не ждет от меня ответа. Да и с чего бы? Мои родители не думали, что я их прощу. Мама сама сказала мне это.

– И я тебя, пап, – легко ответил я. Потому что я действительно любил его, и пусть между нами все было не просто, пусть они с мамой мне и солгали, я тоже лгал. Я лгал каждый день, когда говорил, что он мне не нужен. Я лгал каждый день, убеждая себя, что ненависть заглушит всю боль внутри.

Но то, что я сказал, то, что почувствовал, доставило мне куда больше эмоций, чем любая ненависть, которую я ощущал к этому человеку. Я словно вдохнул свежий воздух.

Я снова начал чувствовать.

Когда отец посмотрел на меня, его глаза блестели, но он не просил меня сказать еще что-то. Лишь снова коснулся моей ладони.

И больше мне ничего не нужно было.

Папа сопровождал меня до самого лифта, пока не закрылись двери и я не остался под присмотром доктора Филдхаус и ее команды. Отец сказал, что позвонит моим мамам и предупредит их, что операция скоро начнется.

– Передай им, что я их люблю, – попросил я, хоть я уже и говорил им это. Разумеется, я сказал, когда они звонили. Я действительно любил их. И всегда буду любить.

Отец кивнул и помахал мне. После этого мы быстро поднялись в палату, которая, как я полагал, предназначалась только для меня.

И потому мое дыхание перехватило, когда я увидел Клио.

Девушка лежала там, в моей операционной, изголовье ее кровати было приподнято. Она была в медицинском халате, как и я, простыня накрывала ее до талии.

И она была вся в синяках.

Правая сторона ее лица была полностью фиолетовой, под глазами припухлости. Еще Клио подстригли волосы, обрезав их до плеч, а на голове у девушки была повязка, где, судя по всему, ее побрили.

Мой желудок сжался, сердце бешено заколотилось, и моя потребность быть рядом с ней придавила меня, как тяжелый груз. Я хотел оборвать все трубки и взять ее, обнять и защитить. Я хотел, чтобы на этой койке лежал я.

Я так сильно желал, чтобы это был я.

Клио была сопутствующим ущербом во всей этой истории, и когда доктор подкатил меня поближе, я просто не сводил с нее глаз.

– Мы подумали, ты захочешь ее увидеть, – сказала доктор Филдхаус. – Она настоящий боец.

Еще бы. Эта девушка совершила настоящий подвиг, пережив меня и все, что я натворил. Я сглотнул.

– Можно мне прикоснуться к ней?

Я не должен был спрашивать об этом, не имел права спрашивать, но когда доктор Филдхаус кивнул, первое, что я сделал, это потянулся к руке Клио.

Рука была такой же теплой, мягкой и невероятно красивой, как и сама девушка. Я не хотел ее отпускать.

Прикасаться к ней было так глупо.

Это заставило меня хотеть большего, того, на что я не имел права. Это заставило меня отдать свое кольцо отцу, чтобы он передал его ей, но я отдал его без всякой задней мысли. Дело в том, что никто после Клио не мог бы обладать этой частью меня, это было невозможно. Раньше был лишь я.

Потом были я и Клио.

У нее всегда будет часть меня. У нее всегда будет этот кусочек, и нынешняя операция станет символом этого. Я смогу прожить остаток своей жизни, зная, что всегда буду частью этой девушки.

Даже если в конце концов это все, чем я смогу быть.

Я провел пальцами по ее запястью до локтя, наслаждаясь этими моментами так долго, как только мог. Наконец, доктор Филдхаус спросила меня, готов ли я, и я не колебался. В тот момент, когда я засну, Клио избавится от своего кошмара.

И в тот момент, когда она проснется, я избавлюсь от своего.

Глава 35
Клио

Мои конечности обмякли. Тело пульсировало. Мои ресницы распахнулись, и мягкий свет в комнате пронзил болью мой череп.

Я застонала.

– Рик… О боже. Рик, она очнулась. Позови врача!

Очнулась?

Я была без сознания.

Теперь я знала это, и голос мамы раздался совсем рядом, когда та подошла ко мне. Во рту было странное ощущение, словно кто-то засунул в него штук тридцать ватных шариков.

– Малышка. О боже, – мама коснулась моего лица, в ее глазах стояли слезы, и я не понимала почему. Мягкие пальцы коснулись нежной кожи моей щеки. Все пульсировало. Все болело, и у меня было такое ощущение, будто кто-то ударил меня по голове, отошел и ударил снова.

– Мам… – Мой голос прозвучал напряженно и надтреснуто, и от одного этого звука у мамы потекли слезы. Слово «чудо» сорвалось с ее губ. Моя рука была прижата к боку. Я не могла пошевелить ею. Я не могла пошевелить ничем. Все мое тело было словно налито свинцом, и любое движение причиняло боль. Особенно в боку.

Я чувствовала себя так, словно кто-то разрезал меня изнутри, и когда я снова попыталась пошевелиться, мама положила руку мне на плечо.

– Не двигайся, детка, – сказала она, но улыбнулась при этом так широко, словно я достала ей звезду с неба. Мамины глаза сверкали от слез. – Ты попала в аварию.

В… аварию?

Я хорошо помнила это, грохот и столкновение. Я даже помнила, когда вращение наконец прекратилось и все внезапно погрузилось во тьму.

Но этого я не помнила, а меня явно окружала больничная палата. Я лежала в кровати, подключенная к аппаратуре и обколотая капельницами. Моя левая рука была прижата к боку, и я не могла ею пошевелить. Мои пальцы на руках и ногах скрючились, но, похоже, работали.

– Клио, – вошел мой приемный отец, и на его лице было написано столько радостых эмоций. Подходя ко мне, он прижал кулак ко рту. – Здравствуй, милая.

– Привет, пап. – Слова прозвучали мягко, но их было достаточно, чтобы на его глазах тоже выступили слезы. Отец прикоснулся к моим волосам, и я поняла, что кто-то их остриг. Теперь они мягкими кудряшками рассыпались по плечам.

– С возвращением, Клио.

В дверях стояла женщина небольшого роста с темными глазами и доброй улыбкой. На ней был белый халат, а с шеи свисал стетоскоп, так что я предположила, что это тот самый врач, о котором говорила моя мама.

Она улыбнулась.

– Меня зовут доктор Филдхаус. Как чувствуешь себя с утра?

С утра. Было утро, когда все провалилось во тьму. Это тот же день?

Я заставила свой рот произносить слова, мои голосовые связки напрягались, и доктор послала за водой. Мама помогла мне сделать глоток через соломинку, и я кивнула в знак благодарности. Я со вздохом расслабилась в постели.

– Я чувствую себя так, словно меня сбил грузовик с цементом, но в остальном? Лучше не бывает.

Рассмеяться было ошибкой с моей стороны – боль еще сильнее пронзила мои внутренности. Но вместе с тем мой смех вызвал улыбку у присутствующих. Мои родители, например, выглядели так, словно вот-вот растают от радости. Как долго я была без сознания? Насколько серьезными были мои травмы?

По ощущениям – очень. Болела каждая клеточка тела. Даже пальцы на ногах. Хотя, возможно, это было лишь мое воображение. Слушайте, как я вообще выжила? Это было, конечно, не лобовое столкновение, но достаточно близко к тому. На шоссе в меня врезались со всех сторон.

– Что ж, рада видеть, что, несмотря на твое состояние, ты в отличном настроении, – женщина одарила меня еще одной теплой улыбкой, прежде чем осмотреть. Она ощупала меня, затем послушала через стетоскоп. – Подыши, пожалуйста.

Я так и сделала, и, послушав меня, доктор повесила прибор обратно на шею.

– Что ж, ты действительно превзошла наши ожидания. Авария, в которую ты попала, была довольно серьезной. Потребовалось несколько операций, и ты была без сознания почти два дня.

Ого.

– Ты помнишь, что случилось? Аварию, я имею в виду.

Я помнила, и потому кивнула. Я вела себя глупо, пытаясь написать сообщение.

Джаксен.

Я тут же подумала о нем и его сообщениях. Я так на них и не ответила. Парень рассказал мне о своих чувствах, и теперь это выглядит так, словно я его проигнорировала. Знает ли он о моей аварии? Джакса здесь не было.

– Что ж, если не считать травмы головы, нескольких сломанных ребер, вывиха плеча и некоторых внутренних повреждений, ты в полном порядке, – с улыбкой подмигнула доктор. – Впрочем, мы все исправили. С тобой все будет хорошо, после того как ты поправишься и, конечно, отдохнешь.

Боже, все это случилось со мной?

Похоже, на небесах за мной действительно кто-то приглядывает. Это все было чересчур.

В этот момент у доктора появилась в руках доска-планшет, которую ей передала медсестра. Взяв ее, доктор, по виду, с чем-то сверялась и отмечала детали.

– У тебя был небольшой отек мозга, но даже с учетом этого восстановление займет от четырех до восьми недель и, в целом, в такие же сроки должны пройти и остальные недуги. Нам нужно будет убедиться, что все в порядке с почками. Особенно с трансплантатом. Но…

– Трансплантатом? – Я подняла взгляд, когда мама поправила мое постельное белье. Она разгладила его, чтобы мне было удобнее. Я посмотрел на нее. – Мне пересадили почку?

– Да, малышка, – ответила мама. – Это было настоящее чудо. Ты отлично справилась. И Джаксен тоже.

Вот рту снова пересохло, словно я не пила вовсе.

Словно я в жизни не пила.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала я, и папа протянул мне руку. Что-то лежало у него на ладони.

Я узнала его.

На массивном кольце была изображена пасть гориллы. Кольцо принадлежало Джаксену. Но почему оно было у папы?

Отец вложил кольцо мне в руку, и я сжала его в кулаке.

– Джаксен хотел, чтобы оно было у тебя. Сказал, что, если ты проснешься первой, он хотел бы, чтобы оно было у тебя.

– И что, он проснулся? – Я пошевелилась и сразу же упала на спину от боли. Все тут же как безумные бросились укладывать меня и удовлетворять все мои потребности, но никто не говорил мне о Джаксене. – Где он?

– Мистер Амброз отдыхает в своей палате, – снова улыбнулась доктор. – У него были трудности с отходом от анестезии, но мы за ним наблюдаем.

– Какие трудности? Пап? – посмотрела я на родителей. – Мам?

– Его просто сильно тошнило, детка, – заверила мама, и меня охватил животный страх. Она коснулась плеча моего приемного отца. – Мы оба его навещали. Он отдыхает, как и сказала доктор.

– Ладно, я могу его увидеть? – очередное движение было очень плохой идеей. Я забыла, что в меня врезались на бетономешалке. А потом отъехали и врезались еще дважды.

– Тебе нужно быть осторожнее, Клио, – доктор кивнула. – Любое физическое движение для тебя пока невозможно. Просто сосредоточься на отдыхе. Восстанавливайся.

– А как же Джаксен? – Он пожертвовал свою почку. Я просто… – Когда я смогу его увидеть?

– Доктор сказала, что тебе нужно отдохнуть, милая. – Мама убрала с глаз прядь моих коротких волос. – С Джаксеном все будет в порядке. Ему просто тоже нужно отдохнуть. Как и тебе.

Мама сказала это с улыбкой, которая немного дрогнула при взгляде на моего приемного отца, отчего я почувствовала, что они что-то не договаривают.

Словно они действительно знали что-то, но чувствовали, что я слишком хрупкая, чтобы услышать.

Прошло более трех дней, в течение которых я мало что слышала о Джаксене, но много – о себе. Доктор Филдхаус и ее команда сообщали мне о любых изменениях в моем состоянии и о моем прогрессе. Мне даже рассказали, когда начнется физиотерапия, но стоило мне спросить о Джаксе, как всякий раз я получала шаблонные ответы. С ним все в порядке. Он отдыхает. Мои родители часто навещали его, но ни разу не упомянули, чтобы парень спрашивал обо мне. Они говорили, что каждый раз, когда они приходили, Джакс спал.

И я заметила, что он не заходил ко мне.

В Интернете говорилось, что время восстановления после трансплантации для донора составляет от одного до трех дней. Я уговорила родителей отдать мне мой телефон, чтобы загуглить. Я спрашивала об этом – о сроках его выздоровления и о том, когда он сможет вернуться домой – но в ответ слышала лишь заверения. Мне велели не волноваться за моего Джаксена и расслабиться, поскольку стресс не шел на пользу моему состоянию. Я не беспокоилась ни о себе, ни о своем состоянии. Я беспокоилась о состоянии Джаксена.

Он все же пожертвовал для меня почку.

Во мне была часть его. Физически я была к нему ближе, чем когда-либо, но все же чувствовала себя так далеко. Мне казалось, что, если с ним что-то серьезно не так, кто-нибудь скажет мне об этом, но каждый раз, когда я спрашивала, то получала лишь больше заверений. Мне говорили заботиться о себе. Казалось, никто не заботился о нем, и меня это злило.

Так много людей проходило через эту палату, чтобы проведать меня – люди из церкви мамы и папы, друзья и семья и, конечно, Кит. Однажды она пришла ко мне после занятий и была потрясена, узнав, кто отдал мне почку. Она даже заплакала.

Я тоже.

Я просто не могла в это поверить. Джаксен столько всего сказал мне до аварии, но даже с этими признаниями, даже с его словами о том, что он любит меня, это было нечто совсем другое. Это было куда более серьезное заявление.

А еще это кольцо.

Я носила его на большом пальце – для других оно было слишком велико. Я понятия не имела, что это значит или почему Джакс подарил мне его. Возможно, он отдал мне его на удачу, чтобы я прошла через все это, но разве оно не должно быть у парня?

Я просто хотела поговорить с ним.

Я продолжала волноваться, и мои родители отвлекали меня от этих мыслей больше, чем мне хотелось. А еще они продолжали приводить людей, чтобы повидаться со мной.

Самым большим шоком стало появление моего биологического отца.

Он выглядел отлично – опрятный и твердо стоящий на ногах. Папа проделал весь этот путь, чтобы повидаться со мной, хотя я знала, что он живет в нескольких штатах от нас.

– Девяносто дней трезвости, – с радостью объявил он мне. Я не видела папу много лет, и хотя он не смог остаться надолго – ему нужно было возвращаться к своей жизни и работе, – было приятно его увидеть. Он сказал, что даже сам хотел пожертвовать мне почку.

Это было настоящее безумие.

Так много людей проходило через мою палату, и я ценила их всех, но они были не тем человеком, который волновал меня больше всего. Я все еще не получала особых вестей от родителей о состоянии Джаксена. Как будто они специально что-то скрывали от меня, и мне это не нравилось. Прошло уже почти четыре дня, а до сих пор ни слова.

– Я хочу его увидеть, – убеждала я как-то своего приемного отца. Моя мама ушла выпить кофе – она присутствовала здесь практически круглосуточно. Папа, конечно, тоже часто навещал, но раз или два ему приходилось отлучаться на несколько часов, чтобы заняться кое-какими делами, связанными с его работой. Он также договорился с университетом, чтобы я перешла на удаленное обучение, пока я в больнице.

Папа хмуро посмотрел на меня.

– Милая, ты же знаешь, что пока не можешь двигаться. Просто наберись терпения. Я уверен, что как только Джаксен встанет на ноги и снова начнет двигаться, он придет навестить тебя.

Но почему я до сих пор ничего о нем не слышала? Никаких хороших новостей, когда Интернет сказал, что он уже должен прийти в себя. Конечно, гугл не всегда был надежным источником, но что-то здесь было не так, и от этого у меня развилась новая форма страха.

Я задавалась вопросом, хотел ли Джакс вообще меня видеть, или он передумал, ну, насчет всего.

– Папа, ты не понимаешь, – прошептала я, у меня снова пересохло во рту. – Мне нужно его увидеть. Он не знает.

Большим пальцем я играла с кольцом, украшающим другую руку. Я не смогла рассказать Джаксену о своих чувствах, и, если его чувства ко мне изменились, я хотела хотя бы поблагодарить его. Мне это было необходимо.

Он спас мне жизнь.

Во многих отношениях. Папа коснулся моего плеча.

– Чего он не знает? – спросил он, и я промолчала. В смысле, что я могла сказать? Что я любила его сына? Поймет ли он? Маме это не понравилось, когда я рассказала, и хотя больше эта тема не поднималась, я понятия не имела, что она чувствовала по этому поводу сейчас. Мне не удалось даже обсудить это со своим приемным отцом.

– Мне просто нужно спросить его об этом, – заявила я, снимая кольцо. – Ты можешь что-нибудь придумать? Пожалуйста. Мне нужно его увидеть.

Я буквально никогда ни о чем его не просила. Мне это никогда не было нужно. Рик Фэрчайлд всегда был рядом, предугадывая мои мысли и желания. Он всегда был моим отцом.

Папа коснулся моей щеки, с которой уже спала опухоль. Он попросил дать ему две секунды, затем вышел из комнаты. Мне казалось, что я прождала весь день, прежде чем он вернулся, но вернулся не один, а с командой.

С ним пришло буквально полдюжины медсестер и персонала больницы, и когда появилась сама доктор Филдхаус, я была более чем сбита с толку.

– Тебя переводят, Клио, – улыбаясь, сказала она. – Надеюсь, ты не против, ведь я подала для тебя запрос на лучшую палату.

– Лучшую палату? – спросила я, оглядываясь по сторонам. Ее команда взяла мои обезболивающие и прочее, а затем буквально выкатила мою кровать вперед.

– Да, и я думаю, тебе понравятся перемены. Оттуда открывается прекрасный вид, – сказала она, подмигнув моему приемному отцу, прежде чем выйти из комнаты. Я думала, папа последует за мной, но он остался у двери.

– Я пойду поищу твою маму, чтобы сообщить ей о том, что ты сменила палату, – сказал он, и в уголках его глаз собрались морщинки. – Мы можем немного заблудиться по дороге наверх, так что не жди нас сразу, хорошо?

После этого отец подмигнул мне – очень многозначительно. Конечно, это он стоял за сменой палаты.

И я поняла все, что мне нужно было знать о папиных чувствах насчет того, с кем я, судя по всему, вот-вот увижусь.